Страница:
значения для материнской любви. Для нее достаточно одного того, что он ее
ребенок: в этом лежит безнравственность ее. Во всякой любви мужчины к
женщине, даже в любви к представителю одного с ним пола главную роль играет
определенное существо с известными физическими и психологическими
качествами, одна только материнская любовь неразборчива: она простирается на
все, что мать когда-либо носила в своем чреве. Это роковая истина, роковая
как для матери, так и для ребенка, но нельзя не видеть, что именно в этом
заключается вся безнравственность материнской любви, той любви, которая
остается всегда одинаковой, становится ли сын святым или преступником,
королем или нищим, остается ли он ангелом или превращается в мерзкое
чудовище. Не менее безнравственно и притязание детей на любовь со стороны их
матери, притязание, которое всецело покоится на том, что они ее дети
(особенно требовательны в этом отношении дочери, но нельзя также сказать,
чтобы и сыновья были без греха). Материнская любовь безнравственна, так как
она не выражает определенного отношения к чужому "я", а представляет из себя
с самого начала состояние какой-то срощенности. Как и всякая
безнравственность, она является нарушением чужих границ. Отношение одной
индивидуальности к другой - вот истинно нравственное отношение. Материнская
же любовь отвергает понятие индивидуальности, являясь в основе своей
неразборчивой и навязчивой. Отношение матери к ребенку есть не что иное, как
система рефлекторных взаимоотношений между ними. Таков вечный и неизменный
характер материнской любви. Закричит ли ребенок, или он заплачет в тот
момент, когда мать будет находиться в смежной комнате, она вскакивает,
словно ужаленная, и быстро спешит к нему (великолепный случай убедиться,
является ли данная женщина проституткой или матерью). И в период
возмужалости всякое желание, всякая жалоба взрослого моментально сообщается
матери, переходит в сферу ее личных переживаний и превращается самым
необдуманным, самым неудержимым образом в ее собственное желание, в ее
собственную жалобу. Никогда не прерывающееся взаимодействие между матерью и
всем тем, что было соединено с нею пупочной связью - вот истинная сущность
материнства. Я окончательно отказываюсь делить всеобщее преклонение перед
материнским чувством, ибо нахожу безнравственным именно то, что люди так
высоко ценят в матери, т.е. ее неразборчивость. Я не сомневаюсь, что эту
истину отлично сознавали очень многие выдающиеся художники и философы, но
они предпочитали хранить о ней глубокое молчание. Безграничная переоценка
Рафаэля в настоящее время сильно умерилась. Вообще же певцы материнской
любви не поднимаются выше Фишарта или Ришпена. Материнское чувство
инстинктивно, непроизвольно. Оно свойственно животным не в меньшей мере, чем
людям. Этим одним уже достаточно доказано, что материнская любовь - не
настоящая любовь, что подобный альтруизм не может быть назван нравственным.
Ибо всякая мораль вытекает из умственного характера, которого совершенно
лишены несвободные животные. Только разумное существо может подчиниться
нравственному императиву. Непроизвольной нравственности нет, есть только
нравственность сознательная.
Если вообще позволительно творить об этическом превосходстве одной
женщины над другой, то можно с уверенностью сказать, что гетера стоит в
известном отношении выше матери. Основные цели рода ей совершенно чужды. Все
новые и новые существа в бесконечной смене их вечно мелькают перед глазами
гетеры, не находя в ней того прочного, насиженного места, которое
представляет собою мать. Эти существа не поглощают ее в вечной заботе об их
пропитании. Напротив того, мать, поглощенная непрерывными заботами о пище и
одежде, кухне и хозяйстве, в интеллектуальном отношении стоит очень низко.
Наиболее развитые в духовном отношении женщины, которые становились для
мужчин чем-то вроде Музы, принадлежат исключительно к категории проституток.
К этому типу, типу Аспазии, следует причислить всех женщин романтического
периода и прежде всего наиболее выдающуюся среди них Каролину
Михаэлис-Бэмер-Форстер-Шлегель-Шеллинг.
В неразрывной связи с этим находится тот факт, что только люди, которые
не ощущают никакой потребности в духовной деятельности, испытывают особенно
сильное половое влечение к своей матери. От человека, отцовство которого
ограничивается кругом только телесных детей, следует ожидать, что он среди
всех женщин выберет наиболее плодовитую, наиболее приближающуюся к типу
женщины-матери. Выдающиеся люди всегда любили только проституток . Их выбор
всегда останавливается на женщине бесплодной. Если же они и оставляют
потомство, то оно лишено всякой жизнеспособности и очень склонно к
вымиранию. В этом следует признать факт, покоющийся на очень глубокой
этической основе. Земное отцовство так же малоценно, как и материнство, оно
так же безнравственно (глава XIV). Оно тоже нелогично, ибо является во всех
отношениях иллюзией: ни один человек не может знать, в какой степени он
является отцом своего ребенка. Наконец, это чувство очень непродолжительно и
преходяще: каждый народ, каждая паса, в конце концов, гибли и бесследно
исчезали с лица земли.
Широко распространенное исключительное и даже благоговейное преклонение
перед женщиной - матерью, которую хотят признать единственным наиболее
совершенным типом истинной женщины, лишено всяких оснований. Правда, мужчины
упорно настаивают на подобном отношении к женщине. Они утверждают, что
только в типе матери женщина находит свое завершение. Я откровенно сознаюсь,
что мне лично проститутка, не как лицо, а как явление, импонирует гораздо
больше.
Всеобщее превознесение матери имеет самые разнообразные основания.
Прежде всего она, по-видимому, вполне удовлетворяет тем идеальным
требованиям девственности, которая, как увидим дальше, каждый мужчина в силу
особой потребности своей предъявляет к женщине. И на первый взгляд это может
показаться действительно правильным: ведь для женщины - матери мужчина сам
по себе не играет никакой роли, а если он и играет некоторую роль, то в той
только мере, в какой она может относится к нему, как к ребенку. Но следует
заметить, что целомудрие чуждо в одинаковой степени как женщине - матери,
все мысли которой направлены на ребенка, так и проститутке, которая страстно
жаждет мужчину.
