Сергей подошел к своей машине, нашел в багажнике полиэтиленовый пакет, сложил туда документы погибшего и нож Верзилы, прошелся пешком до выхода из складской зоны и, убедившись, что никого поблизости нет, вывел машину и поехал домой.
   Войдя в квартиру и не зажигая света, Михайлов прошел в ванную и смывал пот и грязь холодной водой, стараясь сбросить жар ночных событий.
   Принеся керосиновую лампу в ванную, он посмотрел на себя в зеркало. Да, эта ночь не прошла бесследно. На Сергея из зеркала смотрел усталый человек с царапинами и ссадинами на шее, в порванной грязной рубашке, со сбитыми в кровь локтями и ладонями.
   Глава 36
   После прослушивания пленки Павел Николаевич ещё некоторое время оставался в кресле, одновременно отдыхая и размышляя обо всем услышанном и увиденном сегодня.
   Общая картина происшедшего вырисовывалась теперь довольно ясно. Но в то же время возникло какое-то неопределенное чувство опасности: опасности как для него лично, так и для его подчиненных, а может быть, для тех оперов из уголовного розыска и ФСБ, которые обсуждали детали этого преступления, записанные на магнитофонной пленке.
   Доверять этому чувству его долго учил наставник - Сыскарь, и это не раз его выручало.
   Павел Николаевич мысленно представил себе образы тех людей, голоса которых он только что слышал.
   Старший следователь Иван Игнатьевич Стеблов слыл в городской прокуратуре весьма осторожным сотрудником. Все решения, которые необходимо было принимать по долгу службы в отношении подозреваемых, задержанных или преступников, всегда согласовывал с вышестоящим руководством.
   Иван Игнатьевич был высоким, сухопарым мужчиной. Его седые волосы с металлическим отливом всегда были коротко подстрижены, глаза глубоко запали, как будто он недавно болел, и впечатление это усиливала туго натянутая на скулах кожа. Человек с таким лицом мог быть и солдатом, и ученым, и священником, но никак не работником прокуратуры.
   Семья Стеблова была по нынешним временам большая: жена, три дочери, две из которых были замужем и жили вместе со своими семьями в родительской четырехкомнатной квартире, доставшейся отцу Ивана Игнатьевича от город-ского Совета как ветерану войны и труда, две внучки и престарелая мать. С таким семейным положением и связывали сослуживцы Стеблова его осторожность в служебных делах, потому что основным источником дохода семьи, не считая пенсий жены и матери, была его зарплата.
   Начальник отдела по борьбе с особо тяжкими преступлениями УВД города полковник Виктор Львович Вепрь оправдывал свою фамилию: во всех делах, служебных и домашних, он был напорист, рыл почву под ногами преступников, что называется, клыками.
   В работе Виктор Львович с виду был нетерпим к мнению сотрудников, отличному от своего. Но так казалось на первый взгляд или в широком кругу подчиненных и начальников. После совещания он обычно выслушивал своего сотрудника и, если тот предлагал стоящую версию, то сразу же запускал её в дело. Другой положительной чертой полковника была его способность приводить мнение начальства к своему собственному. Но это качество он использовал только в тех случаях, когда было необходимо постоять за своего подчиненного. Сотрудники отдела, которым вот уже десять лет руководил Вепрь, всегда удивлялись, глядя в свою служебную карточку, в которой не было ни одного взыскания. Кроме того, для своих офицеров в качестве поощрения он добивался какого-либо материального вознаграждения: часов, приемников, бритв, книг и тому подобных вещей, но больше всего ему доставляло удовольствие вручать своим подчиненным денежные премии.
   Виктор Львович был пожилым невысоким плотным мужчиной. Выглядел он вполне обычно, если бы не особая примета: когда-то ему выстрелили в лицо в упор. Пуля сорвала кожу с левой щеки, зацепив кость.
   Начальник отдела по борьбе с организованной преступностью ФСБ города полковник Иван Антонович Пятихатка - пятидесятилетний брюнет - имел приятную внешность. У него были черные, без проседи, волосы, всегда аккуратно причесанные, голубые глаза, хорошая улыбка. Это был "зубр" своего дела. Он не скрывал недовольства тем, что его отделу приходилось заниматься, как он считал, чисто милицейским делом - ловить бандитов, но свое дело, как говорил товарищ Жеглов, он знал "добрэ".
