Александров Е.. Дикая Роза

   Анхель растерянно поднял на него глаза:
   — А что, это выглядело бы смешно?
   — Скорей опасно. Любовь всегда связана с риском.
   — Ты хочешь напомнить мне о моем пятидесятилетии?
   — Ну, если ты чувствуешь себя на тридцать…
   — Я хочу жить!
   Отец Мануэль улыбнулся:
   — А что ты делал до встречи с Розой Гарсиа?
   — Влачил жалкое существование! — решительно ответил Анхель и вышел из-за стола.
   Амалия принялась убирать посуду.
   — Скажи, Амалия, тебе не будет страшно за моего брата, если он вдруг женится на Розе Гарсиа?
   — Роза Гарсиа не способна причинить кому-либо зло, — не раздумывая ответила она.
   До девяти часов Рикардо предстояло еще посетить Кандиду и привести себя в порядок перед свиданием с Розой.
   В лечебнице он прежде всего поговорил с доктором Кастильо, консультировавшим в этом учреждении, хотя основное место его службы была та больница, где спасли жизнь Ирме Дельгадо.
   Доктор был доволен Кандидой и считал, что лечение идет успешно.
   Кандида рассказала брату о посещении Розы. Она удивила и обрадовала его своими размышлениями о том, насколько несправедливы были они, Линаресы, к этой девушке. Она была уверена теперь, что Роза и Рикардо могли быть счастливы. Улыбаясь, она рассказала Рикардо, какой совет она дала на прощанье Розе, и он был благодарен сестре за это.
   Да, несчастья очень изменили Кандиду, И, поцеловав ей руку, он признался, что сегодня вечером он увидит Розу.
   — Благослови вас Господь, — сказала Кандида на прощанье.
   Дон Анхель только расположился в своем рабочем кресле, как Малена доложила ему, что его желает видеть продавщица Гарсиа.
   Роза вошла с торжественным видом, неся впереди себя пакет. Она поздравила хозяина с днем рождения, объявила, что подарочек этот — ото всех, и потребовала, чтобы он немедленно вскрыл пакет.
   Дон Анхель подчинился и достал из упаковочной бумаги галстук такой невообразимой расцветки, что от изумления не сразу смог произнести слова благодарности.
   — Спасибо… такого у меня… никогда еще не было! — наконец промолвил он.
   Роза отнесла эту заминку за счет радости шефа по поводу такой несказанной красоты и гордо объяснила:
   — Сама выбирала!.. Даже продавец удивился такому выбору!
   В это время в кабинет вошел священник.
   — Прости, Анхель, я не помешал?
   Анхель ему обрадовался и предложил полюбоваться подарком, который преподнесла ему сеньорита Роза Гарсиа. Отец Мануэль проявил присущее служителям католической церкви жизнелюбие и галстук оценил восторженно.
   Когда дон Анхель представил Розе Мануэля как своего брата, она так и ахнула:
   — Священник?!
   — Никому не запрещено иметь брата-священника, — рассмеялся Анхель.
   Роза тоже засмеялась:
   — Просто я в Боге души не чаю, а тут — здрасьте! — священник заявляется. Ну, как вам галстук, отец Мануэль?! Конечно, вы их не носите, а все же?
   Отец Мануэль еще раз одобрил галстук и, к ужасу брата, потребовал, чтобы он тут же надел его.
   — Одно дело, когда галстук в руках, а другое — на шее! — поддержала его Роза.
   Дон Анхель должен был подчиниться.
   — Вот это да, подохнуть — не встать! — отрецензировала его вид Роза. — Все глазеть будут: очень привлекает внимание.
   И вышла, весьма довольная тем, что увидела. Братья долго хохотали. Потом Анхель сказал:
   — Оставим галстук — как тебе Роза? Мануэль продолжал улыбаться.
   — Мила, полна жизни, искры в глазах!.. Но я ведь и не поговорил с ней. Пригласи ее — у меня будет больше оснований судить о ней.
   — Ты как перед свадьбой, — пошутил Рохелио, глядя, как яростно его брат втирает в кожу лосьон.
