Александров Е.. Дикая Роза

   — И Рикардо скоро женится.
   Он кивнул в знак того, что и это ему известно.
   — Жаль, что Дульсины не будет на его свадьбе. Я-то буду обязательно. Надену самое лучшее платье… Ведь мои братья — это все, что у меня осталось.
   В небольшом саду возле дома дона Анхеля Эрлинда, пришедшая по просьбе Розы несколько раньше, чтобы помочь Амалии по хозяйству, отдыхала после кухонной суеты. Все, что должна была сделать, она уже сделала и успела переодеться в ожидании остальных гостей. Сидя на садовой скамейке, она услышала шум мотора. Оказалось, что это подъехал тоже приглашенный Розой Рохелио.
   Они обрадовались друг другу.
   — Ты сегодня очень красива, — сказал он, глядя на нее с восхищением.
   Она рассказала ему, что уходит из таверны, а на новой работе у нее будет больше свободного времени. Он попросил у нее адрес новой ее службы, оказав, что друзья должны видеться чаще, а не раз в году, на святках.
   Тарахтенье старого грузовика известило их о приезде Розы со всей честной компанией. Кого здесь только не было: Хустина, Эстела, Ригоберто, целая куча ребятишек. Из водительской кабины вылез Эрнесто и помог спуститься с подножки Томасе.
   — Господи Боже мой, вся голубятня! — весело рассмеялась Эрлинда, обнимая Розу.
   В саду заиграл маленький специально нанятый доном Анхелем оркестрик. Эрлинда, Роза и Хустина начали разносить пунш и тарелочки с едой.
   С довольной улыбкой смотрел на все это Анхель де ла Уэрта, временами по привычке хлопая себя по карманам, где должны были бы лежать сигары, но увы!.. Только их не хватало ему сейчас для полного счастья!..
   Ванесса появилась в гостиной уже в ночном халатике, чтобы пожелать мужу спокойной ночи.
   — Я пошла спать, — сказала она, зябко кутаясь в любимую ею серовато-голубую фланельку.
   Эдуардо сидел на диване со стаканом текилы в руке, уставясь в одну точку.
   — Естественно… — произнес он. — Расстроилась…
   — Из-за чего я должна расстроиться? — спросила она, тотчас пожалев об этом вопросе, так как вполне могла бы догадаться, что за ним последует.
   — Три раза Рохелио не подошел к телефону. Она рассердилась.
   — Ты за мной шпионишь?
   Он не изменил тона, и подавленного и одновременно агрессивного.
   — Мне не надо шпионить: я стал сверхчувствителен и улавливаю все, что происходит в доме.
   Она направилась к своей спальне. Но в дверях неожиданно задержалась.
   — Знаешь, Эдуарде, ты не раз предлагал мне свободу. И в один прекрасный день ты добьешься того, что я перестану отказываться от нее.
   Она вышла.
   — Тебе недолго тосковать по свободе, Ванесса, — пробормотал он и залпом выпил то, что оставалось в стакане.
   Праздник в доме дона Анхеля приближался к своему завершению. Вот уже Роза торжественно взяла в руки пиньяту — большой горшок с плодами, который надо было разбить, чтобы из него высыпались гостинцы для всех присутствующих.
   Вот уже со звоном раскололись стенки пиньяты, и яркие крупные плоды покатились по траве газона.
   Вот уже ребятня устроила кучу-малу, весело сражаясь из-за приглянувшихся гостинцев. Пора было залезать в грузовичок и разъезжаться по домам.
   Рохелио с усталой улыбкой подмигнул дону Анхелю:
   — Был сущий конец света! Анхель радостно захохотал.
   — Утомительно, но очень весело! Знаешь, я не встречал людей, которые так умеют радоваться жизни, как Розита.
   — При том, что жизнь с ней неласкова, — добавил Рохелио.
   Анхель вдруг вспомнил про визит к нему Леонелы и рассказал о нем Рохелио.
   — Ей хотелось уведомить Розу, что ее служба у меня — дело Рикардо.
