Страница:
Он посмотрел на нее с гневом:
— Что за чушь ты говоришь!
— Конечно, убийца! Ты что же, не связываешь эти два факта: ее бегство из лечебницы и покушение на жизнь Федерико? Да она для того и сбежала из лечебницы, чтобы убить его…
Их спор был прерван появлением Леопольдины. Со скорбно поджатыми губами она сообщила им, что только что звонила сеньора Дульсина. Лиценциат Роблес скончался час назад.
Описывать встречу матери и дочери после стольких лет разлуки довольно бессмысленное дело. Как можно передать температуру возгласов, объятий и улыбок, счастливых рыданий, перемежающихся не менее счастливым смехом!
И между всем этим им удалось решить кое-какие теперь уже общие для них проблемы.
Например, Роза и Паулетта договорились, что отныне они обращаются друг к другу на «ты». Потом Роза, загадочно улыбнувшись, намекнула Паулетте на свое не совсем обычное состояние здоровья, обещав переехать к ней не сегодня же, как непременно хотелось Паулетте, а завтра.
Паулетта огорчилась было, но Роке поддержал Розу, уговорив жену понять ее.
Томаса плакала. Паулетта улыбалась. Роза то плакала, то улыбалась. И все трое то и дело обнимались.
Надо было спешить к Дульсине. Но перед этим Рикардо хотелось закончить беседу с Леонелой. Он не считал возможным оставлять ее в убеждении, что виновница смерти Федерико Роблеса — Кандида.
— Дульсина не была в церкви, когда мы венчались. С таким же успехом можно заподозрить в убийстве Роблеса и ее, — сказал он, пожимая плечами.
Леонела отреагировала неожиданно:
— Что ж, и у нее были достаточные для этого основания.
— Основания? — переспросил он. — Какие?
Леонела ответила, что недавно Дульсина обнаружила присвоение Роблесом большой части состояния Линаресов.
Леонела поинтересовалась, хочет ли Рикардо, чтобы она поехала с ним к Дульсине. Он равнодушно взглянул на нее:
— Поступай как знаешь. Она вспыхнула.
— Дульсина! Кандида! Дикарка! Проклятье… Вечно ты держишься за чью-нибудь юбку! — Этими полными злости словами она проводила своего мужа, спешившего к своей овдовевшей сестре…
Однако желаемой разрядки она не ощутила. Чтобы получить ее, Леонеле пришлось грохнуть об пол большой горшок с цветами, принесенный к ним в комнату специально к свадьбе.
Стоя на перекрестке окраинных улиц, две женщины никак не могли решить, что делать с этой несчастной, сидевшей у стены дома, прямо на земле.
Она сидела так уже очень давно. Блуждающий, лишенный мысли взор выдавал душевнобольную. На пьяную она не была похожа. Одета она была в дорогой костюм, не часто встречающийся в этих местах. Скорее всего, она нуждалась в медицинской помощи.
— Сеньора, — стала тормошить ее одна из женщин, подойдя и наклоняясь к ней, — что с вами? Вам нехорошо?
Кандида смотрела на нее непонимающим взглядом и бормотала что-то невнятное.
Женщины позвонили по телефону-автомату и вызвали «скорую помощь». В больнице Кандида не смогла ответить ни на один вопрос, кроме вопроса о том, есть ли у нее дети.
— Однажды у меня был сын. Но я его потеряла. — И она стала рыдать, закрывая лицо руками и умоляя оставить ее в покое.
Надо было подумать, как жить дальше. Томаса считала, что Рикардо нужно поставить в известность о том, что Роза ждет от него ребенка.
Роза ответила, что и не собирается сообщать ему об этом. Неожиданно появился Эрнесто. Очень нарядный. Прослышав о Розином разрыве с Рикардо, он не ожидал застать ее в таком хорошем настроении.
— Я мать нашла! — радостно объявила ему Роза. — Да какую красивую!
— Это неудивительно, — пробормотал Эрнесто.
На ее вопрос, что это он так вырядился, когда она привыкла видеть его в неизменной кожаной куртке, он стал сбивчиво и нерешительно предлагать ей вернуться к давней проблеме: раз уж она все равно разошлась с Рикардо, может, она выйдет за.него, за Эрнесто?
— Нет, Эрнесто, — сказала она. — Я бы и хотела. Ты такой парень — чего уж лучше! Но тут такое дело…
И она призналась ему, что ждет ребенка от Рикардо. Эрнесто заплакал. Она стала утешать его. Словом, все у них осталось по-прежнему.
Дульсину Рикардо нашел в больнице. Он не стал обманывать ее ложным сочувствием и прямо сказал:
— Может, и лучше, что его нет. Честно говоря, он не заслуживал жизни.
Дульсина спросила брата, как он думает, кто бы мог убить Федерико.
— Леонела подозревает Кандиду. Она убежала из лечебницы, и ее не нашли до сих пор.
Дульсина согласилась. Раз Кандида вырвалась из больницы, это вполне могло случиться.
— Или убийцей могла быть его бывшая любовница… Ирма.
— Или ты, — неожиданно добавил Рикардо.
— Зачем мне было убивать его? — устало спросила Дульсина.
— Затем, что ты знала обо всех его аферах и хищениях. Леонела сказала мне, что ты давно обнаружила, что он разорил нас.
Она согласно наклонила голову.
— Я обнаружила это. Но я не стреляла в Федерико.
Да, много неясного было в деле об убийстве лиценциата Роблеса.
Ясно-то, пожалуй, было только одно: убийство скорей всего связано с многочисленными интимными связями этого любвеобильного мужчины.
Полицейский агент Роча нюхом,подкрепленным немалым опытом, чуял, что самым осведомленным и в то же время самым доступным для расспросов свидетелем может стать секретарша убитого, сеньорита Сильвия. Такие сеньориты, как правило, знают про своих патронов все, и стоит их как следует прижать, как многое прояснится.
Агент Роча пригласил Сильвию в полицейский участок. Она пришла с явным неудовольствием.
Он сделал ей несколько комплиментов и дал понять, что считает ее чуть ли не самым важным и надежным свидетелем. Он рассчитывал на ее честолюбие, на то, что она не упустит возможность покрасоваться в качестве таковой в обещавшем стать громким уголовном процессе. Это, кстати, могло бы помочь ей в устройстве на новую работу.
— Я хочу знать имена женщин, с которыми у сеньора Федерико Роблеса были любовные, скажем так, отношения, помимо его супруги…
После захоронения урны с прахом лиценциата Роблеса в фамильном склепе Роблесов Леонела медленно шла под руку с Дульсиной по аллее кладбища. Она сказала ей о своем сочувствии и понимании переживаний, выпавших на ее долю.