   От Леонелы тоже не укрылись интенсивные сборы Рикардо.
   — Ты не останешься ужинать?
   — У меня важная встреча, — не соврал он.
   — Для которой ты так надушился?
   Он поцеловал ее в щеку, пошутил, что она неисправима, и ушел…
   Если бы кто-нибудь сказал Розе или Рикардо, что их встреча будет происходить так, как она происходила, ни она, ни он ни за что не поверили бы.
   С первой же минуты, как только он пожал ей сразу обе руки, они влюбленно смотрели друг на друга, будто и не было между ними долгих дней обиды, отчуждения, даже вражды.
   Он предложил ей выпить чего-нибудь. Она напомнила, что не пьет.
   — И верно. Когда долго не видишься, забываешь одно и вспоминаешь другое…
   — Например?
   — Например, я помню это платье.
   — Его пришлось ушить. Тогда я была толстушкой.
   — Ты была прелестна. А сейчас еще прелестней.
   Они одновременно засмеялись сами не зная чему, скорей всего просто радуясь, что сидят рядом и смотрят друг на Друга.
   Он поблагодарил ее за то, что она пришла, и стал жадно расспрашивать: как она нашла Кандиду, как дела на работе, встречается ли она еще с этим парнем… С каким парнем? Ну, с газетчиком… Кажется, его зовут Эрнесто? Он ей кто, жених?.. Ах, просто кореш…
   А жениха у нее нет? Впрочем, она и не может ни за кого выйти замуж.
   — Это почему? — поинтересовалась Роза.
   — А ты все еще моя жена.
   И тут в ее интонациях впервые за время этого свидания появились раздраженные нотки.
   — Интересно! Я, значит, все еще твоя жена. А не твой ли адвокат был у меня с бумагами? Не я ли их подписала?
   Он с удовольствием объяснил ей, что в бумагах этих не хватает одной детали: их подписей у судьи, к которому они должны были бы пойти вместе. А до той поры, пока этих подписей нет, ни он, ни она не могут жениться или выйти замуж.
   — Но о твоей женитьбе уже пропечатано в газетах!
   — Леонела поторопилась с этим объявлением, — как ни в чем не бывало объяснил он.
   — Она же твоя невеста. Ты сам ее выбрал.
   — А почему?
   — Очень просто: она красивая и твоего поля ягода. Не дикарка, как я!
   Он отрицательно покачал головой.
   — Не поэтому. А потому, что ты меня отвергла! Она задумчиво смотрела на него.
   — Если бы ты хоть раз выслушала меня, я бы и не думал жениться на Леонеле. Я решился на это от одиночества. И еще из-за того, что был зол на тебя.
   — Ага! Ты ведь любишь жениться со злости: на сестру, на меня.
   Но сказала она это совсем не зло, наоборот с сочувственной улыбкой. Она стала убеждать его, что он совсем не одинок: у него есть и брат, славный парень, и бедняжка Кандида, и его склизкая жаба, и даже Дульсина…
   — У меня нет тебя, Роза! — перебил он ее. — И я нисколько не влюблен в Леонелу.
   Она изумленно и недоверчиво посмотрела на него.
   — Мы нужны друг другу! — продолжал он. — Одно твое слово, и я выдержу любой скандал дома.
   Роза выглядела растерянной.
   — У нас, у простых, как? Навострился жениться — объявляешь всем и женишься. А как у вас, я, по правде сказать, и не знаю.
   — Сейчас главное то, что мы с тобой все еще муж и жена. Мы имеем право любить друг друга. Мы теперь можем жить в другом, только нашем доме!
   — Объявленьице-то пропечатано… То-то скандал будет! Он стал горячо целовать ей руки, взял ее за подбородок, пытаясь поцеловать в губы. Она отстранилась.
   — Что ты скажешь мне? — Он не отрываясь смотрел ей в глаза.
   — Утро вечера мудренее, — сказала она и поднялась.
   — Я отвезу тебя домой.
