Страница:
— Ты заплатишь за это! — как кошка, зашипела Дульсина. Но надзирательница швырнула ей в лицо тюремные неприглядные тряпки.
— Наденешь это! Я вернусь через десять минут. Берегись, если не сделаешь то, что я тебе велела.
Она действительно вернулась через десять минут, увидела, что новая заключенная хоть и смотрела злобно, но распоряжение ее выполнила, и повела Дульсину в общую камеру, где теперь той надлежало находиться.
В камере было много женщин в одинаковой одежде, такой же, какая была теперь на Дульсине. Надзирательница показала ей койку.
— Спать будешь здесь, — сказала она и ушла.
— Думаете, я буду спать на этом дерьме?! — крикнула ей вслед Дульсина.
Но тетка на это никак не отреагировала. Зато обитательниц камеры это заявление новенькой развеселило. Раздались голоса:
— Тут не отель, крошка!
— Принцесса какая нашлась!
Одна из заключенных, с кошачьими зелеными глазами и гибкой, сильной фигурой, поднялась со своей койки и обратилась ко всей камере:
— Сдается мне, девочки, что сеньора считает нас недостойной для себя компанией.
— А вы как думали? — вызывающе крикнула Дульсина.
— Пума, эта тетенька из высшего общества. Погляди, как причесана-то.
— А руки-то какие белые! Небось мужу пары подштанников не выстирала!
Та, которую звали Пумой, подошла к Дульсине.
— Духи-то! Настоящие французские! — авторитетно сообщила она и, сделав вид, что обнюхивает Дульсину, приподняла на ней платье.
Дульсина тут же вцепилась ей ногтями в лицо. Не ожидавшая такого отпора, Пума инстинктивно прижала ладони к расцарапанным щекам, потом удивленно посмотрела на них и, увидев кровь, с медленной улыбкой произнесла:
— Вот сука! Лицо мне в кровь исцарапала…
— Врежь ей, Пума! — посоветовали из глубины камеры. Пума оглядела противницу с ног до головы, чуть согнула ноги и выставила вперед цепкие руки, примеряясь, как половчее разделаться с этой дамочкой.
Но за дверью в это время раздался свисток. С коек завопили:
— Злюка, Злюка идет! Вошла надзирательница.
— А ну заткнитесь! — крикнула она женщинам.
Они наперебой начали жаловаться ей на новенькую, «разодравшую Пуме всю морду».
— Крысы помойные! Крысы! — кричала Дульсина. Надзирательница схватила ее за руку и потащила в карцер…
— На, Пума, вытри кровь. — Кто-то из женщин протянул пострадавшей девушке платок.
Пума плюнула вслед Дульсине и пообещала:
— Эта сука мне за все заплатит!
Неожиданно из глубины камеры прозвенел озорной голосок:
— Да будет тебе бахвалиться-то! Вон как она тебя отделала-то! Дамочка-то поглавней тебя будет!
И вся камера принялась громко хохотать и дразнить Пуму.
Леонела возвратилась в дом, полный смятения и споров.
Рохелио не мог примириться с тем, что кто-то из рода
Линаресов находится в тюрьме. Леопольдина жалела сеньору
Дульсину и опасалась скандала, который повредит репутации дома.
Кандида не скрывала своей ненависти к сестре и считала, что тюрьма — лишь справедливое возмездие за ее жестокость.
Для Рикардо приезд Леонелы был неожиданностью. Он ждал ее позже.
Она объяснила, что в Монтеррее ей делать больше нечего. Сказала, что чувствует себя совсем разбитой и одинокой, потому что бабушка была для нее единственным близким человеком изо всей родни. Но больше всего Леонелу интересовало, когда Рикардо собирается оформить их брак. Рикардо ответил, что не считал бы нужным сейчас спешить с этим.
— В Монтеррее я подумала о том, что после смерти бабушки — ты единственная моя опора и утешение.
Он спросил ее, слышала ли она про тюремное заключение Дульсины.
Да, Леопольдина успела сообщить ей об этом.
— Должна сказать, что Дульсина реагировала на измену Федерико вполне логично.
Рикардо поинтересовался, что бы на ее месте сделала сама Леонела. Она пожала плечами:
— Не так важно, что вытворяет мужчина. Главное, чтобы в конце концов он остался с тобой.
— Вполне современно, — оценил этот ответ Рикардо.
— Мы так давно должны были пожениться, и наша свадьба столько раз откладывалась… Но я все забыла и простила.
Она попрощалась и отправилась спать, так как очень устала с дороги.
Холод в камере-одиночке и скудная еда, полагающаяся узникам карцера, не так угнетали Дульсину, как сознание того, что она не убила ту наглую стерву там, в камере, посмевшую прикоснуться к ней своими грязными лапами!
Эта досада мешала ей заснуть. А когда, наконец, ей удалось задремать, оказалось, что уже утро, и надзирательница грубо растолкала ее.