Эта иллюзия нравственности не остается без награды: мужчина самым
неосновательным образом возносит женщину - мать в моральном и социальном
отношении над проституткой. Женщина-проститутка совершенно игнорирует тот
масштаб ценности, которого придерживаются мужчины. Она не подчиняется идеалу
девственности, которого мужчины так настойчиво требуют. Она протестует
против всего этого в самых разнообразных формах. В открытой ли форме
светской дамы, в слабой ли, массивной форме демимондки или, наконец, в форме
открытой демонстрации уличной проститутки - все в ней протест. Этим
объясняется исключительное положение проститутки в обществе: она стоит вне
права, вне закона, вне сферы социального уважения. Женщине-матери не стоит
особенного труда подчиниться воле мужчины: ведь главным для нее является
жизнь ребенка, жизнь рода.
Другое дело - проститутка. Она по крайней мере живет исключительно
своей жизнью, хотя бы ей это досталось (я беру крайний случай) ценой
общественном презрения. В ней, правда, нет того мужества, что у матери, она
труслива насквозь, но зато обладает неизменным коррелатом трусости, т. е.
нахальством, а потому она и не стыдится своем бесстыдства. Склонная от
природы к многомужеству, она отдается всем мужчинам, не ограничиваясь одним
только основателем семьи. Она дает безграничный простор своему влечению,
удовлетворяя его на зло всему.
Она - владычица, которая отлично понимает, что в ее руках - власть.
Женщину-мать легко смутить, еще легче оскорбить, проститутку же никто
не в состоянии задеть, оскорбить. Мать, как хранительница рода, семьи,
обладает сознанием чести, проститутка же игнорирует всякое общественное
уважение, в этом ее гордость, это заставляет ее высоко держать свою голову.
Но мысль, что у нее нет никакой власти, эту мысль она не в состоянии понять.
Все люди заняты ею, думают только о ней живут ею одной, вот в чем ее никак
разубедить нельзя. Оно и в действительности так. Женщина-проститутка - эта
женщина, как дама, обладает наибольшей властью среди всех других людей. Она
оказывает преобладающее, даже исключительное влияние на всякую человеческую
жизнь которая не определяется мужскими союзами (начиная с гимнастических
клубов и кончая государством).
Здесь мы видим полнейшую аналогию между проституткою и великим
завоевателем в области политики. Подобно Александру и Наполеону, великая,
чарующая своею прелестью проститутка рождается раз в тысячу лет и,
родившись, победоносно шествует по всему миру, подобно этим великим
завоевателям.
Каждый такой человек содержит в себе нечто родственное проститутке
(каждый политик является некоторым образом и народным трибуном, а в
трибунате лежит элемент проституции). В сознании своей власти ни
завоеватель, ни проститутка не могут быть смущены кем бы то ни было, в то
время как другие люди очень легко смущаются. Как и великий трибун, всякая
проститутка уверена, что она может осчастливить человека своим разговором с
ним. Обратите внимание на такую женщину, когда она обращается к полицейскому
за справкой или входит в какой-нибудь магазин. Безразлично, приказчики ли
там или приказчицы, купила ли она ценную или очень ничтожную вещь, она
глубоко убеждена в том, что раздает какие-то подарки на все стороны. Те же
элементы можно раскрыть и во врожденном политике. Стоит только вспомнить
отношение Гете, насквозь проникнутого сознанием своего "я", к Наполеону в
Эрфурте для того, чтобы видеть, что многие глубоко убеждены в этой
способности подобных людей действительно одарять всех (миф о Пандоре, о
рождении Венеры: едва вынырнув из пены морской, она окидывает милостивым
взором все окружающее).
Таким образом я исполнил обещание, данное мною в V главе, и вернулся на
очень короткое время к "людям дела". Даже такой глубокий человек, как
Карлейль, очень высоко ценил их, но выше всех вопросов ставил он "the hero
as king". Мы уже показали, что подобный взгляд неправилен. Теперь же я хотел
бы доказать, что великие политики не брезгуют в своей деятельности ни ложью,
ни обманом, что эта черта свойственная даже самым величайшим среди них, как,
например, Цеза рю, Кромвелю, Наполеону. Александр Великий стал даже убийцей
и с чувством удовольствия выслушивал оправдания своего поступка, которые
придумал для него софист. Но лживость несовместима с гениальностью. Наполеон
на о Св.Елены пресытился ложью. Он писал мемуары насквозь проникнутые
сентиментализмом, и его последним словом была любовь к Франции, что вполне
соответствовало характеру его альтруистической позы. Наполеон - это
величайшее из всех явлений, лает выразительное доказательство того, что
"великие люди воли" -преступники, а потому они не могут быть гениями. Его
нельзя понять иначе, как по той изумительной интенсивности, с какой он бегал
от самого себя. Только таким образом можно объяснить себе всякое завоевание,
как ничтожных, так и огромных размеров. Над своей собственной сущностью
Наполеон никогда не в состоянии был думать. Он и часу не мог остаться без
какого-нибудь подвига, который должен был наполнить его существо: поэтому-то
он и должен был завоевать весь мир. Так как он обладал выдающимися
качествами, гораздо более выдающимися, чем все императоры до него, то вполне
естественно, что ему необходимо было очень многое, чтобы подавить в себе
противоречия своей натуры. Заглушить свою лучшую сущность - вот властный
мотив его честолюбия. Человек гениальный может делить с остальными людьми их
страсть к славе и удивлению, но его честолюбие будет совершенно другого
рода. Он не поставит все предметы в мире в исключительную зависимость от
себя, не свяжет их с собой, как с эмпирической личностью, и не нагромоздит
их на своем имени в виде бесконечной пирамиды. Вот почему достоверное
ощущение действительности постепенно покидает императора (он становится
эпилептиком). Он отнял свободу у объекта8 и вступил в преступную связь с
вещами, превратив их в средство для своих целей, в подножие своей ничтожной
личности с ее эгоистическими, хищными замыслами. У великого человека есть
определенные границы, так-как он монада из монад, так как он, что является
наиболее важным, сознательный микрокосм.