   — Я могу и на автобусе…
   Но он взял ее под руку и решительно повел к своей машине. Она и не особенно сопротивлялась.
   Мрачноватое освещение гостиной Рейносо только усиливало тяжелую атмосферу, царившую в доме Эдуардо и Ванессы.
   Раньше она подумывала о том, как бы изменить это освещение, сделать гостиную более уютной и приветливой. Но теперь ей не хотелось этим заниматься.
   Эдуардо же было все равно. Неподвижно и безмолвно сидел он перед давно погасшим телевизором, не замечая даже, что на экране нет ничего, кроме бегущих световых полос.
   Ванесса подошла к телевизору и выключила его. Эдуардо продолжал сидеть неподвижно. Она постояла несколько мгновений около него. Он не шелохнулся.
   — Эдуардо, — сказала она. — Так не может больше продолжаться. Наша жизнь — мучение и для тебя, и для меня. Ты должен сделать какие-то усилия, иначе между нами может произойти что-нибудь непоправимое.
   Он наконец очнулся от своей задумчивости, посмотрел на нее — непонятно при этом было, слышал ли он ее, — и побрел в свою комнату. Она тоже пошла к себе.
   Но не успела лечь в постель, как за стеной раздался выстрел.
   Приехав в квартал, где жила теперь Роза, Рикардо припарковал машину под старым могучим деревом, и они с Розой долго целовались.
   Он спросил ее, довольна ли она своей работой. И она ответила, что особенно довольна тем, что сама нашла ее.
   Он хотел бы, чтобы она пригласила его на чашечку кофе. Но она напомнила ему, что завтра ей очень рано вставать.
   — Когда мне ждать твоего звонка? — поинтересовался он.
   — А вдруг Жаба или Леопарда подойдут? — Она была неисправима, — Знаешь, у меня бывают Селия и дон Себас — с кем-нибудь из них я передам тебе записочку.
   — Не тяни, Роза!
   — Не торопи меня, Рикардо! Наконец они расстались.
   Роза вошла в дом и, к великому своему изумлению, увидела Эрнесто, дремлющего у стола.
   — Половина второго! — сказал он ей, подымая голову от столешницы. — Тебе не кажется, что поздновато для возвращения?
   Она рассердилась:
   — Ты-то какое право имеешь меня контролировать?
   — Разве ты забыла, что обещала сегодня пойти со мной в кино?
   Она всплеснула руками:
   — Ой, прости, забыла… У меня была встреча.
   — Могу я узнать, с кем?
   — С Рикардо Линаресом. Он вытаращил глаза.
   — Ты шутишь! Вас ведь ничего не связывает…
   Она молча стала готовиться ко сну. Он понял, что надо уходить.
   Леонела тоже не спала. Усевшись на диванчик прямо против входной двери, чтобы случайно не пропустить Рикардо, она внимательно прислушивалась к звукам машин, уже довольно редко проезжавших по улице.
   Наконец скрип тормозов известил ее о долгожданном возвращении жениха.
   — Ты не спишь? — довольно притворно удивился он, увидев ее.
   — Ты так поздно задержался в клубе?
   Он начал было говорить что-то о заглохшем моторе и о необходимости построже спрашивать с Хаиме, не всегда достаточно внимательно следившего за машинами. Она всем своим видом старалась выразить насмешливое недоверие. Назревала ссора. Но тут зазвонил телефон. Они переглянулись: странно, в такое время! Разве что Дульсина из Европы.
   Но это была Ванесса. Захлебываясь слезами, она крикнула Рикардо, поднявшему трубку, что Эдуардо только что покончил с собой.
   — Я выезжаю к тебе! — прокричал в ответ Рикардо. Он повесил трубку и повернулся к Леонеле.
   — Эдуардо застрелился, — медленно сообщил он. То, что она ответила, поразило его.
   — И правильно сделал, — сказала так, будто ничего другого и не ждала.
   — Что такое ты говоришь?!
   — Их брак был карикатурой. Так лучше для них обоих. Он схватил ее за руку.