— Ишь, барыня! Привыкла дрыхнуть допоздна… Тут тебя навестить пришли. По мне бы, век тебя здесь гноить. Да семейка твоя, видать, не из бедных. А где хорошие деньги — там хороший адвокат. Ступай за мной.
В тюремной конторе Дульсину ждал лиценциат Валенсия.
— У меня для вас хорошие новости. Проведено расследование, и вас можно выпустить под залог. Надо лишь, чтобы судья определил сумму, которую внесет Рикардо.
Никак на это не отреагировав, Дульсина поинтересовалась, вернулась ли из Монтеррея Леонела. Лиценциат ответил, что она здесь и ждет, когда они закончат разговор. Он попросил Дульсину расписаться под необходимыми документами и спросил, за что она попала в карцер, — из-за этого ему пришлось хлопотать о специальном разрешении на свидание с ней.
— На меня напали, и я ответила, — объяснила она. Чтобы ободрить ее, адвокат сказал, что терпеть тюремное заключение ей недолго. К его удивлению, она, не проявив особой радости, ответила, что, если надо, она может и потерпеть.
Валенсия ушел, предупредив, что сегодня ее повидает и Рикардо.
Шум, который поднялся в магазине игрушек, когда в нем появилась Роза, раздражал Малену и заставлял злиться.
Подруги окружили Розу, разглядывали ее, восхищались тем, как она выглядит, и звонко хохотали над ее рассказами о быте приморского курорта.
— Не успела появиться, сплошной визг — и никакой работы! — проворчала Малена.
— Малена, это же ее подруги, что же тут особенного, если они ей обрадовались? — возразил ей Карлос.
Однако к девушкам он приблизился со своим обычным присловьем:
— Меньше слов — больше дела!
Дон Анхель, вышедший из своего кабинета, с удовольствием наблюдал за весельем, царившим у него в магазине.
— Вот и вернулась к нам Роза Гарсиа! — сказал он.
— И тут же магазин вверх ногами! — не удержалась Малена.
Он с насмешливой улыбкой посмотрел на нее:
— Ну-ну, не преувеличивайте. Когда они наговорятся, пригласите Розу ко мне.
Малена передала Розе приглашение дона Анхеля.
— Пойду поговорю с хозяином, — сказала Роза подругам, — а вы пока подстелите себе что-нибудь помягче.
— Это зачем же? — спросила Америка.
— А чтобы кости не сломать, когда упадете — так я вас огорошу!
Узнав, как Роза и Рикардо провели время на море, и порадовавшись за них, дон Анхель выразил сожаление, что жена Рикардо Линареса не сможет больше работать в его магазине.
Роза пыталась объяснить ему, что готова работать в
«Доброй маме» хоть всю жизнь — ни одна работа не радовала ее так, как эта. Дон Анхель поблагодарил ее за добрые слова, но, вздохнув, заметил, что однажды она все равно уйдет.
Роза, однако, выразила сомнение в этом. Она сообщила дону Анхелю, что сначала еще должен решиться вопрос «с жабой».
Анхелю было смешно слышать, как она называет свою соперницу, потому что это прозвище не вязалось с той сочувственной интонацией, с какой Роза рассказывала о горе Леонелы: о смерти ее бабушки. Из-за этого горя, объясняла Роза, Рикардо не мог прямо сейчас выложить ей всю правду об отношениях со своей законной женой.
Так или иначе, они решили, что сейчас самое время, чтобы Роза надела униформу и приступила к работе.
Она уже выходила из его кабинета, но вдруг повернулась и строго сказала ему, чтобы завтра он не забыл надеть купленный ею галстук. Он обещал.
Перед сном Леонела поцеловала Рикардо. Он поделился с ней, что уверен в благополучном окончании этой грязной истории для Дульсины, чего не может сказать о Федерико, который поплатится за все свои мерзости.
— Выходит, он изменил обеим сестрам, — задумчиво сказала Леонела. — А что говорит Кандида?
— К несчастью, она радуется бедам Дульсины.
— Ее можно понять…
Впервые за последние дни Леонела спала спокойно, без кошмаров, мучивших ее в Монтеррее.
…Проснувшись, она почувствовала себя отдохнувшей и решила немедленно повидаться с Дульсиной, благо правила женской тюрьмы, где она сидела, позволяли сделать это.
Дульсина обрадовалась подруге. Леонелу удивило, что узница как-будто не замечает ужасающего убожества и мрачности окружающей обстановки, целиком ушла в свои мысли.
— Я знаю все, что произошло, дорогая, — сказала Леонела. — А что же будет с Федерико?
— Он останется на улице без копейки, — не раздумывая ответила Дульсина. — А потом его ждет тюрьма. Я отплачу ему той же монетой. Он сгниет в тюрьме!.. Ты уже виделась с Рикардо?
— Да. Я поцеловала его, и он меня не оттолкнул.
Дульсина сказала, что у нее нет сомнений: он путешествовал с дикаркой. Но Рикардо еще не знает, какой его ждет сюрприз. У Дульсины есть сведения о том, что Роза была любовницей дона Анхеля. Источник этих сведений абсолютно надежен.
