Страница:
Майкл Утгер
Охота без милосердия
Книга первая
Ураган в ясную погоду
№ 609 отель «Рузвельт» Чикаго, штат Иллинойс
Осень, 1934 год
После Бразилии погода в Чикаго показалась промозглой и неуютной. Однако номер в отеле, где я остановился, отличался своей комфортабельностью и прочими излишествами, от которых мне приходилось отказываться в Южной Америке.
В деньгах я не нуждался. Перед отъездом из Рио, где мне пришлось отработать три года редактором филиала «Дейли Ньюс», я сумел продать несколько своих рассказов в издательство «Галлимара», а мой последний криминальный роман стоял третьим в списке бестселлеров этого года.
На четвертый день безделья, когда я уже набил свой желудок нормальной пищей, прополоскал горло настоящим скотчем и набаловался с полноценными девочками, мне стало скучно. В голову не приходило ничего путного. Для людей моей профессии без заразительной темы в голове жизнь быстро превращается в ад, и начинаешь сам себе действовать на нервы.
Туманный серый пейзаж за окном не улучшал настроения. Моросящий дождь, сырость и тоска. Я валялся на огромной кровати в плаще и шляпе и пытался заставить себя подняться и выйти на улицу. У меня не было определенных планов, просто не хотелось оставаться с самим собой наедине.
В тот момент, когда я мысленно выстраивал свой маршрут на сегодняшний вечер, тишину разорвал телефонный звонок. Инстинкт репортера заставил меня схватить трубку, о чем я тут же пожалел.
— Привет, путешественник! Я рад, что застал тебя. Черт бы его подрал! Я никому не докладывал о своем возвращении и не желал этого делать по меньшей мере еще пару дней.
— С чего ты взял, что застал меня?
— С чего взял? У меня работа такая. Положенные на акклиматизацию и адаптацию четыре дня истекли.
Если я засвечен, то от этого типа не отвертишься. Кэлп был моим издателем в течение десяти лет, и я знал его настырность. У меня осталось два выхода: либо вернуться в Бразилию, либо садиться за стол.
— По твоему, четыре дня — это отпуск?!
— Не будь занудой. По пустякам я не стал бы тебя беспокоить.
— А что случилось? В Белый дом пришли красные или мистер Хэммет признал себя побежденным?
— Что-то в этом роде. Пора приниматься за работу.
— Мой Пегас пасется в трущобах Чикаго, и его брюхо пусто, как барабан.
— Чепуха! Твоя новая тема — банда Диллинджера!
— Какая еще банда?! Чикаго спит мирным сном.
— Это ты все проспал в своей Бразилии. Диллинджер перевернул вверх тормашками полстраны. Более полусотни банков открыли перед ним свои сейфы. Мы опоздали на год. Для нашего бизнеса это невосполнимая утрата, старина. Голливуд уже снимает фильм, выходят книги с его биографией, пара романов уже вышла, но это стандартные скороспелки. Еще с десяток сопляков дописывают последние главы… короче говоря, приступай к работе, нужен сногсшибательный триллер.
— Во-первых, я не пишу книг о гангстерах, во-вторых, нет смысла браться за тему, которую жует полстраны. В-третьих…
— В-третьих, я послал за тобой машину, она наверняка уже ждет тебя у отеля. Тебя отвезут к человеку, который предоставит нужные материалы. Веллер все объяснит по дороге.
Я понял, что мне не отвертеться. Если Кэлпу что-то втемяшилось в голову, то выбить эту блажь невозможно. В трубке раздались короткие гудки.
Конечно, я знал о Диллинджере все, что успели опубликовать о нем в газетах и высказать по радио. Заурядный бандит с претензией на сверхличность. Самому мне и в голову бы не пришло написать о нем и десяти строчек, но, к сожалению, Кэлп имел рычаги давления: наш контракт вынуждал меня подчиниться его прихоти. Я ничего не имел против нашего сотрудничества, Кэлп опытный издатель, имеющий нюх и точно знающий, чего требует публика, но на сей раз он допустил промашку.
Веллер, личный секретарь Кэлпа, ждал меня за рулем «Линкольна», принадлежащего издателю. Все было обставлено так, словно меня везли на вручение премии Эдгара По за лучший роман года. Я сел на переднее сиденье рядом с водителем и не успел открыть рта, как он рванул машину вперед.
— Вы все здесь с цепи сорвались. Черт бы вас подрал!
После некоторой паузы Веллер ввел меня в курс дела.
— У Кэлпа был человек, имеющий некоторые сведения о Диллинджере, никому до сего времени не известные. Этот тип предложил информацию за книгу о Диллинджере. Деньги его не интересуют. Он готов поговорить с человеком, способным написать что-то стоящее.
— Почему я должен верить этому бандиту?
— Нет доказательств, что этот тип из банды Диллинджера. Возможно, он полицейский. Такой вывод сделал хозяин.
— Он что, его не видел?
— Нет. Он говорил с ним по телефону. Короче говоря, дело не в этом, а в том, что он готов открыть рот. Если представилась такая возможность, то от нее глупо отказываться. Ты ведь можешь и не использовать его информацию, это твое дело, но разве тебе не интересно повидаться с живым свидетелем событий?
— Мне вообще это неинтересно. У меня в портфеле план нового романа, на который я пытаюсь настроиться. Истории о гангстерах — это удел репортеров, а они уже до дна исчерпали все источники.
— Не уверен.
— Ладно. Хватит об этом. Куда мы едем?
— Нам велено подъехать на пятую милю, к перекрестку двух магистралей. Там тебя будет ждать машина, а я должен уехать.
— Бред какой-то! Кому нужны эти прятки?
— Меня не спрашивай. Я такой же подневольный тип, как и ты.
— Наглец!
— Не возражаю. Выкобенивайся перед читателями, а здесь ты выполняешь требования нашего босса. И не корчи передо мной гримасы.
Веллер затормозил у перекрестка. Темнота, как в склепе.
— Выметайся.
— А где же машина?
— Спросишь у них, когда подъедут.
Я нехотя вышел на холод. Дождь хлестал по лицу, а ветер срывал с меня плащ. Машина Веллера исчезла. Хорошее местечко для свидания. Кругом поля, а я как гвоздь в центре пустынного перекрестка. Черт меня дернул снять телефонную трубку!
Пока я ворчал сам на себя, ко мне незаметно подкрался фургон с погашенными фарами. Из машины вышел человек без лица. Кроме черного силуэта, я ничего не мог разглядеть. Он открыл заднюю дверцу и кивнул мне. Я залез в салон без окон, и дверца захлопнулась. Через полминуты машина тронулась с места. Одно радовало: здесь не протекала крыша и не гулял ветер. Что касается темноты, то я уже к ней привык.