Ответ Дульсины поразил ее откровенностью и цинизмом:
— У меня словно гора с плеч свалилась: с его смертью все награбленное им у Линаресов возвращается в мои руки.
Леонеле даже захотелось поколебать это ледяное, бесчеловечное спокойствие.
— Это при условии, что Федерико не оставил завещания, — сказала она.
Дульсина остановилась и встревоженно посмотрела на Леонелу. Видно было, что такая мысль до сих пор не приходила ей в голову.
— Я узнаю об этом сегодня же, — сказала она, нахмурив брови.
Леонела снова взяла ее под руку, и они пошли дальше. Но через несколько шагов Леонела сказала, что не удивится, если Федерико Роблес все свое состояние записал на какую-нибудь из своих пассий.
Возвратясь домой, Дульсина тут же позвонила адвокату по фамилии Равель. Она знала, что он был дружен с Федерико и вел его нотариальные дела.
Услышав, что Дульсина интересуется, не оставил ли лиценциат Роблес завещания, Равель, к ее удивлению, ответил:
— Конечно, сеньора. Это завещание у меня. Оно может быть вскрыто, когда вы это сочтете нужным.
Она взглянула на часы. Было еще довольно рано. Она спросила адвоката, сможет ли он привезти завещание к трем часам дня. Если сможет, то она соберет заинтересованных лиц, чтобы выслушать его. Адвокат согласился.
…Ровно в три часа в кабинете дома Линаресов в присутствии всех членов этого семейства адвокат Равель вскрыл конверт с завещанием и скучным протокольным голосом прочел:
«Я, Федерико Сесар Роблес, в полном здравии и без какого-либо давления со стороны заявляю, что оставляю все свое состояние своей законной жене…»
Тут адвокат Равель низко наклонил голову и посмотрел на Дульсину…
— Продолжайте, — кивнула она ему.
— «…своей законной жене, — повторил он и закончил: — донье Марии Елене Торрес де Роблес».
В гробовой тишине Дульсина вскочила с места.
Паулетта шла навстречу Розе с распростертыми объятиями. За ее спиной виднелась сияющая Эдувигес.
— Я думала, ты никогда не придешь, — проговорила Паулетта, обнимая дочь.
— Никак не могла от матушки уйти — столько времени вместе прожили! — объяснила Роза.
Паулетта стала говорить дочери, что сделает все, лишь бы она была довольна. Она мечтала компенсировать Розе то, чего ее лишила жизнь.
— Главное для меня — это чувствовать твою любовь и любовь матушки Томасы, — отвечала Роза.
Обняв дочь за плечи, Паулетта повела ее в комнату, где Роза теперь должна была жить.
— Здесь никто никогда не жил, — сказала Паулетта, показывая Розе прелестную светлую комнату, предназначенную скорее для девочки, чем для взрослой женщины. — Эта комната ждала тебя.
Роза взяла с дивана куклу и стала ее разглядывать. Паулетта предупредила ее, что завтра они отправятся в магазин за покупками. Теперь ее дочь будет одета как королева.
Роза пыталась объяснить матери, что привыкла к скромной жизни. Но Паулетта стала весело возражать, что готова достать для Розы луну с неба. Хочет Роза луну?
И они вновь смеялись и обнимали друг друга. Потом Паулетта усадила дочь на диван. Ей хотелось поговорить о будущем Розиного ребенка.
— Отец твоего ребенка Рикардо Линарес? Роза рассмеялась:
— Ну, конечно, мамочка, больше у меня никаких мужчин не было.
— Рикардо знает о том, что ты беременна?
— Нет. И не узнает. Они причинил мне много зла и не заслужил этого крошку.
Роза твердо решила, что ее ребенок будет носить фамилию Гарсиа, а не Линарес и не будет иметь к тому семейству никакого отношения.
Все напряженно следили за Дульсиной. Она решительно подошла к адвокату Равелю.
— Что за бред? — спросила она его дрожащим от негодования голосом. — Законная жена Федерико Роблеса — я!
Адвокат поправил очки и развел руками.
— Очень сожалею, но документ говорит о другом.
Он передал бумагу, которую держал в руках, Дульсине и добавил:
— Человек, которого вы считали своим мужем, состоял в законном браке с сеньорой Марией Еленой Торрес.
— Но это подлог! — сквозь рыдания проговорила Дуль-сина.
Равель еще раз развел руками:
— Боюсь, что подложным было его бракосочетание с вами, на которое он не имел никакого права.
Дульсина плакала, но продолжала бороться:
— Разве этот документ не может быть поддельным?
— Это законный документ, — ответил Равель. — Он подписан в городе Мерида десять лет назад. Есть свидетели.
Дульсина кинулась к Рикардо и протянула ему бумагу, которую держала в руках.
— Скажи, что это подлог, Рикардо, — крикнула она. Рикардо внимательно проглядел документ и подтвердил его подлинность.
— Он женился на тебе, будучи законно женатым на другой, — сказал он.
— Наверно, он развелся с ней, — с надеждой посмотрела на Равеля Дульсина.
Адвокат отрицательно покачал головой.
— Нет, сеньора. Мария Елена Торрес жива. Будучи теперь вдовой, она скромно живет в городе Мерида. Теперь, однако, она полная наследница всего состояния покойного.
Дульсина, казалось, потеряла голову.
— Этого не может быть! — кричала она, словно подбитая птица мечась по кабинету. — Все, что Федерико оставил этой женщине, — мое! Он ограбил меня!
Она подскочила к Равелю:
— Если вы не сделаете что-нибудь, чтобы защитить мои права, значит, и вы такой же вор, как лиценциат Роблес.
— Я следую букве закона, только и всего, — снисходительно усмехнулся адвокат.
Леонела попробовала успокоить Дульсину, предложив ей стакан воды. Дульсина оттолкнула ее. Рикардо поднялся, давая понять, что дальнейшие обсуждения бессмысленны.
— Федерико поставил тебе ловушку, Дульсина. И ты угодила в нее. Бесполезно требовать объяснений у мертвого.
Дульсина обвела всех присутствующих ненавидящим взглядом.
— Я буду драться за то, что принадлежит мне! — сказала она.
И, закрыв лицо руками, бессильно упала в старинное кожаное кресло, в котором когда-то обнималась с лиценциатом Роблесом.
Оставшись вдвоем, Рикардо и Леонела, естественно, не могли не обсудить историю с завещанием Роблеса.
Рикардо понимал, что им грозило: родовой дом Линаресов должен перейти в руки чужих людей. Эта мысль была непереносимой.
— Но должен же быть хоть какой-нибудь выход! — в который раз восклицала Леонела. — Не может быть, чтобы Дульсина все потеряла.
И в который раз Рикардо как юрист объяснял ей, что закон не учитывает сентименты.
