Задонский С.. Гонец из прошлого (Посыльный 'серой стаи' - 1)

   - Вызовите, пожалуйста, Поляковского - пора и ему свой хлеб отработать, - негромко приказал Суздальский.
   Юрий Владимирович Поляковский вошел в кабинет с гордо поднятой головой. Это был пункт его имиджа, известный всем в его среде, но в этом кабинете был явно неуместен, поскольку довольно известный в России писатель прекрасно понимал, из чьих рук все эти годы он кормился.
   Юра рос скромным мальчиком в провинциальной семье рабочего одного из заводов оборонной промышленности. Когда у него проявился писательский талант, никто ни в семье, ни в школе, ни в комсомоле поддержать его не смог. Не потому что не хотели, просто не могли этого понять.
   Так и остался бы он в своем городишке, если бы лет 15 назад дела не привели сюда Матвея Борисовича. Приехал он туда по очень важной причине: в больнице лежал его друг, товарищ и сослуживец, как по открытой для всех, явной, так и по тайной, никому не известной жизни Остап Семенович Кучеренко. Этот друг был его напарник ещё с войны, командир агентурной группы дальнего действия, по документам абвера - агент М-907.
   Кучеренко умирал. Конечно, никто из врачей ему об этом не говорил, но он и сам это знал. Поэтому и вызвал условным сигналом Суздальского, чтобы передать ему всех своих людей и связи. Об этом они договорились давно, когда делили "сферы влияния". Остап Семенович отвечал за науку, культуру, образование и идеологию. И он хорошо справлялся с этой работой. Никто не знает, сколько он приложил усилий, сколько вложил денег, сколько влил спиртного в бездонные глотки советских чиновников, чтобы закрыть самые перспективные направления в науке, технике, образовании и, наоборот, поддержать тупиковые, ненужные и даже вредные проекты. Последней его крупной удачей был проект поворота стока сибирских рек на юг, в результате чего государство в условиях спада экономики потратило на его разработку и организацию подготовительных работ сумму, равную приблизительно двум годовым государственным бюджетам. А чего стоил проект создания избыточного давления в нефтяных пластах в средней полосе России с применением серии подземных ядерных взрывов для якобы значительного увеличения добычи нефти, в результате чего под областями с миллионным населением оказались огромные пустоты? Правда, в этом случае М-907 впервые после войны пришлось нанять через Суздальского уголовную братию, чтобы отправить на тот свет нескольких "неподдающихся" на уговоры ученых. А во сколько обошелся стране БАМ... Можно называть ещё многие и многие операции, которые М-907 провел уже после войны.
   Отвечал он и за культуру. Хрущевская оттепель помогла ему определить перспективные направления работы, но строгий контроль за творческой интеллигенцией со стороны КГБ сильно мешал. Однако Остап Семенович преуспел и на этом поприще: несколько созданных самиздатовских подпольных типографий, налаженные контакты с управлением культуры ЦРУ, БНД (разведывательная служба ФРГ), СИС (разведывательная служба Великобритании), поставки оттуда клише и текстов и распространение готовых изданий.
   Кучеренко готовил и писателей: подыскивал способных молодых людей, особенно из тех, кого маститые старались задвинуть куда-нибудь подальше. Вот так, случайно, среди студентов областного политехнического института он нашел юное дарование в лице Юры Поляковского. Пока тот учился, Остап Семенович его подкармливал, но до поры до времени держал в тени.
   Однажды в политехнический институт приехала высокопоставленная комиссия из ЦК партии, в которой были представители отдела культуры. Они-то якобы и заметили писательские задатки у студента Поляковского, забрали его работы в Москву для консультации в Союзе писателей, а через полгода Юра был переведен в столичный литературный институт.
   Благодаря кому Поляковский попал в столицу, он знал. Задолго до приезда комиссии в их городок с ним начал вести подготовительную работу М-907. В случае принятия предложения Кучеренко Юре были обещаны замечательные перспективы, которые впоследствии, как по волшебству, и осуществлялись. Когда Юрий Владимирович уже печатался в союзных издательствах, ему второй раз наглядно показали, что его ждет, если он отступит от сотрудничества с Остапом Семеновичем, - его почти год нигде не хотели печатать, а сам он влачил полунищее существование в коммунальной квартире.
   Тогда, в больнице, Кучеренко передал Суздальскому опеку над молодым и подающим большие надежды писателем Поляковским.