   Сотрудников себе в отдел Иван Антонович подбирал лично, длительное время приглядываясь к ним, где бы те ни работали. В "верхах" у него, видимо, была "мохнатая лапа" - этого никто не знал наверняка, только строили предположения, - но все отобранные им люди направлялись к нему в отдел. На памяти сослуживцев было два случая, когда высшее руководство пыталось "для усиления кадров на местах" навязать Пятихатке своих людей. В обоих случаях полковник втайне от начальства проводил свое расследование в отношении вновь назначенных и доказывал их связь с криминальными и мафиозными группировками, а, следовательно, и коррумпированность высших эшелонов правоохранительных органов. Дело о подобных "подставах", как обычно, клалось под сукно или спускалось на тормозах - никто не хотел выносить сор из избы, но Пятихатку пока не беспокоили.
   Иван Антонович обзавелся личной охраной, установил собственные пропуска и пароли в свой отдел и отгородился от других служб управления железной дверью с постовым.
   Сотрудник отдела полковника Пятихатки капитан Артем Георгиевич Демченко был воспитанником полковника милиции Вепря и одним из тех, кого начальник переманил из уголовного розыска. Капитан во время срочной службы успел повоевать простым пехотинцем в Афганистане и хорошо знал, что такое кровь, горе и гибель товарищей. После окончания школы милиции просился в ОМОН, но в то время хватало офицеров, сокращенных из армии и флота, и особенно из войск специального назначения, воздушно-десантных и морской пехоты. Поэтому молодого офицера с высшим юридическим образованием отправили в райотдел милиции на должность оперуполномоченного. Вепрь дал ему сразу десяток дел, в основном по жалобам граждан, и приглядывался к молодому сотруднику: как тот себя поведет? Но в скором времени полковник убедился в деловых качествах парня - Артем провел грамотное расследование по всем делам и, хотя никто по ним посажен за решетку не был, снискал себе славу и уважение в их маленьком городке.
   Тогда Вепрь без предупреждения назначил молодого офицера начальником группы по расследованию дела о налете на местное отделение Сбербанка. Демченко уверенно руководил расследованием и довел его до логического конца - организовал и провел операцию по захвату главаря преступной группы Креола.
   Но в то время, когда Вепрь обучал мастерству уголовного розыска Демченко, за старшим лейтенантом пристально наблюдал Пятихатка и с "боем", взаимной обидой и "больше тебя знать не знаю, похититель и разоритель", забрал Демченко к себе в отдел. За это Пятихатка обязался оказывать всяческую посильную помощь "доблестной милиции", и слово свое старался держать.
   Лейтенанта Тарасова директор сыскного агентства не знал, но тут же в компьютере отыскал нужную базу данных под саркастическим названием "Те, кто должен нас охранять" и прочитал следующее:
   "Тарасов Олег Михайлович, лейтенант, выпускник Академии МВД РФ, закончил вуз с отличием. Русский. Холост. В вооруженных силах не служил. Проживает в Москве с отцом и матерью. Имеет сестру и брата, младше его по возрасту. Показатель качества оперативного работника высокий. За год службы в УВД показал, что способен работать самостоятельно.
   Во время учебы в Академии произошел инцидент, в котором был замешан один профессор, уличенный Тарасовым в мздоимстве, но доказать ничего не смогли. Тарасов решил после окончания Академии уволиться из МВД, но руководитель группы уговорил его принять решение после одного-двух лет службы в органах".
   Котин неплохо знал этих людей: ему не раз приходилось сталкиваться с ними во время службы в уголовном розыске, а Вепрь сам сагитировал его к себе в отдел, где Павел Николаевич и проработал последний год. Виктор Львович с пониманием принял рапорт Котина об увольнении, а когда последний организовал свое сыскное агентство "Кристи и Пуаро", начальник отдела иногда прибегал к помощи бывшего подчиненного.
   Директор откинулся в кресле и посмотрел на висящие на стене часы. Утро уже наступило. По улицам вовсю шастали машины, подвозящие в магазины свежий хлеб и другие продукты, ранние прохожие торопились на железнодорожную станцию к электричкам. Прошли поливальные машины, на маршруты вышли первые рейсовые автобусы.
   Начинался новый рабочий день. Что он сулит Павлу Николаевичу и его людям, покажет то, с чем должны вернуться Небольсин, Пашин и Игнатьев.
