Забирко Виталий. Все пули мимо

   Так что если не считать пяти минут разговора с премьер-министром, когда я ему "посоветовал" все дела первое время с государственным секретарём обсуждать, а на меня выходить только в случае крайней необходимости, то больше ничего серьёзного я как президент за месяц не сделал. Разве что в течение двух недель послов иностранных по десятку в день принимал, пока они мне верительные грамоты вручали. Поначалу даже интересно было почести подобные принимать, однако уже где-то на день четвёртый-пятый чуть откровенно зевать начал - та ещё бодяга протокольная оказалась. Помню, вернулся с такой встречи, а у меня судорогой челюсти свело - зевоту сдерживал. Осмотрел меня лечила, что по штату президенту положен, пилюли выписал. Ничего, подействовало, зевать больше не тянуло. Зато скука и нудота от послов с их речами официозными до мозга костей заели. Интересно, а нет ли таблеток от скуки? А то "микстуру" веселящую здесь уже после протокола разносят, но и её по-человечески не хлебнёшь, поскольку впечатление складывается, что все её то ли дегустируют, то ли бокалы для приличия в руках держат, будто не алкоголь это, а отрава. Мать честная, да куда же я влип - погудеть на полную катушку не с кем!
   Само собой, что первые три дня президентства я со всех концов света поздравления принимал от людей высокопоставленных. То телеграмму пришлют, а то и лично по телефону звякнут. Естественно, Блин позвонил одним из первых. Вначале поздравил он меня, а потом мы о том, о сём поболтали. Тут я ему о нашем споре - чья вилла лучше - и напомнил. В гости пригласил, чтоб сравнить. Посмеялся он жизнерадостно, но ответ уклончивый дал. Типа того, что, мол, поохотиться где-нибудь в Сибири возле наших стратегических объектов он не против, а вот моя усадьба личная в сферу жизненных интересов Америки пока не входит.
   Ещё королева английская звонила, кажись, принц датский... Короче, всех не упомнишь.
   Алиска, как про те звонки прознала, так глазки у неё и загорелись.
   - А чего это ты их сюда приглашаешь? - с полуоборота завелась. Давай сами куда с официальным визитом подадимся. В ту же Америку, к примеру. Ты-то там уже был, с президентом ручкался, а я нет. Хочу с его половиной близко познакомиться. У меня и платье белое от французских кутюрье специально для такого случая есть - ни разу не надевала. Представляешь картину, - здесь она на тон задушевный переходит, приземляется наш самолёт в аэропорту Вашингтона, а на лётном поле уже оркестр гимн России играет, почётный караул в струнку выстроился, президент американский с распростёртыми объятиями встречи ждёт... И тут люк самолёта распахивается, и на трап я выхожу. В белом платье, в туфельках модельных, с шарфиком голубеньким, на ветру развевающимся... Улыбаюсь фотогенично, ручкой всем приветственно машу...
   - А я где? - перебиваю ревниво.
   - Ты?.. Ах, да. Ну, ты тоже из самолёта выходишь...
   Размечталась, думаю пасмурно. Вас с супружницей Блина и на пушечный выстрел друг к другу подпускать нельзя, а то, вместе сведи, греха не оберёшься. Та такому феминизму обучит, что мне и Пупсик потом из-под каблука твоего выбраться не поможет.
   А Сашок тем временем деятельность бурную развернул. Министры к нему так и шастают: по одному, по двое, а то и всем скопом. Попытался я было поинтересоваться, о чём он там с ними гутарит, но Сашок лишь рукой отмахнулся.
   - Потом, потом! Придёт время - всё расскажу, во все детали посвящу. Сейчас некогда! - на ходу бросил и на очередную встречу помёлся.
   Только стал я подмечать, что всё больше к нему военных наведываться стало. И чем дальше, тем больше. А министр обороны, так тот чуть ли не днюет и ночует в резиденции. К чему бы это? Думал, опять какая заварушка на Кавказе намечается, но всё гораздо круче повернулось. Такой поворот неожиданный приняло, что я, ей-ей, опупел.