   За время, прошедшее со дня знакомства Суздальского и Поляковского, Матвей Борисович не докучал писателю своими просьбами. Юрий Владимирович выполнил всего пару поручений, которые, впрочем, были связаны с его литературной и депутатской деятельностью.
   Суздальский как кадровый офицер прекрасно понимал, что военную верхушку никакими разоблачениями скомпрометировать невозможно. А вот если нанести удар по солдатам, сержантам и младшим офицерам, то, возможно, удастся дискредитировать армию в глазах народа. Потом уже можно будет заявлять о сокращении армии в целях улучшения благосостояния её оставшейся части.
   Юрий Владимирович хорошо справился с этой работой.
   Но наиболее деликатное дело выполнил Поляковский в связи с так называемой "оппозицией генералов", когда образовались две группы офицеров, возглавляемые авторитетными в армии лицами: одна, действующая официально в составе парламента, другая - из состава уволенных в запас офицеров и генералов. Вся подготовительная работа ложилась на плечи молодого писателя, и он с ней справился. А вот Матвею Борисовичу пришлось усмирять эти группы, прибегнув к помощи своих людей в спецслужбах.
   Сейчас же Поляковский должен был действовать в целях обеспечения безопасности жизни Суздальского.
   - Здравствуй, дорогой! Проходи, Юрий Владимирович, присаживайся! Чувствуй себя как дома, - поприветствовал вошедшего хозяин кабинета.
   - Нет, Матвей Борисович, чувствовать себя как дома я могу только у себя дома, извините за каламбур, - ответил писатель.
   - Не скажи, Юрий Владимирович. После меня кому-то надо будет занять мое место. Вот я и подумываю о тебе и о моем начальнике безопасности вдвоем вы достойно сможете управлять всем моим хозяйством, как я когда-то управлял с покойным Остапом Семеновичем. Или ты, Юра, забыл своего благодетеля?
   - Нет, не забыл. И прекрасно знаю, что за все в этом мире приходится платить. Я согласен с этим и по мере моих сил и возможностей плачу.
   - А когда займешь мое кресло, у тебя будут огромные возможности. Остап Семенович Кучеренко в свое время помогал одному человеку и довел его аж до президентского кресла. Ну хорошо! Воспоминания пока оставим, а сейчас у меня к тебе дело и очень важное, от выполнения которого зависит не только моя судьба и жизнь, но и ваша с Вадимом Олеговичем.
   Поляковский, поначалу удобно расположившись в кресле напротив старика, выпрямился и приготовился слушать.
   - Все детали предстоящей операции обсудишь с Вадимом Олеговичем, продолжил старик. - Я лишь обрисую тебе суть. Ты читал последние публикации в газетах и журналах об архивах Третьего Рейха?
   - В общем... да, но что конкретно вы имеете в виду?
   - Значит, не читал. Не буду пересказывать, скажу только, что эти статьи, вернее эти архивы, кое-кого могут зацепить и очень крепко. И этим "кое-кто" может оказаться твой наставник, Остап Семенович Кучеренко, который фигурирует в некоторых документах упомянутых архивов.
   - Я не пойму, что вы от меня хотите?
   - Чтобы ты помог. Оказалось, что многие знающие об этих архивах люди сейчас живут и работают в ближнем зарубежье, с ними надо встретиться, расположить их к себе, поговорить... и, естественно, получить от них информацию об архивах, а ещё лучше - доступ к ним. У меня ещё недостаточно пороха, чтобы сделать хороший залп по этим людям. Но мы его сделаем, если ты поможешь.
   - Я готов вам помочь, но не знаю... - начал было Поляковский.
   - Я знаю, что это все не по тебе. Но знаю также, что ты не хочешь, чтобы в этих архивах нашли имя Кучеренко и его послужной список, проследили всю цепочку его жизни и вышли на тебя.
   - Что я должен сделать, Матвей Борисович?
   - В одной из республик ближнего зарубежья в нашем посольстве работает молодой дипломат. Мы установили, что он контактирует с тем человеком, который имеет на руках эти архивные документы или их копии. Конечно, я не надеюсь, что он тебе признается в этом, но мне важно знать о всех его контактах. А оперативное наблюдение за ним не приносит желаемых результатов. Через этого дипломата обладатель архива уже начал действовать, - Суздальский вытащил из ящика стола документ, где была указана его настоящая фамилия. - Вот, мы нашли у дипломата этот документ, и в нем настоящая фамилия Кучеренко, - соврал Матвей Борисович. - Взгляни! Она подчеркнута явно не в сороковых годах - это видно даже на копии. А попутно соберешь материал для своего нового романа. Мы, конечно, во всем тебе поможем.