Дорога заняла минут тридцать или немногим больше. Меня выпустили из железной коробки, и я очутился в каком-то заросшем саду.
Человек без лица указал рукой на двухэтажный дом, который с трудом проглядывался сквозь деревья. Он пошел впереди, я следовал за ним.
В доме пахло сыростью и плесенью. Проводник зажег электрический фонарик и осветил деревянные ступени.
Мы поднялись наверх, прошли по узкому коридору и уперлись в дверь. Заскрипели петли, дверь открылась. Огромная квадратная комната, горящий камин, у которого стояли два кресла. Мне указали на то, что стояло по центру, во втором, стоящем в углу, кто-то сидел.
Огонь из камина освещал только мое лицо, сидящего в углу я не мог разглядеть, но по силуэту догадался, что в кресле расположился мужчина крупного телосложения.
Я сел на предложенное место, достал сигареты и закурил.
— Хотите выпить? — спросил меня низкий приятный баритон.
— Джин без льда.
— Хороший вкус.
Человек, стоящий за моей спиной, вышел и вернулся через две минуты со столиком на колесах. На нем стояли бутылка джина, бокал и чистая пепельница. Я налил себе сам и выпил приличную дозу, чтобы унять озноб и снять напряжение.
Человек за моей спиной исчез, прикрыв за собой дверь. Мы остались вдвоем. Мои глаза привыкли к темноте, и зрение обострилось. Пламя в камине горело неравномерно, изредка вспыхивая, и при каждой вспышке я пытался разглядеть своего будущего собеседника. Мне удалось увидеть контуры его лица. При слабом освещении его мужественное лицо казалось каменным, грубо вырубленным, но не угрожающим, а, скорее, задумчивым. Возможно, все это я себе нафантазировал, но какое значение имеет внешность. Мне стало любопытно, что он знает и что хочет рассказать.
Возле кресла, в котором сидел этот тип, стояли бутылки из-под виски, и я не был уверен, что он полные.
— Значит, вы из тех писак, что выставляют полицейских в виде озверевших псов или дебилов, а частных сыщиков возводят в ранг неподкупных борцов за справедливость?! И у вас на каждой странице супермены поглощают виски ведрами, оставаясь при этом совершенно трезвыми, а неотразимые блондинки задирают юбки до пупа, обольщая наивных простаков…
Вступительная речь хозяина этого сарая мне не понравилась.
— Мне кажется, вы не с того начали. Вы, очевидно, полицейский?! Круто же вы настроены к нашему брату. Конечно, мы нередко потакаем не слишком требовательным вкусам, но и не так уж далеко уходим от действительности. Взять, к примеру, виски… Ваша сегодняшняя доза, судя по бутылкам у кресла, тянет не на одну страницу стандартного детектива. Это если судить по вашим меркам. Хотя я не прочь догнать вас в этом деле. И разве люди, о которых мы пишем, не имеют возможности менять блондинок и брюнеток когда им вздумается, да не тех, стандартных, которых навалом у каждого мало-мальски доходного кабака, а таких, которые простому смертному недоступны?! Только на таких героев клюет обыватель. Конечно, мы изображаем красоток с внешностью кинозвезд и сыщиков с мужественными лицами и цельными натурами. Вы, кстати, близки к категории героев одного из таких повествований.
— Вряд ли вы знаете меня.
— Чего не знаю, то дофантазирую и дорисую. Ну и, конечно же, хэппи-энд! Справедливость должна торжествовать!
— Она торжествует только в ваших книгах, но не в жизни.
— Никто и не требует от беллетристики правды жизни. Книга — это пучок мечты, иллюзия. Человек должен уйти от быта и ханжества, от беспомощности и страха. Он должен поверить вымышленному герою, вместе с ним бороться со злом и побудить. Иначе это не литература, а хроника, а хронику читают в газетах, а не черпают из полицейских романов. Жизнь слишком мрачна и убога, она не заслуживает бумаги и времени. Я хочу, чтобы читатель закрыл мою книгу с торжествующей улыбкой.
— Витаете в облаках. Кажется, ваш издатель ошибся и прислал мне не того человека. Он говорил об опытном журналисте и хорошем литераторе.
— Он говорил обо мне. Только не думайте, что я стану вас уговаривать. Я не гоняюсь за сенсациями, я их делаю. Меня не очень интересует банда Диллинджера. Это пройденный материал, и вряд ли к выходу в свет книги о нем будут помнить.
— Вы ошибаетесь. Из Диллинджера очень хотят сделать заурядного бандита. Власти желают, чтобы он вошел в историю страны как преступник № 1. У меня есть основания считать такую позицию заведомо лживой.
— Я готов написать правду без гарнира, если вы будете убедительны и я вам поверю. Только не требуйте сухого закона. Страна от него устала. На моих страницах всегда найдется место для девочек, виски и парней с хорошими мордами. Закон жанра, от которого я не собираюсь отступать.
Я специально промолчал о толстолобых полицейских. Мне казалось, что этот тип из их племени.
С минуту длилась томительная пауза. Я слушал треск дров в камине и ждал. Либо этот тип меня вышибет, либо развяжет язык. Перед тем как очутиться под дождем, я налил себе джина и выпил.
Кончилось тем, что неизвестный заговорил. Я торжествовал победу.
— Я расскажу, что знаю. Не корежьте эту историю своими вымыслами и фантазией. В ней хватит перца на всех: и для писателя и для обывателя.
— Но для начала объясните мне, какую роль вы исполняли в этой истории.
— Я был ее участником.
— На чьей стороне? Вряд ли вы сохраните объективность, если занимали чью-то сторону. Эта же история с колокольни противника будет выглядеть иначе.
— Я вышел из игры.
— Уже все вышли из игры. Одни победителями, другие побежденными.
— В этой войне проиграли все. Здесь не идет речь о преступлении и справедливости, здесь нет возмездия. Это одна из позорных страниц в истории нашей страны.
Мне не нравилась высокопарность этого человека. Вряд ли он был полицейским, но и к гангстерам его тоже трудно примерить. Темная лошадка в темном углу.
— Надеюсь, ваш рассказ окажется документальным и беспристрастным.
— Так оно и будет. Вы можете изменить внешность героев, назвать их другими именами, перенести их в другой век, но суть должна остаться незыблемой.
— О'кей. Я постараюсь.
Мой собеседник протянул руку к бутылке и сделал несколько глотков из горлышка. Я не стал ему говорить, что завтра же берусь за работу. У меня не было уверенности в том, что я за нее возьмусь. Мне и в голову не приходила мысль придавать значение болтовне какого-то типа, который с некоторой долей фантазии обтяпал нашу встречу и интригующе вел себя на протяжении первых десяти минут. Я молча ждал, сидя в кресле с безразличным отношением к собеседнику и думая о том, что, вероятно, я попусту теряю время.