   65
   Сижу я, значит, как-то под вечер в своём кабинете, от скуки в "очко" с референтом по внешнеполитическим связям режусь (дуб-дубом он, кстати, в этой игре - с трудом обучил). Коньячок цедим, референт мне байки о принцессе Люксембургской рассказывает. И складно, между прочим, бает, с подробностями интимными разными, а именами политиков знаменитых так закулисную жизнь европейского бомонда пересыпает, что я порой об игре забываю.
   Тут дверь открывается, и Сашок входит. А я как раз колоду тасую.
   - Третьим будешь? - предлагаю по-свойски.
   - Нет, - отвечает твёрдо и такой на референта взгляд бросает, что тот сразу со стула вскакивает.
   - Пойду я... Дела... - мямлит.
   - Как хочешь, - плечами двигаю. - Но расплатиться не забудь. Карточный долг, он, знаешь, покруче долга чести.
   Выложил референт на стол половину своей зарплаты месячной и побыстрее ретировался. Небось, рад до беспамятства, что Сашок впёрся, а то и штаны здесь бы оставил.
   - А пить будешь? - спрашиваю и, не дожидаясь согласия, коньячок по рюмкам разливаю. По всему чувствуется, разговор у нас долгий предстоит впервые Сашок, как государственным секретарём стал, ко мне вот так зашёл да ещё референта выгнал. Никак свою концепцию власти излагать созрел, а в ней, как говорится, без бутылки не разберёшься.
   - Нет, не буду, - головой мотает. - И тебе не советую.
   - Это ещё почему? - морщусь недовольно и рюмку коньяка, наперекор совету, оприходую.
   - Потому, что завтра на тебя покушение будет, - под руку говорит.
   Что колом коньяк в горле становится. Перхаю, кашляю, слёзы утираю.
   - А ты... у меня... на что?.. - хриплю и минералку прямо из бутылки хлобыщу. Прочищаю горло и ору благим матом: - На что, спрашиваю?!! По слухам, ты КГБ возродил, а зачем, если его спецы ушами хлопают и до такого допускают?!
   - Не ори, - спокойно замечает Сашок, садится напротив, себе минералки наливает. - Покушение фиктивное предстоит.
   - П-поч-чему? - заикаюсь, совсем с толку сбитый.
   - А ты всамделишного хочешь? - заламывает насмешливо бровь Сашок, отхлёбывает из стакана и жёстко, будто гвоздь одним махом вколачивает, рубит: - Потому, что пора власть по-настоящему в руки брать.
   Тут я уже молчу, что воды в рот набрав. Как-так, ядрёна вошь, власть брать?! А мы что сейчас в руках имеем? Вроде самую вершину пирамиды властных структур оккупировали...
   Однако хоть и молчу я, но, видать, недоумение на морде моей красноречивее любых слов само за себя говорит.
   - О какой власти у нас сейчас говорить можно, - морщится Сашок, когда любой президентский указ если не Думой блокируется, то на местах не исполняется?
   - Да плевать мне на всё на это! - в сердцах бросаю.
   - А мне - нет. - Здесь губы Сашок так плотно сжимает, что рот на хирургический разрез начинает походить. - За державу обидно, - цедит и сверлит меня взглядом колючим.
   - Да брось! - тушуюсь и глаза отвожу. - Тоже мне - Дон Кихот расейский. За державу ему, видите ли, обидно! Социализм взад вернуть захотелось? Уравниловки желаешь - каждой сестре по серьге? Людишек он пожалел, мол, полстраны нищими стали... А забыл, как по указке Бонзы этих самых людишек что семечки щёлкал?
   Темнеет Сашок лицом - по самому больному месту я ему врезал.
   - Во-первых, - слог чеканит, - не людей я стрелял, а отморозков конченых. Во-вторых, когда о державе говорил, то именно её и имел в виду, а не людей. Если нужно будет, на их костях великое государство построю. Как Сталин, как Пётр I. И начихать, какой курс нашему правлению припишут капиталистический, социалистический, фашистский или тоталитарный. Хватит страну разворовывать да распродавать. Это надо было только суметь - за десяток лет могучее государство до основания развалить да ещё в долги как в шелка опутать!