   - Мое задание ограничивается только этой страной ближнего зарубежья или придется переезжать в другие государства?
   - Все возможно. Через Вадима Олеговича получишь дипломатический паспорт - по нему ты будешь советником министра иностранных дел. А дел у нашей страны в каждом государстве хватает!
   - Хорошо, когда я должен выехать? - спросил Юрий Владимирович.
   - Через недельку Вадим Олегович сделает паспорт, а ещё через одну можно собираться в дорогу.
   - А...
   - Все расходы, естественно, - предупредил вопрос Матвей Борисович, - я беру на себя, а гонорар за это дело переведу, как обычно, на твой счет в банк Швейцарии. Договорились?
   - Договорились. С кем я там могу контактировать?
   - Об этом тебе расскажет Вадим Олегович перед отъездом. Сейчас предлагаю по рюмке чая, если никто не возражает, - предложил Суздальский, и из темноты появился охранник с подносом, на котором стояли графинчик с коньяком и три бокала.
   Глава 87
   Сияющий лейтенант Малышонок без стука ворвался в кабинет Кононенко. За ним, уже переняв манеру работы молодого оперативника, так же бесцеремонно вбежали два стажера.
   - Товарищ капитан, послушайте моих ребят! - Уже "мои ребята"! отметил Кононенко. - Опрашивая людей у этого злополучного дома, они раскопали кое-что интересное.
   - Что же?
   - Значит, так, - не дав раскрыть рта ни одному из стажеров, продолжил Малыш. - Докладываю вкратце: все процессуальные действия отработаны, - я проверял, - так что их можно опустить. За минуту до того, как девушка выпала из окна, в соседнем доме под аркой произошло дорожно-транспортное происшествие: одна машина, чьи хозяева - муж и жена - сейчас ждут в коридоре, при выезде ударила другую медленно проезжавшую машину. Эта семейная пара хорошо рассмотрела водителя автомобиля, так как жена считает его виновным в происшествии.
   - Ну и каким боком это ДТП можно прилепить к нашему делу?
   - Хотя вина явно лежит на семейной паре, потерпевший только накричал на них. Без всяких разборок отъехал от места аварии, забрал трех молодых людей и уехал.
   - Виновные, естественно, быстро ретировались с места происшествия, продолжил мысль Малыша капитан, - хотя не исключаю, что именно жена хозяина машины запомнила номер пострадавшего автомобиля. А также они видели в руках тех молодых людей сумки спортивного типа или чемоданы. Верно?
   - Здесь маленькая неувязочка получается: эти трое сели в машину без какого-либо багажа. А в остальном - все, как вы говорите. - Стажеры дружно закивали головами, давая понять, что им к сказанному добавить нечего.
   - Ну хорошо! Давайте ваших свидетелей!
   Один из стажеров встал и пригласил ожидавших.
   В кабинет вошла довольно пожилая супружеская чета.
   Это была комичная пара. Он нервно мял в руке шляпу, стараясь держаться позади жены, которая возвышалась над ним, как башня. Его лысая голова блестела от пота. Казалось, он принадлежал к числу тех безвольных натур, которыми всегда помыкают и которые живут в вечном страхе сделать что-нибудь не так или не вовремя.
   Женщина была полная краснощекая, с маленькими жесткими глазками и выступающим подбородком. Сразу было видно - глава семьи.
   Кононенко жестом пригласил их присесть. Коротко разъяснив им цель и порядок снятия свидетельских показаний, он включил магнитофон и задал первый вопрос:
   - Представьтесь, пожалуйста, - обратился он сначала к женщине.
   - Аделаида Фридриховна, - ответила та.
   - Говори правильно, - встрял её муж, - они же по паспорту проверять будут.
   - Я и говорю, - бросив осуждающий взгляд на мужа, повторила женщина. Аделаида Фридриховна, - и кокетливо смутившись добавила, - по паспорту Авдотья Федоровна. Но в нашем клубе все знакомые и почитатели зовут меня Аделаидой Фридриховной.
   - Хорошо, - чтобы сделать приятное женщине, согласился капитан. - Я тоже вас так буду называть. - И обратился к мужчине.
   - Евгений Викторович.
   - Жан-Виктор! - с ударением на последнем слоге двойного имени поправила жена.