Он собирался посоветоваться с лиценциатом Валенсией, но не возлагал особых надежд на этот разговор. По-видимому, борьба была бессмысленной. Леонела выдвинула идею о том, чтобы попытаться поговорить с женой Роблеса, живущей в Мериде.
— Ты полагаешь, — иронически спросил Рикардо, — что она откажется от этого упавшего на нее с небес дара?
— Дурой будет, — согласилась Леонела.
Унылое молчание прервала Леопольдина, сообщившая, что звонили из лечебницы: кажется, нашлась сеньорита Кандида!
Агент Роча продолжал упрямо добиваться от Сильвии сведений о любовницах погибшего лиценциата Роблеса.
— Вот вы назвали имя Мириам Асеведо, — говорил он, протягивая сеньорите Сильвии зажигалку, чтобы она могла прикурить. — Но Мириам Асеведо уже целый месяц нет в Мексике. А кого вы могли бы назвать еще?
Сильвия стряхнула пепел с сигареты и задумалась, но очень ненадолго.
— Ирму Дельгадо, — ответила она.
— Это имя мне знакомо, — припомнил Роча. — Я вел дело о покушении на ее жизнь.
Он встал и начал мерить шагами свой маленький кабинетик в полицейском управлении, где принимал Сильвию. Потом остановился около нее.
— Спасибо вам, сеньорита. Думаю, нам будет нетрудно найти убийцу вашего шефа.
…Назавтра на месте Сильвии сидела Ирма. Роча разговаривал с ней напрямую, без обиняков.
— У вас были поводы, чтобы убить лиценциата Роблеса? — спросил он.
— Достаточно, — усмехнулась она. — Тем не менее я его не убивала.
Полицейский был откровенен:
— У нас на подозрении двое: вы и Кандида Линарес.
— Могу добавить еще одно имя, — спокойно сказала Ирма. Он вопросительно посмотрел на нее.
— Дульсина Линарес, — сказала она. Он помолчал, взвешивая услышанное.
— Я подумаю о вашем предположении. Спасибо, сеньорита, вы можете идти, но прошу вас некоторое время не покидать Мехико.
Она встала и, иронически улыбаясь, промолвила:
— Я не нарушу вашего предписания. Но вы зря тратите на меня время. Поищите-ка убийцу у Линаресов.
Спеша в лечебницу для душевнобольных, куда, как выяснилось, вновь возвратили Кандиду, Рикардо надеялся внести какую-то ясность в свои представления о том, какую роль сыграли его сестры в гибели Федерико Роблеса, если они и впрямь замешаны в этом деле, во что он не хотел верить и в чем пыталась убедить его Леонела.
Он нашел Кандиду внешне очень изменившейся к худшему. Ему было смертельно жаль ее. Гладя ее по волосам, он что-то ласково говорил ей, призывая не покидать больше этого места, где ее должны вылечить, уговар вал аккуратно принимать лекарства и лучше питаться.
Потом вдруг спросил:
— Скажи, Кандида, во время своего отсутствия ты не навещала Федерико Роблеса?
Кандида никак не отреагировала на его вопрос.
— Она вам не ответит, — сказала матушка Мерседес. — Она все время в этом состоянии: у нее шок. Он может продолжаться несколько дней.
ТРУДНОСТИ СЕМЕЙСТВА ЛИНАРЕСОВ
— Что за чушь ты говоришь!
— Конечно, убийца! Ты что же, не связываешь эти два факта: ее бегство из лечебницы и покушение на жизнь Федерико? Да она для того и сбежала из лечебницы, чтобы убить его…
Их спор был прерван появлением Леопольдины. Со скорбно поджатыми губами она сообщила им, что только что звонила сеньора Дульсина. Лиценциат Роблес скончался час назад.
Описывать встречу матери и дочери после стольких лет разлуки довольно бессмысленное дело. Как можно передать температуру возгласов, объятий и улыбок, счастливых рыданий, перемежающихся не менее счастливым смехом!
И между всем этим им удалось решить кое-какие теперь уже общие для них проблемы.
Например, Роза и Паулетта договорились, что отныне они обращаются друг к другу на «ты». Потом Роза, загадочно улыбнувшись, намекнула Паулетте на свое не совсем обычное состояние здоровья, обещав переехать к ней не сегодня же, как непременно хотелось Паулетте, а завтра.
Паулетта огорчилась было, но Роке поддержал Розу, уговорив жену понять ее.
Томаса плакала. Паулетта улыбалась. Роза то плакала, то улыбалась. И все трое то и дело обнимались.
Надо было спешить к Дульсине. Но перед этим Рикардо хотелось закончить беседу с Леонелой. Он не считал возможным оставлять ее в убеждении, что виновница смерти Федерико Роблеса — Кандида.
— Дульсина не была в церкви, когда мы венчались. С таким же успехом можно заподозрить в убийстве Роблеса и ее, — сказал он, пожимая плечами.
Леонела отреагировала неожиданно:
— Что ж, и у нее были достаточные для этого основания.
— Основания? — переспросил он. — Какие?
Леонела ответила, что недавно Дульсина обнаружила присвоение Роблесом большой части состояния Линаресов.
Леонела поинтересовалась, хочет ли Рикардо, чтобы она поехала с ним к Дульсине. Он равнодушно взглянул на нее:
— Поступай как знаешь. Она вспыхнула.
— Дульсина! Кандида! Дикарка! Проклятье… Вечно ты держишься за чью-нибудь юбку! — Этими полными злости словами она проводила своего мужа, спешившего к своей овдовевшей сестре…
Однако желаемой разрядки она не ощутила. Чтобы получить ее, Леонеле пришлось грохнуть об пол большой горшок с цветами, принесенный к ним в комнату специально к свадьбе.
Стоя на перекрестке окраинных улиц, две женщины никак не могли решить, что делать с этой несчастной, сидевшей у стены дома, прямо на земле.
Она сидела так уже очень давно. Блуждающий, лишенный мысли взор выдавал душевнобольную. На пьяную она не была похожа. Одета она была в дорогой костюм, не часто встречающийся в этих местах. Скорее всего, она нуждалась в медицинской помощи.
— Сеньора, — стала тормошить ее одна из женщин, подойдя и наклоняясь к ней, — что с вами? Вам нехорошо?
Кандида смотрела на нее непонимающим взглядом и бормотала что-то невнятное.
Женщины позвонили по телефону-автомату и вызвали «скорую помощь». В больнице Кандида не смогла ответить ни на один вопрос, кроме вопроса о том, есть ли у нее дети.
— Однажды у меня был сын. Но я его потеряла. — И она стала рыдать, закрывая лицо руками и умоляя оставить ее в покое.
Надо было подумать, как жить дальше. Томаса считала, что Рикардо нужно поставить в известность о том, что Роза ждет от него ребенка.