Он - пантогенен, включает в себе всю вселенную и уже при первом опыте
(я беру самый выдающийся случай) видит тесную связь мировых явлений. Ему
нужны дальнейшие переживания, но ему не нужно индукции. Великий трибун и
великая гетера - абсолютно безграничные люди, они превращают мир в
декорацию, на которой должно с особенной яркостью отразиться их эмпирическое
"я". Потому им чужда любовь, Дружба, расположение. В их душе нет любви.
Вспомните глубокую сказку о царе, который хотел завладеть звездами. Она
раскрывает идею императора с ослепительной ясностью. Истинный гений сам
воздает себе честь, но ни в коем случае не становится к черни в отношение
взаимной зависимости, как это делает трибун. Ибо великий политик не только
спекулянт и миллиардер, он к тому же уличный певец, он великий шахматист, но
и великий актер, он деспот, но он в сильной степени заискивает у других, он
не только проституирует, он сам величайшая проститутка. Нет того политика,
того полководца, который "снисходил" бы к другим людям. Его снисхождения
приобретают известность - это его половые акты! Улица является также
принадлежностью истинного трибуна. Отношение его к черни, как к своему
дополнению, является конститутивным для политика. Вся сфера его деятельности
- это чернь. С отдельными людьми, с индивидуальностями он порывает, если он,
конечно, не умен, но если он также хитер, как Наполеон, то он лицемерит и
оказывает им всякие знаки уважения для того чтобы сделать их безвредными для
себя. Наполеон тоньше всех понимал свою зависимость от черни. В своих
замыслах политик не может руководствоваться одним только желанием своим. Не
может он этого сделать как в том случае, если он - сам Наполеон, так и в том
случае, когда он вдруг захотел бы осуществить свои идеалы, чего Наполеон ни
в коем случае не сделал бы: чернь, этот истинный владыка его, живо вразумил
бы его. Всякое "наказание воли" имеет значение только для формального акта
инициативы, но воля властолюбца свободной быть не может.
Каждый император отлично чувствует свою связь с народными массами, а
потому они как бы инстинктивно стоят за конституцию, за народные или военные
собрания, за всеобщее избирательное право (Бисмарк в 1866 г.). Не Марк
Аврелий и Диоклетиан, а Клеон, Антоний, Фемистокл, Мирабо - вот личности, в
которых вполне отлилась фигура политика. Ambitio в собственном смысле слова
значит "хождение вокруг". Это именно и делают, как трибун, так и
проститутка. Эмерсон говорит, что Наполеон гулял "инкогнито" по улицам
Парижа с тем, чтобы прислушиваться к ликованию и восторженным крикам толпы.
То же самое говорит Шиллер о Валенштейне.
"Великие люди дела", как известное явление, уже с давних пор
приковывали к себе внимание художников (не философов) своей исключительной
своебразностью. Неожиданная аналогия, которая была развита мною, облегчит
нам задачу понимания этого явления; Постараемся проанализировать и уложить в
рамки какого-нибудь определенного точного понятия. Антоний (Цезарь) и
Клеопатра - люди весьма похожие друг на друга. Большинство людей увидят,
пожалуй, в этой параллели какую то фикцию, но для меня эта аналогия не
подлежит никакому сомнению, как бы сильно ни расходились на первый взгляд
эти люди. "Великий человек дела" отказывается от своей внутренней, духовной
жизни с тем, чтобы, изжить себя в мире и уничтожиться, подобно всему
изжитому, вместо того, чтобы вечно пребывать в виде чего-то внутренне
пережитого. Свою собственную ценность он со всей свирепостью отвергает и
держит себя всю жизнь вдали от нее. То же самое представляет собою и
проститутка: она нагло бросает в лицо всему обществу ту ценность, которую
могла приобрести от него в качестве матери, но не для того, чтобы углубиться
в свою внутреннюю сущность и вести созерцательную жизнь, а исключительно с
тем, чтобы дать полный простор своему чувственному влечению. Оба они,
великая проститутка и великий трибун, являются факелами с ослепительным
далеким светом, их путь усеян грудою трупов, но они погасают, как метеоры,
бессмысленно, бездельно для человеческой мудрости, не оставив по себе ничего
неизменного, ничего вечного. Только мать и гений ведут свою тихую работу,
рассчитанную на будущность. Поэтому трибун и проститутка получили название
"бичей Божьих". Они рассматриваются, как явления глубоко антиморальные.
Здесь мы еще раз убеждаемся, насколько правильно было господствовавшее
в свое время мнение, согласно которому "великий человек воли" был исключен
из понятия гения. Не только философский, но и художественный гений имеет ту
характерную особенность, что теоретическое или образное мышление преобладает
у него над всем практическим.
Нам предстоит еще исследовать мотив, который руководит проституткой.
Познать сущность матери было относительно легко: она является совершеннейшим
орудием для сохранения рода. Познать же сущность проституции представляется
делом более сложным и запутанным. Человек, который задумывается над ней
несколько глубже, несомненно переживал моменты, когда он терял всякую
надежду придти к какому-нибудь окончательному результату по этому вопросу.
Все дело заключается в различном отношении матери и проститутки к акту
оплодотворения. Надо полагать, что разбор этого вопроса, как и вообще
вопроса о проституции, сочтут делом вполне достойным философа. Было бы
смешно, если бы мне пришло слышать обратное. В каждом произведении дух
исследования является тем моментом, который придает достоинство всему
предмету. Скульптор или живописец очень часто задавались вопросом о том, что
ощущает Леда или Даная. Художники, которые избирали предметом своего
творчества проститутку (мне известны в этом направлении "Исповедь Клода",
Гортензии, "Рене" и "Нана", Золя, "Воскресение" Толстого, наконец, Соня -
создание одного из величайших гениев - Достоевского), всегда имели в виду
изобразить нечто общее, а не отдельные частные случаи. Где есть общее, там
может быть создана и теория о нем.
