Страница:
Что ж он делал? Читал?
3передавал бумаге плоды уединенных мечтаний, дум? Учился? Нет. [Но чтение] Чтение, писанье и ученье он
4привык понимать [не как существенную потребность человека, а] как такое занятие, которое требует особенной, исключительной страсти, как например рыбная ловля, охота, верховая езда.
5
103
Он волею или неволею выслушал курс наук в одной школе, куда его отдали [уж лет] шестнадцати лет.
1
Волей или неволей – потому что никогда нельзя было узнать,
2кончил ли бы он курс добровольно, если б это предоставили на его произвол. Робкий характер мешал ему предаваться лени и капризам в школе,
3где придерживались строгой дисциплины [где избалованн‹ых›] и не делали никаких исключений в пользу балованных сынков. От этого он, по необходимости,
104
сидел в классе прямо, слушал, что говорили наставники,
1и аккуратно выучивал уроки, которые задавались ему.
2‹л. 30 об.› Но дальше
3той [черты] строки, под которой учитель, задавая урок, проводил ногтем черту, он не заглядывал; расспросов каких-нибудь
4учителю
5не делал и объяснений
6никогда не требовал. Он [до‹вольствовался›] вполне довольствовался тем, что [зада‹но›] написано в тетрадке. [Между тем] Словом, он исполнял всё, что предписывалось по программе, и отвечал на всё, что спрашивали на экзаменах.
7[Но между] [Но несмотря на это, наука туго давалась ему: он многого не мог понять] [Не мудрено, он] [Многое казалось ему темно и] Например, он
8никак не мог объяснить себе, отчего история – наставница людей?
9Что за пример ему какой-нибудь Карл V, Лютер, Фридрих Великий? Что за урок извлечет он, Илья Ильич, для себя, например,
10из Пунических
11войн или из Реформации? И наконец, что за сладость [тира‹нить›] находят учители мучить человека, заставляя выучивать его тысячу
12разных лиц [и проделок], эпох, разных происшествий, до которых ему никакого дела нет.
13[Ему] [Если [учитель или] товарищи объясняли, что надо читать] А когда ему говорили, чтоб он почитал Плутарха, Тацита, Саллюстия, и потом назвали тысячу других имен,
14
105
[они-то вот] сказав, дескать, там
1ты увидишь живые физиономии тех людей, которых учил у Шрека и других, и что [эти физиономии] увидишь в этих физиономиях сходство
2и с своею собственной, он ужаснулся, посмотрев, что и сколько надобно читать.
3
И с статистикой, и с политической экономией [вышл‹о›], и с другими науками оказалось то же самое. Он довольно твердо выучил книгу, называемую статистикой, но когда сказали ему,
4что он выучил только один момент [и что], и то прошедший, и что каждый [такой] другой момент ведет за собой и другие данные, поэтому надо следить поминутно [за ходом] за наукой,
5чтоб
6иметь в голове физиономию какого-нибудь государства, что, например, в политической экономии с изменением разных обстоятельств и условий государственного быта изменяются и самые истины,
7он опять пришел в отчаяние.
8А он
9считал обыкновенно наукой ту тетрадь,
106
которую приносил учитель, и, выучивши ее, считал
1дело решенным,
2а тут вдруг читать! Языки давались ему не лучше: переводит он, кажется, прилежно всё, что задает учитель, изредка только прибегнет к Карлу,
3и то больше потому, что он
4немец и наследовал от отца [все двена‹дцать›] чуть не целое вавилонское столпотворение языков, а то Обломов делает [всё] сам, и слова выучивает, и в лексикон не ленится заглядывать,
5и синтаксис учит исправно, всякий раз от одной черты, проведенной ногтем учителя, до другой, ну так, что в год почти целую книгу
6переведут, ‹л. 31› как бы, кажется, не привыкнуть? А чуть возьмет другую книгу – не ту, по которой с учителем переводят, – точно по-арабски писана: ничего не понимает. Читай, твердили ему, читай и вне классов, в свободное время, читай и по ночам, читай и вышедши из школы! Неестественно и тяжело ему казалось такое неумеренное чтение книг: зачем же все эти [учебные книги] тетрадки, [когда еще не всё кончено [зачем лишения], к чему ]на которые изведешь пропасть бумаги, времени и чернил, зачем учебные книги? Зачем же, наконец, шесть-семь лет затворничества, [когда еще не всё кончено, за‹чем›] [лишения] [за‹чем› к чему] все строгости, взыскания, сиденье и томленье над уроками, запрет бегать, шалить, веселиться, когда еще не всё [это] кончено? «Когда же жить?» – спрашивал он
7самого себя. «[Ученье] Учиться – так не жить, жить – так не учиться», – думал он [про себя]. Ученье было для него
8не жизнью, а только каким-то официальным приобретением права на настоящую жизнь.