Роза ответила, что и не собирается сообщать ему об этом. Неожиданно появился Эрнесто. Очень нарядный. Прослышав о Розином разрыве с Рикардо, он не ожидал застать ее в таком хорошем настроении.
— Я мать нашла! — радостно объявила ему Роза. — Да какую красивую!
— Это неудивительно, — пробормотал Эрнесто.
На ее вопрос, что это он так вырядился, когда она привыкла видеть его в неизменной кожаной куртке, он стал сбивчиво и нерешительно предлагать ей вернуться к давней проблеме: раз уж она все равно разошлась с Рикардо, может, она выйдет за.него, за Эрнесто?
— Нет, Эрнесто, — сказала она. — Я бы и хотела. Ты такой парень — чего уж лучше! Но тут такое дело…
И она призналась ему, что ждет ребенка от Рикардо. Эрнесто заплакал. Она стала утешать его. Словом, все у них осталось по-прежнему.
Дульсину Рикардо нашел в больнице. Он не стал обманывать ее ложным сочувствием и прямо сказал:
— Может, и лучше, что его нет. Честно говоря, он не заслуживал жизни.
Дульсина спросила брата, как он думает, кто бы мог убить Федерико.
— Леонела подозревает Кандиду. Она убежала из лечебницы, и ее не нашли до сих пор.
Дульсина согласилась. Раз Кандида вырвалась из больницы, это вполне могло случиться.
— Или убийцей могла быть его бывшая любовница… Ирма.
— Или ты, — неожиданно добавил Рикардо.
— Зачем мне было убивать его? — устало спросила Дульсина.
— Затем, что ты знала обо всех его аферах и хищениях. Леонела сказала мне, что ты давно обнаружила, что он разорил нас.
Она согласно наклонила голову.
— Я обнаружила это. Но я не стреляла в Федерико.
Да, много неясного было в деле об убийстве лиценциата Роблеса.
Ясно-то, пожалуй, было только одно: убийство скорей всего связано с многочисленными интимными связями этого любвеобильного мужчины.
Полицейский агент Роча нюхом,подкрепленным немалым опытом, чуял, что самым осведомленным и в то же время самым доступным для расспросов свидетелем может стать секретарша убитого, сеньорита Сильвия. Такие сеньориты, как правило, знают про своих патронов все, и стоит их как следует прижать, как многое прояснится.
Агент Роча пригласил Сильвию в полицейский участок. Она пришла с явным неудовольствием.
Он сделал ей несколько комплиментов и дал понять, что считает ее чуть ли не самым важным и надежным свидетелем. Он рассчитывал на ее честолюбие, на то, что она не упустит возможность покрасоваться в качестве таковой в обещавшем стать громким уголовном процессе. Это, кстати, могло бы помочь ей в устройстве на новую работу.
— Я хочу знать имена женщин, с которыми у сеньора Федерико Роблеса были любовные, скажем так, отношения, помимо его супруги…
После захоронения урны с прахом лиценциата Роблеса в фамильном склепе Роблесов Леонела медленно шла под руку с Дульсиной по аллее кладбища. Она сказала ей о своем сочувствии и понимании переживаний, выпавших на ее долю.
Ответ Дульсины поразил ее откровенностью и цинизмом:
— У меня словно гора с плеч свалилась: с его смертью все награбленное им у Линаресов возвращается в мои руки.
Леонеле даже захотелось поколебать это ледяное, бесчеловечное спокойствие.
— Это при условии, что Федерико не оставил завещания, — сказала она.
Дульсина остановилась и встревоженно посмотрела на Леонелу. Видно было, что такая мысль до сих пор не приходила ей в голову.
— Я узнаю об этом сегодня же, — сказала она, нахмурив брови.
Леонела снова взяла ее под руку, и они пошли дальше. Но через несколько шагов Леонела сказала, что не удивится, если Федерико Роблес все свое состояние записал на какую-нибудь из своих пассий.
Возвратясь домой, Дульсина тут же позвонила адвокату по фамилии Равель. Она знала, что он был дружен с Федерико и вел его нотариальные дела.
Услышав, что Дульсина интересуется, не оставил ли лиценциат Роблес завещания, Равель, к ее удивлению, ответил:
— Конечно, сеньора. Это завещание у меня. Оно может быть вскрыто, когда вы это сочтете нужным.
Она взглянула на часы. Было еще довольно рано. Она спросила адвоката, сможет ли он привезти завещание к трем часам дня. Если сможет, то она соберет заинтересованных лиц, чтобы выслушать его. Адвокат согласился.
…Ровно в три часа в кабинете дома Линаресов в присутствии всех членов этого семейства адвокат Равель вскрыл конверт с завещанием и скучным протокольным голосом прочел:
«Я, Федерико Сесар Роблес, в полном здравии и без какого-либо давления со стороны заявляю, что оставляю все свое состояние своей законной жене…»
Тут адвокат Равель низко наклонил голову и посмотрел на Дульсину…
— Продолжайте, — кивнула она ему.
— «…своей законной жене, — повторил он и закончил: — донье Марии Елене Торрес де Роблес».
В гробовой тишине Дульсина вскочила с места.
Паулетта шла навстречу Розе с распростертыми объятиями. За ее спиной виднелась сияющая Эдувигес.
— Я думала, ты никогда не придешь, — проговорила Паулетта, обнимая дочь.
— Никак не могла от матушки уйти — столько времени вместе прожили! — объяснила Роза.
Паулетта стала говорить дочери, что сделает все, лишь бы она была довольна. Она мечтала компенсировать Розе то, чего ее лишила жизнь.
— Главное для меня — это чувствовать твою любовь и любовь матушки Томасы, — отвечала Роза.
Обняв дочь за плечи, Паулетта повела ее в комнату, где Роза теперь должна была жить.
— Здесь никто никогда не жил, — сказала Паулетта, показывая Розе прелестную светлую комнату, предназначенную скорее для девочки, чем для взрослой женщины. — Эта комната ждала тебя.
Роза взяла с дивана куклу и стала ее разглядывать. Паулетта предупредила ее, что завтра они отправятся в магазин за покупками. Теперь ее дочь будет одета как королева.
Роза пыталась объяснить матери, что привыкла к скромной жизни. Но Паулетта стала весело возражать, что готова достать для Розы луну с неба. Хочет Роза луну?
И они вновь смеялись и обнимали друг друга. Потом Паулетта усадила дочь на диван. Ей хотелось поговорить о будущем Розиного ребенка.
— Отец твоего ребенка Рикардо Линарес? Роза рассмеялась:
— Ну, конечно, мамочка, больше у меня никаких мужчин не было.
— Рикардо знает о том, что ты беременна?
— Нет. И не узнает. Они причинил мне много зла и не заслужил этого крошку.