   А ведь искренне он мне речухи предвыборные писал, вдруг прозреваю я. Верит во всю эту чепуху.
   - Никак славы всемирной захотелось? - подкалываю.
   Смотрит мне в глаза Сашок взглядом немигающим, слова веские роняет:
   - Слава, между прочим, вся тебе достанется. Ты президент.
   - Да на фиг она мне такая нужна! - парирую. - Ты ведь сразу банки все национализируешь и меня с сумой по миру пустишь!
   - Излагаю популярно, - твёрдокаменно стоит на своём Сашок. - Банки действительно национализирую - достаточно валюту из страны выкачивать. Но вот если Демидов какой-то новый у нас появится и начнёт производства возрождать - любые привилегии получит. Поскольку мощь государства определяется его развитой индустрией, а деньги - это всего лишь обыкновенные казначейские билеты, чья стабильность подкрепляется произведенным в стране товаром. Потому и ходят у нас в стране баксы, за которыми вся мощь производства Америки стоит, а наши "деревянные", лишь воздухом дерьмократической свободы защищенные, спросом нигде не пользуются. Ну, а что касается твоего личного финансового положения, то давай не утрировать по поводу нищенства - государственной казны тебе мало будет? И двух миллиардов, которые в швейцарском банке уже накопил? Удивляюсь тебе, Борис, - денег куры не клюют, а тебя ни на что, кроме как на потребление материальных благ, не тянет.
   Вот тут он меня уел. И на крючок подцепил. Действительно, от денег сумасшедших скукотища некоторая наблюдается. Чего ни захотел - а вот оно на тарелочке с голубой каёмочкой. Может, свою Историю писать попробовать, людишками туда-сюда, как на шахматной доске, двигая? Но только без помощи Пупсика, чтоб результат непредсказуем был, иначе, как сейчас, сплошная преснятина выйдет. А ведь нехреновый "коленкор" может получиться! Не знаю, какими идеалами Сашок руководствуется, считает ли и меня "отморозком конченым", но у меня в этой игре свой резон намечается.
   - Будем считать, что президента ты уговорил, - киваю, себя, как царь-батюшка, в третьем лице поминая. - Излагай, как покушение организовано будет и что за этим последует.
   Сашок излагает, а я тем временем с Пупсиком "связываюсь" и консультируюсь - действительно ли покушение фиктивное или от его "липовости" за версту дохлятиной тянет? Как говорится, доверяй, но проверяй. Нет, всё нормально, не врёт Сашок, добротно преданность мне ему в мозги впаяна.
   - ...этой же ночью Вооружённые Силы одновременно по всей стране займут все административные здания, банки и центры коммуникационных средств связи. Проведут аресты. А уже утром ты выступишь по всем каналам телевидения вот с этим обращением к народу, - заканчивает Сашок и кладёт передо мной стопку листов.
   Начинаю читать, и голова кругом идёт от масштабов вселенских нашего дела. Чётко всё, аргументировано изложено. О засилье преступных элементов, о поголовной коррупции государственных чиновников, о произволе банковских группировок, о разграблении государства и обнищании рядового человека... И всё это, само собой, подводится к тезису о необходимости установления железного военного порядка. Главное, так толпе преподносится, что практически каждый работяга за подобный военный переворот сверху руками и ногами голосовать будет. Может, и сам в руки автомат возьмёт и пойдёт войскам помогать господ новоявленных отстреливать. И Пупсику никому мозги пудрить не надо.
   А ведь приди Сашок к власти без меня, и я бы среди "первоочередников" к отстрелу оказался, поёживаюсь про себя.
   - Что ж, - закончив читать, глаза на Сашка поднимаю. - Сценарий неплохой. Давай попробуем...
   Собственно, а почему бы и нет?