9
107
Нечего делать, однако ж: попробовал он читать. Чтение одних книг утомило его, чтение других, напротив, расшевелило.
1[Он и тут] [Поэты [затронули его] пробудили ][Если мыслителям] [Но если] [Мыслителям [мало удалось] [плохо удалось] не удалось расшевелить его ум ]Мыслителям не удалось расшевелить его ума,
2поэты
3коснулись многих струн его сердца: [сильно затро‹нули›] силы заиграли,
4он стал юношей, как все. И у него, как у других, явилось «И Божество, и вдохновенье, И жизнь, и слезы, и любовь». И для него настал счастливый, никому не изменяющий [момент жизни], всем равно улыбающийся момент юности,
5[мгновение] подобный мгновению распускающегося цветка, [это тот] момент сознания сил в себе, надежд [на жиз‹нь›] на бытие,
6момент кратковременного цветения.
7[Молодой] Тут подвернулся молодой Штольц и помог продлить
8этот момент, сколько возможно было для натуры, какова была натура его друга.
Но потом, потом опять заглохло, упало [всё] в душе Обломова всё, что было забушевало [такой спа‹сительной›] благотворной бурей, несущей жизнь полям. [Не заронили поэты] Поэты только поиграли мечтами юноши,
108
но не заронили глубоко в сердце огня, не врезалась в плоть и кровь его неизменная любовь к этим образам,
1к этим прекрасным призракам, которые накидывают на жизнь меланхолический оттенок и рядом с действительностию ставят зеркало…
2
Чисто и прекрасно прожил этот момент Илья Ильич, [и с] [но тоже] но без грусти перешел к действительности, как после без грусти перешел от молодости к зрелым мечтам. ‹л. 31 об.›
Потом натура его
3взяла опять верх над этими мгновенными интересами и увлечениями.
4Чтение
5не зародило в душе его потребности духовной пищи, [и чтение] и любовь к чтению не привилась к нему.
6Он, пожалуй, и прочитывал какую-нибудь интересную книгу, но не вдруг, не торопясь,
7без жадности, [а так] увлечения, [ленивыми глазами] лениво пробегал глазами по строкам. Как ни интересно было место, на котором он останавливался, но если на этом месте заставал его час обеда или сна, он хладнокровно клал книгу переплетом вверх и шел обедать или гасил свечу и ложился спать. Если давали ему первый том, он по прочтении никогда не просил второго, а приносили, он прочитывал. Книги он в жизнь свою никогда не купил ни одной. Потом [мало-помалу] уж он не осиливал и первого тома.
8Он, наконец,
9перестал дотрогиваться до приносимых книг.
10Свободное от уроков время
11он проводил, положив локоть на стол, а на локоть голову; иногда вместо
109
локтя употреблялась книга,
1которую Штольц навязывал ему прочесть,
2особенно если она была толста.
3
[Таково было уч‹ебное›] [Таков был] Так совершил свое учебное поприще Обломов. То число, в которое он выслушал последнюю лекцию, и было геркулесовыми столпами его премудрости. Начальник школы,
4подписью своею на аттестате, как прежде учитель ногтем,
5провел черту, за которую герой наш не считал уже нужным простирать свои ученые стремления. Он покинул училище
6с запасом сведений, которые в нашем разнохарактерном обществе могли ему доставить [титул] название
7образованного человека. Его нельзя было, по крайней мере вначале, пока еще он не забыл тетрадок, озадачить, заговорив при нем [об основании] о падении Римской империи, об Альфреде Великом, о каких-нибудь Итальянских войнах. Он, бывало, не прочь и поспорить о каком-нибудь ученом предмете.
8Но по мере того как он удалялся от этого выхода из [училища] школы,
9познания его бледнели и испарялись. Если ему случалось как-нибудь случайно
10попасть на ученый разговор, ‹л. 32› он ссылался на отжившие, уважаемые в его время авторитеты, называл новым открытием устарелую и забытую истину.