   — Они не встретились? — испугался Рохелио.
   — Чудом. Рохелио вздохнул:
   — Похоже, брат не догадывается, на каком монстре он собирается жениться.
   К ним подошла, чтобы проститься, Эрлинда. Рохелио предложил отвезти ее. Анхель с веселой улыбкой пожелал им счастливого пути.
   Улицы, по которым они ехали, становились все темнее и неприглядней. Когда они подъехали к дому, где теперь жила Эрлинда и он помог ей выйти из машины, она сказала:
   — Видите, в каком месте я живу. Совсем не похоже на то, где живете вы. Иногда я стыжусь этой нищеты.
   — Можно быть счастливым в нищете и страдать в богатстве, — сказал он.
   Впервые за последние дни над городом было звездное, ясное небо. Луна была в ущербе и, кроме звезд да одинокого отдаленного фонаря, ничто не освещало окружающего пейзажа.
   Рохелио Линарес не знал, что сказанная им последняя фраза с большой точностью определит тему одной из грядущих картин, в которой сыграет свою звездную роль актриса, как раз и воплотившая в этом фильме человеческую способность страдать и плакать, независимо от того, богат ты или беден…
   Да, да, И БОГАТЫЕ ТОЖЕ ПЛАЧУТ! Сколько громких фраз выкрикнуто на шальных митингах, сколько крови пролито на куличных баррикадах, чтобы доказать, что обладатели дворцов — чудовища, не способные ни любить, ни сострадать ни жалеть, как умеют это делать только жители хижин Стало быть, мир — хижинам и война — дворцам!
   Но вот стоят под ночным звездным небом громадного города двое: богач и бедная девушка, и неизвестно, кому из них сейчас больше хочется заплакать от краткости счастья, от неудовлетворенности желаний, от невозможности остановить хоть на одно прекрасное мгновение этот великолепный поток, именуемый жизнью…
   Эрлинда объяснила Рохелио, где находится ее нынешняя работа. Он сказал, что очень рад такой перемене, потому что его удручало ее ночное пребывание в таверне, около столиков с пьяными и похотливыми гуляками.
   Она ушла. Но не успел он сесть в машину, как к нему подошли трое парней, еле различимых в темноте.
   — Ты что пристаешь к нашей Линде? — спросил один. Рохелио миролюбиво объяснил, что он друг Линды и подвез ее с празднования святок.
   — Ну вот что, — сказал один из них. — Меня зовут Исидро Васкес. Я здесь за главного. И чтоб я тебя больше здесь не видел! Н гкогда! Понял?
   — Разве этот квартал принадлежит вам?
   — А ты сомневаешься? Рохелио улыбнулся:
   — Может, покажете документ на владение кварталом?
   — Я тебе сейчас не это покажу! — пообещал Исидро, вставая в угрожающую позу.
   Но один из приятелей толкнул его в бок: приближался полицейский патруль.
   — Все в порядке, командир, — сказал Исидро начальнику обычно мелкие хулиганы разговаривают с полицией. — Тут богатенький прикатил. Думает, если у него телега последней модели, так можно и хвост задирать!
   — Я могу ехать? — спокойно спросил Рохелио полицейского.
   — Можете. Только не советую встревать здесь в какие бы то ни было дела.
   — Прошу прощения, кабальеро, — с серьезным видом сказал Рохелио Васкесу и уехал.
   Патруль тоже пошел дальше.
   — Вот что, парни, — решительно заявил Исидро приятелям, глядя вслед удаляющимся красным огням автомобиля, — достала меня Линда! Конец моему терпению! Я ей больше не позволю плевать на меня…
   Не один Исидро Васкес, безнадежно влюбленный из бедного квартала, ревновал в эту ночь после святок.
   Когда Томаса и Хустина, заночевавшая у Розы, отправились спать, Эрнесто, все никак не уезжавший на своем грузовике, тоже не удержался от упрека за то, что Роза слишком много танцевала, и все больше — со своим хозяином.
   — Что же, я с тобой не танцевала, что ли? — недовольно спросила она, зевая и думая только о том, как бы поскорее лечь спать.