Он начал говорить тихо, без вступления, словно не видел перед собой никого и разговаривал сам с собой. В тот момент я не подозревал, что его рассказ продлится до рассвета, а я забуду о том, где нахожусь, и что эта история займет в моей жизни определенную нишу, где останется и по сей день.
Мы вместе с рассказчиком переместились во времени и утонули в недавнем прошлом, прожив одну ночь в невероятных обстоятельствах невероятных событий, которые этот человек назвал позорной страницей истории Америки.
Осень, 1934 год
После Бразилии погода в Чикаго показалась промозглой и неуютной. Однако номер в отеле, где я остановился, отличался своей комфортабельностью и прочими излишествами, от которых мне приходилось отказываться в Южной Америке.
В деньгах я не нуждался. Перед отъездом из Рио, где мне пришлось отработать три года редактором филиала «Дейли Ньюс», я сумел продать несколько своих рассказов в издательство «Галлимара», а мой последний криминальный роман стоял третьим в списке бестселлеров этого года.
На четвертый день безделья, когда я уже набил свой желудок нормальной пищей, прополоскал горло настоящим скотчем и набаловался с полноценными девочками, мне стало скучно. В голову не приходило ничего путного. Для людей моей профессии без заразительной темы в голове жизнь быстро превращается в ад, и начинаешь сам себе действовать на нервы.
Туманный серый пейзаж за окном не улучшал настроения. Моросящий дождь, сырость и тоска. Я валялся на огромной кровати в плаще и шляпе и пытался заставить себя подняться и выйти на улицу. У меня не было определенных планов, просто не хотелось оставаться с самим собой наедине.
В тот момент, когда я мысленно выстраивал свой маршрут на сегодняшний вечер, тишину разорвал телефонный звонок. Инстинкт репортера заставил меня схватить трубку, о чем я тут же пожалел.
— Привет, путешественник! Я рад, что застал тебя. Черт бы его подрал! Я никому не докладывал о своем возвращении и не желал этого делать по меньшей мере еще пару дней.
— С чего ты взял, что застал меня?
— С чего взял? У меня работа такая. Положенные на акклиматизацию и адаптацию четыре дня истекли.
Если я засвечен, то от этого типа не отвертишься. Кэлп был моим издателем в течение десяти лет, и я знал его настырность. У меня осталось два выхода: либо вернуться в Бразилию, либо садиться за стол.
— По твоему, четыре дня — это отпуск?!
— Не будь занудой. По пустякам я не стал бы тебя беспокоить.
— А что случилось? В Белый дом пришли красные или мистер Хэммет признал себя побежденным?
— Что-то в этом роде. Пора приниматься за работу.
— Мой Пегас пасется в трущобах Чикаго, и его брюхо пусто, как барабан.
— Чепуха! Твоя новая тема — банда Диллинджера!
— Какая еще банда?! Чикаго спит мирным сном.
— Это ты все проспал в своей Бразилии. Диллинджер перевернул вверх тормашками полстраны. Более полусотни банков открыли перед ним свои сейфы. Мы опоздали на год. Для нашего бизнеса это невосполнимая утрата, старина. Голливуд уже снимает фильм, выходят книги с его биографией, пара романов уже вышла, но это стандартные скороспелки. Еще с десяток сопляков дописывают последние главы… короче говоря, приступай к работе, нужен сногсшибательный триллер.
— Во-первых, я не пишу книг о гангстерах, во-вторых, нет смысла браться за тему, которую жует полстраны. В-третьих…
— В-третьих, я послал за тобой машину, она наверняка уже ждет тебя у отеля. Тебя отвезут к человеку, который предоставит нужные материалы. Веллер все объяснит по дороге.
Я понял, что мне не отвертеться. Если Кэлпу что-то втемяшилось в голову, то выбить эту блажь невозможно. В трубке раздались короткие гудки.
Конечно, я знал о Диллинджере все, что успели опубликовать о нем в газетах и высказать по радио. Заурядный бандит с претензией на сверхличность. Самому мне и в голову бы не пришло написать о нем и десяти строчек, но, к сожалению, Кэлп имел рычаги давления: наш контракт вынуждал меня подчиниться его прихоти. Я ничего не имел против нашего сотрудничества, Кэлп опытный издатель, имеющий нюх и точно знающий, чего требует публика, но на сей раз он допустил промашку.
Веллер, личный секретарь Кэлпа, ждал меня за рулем «Линкольна», принадлежащего издателю. Все было обставлено так, словно меня везли на вручение премии Эдгара По за лучший роман года. Я сел на переднее сиденье рядом с водителем и не успел открыть рта, как он рванул машину вперед.
— Вы все здесь с цепи сорвались. Черт бы вас подрал!
После некоторой паузы Веллер ввел меня в курс дела.
— У Кэлпа был человек, имеющий некоторые сведения о Диллинджере, никому до сего времени не известные. Этот тип предложил информацию за книгу о Диллинджере. Деньги его не интересуют. Он готов поговорить с человеком, способным написать что-то стоящее.
— Почему я должен верить этому бандиту?
— Нет доказательств, что этот тип из банды Диллинджера. Возможно, он полицейский. Такой вывод сделал хозяин.
— Он что, его не видел?
— Нет. Он говорил с ним по телефону. Короче говоря, дело не в этом, а в том, что он готов открыть рот. Если представилась такая возможность, то от нее глупо отказываться. Ты ведь можешь и не использовать его информацию, это твое дело, но разве тебе не интересно повидаться с живым свидетелем событий?
— Мне вообще это неинтересно. У меня в портфеле план нового романа, на который я пытаюсь настроиться. Истории о гангстерах — это удел репортеров, а они уже до дна исчерпали все источники.
— Не уверен.
— Ладно. Хватит об этом. Куда мы едем?
— Нам велено подъехать на пятую милю, к перекрестку двух магистралей. Там тебя будет ждать машина, а я должен уехать.
— Бред какой-то! Кому нужны эти прятки?
— Меня не спрашивай. Я такой же подневольный тип, как и ты.
— Наглец!
— Не возражаю. Выкобенивайся перед читателями, а здесь ты выполняешь требования нашего босса. И не корчи передо мной гримасы.
Веллер затормозил у перекрестка. Темнота, как в склепе.
— Выметайся.
— А где же машина?
— Спросишь у них, когда подъедут.
Я нехотя вышел на холод. Дождь хлестал по лицу, а ветер срывал с меня плащ. Машина Веллера исчезла. Хорошее местечко для свидания. Кругом поля, а я как гвоздь в центре пустынного перекрестка. Черт меня дернул снять телефонную трубку!