   — И тебе не жалко человека, ушедшего из жизни подобным образом?
   — Живых надо жалеть, а не мертвых, — ответила Леонела.
   То, что сказал доктор Ирме Дельгадо после очередного осмотра, влило в нее силы:
   — Теперь у меня почти не осталось сомнений, что мы поставим вас на ноги!
   Верная подруга Ольга, присутствовавшая при этом, наклонилась к Ирме и радостно обняла ее за плечи. Когда доктор ушел, Ирма попросила Ольгу передать ей переносной телефонный аппарат и набрала номер конторы лиценциата Роблеса.
   Поболтав для приличия с его секретаршей Сильвией о том о сем, Ирма спросила:
   — Нет ли новостей от Федерико?
   Сильвия сообщила, что лиценциат Роблес собирается вернуться в Мехико в этот четверг.
   По лицу подруги Ольга поняла, что это известие не оставило Ирму равнодушной.
   — Возвращается?.. Разумеется, со своей супругой?.. Что ты намерена предпринять?
   Ирма пожала еще более худенькими после перенесенных страданий плечиками и ответила просто:
   — Мстить, что же еще?
   Но как это сделать, она не знала.
   Розе было жалко всех: жалко Эрнесто, полного напрасных надежд, жалко Рикардо, в нетерпении ждавшего от нее записки, жалко, наконец, дона Себаса, пришедшего с намерением получить от Розы эту записку и ушедшего ни с чем, потому что, по словам Розы, она еще «не додумала всего».
   В магазине Малена со смиренным видом сообщила ей, что «как повелось, сеньор де ла Уэрта просит Розу пожаловать к нему в кабинет».
   К разочарованию Розы, дон Анхель был в другом галстуке, на ее взгляд, менее роскошном. Впрочем, он объяснил ей, что не всякий же день носить столь дорогой подарок.
   Хозяин объявил Розе, что она произвела на его брата неизгладимое впечатление и попросил ее посетить их завтра в три. Если она согласна помочь Амалии с приготовлением обеда, то может завтра уйти с работы пораньше. Но она предпочитала избегать разговоров, которые в этом случае непременно бы начались среди продавщиц…
   Назавтра, уйдя из магазина в положенное время, Роза тем не менее все успела приготовить и на кухне дона Анхеля. Амалия не могла на нее нарадоваться.
   — Ты представить себе не можешь, что вытворяет на кухне Роза Гарсиа, — весело объявил брату Анхель.
   Но Мануэль выглядел чем-то встревоженным.
   И когда его внезапно вызвали к знакомому, которому неожиданно стало плохо, он наряду с сожалениями, которые просил передать Розе по поводу того, что ему не удастся попробовать ее яств, вдруг сказал Анхелю:
   — Прости, но я хочу дать тебе один совет: не ужинай сегодня наедине с Розой.
   — Ты с ума сошел! — возмутился Анхель. — Она простояла за плитой не один час.
   Мануэль грустно посмотрел на него.
   — У меня такое предчувствие, что если вы останетесь сегодня вдвоем, может что-то произойти. Послушайся меня, Анхель. Отвези ее домой, пока не поздно.

НОВАЯ ССОРА

   Молчание длилось уже довольно долго. Рохелио не знал, что сказать брату. Ему самому все это казалось странным.
   Садовник Себастьян снова был у Розы. Дома он ее не застал. Но Томаса сказала ему, что Роза не оставляла никаких поручений. Это означало, что записки, которую Роза обещала написать Рикардо, по-прежнему не существовало.
   Если Рикардо и Роза хорошо поговорили во время своей последней встречи и расстались как друзья — а Рохелио верил брату, что так оно и было, — то молчание Розы трудно было объяснить.
   Рохелио знал, что Роза никого бы не заставила страдать напрасно. Он предполагал, что, видимо, ей все еще трудно забыть о душевных ранах, которые в избытке нанесли ей в их доме.