Вскоре то, что приобрел из учебных книг и тетрадок, начало мало-помалу сливаться в одну общую массу и наконец превратилось в темное и сбивчивое представление о тех предметах, [над] на изучение которых [его мучили около десяти лет] [несколько лучш‹их›] ушло у него
11несколько лучших лет жизни. Голова его превратилась в чрезвычайно сложный архив мертвых дел,
110
лиц, эпох, разных цифр
1или [в разро‹зненную›] в библиотеку разрозненных томов
2по всем частям человеческих познаний. Греки, римляне, вандалы, китайцы, норманны; Карл, Рашид, Югурта, Аттила – всё это теснилось в беспорядке, рядом, часто под одним ярлычком. Иногда [ему пока‹жется›] он Локка перенесет куда-нибудь в Италию, а Макиавеля – в Англию, а Спинозу провозгласит китайским мудрецом. А потом с годами
3и этот весь [учен‹ый›] школьный хлам стал куда-то исчезать, превращаться в мелкий сор, в пыль.
Странно подействовал курс наук
4на Илью Ильича: у него между наукой и жизнью лежала целая бездна, которой он и не пытался перейти и не извлек никакого
5практического сока для жизни. Жизнь у него была сама по себе, а наука сама по себе [и что между ними общ‹его›] [связи между ними он и не подозревал никакой]. Он учился всем существующим и уже
6не существующим правам, прошел курс и практического судопроизводства, а когда, по случаю какой-то покражи в доме, понадобилось написать бумагу в полицию, он не знал, как и приступить, и нанял писаря.
7В аттестате у него сказано было, что он прошел высшую алгебру, конические сечения и математику
8до интегральных и дифференциальных исчислений, а если дадут ему, бывало, в лавке сдачи ассигнацию, два-три целковых да мелочи [или со‹считать›], так он на четверть часа станет в тупик. Даже танцы – уж что за наука – и тут не совсем далось ему.
9Выучившись
111
в школе начинать мазурку и кадриль от печки, он и танцевал исправно и в обществе, если приходилось стать у печки, [то] но если придется [стать] начинать от окна, непременно спутает всё. Потом он покинул и танцы, находя, что это тряско. ‹л. 32 об.›
Так сначала неохота к чтению и письму, потом
1служба, отчасти жизнь в обществе [изгл‹адили›] вытеснили мало-помалу из памяти Обломова шаткие, ничем [не скрепленные] не упроченные энциклопедические сведения. В нем остался какой-то неясный, немой признак, что он учился когда-то чему-нибудь,
2например,
3хоть он потом [он] уж не вмешивался в ученый разговор, [но молчал и хранил] но можно было заметить, что он молчал [умно] не тупо и бессмысленно, как совершенный невежда, но с толком, умно;
4в глазах у него мелькала сознательная идея;
5говорят, там, кажется, написано было: «Да, помню, было что-то… и я учил это да забыл… понимаю, да рассказать не могу…» И он воротился в свое уединение без запаса [спаситель‹ных›] знаний, без способов дать
6направление вольно гуляющей в голове или праздно дремлющей мысли.
Что же он делал?
Да ничего.
7Всё чертил узор своей жизни.
8[После неудавшейся [ем‹у›] карьеры в службе и изменившей ему роли] Изменив службе и обществу, он начал [вдумываться] иначе решать загадку
9своего существования,
112
вдумываться в свое назначение и открыл,
1что горизонт его деятельности и житья-бытья находился весь
2над его деревней.
3Он стал догадываться,
4что ему досталось [одно: жени‹ться›] в удел семейное счастье и заботы об имении. До тех пор он не знал порядочно состояния имения,
5за него заботился иногда Штольц, не ведал он хорошенько ни дохода, ни расхода своего, не составлял никогда бюджета – ничего.
Отец оставил ему эти триста пятьдесят душ не то в хорошем, не то в дурном положении. Он как сам принял его от своего отца, так передал его и сыну. Он хоть и жил весь век в деревне, но не [ломал] мудрил, не ломал себе головы над разными занятиями,
6как бы
7открыть какие-нибудь новые источники производительности земель или как-нибудь [поприлежнее разработыв‹ать›] распространять и усиливать старые.
8[Хотя старик
9натяжек и выдумок не любил никаких.] Как и чем засевались поля при дедушке, какие были пути сбыта продуктов
10тогда, такие оставались и при нем.
11‹л. 33› Впрочем, старик бывал доволен,
12если хороший урожай или возвысившаяся цена даст ему дохода больше прошлогоднего: он называл это благословением Божиим. Он только не любил выдумок и натяжек
113
к приобретению денег.