Роза твердо решила, что ее ребенок будет носить фамилию Гарсиа, а не Линарес и не будет иметь к тому семейству никакого отношения.
Все напряженно следили за Дульсиной. Она решительно подошла к адвокату Равелю.
— Что за бред? — спросила она его дрожащим от негодования голосом. — Законная жена Федерико Роблеса — я!
Адвокат поправил очки и развел руками.
— Очень сожалею, но документ говорит о другом.
Он передал бумагу, которую держал в руках, Дульсине и добавил:
— Человек, которого вы считали своим мужем, состоял в законном браке с сеньорой Марией Еленой Торрес.
— Но это подлог! — сквозь рыдания проговорила Дуль-сина.
Равель еще раз развел руками:
— Боюсь, что подложным было его бракосочетание с вами, на которое он не имел никакого права.
Дульсина плакала, но продолжала бороться:
— Разве этот документ не может быть поддельным?
— Это законный документ, — ответил Равель. — Он подписан в городе Мерида десять лет назад. Есть свидетели.
Дульсина кинулась к Рикардо и протянула ему бумагу, которую держала в руках.
— Скажи, что это подлог, Рикардо, — крикнула она. Рикардо внимательно проглядел документ и подтвердил его подлинность.
— Он женился на тебе, будучи законно женатым на другой, — сказал он.
— Наверно, он развелся с ней, — с надеждой посмотрела на Равеля Дульсина.
Адвокат отрицательно покачал головой.
— Нет, сеньора. Мария Елена Торрес жива. Будучи теперь вдовой, она скромно живет в городе Мерида. Теперь, однако, она полная наследница всего состояния покойного.
Дульсина, казалось, потеряла голову.
— Этого не может быть! — кричала она, словно подбитая птица мечась по кабинету. — Все, что Федерико оставил этой женщине, — мое! Он ограбил меня!
Она подскочила к Равелю:
— Если вы не сделаете что-нибудь, чтобы защитить мои права, значит, и вы такой же вор, как лиценциат Роблес.
— Я следую букве закона, только и всего, — снисходительно усмехнулся адвокат.
Леонела попробовала успокоить Дульсину, предложив ей стакан воды. Дульсина оттолкнула ее. Рикардо поднялся, давая понять, что дальнейшие обсуждения бессмысленны.
— Федерико поставил тебе ловушку, Дульсина. И ты угодила в нее. Бесполезно требовать объяснений у мертвого.
Дульсина обвела всех присутствующих ненавидящим взглядом.
— Я буду драться за то, что принадлежит мне! — сказала она.
И, закрыв лицо руками, бессильно упала в старинное кожаное кресло, в котором когда-то обнималась с лиценциатом Роблесом.
Оставшись вдвоем, Рикардо и Леонела, естественно, не могли не обсудить историю с завещанием Роблеса.
Рикардо понимал, что им грозило: родовой дом Линаресов должен перейти в руки чужих людей. Эта мысль была непереносимой.
— Но должен же быть хоть какой-нибудь выход! — в который раз восклицала Леонела. — Не может быть, чтобы Дульсина все потеряла.
И в который раз Рикардо как юрист объяснял ей, что закон не учитывает сентименты.
Он собирался посоветоваться с лиценциатом Валенсией, но не возлагал особых надежд на этот разговор. По-видимому, борьба была бессмысленной. Леонела выдвинула идею о том, чтобы попытаться поговорить с женой Роблеса, живущей в Мериде.
— Ты полагаешь, — иронически спросил Рикардо, — что она откажется от этого упавшего на нее с небес дара?
— Дурой будет, — согласилась Леонела.
Унылое молчание прервала Леопольдина, сообщившая, что звонили из лечебницы: кажется, нашлась сеньорита Кандида!
Агент Роча продолжал упрямо добиваться от Сильвии сведений о любовницах погибшего лиценциата Роблеса.
— Вот вы назвали имя Мириам Асеведо, — говорил он, протягивая сеньорите Сильвии зажигалку, чтобы она могла прикурить. — Но Мириам Асеведо уже целый месяц нет в Мексике. А кого вы могли бы назвать еще?
Сильвия стряхнула пепел с сигареты и задумалась, но очень ненадолго.
— Ирму Дельгадо, — ответила она.
— Это имя мне знакомо, — припомнил Роча. — Я вел дело о покушении на ее жизнь.
Он встал и начал мерить шагами свой маленький кабинетик в полицейском управлении, где принимал Сильвию. Потом остановился около нее.
— Спасибо вам, сеньорита. Думаю, нам будет нетрудно найти убийцу вашего шефа.
…Назавтра на месте Сильвии сидела Ирма. Роча разговаривал с ней напрямую, без обиняков.
— У вас были поводы, чтобы убить лиценциата Роблеса? — спросил он.
— Достаточно, — усмехнулась она. — Тем не менее я его не убивала.
Полицейский был откровенен:
— У нас на подозрении двое: вы и Кандида Линарес.
— Могу добавить еще одно имя, — спокойно сказала Ирма. Он вопросительно посмотрел на нее.
— Дульсина Линарес, — сказала она. Он помолчал, взвешивая услышанное.
— Я подумаю о вашем предположении. Спасибо, сеньорита, вы можете идти, но прошу вас некоторое время не покидать Мехико.
Она встала и, иронически улыбаясь, промолвила:
— Я не нарушу вашего предписания. Но вы зря тратите на меня время. Поищите-ка убийцу у Линаресов.
Спеша в лечебницу для душевнобольных, куда, как выяснилось, вновь возвратили Кандиду, Рикардо надеялся внести какую-то ясность в свои представления о том, какую роль сыграли его сестры в гибели Федерико Роблеса, если они и впрямь замешаны в этом деле, во что он не хотел верить и в чем пыталась убедить его Леонела.
Он нашел Кандиду внешне очень изменившейся к худшему. Ему было смертельно жаль ее. Гладя ее по волосам, он что-то ласково говорил ей, призывая не покидать больше этого места, где ее должны вылечить, уговар вал аккуратно принимать лекарства и лучше питаться.
Потом вдруг спросил:
— Скажи, Кандида, во время своего отсутствия ты не навещала Федерико Роблеса?
Кандида никак не отреагировала на его вопрос.
— Она вам не ответит, — сказала матушка Мерседес. — Она все время в этом состоянии: у нее шок. Он может продолжаться несколько дней.
ТРУДНОСТИ СЕМЕЙСТВА ЛИНАРЕСОВ
Наконец-то из поездки с друзьями возвратился Пабло. Узнав от Эдувигес, что в доме праздник: Паулетта нашла свою дочь и она теперь будет жить с ними — он с интересом направился в комнату, предназначенную для его как бы сестры, чтобы познакомиться с ней.