   Рикардо же считал, что прошлое должно быть забыто. Ему нужен был немедленный ответ. Напрасно Рохелио уговаривал его подождать хотя бы еще день-два. Рикардо сходил с ума от нетерпения узнать свое будущее и собирался немедленно увидеть Розу, чтобы покончить с тяготившей его неопределенностью.
   Поразительно, сколько разных блюд можно приготовить из самых обычных продуктов! Роза не признавала да и попросту не знала заморских разносолов. Но мексиканская народная кухня, «бедняцкая», как выражалась Розита, была ей хорошо известна от Томасы, и обе они отлично владели ее секретами.
   Сидя за столом с Розой, Анхель не уставал восхищаться ее гастрономическим талантом. Но еда едой, однако не только со щедрым столом связывал Анхель этот обед. Ему хотелось рассказать Розе о своем одиночестве и счастье семейного очага, которое он изведал полной мерой и которого теперь лишен.
   — А вы не думаете простить сына? — спросила Роза. Дон Анхель ответил, что он бы простил, если бы сын обидел только его, своего отца. Но он обидел ее, Розу, а этого Анхель ему никогда не простит.
   — Я уж и забыла про это, — беспечно махнула она рукой, — Да и кто я такая, чтобы из-за меня вам ссориться с сыном?
   Анхель улыбнулся ей, как несмышленой девочке:
   — Ты даже представить себе не можешь, что ты для меня значишь.
   Когда с едой было покончено, дон Анхель объявил, что ужин был на славу, и он так наелся, что у него даже голова закружилась.
   Вдруг за окнами как-то сразу потемнело и где-то, совсем рядом, прогрохотал гром.
   — Этого еще не хватало!.. — сказала Роза.
   По стеклам застучали крупные капли, и на дом обрушился ливень.
   Роза с тревогой смотрела в окно.
   — Ты хочешь домой? — спросил дон Анхель.
   — Пора бы… Ничего, на автобусе доеду. Но он категорически воспротивился.
   — Никаких автобусов. Я тебя отвезу.
   Он встал и вдруг покачнулся, закрыл лицо руками и стал медленно оседать.
   Роза кинулась к нему.
   — Ничего, ничего… Это просто головокружение, — постарался успокоить ее дон Анхель. — Вредно так много есть.
   Ему как будто стало лучше.
   Он во что бы то ни стало хотел отвезти Розу. Она решительно возражала. Тогда он предложил ей остаться и переночевать в комнате для гостей.
   Она боялась, что матушка Томаса будет беспокоиться из-за ее отсутствия, да еще в такую грозу.
   — А нельзя ли как-нибудь сообщить ей? — слабым голосом спросил дон Анхель.
   И Роза сообразила, что она может позвонить в лавочку доньи Кармелы. Это было совсем рядом с ее домом.
   Не успела Томаса выпроводить Эрнесто, оставшегося очень недовольным тем, что Роза снова в гостях у дона Анхеля, как в дверь снова постучали.
   К ее удивлению, это был Рикардо. Роза рассказывала ей об их встрече, но все-таки Томаса не ожидала увидеть его здесь, как было когда-то, когда его приветствовал радостным криком попугай, бывший в ту пору его тезкой.
   Сейчас попугай спал — видимо, на него плохо действовала испортившаяся погода. Зато Рикардо приветливо встретил неизвестный ему щенок, путавшийся у него в ногах и не дававший ему шага ступить в новом жилище Розы.
   Рикардо объяснил Томасе, что ждет от Розы записку, которой все нет и нет, и сказал, что хотел бы увидеть Розу.
   — А она на званом ужине, у хозяина своего, дона Анхеля. Рикардо готов был ее подождать. Но оказалось, что Роза звонила: ночевать она останется там.
   Это сообщение поразило Рикардо. Он переспросил:
   — Что, Роза осталась ночевать в доме дона Анхеля? Своего хозяина?
   — Так я поняла, — сказала Томаса.
   Видя, как изумлен Рикардо, Томаса объяснила ему, что в той части города, где живет дон Анхель, жуткая гроза, что дон Анхель почувствовал себя плохо, и Роза решила остаться на тот случай, если вдруг она понадобится. Рикардо покачал головой.
