Александров Е.. Дикая Роза

   От весьма приятных занятий ее оторвал звонок ее доверенного Фелипе Аревало.
   Видимо, это были какие-то неожиданные и, пожалуй, неплохие новости, потому что посреди разговора Паулетта вдруг очень живо и значительно посмотрела на Розу.
   — Я все поняла, Аревало, — сказала она. — Нет, пока не надо ничего предпринимать. Я сама с вами свяжусь.
   Она повесила трубку и с улыбкой обратилась к Розе:
   — Ну, ты веришь в судьбу?
   И Паулетта рассказала дочери, что у них в руках оружие, которым Роза могла бы отомстить Дульсине Линарес за все ее подлости и интриги.
   — Если захочешь, ты в силах теперь даже засадить ее в тюрьму.
   Роза вдруг так отчетливо вспомнила свои страдания, связанные с неутомимой деятельностью сестры Рикардо, что неожиданная возможность засадить Дульсину в тюрьму на секунду показалась ей восхитительной.
   «Даже Рикардо не был со мной так жесток», — подумала она.
   Но Роза не была бы Розой, если бы тотчас же не отвергла своего импульсивного желания. Нет, если уж считаться, то только с Рикардо! А уж коли наказывать Дульсину, то не с помощью тюрьмы…
   Впрочем, следовало хорошо подумать.
   Все сходилось! Агенту Роче не составило большого труда выяснить у матушки Мерседес, что больная Кандида Линарес, у которой имелись очень серьезные претензии к покойному лиценциату Роблесу, в момент убийства отсутствовала в лечебнице, находясь, так сказать, в бегах. Она возвратилась лишь вчера! Все прояснялось: скорее всего выстрелы в Роблеса — дело рук Кандиды Линарес.
   Он сожалел, что не может немедленно допросить ее. Матушка Мерседес объяснила ему, что больная в тяжелом шоке и беседы с ней пустая трата времени.
   Они договорились, что Мерседес сообщит Роче, когда ее подопечной станет лучше. Сообщит сразу же, немедленно. А до этого времени больничному персоналу надлежало следить за тем, чтобы Кандида Линарес ни в коем случае больше не покидала их заведения.
   Здесь, в больнице, они могут вообще считать ее арестованной! По подозрению в убийстве лиценциата Федерико Роблеса.
   Все-таки необходимое существо эта Леопольдина. Вредная, вредная, а полезная…
   Дульсина немного опомнилась от полученных ударов. Ее поддержало также и то, что Паулетта пока не проявляла в.отношении Дульсины никакой агрессии.
   А тут старшая служанка, считавшая, что сеньора Дульсина должна во что бы то ни стало раздобыть деньги, высказала неожиданную и очень заинтересовавшую Дуль-сину мысль: ведь у сеньориты Кандиды должны быть личные сбережения.
   — Конечно, она подозревается в убийстве лиценциата Роблеса…
   — Да она его и убила! — прервала старшую служанку Дульсина со всей убежденностью.
   — Да-да, — согласилась Леопольдина. — Вот и навестите ее в лечебнице. И заставьте отдать вам деньги… Ну, не просто так… В обмен на ваше молчание.
   Теперь надо было как можно скорее нанять для дочери хороших учителей. «Роке совершенно прав, когда говорит, что это сейчас важнее всего», — думала Паулетта.
   Внешне Роза уже выглядела девушкой из высшего общества. Необходимо было, чтобы она стала ею на самом деле.
   Кроме того, Паулетта собиралась открыть на имя Розы счет в банке. Роке одобрил эту мысль. Он полагал, что у Розы должны быть свои средства и она ни от кого не должна зависеть.
   Предстояло только решить, какой именно должна быть эта сумма. И Роке, и Паулетта согласились, что пятьдесят миллионов песо вполне достаточно.
   Когда Паулетта сказал Розе о том, что сделает вклад на ее имя, и назвала сумму, Роза попросту отказалась поверить в такое. И Паулетте пришлось долго убеждать дочь в том, что это не шутка.