   Глава 37
   ...В Турцию собралась большая группа. Безлошадный посольский люд и те, кто не имел иномарок, составляли экипаж микроавтобуса "форд". В "мерседесе" посла ехали механик-водитель, один из телохранителей и Макаров; военный атташе Голубев, его помощник Богуславский с семьями, советник Головачук с женой - на своих "опелях"; жена советника-посланника вместе с врачом, бухгалтером и ещё одним телохранителем вместо водителя - на посольской машине; всего собралось человек двадцать.
   Отправились вовремя, что было удивительно для коллективного выезда. Михайлов уже немного отошел после трагических событий, о которых напоминали ноющее тело и синяки на руках, скрытые толстым слоем крем-пудры.
   Он теперь отчетливо уяснил, что те, кто убил Георгия, - не люди, а бешеные звери, которые выполняли чью-то злую волю. Один из них - Верзила уже свое за это получил. Но Сергей понимал, что рано расслабляться и все ещё впереди...
   ...Вчерашний день прошел нормально, но не без неожиданностей. Рано утром Сергей с помощью пришедшей по его просьбе квартирной хозяйки привел лицо и руки в порядок, замаскировав ссадины и царапины какими-то, известными только женщинам, кремами.
   Светлана Яковлевна, всплакнув по Георгию, как полагается восточной женщине, обещала выполнить все, что ей наказал Сергей, и по возможности как можно скорее дать знать о происшествии Трофимову.
   Забрав у Виктора Ивановича свою папку до утреннего совещания, изучить её содержимое он смог только после обеда, когда посол отпустил пораньше с работы всех отъезжающих.
   Михайлов решил не искушать судьбу и остаться с документами в посольстве, так как в квартире с пакетом, из-за которого погиб Георгий, находиться было небезопасно. Но и свой кабинет он считал малопригодным для этой цели. Здесь ему помог помощник военного атташе Саша Богуславский. В последний месяц Сергей с Сашей немного сдружились: ходили вместе на приемы и вечеринки, Саша частенько подвозил его на своей машине, когда михайловская "шестерка" была на техобслуживании, навещали вместе ветеранов войны и армии, организовывали их чествование в День Победы в резиденции посла. Богуславский прибыл в командировку в республику на полгода раньше Михайлова вместе с женой и сыновьями-близнецами. Это были первые дети в посольстве. Других дипломатов просто пугали криминогенная обстановка, тяжелые условия жизни в этой стране и ситуация, сложившаяся вокруг российского дипломатического представительства, - в последнее время было совершено нападение на машину военного атташе, несколько взрывов в резиденции посла, демонстрации перед зданием посольства.
   Но Александра, а, главное, его жену это не испугало. Она, верная боевая подруга мужа-десантника, стремилась всегда быть рядом с ним.
   Мальчишки-близнецы тоже, несмотря на малый возраст, проявляли бойцовский характер, вели себя достойно и непринужденно, но уже понимали всю сложность отцовской службы.
   Сергей как раз спускался по лестнице во двор посольства, когда увидел Сашу, отпиравшего дверь в свой кабинет.
   - Сережа, ты себя не бережешь. Трубецкой ведь нас отпустил до утра, а ты весь в работе, - подколол Михайлова Александр.
   - Да и ты ещё не дома!
   - Наше дело в отличие от вашего служивое - под присягой и приказом ходим. Но у меня хоть есть прекрасное тыловое обеспечение, за которым я как за каменной стеной, а вот тебе об этом надо крепко задуматься - старый уже, - намекая на холостяцкую жизнь Сергея, парировал офицер.
   - Успею еще. Я самое вкусное, как сказал один артист в новогодней программе, оставляю на потом.
   - Когда на такой работе заработаешь старческие хвори, будет тебе не до вкусненького. Вон уже сейчас выглядишь таким замученным, как будто на тебе пахали или держали в застенках у Мюллера. Нельзя так перетруждаться - твоей жертвы никто не оценит!
   - Ты почти угадал: работа по вечерам когда-нибудь меня доконает, вяло пошутил Сергей, размышляя над тем, что даже Шура Богуславский заметил изменения в его внешнем виде и поведении.
   - Сейчас-то хоть никуда не торопишься? А то заходи, приглашаю. Выпьем по бутылочке пивка, хоть жару собьем, - меняя тему разговора предложил Саша.
   - Это можно. Жара, действительно, стоит адская. У тебя хорошо хоть машина с кондиционером, а нам трястись в "форде", как пескарям на сковородке.