— Боже мой! — ужаснулась Леонела. — Но ты еще не говорила Рикардо об этом?
— Скажу, как только выйду отсюда, — пообещала Дуль-сина. — А если и это для него не причина, чтобы расстаться с ней, тогда я скажу дикарке, что работа у дона Анхеля — всего лишь милостыня, поданная ей Рикардо Линаресом. Вот уж когда она, с ее гордыней, взбрыкнет!
— Но она уже там не работает, — сказала Леонела.
— Да кто тебе это сказал?
Леонела с удивлением отметила про себя, что пребывание в этих мрачных стенах, вместо того чтобы выбить из колеи ее подругу, только добавило ей боевитости и жажды испортить жизнь всем, кто, с ее точки зрения, этого заслужил.
Продавщицы из «Доброй мамы» с нетерпением ждали возвращения Розы от хозяина. Едва она появилась, они набросились на нее с требованием рассказать то, что она не успела.
— Выкладывай свою новость! — потребовала Америка.
— У меня был медовый месяц, — сказала Роза. Эулалия, которая пила в это время лимонад, подавилась и закашлялась от неожиданности. Снова поднялся крик.
— Ну и шутница! Ты что же, вышла замуж?
— Да. За того же самого, во второй раз.
До обеда всем в магазине было уже не до торговли. А во время обеда в кафе расспросы возобновились с новой силой.
— Когда ты нам предъявишь своего благоверного?
— При первой возможности. Его зовут Рикардо Линарес.
— Это уж не тот ли красавчик, друг дона Анхеля?
— И красавчик, и друг, — смеялась Роза.
— Разыгрываешь! — продолжала не верить Эулалия. Роза обратилась к подошедшей к их столику Эрлинде:
— Линда, подтверди.
Эрлинда, улыбаясь, подтвердила, что муж Розы — Рикардо Линарес, аристократ, богач и друг, дона Анхеля. Америка, недоуменно глядя на Розу, спросила:
— Чего же ты, жена богача, работаешь с нами?
— Так работать-то я поступила, когда мы в ссоре были. Эулалию теперь интересовало, долго ли Роза пробудет с ними в магазине.
— Пока муж со своей невестой не разделается, — ответила Роза подругам, чем окончательно запутала их. Ясность внесла Америка, заявившая, что в их интересах, чтобы Розин муж никогда не разделался со своей невестой, потому что тогда Роза всегда будет с ними.
Похоже было на то, что Кандида в последние дни неотвязно думает о возможном возвращении Дульсины и боится его.
— Дульсина выйдет из из тюрьмы и снова вместе с Леонелой возьмется за Розу, — предсказывала она в разговоре с Рохелио.
Возвратившись со свидания с Дульсиной, Леонела с восхищением рассказывала им, что Дульсина ничуть не пала духом, спокойна и ничего не страшится. Скоро она, вероятно, покинет тюрьму.
— Дульсина на свободе опасна для всей нашей семьи, — упрямо стояла на своем Кандида, несмотря на попытки Рохелио разубедить ее.
Леонела поддержала Рохелио:
— Просто, когда на нее нападают, Дульсина защищается. На вопрос Леонелы, дома ли Рикардо, Рохелио ответил, что он уехал.
Кандида вдруг сказала:
— Мы редко видим его с той поры, как он помирился с Розой.
Леонела вздрогнула. Рохелио предупреждающе взял Кандиду за руку. Но у Леонелы уже дрожали губы.
— Значит, по-твоему, Рикардо и Роза помирились? И ты считаешь необходимым довести это до моего сведения? В таком случае, к твоему сведению, у меня есть средство, чтобы помешать их счастью.
Чтобы не расплакаться, она выбежала.
— Средства таких людей, как Леонела, стоят того, чтобы их опасаться, — задумчиво произнес Рохелио.
А Кандида печально покачала головой.
— Леонела и Дульсина — это две гадюки, и они всегда готовы ужалить.
В общей камере женской тюрьмы только и разговоров было, что о скором возвращении дамочки, поцарапавшей Пуму.
— Эй, Пума, — то и дело слышалось с коек, — врагиня-то твоя с длинными когтями вот-вот придет.
— Пусть придет, — мрачно отзывалась Пума. — Сюда сама придет — отсюда вперед ногами вынесут…
И когда Дульсина появилась в камере, в ней мгновенно установилась мертвая тишина, и все, кто был в ней, повернули головы к вошедшей.
Она догадывалась, что ее ждет. Но страха в ней не было. Или она его не показывала.
— Ну, кому я нужна? Я здесь. И я вас не боюсь, — сказала
Дульсина. — Можете убить меня, но хоть одну-то я на тот свет с собой уволоку, можете мне поверить.
Никто не ждал от нее такого. Матерые уголовницы недоверчиво улыбались. Пума исподлобья разглядывала ее, молча сидя на своей койке.