Половой акт имеет для матери значение средства в интересах определенной
цели. Проститутка же занимает исключительное положение в том смысле, что
половой акт является для нее самоцелью. Тот факт, что в природе, как целом,
половой акт, кроме роли своей в процессе размножения, играет еще другую
роль, приобретает особенную достоверность благодаря следующему явлению: у
многих живых существ процесс размножения протекает без акта совокупления
(партеногенез и с). Но, с другой стороны, мы видим, что половой акт у всех
животных служит целям размножения рода, и мы очень далеки от мысли
предположить, что копуляция столь привлекательна для животных исключительно
в силу того удовольствия, с которым она связана. Последнее не выдерживает
критики уже благодаря тому, что копуляция совершается и определенное время,
а именно в период течки, а потому и самое удовольствие от полового акта
является как бы средством, которое природа применяет в своих собственных
целях - в целях поддержания рода.
Итак, половой акт является для проститутки самоцелью. Но этим еще не
сказано, что для матери он лишен всякого значения. Правда, существует
категория "сексуально-анестетических" женщин, которых в общежитии называют
"холодными", но таких женщин значительно меньше, чем думают, так как очень
часто виною этой холодности является сам мужчина, который не сумел вызвать в
женщине противоположного настроения. Последние именно случаи мы не вправе
причислять к типу женщины-матери. Холодность одинаково присуща как матери,
так и проститутке. Мы ниже еще рассмотрим ее в связи с явлениями истерии. Мы
также не должны говорить об отсутствии половой восприимчивости у проститутки
только потому, что уличные проститутки (главный контингент которых
набирается из крестьянского населения, среди служанок и т. д.) иногда не
оправдывают самые напряженные ожидания отсутствием всякой жизни. Нужно
помнить, что проститутка терпит любовные ласки и таких людей, которые для
нее совершенно безразличны в половом отношении, а потому не следует
утверждать, что безжизненное, холодное отношение к половому акту является
характерной чертой проститутки. Эта мнимая холодность возникает именно
потому, что проститутка предъявляет самые высокие требование к чувственному
наслаждению, и за все лишения, которым она подвергается в этом направлении,
она вознаграждает себя еще в более сильной степени связью с сутенером.
Что половой акт обладает для проститутки значением самоцели, видно из
того, что она и только она кокетлива. Кокетство всегда сохраняет известное
отношение к половому акту. Сущность кокетства сводится к следующему:
обладание женщиной рисуется в воображении мужчины в виде факта уже вполне
законченного. В действительности же этого факта еще нет, и вот тут-то
выступает основная цель всякого кокетства, а именно, путем контраста между
его иллюзией и действительностью вызвать в мужчине импульс к осуществлению
этого обладания. Этот вызов ставит перед мужчиной одну и ту же задачу в
вечно меняющейся форме и одновременно он дает мужчине понять, что его
считают неспособным выполнять эту задачу. Но кокетство оказывает женщине еще
ту услугу, что кокетничая, она в то же время удовлетворяет до известной
степени своему единственному желанию: переживать акт соития. Ибо страсть,
которую проститутка разжигает в мужчине, вызывает в ней самой нечто
аналогичное тем ощущениям, которые она испытывает при
акте совокупления, и таким образом доставляет себе сладострастное
наслаждение в любое время и через любого мужчину. Дойдет ли женщина в этой
игре до последних пределов или она начнет отступать, когда дело примет
решительный оборот, зависит от того, удовлетворяет ли ее форма
действительного общения с ее мужем в такой степени, что она не нуждается в
услугах других мужчин. Тот факт, что именно уличные проститутки а общем не
кокетливы, объясняется просто тем, что те ощущения, которые составляют
основную цель кокетства, они и без тот испытывают в большом числе и в самой
грубой форме, так что им очень легко отказаться от более утонченных,
щекочущих вариаций полового чувства. Итак, кокетство является средством
вызвать активное половое нападение со стороны мужчины, усилить или ослабить
по желанию интенсивность этого нападения и, совершенно незаметно для
мужчины, направить его в ту сторону, которая особенно желательна женщине.
Это средство одинаково действительно и для того, чтобы вызвать в мужчине
отдельные взоры и слова, которые мучительно сладостно действуют на женщину,
так и для того, чтобы довести всю эту игру до "изнасилования".
Ощущение полового акта принципиально не отличается у женщины от всех
прочих ощущений, которые она знает и которые при этом акте проявляются
только с высшей интенсивностью. В половом акте проявляется все бытие женщины
в потенциированном виде, поэтому-то в нем особенно резко отражаются различия
между матерью и проституткой. Женщина-мать испытывает ощущения от полового
акта с меньшей силой, чем проститутка, но переживает она их иначе: она как
бы вбирает, впитывает в себя, проститутка же упивается чувственным
наслаждением до последних пределов. Мать (таковы все женщины, когда они
беременны) ощущает в семени мужчины нечто вроде depositum: уже в этом
чувстве, которое она испытывает при половом акте, можно раскрыть в ней
момент принятия и сохранения; ибо она - хранительница жизни. Проститутка
совершенно не стремится к тому, чтобы чувствовать общий подъем
существования, когда она встает после полового акта. Она скорее хотела бы
исчезнуть в половом акте, уничтожиться, превратиться в ничто, опьянеть до
потери сознания от сладострастного наслаждения. Для матери половой акт
представляет собою начало целого ряда дальнейших явлений, проститутка же
ищет в нем своего конца, она хотела бы утонуть в нем. Крик матери поэтому
короткий, он быстро обрывается, крик же проститутки - затяжной, ибо она
хочет, чтобы вся ее жизнь была сосредоточена на этом одном моменте. Так как
это желание совершенно неосуществимо, мы и видим, что проститутка никогда не
может быть удовлетворена, хотя бы всеми мужчинами мира.