   - А ты на первом же привале у тоннеля перебирайся к нам. Ребята у меня уже проснутся - они всегда в начале пути спят на заднем сиденье - да и в вашем "форде" посвободнее будет.
   - Посмотрим. Не хочу вас в машине стеснять: дорога-то не близкая.
   - Пустяки, - сказал Александр, открывая бутылки с пивом. - Да хоть немного отъешься на домашних харчах. Жена обещала какие-то кулинарные чудеса приготовить в дорогу. Забыл, наверное, как домашний украинский борщ пахнет?
   - Да нет, не забыл. Бывает, подкармливают.
   - Неужто зазноба местная завелась? Познакомь обязательно.
   - Нет, просто один старичок с супругой угощали. Как-нибудь потом расскажу, хорошо?
   Тут Михайлову в голову пришла интересная мысль.
   - Саша, ты ещё долго будешь сегодня на работе?
   - Где-то полчаса. А что?
   - Да, понимаешь, с некоторыми бумагами не успел разобраться, а идти в консульский отдел неохота. Можно я у тебя здесь поработаю? Мне-то и надо всего от силы минут десять-пятнадцать.
   - Нет проблем. Работай себе на здоровье. Сейчас пиво допью и пойду в турецкое посольство за нашими паспортами, а тебя здесь закрою, чтобы никто не мешал. Лады? А после подкину тебя домой.
   - Вот спасибо, выручил!
   Когда Богуславский закрыл за собой дверь на ключ, Сергей достал пакет, вынул его содержимое и разложил на столе. Кроме сложенной вчетверо газеты на иностранном языке, в конверте были ещё две ксерокопии.
   Глава 38
   Павел Николаевич Котин уже начинал беспокоиться о своих людях, посланных в ночь на место преступления, когда дежурный сотрудник доложил о прибытии его заместителя Небольсина вместе с Пашиным и Игнатьевым. Директор распорядился, чтобы секретарша приготовила горячий кофе с бутербродами, и стал ждать подчиненных.
   Те появились через пять минут. С первого взгляда на их довольные лица было ясно, что съездили они не зря. Впереди шествовал Ваня Пашин и торжественно нес на вытянутых руках коробку из-под отечественной водки завода "Кристалл".
   - Я уж было хотел подмогу вам отправлять. Могли бы хоть позвонить, у каждого ведь мобильный телефон есть, - нравоучительно произнес Котин. - Но вижу вы с уловом, а победителей, как говорится, не судят. Рассказывайте и показывайте, Константин Алексеевич!
   - Добрались мы до городка, где произошла стрельба, уже в третьем часу ночи, - начал свой рассказ Небольсин. - Прежде чем идти за дом к тому месту, где свисала веревка и была засечена чья-то тень, мы решили посмотреть, как обстоят дела на месте преступления.
   Во дворе было все тихо. У самого подъезда стояла милицейская машина патрульно-постовой службы. В окне квартиры студентов горел свет, и было видно, как сотрудники уголовного розыска продолжают свою работу. Трое милиционеров с собакой прохаживались вдоль подъездов дома по периметру двора. Естественно, что в это время на скамейках не было никого, даже влюбленные парочки порасходились по домам.
   Но здесь отличился Володя Игнатьев. В глубине двора, у детской площадки он заметил силуэт одинокого мужчины. Ни возраста, ни каких-либо характерных примет увидеть в темноте не представлялось возможным. Да и обнаружил его Володя случайно: проходящие по тротуару милиционеры осветили самую дальнюю от себя стену дома, и этот человек стал хорошо виден. Как нам кажется, этот парень наблюдал за окнами квартиры студентов или за жилищем старика, в котором не горело ни одной лампочки. Мы решили рассредоточиться и понаблюдать за ним. Я с Пашиным пошел к обратной стороне дома, а Володя остался следить за этим парнем. Через два часа он доложил, что того сменил другой мужчина, и, как ему показалось, это был один из "родственников" старика, проживавшего в квартире этажом ниже.
   Следовательно, кто-то наладил после побоища круглосуточное наблюдение за местом трагедии.
   Мы же в это время стали обшаривать все заросли с тыльной стороны дома. Место было хорошее, скрытное, но нам приходилось работать на ощупь. Не буду долго вас задерживать нашими байками, как мы, натыкаясь на ветки и сучки, буквально на коленках облазили каждый квадратный сантиметр земли. Ничего там не было. Не было и веревки, конец которой мы видели на видеопленке.