   Но он не собирался уходить.
   — Ты, Роза, наивна и не видишь дальше своего носа.
   — Ты о чем?
   — Как ты думаешь, почему твой шеф устроил эти святки? Чего ему от тебя надо, Роза Гарсиа?
   Он все больше распалялся.
   — Он устроил этот праздник для всех, а не для меня одной.
   — Перестань! Мы для него всего-навсего твои друзья. Как она ни хотела спать, а тут вышла из себя:
   — Я просила тебя оставить эти разговоры. Ты хочешь оскорбить меня? Пусть я тупа, дика и необразованна, а все-таки я — дама! И помни об этом!
   Он безнадежно махнул рукой и пошел заводить грузовик.
   Листая документы, разложенные на письменном столе, Рикардо лишь на секунду приподнял голову на скрип двери.
   — Ну, как прошли святки? — спросил он.
   — Беспорядочно, но весело, — ответил брат.
   — Не могу сказать, чтобы мне было весело, но то, что я здесь нахожу, — довольно интересно, — сообщил Рикардо. — Многое здесь будет интересным и для лиценциата Роблеса… Рохелио вынужден был отвлечь его от работы.
   — Леонела взяла след, — сказал он, имея в виду ее посещение магазина дона Анхеля.
   Узнав об этом, Рикардо выругался и отправился в комнату для гостей, где к тому времени уже давно спала Леонела.
   Он разбудил ее, и она со страхом увидела его гневные глаза.
   — Что случилось, Рикардо?
   — До каких пор ты будешь все вынюхивать? Ты ждешь, когда мне это надоест и я разорву с тобой? Этого ты добиваешься?
   Она сделала вид, что ничего не понимает.
   — Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Не притворяйся! Тебе надо обязательно рассказать Розе, что это я устроил ее на работу? Ты достаточно умна, чтобы не понимать, к чему это приведет! Ты делаешь все для того, чтобы задеть ее гордость и оставить без средств к существованию.
   Леонела села на кровати.
   — Ну а мне-то от этого что за польза?
   — Хотелось бы и мне это знать!
   — А потом, разве ты не знаешь, что Анхель выгнал дикарку за хамство?
   — У нее есть имя!
   — Конечно. У нее есть даже две фамилии. Одна, между прочим, твоя. И мне интересно, сколько еще времени эта фамилия будет оставаться при ней или все-таки лиценциат Валенсия когда-нибудь поставит точку в этом деле?
   Он принялся нервно ходить по комнате.
   — Ты что, ревнуешь?
   — Я не желаю, чтобы была хоть какая-нибудь связь между тобой и ею! — перешла в наступление Леонела.
   — Скоро у меня будет документ о разводе, и я женюсь на тебе… Если только не раздумаю…
   — Опомнись, Рикардо!
   — Только не говори мне, что приглашения уже разосланы и что даны объявления в газетах.
   Леонела поднялась, накинула халат и тоже нервно заходила по комнате.
   — Я вижу, что дикарка значит для тебя больше, чем я. Она всегда будет между нами?
   Рикардо вдруг почувствовал, что вдвоем им тесно в комнате. Он грозно взглянул на свою невесту и оставил ее размышлять о трудных взаимоотношениях с упрямым женихом.

ВСТРЕЧА С ПРОШЛЫМ

   Пишущая машинка замолчала в ожидании новых ответов Куколки на вопросы агента. Но Куколка сам предпочитал задавать вопросы.
   — Что вы от меня еще хотите? — скулил он. — Я вам все сказал.
   — Уверен? — Мендоса был нетороплив и спокоен.
   — Что вы там еще разнюхали?
   — А разнюхали мы, что это ты убил Романа Валадеса.
   — Я не делал этого!
   Мендоса все тем же невозмутимым тоном рассказал ему, как произошло убийство Романа, предупредил Куколку, что все улики против него, причем улики серьезные, и посоветовал ему признаться, что хоть как-то может смягчить участь Куколки.