1«Отцы и деды не глупее нас были, – говорил он в ответ на какие-нибудь вредные, по его мнению, советы, – да прожили век счастливо: проживем и мы: даст Бог, сыты будем». Получая, без всяких лукавых ухищрений, с имения столько дохода, сколько нужно было ему с семейством, чтоб быть с излишком сытым и одетым,
2он благодарил Бога и считал грехом стараться приобретать больше. Если староста
3приносил ему две тысячи, спрятав третью в карман, и со слезами ссылался на град, засуху, неурожай, старик Обломов крестился и тоже со слезами приговаривал: «Воля Божья; с Богом спорить не станешь. Надо благодарить Господа и за то, что есть». Если [бы] кто-нибудь из соседей, [из которых многие] которые чужие дела
4знают лучше своих, вздумал породить
5в Обломове подозрение насчет бескорыстия приказчика, старик всегда качал головой и приговаривал: «Не греши, брат, долго ли опорочить человека? ну а как неправда, что тебе на том свете за это будет?»
6
Со времени смерти стариков Обломовых хозяйственные дела в деревне не только не улучшились, но, как видел читатель из письма старосты, становились всё хуже. Ясно, что [надо было съе‹здить›] Илье Ильичу надо было съездить
7в деревню и на месте разыскать причину зла и [отвра‹тить›] уничтожить ее своим присутствием и заботами.
8Он и сбирался сделать это, но возможность путешествия [представлялась] [поездка требо‹вала›] у него требовала известной обстановки,
9
114
без которой он не мог и представить себе возможность путешествовать. Он мог ехать только на долгих, среди
1ларцов, чемоданов с [коробками] полным запасом съестных припасов
2и [по крайней мере] в сопровождении по крайней мере [двух] двоих слуг. Так по крайней мере он совершил единственную поездку из своей деревни [в Петербург] до Москвы и [по этой поездке] эту поездку взял за норму всех вообще путешествий. А [его] родители отправили его тогда в огромной, обитой кожей колымаге, до того прочной, что время и стихии не оказывали над ней решительно никакого влияния. Такова и была мысль строителя ее.‹л. 33 об.›
Ее не взяла бы ни разбойничья пуля, ни воровской лом, может быть, и молния немного взяла бы над ней,
3о дожде нечего и говорить.
4В нее могло поместиться четыре человека, рядом, не стесняя друг друга, лечь, как хочешь.
5Родители
6сделали с своей стороны всё, чтобы смягчить неудобства дальнего пути для сына: виноваты ли они [после того], что все их старания [превратить] послужили только к тому, чтоб превратить это путешествие в пытку? Повозка была без рессор и на ходу тяжеле индийской колесницы,
7на которой возят
8идолов Ягернаута. От этой тяжести
9путь длился вдвое против обыкновенного, остановки на станциях сопровождались скукой, насекомыми
10в избах. [Съестные припасы не могли быть скоро уничтожены] Огромный запас съестных припасов не мог быть истреблен скоро и потому испортился. Матрацы, коробки, узлы по невозможности усмотреть за множеством их, растерялись
115
или были раскрадены; сотрясение мозга, от недостатка рессор, доводило человека до сумасшествия [и заставляло избегать] или так ломало кости,
1что потом бока и спина [три ме‹сяца›] месяца три не давали заснуть покойно и заставляли избегать путешествия, как наказания, ниспосланного за наши грехи.
2Но таковы
3были старинные удобства: бока переломаешь, да зато прочно, солидно, не суетливо
4и не вертопрашно.
5
И вот так
6[всё год от году] [с году ‹на› год] Ил‹ья› Ил‹ьич› откладывал свою поездку
7в деревню, план-то всё еще [известно] был не готов, а то бы он давно уехал.
8Он уж был не в отца и не в деда. Он [понимал] учился, жил в свете.
9Он понимал, что приобретение не только не грех, [но это] но что это долг всякого гражданина [чтоб этим и общими] частными стремлениями и трудами
10[о своих делах] поддерживать общее благосостояние. От этого [весь] большую часть [черт‹ил›] узора жизни, который он чертил в своем уединении, занимал новый, свежий, сообразный с потребностями нашего времени план устройства имения и управления крестьянами. Основная идея плана, расположение, главные части – всё давно готово у него в голове; оставались только подробности, сметы, цифры. Он несколько лет неутомимо работает над планом, думает, размышляет, думает и ходя и лежа, и дома и в людях; [план дово‹дится›] то дополняет, то изменяет разные статьи, то возобновляет в памяти придуманное вчера и забытое ночью; а иногда вдруг, как молния, сверкнет новая, неожиданная мысль и закипит в голове – и пойдет работа. План сложный; есть о чем подумать – триста душ на руках: не шутка.