Видя, что никто не двигается и никто на нее не нападает, Дульсина подошла к своей койке и, не говоря больше ни слова, легла. Она пролежала так, пока не пришло время прогулки. Надзирательница с трудом заставила ее выйти на тюремный двор вместе со всеми. Во дворе одна из соседок по камере вдруг незаметно наклонилась к самому ее уху:
— Берегись Пумы. У нее нож.
Дульсина кивком дала понять, что приняла это к сведению. Заключенная вздохнула и сказала:
— Может, отблагодаришь меня?
Правда, особой надежды в ее голосе не было. И предчувствие ее не обмануло. Дульсина ответила, что ей не за что никого благодарить.
Около Пумы толпились несколько ее подруг по камере. Когда Дульсина проходила мимо них, они расступились, глядя на нее.
Кто-то негромко сказал:
— Вот и Злюки что-то не видать… Другая так же негромко добавила:
— Покажи-ка, Пума, этой барыньке, где раки зимуют!
Пума сделала шаг вперед. И Дульсина увидела в ее руке раскрытый нож.
— Погляди-ка, дамочка, что я для тебя припасла, — сказала Пума.
Таких тяжелых дней.лиценциату Роблесу еще не приходилось переживать.
Склонившись над письменным столом, он лихорадочно что-то писал и столь же лихорадочно рвал написанное, в отчаянии стуча кулаком по столу. Наконец он откинулся в изнеможении на спинку кресла и так сидел несколько минут, собираясь с мыслями. Затем схватил телефон и стал набирать номер Ирмы Дельгадо.
Едва услышав ее голос, он стал умолять ее о встрече. Она согласилась.
Федерико сидел в глубоком кресле, а Ирма ходила по комнате. Это выглядело в его глазах так, как будто она нарочно демонстрировала ему свою неуязвимость. Но сейчас ему было не до того, чтобы сводить счеты.
— Мне конец, Ирма, — говорил он. — Дульсина бросила меня. Мириам и не смотрит в мою сторону.
— Понятно, — сказала Ирма. — Потеряв две свои любви, ты пришел за третьей ко мне? Но я не пользуюсь отбросами.
— Я одинок, Ирма. Ты тоже одинока. Вдвоем нам было бы легче сносить удары судьбы.
Он встал и попробовал взять ее за плечи.
— Ну кто не совершал ошибок, Ирма? Она высвободилась
— Когда-то я любила тебя. Потом ненавидела. Сейчас я к тебе безразлична.
Он умоляюще смотрел на нее, не решаясь больше притронуться к ней.
— У нас были дивные дни. Во имя прошлого я прошу тебя об одной услуге…
Она вопросительно посмотрела на него.
Он сказал ей, что ему грозит тюрьма из-за неосторожного обращения с наследством Линаресов, чья месть может быть ужасной. Ему нужны пятьдесят тысяч долларов. Это лишь малая часть того, что он должен вернуть, чтобы выкрутиться. Но эта часть нужна ему немедленно. Он возвратит долг Ирме очень скоро.
— Итак, тебе нужны от меня деньги, — сказала, выслушав его, Ирма. — Что ж. Почему бы и нет? Послезавтра можешь прийти за ними.
Он благодарно попытался обнять ее. Она отстранилась еще решительней.
— Нет уж. Только деньги, и не более того!.. Он покорно наклонил голову.
НОВАЯ ИДЕЯ
— Наденешь это! Я вернусь через десять минут. Берегись, если не сделаешь то, что я тебе велела.
Она действительно вернулась через десять минут, увидела, что новая заключенная хоть и смотрела злобно, но распоряжение ее выполнила, и повела Дульсину в общую камеру, где теперь той надлежало находиться.
В камере было много женщин в одинаковой одежде, такой же, какая была теперь на Дульсине. Надзирательница показала ей койку.
— Спать будешь здесь, — сказала она и ушла.
— Думаете, я буду спать на этом дерьме?! — крикнула ей вслед Дульсина.
Но тетка на это никак не отреагировала. Зато обитательниц камеры это заявление новенькой развеселило. Раздались голоса:
— Тут не отель, крошка!
— Принцесса какая нашлась!
Одна из заключенных, с кошачьими зелеными глазами и гибкой, сильной фигурой, поднялась со своей койки и обратилась ко всей камере:
— Сдается мне, девочки, что сеньора считает нас недостойной для себя компанией.
— А вы как думали? — вызывающе крикнула Дульсина.
— Пума, эта тетенька из высшего общества. Погляди, как причесана-то.
— А руки-то какие белые! Небось мужу пары подштанников не выстирала!
Та, которую звали Пумой, подошла к Дульсине.
— Духи-то! Настоящие французские! — авторитетно сообщила она и, сделав вид, что обнюхивает Дульсину, приподняла на ней платье.