   Но подследственный Оскар Бикунья продолжал настаивать на том, что он не виновен, и требовал, чтобы его оставили в покое.
   Все столики маленького кафе, расположенного около «Доброй мамы», были заняты служащими окрестных магазинов и контор, за каждым из них сидело по пять-шесть человек. И только за одним — двое.
   Эулалия долго присматривалась к молодому человеку, сидевшему за этим столиком, и вынесла приговор:
   — А он ничего себе!
   — Да просто красавчик, — поправила ее Америка. — Небось Розин ухажер.
   — Бедная Роза, — промолвила Малена, скорбно опустив уголки губ.
   — Чем же это она бедная? — поинтересовалась Эулалия. Малена доверительно объяснила ей, что иметь жениха — это большое несчастье.
   — Ну уж нет! — решительно опровергла ее Америка. — Вот не иметь его — это и впрямь несчастье. Несчастье — это когда голоден, а есть нечего!..
   Эрнесто между тем, пригубив кофе, проглядывал газету. Что-то в ней задержало его внимание. Он протянул газету Розе, отчеркнув ногтем то место, которое считал нужным показать ей.
   Она прочитала:
   «В ближайшее время в законный брак вступят сеньор Рикардо Линарес и сеньорита Леонела Вильярреалъ»
   Опустив голову, Роза несколько мгновений сидела молча. Потом подняла на Эрнесто глаза.
   — Зачем ты показываешь мне это, Эрнесто? Чтобы причинить мне боль?
   Он ответил не сразу.
   — Просто… просто я сдуру надеюсь, что это может дать мне хоть какой-то шанс…
   Рикардо заглянул к Рохелио, чтобы рассказать ему о своем разговоре с доктором Кастильо, по дороге успев сообщить Леопольдине, что у нее слишком длинные уши и язык, — он подозревал, что это именно она сказала Леонеле, где теперь работает Роза.
   Доктор Кастильо считал, что Кандиде намного лучше, о чем свидетельствуют ее разумные ответы. Но чтобы закрепить результаты, требовалось недельное пребывание в клинике, где бы ей провели курс лечения сном. После этого она, по мнению доктора Кастильо, должна вернуться домой совершенно здоровой.
   Рохелио побаивался возвращения Кандиды в лечебницу, но Рикардо успокоил его: ведь новое пребывание сестры в этом печальном месте продлится недолго.
   Сама Кандида, как ни странно, довольно равнодушно отнеслась к этой необходимости.
   — Раньше мне казалось, что меня везут в тюрьму. Теперь же я туда отправляюсь совершенно спокойно. У сиделки не будет со мной хлопот.
   Она продолжала аккуратно укладывать вещи в чемодан. Рохелио же позвали вниз, где, оказывается, его ждала Ванесса.
   Спустившись, он молча вопросительно смотрел на нее. Несколько опешив от такой встречи, она поинтересовалась, не считает ли он нужным пригласить ее в гостиную. Там она довела до его сведения, что безуспешно названивала ему и у нее создалось впечатление, что он от нее прячется.
   — Ты меня избегаешь?
   Он признался, что это действительно так, и объяснил, что не хочет быть причиной гибели ее мужа, который, как ему кажется, находится на краю пропасти.
   — Ты же любил меня? Рохелио утвердительно кивнул.
   — И ты любишь меня сейчас?
   И тогда он признался, что при новой встрече почувствовал было прежнее ослепление. Но сейчас это прошло. И он рад, потому что хочет иметь чистую совесть.
   Ванесса встала и долго в задумчивости смотрела на него, прежде чем произнесла:
   — Когда ты пожалеешь о только что сказанном, позвони мне. — Это были ее последние перед уходом слова.
   Роза была рада неожиданному визиту дона Себаса, к которому всегда хорошо относилась. Но она сразу почувствовала, что он пришел не просто так. И действительно, поболтав с Розой и узнав, как ей живется, Себастьян вдруг сказал:
   — В доме у Линаресов не соскучишься.