Пока я ворчал сам на себя, ко мне незаметно подкрался фургон с погашенными фарами. Из машины вышел человек без лица. Кроме черного силуэта, я ничего не мог разглядеть. Он открыл заднюю дверцу и кивнул мне. Я залез в салон без окон, и дверца захлопнулась. Через полминуты машина тронулась с места. Одно радовало: здесь не протекала крыша и не гулял ветер. Что касается темноты, то я уже к ней привык.
Дорога заняла минут тридцать или немногим больше. Меня выпустили из железной коробки, и я очутился в каком-то заросшем саду.
Человек без лица указал рукой на двухэтажный дом, который с трудом проглядывался сквозь деревья. Он пошел впереди, я следовал за ним.
В доме пахло сыростью и плесенью. Проводник зажег электрический фонарик и осветил деревянные ступени.
Мы поднялись наверх, прошли по узкому коридору и уперлись в дверь. Заскрипели петли, дверь открылась. Огромная квадратная комната, горящий камин, у которого стояли два кресла. Мне указали на то, что стояло по центру, во втором, стоящем в углу, кто-то сидел.
Огонь из камина освещал только мое лицо, сидящего в углу я не мог разглядеть, но по силуэту догадался, что в кресле расположился мужчина крупного телосложения.
Я сел на предложенное место, достал сигареты и закурил.
— Хотите выпить? — спросил меня низкий приятный баритон.
— Джин без льда.
— Хороший вкус.
Человек, стоящий за моей спиной, вышел и вернулся через две минуты со столиком на колесах. На нем стояли бутылка джина, бокал и чистая пепельница. Я налил себе сам и выпил приличную дозу, чтобы унять озноб и снять напряжение.
Человек за моей спиной исчез, прикрыв за собой дверь. Мы остались вдвоем. Мои глаза привыкли к темноте, и зрение обострилось. Пламя в камине горело неравномерно, изредка вспыхивая, и при каждой вспышке я пытался разглядеть своего будущего собеседника. Мне удалось увидеть контуры его лица. При слабом освещении его мужественное лицо казалось каменным, грубо вырубленным, но не угрожающим, а, скорее, задумчивым. Возможно, все это я себе нафантазировал, но какое значение имеет внешность. Мне стало любопытно, что он знает и что хочет рассказать.
Возле кресла, в котором сидел этот тип, стояли бутылки из-под виски, и я не был уверен, что он полные.
— Значит, вы из тех писак, что выставляют полицейских в виде озверевших псов или дебилов, а частных сыщиков возводят в ранг неподкупных борцов за справедливость?! И у вас на каждой странице супермены поглощают виски ведрами, оставаясь при этом совершенно трезвыми, а неотразимые блондинки задирают юбки до пупа, обольщая наивных простаков…
Вступительная речь хозяина этого сарая мне не понравилась.
— Мне кажется, вы не с того начали. Вы, очевидно, полицейский?! Круто же вы настроены к нашему брату. Конечно, мы нередко потакаем не слишком требовательным вкусам, но и не так уж далеко уходим от действительности. Взять, к примеру, виски… Ваша сегодняшняя доза, судя по бутылкам у кресла, тянет не на одну страницу стандартного детектива. Это если судить по вашим меркам. Хотя я не прочь догнать вас в этом деле. И разве люди, о которых мы пишем, не имеют возможности менять блондинок и брюнеток когда им вздумается, да не тех, стандартных, которых навалом у каждого мало-мальски доходного кабака, а таких, которые простому смертному недоступны?! Только на таких героев клюет обыватель. Конечно, мы изображаем красоток с внешностью кинозвезд и сыщиков с мужественными лицами и цельными натурами. Вы, кстати, близки к категории героев одного из таких повествований.
— Вряд ли вы знаете меня.
— Чего не знаю, то дофантазирую и дорисую. Ну и, конечно же, хэппи-энд! Справедливость должна торжествовать!
— Она торжествует только в ваших книгах, но не в жизни.
— Никто и не требует от беллетристики правды жизни. Книга — это пучок мечты, иллюзия. Человек должен уйти от быта и ханжества, от беспомощности и страха. Он должен поверить вымышленному герою, вместе с ним бороться со злом и побудить. Иначе это не литература, а хроника, а хронику читают в газетах, а не черпают из полицейских романов. Жизнь слишком мрачна и убога, она не заслуживает бумаги и времени. Я хочу, чтобы читатель закрыл мою книгу с торжествующей улыбкой.
— Витаете в облаках. Кажется, ваш издатель ошибся и прислал мне не того человека. Он говорил об опытном журналисте и хорошем литераторе.
— Он говорил обо мне. Только не думайте, что я стану вас уговаривать. Я не гоняюсь за сенсациями, я их делаю. Меня не очень интересует банда Диллинджера. Это пройденный материал, и вряд ли к выходу в свет книги о нем будут помнить.
— Вы ошибаетесь. Из Диллинджера очень хотят сделать заурядного бандита. Власти желают, чтобы он вошел в историю страны как преступник № 1. У меня есть основания считать такую позицию заведомо лживой.
— Я готов написать правду без гарнира, если вы будете убедительны и я вам поверю. Только не требуйте сухого закона. Страна от него устала. На моих страницах всегда найдется место для девочек, виски и парней с хорошими мордами. Закон жанра, от которого я не собираюсь отступать.
Я специально промолчал о толстолобых полицейских. Мне казалось, что этот тип из их племени.
С минуту длилась томительная пауза. Я слушал треск дров в камине и ждал. Либо этот тип меня вышибет, либо развяжет язык. Перед тем как очутиться под дождем, я налил себе джина и выпил.
Кончилось тем, что неизвестный заговорил. Я торжествовал победу.
— Я расскажу, что знаю. Не корежьте эту историю своими вымыслами и фантазией. В ней хватит перца на всех: и для писателя и для обывателя.
— Но для начала объясните мне, какую роль вы исполняли в этой истории.
— Я был ее участником.
— На чьей стороне? Вряд ли вы сохраните объективность, если занимали чью-то сторону. Эта же история с колокольни противника будет выглядеть иначе.
— Я вышел из игры.
— Уже все вышли из игры. Одни победителями, другие побежденными.
— В этой войне проиграли все. Здесь не идет речь о преступлении и справедливости, здесь нет возмездия. Это одна из позорных страниц в истории нашей страны.
Мне не нравилась высокопарность этого человека. Вряд ли он был полицейским, но и к гангстерам его тоже трудно примерить. Темная лошадка в темном углу.
— Надеюсь, ваш рассказ окажется документальным и беспристрастным.