Трудно передать, что произошло с ним, когда он увидел Розу Гарсиа. Обмерев, он молча стоял, глядя на Розу и на обнимающую ее со смехом Паулетту.
— Роза, — сказала Паулетта, — это Пабло, сын Роке и мой тоже.
Пабло, словно деревянную, протянул Розе руку.
— Привет, — сказал он растерянно.
— Привет, — довольно спокойно ответила Роза. — Как дела?
Паулетта рассмеялась:
— Разве брат и сестра, которые никогда не виделись, так должны здороваться?.. Ну-ка, Пабло, поцелуй свою сестру.
Пабло повиновался. Он поцеловал Розу в щеку и принужденно спросил:
— Все довольны?
Роза нервно рассмеялась:
— Вроде бы все…
Ужинать дома Пабло отказался. Когда Паулетта упрекнула его в том, что нехорошо уходить с ужина в честь его сестры, он сослался на заранее назначенную встречу, которую не может отменить.
— Прости ему эту неучтивость, Роза, — обратилась к ней Паулетта.
— Нет проблем. У каждого свои дела. Пабло поцеловал Паулетту и ушел.
Эдувигес долго любовалась новым платьем Розы, подаренным ей Паулеттой, и сделала комплимент:
— Какая же ты сегодня элегантная, Розита! Пришел Роке с букетом очень красивых роз.
— Прости, Паулетта, но это не тебе, это Розе.
— Умираю от зависти, но смиряюсь! — улыбнулась Паулетта, гораздо более довольная тем, что цветы подарены Розе, чем если бы она сама получила их.
Роза, никогда не получавшая в подарок таких роскошных цветов, была потрясена и тронута.
— Спасибо, сеньор, — сказала она, поперхнувшись от волнения.
— Ну какой же я тебе сеньор, — сказал Роке. — Если хочешь, зови меня просто папа.
— Заметано, папа! — просияла Роза.
Густой дым от сигар плавал по кабинету. Клубы дыма от трех сигар и тяжелое молчание — это продолжалось уже довольно долго.
Рикардо вместе со своими друзьями-адвокатами Альберто и Хорхе сидел над бумагами покойного лиценциата Роблеса не первый час. Теперь, когда бумаги были изучены и наступила полная ясность, каждый из них задумался над тем, какой может быть найден выход из этой роковой ситуации.
Но молчание становилось нестерпимым. И все трое заговорили одновременно. Они были профессионалами. И то, что из их уст вылетали сейчас лишь общие оценки и рекомендации скорее морального, чем юридического свойства, лишний раз свидетельствовало о тяжести сложившегося положения и о том, что неясно, как из него выходить.
— И домом он тоже завладел! — констатировал Хорхе.
— Если вовремя не будут оплачены счета, подписанные им, вы потеряете дом — это несомненно, — подтвердил Альберто.
Но сумма, необходимая для оплаты счетов, была огромна. Завещание Роблеса замораживало все деньги, пока вопрос о наследнице не будет решен.
В общем, было ясно одно: нельзя сидеть сложа руки. Иначе в очень скором времени вся собственность Линаресов и само их имя будут поставлены под такой удар, что уже не спастись.
В «Твоем ревашне» было пусто и невесело. Мрачная Сорайда слонялась по залу, думая о том, как несладко придется теперь Куколке.
Ему присудили двадцать лет. Во время последнего свидания он опять рыдал и кричал, что Сорайда не любит его и никогда не любила, потому что не хочет его спасти. Даже смешно, как он верил в ее могущество. Грустной атмосфере способствовала и одинокая фигура Эрнесто, печально восседавшего за угловым столиком.
Сорайда подошла к нему и сообщила о том, что— Куколка получил двадцать лет.
Эрнесто выразил ей свое соболезнование и рассказал, что видел Розу.
— Ну до каких пор ты будешь мучить себя? — несколько оживилась Сорайда. — Зачем ты видишься с ней?
Ее доброй и деятельной натуре сейчас полезно было активно посочувствовать кому-нибудь, поучить его, предложить пару хороших советов — все-таки это была жизнь!
Эрнесто признался, что не мог выдержать, не совладал с собой.
— Знаешь, Сорайда, у Розы будет ребенок, — тихо сказал он. — От Рикардо Линареса.
Она понимала, что Эрнесто в отчаянии. У него был такой вид, словно без Розы ему не жить.
Пабло вошел в комнату неожиданно, без стука. Роза испуганно вскочила и предупредила, что, если он не выйдет, она закричит. Он сказал, что хочет поговорить с ней.
— С тобой говорить? Дудки! — возбужденно ответила она.
Он успокоил ее, сказав, что не приблизится к ней ни на шаг. Он хочет только знать, говорила ли она Паулетте, что они давно знакомы.
— Нет, — ответила Роза.
— Значит, родители не знают, что произошло в ту ночь? — Он благодарно посмотрел на Розу. — Спасибо тебе. Ты славная.
Роза объяснила ему, что дорожит миром и счастьем, которые, по словам их матери, воцарились в доме с появлением в нем Розы. Зачем же ей все это портить?
Пабло заверил ее, что уйдет из дома. Это привело Розу в большое волнение. Она стала доказывать ему, что родители этого не вынесут.
— Ошибаешься, — сказал Пабло. — Отец обещал оплатить мне поездку в США. Завтра же скажу ему, что согласен поехать туда…
Роза с трудом привыкала к новой жизни. Утром Паулетта будила ее, и первым чувством Розы при взгляде на часы был страх, что она бессовестно опаздывает на работу.
Паулетта со смехом напоминала ей, что она больше не нуждается в работе. Она кормила Розу завтраком, который приносила прямо в постель. Роза протестовала, говорила, что это она должна приносить завтрак в постель маме.
Они собирались вместе навестить Томасу, которая чувствовала себя очень неважно.
Однажды Роза очень робко сказала Паулетте:
— Мамочка, ты говоришь, что можешь сделать для меня все, что я попрошу?
— Конечно, — подтвердила Паулетта.
И Роза заговорила о том, что была бы совсем счастлива, если бы матушка Томаса, с которой они прожили вместе столько лет, теперь могла бы жить вместе с ними.
Паулетта ответила, что ей никогда не расплатиться с Томасой за то, что она сделала, сохранив для нее Розу. Конечно, они будут жить все вместе, и Томаса будет еще одним членом их семьи!
Утром у Рикардо был неприятный разговор с Леонелой, позволившей себе предположить, что если бы дикарка знала о том, что творится в их доме, то очень бы обрадовалась.
Рикардо резко напомнил, что ему не нравится, когда Розу "называют дикаркой. Леонела извинилась за то, что снова затронула эту, как она выразилась, «деликатную тему», и предложила Рикардо переехать к ней, а может быть, вообще уехать в ее загородный дом, предоставив заниматься делами семейства Рохелио.