3передавал бумаге плоды уединенных мечтаний, дум? Учился? Нет. [Но чтение] Чтение, писанье и ученье он
4привык понимать [не как существенную потребность человека, а] как такое занятие, которое требует особенной, исключительной страсти, как например рыбная ловля, охота, верховая езда.
5
103
Он волею или неволею выслушал курс наук в одной школе, куда его отдали [уж лет] шестнадцати лет.
1
Волей или неволей – потому что никогда нельзя было узнать,
2кончил ли бы он курс добровольно, если б это предоставили на его произвол. Робкий характер мешал ему предаваться лени и капризам в школе,
3где придерживались строгой дисциплины [где избалованн‹ых›] и не делали никаких исключений в пользу балованных сынков. От этого он, по необходимости,
104
сидел в классе прямо, слушал, что говорили наставники,
1и аккуратно выучивал уроки, которые задавались ему.
2‹л. 30 об.› Но дальше
3той [черты] строки, под которой учитель, задавая урок, проводил ногтем черту, он не заглядывал; расспросов каких-нибудь
4учителю
5не делал и объяснений
6никогда не требовал. Он [до‹вольствовался›] вполне довольствовался тем, что [зада‹но›] написано в тетрадке. [Между тем] Словом, он исполнял всё, что предписывалось по программе, и отвечал на всё, что спрашивали на экзаменах.
7[Но между] [Но несмотря на это, наука туго давалась ему: он многого не мог понять] [Не мудрено, он] [Многое казалось ему темно и] Например, он
8никак не мог объяснить себе, отчего история – наставница людей?
9Что за пример ему какой-нибудь Карл V, Лютер, Фридрих Великий? Что за урок извлечет он, Илья Ильич, для себя, например,
10из Пунических
11войн или из Реформации? И наконец, что за сладость [тира‹нить›] находят учители мучить человека, заставляя выучивать его тысячу
12разных лиц [и проделок], эпох, разных происшествий, до которых ему никакого дела нет.
13[Ему] [Если [учитель или] товарищи объясняли, что надо читать] А когда ему говорили, чтоб он почитал Плутарха, Тацита, Саллюстия, и потом назвали тысячу других имен,
14
105
[они-то вот] сказав, дескать, там
1ты увидишь живые физиономии тех людей, которых учил у Шрека и других, и что [эти физиономии] увидишь в этих физиономиях сходство
2и с своею собственной, он ужаснулся, посмотрев, что и сколько надобно читать.
3
И с статистикой, и с политической экономией [вышл‹о›], и с другими науками оказалось то же самое. Он довольно твердо выучил книгу, называемую статистикой, но когда сказали ему,
4что он выучил только один момент [и что], и то прошедший, и что каждый [такой] другой момент ведет за собой и другие данные, поэтому надо следить поминутно [за ходом] за наукой,
5чтоб
6иметь в голове физиономию какого-нибудь государства, что, например, в политической экономии с изменением разных обстоятельств и условий государственного быта изменяются и самые истины,
7он опять пришел в отчаяние.
8А он
9считал обыкновенно наукой ту тетрадь,
106
которую приносил учитель, и, выучивши ее, считал
1дело решенным,
2а тут вдруг читать! Языки давались ему не лучше: переводит он, кажется, прилежно всё, что задает учитель, изредка только прибегнет к Карлу,
3и то больше потому, что он
4немец и наследовал от отца [все двена‹дцать›] чуть не целое вавилонское столпотворение языков, а то Обломов делает [всё] сам, и слова выучивает, и в лексикон не ленится заглядывать,
5и синтаксис учит исправно, всякий раз от одной черты, проведенной ногтем учителя, до другой, ну так, что в год почти целую книгу
6переведут, ‹л. 31› как бы, кажется, не привыкнуть? А чуть возьмет другую книгу – не ту, по которой с учителем переводят, – точно по-арабски писана: ничего не понимает. Читай, твердили ему, читай и вне классов, в свободное время, читай и по ночам, читай и вышедши из школы! Неестественно и тяжело ему казалось такое неумеренное чтение книг: зачем же все эти [учебные книги] тетрадки, [когда еще не всё кончено [зачем лишения], к чему ]на которые изведешь пропасть бумаги, времени и чернил, зачем учебные книги? Зачем же, наконец, шесть-семь лет затворничества, [когда еще не всё кончено, за‹чем›] [лишения] [за‹чем› к чему] все строгости, взыскания, сиденье и томленье над уроками, запрет бегать, шалить, веселиться, когда еще не всё [это] кончено? «Когда же жить?» – спрашивал он
7самого себя. «[Ученье] Учиться – так не жить, жить – так не учиться», – думал он [про себя]. Ученье было для него
8не жизнью, а только каким-то официальным приобретением права на настоящую жизнь.