Дульсина тут же вцепилась ей ногтями в лицо. Не ожидавшая такого отпора, Пума инстинктивно прижала ладони к расцарапанным щекам, потом удивленно посмотрела на них и, увидев кровь, с медленной улыбкой произнесла:
— Вот сука! Лицо мне в кровь исцарапала…
— Врежь ей, Пума! — посоветовали из глубины камеры. Пума оглядела противницу с ног до головы, чуть согнула ноги и выставила вперед цепкие руки, примеряясь, как половчее разделаться с этой дамочкой.
Но за дверью в это время раздался свисток. С коек завопили:
— Злюка, Злюка идет! Вошла надзирательница.
— А ну заткнитесь! — крикнула она женщинам.
Они наперебой начали жаловаться ей на новенькую, «разодравшую Пуме всю морду».
— Крысы помойные! Крысы! — кричала Дульсина. Надзирательница схватила ее за руку и потащила в карцер…
— На, Пума, вытри кровь. — Кто-то из женщин протянул пострадавшей девушке платок.
Пума плюнула вслед Дульсине и пообещала:
— Эта сука мне за все заплатит!
Неожиданно из глубины камеры прозвенел озорной голосок:
— Да будет тебе бахвалиться-то! Вон как она тебя отделала-то! Дамочка-то поглавней тебя будет!
И вся камера принялась громко хохотать и дразнить Пуму.
Леонела возвратилась в дом, полный смятения и споров.
Рохелио не мог примириться с тем, что кто-то из рода
Линаресов находится в тюрьме. Леопольдина жалела сеньору
Дульсину и опасалась скандала, который повредит репутации дома.
Кандида не скрывала своей ненависти к сестре и считала, что тюрьма — лишь справедливое возмездие за ее жестокость.
Для Рикардо приезд Леонелы был неожиданностью. Он ждал ее позже.
Она объяснила, что в Монтеррее ей делать больше нечего. Сказала, что чувствует себя совсем разбитой и одинокой, потому что бабушка была для нее единственным близким человеком изо всей родни. Но больше всего Леонелу интересовало, когда Рикардо собирается оформить их брак. Рикардо ответил, что не считал бы нужным сейчас спешить с этим.
— В Монтеррее я подумала о том, что после смерти бабушки — ты единственная моя опора и утешение.
Он спросил ее, слышала ли она про тюремное заключение Дульсины.
Да, Леопольдина успела сообщить ей об этом.
— Должна сказать, что Дульсина реагировала на измену Федерико вполне логично.
Рикардо поинтересовался, что бы на ее месте сделала сама Леонела. Она пожала плечами:
— Не так важно, что вытворяет мужчина. Главное, чтобы в конце концов он остался с тобой.
— Вполне современно, — оценил этот ответ Рикардо.
— Мы так давно должны были пожениться, и наша свадьба столько раз откладывалась… Но я все забыла и простила.
Она попрощалась и отправилась спать, так как очень устала с дороги.
Холод в камере-одиночке и скудная еда, полагающаяся узникам карцера, не так угнетали Дульсину, как сознание того, что она не убила ту наглую стерву там, в камере, посмевшую прикоснуться к ней своими грязными лапами!
Эта досада мешала ей заснуть. А когда, наконец, ей удалось задремать, оказалось, что уже утро, и надзирательница грубо растолкала ее.
— Ишь, барыня! Привыкла дрыхнуть допоздна… Тут тебя навестить пришли. По мне бы, век тебя здесь гноить. Да семейка твоя, видать, не из бедных. А где хорошие деньги — там хороший адвокат. Ступай за мной.
В тюремной конторе Дульсину ждал лиценциат Валенсия.
— У меня для вас хорошие новости. Проведено расследование, и вас можно выпустить под залог. Надо лишь, чтобы судья определил сумму, которую внесет Рикардо.
Никак на это не отреагировав, Дульсина поинтересовалась, вернулась ли из Монтеррея Леонела. Лиценциат ответил, что она здесь и ждет, когда они закончат разговор. Он попросил Дульсину расписаться под необходимыми документами и спросил, за что она попала в карцер, — из-за этого ему пришлось хлопотать о специальном разрешении на свидание с ней.
— На меня напали, и я ответила, — объяснила она. Чтобы ободрить ее, адвокат сказал, что терпеть тюремное заключение ей недолго. К его удивлению, она, не проявив особой радости, ответила, что, если надо, она может и потерпеть.
Валенсия ушел, предупредив, что сегодня ее повидает и Рикардо.
Шум, который поднялся в магазине игрушек, когда в нем появилась Роза, раздражал Малену и заставлял злиться.
Подруги окружили Розу, разглядывали ее, восхищались тем, как она выглядит, и звонко хохотали над ее рассказами о быте приморского курорта.
— Не успела появиться, сплошной визг — и никакой работы! — проворчала Малена.
— Малена, это же ее подруги, что же тут особенного, если они ей обрадовались? — возразил ей Карлос.
Однако к девушкам он приблизился со своим обычным присловьем:
— Меньше слов — больше дела!
Дон Анхель, вышедший из своего кабинета, с удовольствием наблюдал за весельем, царившим у него в магазине.