   66
   Утро для России выдалось пасмурным. Что поделаешь - осень. Похоже, она на мозги русского человека здорово влияет, набекрень их сдвигая: что Пушкин по таким погодам слякотным лучшие свои стишки кропал, что толпа революцию и контрреволюцию вершила.
   Вот и я себя в это утро на взводе хмуром чувствовал. Хоть и знаю, что покушение липовое, а всё-таки под ложечкой сосёт - каково себя в качестве мишени ощущать? А вдруг среди холостых патронов пара-тройка боевых окажется? Тем более что холостых-то и не предвидится... И пусть, по словам Сашка, "охотникам" мимо "дичи" стрелять приказано, но от шальной пули да рикошета никто не застрахован. Одна надежда на Пупсика...
   Встал я с постели, моцион совершил, Алиске раздражённо брякнул, что с ней завтракать не буду, и к пацану поплёлся. Редко у него в последнее время бываю, всё больше телепатически общаюсь. К тому же Алиска в гостиной жрать приучила, как по правилам хорошего тона президентам прописано. Чуть не истерику мне в своё время закатила - мол, негоже президенту где-то по каморкам, что босяку, пищу принимать. Что прислуга подумает? Вмиг сплетнями нелицеприятными, достоинство четы нашей роняющими, по всему миру разнесёт! Так что пришлось подчиниться.
   Однако сегодня я на приличия великосветские наплевал и ногой растёр по мне лучше на Красной площади джигу нагишом сплясать, чем при полном параде в гробу пристойненько лежать.
   Пупсик меня на кухне своей суперсовременной встретил. Посвежел он за последний месяц, поправился, снова на пацана стал похож, а не на карлика-доходягу с кожей морщинистой, стариковской. Здесь я слово своё сдержал: если и обращался к нему, то только за советом.
   Усаживает меня пацан за стол, яичницу мою фирменную, только с плиты, ещё жиром кипящим сварливо бурчащую, ставит, кофе наливает. А сам, по обыкновению, напротив садится, кулачками подбородок подпирает и в меня взглядом собачьим вперяется.
   - Вот и опять мы с вами, Борис Макарович, как в старые добрые времена сидим, - говорит и блаженно улыбается. Невелики у парня запросы.
   Как, да не так, думаю отстранёно, вилкой в тарелке ковыряясь. Аппетита никакого, потому и вкуса не ощущаю.
   - Не переживайте, Борис Макарович, - успокаивает пацан, - ничего страшного с вами сегодня не случится.
   - Да? - оживаю на миг и тут же снова в меланхолию чёрную впадаю. Насчёт сегодняшнего дня он меня успокоил, а что завтра будет? И дёрнула меня нелёгкая на авантюру Сашка с военным переворотом согласиться! Жил бы себе припеваючи, ничего не делая, и в ус не дул. А теперь точно пахать, что папе Карло, придётся - каждый день, небось, непредсказуемым быть обещает...
   Выглядываю в окно и вижу, что лимузин мой уже к крыльцу подан, а возле него Сашок нервно прохаживается. Меня ждёт. Выпиваю я тогда кофе залпом, встаю.
   - Пойду я... - бормочу невнятно и, не глядя на Пупсика, к двери направляюсь. Посмотрел бы кто со стороны на всё на это, точно в осадок недоумённый выпал - и чего, спрашивается, я сюда заходил?
   - Счастливо, - в спину мне Пупсик говорит и вдруг, с нотками просящими в голосе, добавляет: - Заходите, Борис Макарович, почаще. Пожалуйста...
   Ничего я ему не отвечаю - не время для нежностей телячьих.
   Выхожу из особняка, в лимузин сажусь, Сашок за мной в салон ныряет. До того на взводе оба, что даже не поздоровались. Едем, молчим, хотя Сашок предусмотрительно звуконепроницаемую перегородку между нами и водилой поднял. Выехали из лесу, по трассе чешем. Всё как всегда - одна "ментовка" с мигалкой впереди, две сзади.
   Меня так и подмывает спросить: "Ну, где же?" - но молчу. Как всё должно быть, Сашок вчера расписал, а вот где - не сказал. Наверняка темнит что-то, поскольку не верю я в его забывчивость. Наконец не выдерживаю и завожу разговор отвлечённый.