9
107
Нечего делать, однако ж: попробовал он читать. Чтение одних книг утомило его, чтение других, напротив, расшевелило.
1[Он и тут] [Поэты [затронули его] пробудили ][Если мыслителям] [Но если] [Мыслителям [мало удалось] [плохо удалось] не удалось расшевелить его ум ]Мыслителям не удалось расшевелить его ума,
2поэты
3коснулись многих струн его сердца: [сильно затро‹нули›] силы заиграли,
4он стал юношей, как все. И у него, как у других, явилось «И Божество, и вдохновенье, И жизнь, и слезы, и любовь». И для него настал счастливый, никому не изменяющий [момент жизни], всем равно улыбающийся момент юности,
5[мгновение] подобный мгновению распускающегося цветка, [это тот] момент сознания сил в себе, надежд [на жиз‹нь›] на бытие,
6момент кратковременного цветения.
7[Молодой] Тут подвернулся молодой Штольц и помог продлить
8этот момент, сколько возможно было для натуры, какова была натура его друга.
Но потом, потом опять заглохло, упало [всё] в душе Обломова всё, что было забушевало [такой спа‹сительной›] благотворной бурей, несущей жизнь полям. [Не заронили поэты] Поэты только поиграли мечтами юноши,
108
но не заронили глубоко в сердце огня, не врезалась в плоть и кровь его неизменная любовь к этим образам,
1к этим прекрасным призракам, которые накидывают на жизнь меланхолический оттенок и рядом с действительностию ставят зеркало…
2
Чисто и прекрасно прожил этот момент Илья Ильич, [и с] [но тоже] но без грусти перешел к действительности, как после без грусти перешел от молодости к зрелым мечтам. ‹л. 31 об.›
Потом натура его
3взяла опять верх над этими мгновенными интересами и увлечениями.
4Чтение
5не зародило в душе его потребности духовной пищи, [и чтение] и любовь к чтению не привилась к нему.
6Он, пожалуй, и прочитывал какую-нибудь интересную книгу, но не вдруг, не торопясь,
7без жадности, [а так] увлечения, [ленивыми глазами] лениво пробегал глазами по строкам. Как ни интересно было место, на котором он останавливался, но если на этом месте заставал его час обеда или сна, он хладнокровно клал книгу переплетом вверх и шел обедать или гасил свечу и ложился спать. Если давали ему первый том, он по прочтении никогда не просил второго, а приносили, он прочитывал. Книги он в жизнь свою никогда не купил ни одной. Потом [мало-помалу] уж он не осиливал и первого тома.
8Он, наконец,
9перестал дотрогиваться до приносимых книг.
10Свободное от уроков время
11он проводил, положив локоть на стол, а на локоть голову; иногда вместо
109
локтя употреблялась книга,
1которую Штольц навязывал ему прочесть,
2особенно если она была толста.
3
[Таково было уч‹ебное›] [Таков был] Так совершил свое учебное поприще Обломов. То число, в которое он выслушал последнюю лекцию, и было геркулесовыми столпами его премудрости. Начальник школы,
4подписью своею на аттестате, как прежде учитель ногтем,
5провел черту, за которую герой наш не считал уже нужным простирать свои ученые стремления. Он покинул училище
6с запасом сведений, которые в нашем разнохарактерном обществе могли ему доставить [титул] название
7образованного человека. Его нельзя было, по крайней мере вначале, пока еще он не забыл тетрадок, озадачить, заговорив при нем [об основании] о падении Римской империи, об Альфреде Великом, о каких-нибудь Итальянских войнах. Он, бывало, не прочь и поспорить о каком-нибудь ученом предмете.
8Но по мере того как он удалялся от этого выхода из [училища] школы,
9познания его бледнели и испарялись. Если ему случалось как-нибудь случайно
10попасть на ученый разговор, ‹л. 32› он ссылался на отжившие, уважаемые в его время авторитеты, называл новым открытием устарелую и забытую истину.