   Томаса подумала и — так же, как в разговоре с Эрнесто, — добавила, что там, у дона Анхеля, еще и его брат, священник.
   «Так добра с хозяином и так жестока со мной! — подумал Рикардо. — Два дня не могу дождаться ответа».
   И он решил ехать к дону Анхелю де ла Уэрта.
   Гроза как будто специально прошла над богатыми кварталами и не затронула бедных.
   Леопольдина и Селия бегали по дому и торопливо закрывали окна, а в те окна, которые они не успели закрыть, врывались тугие дождевые струи.
   Леонела металась по дому от Леопольдины к Рохелио и обратно. Она подозревала, что именно они — те два человека, которые могли быть осведомлены о том, где сейчас находится вдруг исчезнувший Рикардо.
   Леопольдина сообщила ей, что перед отъездом молодой сеньор Рикардо разговаривал с братом. Между прочим, о дикарке. А после этого быстро собрался и пулей вылетел из дома.
   Рохелио, в комнату которого тут же постучалась Леонела, сказал ей, что не знает, куда отправился Рикардо. Она не поверила ему и пришла в такое раздражение, что обвинила его во лжи.
   Он пожал плечами:
   — У него своя жизнь, у меня своя.
   — Зато его жизнь так тесно связана с моей, что он не имеет права покидать меня, не сказав ни слова!
   — Он тебя не покинул, — успокаивающе сказал Рохелио. — И пожалуйста, оставь меня в покое: я хочу спать…
   Леонела вернулась к Леопольдине. И та вдруг высказала неожиданное предположение:
   — А не поехал ли он к дикарке?.. Тогда раньше рассвета его можно не ждать… Вдруг они помириться решили?
   Леонела посмотрела на нее с бешенством.
   — Леопольдина, ты мне друг или враг? Старшая служанка ахнула:
   — Да какой же я вам враг, сеньорита?! Я ведь только добра вам желаю!
   А над Римом небо было ясным и безоблачным. День обещал быть хорошим, и это было прекрасно, потому что нет ничего скучнее нелетной погоды, когда у тебя билеты на самолет.
   Однако Дульсине совсем не хотелось возвращаться в Мехико из этой безоблачной Европы. Федерико понимал ее. Но оба они не собирались прятаться от тех важных дел, которые ждали их дома.
   — Ты все еще настаиваешь на том, чтобы мы жили у тебя? — спросила Дульсина. — Я вижу, ты боишься Рикардо. Но в моем доме хозяйка я.
   — Пока братья находятся в этом доме, я не переступлю его порога.
   — Ты хочешь, чтобы я выгнала их? Он развел руками:
   — Как я могу требовать этого… Просто Рикардо ведет себя по отношению ко мне враждебно, и я не хочу видеть его. И совсем не из страха, а из обыкновенного здравого смысла.
   Она напомнила ему, что Рикардо скоро женится и покинет дом. Он пожелал, чтобы это случилось пораньше. Они решили спуститься позавтракать и провести последние часы в Риме как можно веселее.
   Роза заснула сразу: все-таки день у нее выдался очень напряженный. Однако долго поспать ей не удалось. Что-то заставило ее открыть глаза. Она увидела дона Анхеля, тихонько стоящего около ее постели.
   — Что вам, дон Анхель? — спросила она, натягивая одеяло до подбородка.
   — Мне послышался шум: я думал, может быть, тебе что-нибудь понадобилось.
   Она отрицательно покачала головой. И в это время внизу раздался звонок.
   — Наверное, Мануэль вернулся, — предположил дон Ан-хель и пошел открывать дверь.
   Но оказалось, что это Рикардо Линарес.
   — Где Роза? — нервно спросил он.
   — А как ты узнал, что она здесь? — спросил дон Анхель.
   — Я спрашиваю, где Роза? — повторил Рикардо свой вопрос, только более резким тоном.
   Анхель объяснил ему, как случилось, что Роза осталась ночевать у него.
   — А где твой брат? — Рикардо не мог успокоиться.