   - Как там наш "бывший" поживает? - спрашиваю.
   - Кто? - не врубается Сашок. Видать, мысли у него совсем о другом. Очко-то не железное - откуда ему знать, что гарантию нашей жизни стопроцентную не его спецы обеспечивают, а невзрачный горбатенький пацан с кукольным именем.
   - Бывший президент, спрашиваю, как поживает? - вопрос повторяю. Неужто и впрямь на пенсию нищенскую существует? Или у тебя сведений никаких нет? Как пинком под зад из Кремля вышиб, так и забыл...
   - Почему же забыл? - губы кривит Сашок. - Как раз ему ничего прощать и забывать не намерен. Действительно живёт исключительно на пенсию. Носа из квартиры не высовывает, за жизнь боится. Дочка за продуктами на дешёвый рынок ходит, кое-что из своего барахла продаёт.
   - Ну да! - хмыкаю. - Так я тебе и поверил! Неужели никто из старых друзей не помог?
   - Один бизнесмен попытался, - плечами равнодушно пожимает Сашок, - и из своего благотворительного фонда пятьдесят тысяч долларов "бывшему" выделил. Но через полчаса в его контору нагрянула инспекция, якобы для проверки финансовых операций, арестовала счета фонда, а выданные деньги изъяла. Сам знаешь, начни в соответствии с законом проверять финансовый отчёт любой фирмы, и максимальный срок заключения обеспечен. Так что сидит бизнесмен под следствием, а "бывшего" друзья-товарищи десятой дорогой минуют.
   Вот те и на, думаю. Ещё с одной стороны Сашок передо мной открылся. Злопамятный мужик, оказывается. Если кого невзлюбил - до петли доведёт...
   Выглядываю в окно, и волосы на голове шевелиться начинают. Мы уже по Москве мчимся, мимо многоэтажек; люди по тротуарам ходят... Это где же он покушение сотворить удумал?!
   Перевожу взгляд ошарашенный на Сашка, и он без слов меня понимает.
   - Чуть дальше всё произойдёт. Возле заброшенного инструментального завода. Там людей нет...
   И именно в этот момент "ментовка" с мигалкой впереди вдруг шаром огненным вспыхивает и с грохотом несусветным на части разлетается. Водила наш молоток - реагирует мгновенно. Резко в сторону лимузин бросает, но тут сбоку ещё один взрыв раздаётся, и по нашим стёклам будто кто щебнем сыплет. Да с такой силой, что бронированные стекла трещинами идут. Впрочем, я это всего мгновение наблюдал, так как жалюзи защитные тут же автоматически схлопываются, нас от белого света отрезая. Водила мгновенно по тормозам вмазывает, и машина крутиться начинает, что твоя карусель. К счастью, не переворачивается, багажником во что-то врезается и застывает. Однако ощущение, будто мы движемся, остаётся - тарахтят по лимузину пули и осколки, взрывы то и дело по ушам бьют... Ну, приблизительно, как если бы нас в консервную банку посадили, запаяли, а затем Сёмка, что машину мне когда-то мыл, эту банку коту к хвосту привязал и на волю животное пустил. Только вместо мява дикого Сашок в трубку спецсвязи благим матом орёт, а ему оттуда матом площадным отвечают - по всему видно, что не по плану разработанному "покушение" идёт.
   А на меня, что удивительно, лишь катавасия эта началась, спокойствие полное снизошло. Подозреваю, Пупсик чары свои употребил, иначе в коробке лимузина, как в гробу цинковом, в лучшем случае поседеть можно, а в худшем - сдвинуться крышей напрочь и навсегда.
   Как понимаю, в этот раз Сашок усиленную охрану мне обеспечил - по сценарию-то всё нормально окончиться должно. Поэтому минут двадцать бой, самый что ни на есть настоящий, на улице шёл. Затем сквозь автоматные очереди, взрывы и грохот пуль по броне лимузина стал доноситься всё усиливающийся странный шелестящий звук. Будто кто с неимоверной скоростью ручной косой траву косит. И когда этот шелест оформился в хорошо слышимый звук, раздалась долгая серия взрывов скорострельного гранатомёта, и бой неожиданно прекратился. Но зловещий шелест остался.