— Так оно и будет. Вы можете изменить внешность героев, назвать их другими именами, перенести их в другой век, но суть должна остаться незыблемой.
— О'кей. Я постараюсь.
Мой собеседник протянул руку к бутылке и сделал несколько глотков из горлышка. Я не стал ему говорить, что завтра же берусь за работу. У меня не было уверенности в том, что я за нее возьмусь. Мне и в голову не приходила мысль придавать значение болтовне какого-то типа, который с некоторой долей фантазии обтяпал нашу встречу и интригующе вел себя на протяжении первых десяти минут. Я молча ждал, сидя в кресле с безразличным отношением к собеседнику и думая о том, что, вероятно, я попусту теряю время.
Он начал говорить тихо, без вступления, словно не видел перед собой никого и разговаривал сам с собой. В тот момент я не подозревал, что его рассказ продлится до рассвета, а я забуду о том, где нахожусь, и что эта история займет в моей жизни определенную нишу, где останется и по сей день.
Мы вместе с рассказчиком переместились во времени и утонули в недавнем прошлом, прожив одну ночь в невероятных обстоятельствах невероятных событий, которые этот человек назвал позорной страницей истории Америки.
Глава I
Прокаженные
1. Философ с пистолетом
Несмотря на открытые окна, в машине стояла нестерпимая духота. Весна в северных штатах редко выдается такой жаркой. Чистое небо, слабый ветерок и бледно-зеленый ковер пробившейся травы украшали убожество пейзажа, исгаженного людьми.
Машина стояла на холме у полуразвалившихся лачуг на окраине Моллинса — пограничного городка между Иллинойсом и Индианой. Все здесь будто вымерло. Паутина веревок со штопаной ветошью, ухабистая дорога, заваленная консервными банками, сломанными ящиками и битыми бутылками.
В машине сидели двое: мужчина и женщина. Какое-то время они молча осматривали местность с видом туристов, заблудившихся в темном лесу.
— Дальше нам не проехать, — сделал вывод сидящий за рулем молодой человек.
— Как знаешь, — тихо ответила девушка.
— Оставайся в машине, а я прогуляюсь. — Он взглянул на часы. — В десять утра я его застану.
— Конечно.
Мужчина открыл дверцу, но рука его спутницы опустилась ему на колено. Он на секунду задержался, повернув голову в ее сторону.
— Все в порядке, Тэй.
— Я знаю. Но осторожность не помешает.
Он заметил волнение в ее глазах, его невозможно было не заметить, несмотря на все ее попытки выглядеть спокойной.
— Будь осторожней, Крис, — повторила она.
Он мягко улыбнулся и вышел. Пока Крис обходил машину, Тэй закурила. Рука со спичкой дрогнула, она не удержалась.
— Этот тип опасен! — крикнула Тэй в окно.
— Конечно. А иначе зачем он нужен? — спокойно ответил Крис, поправляя шляпу. — Но с ним можно договориться. У таких людей не бывает большого выбора.
Он осмотрелся и направился вниз по узкому переулку. Он знал, что Тэй смотрит ему вслед, но не стал оборачиваться.
Вокруг тишина. Кроме голодных собак, которые, рыча, рвали промасленные коробки в поисках пищи, и помойных крыс, он никого не видел. Здесь пахло гнилью, мочой и бедностью. Крис прошел ярдов сто по вымершему захолустью, пока наконец ему не повезло и он не встретил существо, способное изъясняться на понятном ему языке. Чернокожая старуха, похожая на высохший сучок, сидела на ступенях покосившейся хижины у раскрытой двери. Ее помутневшие глаза бессмысленно смотрели в никуда, и лишь черный дым от огрызка сигары говорил о том, что эта мумия жива.
Он подошел к женщине и встал у нижней ступени крыльца. Негритянка не реагировала на появление незнакомца, оставаясь неподвижной, как каменная глыба.
— Простите за беспокойство, мэм. Я ищу конюшню Снайда.
Старуха и бровью не повела, ее нижняя губа отвисла, и изо рта вырвалась тонкая струйка ядовитого дыма.
Кроме старой ведьмы, ни одной живой души на горизонте не вырисовывалось. Поиски могут завести в тупик, а он не мог потерять столько времени. Крис достал пачку сигарет, закурил и, пустив колечко дыма, сел на ступеньку рядом со старухой.
— Начало мая, а уже духота. Что в июле будет?
Мумия, резко повернув голову, стрельнула взглядом по пачке сигарет, которую он держал в руке.
— Угощайтесь, мэм.
Крис выбил сигарету и протянул женщине. Она сцапала ее, как воробей мошку, и туг же сунула за пазуху.
— Так как насчет конюшни?
— На кой она тебе? — резанул воздух хриплый голос.
— Хочу купить.
— Шутишь, парень. Здесь нечего покупать и продавать. Плохое место. Зря ты сюда пришел.
Он видел, что старуха не отрывает взгляда от сигарет, и положил пачку на ступеньку.
— У меня еще есть. Берите.
Впервые она подняла на него глаза. Они были полны недоверия, словно он предлагал ей золотой слиток.
— Они ваши, — сказал он.
Пачка исчезла с той же скоростью, что и сигарета минутой раньше.
— На легавого ты не похож. Слишком богато одет.
— Это точно. С легавыми мне не по пути.
— Спустишься вниз и налево. Через овраг. Там деревянный мост. Не сверни себе шею, сынок. За пролеском найдешь конюшню. От мостка правая тропинка. Но помни, Снайд сначала стреляет, а потом вопросы задает…
Его эти предупреждения не интересовали. Он шел в указанном направлении, и через десять минут тропа вывела его на поляну, где стоял огромный сарай размером с ангар для эскадрильи бомбардировщиков. Перед сараем, обнесенный покосившимся забором, располагался манеж с потрескавшейся почвой. Последний след лошади давно уже зарос мхом.
Крис обошел изгородь и приблизился к воротам амбара. Он не сомневался, что существует и другой вход, более безопасный, но в гости надо ходить через парадные двери — меньше шансов получить вилы в бок. Он достал из наплечной кобуры пистолет и, сунув его за пояс, оставил пиджак расстегнутым.
Ворота заскрипели, когда он потянул створки на себя. Этот рев услышала вся округа. Сигнал тревоги дан, так что теперь не стоит удивляться неожиданностям. Из образовавшейся щели пахнуло сеном и перепревшим навозом. Крис протиснулся в темный проем и оказался на круглой площадке. Некоторое время он привыкал к полумраку, не делая никаких движений. Под ногами опилки, слева — лестница, ведущая на чердак, прямо — узкий, на всю длину сарая, коридор. Светлый костюм здесь совсем неуместен, а во что превратится его модельная обувь, он даже не думал. Сейчас перед ним стояли задачи, с которыми он должен был справиться. К этому дню он готовился не один месяц и считал его одним из самых важных.