   - Да, так меня называют у нас в клубе. - Жан-Виктор уронил шляпу, не спеша поднял её, как будто выигрывал время, чтобы на что-то решиться. - Но вы лучше зовите меня Евгением Викторовичем.
   Поняв, что процедура знакомства окончена, женщина встала, оглядела кабинет, и с ходу пошла в атаку на Кононенко.
   - Авария, - заявила она, - произошла не по вине мужа. Это подтверждается тем фактом, что тот парень не стал разбираться, а посадил своих пассажиров и уехал. Чего ради нас сюда привезли? Нам хватает дел на даче и дома.
   Кононенко безуспешно пытался остановить это словоизвержение, но с большей надеждой смотрел на мужа; он отвернулся, сгорбился и впал в свое обычное состояние замешательства.
   Кононенко рассказал женщине о причине их появления в уголовном розыске, и она мало-помалу успокоилась.
   - Меня не интересует авария, - продолжал Кононенко. - Мне требуется описание этого человека. - Он обошел женщину и подошел к её мужу. - Вы с ним говорили?
   - Да, сэр, извините, товарищ, - нервно кивнул Евгений Викторович.
   - Расскажите, как он выглядел.
   Мужчина сначала взглянул на свою жену, потом на Кононенко, уронил шляпу, поднял её, совсем смешался и покраснел.
   - Что вы можете сказать по поводу случившегося в вашем доме?
   - О бедной девочке, что выпала из окна, мы ничего не знаем - живем в разных подъездах. Но об этом подозрительном хаме стоит рассказать, - опять заговорила дама.
   - Опишите его, пожалуйста, и расскажите, при каких обстоятельствах вы с ним познакомились.
   - Да не знакомились мы с ним вовсе. Он нарушил правила движения и подставил нам свой бок. Вот мы его слегка, совсем легонечко и задели. Но вы же знаете: молодежь сегодня, - она обернулась на молодого лейтенанта и курсантов милиции, - на вас это, конечно, не распространяется, - растет совершенно невоспитанная. Выскочил из машины, такой здоровый, начал махать руками, а изо рта скверна потоком на нас так и льется, так и льется. А так ничего не скажешь: среднего роста молодой человек, одет прилично, черные классические брюки, лакированные туфли, черная водолазка, небольшая золотая цепочка, черный в полоску пиджак. Подстрижен коротко, даже слишком. Но, видите, - снова запричитала женщина, - хотя и прилично одетый, но совсем не обучен благородным манерам.
   Женщина хотела ещё что-то добавить о современной молодежи, но, уже не обращая на неё внимания, Кононенко обратился к мужчине:
   - У вас тоже сложилось впечатление, Евгений Викторович, что этот человек был среднего роста.
   - Нет, он был высокий.
   - Насколько высокий?
   Евгений Викторович замялся и с виноватым видом взглянул на жену.
   - Трудно сказать. Света под аркой было мало. Но мне определенно показалось, что он был высокий.
   Кононенко раздраженно поморщился и показал на Малыша.
   - Такой?
   Евгений Викторович взглянул на Малыша, опять уронил свою шляпу и неловко поднял её.
   - Вроде того. Может, чуть повыше.
   Женщина презрительно фыркнула.
   - Хотела бы я знать, что на тебя нашло. Он был нисколько не выше, чем вот этот джентльмен. - Она показала на Кононенко.
   - Мне показалось, дорогая, что он... что он был высокий, - сказал Евгений Викторович и вытер свою лысину платком. Конон повернулся к Малышонку.
   - Встаньте, пожалуйста, товарищ лейтенант, - сказал он нетерпеливо. Тот медленно поднялся. Из всех находившихся в комнате он был самый высокий.
   - Этот джентльмен просто гигант, - сказала женщина. - Говорю я вам, тот вовсе не был высоким.
   Евгений Викторович смотрел на Малыша во все глаза.
   - Мне кажется, - сказал он нерешительно, - что этот джентльмен примерно такого же роста и сложения, как и тот, что был в машине.
   Лейтенант сел. Евгений Викторович продолжал виновато пялиться на него.
   - Хорошо, значит, вы столкнулись с машиной, в которой сидел этот человек? - спросил Конон.
   Евгений Викторович оторвался от Малыша.
   - Я выруливал задом и въехал прямо в его машину. Я просто её не видел, потому что забыл посмотреть в зеркало заднего вида.