   Во время очередного визита к Томасе Роза рассказала ей и Каридад про «книжечку такую, ну, с разными там чеками этими», которая теперь есть у нее.
   — Сколько же там деньжат-то? — спросила Каридад с неподдельным интересом.
   — Она сказала, пятьдесят миллионов песо, — ответила Роза, чем повергла собеседниц в шок.
   Обе женщины так и застыли с открытыми ртами. Потом одновременно ахнули и произнесли:
   — Да-а!
   Удивление их разделил и попугай Креспин, вдруг завопивший:
   — Кр-расота! Кр-расота!
   Но больше всего радовало всех известие, что Роза и Томаса снова будут жить вместе. Вот ведь везение-то!
   Кандида наконец-то вышла из состояния шока. Врачи даже не предполагали, что общение с людьми может принести ей пользу.
   Но общение это оказалось для Кандиды малоприятным. Сначала ее посетил агент Роча. Его сообщение о смерти лиценциата Роблеса оказалось для нее ошеломительной новостью.
   — Как, разве вы не знали об этом? Он убит в тот день, когда вы сбежали из больницы.
   Кандида смотрела на него, не понимая, что он этим хочет сказать.
   — У нас есть основания подозревать вас в этом убийстве, — не стал темнить агент полиции.
   Кандида пришла в ужас. Она стала объяснять, что хотела только увидеть Федерико на свадьбе брата, но и до свадьбы-то не смогла добраться.
   — Я не убивала! — твердила она, глядя на него широко раскрытыми глазами.
   По требованию строгого медицинского персонала агент Роча вынужден был покинуть палату, где лежала Кандида.
   Но спустя некоторое время в ней появилась Дульсина. Сестер оставили вдвоем. Дульсина не считала нужным прикрывать истинную цель своего визита какими-либо сентиментальными маневрами. Она сразу сказала сестре, что нуждается в деньгах, и выразила уверенность, что Кандида даст ей эти деньги.
   — Не жди от меня ни сентаво, — объявила Кандида с неожиданной в такой слабенькой больной решительностью.
   Дульсина объяснила, что просит деньги не просто так, а в обмен на молчание. Кандида непонимающе вопросительно смотрела на нее.
   — Если ты дашь мне деньги, я не стану доносить на тебя, что это ты убила моего мужа, — объяснила Дульсина.
   — Я не делала этого! Здесь был полицейский, и он знает, что я этого не делала… Лучше займись тем, чтобы замести свои следы. Ведь наверняка это ты убила его!
   — Сумасшедшая, что ты говоришь?! Ты обязана мне помочь. У тебя есть деньги, и ты должна спасти доброе имя нашей семьи!
   Кандида долго молча смотрела на сестру. Потом наконец сказала:
   — Я знаю, где ты можешь достать деньги… Дульсина вся превратилась во внимание.
   — Пойди на кладбище…
   Брови Дульсины удивленно поползли кверху.
   — …Постучи в склеп Федерико Роблеса и попроси: может, он вернет тебе хоть частичку того, что награбил!
   Дульсина встала.
   — Чтоб тебе сдохнуть поскорее, — сказала она и метнула в сестру ненавидящий взгляд.
   Просьба Розы удивила Паулетту.
   — Скажи, мама, если ты вернешь расписки Дульсине, это спасет ее?
   — Конечно.
   — Тогда, знаешь… лучше верни их ей. Паулетта с интересом посмотрела на дочь.
   — Ты хочешь простить ее? Роза рассмеялась.
   — Я бы хотела попросить тебя пригласить ее. Она придет?
   — Разумеется. Еще бы!
   — Ну вот! А вместо тебя встречу ее я.
   …В тот же день Рикардо, заглянув к Дульсине, сказал ей:
   — По-моему, у меня для тебя неплохие новости. Звонила Паулетта Мендисанбаль. Она просит тебя наведаться к ней по поводу долгов. Мне кажется, она хочет продлить срок уплаты.
   — Чтобы я перед ней унизилась!.. — фыркнула Дульсина.