В этом заключается громаднейшая разница в существе матери и
проститутки. Так как женщина является существом сексуальным, и эта
сексуальность распространяется по всему телу равномерно, за исключением
некоторых пунктов, в которых, говоря языком физики, она выражена плотнее,
ребенок: в этом лежит безнравственность ее. Во всякой любви мужчины к
женщине, даже в любви к представителю одного с ним пола главную роль играет
определенное существо с известными физическими и психологическими
качествами, одна только материнская любовь неразборчива: она простирается на
все, что мать когда-либо носила в своем чреве. Это роковая истина, роковая
как для матери, так и для ребенка, но нельзя не видеть, что именно в этом
заключается вся безнравственность материнской любви, той любви, которая
остается всегда одинаковой, становится ли сын святым или преступником,
королем или нищим, остается ли он ангелом или превращается в мерзкое
чудовище. Не менее безнравственно и притязание детей на любовь со стороны их
матери, притязание, которое всецело покоится на том, что они ее дети
(особенно требовательны в этом отношении дочери, но нельзя также сказать,
чтобы и сыновья были без греха). Материнская любовь безнравственна, так как
она не выражает определенного отношения к чужому "я", а представляет из себя
с самого начала состояние какой-то срощенности. Как и всякая
безнравственность, она является нарушением чужих границ. Отношение одной
индивидуальности к другой - вот истинно нравственное отношение. Материнская
же любовь отвергает понятие индивидуальности, являясь в основе своей
неразборчивой и навязчивой. Отношение матери к ребенку есть не что иное, как
система рефлекторных взаимоотношений между ними. Таков вечный и неизменный
характер материнской любви. Закричит ли ребенок, или он заплачет в тот
момент, когда мать будет находиться в смежной комнате, она вскакивает,
словно ужаленная, и быстро спешит к нему (великолепный случай убедиться,
является ли данная женщина проституткой или матерью). И в период
возмужалости всякое желание, всякая жалоба взрослого моментально сообщается
матери, переходит в сферу ее личных переживаний и превращается самым
необдуманным, самым неудержимым образом в ее собственное желание, в ее
собственную жалобу. Никогда не прерывающееся взаимодействие между матерью и
всем тем, что было соединено с нею пупочной связью - вот истинная сущность
материнства. Я окончательно отказываюсь делить всеобщее преклонение перед
материнским чувством, ибо нахожу безнравственным именно то, что люди так
высоко ценят в матери, т.е. ее неразборчивость. Я не сомневаюсь, что эту
истину отлично сознавали очень многие выдающиеся художники и философы, но
они предпочитали хранить о ней глубокое молчание. Безграничная переоценка
Рафаэля в настоящее время сильно умерилась. Вообще же певцы материнской
любви не поднимаются выше Фишарта или Ришпена. Материнское чувство
инстинктивно, непроизвольно. Оно свойственно животным не в меньшей мере, чем
людям. Этим одним уже достаточно доказано, что материнская любовь - не
настоящая любовь, что подобный альтруизм не может быть назван нравственным.
Ибо всякая мораль вытекает из умственного характера, которого совершенно
лишены несвободные животные. Только разумное существо может подчиниться
нравственному императиву. Непроизвольной нравственности нет, есть только
нравственность сознательная.
Если вообще позволительно творить об этическом превосходстве одной
женщины над другой, то можно с уверенностью сказать, что гетера стоит в
известном отношении выше матери. Основные цели рода ей совершенно чужды. Все
новые и новые существа в бесконечной смене их вечно мелькают перед глазами
гетеры, не находя в ней того прочного, насиженного места, которое
представляет собою мать. Эти существа не поглощают ее в вечной заботе об их
пропитании. Напротив того, мать, поглощенная непрерывными заботами о пище и
одежде, кухне и хозяйстве, в интеллектуальном отношении стоит очень низко.
Наиболее развитые в духовном отношении женщины, которые становились для
мужчин чем-то вроде Музы, принадлежат исключительно к категории проституток.
К этому типу, типу Аспазии, следует причислить всех женщин романтического
периода и прежде всего наиболее выдающуюся среди них Каролину
Михаэлис-Бэмер-Форстер-Шлегель-Шеллинг.
В неразрывной связи с этим находится тот факт, что только люди, которые
не ощущают никакой потребности в духовной деятельности, испытывают особенно
сильное половое влечение к своей матери. От человека, отцовство которого
ограничивается кругом только телесных детей, следует ожидать, что он среди
всех женщин выберет наиболее плодовитую, наиболее приближающуюся к типу
женщины-матери. Выдающиеся люди всегда любили только проституток . Их выбор
всегда останавливается на женщине бесплодной. Если же они и оставляют
потомство, то оно лишено всякой жизнеспособности и очень склонно к
вымиранию. В этом следует признать факт, покоющийся на очень глубокой
этической основе. Земное отцовство так же малоценно, как и материнство, оно
так же безнравственно (глава XIV). Оно тоже нелогично, ибо является во всех
отношениях иллюзией: ни один человек не может знать, в какой степени он
является отцом своего ребенка. Наконец, это чувство очень непродолжительно и
преходяще: каждый народ, каждая паса, в конце концов, гибли и бесследно
исчезали с лица земли.
Широко распространенное исключительное и даже благоговейное преклонение
перед женщиной - матерью, которую хотят признать единственным наиболее
совершенным типом истинной женщины, лишено всяких оснований. Правда, мужчины
упорно настаивают на подобном отношении к женщине. Они утверждают, что
только в типе матери женщина находит свое завершение. Я откровенно сознаюсь,
что мне лично проститутка, не как лицо, а как явление, импонирует гораздо
больше.
Всеобщее превознесение матери имеет самые разнообразные основания.
Прежде всего она, по-видимому, вполне удовлетворяет тем идеальным
требованиям девственности, которая, как увидим дальше, каждый мужчина в силу
особой потребности своей предъявляет к женщине. И на первый взгляд это может
показаться действительно правильным: ведь для женщины - матери мужчина сам
по себе не играет никакой роли, а если он и играет некоторую роль, то в той
только мере, в какой она может относится к нему, как к ребенку. Но следует
заметить, что целомудрие чуждо в одинаковой степени как женщине - матери,
все мысли которой направлены на ребенка, так и проститутке, которая страстно
жаждет мужчину.