   — Да, я читала оповещение о свадьбе Рикардо, — сухо сказала Роза, пресекая дальнейшие разговоры на эту тему.
   Но дон Себас заговорил о другом.
   Оказывается, сеньорита Кандида перед отъездом в больницу попросила его передать Розе, что она хочет повидаться с ней.
   — Она получше других, не такая змея, как эта Дульсина или донья Ворона, но тоже попила из меня кровь. Что же она думает, что я снова приду в этот зверинец? Ну уж нет!
   — Да ведь она не дома — в бояьнице. Можно сказать — в сумасшедшем доме!
   И Себастьян рассказал Розе обо всем, что случилось с Кандидой после ее падения с лестницы и потери ребенка.
   Роза слушала, сокрушенно качая головой. Когда Себастьян рассказывал, как сеньорита Кандида вяжет одежду для своего сыночка, Роза отвернулась, и ему показалось, что у нее на глазах появились слезы.
   Однако она сказала:
   — Ваша сеньора Кандида думает, что можно командовать, куда мне ехать…
   — Она не командует, Роза, — сказал садовник. — Она умоляет.
   Для гостей было еще рано. Сорайда налила себе рюмочку ликера и пила его вперемешку с крепким кофе. Перед Эрлиндой стоял бокал с апельсиновым соком.
   Сорайда только что рассказала ей, что у Куколки дела совсем плохи и скорей всего ничто не спасет его от тюрьмы. Они обе не заметили, откуда взялся этот малый, неожиданно нависший над их столиком и схвативший Эрлинду за руку.
   — Что тебе надо? Кто тебе дал право дотрагиваться до меня? Немедленно отпусти меня, Исидро!
   Но он твердил, что ему обязательно надо поговорить с ней и что ему рассказали: вчера она снова разговаривала с этим типом в кафе. Линда поняла, что речь идет о Рохелио, который вчера просил ее уговорить Розу не отказывать Рикардо во встрече перед его женитьбой на Леонеле. (Зачем ему понадобилась эта встреча?)
   — Тебе-то какое дело до того, с кем я разговариваю? — ледяным тоном спросила его Эрлинда.
   — Не зли меня, Линда, — угрожающе произнес Исидро. — Говори — кто он?
   — Друг.
   — С этого дня ты будешь иметь только тех друзей, которых я тебе разрешу.
   Он явно потерял разум от ревности.
   — Я не желаю тебя больше видеть! — Она наконец вырвала руку.
   — Не хочешь, а придется! — Он снова попытался схватить ее, но потерявшая терпение Сорайда прикрикнула на него:
   — А ну, оставь девушку в покое! Йсидро злобно оглядел их обеих.
   — Скажи этому своему, чтобы поостерегся!
   — Ты лучше сам поостерегись полиции. Вали отсюда! — крикнула Сорайда.
   Он нарочито медленно с независимым видом вышел из таверны «Твой реванш».
   Отец Мануэль де ла Уэрта знал, как его брат любил жену, как тяжело он перенес ее смерть — эту страшную для него потерю. Он ожидал увидеть брата постаревшим и, может, даже опустившимся, тем более что сложные отношения Анхеля с сыном тоже не облегчали жизнь. Собираясь на его пятидесятилетие, отец Мануэль совсем не предполагал, что встретит такого крепкого и бодрого именинника.
   Рассказ брата и обрадовал и встревожил священника.
   Эта девушка, новая продавщица в магазине Анхеля, — уж очень пылко он повествовал о ее достоинствах, о том, какое бескорыстие она проявила, разводясь с Рикардо Линаресом.
   Он слушал, слушал, а потом прямо спросил брата: уж не влюбился ли он в эту Розу Гарсиа?
   И честный Анхель не стал этого отрицать.
   Сочувствие, с которым Роза слушала исповедь Кандиды, сидя в непривычно обставленной больничной палате, тронула больную, помнившую, сколько зла она причинила этой девушке.
   — Ты не помнишь мне зла? — спросила она доверчиво.
   — Разве оно сравнится с тем, что ты испытала! — махнула рукой Роза.