Бесшумно ступая по опилкам, он пересек манеж и направился вглубь коридора, по обеим сторонам которого находились стойла, заваленные хламом. Узкие окошки без стекол под самым потолком пропускали солнечные лучи, которые ровными квадратами ложились на полу коридора и вытягивались в аллею вдоль всего сарая.
Первые двадцать ярдов пути он миновал без помех, но скоро понял, что долго так продолжаться не будет. Один из солнечных квадратов перечеркивала чья-то тень. В следующем стойле справа кто-то находился. Тень шевельнулась. Крис не хотел начинать долгожданную встречу с неприятностей и решил изобразить из себя ротозея. Не поворачивая головы, он миновал проем и прошел дальше по коридору. За спиной послышался шорох, и он медленно повернулся, стараясь не делать резких движений.
— Что тебе здесь надо?
Их разделяло футов пять. Уперев руку в стену, словно опасаясь, что она может рухнуть, а другую держа в кармане кожаных брюк, стоял рослый негр лет сорока с лоснящейся от пота злобной мордой. Синий берет был надвинут на глаза, маленькие, колючие, с красными белками; непомерный живот вываливался из штанов, а клетчатая рубашка не сходилась на его экваторе.
Крис быстро дал ему оценку и улыбнулся.
— Вы мистер Снайд?
— Зачем он тебе понадобился?
— Поговорить.
— Говори.
— Это вы? Отлично. Я ищу своего приятеля. Мне порекомендовали обратиться к вам.
— Рекомендации получал у копов?
Негр был слишком агрессивно настроен. Крис уже не верил в мирный исход беседы, но продолжал улыбаться.
— Не обостряйте ситуацию, Снайд. Вы меня не интересуете. Мне нужен Брэд Кейси. Вы наняли его пару месяцев назад.
— Ты мне не нравишься. Лучше тебе остаться здесь, в местном болоте.
Снайд выдернул руку из кармана. Блеснуло длинное узкое лезвие, выпрыгнувшее наружу.
— Не нарывайтесь на неприятности, Снайд. Это плохо кончится.
— Не думаю. Ты пришел один, я видел.
— Мне нужен Кейси. Где он? У меня к нему дело.
— Твои дела кончились на этом месте.
— Не очень гостеприимно. К тебе с улыбкой, а ты с ножом.
Для своей комплекции Снайд оказался проворным парнем, что, вероятно, помогло ему выжить в этих местах. Он сделал несколько выпадов, прыгая из стороны в сторону. Крис увертывался, не отвечая на атаки. Он ждал подходящего момента и дождался. Снайд пошел напролом, желая задавить противника весом, не забывая при этом размахивать ножом. Рывок, гость отскочил в сторону и подставил ногу. Снайд с разгона зарылся в опилки, распластавшись на полу. Однако нож оставался зажатым в руке, похожей на гигантский баклажан. Перевернувшись на спину, Снайд вскочил и бросился в наступление. Крис блокировал его руку, завел ее за спину и резким движением перегнул противнику кисть. Послышались хруст и дикий вопль. Негр выронил нож и упал на колени. Бой был завершен мощным ударом ребра ладони по толстому загривку. Снайд затих, проткнув головой ящик. Его туша напоминала дохлого тюленя, вышвырнутого волнами на скалы.
Крис нагнулся, поднял нож и закинул его в груду мусора. Заниматься поисками в этих лабиринтах без путеводителя — бессмысленно. Был бы Кейси рядом, он вышел бы из укрытия. У него больше оснований бояться посторонних, чем у Снайда, и вряд ли он позволил бы уйти чужаку, назвавшему его имя.
Крис распечатал новую пачку сигарет, подцепил ногой ящик и, бросив на него носовой платок, сел.
Прежде чем негр пришел в себя, гость выкурил две сигареты. Послышалось хриплое сипение, затем стон, треснула доска ящика, и на свет появилась голова с одуревшим взглядом.
— Черт! Чем это ты меня?
Крис достал сигарету и бросил поверженному гладиатору, следом полетели спички. Снайд поймал подачку левой рукой и с тоской посмотрел на правую. Кисть распухла.
— Мы не закончили нашего разговора. Ты так и не понял, что я пришел не к тебе и твоя черная задница меня не интересует. Где Кейси?
Снайд сунул сигарету в зубы и прикурил.
— Плевать мне на Кейси. Я толком и не знал, как его зовут. Гнилой малый, зря продукты переводит. С утра уже налакался. Можешь его забрать, он мне не нужен. Дерьмо! Но если ты ко мне сунешь нос, то тебя здесь достойно встретят. Сегодня тебе просто повезло.
— Возможно. Где он?
Негр кивнул в конец коридора.
— Там есть дверь с правой стороны, за ней проход и его конура. Пятый день не выползает оттуда.
Крис затушил сигарету, встал и отправился на поиски. Он не тешил себя надеждой, что прием окажется более радушным.
Дверь скрипнула и открылась. Из-под ног разбежались крысы. Крис распахнул дверь шире и переступил через порог. Короткий коридор — и еще одна дверь. Он вошел без стука, под ногами хрустнуло битое стекло. На полу валялись окурки и пустые бутылки. В воздухе витал стойкий запах дешевого виски. Углы фанерных стен под потолком затянуты паутиной, внизу — изгрызены крысами. Посреди комнаты, если это убогое помещение можно было назвать комнатой, на деревянных чурбанах стояла чугунная обливная ванна времен войны за независимость. Этот исторический экспонат выполнял роль кровати. На свернутом в несколько раз манежном ковре лежал человек, укрывшись плащом. Мешок, набитый соломой, служил ему подушкой. На полу возле «ложа» стоял медный таз, а рядом — полупустая бутылка виски.
Крис бесшумно подошел к спящему и нагнулся. Резкий запах перегара пахнул ему в лицо. Этот человек не походил на того, о котором он знал больше, чем о нем знает полиция. Осторожно сунув руку под подушку, Крис извлек на свет армейский кольт сорок пятого калибра. Вынув обойму, он положил оружие на место и вернулся к двери. Присев на табурет, он закурил, поднял с пола отбитое горлышке и бросил в таз. Оглушительный звон меди сотряс тонкие стены. Реакция спящего вызвала восторг у гостя. В ушах еще звенело, а Кейси уже стоял — на ногах с пистолетом в руке, готовый к отпору любого натиска.
— Ну и нервишки, скажу я вам…
— Руки за голову! — крикнул Кейси сиплым басом.
— Не везет мне сегодня. Все хотят меня пришить, не выяснив моих намерений.
— Руки!