Рикардо решительно отверг ее предложение, однако посоветовал самой поступать, как ей удобнее.
Во время этой небольшой перепалки его попросил к телефону некий сеньор Фелипе Аревало, доверенное лицо сеньоры Паулетты Мендисанбаль. Выразив Рикардо соболезнования по поводу потери родственника, он сообщил, что у него на руках несколько закладных покойного лиценциата Роблеса. Срок уплаты их истекает, а сеньор Фелипе не может найти сеньору Дульсину Линарес, поэтому вынужден обратиться к сеньору Рикардо…
«И это тоже! Проклятие!» — выругался про себя Рикардо, придя в отчаяние от свалившихся ему на голову проблем.
Аревало сообщил далее, что на счета, подписанные сестрой сеньора Рикардо Дульсиной, покойный приобрел драгоценности…
Рикардо перебил его, сказав, что в настоящий момент сестра не сможет оплатить эти счета.
Но Аревало с профессиональным сочувствием предупредил, что в таком случае может возникнуть чисто юридическая проблема. Пока еще он не обсуждал эту проблему с сеньорой Паулеттой. Если бы сеньора Дульсина Линарес могла вернуть купленные драгоценности, то расписки были бы уничтожены — и делу конец.
Рикардо обещал сеньору Аревало поговорить с сестрой. Затем ему пришлось принять полицейского агента Рочу, сообщившего, что другая его сестра, Кандида, подозревается в покушении на жизнь Федерико Роблеса.
Рикардо стал уверять полицейского агента, что это ошибка. Роблес был застрелен, а у Кандиды не могло быть оружия. И вообще, она в лечебнице для душевнобольных, в чем Роча легко может убедиться, навестив ее там.
Шофер Хаиме помог Дульсине выйти из машины. Леопольдина вылезла из нее сама, таща узел, в котором находились вещи, вывезенные из квартиры Федерико Роблеса.
На протяжении всей поездки старшая служанка старалась внушить своей хозяйке, что все происшедшее с ними в последнее время не что иное, как… месть дикарки.
Не успела Дульсина войти в дом, как Селия сообщила ей, что молодой сеньор Рикардо просил ее зайти, как только она вернется.
Брат встретил ее сурово и спросил, как могла она совершить столько безрассудных действий: дом, деньги Линаресов, теперь эти чеки под драгоценности…
Дульсина признала, что, конечно, излишне доверяла Федерико.
Рикардо сказал, что на этой неделе она должна будет заплатить шестьдесят миллионов.
— Ты располагаешь ими? — спросил он хмуро. У Дульсины такой суммы не было. У него тоже.
— Что же делать?
Она испуганно смотрела на брата, словно ждала, что он что-нибудь придумает.
— Ты в руках Паулетты Мендисанбаль. У тебя один выход: верни драгоценности — сеньор Аревало возвратит тебе расписки.
Дульсина вскочила и стала бегать по комнате.
— Но я никогда и не видела этих украшений! Он, должно быть, купил их своим девчонкам… Я всю жизнь буду проклинать его!
— Но чеки-то ты подписывала? — спросил Рикардо.
— Не глядя! — истерически рыдала она.
Весь день у Паулетты был занят тем, что она возила дочь по самым дорогим магазинам и салонам красоты. То, что в результате этих поездок получилось из Розы, привело Паулетту в восторг. Она не могла налюбоваться на дочь.
Трудно передать, что произошло с ним, когда он увидел Розу Гарсиа. Обмерев, он молча стоял, глядя на Розу и на обнимающую ее со смехом Паулетту.
— Роза, — сказала Паулетта, — это Пабло, сын Роке и мой тоже.
Пабло, словно деревянную, протянул Розе руку.
— Привет, — сказал он растерянно.
— Привет, — довольно спокойно ответила Роза. — Как дела?
Паулетта рассмеялась:
— Разве брат и сестра, которые никогда не виделись, так должны здороваться?.. Ну-ка, Пабло, поцелуй свою сестру.
Пабло повиновался. Он поцеловал Розу в щеку и принужденно спросил:
— Все довольны?
Роза нервно рассмеялась:
— Вроде бы все…
Ужинать дома Пабло отказался. Когда Паулетта упрекнула его в том, что нехорошо уходить с ужина в честь его сестры, он сослался на заранее назначенную встречу, которую не может отменить.
— Прости ему эту неучтивость, Роза, — обратилась к ней Паулетта.
— Нет проблем. У каждого свои дела. Пабло поцеловал Паулетту и ушел.
Эдувигес долго любовалась новым платьем Розы, подаренным ей Паулеттой, и сделала комплимент:
— Какая же ты сегодня элегантная, Розита! Пришел Роке с букетом очень красивых роз.
— Прости, Паулетта, но это не тебе, это Розе.
— Умираю от зависти, но смиряюсь! — улыбнулась Паулетта, гораздо более довольная тем, что цветы подарены Розе, чем если бы она сама получила их.
Роза, никогда не получавшая в подарок таких роскошных цветов, была потрясена и тронута.
— Спасибо, сеньор, — сказала она, поперхнувшись от волнения.
— Ну какой же я тебе сеньор, — сказал Роке. — Если хочешь, зови меня просто папа.
— Заметано, папа! — просияла Роза.
Густой дым от сигар плавал по кабинету. Клубы дыма от трех сигар и тяжелое молчание — это продолжалось уже довольно долго.
Рикардо вместе со своими друзьями-адвокатами Альберто и Хорхе сидел над бумагами покойного лиценциата Роблеса не первый час. Теперь, когда бумаги были изучены и наступила полная ясность, каждый из них задумался над тем, какой может быть найден выход из этой роковой ситуации.
Но молчание становилось нестерпимым. И все трое заговорили одновременно. Они были профессионалами. И то, что из их уст вылетали сейчас лишь общие оценки и рекомендации скорее морального, чем юридического свойства, лишний раз свидетельствовало о тяжести сложившегося положения и о том, что неясно, как из него выходить.
— И домом он тоже завладел! — констатировал Хорхе.
— Если вовремя не будут оплачены счета, подписанные им, вы потеряете дом — это несомненно, — подтвердил Альберто.
Но сумма, необходимая для оплаты счетов, была огромна. Завещание Роблеса замораживало все деньги, пока вопрос о наследнице не будет решен.
В общем, было ясно одно: нельзя сидеть сложа руки. Иначе в очень скором времени вся собственность Линаресов и само их имя будут поставлены под такой удар, что уже не спастись.
В «Твоем ревашне» было пусто и невесело. Мрачная Сорайда слонялась по залу, думая о том, как несладко придется теперь Куколке.