   — Будь благоразумной, — посоветовал ей Рикардо. — У тебя нет другого выхода. Иначе — тюрьма.
   Тюрьму Дульсина помнила хорошо. В тюрьму ей не хотелось.

РЕВАНШ

   Если бы дон Себастьян, надумавший навестить Розу в «Шанхае» и не заставший ее, но зато узнавший о решительных переменах в ее жизни, вернулся в дом Линаресов чуть пораньше и успел бы рассказать об этих новостях Селии до ухода Дульсины, может, их хозяйку и не ждало бы такое потрясение. Уж наверно, учитывая хороший слух старшей служанки, известие об обретении Розой Гарсиа матери дошло бы до ушей Дульсины Линарес…
   Однако этого не случилось. И когда слуга Паулетты проводил Дульсину в кабинет и женщина, сидевшая в кресле за письменным столом спиной к дверям, резко обернулась, Дульсина не могла сделать больше ни шага от изумления: перед ней была Роза Гарсиа.
   Она спокойно наклонила голову в знак приветствия.
   — Проходите, садитесь, сеньора Линарес, вдова Робле-са, — сказала Роза.
   Дульсина, с трудом расцепив судорожно сжатые челюсти, крикнула:
   — Дикарка проклятая! Ты-то что здесь делаешь?! Роза была спокойна.
   — Повежливее, пожалуйста, — чуть поморщилась она, хотя в глазах у нее прыгали черти. — Я не дикарка. Я сеньорита Гарсиа. А вы сеньора Линарес, вдова Роблеса. И если я обращаюсь к вам как к сеньоре, то и вы извольте отвечать мне тем же. Прошу вас держаться в рамках вежливости.
   Произнеся все это, Роза удовлетворенно переменила позу.
   — Что за глупые шутки?! — взвизгнула Дульсина, — Тебе здесь не место!
   — Напротив, — еще более спокойно произнесла Роза. — Моя мать поручила мне решить связанный с вами вопрос.
   — Какая такая твоя мать? — совсем растерялась Дульсина.
   — Как, вы не знаете? Моя мать сеньора Паулетта Мендисанбаль.
   Что бы там ни было, Дульсина не захотела согласиться с услышанным.
   — Рассказывай сказки! — пренебрежительно сощурилась она, пытаясь вернуться к привычному тону общения с этой дикаркой.
   Но при ее последней фразе в кабинет заглянула Паулетта.
   — Ты же прекрасно знаешь, Дульсина, что Роза — моя дочь, — сказала она.
   — Я пришла поговорить с тобой по твоему приглашению, — Дульсина повернулась к Розе спиной.
   — Я сейчас занята. Я вполне доверяю Розе заняться нашим делом.
   Она вышла.
   — Садитесь, будьте любезны, — услышала Дульсина за спиной голос Розы.
   — Вы обе издеваетесь надо мной, — жалко пробормотала она.
   — Ничего подобного, — парировала Роза и предложила заняться наконец делами.
   Она достала из ящика стола пакет с бумагами. Показала одну из бумаг Дульсине.
   — Вы признаете, что это ваша подпись?
   — Да. Ты хочешь отомстить мне?
   — Совсем нет. Я хочу вернуть эти бумаги вам, если…
   — У меня нет денег, — прервала ее Дульсина. — Чем я могу выкупить их?
   Роза серьезно посмотрела на свою мучительницу.
   — Тем, что попросите у меня прощения за зло, которое мне причинили. На коленях попросите.
   Дульсина чуть не задохнулась от этой наглости.
   — Я?! У тебя?! На коленях?! Да лучше в тюрьму!..
   — По-моему, в тюрьме хуже, — сказала Роза. — Впрочем, выбирайте сами. Если вы не согласны на мое условие, я верну бумаги матери, и она даст им ход.
   — Это унижение! — крикнула Дульсина.
   — Это гораздо меньшее унижение, чем те, которым подвергали меня вы!
   Дульсина встала и гордой походкой пошла к двери. Открыв ее, она неожиданно увидела полицейского, видимо ожидавшего распоряжений владельца расписок.