   Мы уже хотели уезжать домой, но, посовещавшись, решили так: некто, спустившись по веревке из окна квартиры студентов, предположительно имел с собой какой-то пакет или коробку - ведь была же квадратная или прямоугольная тень на пленке. Вряд ли руководитель обороняющихся в разгар боя отпустил бы кого-то просто так, за здорово живешь. Помните, как их руководитель, Алеко, по-моему, сказал этому Юрию Николаевичу, что материалы он будет иметь уже через полчаса после начала операции. Открыто перебегать от места, где идет ожесточенная стрельба, держа в руках вот эту коробку, он вряд ли бы стал: могли заметить из окон граждане, привлеченные звуком боя, да и нападавшие могли быть с этой стороны. Но и оставить коробку под самыми окнами квартиры, откуда этот парень выпрыгнул, он тоже не мог - нашли бы или нападавшие, или уже спешившая к месту преступления оперативная группа милиции.
   Поэтому этот, будем его называть, "Прыгун", предварительно осыпав себя или свои следы красным молотым перцем - Владимир сразу же начал чихать пробежал через тротуар и в кустарнике у самой проезжей части решил спрятать свою ношу.
   Но самое интересное то, что мы нашли этого самого "Прыгуна". А дело было так. Обшарив всю землю и кусты, мы стали расширять круг поиска и подобрались почти к соседнему дому, отделенному от дома, где жили студенты, небольшим проулком.
   Через полчаса, видя безрезультатность наших поисков, я выпрямился и собрался было уже возвращаться к машине. Без всякой причины сделал несколько шагов к дороге и оказался рядом с сооруженной из сухих веток кучи у корней поваленного дерева.
   В одной из квартир дома на втором этаже на окне стоял светильник, и слабый луч света падал на кусты. И в этом луче я увидел ногу, затем вторую, в белых кроссовках примерно сорок второго размера.
   Под деревом на спине лежал молодой парень двадцати трех-двадцати пяти лет в синих вареных джинсах и светлой футболке, с большими залысинами на голове. Над полными губами тонкая ниточка пробивающихся усов, а из приоткрытого рта блестели крепкие здоровые зубы. Открытые глаза смотрели в ночное небо.
   На правом бедре отчетливо было видно темное кровавое пятно размером с суповую тарелку. По краям пятна ближе к середине были видны входное и выходное пулевые отверстия, причем выходное было рваное и вокруг него бугрилась то ли запекшаяся кровь, то ли вывороченные пулей мышцы.
   Я знаком подозвал к себе Игнатьева и нагнулся над телом. Карманов на футболке не было. В брюках были только сигареты и мелочь. Перевернул труп на живот и проверил задние карманы джинсов - там обнаружилась только зачетная книжка студента одного из московских вузов. Пока Владимир переписывал все данные из зачетки, я обшарил близлежащие кусты и кучу хвороста. Там, под корнями дерева, я и нашел вот эту коробку.
   По-видимому, "Прыгун", уже раненный в ногу, схватил коробку и по веревке спустился вниз. Веревку тут же убрали его сообщники.
   Парень со своей ношей сразу же стал уходить с места боя, но рана давала о себе знать - ранение в бедро приводит к быстрой потере крови. Тогда он спрятал коробку в корнях поваленного дерева, надеясь потом прийти за ней, а сам, теряя силы, старался выйти к людям, чтобы получить от них помощь. Но здесь скорее всего потерял сознание и погиб от большой потери крови.
   Тело мы оставили на месте. Следов наших там нет - мы были в специальной обуви, а чтобы собаки не взяли след - наш "Прыгун" за нас побеспокоился. Царствие ему небесное! - закончил свое повествование Небольсин.
   - Есть что-нибудь добавить у Пашина и Игнатьева? - спросил Котин.
   - Маленький нюанс, Павел Николаевич! Молодой парень, притом серьезно раненный, сначала старался выполнить свою задачу, спрятать коробку, а затем только пытался спастись. Странно! - заметил Пашин.
   - Значит, в этом ящике что-то весьма важное и для студентов, и для этого, пока нам не известного Юрия Николаевича, - добавил Игнатьев.
   - А вот мы сейчас и посмотрим, что же такое интересное хранилось у старика-пенсионера и в чем именно был так заинтересован Юрий Николаевич, что послал на явную гибель этих молодых ребят! - произнес Павел Николаевич.