Ему присудили двадцать лет. Во время последнего свидания он опять рыдал и кричал, что Сорайда не любит его и никогда не любила, потому что не хочет его спасти. Даже смешно, как он верил в ее могущество. Грустной атмосфере способствовала и одинокая фигура Эрнесто, печально восседавшего за угловым столиком.
Сорайда подошла к нему и сообщила о том, что— Куколка получил двадцать лет.
Эрнесто выразил ей свое соболезнование и рассказал, что видел Розу.
— Ну до каких пор ты будешь мучить себя? — несколько оживилась Сорайда. — Зачем ты видишься с ней?
Ее доброй и деятельной натуре сейчас полезно было активно посочувствовать кому-нибудь, поучить его, предложить пару хороших советов — все-таки это была жизнь!
Эрнесто признался, что не мог выдержать, не совладал с собой.
— Знаешь, Сорайда, у Розы будет ребенок, — тихо сказал он. — От Рикардо Линареса.
Она понимала, что Эрнесто в отчаянии. У него был такой вид, словно без Розы ему не жить.
Пабло вошел в комнату неожиданно, без стука. Роза испуганно вскочила и предупредила, что, если он не выйдет, она закричит. Он сказал, что хочет поговорить с ней.
— С тобой говорить? Дудки! — возбужденно ответила она.
Он успокоил ее, сказав, что не приблизится к ней ни на шаг. Он хочет только знать, говорила ли она Паулетте, что они давно знакомы.
— Нет, — ответила Роза.
— Значит, родители не знают, что произошло в ту ночь? — Он благодарно посмотрел на Розу. — Спасибо тебе. Ты славная.
Роза объяснила ему, что дорожит миром и счастьем, которые, по словам их матери, воцарились в доме с появлением в нем Розы. Зачем же ей все это портить?
Пабло заверил ее, что уйдет из дома. Это привело Розу в большое волнение. Она стала доказывать ему, что родители этого не вынесут.
— Ошибаешься, — сказал Пабло. — Отец обещал оплатить мне поездку в США. Завтра же скажу ему, что согласен поехать туда…
Роза с трудом привыкала к новой жизни. Утром Паулетта будила ее, и первым чувством Розы при взгляде на часы был страх, что она бессовестно опаздывает на работу.
Паулетта со смехом напоминала ей, что она больше не нуждается в работе. Она кормила Розу завтраком, который приносила прямо в постель. Роза протестовала, говорила, что это она должна приносить завтрак в постель маме.
Они собирались вместе навестить Томасу, которая чувствовала себя очень неважно.
Однажды Роза очень робко сказала Паулетте:
— Мамочка, ты говоришь, что можешь сделать для меня все, что я попрошу?
— Конечно, — подтвердила Паулетта.
И Роза заговорила о том, что была бы совсем счастлива, если бы матушка Томаса, с которой они прожили вместе столько лет, теперь могла бы жить вместе с ними.
Паулетта ответила, что ей никогда не расплатиться с Томасой за то, что она сделала, сохранив для нее Розу. Конечно, они будут жить все вместе, и Томаса будет еще одним членом их семьи!
Утром у Рикардо был неприятный разговор с Леонелой, позволившей себе предположить, что если бы дикарка знала о том, что творится в их доме, то очень бы обрадовалась.
Рикардо резко напомнил, что ему не нравится, когда Розу "называют дикаркой. Леонела извинилась за то, что снова затронула эту, как она выразилась, «деликатную тему», и предложила Рикардо переехать к ней, а может быть, вообще уехать в ее загородный дом, предоставив заниматься делами семейства Рохелио.
Рикардо решительно отверг ее предложение, однако посоветовал самой поступать, как ей удобнее.
Во время этой небольшой перепалки его попросил к телефону некий сеньор Фелипе Аревало, доверенное лицо сеньоры Паулетты Мендисанбаль. Выразив Рикардо соболезнования по поводу потери родственника, он сообщил, что у него на руках несколько закладных покойного лиценциата Роблеса. Срок уплаты их истекает, а сеньор Фелипе не может найти сеньору Дульсину Линарес, поэтому вынужден обратиться к сеньору Рикардо…
«И это тоже! Проклятие!» — выругался про себя Рикардо, придя в отчаяние от свалившихся ему на голову проблем.
Аревало сообщил далее, что на счета, подписанные сестрой сеньора Рикардо Дульсиной, покойный приобрел драгоценности…
Рикардо перебил его, сказав, что в настоящий момент сестра не сможет оплатить эти счета.
Но Аревало с профессиональным сочувствием предупредил, что в таком случае может возникнуть чисто юридическая проблема. Пока еще он не обсуждал эту проблему с сеньорой Паулеттой. Если бы сеньора Дульсина Линарес могла вернуть купленные драгоценности, то расписки были бы уничтожены — и делу конец.
Рикардо обещал сеньору Аревало поговорить с сестрой. Затем ему пришлось принять полицейского агента Рочу, сообщившего, что другая его сестра, Кандида, подозревается в покушении на жизнь Федерико Роблеса.
Рикардо стал уверять полицейского агента, что это ошибка. Роблес был застрелен, а у Кандиды не могло быть оружия. И вообще, она в лечебнице для душевнобольных, в чем Роча легко может убедиться, навестив ее там.
Шофер Хаиме помог Дульсине выйти из машины. Леопольдина вылезла из нее сама, таща узел, в котором находились вещи, вывезенные из квартиры Федерико Роблеса.
На протяжении всей поездки старшая служанка старалась внушить своей хозяйке, что все происшедшее с ними в последнее время не что иное, как… месть дикарки.
Не успела Дульсина войти в дом, как Селия сообщила ей, что молодой сеньор Рикардо просил ее зайти, как только она вернется.
Брат встретил ее сурово и спросил, как могла она совершить столько безрассудных действий: дом, деньги Линаресов, теперь эти чеки под драгоценности…
Дульсина признала, что, конечно, излишне доверяла Федерико.
Рикардо сказал, что на этой неделе она должна будет заплатить шестьдесят миллионов.
— Ты располагаешь ими? — спросил он хмуро. У Дульсины такой суммы не было. У него тоже.
— Что же делать?
Она испуганно смотрела на брата, словно ждала, что он что-нибудь придумает.
— Ты в руках Паулетты Мендисанбаль. У тебя один выход: верни драгоценности — сеньор Аревало возвратит тебе расписки.
Дульсина вскочила и стала бегать по комнате.
— Но я никогда и не видела этих украшений! Он, должно быть, купил их своим девчонкам… Я всю жизнь буду проклинать его!
— Но чеки-то ты подписывала? — спросил Рикардо.
— Не глядя! — истерически рыдала она.
Весь день у Паулетты был занят тем, что она возила дочь по самым дорогим магазинам и салонам красоты. То, что в результате этих поездок получилось из Розы, привело Паулетту в восторг. Она не могла налюбоваться на дочь.