   Дульсина закрыла дверь и вернулась к письменному столу.
   — Хорошо, Роза, — сказала она и опустилась перед Розой на колени, — Прости меня за все…
   — Вот и умница. — Роза протянула ей расписки. — Возьмите ваши бумаги.
   Дульсина поднялась с колен, выхватила бумаги из рук Розы и начала с остервенением рвать их.
   — Ты унизила меня как никто, и клянусь самым святым, ты жестоко за это поплатишься!
   — А что у вас святое-то? — спокойно спросила Роза. — Память о лиценциате Роблесе?
   — Кровью заплатишь! — рычала Дульсина.
   — Убьете меня? — улыбнулась Роза.
   — Ох, с каким бы наслаждением я это сделала! Вошла Паулетта. Дульсина со злобой взглянула на нее.
   — Я всем расскажу, что у тебя за дочь и от кого! Вы меня еще вспомните, — крикнула она, выбегая из кабинета.
   Рассчитавшись с клиентом и убрав со стола посуду, Эрлинда подошла к телефону и набрала номер Рохелио. Она напомнила ему, что у нее сегодня свободный вечер и они могут повидаться и поболтать. Они договорились созвониться, вот она и звонит первой. Рохелио обрадовался ей, поблагодарил за звонок и спросил, где они могут увидеться.
   Эрлинда предложила встретиться у нее дома. Едва она повесила трубку, как почувствовала, что кто-то ее крепко взял за локоть.
   Конечно, это был Исидро Васкес.
   — Уже успела договориться? Опять с этим?
   — Я могу встречаться с кем хочу.
   — Это мне решать, — нагло заявил он. Она насмешливо посмотрела на него:
   — Ну до чего крутой самец!
   — Да уж покруче твоего этого. Эрлинда вырвала локоть и ушла.
   Оказывается, можно узнать заранее, кто у тебя родится: мальчик или девочка. Об этом рассказала Розе мать. Она объяснила ей, что для этого проводится исследование ультразвуком. Этот метод применяет, например, их сосед доктор Херман Лаприда.
   Роза пожелала немедленно провести такое исследование. Доктор оказался очень высоким и очень веселым человеком. Когда Роза, проделав все процедуры, обратилась к нему с вопросом, что там показывают его аппараты: мальчик у нее будет или девочка, — он рассмеялся и сказал, что у нее слишком ранняя стадия беременности для таких прогнозов.
   Но одно он мог сказать со всей уверенностью: плод находится в совершенно правильном положении, и ребенок должен родиться здоровым.
   Роза радостно обняла Паулетту и сказала:
   — Док, ежели родится сын, я дам ему ваше имя — Херман. Доктор опять рассмеялся и поблагодарил. Когда их визит окончился, он задержал Паулетту.
   — Я не знал, что у тебя такая красивая дочь, — сказал он. Паулетта рассказала ему, что Роза была разлучена с ней с самого детства, и что теперь Паулетта собирается заняться ее воспитанием, научит ее одеваться, изменит манеру говорить.
   — Зачем? — воскликнул Херман. — Она и так полна очарования! Ты говоришь, она в разводе?
   — Да. И дала зарок не показывать ребенка отцу.
   — Надеюсь, вам не помешает внимание хорошего доктора? — широко улыбнулся Херман.
   Паулетта тут же предложила ему быть личным врачом ее дочери.
   Веселый доктор очень понравился Розе. Она чувствовала себя с ним просто. В один из его визитов она предложила ему стать крестным отцом ее сына, которого по-прежнему собиралась назвать Херманом.
   Херман тут же согласился и заявил, что такой договор вполне достаточный повод, чтобы сплясать «бамбу».
   Роза сказала, что она страсть как любит плясать «бамбу», но не уверена, что ее манера плясать этот танец не пойдет во вред ее беременности. Они долго хохотали. Тогда Херман предложил отложить танцы, а вместо этого пойти вместе поужинать.