   — Брат должен был уйти к больному.
   Узнав, что Роза находится в комнате для гостей, Рикардо, не спрашивая разрешения у хозяина, бросился туда и в ярости швырнул Розе ее платье.
   — Одевайся! Я жду тебя в гостиной! Побыстрей… Когда он вышел, Анхель, хмуро глядя на него, спросил:
   — Почему ты так с ней поступаешь? Я считал, что между вами все кончено.
   — Я все еще ее муж!
   — Ты полагаешь, что это дает тебе право унижать ее? Ты ведешь себя так, как будто она совершила какой-то грех.
   Рикардо крупными шагами мерил комнату.
   — Скажи, Анхель, что побудило тебя пригласить ее на ужин?
   — Мой брат Мануэль хотел с ней поближе познакомиться.
   — С какой целью? Анхель чертыхнулся.
   — Тебе невдомек, что твои подозрения оскорбительны? Они отвернулись друг от друга. Дон Анхель сопел от возмущения, как разозленный бизон. Роза вышла и выразила намерение взять такси. Но Рикардо не терпящем возражений тоном заявил, что она поедет с ним, потому что им о многом надо поговорить.
   Она попросила у хозяина прощения за причиненное ему беспокойство.
   — Никакого беспокойства. Одно недоразумение, — сказал дон Анхель. — Завтра обо всем поговорим.
   Рикардо схватил ее за руку и повел к двери.
   — Это я решу! — сказал он Анхелю вместо прощания. Расстроенный хозяин дома зашел на кухню к Амалии.
   — Ну, ты все слышала? — спросил он.
   — А куда же денешься, ведь вы не шепотом говорили. Он попросил ничего не рассказывать Мануэлю, а если он спросит, ночевала ли здесь Роза, ответить, что она уехала сразу после ужина.
   Рикардо молча вел машину. Роза в который раз пыталась объяснить ему, как получилось, что отец Мануэль не ужинал с ними.
   — Почему ты мне не отвечаешь? Что я такого сделала?! — крикнула она наконец.
   — По крайней мере, сейчас я привезу тебя домой и ты будешь спать в своей постели, как и подобает достойным людям, — промолвил он в ответ.
   Остановив машину около ее дома, он перегнулся через нее и открыл ей дверцу.
   — Ступай к себе!
   Она вышла из машины и наклонилась к опущенному стеклу.
   — А ты что будешь делать?
   — Уеду.
   — Когда ты успокоишься, то поймешь, что я сказала тебе правду. Не уезжай, прошу тебя!
   — Прощай, Роза.
   Он резко рванул машину с места, и она, мигнув у поворота красными огоньками стоп-сигналов, скрылась за углом. Роза заплакала и медленно пошла домой.
   Рохелио, дождавшись ночного телерепортажа о шахматном матче на мировое первенство, сначала смотрел его, а потом, записав позиции игроков в отложенной партии, пошел к себе и долго анализировал ее за шахматной доской.
   Окончательно убедившись, что у русского шахматиста, за которого он болел, есть серьезные шансы на выигрыш, он взглянул на часы и ужаснулся: ночь уже почти прошла, а он даже не заметил этого.
   Он собирался лечь спать. За окном было тихо. Об ушедшей грозе напоминали только редкие капли из водостоков.
   Но вот за окном послышался звук приближающегося автомобиля. Он остановился у их ворот. И уже по звуку резко прихваченных тормозами шин Рохелио понял, что это брат и он в плохом настроении.
   Так и оказалось, когда Рикардо, увидев свет в окне Рохелио, поднялся к нему.
   Выслушав возмущенный рассказ о том, что Роза заночевала в доме дона Анхеля, и улыбнувшись его заключительной фразе: «Одинокие мужчина и женщина!» — Рохелио проговорил:
   — Это все равно что в доме остались бы Леонела и Себастьян.
   — Не смейся! — обиделся Рикардо.
   — А ты не устраивай бурю в стакане. И если тебе не нравится, что другие приглашают Розу ужинать, пригласи ее сам.