Эта иллюзия нравственности не остается без награды: мужчина самым
неосновательным образом возносит женщину - мать в моральном и социальном
отношении над проституткой. Женщина-проститутка совершенно игнорирует тот
масштаб ценности, которого придерживаются мужчины. Она не подчиняется идеалу
девственности, которого мужчины так настойчиво требуют. Она протестует
против всего этого в самых разнообразных формах. В открытой ли форме
светской дамы, в слабой ли, массивной форме демимондки или, наконец, в форме
открытой демонстрации уличной проститутки - все в ней протест. Этим
объясняется исключительное положение проститутки в обществе: она стоит вне
права, вне закона, вне сферы социального уважения. Женщине-матери не стоит
особенного труда подчиниться воле мужчины: ведь главным для нее является
жизнь ребенка, жизнь рода.
Другое дело - проститутка. Она по крайней мере живет исключительно
своей жизнью, хотя бы ей это досталось (я беру крайний случай) ценой
общественном презрения. В ней, правда, нет того мужества, что у матери, она
труслива насквозь, но зато обладает неизменным коррелатом трусости, т. е.
нахальством, а потому она и не стыдится своем бесстыдства. Склонная от
природы к многомужеству, она отдается всем мужчинам, не ограничиваясь одним
только основателем семьи. Она дает безграничный простор своему влечению,
удовлетворяя его на зло всему.
Она - владычица, которая отлично понимает, что в ее руках - власть.
Женщину-мать легко смутить, еще легче оскорбить, проститутку же никто
не в состоянии задеть, оскорбить. Мать, как хранительница рода, семьи,
обладает сознанием чести, проститутка же игнорирует всякое общественное
уважение, в этом ее гордость, это заставляет ее высоко держать свою голову.
Но мысль, что у нее нет никакой власти, эту мысль она не в состоянии понять.
Все люди заняты ею, думают только о ней живут ею одной, вот в чем ее никак
разубедить нельзя. Оно и в действительности так. Женщина-проститутка - эта
женщина, как дама, обладает наибольшей властью среди всех других людей. Она
оказывает преобладающее, даже исключительное влияние на всякую человеческую
жизнь которая не определяется мужскими союзами (начиная с гимнастических
клубов и кончая государством).
Здесь мы видим полнейшую аналогию между проституткою и великим
завоевателем в области политики. Подобно Александру и Наполеону, великая,
чарующая своею прелестью проститутка рождается раз в тысячу лет и,
родившись, победоносно шествует по всему миру, подобно этим великим
завоевателям.
Каждый такой человек содержит в себе нечто родственное проститутке
(каждый политик является некоторым образом и народным трибуном, а в
трибунате лежит элемент проституции). В сознании своей власти ни
завоеватель, ни проститутка не могут быть смущены кем бы то ни было, в то
время как другие люди очень легко смущаются. Как и великий трибун, всякая
проститутка уверена, что она может осчастливить человека своим разговором с
ним. Обратите внимание на такую женщину, когда она обращается к полицейскому
за справкой или входит в какой-нибудь магазин. Безразлично, приказчики ли
там или приказчицы, купила ли она ценную или очень ничтожную вещь, она
глубоко убеждена в том, что раздает какие-то подарки на все стороны. Те же
элементы можно раскрыть и во врожденном политике. Стоит только вспомнить
отношение Гете, насквозь проникнутого сознанием своего "я", к Наполеону в
Эрфурте для того, чтобы видеть, что многие глубоко убеждены в этой
способности подобных людей действительно одарять всех (миф о Пандоре, о
рождении Венеры: едва вынырнув из пены морской, она окидывает милостивым
взором все окружающее).
Таким образом я исполнил обещание, данное мною в V главе, и вернулся на
очень короткое время к "людям дела". Даже такой глубокий человек, как
Карлейль, очень высоко ценил их, но выше всех вопросов ставил он "the hero
as king". Мы уже показали, что подобный взгляд неправилен. Теперь же я хотел
бы доказать, что великие политики не брезгуют в своей деятельности ни ложью,
ни обманом, что эта черта свойственная даже самым величайшим среди них, как,
например, Цеза рю, Кромвелю, Наполеону. Александр Великий стал даже убийцей
и с чувством удовольствия выслушивал оправдания своего поступка, которые
придумал для него софист. Но лживость несовместима с гениальностью. Наполеон
на о Св.Елены пресытился ложью. Он писал мемуары насквозь проникнутые
сентиментализмом, и его последним словом была любовь к Франции, что вполне
соответствовало характеру его альтруистической позы. Наполеон - это
величайшее из всех явлений, лает выразительное доказательство того, что
"великие люди воли" -преступники, а потому они не могут быть гениями. Его
нельзя понять иначе, как по той изумительной интенсивности, с какой он бегал
от самого себя. Только таким образом можно объяснить себе всякое завоевание,
как ничтожных, так и огромных размеров. Над своей собственной сущностью
Наполеон никогда не в состоянии был думать. Он и часу не мог остаться без
какого-нибудь подвига, который должен был наполнить его существо: поэтому-то
он и должен был завоевать весь мир. Так как он обладал выдающимися
качествами, гораздо более выдающимися, чем все императоры до него, то вполне
естественно, что ему необходимо было очень многое, чтобы подавить в себе
противоречия своей натуры. Заглушить свою лучшую сущность - вот властный
мотив его честолюбия. Человек гениальный может делить с остальными людьми их
страсть к славе и удивлению, но его честолюбие будет совершенно другого
рода. Он не поставит все предметы в мире в исключительную зависимость от
себя, не свяжет их с собой, как с эмпирической личностью, и не нагромоздит
их на своем имени в виде бесконечной пирамиды. Вот почему достоверное
ощущение действительности постепенно покидает императора (он становится
эпилептиком). Он отнял свободу у объекта8 и вступил в преступную связь с
вещами, превратив их в средство для своих целей, в подножие своей ничтожной
личности с ее эгоистическими, хищными замыслами. У великого человека есть
определенные границы, так-как он монада из монад, так как он, что является
наиболее важным, сознательный микрокосм.