Вскоре то, что приобрел из учебных книг и тетрадок, начало мало-помалу сливаться в одну общую массу и наконец превратилось в темное и сбивчивое представление о тех предметах, [над] на изучение которых [его мучили около десяти лет] [несколько лучш‹их›] ушло у него
11несколько лучших лет жизни. Голова его превратилась в чрезвычайно сложный архив мертвых дел,
110
лиц, эпох, разных цифр
1или [в разро‹зненную›] в библиотеку разрозненных томов
2по всем частям человеческих познаний. Греки, римляне, вандалы, китайцы, норманны; Карл, Рашид, Югурта, Аттила – всё это теснилось в беспорядке, рядом, часто под одним ярлычком. Иногда [ему пока‹жется›] он Локка перенесет куда-нибудь в Италию, а Макиавеля – в Англию, а Спинозу провозгласит китайским мудрецом. А потом с годами
3и этот весь [учен‹ый›] школьный хлам стал куда-то исчезать, превращаться в мелкий сор, в пыль.
Странно подействовал курс наук
4на Илью Ильича: у него между наукой и жизнью лежала целая бездна, которой он и не пытался перейти и не извлек никакого
5практического сока для жизни. Жизнь у него была сама по себе, а наука сама по себе [и что между ними общ‹его›] [связи между ними он и не подозревал никакой]. Он учился всем существующим и уже
6не существующим правам, прошел курс и практического судопроизводства, а когда, по случаю какой-то покражи в доме, понадобилось написать бумагу в полицию, он не знал, как и приступить, и нанял писаря.
7В аттестате у него сказано было, что он прошел высшую алгебру, конические сечения и математику
8до интегральных и дифференциальных исчислений, а если дадут ему, бывало, в лавке сдачи ассигнацию, два-три целковых да мелочи [или со‹считать›], так он на четверть часа станет в тупик. Даже танцы – уж что за наука – и тут не совсем далось ему.
9Выучившись
111
в школе начинать мазурку и кадриль от печки, он и танцевал исправно и в обществе, если приходилось стать у печки, [то] но если придется [стать] начинать от окна, непременно спутает всё. Потом он покинул и танцы, находя, что это тряско. ‹л. 32 об.›
Так сначала неохота к чтению и письму, потом
1служба, отчасти жизнь в обществе [изгл‹адили›] вытеснили мало-помалу из памяти Обломова шаткие, ничем [не скрепленные] не упроченные энциклопедические сведения. В нем остался какой-то неясный, немой признак, что он учился когда-то чему-нибудь,
2например,
3хоть он потом [он] уж не вмешивался в ученый разговор, [но молчал и хранил] но можно было заметить, что он молчал [умно] не тупо и бессмысленно, как совершенный невежда, но с толком, умно;
4в глазах у него мелькала сознательная идея;
5говорят, там, кажется, написано было: «Да, помню, было что-то… и я учил это да забыл… понимаю, да рассказать не могу…» И он воротился в свое уединение без запаса [спаситель‹ных›] знаний, без способов дать
6направление вольно гуляющей в голове или праздно дремлющей мысли.
Что же он делал?
Да ничего.
7Всё чертил узор своей жизни.
8[После неудавшейся [ем‹у›] карьеры в службе и изменившей ему роли] Изменив службе и обществу, он начал [вдумываться] иначе решать загадку
9своего существования,
112
вдумываться в свое назначение и открыл,
1что горизонт его деятельности и житья-бытья находился весь
2над его деревней.
3Он стал догадываться,
4что ему досталось [одно: жени‹ться›] в удел семейное счастье и заботы об имении. До тех пор он не знал порядочно состояния имения,
5за него заботился иногда Штольц, не ведал он хорошенько ни дохода, ни расхода своего, не составлял никогда бюджета – ничего.
Отец оставил ему эти триста пятьдесят душ не то в хорошем, не то в дурном положении. Он как сам принял его от своего отца, так передал его и сыну. Он хоть и жил весь век в деревне, но не [ломал] мудрил, не ломал себе головы над разными занятиями,
6как бы
7открыть какие-нибудь новые источники производительности земель или как-нибудь [поприлежнее разработыв‹ать›] распространять и усиливать старые.
8[Хотя старик
9натяжек и выдумок не любил никаких.] Как и чем засевались поля при дедушке, какие были пути сбыта продуктов
10тогда, такие оставались и при нем.
11‹л. 33› Впрочем, старик бывал доволен,
12если хороший урожай или возвысившаяся цена даст ему дохода больше прошлогоднего: он называл это благословением Божиим. Он только не любил выдумок и натяжек
113
к приобретению денег.