Руки выдернули из-за пояса двенадцатизарядный люгер.
Кейси трижды нажал на курок, но, кроме глухих щелчков, ничего не услышал.
— Не устраивай дуэли, приятель. Проиграешь! Сядь!
Кейси бросил оружие на пол и сел на край ванны. Высокий жилистый мужчина лет тридцати пяти с худым изможденным лицом. Синие глубокие глаза не выражали ничего. Ни испуга, ни ненависти, ни отчаяния. Складывалось впечатление, что сейчас он ляжет на место и вернется к сновидениям, которые оборвал какой-то псих. Мятый костюм, мешки под глазами, взъерошенные волосы говорили сами за себя. Крис решил, что он зря потратил столько времени на поиск этого человека.
Машина стояла на холме у полуразвалившихся лачуг на окраине Моллинса — пограничного городка между Иллинойсом и Индианой. Все здесь будто вымерло. Паутина веревок со штопаной ветошью, ухабистая дорога, заваленная консервными банками, сломанными ящиками и битыми бутылками.
В машине сидели двое: мужчина и женщина. Какое-то время они молча осматривали местность с видом туристов, заблудившихся в темном лесу.
— Дальше нам не проехать, — сделал вывод сидящий за рулем молодой человек.
— Как знаешь, — тихо ответила девушка.
— Оставайся в машине, а я прогуляюсь. — Он взглянул на часы. — В десять утра я его застану.
— Конечно.
Мужчина открыл дверцу, но рука его спутницы опустилась ему на колено. Он на секунду задержался, повернув голову в ее сторону.
— Все в порядке, Тэй.
— Я знаю. Но осторожность не помешает.
Он заметил волнение в ее глазах, его невозможно было не заметить, несмотря на все ее попытки выглядеть спокойной.
— Будь осторожней, Крис, — повторила она.
Он мягко улыбнулся и вышел. Пока Крис обходил машину, Тэй закурила. Рука со спичкой дрогнула, она не удержалась.
— Этот тип опасен! — крикнула Тэй в окно.
— Конечно. А иначе зачем он нужен? — спокойно ответил Крис, поправляя шляпу. — Но с ним можно договориться. У таких людей не бывает большого выбора.
Он осмотрелся и направился вниз по узкому переулку. Он знал, что Тэй смотрит ему вслед, но не стал оборачиваться.
Вокруг тишина. Кроме голодных собак, которые, рыча, рвали промасленные коробки в поисках пищи, и помойных крыс, он никого не видел. Здесь пахло гнилью, мочой и бедностью. Крис прошел ярдов сто по вымершему захолустью, пока наконец ему не повезло и он не встретил существо, способное изъясняться на понятном ему языке. Чернокожая старуха, похожая на высохший сучок, сидела на ступенях покосившейся хижины у раскрытой двери. Ее помутневшие глаза бессмысленно смотрели в никуда, и лишь черный дым от огрызка сигары говорил о том, что эта мумия жива.
Он подошел к женщине и встал у нижней ступени крыльца. Негритянка не реагировала на появление незнакомца, оставаясь неподвижной, как каменная глыба.
— Простите за беспокойство, мэм. Я ищу конюшню Снайда.
Старуха и бровью не повела, ее нижняя губа отвисла, и изо рта вырвалась тонкая струйка ядовитого дыма.
Кроме старой ведьмы, ни одной живой души на горизонте не вырисовывалось. Поиски могут завести в тупик, а он не мог потерять столько времени. Крис достал пачку сигарет, закурил и, пустив колечко дыма, сел на ступеньку рядом со старухой.
— Начало мая, а уже духота. Что в июле будет?
Мумия, резко повернув голову, стрельнула взглядом по пачке сигарет, которую он держал в руке.
— Угощайтесь, мэм.
Крис выбил сигарету и протянул женщине. Она сцапала ее, как воробей мошку, и туг же сунула за пазуху.
— Так как насчет конюшни?
— На кой она тебе? — резанул воздух хриплый голос.
— Хочу купить.
— Шутишь, парень. Здесь нечего покупать и продавать. Плохое место. Зря ты сюда пришел.
Он видел, что старуха не отрывает взгляда от сигарет, и положил пачку на ступеньку.
— У меня еще есть. Берите.
Впервые она подняла на него глаза. Они были полны недоверия, словно он предлагал ей золотой слиток.
— Они ваши, — сказал он.
Пачка исчезла с той же скоростью, что и сигарета минутой раньше.
— На легавого ты не похож. Слишком богато одет.
— Это точно. С легавыми мне не по пути.
— Спустишься вниз и налево. Через овраг. Там деревянный мост. Не сверни себе шею, сынок. За пролеском найдешь конюшню. От мостка правая тропинка. Но помни, Снайд сначала стреляет, а потом вопросы задает…
Его эти предупреждения не интересовали. Он шел в указанном направлении, и через десять минут тропа вывела его на поляну, где стоял огромный сарай размером с ангар для эскадрильи бомбардировщиков. Перед сараем, обнесенный покосившимся забором, располагался манеж с потрескавшейся почвой. Последний след лошади давно уже зарос мхом.
Крис обошел изгородь и приблизился к воротам амбара. Он не сомневался, что существует и другой вход, более безопасный, но в гости надо ходить через парадные двери — меньше шансов получить вилы в бок. Он достал из наплечной кобуры пистолет и, сунув его за пояс, оставил пиджак расстегнутым.
Ворота заскрипели, когда он потянул створки на себя. Этот рев услышала вся округа. Сигнал тревоги дан, так что теперь не стоит удивляться неожиданностям. Из образовавшейся щели пахнуло сеном и перепревшим навозом. Крис протиснулся в темный проем и оказался на круглой площадке. Некоторое время он привыкал к полумраку, не делая никаких движений. Под ногами опилки, слева — лестница, ведущая на чердак, прямо — узкий, на всю длину сарая, коридор. Светлый костюм здесь совсем неуместен, а во что превратится его модельная обувь, он даже не думал. Сейчас перед ним стояли задачи, с которыми он должен был справиться. К этому дню он готовился не один месяц и считал его одним из самых важных.
Бесшумно ступая по опилкам, он пересек манеж и направился вглубь коридора, по обеим сторонам которого находились стойла, заваленные хламом. Узкие окошки без стекол под самым потолком пропускали солнечные лучи, которые ровными квадратами ложились на полу коридора и вытягивались в аллею вдоль всего сарая.
Первые двадцать ярдов пути он миновал без помех, но скоро понял, что долго так продолжаться не будет. Один из солнечных квадратов перечеркивала чья-то тень. В следующем стойле справа кто-то находился. Тень шевельнулась. Крис не хотел начинать долгожданную встречу с неприятностей и решил изобразить из себя ротозея. Не поворачивая головы, он миновал проем и прошел дальше по коридору. За спиной послышался шорох, и он медленно повернулся, стараясь не делать резких движений.