Он - пантогенен, включает в себе всю вселенную и уже при первом опыте
(я беру самый выдающийся случай) видит тесную связь мировых явлений. Ему
нужны дальнейшие переживания, но ему не нужно индукции. Великий трибун и
великая гетера - абсолютно безграничные люди, они превращают мир в
декорацию, на которой должно с особенной яркостью отразиться их эмпирическое
"я". Потому им чужда любовь, Дружба, расположение. В их душе нет любви.
Вспомните глубокую сказку о царе, который хотел завладеть звездами. Она
раскрывает идею императора с ослепительной ясностью. Истинный гений сам
воздает себе честь, но ни в коем случае не становится к черни в отношение
взаимной зависимости, как это делает трибун. Ибо великий политик не только
спекулянт и миллиардер, он к тому же уличный певец, он великий шахматист, но
и великий актер, он деспот, но он в сильной степени заискивает у других, он
не только проституирует, он сам величайшая проститутка. Нет того политика,
того полководца, который "снисходил" бы к другим людям. Его снисхождения
приобретают известность - это его половые акты! Улица является также
принадлежностью истинного трибуна. Отношение его к черни, как к своему
дополнению, является конститутивным для политика. Вся сфера его деятельности
- это чернь. С отдельными людьми, с индивидуальностями он порывает, если он,
конечно, не умен, но если он также хитер, как Наполеон, то он лицемерит и
оказывает им всякие знаки уважения для того чтобы сделать их безвредными для
себя. Наполеон тоньше всех понимал свою зависимость от черни. В своих
замыслах политик не может руководствоваться одним только желанием своим. Не
может он этого сделать как в том случае, если он - сам Наполеон, так и в том
случае, когда он вдруг захотел бы осуществить свои идеалы, чего Наполеон ни
в коем случае не сделал бы: чернь, этот истинный владыка его, живо вразумил
бы его. Всякое "наказание воли" имеет значение только для формального акта
инициативы, но воля властолюбца свободной быть не может.
Каждый император отлично чувствует свою связь с народными массами, а
потому они как бы инстинктивно стоят за конституцию, за народные или военные
собрания, за всеобщее избирательное право (Бисмарк в 1866 г.). Не Марк
Аврелий и Диоклетиан, а Клеон, Антоний, Фемистокл, Мирабо - вот личности, в
которых вполне отлилась фигура политика. Ambitio в собственном смысле слова
значит "хождение вокруг". Это именно и делают, как трибун, так и
проститутка. Эмерсон говорит, что Наполеон гулял "инкогнито" по улицам
Парижа с тем, чтобы прислушиваться к ликованию и восторженным крикам толпы.
То же самое говорит Шиллер о Валенштейне.
"Великие люди дела", как известное явление, уже с давних пор
приковывали к себе внимание художников (не философов) своей исключительной
своебразностью. Неожиданная аналогия, которая была развита мною, облегчит
нам задачу понимания этого явления; Постараемся проанализировать и уложить в
рамки какого-нибудь определенного точного понятия. Антоний (Цезарь) и
Клеопатра - люди весьма похожие друг на друга. Большинство людей увидят,
пожалуй, в этой параллели какую то фикцию, но для меня эта аналогия не
подлежит никакому сомнению, как бы сильно ни расходились на первый взгляд
эти люди. "Великий человек дела" отказывается от своей внутренней, духовной
жизни с тем, чтобы, изжить себя в мире и уничтожиться, подобно всему
изжитому, вместо того, чтобы вечно пребывать в виде чего-то внутренне
пережитого. Свою собственную ценность он со всей свирепостью отвергает и
держит себя всю жизнь вдали от нее. То же самое представляет собою и
проститутка: она нагло бросает в лицо всему обществу ту ценность, которую
могла приобрести от него в качестве матери, но не для того, чтобы углубиться
в свою внутреннюю сущность и вести созерцательную жизнь, а исключительно с
тем, чтобы дать полный простор своему чувственному влечению. Оба они,
великая проститутка и великий трибун, являются факелами с ослепительным
далеким светом, их путь усеян грудою трупов, но они погасают, как метеоры,
бессмысленно, бездельно для человеческой мудрости, не оставив по себе ничего
неизменного, ничего вечного. Только мать и гений ведут свою тихую работу,
рассчитанную на будущность. Поэтому трибун и проститутка получили название
"бичей Божьих". Они рассматриваются, как явления глубоко антиморальные.
Здесь мы еще раз убеждаемся, насколько правильно было господствовавшее
в свое время мнение, согласно которому "великий человек воли" был исключен
из понятия гения. Не только философский, но и художественный гений имеет ту
характерную особенность, что теоретическое или образное мышление преобладает
у него над всем практическим.
Нам предстоит еще исследовать мотив, который руководит проституткой.
Познать сущность матери было относительно легко: она является совершеннейшим
орудием для сохранения рода. Познать же сущность проституции представляется
делом более сложным и запутанным. Человек, который задумывается над ней
несколько глубже, несомненно переживал моменты, когда он терял всякую
надежду придти к какому-нибудь окончательному результату по этому вопросу.
Все дело заключается в различном отношении матери и проститутки к акту
оплодотворения. Надо полагать, что разбор этого вопроса, как и вообще
вопроса о проституции, сочтут делом вполне достойным философа. Было бы
смешно, если бы мне пришло слышать обратное. В каждом произведении дух
исследования является тем моментом, который придает достоинство всему
предмету. Скульптор или живописец очень часто задавались вопросом о том, что
ощущает Леда или Даная. Художники, которые избирали предметом своего
творчества проститутку (мне известны в этом направлении "Исповедь Клода",
Гортензии, "Рене" и "Нана", Золя, "Воскресение" Толстого, наконец, Соня -
создание одного из величайших гениев - Достоевского), всегда имели в виду
изобразить нечто общее, а не отдельные частные случаи. Где есть общее, там
может быть создана и теория о нем.