   — С мамой Паулеттой и Роке? — спросила Роза. Херман честно сказал, что предпочел бы поужинать вдвоем, и признался, что Роза ему очень нравится и ему хотелось бы познакомиться с ней поближе.
   Садовник мялся, никак не мог перейти к главному, и видно было, что этот разговор дается ему с трудом: он слишком долго работал у Линаресов и слишком уважал Рикардо, чтобы так сразу, безо всякого смущения, объявить ему, что собирается уходить.
   Наконец он вымолвил, что должен покинуть дом Линаресов, потому что его хочет взять на работу Роза Гарсиа.
   Рикардо сначала показалось, что он ослышался. Потом он решил, что Роза нанимает Себастьяна к кому-то, у кого сама работает служанкой.
   Но Себастьян объяснил ему, что Роза живет теперь в доме сеньоры Паулетты Мендисанбаль, потому что она ее дочь.
   Пораженный этим известием, Рикардо срочно нашел Рохелио и обиженно спросил его, почему брат ничего не рассказал ему о переменах в жизни Розы.
   Рохелио оправдывался тем, что в последние дни они совсем не виделись. Да и сам он узнал о Розе совсем недавно от Дульсины, которая была в доме Мендисанбалей.
   — Она добилась отсрочки? — спросил Рикардо.
   И Рохелио сообщил брату, что Роза безвозмездно вернула их сестре все ее расписки.
   Уже издали увидев Исидро Ваекеса с дружками, Эрлинда стала ругать себя за неосторожность, за то, что подвергает Рохелио Линареса опасности.
   Сопровождаемый друзьями, Исидро подошел к ним вплотную. На улице не было ни души. Тусклый свет фонаря делал лица людей бледными. Исидро помахал пальцем перед носом у Рохелио.
   — На этой женщине стоит мое тавро. Разве ты не слыхал об этом?
   — Надо бы спросить у нее самой, — негромко ответил Рохелио.
   Эрлинде вдруг стало до того тошно от этих постоянных наглых домогательств Васкеса, что она обняла Рохелио за плечи и сказала:
   — Шел бы ты, Исидро… Тоже мне, хозяин нашелся. Исидро еще больше надвинулся на Рохелио.
   — Линда будет или моей, или ничьей. — Он продолжал помахивать пальцем около носа Рохелио, едва не задевая его.
   Рохелио ударил коротко и, казалось, не очень сильно. Но Исидро неожиданно упал, и изо рта у него потекла кровь. Однако он тут же вскочил. В руке его в фонарном луче блеснуло узкое длинное лезвие. Он выкинул руку с лезвием вперед, и Рохелио, резко согнувшись в поясе, осел на землю.
   Исидро и его дружки кинулись бежать. Эрлинда с воплем бросилась к Рохелио и попыталась поднять его. Он не сделал ни движения, чтобы помочь ей, и не отвечал на ее вопросы. Она побежала вызывать «скорую помощь».
   …В больнице выяснилось, что Рохелио потерял много крови и нужна срочная операция.
   Эрлинду к Рохелио не пустили. Пометавшись по больничному зданию, она нашла телефон и позвонила к Лина-ресам.
   Трубку, как всегда, сняла Леопольдина. Узнав, что говорит Линда Гонсалес, она надменно сказала:
   — Как вы смеете звонить в этот дом?
   Эрлинде показалось, что Леопольдина сейчас повесит трубку. Но ей все-таки удалось крикнуть, что молодой сеньор Рохелио тяжело ранен и находится в больнице «Скорой помощи».
   Дульсина довольно спокойно встретила известие о ранении Рохелио.
   Леонела с ужасом смотрела, как она, продолжая как ни в чем не бывало попивать чай, рассуждала на тему о том, что их присутствие вряд ли поможет раненому.
   — Но это же твой брат, Дульсина!
   — Но он же сам вырыл себе яму. Разве можно было дружить с подругой дикарки? Не зря Рикардо и Рохелио близнецы: обоим нравятся чумички… Если хочешь, съезди в больницу, а у меня и так забот по горло.
   Леонела сказал, что она обязательно поедет. Она понимала, что Рикардо ни за что не простил бы ей бездушия по отношению к своему брату.