1«Отцы и деды не глупее нас были, – говорил он в ответ на какие-нибудь вредные, по его мнению, советы, – да прожили век счастливо: проживем и мы: даст Бог, сыты будем». Получая, без всяких лукавых ухищрений, с имения столько дохода, сколько нужно было ему с семейством, чтоб быть с излишком сытым и одетым,
2он благодарил Бога и считал грехом стараться приобретать больше. Если староста
3приносил ему две тысячи, спрятав третью в карман, и со слезами ссылался на град, засуху, неурожай, старик Обломов крестился и тоже со слезами приговаривал: «Воля Божья; с Богом спорить не станешь. Надо благодарить Господа и за то, что есть». Если [бы] кто-нибудь из соседей, [из которых многие] которые чужие дела
4знают лучше своих, вздумал породить
5в Обломове подозрение насчет бескорыстия приказчика, старик всегда качал головой и приговаривал: «Не греши, брат, долго ли опорочить человека? ну а как неправда, что тебе на том свете за это будет?»
6
Со времени смерти стариков Обломовых хозяйственные дела в деревне не только не улучшились, но, как видел читатель из письма старосты, становились всё хуже. Ясно, что [надо было съе‹здить›] Илье Ильичу надо было съездить
7в деревню и на месте разыскать причину зла и [отвра‹тить›] уничтожить ее своим присутствием и заботами.
8Он и сбирался сделать это, но возможность путешествия [представлялась] [поездка требо‹вала›] у него требовала известной обстановки,
9
114
без которой он не мог и представить себе возможность путешествовать. Он мог ехать только на долгих, среди
1ларцов, чемоданов с [коробками] полным запасом съестных припасов
2и [по крайней мере] в сопровождении по крайней мере [двух] двоих слуг. Так по крайней мере он совершил единственную поездку из своей деревни [в Петербург] до Москвы и [по этой поездке] эту поездку взял за норму всех вообще путешествий. А [его] родители отправили его тогда в огромной, обитой кожей колымаге, до того прочной, что время и стихии не оказывали над ней решительно никакого влияния. Такова и была мысль строителя ее.‹л. 33 об.›
Ее не взяла бы ни разбойничья пуля, ни воровской лом, может быть, и молния немного взяла бы над ней,
3о дожде нечего и говорить.
4В нее могло поместиться четыре человека, рядом, не стесняя друг друга, лечь, как хочешь.
5Родители
6сделали с своей стороны всё, чтобы смягчить неудобства дальнего пути для сына: виноваты ли они [после того], что все их старания [превратить] послужили только к тому, чтоб превратить это путешествие в пытку? Повозка была без рессор и на ходу тяжеле индийской колесницы,
7на которой возят
8идолов Ягернаута. От этой тяжести
9путь длился вдвое против обыкновенного, остановки на станциях сопровождались скукой, насекомыми
10в избах. [Съестные припасы не могли быть скоро уничтожены] Огромный запас съестных припасов не мог быть истреблен скоро и потому испортился. Матрацы, коробки, узлы по невозможности усмотреть за множеством их, растерялись
115
или были раскрадены; сотрясение мозга, от недостатка рессор, доводило человека до сумасшествия [и заставляло избегать] или так ломало кости,
1что потом бока и спина [три ме‹сяца›] месяца три не давали заснуть покойно и заставляли избегать путешествия, как наказания, ниспосланного за наши грехи.
2Но таковы
3были старинные удобства: бока переломаешь, да зато прочно, солидно, не суетливо
4и не вертопрашно.
5
И вот так
6[всё год от году] [с году ‹на› год] Ил‹ья› Ил‹ьич› откладывал свою поездку
7в деревню, план-то всё еще [известно] был не готов, а то бы он давно уехал.
8Он уж был не в отца и не в деда. Он [понимал] учился, жил в свете.
9Он понимал, что приобретение не только не грех, [но это] но что это долг всякого гражданина [чтоб этим и общими] частными стремлениями и трудами
10[о своих делах] поддерживать общее благосостояние. От этого [весь] большую часть [черт‹ил›] узора жизни, который он чертил в своем уединении, занимал новый, свежий, сообразный с потребностями нашего времени план устройства имения и управления крестьянами. Основная идея плана, расположение, главные части – всё давно готово у него в голове; оставались только подробности, сметы, цифры. Он несколько лет неутомимо работает над планом, думает, размышляет, думает и ходя и лежа, и дома и в людях; [план дово‹дится›] то дополняет, то изменяет разные статьи, то возобновляет в памяти придуманное вчера и забытое ночью; а иногда вдруг, как молния, сверкнет новая, неожиданная мысль и закипит в голове – и пойдет работа. План сложный; есть о чем подумать – триста душ на руках: не шутка.