Половой акт имеет для матери значение средства в интересах определенной
цели. Проститутка же занимает исключительное положение в том смысле, что
половой акт является для нее самоцелью. Тот факт, что в природе, как целом,
половой акт, кроме роли своей в процессе размножения, играет еще другую
роль, приобретает особенную достоверность благодаря следующему явлению: у
многих живых существ процесс размножения протекает без акта совокупления
(партеногенез и с). Но, с другой стороны, мы видим, что половой акт у всех
животных служит целям размножения рода, и мы очень далеки от мысли
предположить, что копуляция столь привлекательна для животных исключительно
в силу того удовольствия, с которым она связана. Последнее не выдерживает
критики уже благодаря тому, что копуляция совершается и определенное время,
а именно в период течки, а потому и самое удовольствие от полового акта
является как бы средством, которое природа применяет в своих собственных
целях - в целях поддержания рода.
Итак, половой акт является для проститутки самоцелью. Но этим еще не
сказано, что для матери он лишен всякого значения. Правда, существует
категория "сексуально-анестетических" женщин, которых в общежитии называют
"холодными", но таких женщин значительно меньше, чем думают, так как очень
часто виною этой холодности является сам мужчина, который не сумел вызвать в
женщине противоположного настроения. Последние именно случаи мы не вправе
причислять к типу женщины-матери. Холодность одинаково присуща как матери,
так и проститутке. Мы ниже еще рассмотрим ее в связи с явлениями истерии. Мы
также не должны говорить об отсутствии половой восприимчивости у проститутки
только потому, что уличные проститутки (главный контингент которых
набирается из крестьянского населения, среди служанок и т. д.) иногда не
оправдывают самые напряженные ожидания отсутствием всякой жизни. Нужно
помнить, что проститутка терпит любовные ласки и таких людей, которые для
нее совершенно безразличны в половом отношении, а потому не следует
утверждать, что безжизненное, холодное отношение к половому акту является
характерной чертой проститутки. Эта мнимая холодность возникает именно
потому, что проститутка предъявляет самые высокие требование к чувственному
наслаждению, и за все лишения, которым она подвергается в этом направлении,
она вознаграждает себя еще в более сильной степени связью с сутенером.
Что половой акт обладает для проститутки значением самоцели, видно из
того, что она и только она кокетлива. Кокетство всегда сохраняет известное
отношение к половому акту. Сущность кокетства сводится к следующему:
обладание женщиной рисуется в воображении мужчины в виде факта уже вполне
законченного. В действительности же этого факта еще нет, и вот тут-то
выступает основная цель всякого кокетства, а именно, путем контраста между
его иллюзией и действительностью вызвать в мужчине импульс к осуществлению
этого обладания. Этот вызов ставит перед мужчиной одну и ту же задачу в
вечно меняющейся форме и одновременно он дает мужчине понять, что его
считают неспособным выполнять эту задачу. Но кокетство оказывает женщине еще
ту услугу, что кокетничая, она в то же время удовлетворяет до известной
степени своему единственному желанию: переживать акт соития. Ибо страсть,
которую проститутка разжигает в мужчине, вызывает в ней самой нечто
аналогичное тем ощущениям, которые она испытывает при
акте совокупления, и таким образом доставляет себе сладострастное
наслаждение в любое время и через любого мужчину. Дойдет ли женщина в этой
игре до последних пределов или она начнет отступать, когда дело примет
решительный оборот, зависит от того, удовлетворяет ли ее форма
действительного общения с ее мужем в такой степени, что она не нуждается в
услугах других мужчин. Тот факт, что именно уличные проститутки а общем не
кокетливы, объясняется просто тем, что те ощущения, которые составляют
основную цель кокетства, они и без тот испытывают в большом числе и в самой
грубой форме, так что им очень легко отказаться от более утонченных,
щекочущих вариаций полового чувства. Итак, кокетство является средством
вызвать активное половое нападение со стороны мужчины, усилить или ослабить
по желанию интенсивность этого нападения и, совершенно незаметно для
мужчины, направить его в ту сторону, которая особенно желательна женщине.
Это средство одинаково действительно и для того, чтобы вызвать в мужчине
отдельные взоры и слова, которые мучительно сладостно действуют на женщину,
так и для того, чтобы довести всю эту игру до "изнасилования".
Ощущение полового акта принципиально не отличается у женщины от всех
прочих ощущений, которые она знает и которые при этом акте проявляются
только с высшей интенсивностью. В половом акте проявляется все бытие женщины
в потенциированном виде, поэтому-то в нем особенно резко отражаются различия
между матерью и проституткой. Женщина-мать испытывает ощущения от полового
акта с меньшей силой, чем проститутка, но переживает она их иначе: она как
бы вбирает, впитывает в себя, проститутка же упивается чувственным
наслаждением до последних пределов. Мать (таковы все женщины, когда они
беременны) ощущает в семени мужчины нечто вроде depositum: уже в этом
чувстве, которое она испытывает при половом акте, можно раскрыть в ней
момент принятия и сохранения; ибо она - хранительница жизни. Проститутка
совершенно не стремится к тому, чтобы чувствовать общий подъем
существования, когда она встает после полового акта. Она скорее хотела бы
исчезнуть в половом акте, уничтожиться, превратиться в ничто, опьянеть до
потери сознания от сладострастного наслаждения. Для матери половой акт
представляет собою начало целого ряда дальнейших явлений, проститутка же
ищет в нем своего конца, она хотела бы утонуть в нем. Крик матери поэтому
короткий, он быстро обрывается, крик же проститутки - затяжной, ибо она
хочет, чтобы вся ее жизнь была сосредоточена на этом одном моменте. Так как
это желание совершенно неосуществимо, мы и видим, что проститутка никогда не
может быть удовлетворена, хотя бы всеми мужчинами мира.
В этом заключается громаднейшая разница в существе матери и
проститутки. Так как женщина является существом сексуальным, и эта
сексуальность распространяется по всему телу равномерно, за исключением
некоторых пунктов, в которых, говоря языком физики, она выражена плотнее,