   Этого звонка в доме Мендисанбалей не ждали. Кормилица Эдувигес, подошедшая к телефону, нутром своим почувствовала опасность для спокойствия в доме, исходящую от напряженного голоса Рикардо Линареса, представившегося и попросившего к телефону Розу.
   Эдувигес не стала звать Розу, а передала трубку Паулетте. Та, зажав рукой переговорное устройство, чтобы не было слышно того, что говорит ей Эдувигес, кивком головы одобрила такое решение кормилицы и сама стала разговаривать с Рикардо.
   — Я поражен известием! — сказал он. — Вы мать Розы, я рад и за нее, и за вас.
   Паулетта сдержанно поблагодарила его. Рикардо попросил выяснить, не может ли Роза принять его. Паулетта ответила, что не уверена, захочет ли Роза видеться с ним: слишком много жестоких событий стоит между ними. Однако она обещала спросить об этом у самой Розы.
   — Я позвоню тебе сама, Рикардо, — сказала Паулетта и повесила трубку.
   Узнав об этом разговоре, Роза не проявила никакого желания встречаться с Рикардо.
   — Ты его не знаешь, мама, — сказала она хмуро. Паулетта заметила, что многие пары расстаются, но при этом остаются друзьями. Это, как она считала, признак человеческой зрелости.
   — Такое сердце, как твое, Роза, не может копить злость.
   — Это не злость, — ответила Роза. — Просто он для меня значит не больше чем разбитый кувшин.
   — Что же мне ответить ему? — спросила Паулетта. Роза, немного подумав, согласилась принять Рикардо.
   — Но если можно, не здесь, а в твоем офисе. — Потом невесело улыбнулась: — Хочу немного поразвлечься.
   Себастьян, во время своих нечастых посещений Розиного дома полюбивший пить кофе с Хустиной, умевший очень вкусно заваривать этот напиток, навестил ее и без Розы.
   Они поболтали за кофе о Розиных делах, порадовались тому, что Томаса будет жить вместе с Розой.
   Хустина разошлась и стала говорить о том, какое это большое счастье для Розы, что Томаса будет рядом, особенно сейчас, когда Роза ждет ребенка…
   Произнеся это, она тотчас осеклась, но было уже поздно.
   — Как, Роза беременна? И Рикардо Линарес ничего не знает?
   Хустина замахала на него руками:
   — И не должен знать! Упаси Боже!
   Себастьян промолчал. Но похоже было, что бывший садовник Линаресов не разделяет этого мнения.
   Дом Линаресов казался пустым. Кандида была в лечебнице. Рохелио лежал в больнице «Скорой помощи». Рикардо куда-то умчался с утра. Вернувшись от Рохелио, Леонела нашла Дульсину, чтобы рассказать ей о посещении ее тяжело раненного брата.
   Но Дульсина сама рвалась рассказать Леонеле поразившую ее новость:
   — Вообрази, Леопольдина говорит, что от нас уходит садовник Себастьян. И как думаешь куда? В дом Паулетты. Этот оборванец, которого мы спасли от голода, теперь будет работать у дикарки!
   Дульсина кипела от возмущения.
   — Я только что из больницы, — наконец смогла произнести Леонела. — Там была эта подружка Рохелио. Эта липовая медсестра… Эти золушки просто не знают стыда!
   Затем она рассказала Дульсине, что ее брат еле выжил: рана была смертельно опасной. Сейчас ему назначили интенсивную терапию.
   — Да-да, — сказала Дульсина, думая о своем. — Пусть только он посмеет привести в мой дом эту…

ЕДИНСТВЕННЫЙ ВЫХОД

   Солнечный луч, просвечивающий штору, побледнел, и штора из золотистой стала густо-коричневой.
   Произошло это не потому, что появилась туча, а потому что солнце изменило свое положение и больше не могло заглядывать в окно офиса Паулетты Мендисанбаль. Вот как давно сидел здесь Рикардо, дожидаясь, пока его примет Роза.