   - А с какой стати к этому делу вы упомянули старика? - удивился его заместитель.
   - Можете мне верить. Эти ребята выполняли задачу некоего Юрия Николаевича по проникновению в квартиру старика и похищению этого ящика, а может, ещё некоторых вещей, но им помешали его охранники или телохранители, как хотите их называйте. Я обо всем этом узнал, прослушав разговор офицеров опергрупп прокуратуры, милиции и ФСБ.
   - О, здесь ещё и ФСБ! - язвительно воскликнул Небольсин, некогда служивший в следственной части городского управления этой спецслужбы. Небось, лично товарищ полковник Пятихатка на место преступления пожаловали?
   - Да, он сам лично, а, кроме него, ещё Стеблов из прокуратуры и Вепрь из УВД города, - добавил директор.
   - Хорошо хоть со знакомыми работать будем, все же веселее, - произнес бывший сыскарь Пашин.
   Павел Николаевич обвел всех присутствующих усталым взглядом воспалившихся от бессонной ночи глаз и сказал:
   - А вы, ребята, не торопитесь! Мы с вами сейчас не на государство работаем, а стараемся набить, да потуже наши кошельки. Бесплатно расследования пусть проводят правоохранительные органы. Это во-первых. А во-вторых, наших ребят, я имею в виду Пашина и Игнатьева, эти самые органы уже засекли и могут навесить нам на шею это дело. А раз об этом знают в милиции, ФСБ и прокуратуре, то вскорости это будет известно и "дедушке"-пенсионеру, и Юрию Николаевичу. А выводы из этого делайте сами! Понятно? - уже строже произнес Котин.
   В наступившей вмиг тишине Павел Николаевич стал нажимать кнопки телефонного аппарата, и, когда на том конце провода ответили, он, не снимая трубки, стал разговаривать со своим абонентом по громкой связи:
   - Доброе утро, Лазарь Моисеевич! Как живете-можете?
   - Все вашими заботами, дорогой Павел Николаевич, - сразу узнав голос звонившего, заметно картавя, ответил старческий голос. - А живем мы одним днем, как картошка.
   - Это как же? - сделав вид, что не знает ответ старика, отозвался Котин.
   - Да не знаем, то ли съедят, то ли посадят!
   - Уж кого-кого, а вас никто ни в какие времена не сможет посадить, а тем более съесть.
   - Намекаешь на мою национальность, дорогой?
   - Ну что вы, Лазарь Моисеевич! Как вы можете? Вы же сами знаете, что у нас на работе русских мало, сплошной интернационал.
   - Вот и хорошо! Но я ценю твое время и знаю, что ты так просто старого еврея не потревожишь.
   - Вы, как всегда, правы. У меня есть сотрудники, которые работали три года и ни разу не имели отпуска за свои труды. Вот, хочу их премировать. На заграничные курорты послать не могу - пока нет таких денег, а вот путевки в российские санатории фирма оплатить сможет. Ну, так как, поможете?
   - Тоже мне, нашли проблему! Идите в любую туристическую фирму и покупайте путевку хоть на Камчатку, хоть в Сибирь!
   - Да, это так. Но мне нужны такие путевки, чтобы мои люди уехали через день-другой. Сейчас у нас работы мало, а к осени заметно прибавится. Вот тогда-то они мне и будут нужны на работе двадцать пять часов в сутки.
   - Вы, Павел Николаевич, не беспокойтесь, старый Лазарь все понимает. Сделаю путевки в хороший санаторий. Сколько надо-то?
   - Путевок пять взрослых и столько же детских. Оплата через банк.
   - Пусть будет так, дорогой. Мне все равно! Пусть отдыхают, коль вам приспичило.
   - Спасибо вам, Лазарь Моисеевич! Мы на доску почета статью поместим о том, как вы оказываете помощь правоохранительным органам, заботясь об отдыхе наших служащих.
   - Вот этого, прошу, не надо. Вы же прекрасно знаете, какие у старого Лазаря отношения с органами. Оказывая эту скромную услугу, я не стремлюсь стать известным в ваших кругах и, хотя в этом нет ничего противозаконного, не стоит обо мне нигде упоминать. А я о ваших ребятах, собирающихся на отдых, никому не скажу. Старый Лазарь прекрасно понимает, что так срочно сыщиков на отдых не отправляют, значит, приспичило.