— Вот и вернулась к нам Роза Гарсиа! — сказал он.
— И тут же магазин вверх ногами! — не удержалась Малена.
Он с насмешливой улыбкой посмотрел на нее:
— Ну-ну, не преувеличивайте. Когда они наговорятся, пригласите Розу ко мне.
Малена передала Розе приглашение дона Анхеля.
— Пойду поговорю с хозяином, — сказала Роза подругам, — а вы пока подстелите себе что-нибудь помягче.
— Это зачем же? — спросила Америка.
— А чтобы кости не сломать, когда упадете — так я вас огорошу!
Узнав, как Роза и Рикардо провели время на море, и порадовавшись за них, дон Анхель выразил сожаление, что жена Рикардо Линареса не сможет больше работать в его магазине.
Роза пыталась объяснить ему, что готова работать в
«Доброй маме» хоть всю жизнь — ни одна работа не радовала ее так, как эта. Дон Анхель поблагодарил ее за добрые слова, но, вздохнув, заметил, что однажды она все равно уйдет.
Роза, однако, выразила сомнение в этом. Она сообщила дону Анхелю, что сначала еще должен решиться вопрос «с жабой».
Анхелю было смешно слышать, как она называет свою соперницу, потому что это прозвище не вязалось с той сочувственной интонацией, с какой Роза рассказывала о горе Леонелы: о смерти ее бабушки. Из-за этого горя, объясняла Роза, Рикардо не мог прямо сейчас выложить ей всю правду об отношениях со своей законной женой.
Так или иначе, они решили, что сейчас самое время, чтобы Роза надела униформу и приступила к работе.
Она уже выходила из его кабинета, но вдруг повернулась и строго сказала ему, чтобы завтра он не забыл надеть купленный ею галстук. Он обещал.
Перед сном Леонела поцеловала Рикардо. Он поделился с ней, что уверен в благополучном окончании этой грязной истории для Дульсины, чего не может сказать о Федерико, который поплатится за все свои мерзости.
— Выходит, он изменил обеим сестрам, — задумчиво сказала Леонела. — А что говорит Кандида?
— К несчастью, она радуется бедам Дульсины.
— Ее можно понять…
Впервые за последние дни Леонела спала спокойно, без кошмаров, мучивших ее в Монтеррее.
…Проснувшись, она почувствовала себя отдохнувшей и решила немедленно повидаться с Дульсиной, благо правила женской тюрьмы, где она сидела, позволяли сделать это.
Дульсина обрадовалась подруге. Леонелу удивило, что узница как-будто не замечает ужасающего убожества и мрачности окружающей обстановки, целиком ушла в свои мысли.
— Я знаю все, что произошло, дорогая, — сказала Леонела. — А что же будет с Федерико?
— Он останется на улице без копейки, — не раздумывая ответила Дульсина. — А потом его ждет тюрьма. Я отплачу ему той же монетой. Он сгниет в тюрьме!.. Ты уже виделась с Рикардо?
— Да. Я поцеловала его, и он меня не оттолкнул.
Дульсина сказала, что у нее нет сомнений: он путешествовал с дикаркой. Но Рикардо еще не знает, какой его ждет сюрприз. У Дульсины есть сведения о том, что Роза была любовницей дона Анхеля. Источник этих сведений абсолютно надежен.
— Боже мой! — ужаснулась Леонела. — Но ты еще не говорила Рикардо об этом?
— Скажу, как только выйду отсюда, — пообещала Дуль-сина. — А если и это для него не причина, чтобы расстаться с ней, тогда я скажу дикарке, что работа у дона Анхеля — всего лишь милостыня, поданная ей Рикардо Линаресом. Вот уж когда она, с ее гордыней, взбрыкнет!
— Но она уже там не работает, — сказала Леонела.
— Да кто тебе это сказал?
Леонела с удивлением отметила про себя, что пребывание в этих мрачных стенах, вместо того чтобы выбить из колеи ее подругу, только добавило ей боевитости и жажды испортить жизнь всем, кто, с ее точки зрения, этого заслужил.
Продавщицы из «Доброй мамы» с нетерпением ждали возвращения Розы от хозяина. Едва она появилась, они набросились на нее с требованием рассказать то, что она не успела.
— Выкладывай свою новость! — потребовала Америка.
— У меня был медовый месяц, — сказала Роза. Эулалия, которая пила в это время лимонад, подавилась и закашлялась от неожиданности. Снова поднялся крик.
— Ну и шутница! Ты что же, вышла замуж?
— Да. За того же самого, во второй раз.
До обеда всем в магазине было уже не до торговли. А во время обеда в кафе расспросы возобновились с новой силой.
— Когда ты нам предъявишь своего благоверного?
— При первой возможности. Его зовут Рикардо Линарес.
— Это уж не тот ли красавчик, друг дона Анхеля?
— И красавчик, и друг, — смеялась Роза.
— Разыгрываешь! — продолжала не верить Эулалия. Роза обратилась к подошедшей к их столику Эрлинде:
— Линда, подтверди.