   Но дверь в ее кабинет, или лучше сказать — в кабинет, где она сейчас находилась, оставалась закрытой.
   Наконец из кабинета появился служащий.
   — Сколько можно ждать? Я сижу здесь уже больше часа, — раздраженно обратился к нему Рикардо.
   — Я как раз вышел, чтобы сказать вам, что сеньора Роза просит извинить ее: она не сможет вас сегодня принять. Пожалуйста, придите в другой раз, предварительно известив о времени вашего визита.
   Рикардо несколько мгновений молча смотрел на него. Затем встал и, отодвинув служащего с дороги, как неодушевленный предмет, вошел в кабинет.
   — Ты что себе позволяешь? — спросил он, увидев сидевшую за столом Розу. — Я вижу, ты такая же невоспитанная, как и прежде.
   — Зачем же приходить к невоспитанной?
   — Чтобы попросить раз и навсегда оставить нашу семью в покое.
   Роза холодно пожала плечами:
   — Твоя семья меня не интересует.
   — Тогда почему ты унизила Дульсину и теперь пытаешься сделать то же самое со мной?
   Она усмехнулась:
   — Больше мне делать нечего…
   Рикардо предложил поговорить спокойно. Роза снисходительно согласилась. Он напомнил ей, что в последней их размолвке виновата была она: не захотела выслушать его, когда он готов был просить у нее прощения.
   — Твой отказ разозлил меня, — сказал Рикардо.
   — Это, значит, из-за моего отказа выслушать тебя ты женился на жабе?.. Впрочем, меня не интересуешь ни ты, ни твои дела.
   — Тогда почему ты стремишься отомстить?
   Роза посмотрела на него долгим взглядом. Ей хотелось сказать ему, что у кого-кого, а уж у нее-то есть основания мстить его семье после всего того, что произошло с ней, но…
   Но в это время зазвонил телефон. Роза сняла трубку и услышала встревоженный голос Паулетты. Она рассказала Розе о нападении на Рохелио.
   — Что с ним?! — крикнула Роза в трубку, изменившись в лице.
   Рикардо привстал с места:
   — С кем ты говоришь? Что случилось?
   — Тяжело ранен Рохелио! Рикардо рванулся из кабинета.
   — Рикардо, — крикнула Роза, — я могу поехать с тобой? Он обернулся и благодарно посмотрел на нее.
   Перед звонком Розе Паулетта мирно и весело беседовала с Херманом Лапридой.
   Посреди разговора врач вдруг спросил:
   — Значит, Роза в настоящую минуту встречается со своим бывшим мужем? Признаться, это сбивает меня с толку.
   Паулетта засмеялась.
   — Розины поступки собьют с толку кого угодно.
   — А я пригласил ее сегодня поужинать со мной.
   — Вот как?
   Он стал объяснять, что это знак признательности за то, что Роза собирается дать своему будущему младенцу его имя.
   Их легкая, шутливая беседа была прервана появлением нового садовника Паулетты Себастьяна. Он был очень взволнован и сбивчиво рассказал, что тяжело ранен Рохелио Линарес и надо бы сообщить об этом Розе, с которой они были добрыми друзьями.
   И Паулетта кинулась к телефону.
   Дульсина только что вернулась из полиции. Она пошла туда по собственной инициативе, ее никто не вызывал.
   Она нашла агента Рочу и спросила, узнал ли он наконец, кто убийца ее мужа. Роча стал объяснять, что расследование только начато, но, кто бы ни был убийцей, полиция его обязательно найдет.
   — Убийца у вас перед самым носом, а вы его как будто не видите, — издевательски рассмеялась Дульсина.
   Роча был спокоен.
   — Кого вы подозреваете?
   — Подозреваю?! — Она возмущенно закатила глаза. — Да я просто уверена, что Федерико убила моя сестра Кандида!
   Роча оставался невозмутимым.
   — На чем основаны ваши подозрения?
   — Разве вы не знаете, что в день убийства моего мужа Кандида бежала из лечебницы для душевнобольных. И у вас есть еще какие-то сомнения?