   — Ты ведь тоже потеряла мужа.
   — Пусть остается там, где я его потеряла.
   Кандида стала просить у Розы прощения за прошлое. Она робко сказала, что хотела бы стать Розе подругой. Роза ответила, что ее подруги — девахи из бедного квартала, а у Кандиды денег куры не клюют!
   Та же, перебивая Розу, взволнованно призналась, что такое сердце и такое благородство, как у Розы, не заменит никакое богатство.
   В конце концов они протянули друг другу руки, и Кандида захотела дать Розе важный, как ей казалось, совет:
   — Вы с Рикардо любите друг друга. Так не позволяй отнять его у себя!
   Роза усмехнулась.
   — А никто его и не отбирает, подруга. Я его сама подарю кому хочешь. Ты газет не читаешь, он женится на этой…
   — Я знаю! — сказала Кандида. — Знаю и считаю это самоубийством.
   — Ему и со мной, дикаркой, не лучше было!
   Роза опять махнула рукой, давая понять, что все это — дело прошлое. И тут в палату вошла Леонела. Сориентировалась она быстро.
   — Прости, дорогая! Я не знала, что тебе наносят столь важный визит… А ты что, язык проглотила — не здороваешься?
   Роза, не обращая на нее ни малейшего внимания, встала и попрощалась с Кандидой, обещав навестить ее.
   Едва она вышла, Леонела чуть не впала в истерику, возмущенно крича:
   — Дикарка! Да как она посмела явиться к тебе?! Казалось — именно она пациентка этого заведения, а спокойная и рассудительная Кандида пришла навестить ее.
   — Это я позвала ее, — говорила Кандида. — Ты думаешь, я спятила, но никогда еще я не была в таком ясном сознании, как сейчас. Я виновата перед Розой Гарсиа и позвала ее, чтобы попросить у нее прощения.
   Беседа с братом о том, не поздно ли начинать новую жизнь в его возрасте, не принесла дону Анхелю особой уверенности в том, что он поступает правильно.
   Мануэль, как священник, считал, что новую жизнь начинать никогда не поздно, но — со зрелой женщиной, пусть и ненамного моложе брата. А вот — с девчонкой, которой он мог бы и отцом быть!..
   — Мог бы, но ведь не являюсь им, — хмуро оправдывался Анхель.
   Когда служанка Амалия пригласила его в приготовленную для него комнату, отец Мануэль решил перемолвиться с ней парой слов.
   Начал он с комплимента:
   — Где ты, там всегда все в полном порядке, голубушка! А скажи-ка мне, знаешь ли ты продавщицу по имени Роза Гарсиа?
   Доброе лицо Амалии расплылось в улыбке от удовольствия поговорить с отцом Мануэлем о такой веселой и смешной девушке, как Розита.
   — Как не знать! За братом вашим, как за родным, ходила, когда он болел. И на святках самая веселая и красивая была!
   — А что, старая, сунула бы ты за нее руку в огонь? — спросил он, улыбаясь.
   — Во, — показала Амалия, — по самый локоть! Даже обе руки сунула бы!
   — Ну, тогда ладно, — добродушно закончил разговор отец Мануэль.
   — Где у тебя сифон-то? Ты уж, сделай милость, убери его подальше, — с нарочито боязливым видом говорила Эрлинда, начиная разговор с Розой у нее дома.
   Роза даже рассмеялась, когда выяснилось, что Эрлинда — очередной посол к ней от семейства Линаресов.
   — Сперва Себастьян — от сестры, теперь ты — от брата. Что ему надо?
   Эрлинда рассказала, что Рикардо передал через Рохелио просьбу, уговорить Розу встретиться с ним.
   — Ты что, спятила? О чем нам с ним говорить?
   Но Эрлинда советовала подруге не отказывать Рикардо в этой просьбе. Он, конечно, обидел ее. Но прошло немало времени, и если он сам ищет ее, то уж ее-то гордость никак от этого не страдает. И чего она добьется своим упрямством?
   — Тебе сейчас надо ответить? — спросила Роза.