   - Ничего подобного! - вмешалась жена. - Ты выезжал задним ходом, и этот парень налетел на тебя. Это целиком его вина. Потом он нагрубил нам и отъехал. А после того, как к нему сели ещё трое, так же одетых, как и он, они быстро укатили. Если не виноват, зачем удирать?
   - Мне совершенно безразлично, кто из вас виноват, - оборвал её Кононенко. - Единственное, что меня интересует, - как найти того человека. Итак, сэр, - в тон собеседнику продолжал он, обращаясь к Евгению Викторовичу, - смогли бы вы сказать что-нибудь ещё об этом человеке? Например, сколько ему лет?
   - По голосу и быстроте движений я бы дал ему около тридцати, - сказал Евгений Викторович и опасливо взглянул на жену - Как ты считаешь, дорогая?
   - Разве можно по голосу определить возраст? - огрызнулась его жена. Муж начитался детективных романов, - продолжала она, - он только и знает, что читать. Я бы запретила детективы, от них один вред.
   - А вы не могли бы сказать нам что-нибудь насчет его возраста? спросил её Кононенко.
   - Может, и могла бы, но не стану этого делать. Не считаю себя вправе вводить в заблуждение милицию. - Она свирепо взглянула на своего мужа.
   - У вас не отложилось в памяти, Евгений Викторович, как был одет этот человек?
   - Не стал бы утверждать, сэр, - помявшись, сказал Евгений Викторович, - но мне показалось, что он был в темном костюме спортивного покроя. Возможно, в темно-коричневом. Когда он вылез из машины, я ещё подумал, что у него пиджак с накладными карманами.
   - Как тебе не стыдно нести такой вздор! - опять вмешалась жена. - Было темно, и ты не мог видеть, какого цвета у него костюм, тем более с твоим зрением. - Она повернулась к Кононенко. - До чего тщеславны эти мужчины! Он должен постоянно носить очки, мне уже надоело говорить ему об этом. Нельзя чтобы он водил машину без очков.
   - У меня не такое уж плохое зрение, Аделаида Фридриховна, - сказал Жан-Виктор, обнаруживая некоторую твердость духа. - Очки мне нужны только для работы вблизи.
   Кононенко показал на газету, лежавшую у него на столе, до которого от мужчины было метра два.
   - Вы можете прочитать заголовки с того места, где стоите, Евгений Викторович?
   Тот без труда прочел заголовки. Кононенко взглянул на Малыша и пожал плечами, затем спросил Евгения Викторовича:
   - Он был в шляпе?
   - Нет, сэр.
   Кононенко ехидно взглянул на женщину:
   - Вы тоже так считаете?
   - На нем не было шляпы, но это вовсе не означает, что он не имел её, сердито сказала она.
   - Он держал шляпу в руке?
   Она замялась, потом раздраженно бросила:
   - Я не заметила.
   Между тем Евгений Викторович уставился в окно с озадаченным взглядом.
   - Евгений Викторович, какие у него были волосы, темные или светлые?
   - Не могу сказать, сэр, извините, товарищ. Было недостаточно светло.
   - Он говорил с вами?
   - Он накричал на нас, - вклинилась женщина. - Он знал, что не прав... Он...
   - Хорошо, хорошо! А те трое, что сели к нему в машину? Что о них вы можете сказать?
   - А что здесь говорить! - снова вступила в разговор женщина. - У меня было такое ощущение, что в глазах то ли троится, то ли четвер.., четвор... Одним словом, передо мной стоял человек и три его копии. Мне показалось, что они были все на одно лицо. Жан-Виктор в это время осматривал царапины на машине...
   - Да, я хотел предложить уладить случившееся, но его позвали, и он, сев в машину, тут же уехал.
   - Как его позвали?
   - Откуда мы знаем, как его звали? - не расслышала вопрос женщина.
   - Евгений Викторович! Как позвали, вернее, как назвали этого молодого человека его друзья? - снова обратился к мужчине капитан.
   - Чикич, точно, один из них сказал: "Чикич! Время, мы в цейтноте!" По-моему, его назвали так. Вот и все!
   - А марку и номер машины вы случайно не запомнили?
   - Случайно запомнил, - ответил мужчина и, окинув взглядом присутствующих, достал свою визитную карточку и на ней не спеша сделал запись.
   - Большое спасибо вам, - капитан Кононенко быстро заглянул в бланк протокола допроса, - Аделаида Фридриховна, и вам, Евгений Викторович. Сейчас попрошу вас пройти в соседний кабинет. Там наши сотрудники оформят протокол, вы должны внимательно его прочитать, сделать соответствующие поправки и расписаться. Еще раз большое вам спасибо.