   Затем послышался приближающийся к нам дробный топот сапог, и по крыше лимузина немилосердно замолотили кулаком.
   - Борис Макарович, как вы там - живы?!
   Честно говоря, ощущение не из приятных. Странная штука получилась за двадцать минут вроде даже успел привыкнуть к грохоту боя и уверовать, что если до этого ничего с нами не случилось, то и не произойдёт. Поэтому резкая смена обстановки по нервам вмазала будь здоров. Ну, типа того, как если бы лежал себе в цинковом гробике спокойненько - понятно, хуже быть не может, - и вдруг кто-то начинает к тебе внутрь с кулаками ломиться: мол, открывай, мужик, да подвинься... Любой жмурик в гробу от такого перевернётся.
   - Кто это?! - орёт в ответ Сашок.
   - Капитан Рудин!
   Сашок дух переводит, пытается дверцу открыть, но её заклинило. К счастью, замки сверхсложные провернулись, поэтому Сашок, не мудрствуя лукаво, вышибает покорёженную дверцу ногой и вываливается наружу. Само собой, и меня из машины выволакивает.
   Дневной свет по глазам больно бьёт, и я ничего толком рассмотреть не успеваю. Впрочем, даже будь в это время зрение нормальным, всё равно ничего бы не разглядел, так как четверо ребят в бронежилетах и шлемах непрозрачных нас с Сашком под руки подхватывают, ещё с десяток таких же ребят плотным кольцом окружают и куда-то тащат. Недолго, правда. Вижу, вдруг перед нами зев внутренностей машины какой-то, типа фургона, нас к нему подтаскивают и, что дрова, внутрь зашвыривают. Четвёрка, что нас тащила, тоже в "фургон" вскакивает, остальные снаружи остаются и дверь задвигают. И тут же "фургон" медленно двигаться начинает, но странное впечатление при этом складывается, что не по трассе он едет, а вверх почему-то перемещается.
   Поднимаюсь с пола ребристого на ногах ватных, в окошко махонькое выглядываю. Действительно, взлетаем мы. По тени под нами понимаю, что в вертолёте находимся. И даже название его машинально, по ассоциации с увиденным, вспоминаю: "тень". Умельцы наши так боевой вертолёт спроектировали, что американцы только хлебальники разевают. Рокота мотора абсолютно не слышно - лишь свист винтов до противника шёпотом смерти в последний момент долетает. Правда, один экземпляр всего собрали, а в серию пустить денег нет - это же не дачи высшему генералитету строить. Так и существует в единственном и неповторимом экземпляре, как корабль инопланетный. Тень во всех смыслах.
   Впрочем, детали эти как бы отстранёно в голове проносятся - всё внимание основное увиденная из иллюминатора панорама занимает. А посмотреть есть на что - такого, небось, со времён Великой Отечественной Москва не видывала. Десятка три автомобилей на улице широкой горят, пулями изрешечённые, остов дома взорванного дымится, и везде трупы, трупы... В основном, гражданских, в форме мало кто лежит...
   Тут вертолёт резко вверх забирает и в низкую облачность входит.
   Оглядываюсь я и вижу, что ребята из спецназа шлемы поснимали и навытяжку перед Сашком стоят. А тот их на всю ивановскую распинает, всё больше на парня белобрысого наезжая.
   - Не знаю... Не в курсе... - только и успевает тот отбрыкиваться. Наконец не выдерживает и своё слово поперёк вставляет: - Я только выполняю приказы. Мне был дан приказ президента и вас срочным образом эвакуировать с места происшествия. Я его выполнил.
   Осекается на полуслове Сашок, внимательно в глаза белобрысому смотрит.
   - Кто этот приказ отдал?
   - Министр обороны. Напрямую.