   — Да, Рохелио ждет, чтобы передать ответ Рикардо.
   — Что же сам-то Рохелио не спросил?
   — Сифона твоего побоялся, — опять улыбнулась Линда. На этот раз Роза ответила ей улыбкой:
   — Скажи Рохелио: ладно, поговорю с Рикардо Линаресом.
   Для Роке этот день можно было назвать счастливым.
   Конечно, к тому, что его давняя мечта была близка к осуществлению, привело довольно печальное обстоятельство: Паулетта по-прежнему не могла найти свою дочь.
   Но то, что жена наконец-то согласилась обсудить с ним их совместную поездку в Европу, было залогом, может быть, самого счастливого времени, из того скорее всего недолгого срока, что оставалось мужу пребывать на этой земле.
   — Ты думаешь, что это путешествие успокоит меня? — спрашивала Паулетта его в который раз, проводя с ним уединенный вечер в их уютной гостиной.
   Роке не сомневался в этом. Он не собирался ехать надолго. Но в то же время считал, что путешествовать — это значит смягчать проблемы.
   — Мы поедем туда, куда ты захочешь, и вернемся тогда,, когда ты захочешь, — говорил он, нежно гладя ее красивую узкую руку, лежавшую на столе так безвольно, как будто она не в силах принять ни одного решения, а лишь готова подчиняться ему.
   На самом-то деле он знал, что это он готов сделать все, чего только она ни пожелает.
   Предвечернее солнце, проникая через цветной витраж в прихожую, упало на лицо Леонеле, и Рикардо, как раз в эту минуту спускавшийся по лестнице, подумал, что невеста его, конечно, очень хороша, но была бы лучше, если бы не злое выражение губ, часто появлявшееся, когда она нервничала.
   Увидев Рикардо, Леонела сообщила ему, что была в лечебнице у Кандиды.
   — И как ты думаешь, кого я там встретила? Дикарку! Они беседовали как лучшие подруги.
   — У Розы в этом доме не было подруг. Но время многое меняет. Изменило оно и Кандиду.
   — Зато твою Розу оно не изменило. Она даже не поздоровалась со мной. И не думаю, что время настолько изменило Кандиду, чтобы ей судачить с прислугой.
   — Роза не была прислугой. И мне кажется, если я буду твоим мужем, то это не значит, что я должен ненавидеть тех, кого ненавидишь ты.
   В этот момент его позвали к телефону.
   К его удивлению, звонила Ванесса. Сначала он не понимал, чего она добивается от него. Потом ему стало ясно: Ванессе хочется знать, не появилась ли в жизни Рохелио какая-нибудь женщина. Да она и не скрывала, что ее интересует именно это.
   — Видишь ли, Рикардо, неудача в замужестве толкнула меня к нему, мы часто виделись с ним в последнее время, даже Эдуардо знал об этом. Мы просто беседовали с твоим братом, но эти беседы делали меня счастливой… А теперь он вдруг стал избегать меня. Вероятно, у него кто-то появился…
   Рикардо ответил, что у них с братом замечательные отношения, но Рохелио очень скрытен.
   А Рохелио беседовал по телефону с Эрлиндой: она рассказала о согласии Розы встретиться с Рикардо, а он — о своем столкновении с соседом Линды.
   — Это Исидро, — сказала она, — он меня преследует. А я его видеть не могу…
   За обедом, пока отсутствовала Леонела, Рохелио сообщил брату, что Роза согласна встретиться с ним в девять вечера в кафе, около магазина «Добрая мама».
   Рохелио не ожидал, что брата так взволнует это известие. Он благодарно посмотрел на Рохелио и вдруг сказал:
   — Сегодня вечером я приму самое главное решение в моей жизни… И в моей жизни, и в жизни Розы.

СВИДАНИЕ

   За завтраком отец Мануэль внимательно разглядывал брата и убедился, что он и впрямь помолодел.
   — Вчера я решился дать тебе один совет. А теперь хочу задать один вопрос: ты решился бы жениться на девушке, о которой мы говорили?