   Когда в кабинете, кроме Малышонка, никого не осталось, Кононенко набрал номер телефона знакомого из столичной ГАИ и включил громкоговорящую связь.
   - Петрович, привет, это Конон. Выручай! Тут по одному нашему делу машина проходит. Глянь в свой компьютер, за кем она числится.
   - Ну, Васек! Я только по буквам номера тебе сразу скажу, что эта машина числится за одной веселой конторой, с которой я тебе не советую иметь никаких дел.
   - Ну, Петрович, обрадовал! А ты на всякий случай проверь: не числится ли подобная машина в угоне?
   - Думаешь, на угнанную машину липовые номера спецслужбы поставили? Резон в этом есть - ни один наш сотрудник такую машину для проверки документов не остановит, хоть она будет нарушать сразу все правила дорожного движения. Позвоню через часок. Лады?
   - Жду, и с меня причитается!
   Глава 88
   Юрий Владимирович Поляковский в составе группы депутатов выехал в одну из бывших союзных республик по командировочному предписанию Государственной Думы для работы среди своих избирателей. Срок командировки в документах был указан довольно большой - около двух месяцев.
   Кроме того, в Москве всем было известно, что молодой писатель задумал новый роман о современной России и русских, брошенных своим государством на задворках бывшей империи.
   Никто из выехавших с ним депутатов даже не подозревал, что Поляковский выполнял особо важную миссию по розыску человека, который владел документами, способными нанести моральный вред памяти того, кто вознес студента политехнического института заштатного сибирского городка до вершин политической и государственной власти.
   Но и сам Юрий Владимирович не знал, что ехал он в эту страну только с одной целью - спасти влиятельного в новой демократической стране человека, обстановка вокруг которого стала накаляться и который для своего спасения задействовал такие механизмы власти, что впору было писать интригующий политический детектив или фантастическую повесть.
   Перед своим отъездом Поляковский, получивший от начальника службы безопасности конторы Суздальского псевдоним "Гомер", три дня под руководством Полковника проходил подготовку в подмосковном учебном центре МВД.
   "Проходить подготовку" в полном смысле слова Поляковскому не было необходимости; все, что ему рассказывал Вадим Олегович, он уже давно прошел, а сейчас все это вспоминал и обновлял свои знания. Котов в свою очередь отвечал за подготовку любого человека, имевшего хоть малейшее отношение к конторе Матвея Борисовича, и прекрасно знал, какую подготовку, когда и где прошел тот или иной член коллектива.
   Самым главным в их беседах была отработка планов выхода на нужного им человека. Юрию Владимировичу нравилась предстоящая работа, а поставленная задача не казалась сложной, хотя Вадим Олегович его оптимизма в этом вопросе не разделял.
   ...Поляковский сложил в папку первые листы рукописи новой повести под рабочим названием "Бегство от...", которые ему подготовили люди Полковника, трудившиеся в литературном институте. Еще в Москве он просмотрел распечатанные на компьютере страницы - писатель ведь досконально должен знать "свой" труд, - и сюжет нового произведения, как и обещал Котов, ему понравился. Юрий Владимирович хотел было немного поработать, но настроения не было.
   Сейчас, глядя из окна роскошного номера гостиницы на реку, на старинную крепость, он на минуту забыл, что сюда его привела отнюдь не красота и не депутатские обязанности, а воля одного человека, перед которым, казалось, не было никаких преград. Но вот возникла одна единственная, и не на его, Суздальского, пути, а уже на пути писателя Поляковского, который должен был уберечь от посягательств, пусть не очень светлую, как оказалось из рассказа Полковника, память своего первого наставника.
   Вадим Олегович Котов, не стесняясь в выражениях (заговорила профессиональная гордость офицера государственной безопасности, коллеги которого за долгие десятилетия после второй мировой войны так и не сумели раскрыть гитлеровского шпиона), рассказал со слов Матвея Борисовича о Кучеренко как об опытнейшем немецком агенте. Не верить Котову и Суздальскому у Поляковского не было оснований. И хотя Полковник искренне заверил Юрия Владимировича, что в своей жизни он, Поляковский, ничего предосудительного не совершил, на душе все-таки было неспокойно, потому что в успокаивающих словах Котова отчетливо звенели угрожающие нотки.