   - Хорошо, - сбавляет обороты Сашок. - Где тут у тебя рация, капитан?
   - В пилотской кабине, - чеканит капитан и люк с готовностью перед Сашком распахивает.
   Кивает Сашок, в люк ныряет, но белобрысого, за ним было сунувшегося, рукой останавливает.
   Вот так вот, думаю с сарказмом. Как распекать за незнание - так завсегда пожалуйста, а как в курс этих самых тайн ввести - так фигушки! Но я лично так соображаю: ежели к секретной информации человека не допускаешь, то нечего потом с него стружку снимать. Благодарить за спасение надо. Впрочем, я это упущение выправлю. Хоть и не их заслуга, что все пули мимо меня пролетели, но преданность надо поощрять.
   Оглядываю трюм вертолёта и в некоторое уныние прихожу. Голо, пусто здесь - ни кресел тебе, ни даже сидений откидных. Лишь какие-то ремни кое-где со стен свисают - наверное, чтоб как в трамвае за них держаться, когда "тень" вираж закладывает. Сразу видно - нашенское производство. Нечего, понимаешь, штурмовой группе здесь рассиживаться, главное, чтоб бойцов побольше влезло.
   - Кто командир группы? - спрашиваю ребят и за один из ремней для устойчивости крепко цепляюсь.
   И напрасно это делаю. Ремень поддаётся вниз, что-то щёлкает, и из стены дура, типа крупнокалиберного пулемёта, на турели выезжает. Теряю я равновесие, и точно бы на пол сверзился, если б белобрысый парень на помощь не бросился. Поддержал меня под локоть, а пулемёт толчком руки обратно в стену отправил.
   - Я командир, господин президент, - докладывает. - Капитан Рудин.
   Смотрю на него: лицо молодое, круглое, веснушчатое, глаза голубые, нос картошкой. Типичный русак.
   - Молодец, - говорю, - полковник. Чётко операцию сработал.
   - Капитан, - поправляет он.
   - Так вот, полковник Рудин, - продолжаю, поправки будто не замечая, завтра вместе со всей группой в Кремль явишься - орденами награждать буду. А тебя лично Героем России сделаю.
   - Служим президенту России! - не по уставу гаркает четвёрка спецназовцев.
   - Ну-ну, зачем же прямо так... Не президенту... Отечеству вы служите... - вроде бы смущаюсь, но на самом деле от такого к себе "неуставного" отношения елей по сердцу разливается. И, действительно, - что им страна эта нищая дать может, кроме бесплатных похорон и салюта холостыми патронами над могилкой? А я вот жизнь обеспечить могу. И нехилую.
   67
   Доставили меня назад в усадьбу, а там уже рота спецназовцев обосновалась и по всему периметру внешнему вдоль стены окопчиков нарыла, словно с минуты на минуту штурм загородной резиденции президента ожидается. Сашок тут же на "тени" в Кремль улетел, а мне с полчаса Алиску успокаивать пришлось. Здесь, понимаешь, судьба страны решается, а мне с бабой возиться надо! Целую истерику закатила, пока новый лечила её уколами не успокоил и спать не уложил. Только тогда я смог у телевизора усесться, чтобы со стороны за событиями понаблюдать.
   А события что в Москве, что по стране круто разворачиваться начали. Столица будто на осадном положении очутилась - уличные патрули кого ни попадя хватают, на кордонах на всех дорогах любые транспортные средства, вплоть до велосипедов, шмонают... В других городах полегче обстановка, но МВД тоже суетится, стихийное кучкование толпы разгоняя, беспорядки на корню предотвращая, поскольку слух ширится, что меня грохнули. И хоть через час пресс-служба моя заявила, что президент жив, правда, ранен (здесь я похихикал зловредно), нагнетание страстей только усилилось. Мол, никому не позволим, распинаются телекомментаторы, нашу молодую неокрепшую дерьмократию задушить и в грязь втоптать. Кое-где даже перестрелки стали наблюдаться, но, как просекаю, больше случайные - в основном, на кордонах спецназовских, когда во время обысков оружие находили.