Эрлинда, улыбаясь, подтвердила, что муж Розы — Рикардо Линарес, аристократ, богач и друг, дона Анхеля. Америка, недоуменно глядя на Розу, спросила:
— Чего же ты, жена богача, работаешь с нами?
— Так работать-то я поступила, когда мы в ссоре были. Эулалию теперь интересовало, долго ли Роза пробудет с ними в магазине.
— Пока муж со своей невестой не разделается, — ответила Роза подругам, чем окончательно запутала их. Ясность внесла Америка, заявившая, что в их интересах, чтобы Розин муж никогда не разделался со своей невестой, потому что тогда Роза всегда будет с ними.
Похоже было на то, что Кандида в последние дни неотвязно думает о возможном возвращении Дульсины и боится его.
— Дульсина выйдет из из тюрьмы и снова вместе с Леонелой возьмется за Розу, — предсказывала она в разговоре с Рохелио.
Возвратившись со свидания с Дульсиной, Леонела с восхищением рассказывала им, что Дульсина ничуть не пала духом, спокойна и ничего не страшится. Скоро она, вероятно, покинет тюрьму.
— Дульсина на свободе опасна для всей нашей семьи, — упрямо стояла на своем Кандида, несмотря на попытки Рохелио разубедить ее.
Леонела поддержала Рохелио:
— Просто, когда на нее нападают, Дульсина защищается. На вопрос Леонелы, дома ли Рикардо, Рохелио ответил, что он уехал.
Кандида вдруг сказала:
— Мы редко видим его с той поры, как он помирился с Розой.
Леонела вздрогнула. Рохелио предупреждающе взял Кандиду за руку. Но у Леонелы уже дрожали губы.
— Значит, по-твоему, Рикардо и Роза помирились? И ты считаешь необходимым довести это до моего сведения? В таком случае, к твоему сведению, у меня есть средство, чтобы помешать их счастью.
Чтобы не расплакаться, она выбежала.
— Средства таких людей, как Леонела, стоят того, чтобы их опасаться, — задумчиво произнес Рохелио.
А Кандида печально покачала головой.
— Леонела и Дульсина — это две гадюки, и они всегда готовы ужалить.
В общей камере женской тюрьмы только и разговоров было, что о скором возвращении дамочки, поцарапавшей Пуму.
— Эй, Пума, — то и дело слышалось с коек, — врагиня-то твоя с длинными когтями вот-вот придет.
— Пусть придет, — мрачно отзывалась Пума. — Сюда сама придет — отсюда вперед ногами вынесут…
И когда Дульсина появилась в камере, в ней мгновенно установилась мертвая тишина, и все, кто был в ней, повернули головы к вошедшей.
Она догадывалась, что ее ждет. Но страха в ней не было. Или она его не показывала.
— Ну, кому я нужна? Я здесь. И я вас не боюсь, — сказала
Дульсина. — Можете убить меня, но хоть одну-то я на тот свет с собой уволоку, можете мне поверить.
Никто не ждал от нее такого. Матерые уголовницы недоверчиво улыбались. Пума исподлобья разглядывала ее, молча сидя на своей койке.
Видя, что никто не двигается и никто на нее не нападает, Дульсина подошла к своей койке и, не говоря больше ни слова, легла. Она пролежала так, пока не пришло время прогулки. Надзирательница с трудом заставила ее выйти на тюремный двор вместе со всеми. Во дворе одна из соседок по камере вдруг незаметно наклонилась к самому ее уху:
— Берегись Пумы. У нее нож.
Дульсина кивком дала понять, что приняла это к сведению. Заключенная вздохнула и сказала:
— Может, отблагодаришь меня?
Правда, особой надежды в ее голосе не было. И предчувствие ее не обмануло. Дульсина ответила, что ей не за что никого благодарить.
Около Пумы толпились несколько ее подруг по камере. Когда Дульсина проходила мимо них, они расступились, глядя на нее.
Кто-то негромко сказал:
— Вот и Злюки что-то не видать… Другая так же негромко добавила:
— Покажи-ка, Пума, этой барыньке, где раки зимуют!
Пума сделала шаг вперед. И Дульсина увидела в ее руке раскрытый нож.
— Погляди-ка, дамочка, что я для тебя припасла, — сказала Пума.
Таких тяжелых дней.лиценциату Роблесу еще не приходилось переживать.
Склонившись над письменным столом, он лихорадочно что-то писал и столь же лихорадочно рвал написанное, в отчаянии стуча кулаком по столу. Наконец он откинулся в изнеможении на спинку кресла и так сидел несколько минут, собираясь с мыслями. Затем схватил телефон и стал набирать номер Ирмы Дельгадо.
Едва услышав ее голос, он стал умолять ее о встрече. Она согласилась.
Федерико сидел в глубоком кресле, а Ирма ходила по комнате. Это выглядело в его глазах так, как будто она нарочно демонстрировала ему свою неуязвимость. Но сейчас ему было не до того, чтобы сводить счеты.