— Что тебе здесь надо?
Их разделяло футов пять. Уперев руку в стену, словно опасаясь, что она может рухнуть, а другую держа в кармане кожаных брюк, стоял рослый негр лет сорока с лоснящейся от пота злобной мордой. Синий берет был надвинут на глаза, маленькие, колючие, с красными белками; непомерный живот вываливался из штанов, а клетчатая рубашка не сходилась на его экваторе.
Крис быстро дал ему оценку и улыбнулся.
— Вы мистер Снайд?
— Зачем он тебе понадобился?
— Поговорить.
— Говори.
— Это вы? Отлично. Я ищу своего приятеля. Мне порекомендовали обратиться к вам.
— Рекомендации получал у копов?
Негр был слишком агрессивно настроен. Крис уже не верил в мирный исход беседы, но продолжал улыбаться.
— Не обостряйте ситуацию, Снайд. Вы меня не интересуете. Мне нужен Брэд Кейси. Вы наняли его пару месяцев назад.
— Ты мне не нравишься. Лучше тебе остаться здесь, в местном болоте.
Снайд выдернул руку из кармана. Блеснуло длинное узкое лезвие, выпрыгнувшее наружу.
— Не нарывайтесь на неприятности, Снайд. Это плохо кончится.
— Не думаю. Ты пришел один, я видел.
— Мне нужен Кейси. Где он? У меня к нему дело.
— Твои дела кончились на этом месте.
— Не очень гостеприимно. К тебе с улыбкой, а ты с ножом.
Для своей комплекции Снайд оказался проворным парнем, что, вероятно, помогло ему выжить в этих местах. Он сделал несколько выпадов, прыгая из стороны в сторону. Крис увертывался, не отвечая на атаки. Он ждал подходящего момента и дождался. Снайд пошел напролом, желая задавить противника весом, не забывая при этом размахивать ножом. Рывок, гость отскочил в сторону и подставил ногу. Снайд с разгона зарылся в опилки, распластавшись на полу. Однако нож оставался зажатым в руке, похожей на гигантский баклажан. Перевернувшись на спину, Снайд вскочил и бросился в наступление. Крис блокировал его руку, завел ее за спину и резким движением перегнул противнику кисть. Послышались хруст и дикий вопль. Негр выронил нож и упал на колени. Бой был завершен мощным ударом ребра ладони по толстому загривку. Снайд затих, проткнув головой ящик. Его туша напоминала дохлого тюленя, вышвырнутого волнами на скалы.
Крис нагнулся, поднял нож и закинул его в груду мусора. Заниматься поисками в этих лабиринтах без путеводителя — бессмысленно. Был бы Кейси рядом, он вышел бы из укрытия. У него больше оснований бояться посторонних, чем у Снайда, и вряд ли он позволил бы уйти чужаку, назвавшему его имя.
Крис распечатал новую пачку сигарет, подцепил ногой ящик и, бросив на него носовой платок, сел.
Прежде чем негр пришел в себя, гость выкурил две сигареты. Послышалось хриплое сипение, затем стон, треснула доска ящика, и на свет появилась голова с одуревшим взглядом.
— Черт! Чем это ты меня?
Крис достал сигарету и бросил поверженному гладиатору, следом полетели спички. Снайд поймал подачку левой рукой и с тоской посмотрел на правую. Кисть распухла.
— Мы не закончили нашего разговора. Ты так и не понял, что я пришел не к тебе и твоя черная задница меня не интересует. Где Кейси?
Снайд сунул сигарету в зубы и прикурил.
— Плевать мне на Кейси. Я толком и не знал, как его зовут. Гнилой малый, зря продукты переводит. С утра уже налакался. Можешь его забрать, он мне не нужен. Дерьмо! Но если ты ко мне сунешь нос, то тебя здесь достойно встретят. Сегодня тебе просто повезло.
— Возможно. Где он?
Негр кивнул в конец коридора.
— Там есть дверь с правой стороны, за ней проход и его конура. Пятый день не выползает оттуда.
Крис затушил сигарету, встал и отправился на поиски. Он не тешил себя надеждой, что прием окажется более радушным.
Дверь скрипнула и открылась. Из-под ног разбежались крысы. Крис распахнул дверь шире и переступил через порог. Короткий коридор — и еще одна дверь. Он вошел без стука, под ногами хрустнуло битое стекло. На полу валялись окурки и пустые бутылки. В воздухе витал стойкий запах дешевого виски. Углы фанерных стен под потолком затянуты паутиной, внизу — изгрызены крысами. Посреди комнаты, если это убогое помещение можно было назвать комнатой, на деревянных чурбанах стояла чугунная обливная ванна времен войны за независимость. Этот исторический экспонат выполнял роль кровати. На свернутом в несколько раз манежном ковре лежал человек, укрывшись плащом. Мешок, набитый соломой, служил ему подушкой. На полу возле «ложа» стоял медный таз, а рядом — полупустая бутылка виски.
Крис бесшумно подошел к спящему и нагнулся. Резкий запах перегара пахнул ему в лицо. Этот человек не походил на того, о котором он знал больше, чем о нем знает полиция. Осторожно сунув руку под подушку, Крис извлек на свет армейский кольт сорок пятого калибра. Вынув обойму, он положил оружие на место и вернулся к двери. Присев на табурет, он закурил, поднял с пола отбитое горлышке и бросил в таз. Оглушительный звон меди сотряс тонкие стены. Реакция спящего вызвала восторг у гостя. В ушах еще звенело, а Кейси уже стоял — на ногах с пистолетом в руке, готовый к отпору любого натиска.
— Ну и нервишки, скажу я вам…
— Руки за голову! — крикнул Кейси сиплым басом.
— Не везет мне сегодня. Все хотят меня пришить, не выяснив моих намерений.
— Руки!
Руки выдернули из-за пояса двенадцатизарядный люгер.
Кейси трижды нажал на курок, но, кроме глухих щелчков, ничего не услышал.
— Не устраивай дуэли, приятель. Проиграешь! Сядь!
Кейси бросил оружие на пол и сел на край ванны. Высокий жилистый мужчина лет тридцати пяти с худым изможденным лицом. Синие глубокие глаза не выражали ничего. Ни испуга, ни ненависти, ни отчаяния. Складывалось впечатление, что сейчас он ляжет на место и вернется к сновидениям, которые оборвал какой-то псих. Мятый костюм, мешки под глазами, взъерошенные волосы говорили сами за себя. Крис решил, что он зря потратил столько времени на поиск этого человека.