— Мне конец, Ирма, — говорил он. — Дульсина бросила меня. Мириам и не смотрит в мою сторону.
— Понятно, — сказала Ирма. — Потеряв две свои любви, ты пришел за третьей ко мне? Но я не пользуюсь отбросами.
— Я одинок, Ирма. Ты тоже одинока. Вдвоем нам было бы легче сносить удары судьбы.
Он встал и попробовал взять ее за плечи.
— Ну кто не совершал ошибок, Ирма? Она высвободилась
— Когда-то я любила тебя. Потом ненавидела. Сейчас я к тебе безразлична.
Он умоляюще смотрел на нее, не решаясь больше притронуться к ней.
— У нас были дивные дни. Во имя прошлого я прошу тебя об одной услуге…
Она вопросительно посмотрела на него.
Он сказал ей, что ему грозит тюрьма из-за неосторожного обращения с наследством Линаресов, чья месть может быть ужасной. Ему нужны пятьдесят тысяч долларов. Это лишь малая часть того, что он должен вернуть, чтобы выкрутиться. Но эта часть нужна ему немедленно. Он возвратит долг Ирме очень скоро.
— Итак, тебе нужны от меня деньги, — сказала, выслушав его, Ирма. — Что ж. Почему бы и нет? Послезавтра можешь прийти за ними.
Он благодарно попытался обнять ее. Она отстранилась еще решительней.
— Нет уж. Только деньги, и не более того!.. Он покорно наклонил голову.
НОВАЯ ИДЕЯ
Хотя Роза и согласилась с тем, что из сочувствия к горю Леонелы Рикардо должен повременить с решительным разговором, он не мог не понимать, что Роза ждет этого разговора и, пока он не состоится, не будет себя чувствовать достаточно уверенно.
Все его попытки уговорить ее переехать в квартиру, о которой он говорил в Мансанильо, наталкиваясь на ее решительные возражения.
— И прошу тебя, не заводи снова эту пластинку, — говорила она, сердясь, — я в эту квартиру не поеду!
Он удивлялся ее упрямству, убеждал в том, что квартира эта — не номер в гостинице, что она принадлежит ему, и он вправе привести туда жену.
— Да разве в этом дело? — говорила Роза. — Просто между нами все еще стоит она.
Он тоже начинал сердиться, считал, что все это пустые отговорки, мешающие им быть вместе.
— Ты нужна мне, Роза, я люблю тебя! Почему ты упрямишься?.. Ты какая-то старомодная.
На это она замечала, что хлеб тоже старомоден. Однако с этим ничего не поделаешь.
Дома у Розы эта тема тоже без конца обсуждалась. И если Томаса предпочитала помалкивать, то присутствовавшая при этом Каридад была решительно на стороне Рикардо.
— Он прав! — говорила она. — Я тебе удивляюсь, Розита. Послушайся моего совета. Твой муж просит тебя о том, о чем просят все мужья в мире. Ты должна сказать ему «да»! А ты твердишь «нет» и «нет».
Но Роза стояла на своем: квартира Рикардо не их постоянный дом. А она хочет жить в доме, откуда ей не придется переезжать.
Страшно было думать о своем пустом, холодном доме, где, в отсутствие Ванессы, не было ни одного человека, с кем можно было бы откровенно поговорить. Но и в доме Линаресов Леонеле было холодно и одиноко. Она не могла не чувствовать равнодушия Рикардо.
После всего, что было между ними, для нее было мукой напрасно ждать в своей комнате его прихода, испытывая желание немедленно обнять его. Вот и сегодня он все не приходил, и она, как была в халате, сама отправилась к нему в комнату.
Он был у себя.
Выслушав уже в который раз хорошо знакомые слова о ее одиночестве и сетования на то, что она, видно, больше ему не нравится, Рикардо стал разубеждать ее:
— Ну как ты можешь не нравиться? Просто мы не должны торопить события.
Разумеется, он не мог объяснить ей, что вкладывал в эту фразу. А она не хотела ждать какого-то непонятного ей срока. Она хотела обнимать его сейчас, немедленно.
И она села к нему на колени и поцеловала его.
Он не оттолкнул ее.
Она поцеловала его еще горячей. Потом поднялась и, одним движением сбросив с себя халат, кинулась к нему, чтобы увлечь его на постель. Но он осторожно высвободился из ее объятий, подобрал с ковра халат и подал ей.
— Почему? — Она смотрела на него оскорбленно.
Он стал объяснять, что хочет быть с ней честен, что поддаваться искушению — недостойно их, что минутная слабость может привести потом к трагедии…
— Прости меня. Мне самому нелегко держать себя в узде с такой красивой женщиной, как ты.
Она, нервно запахнув халат, села в кресло у окна и сказала:
— Мы и прежде позволяли себе то, что ты называешь слабостью. Только тогда я и чувствовала себя счастливой.
— Обстоятельства изменились, — произнес он. Она скривила губы в усмешке:
— Потому что ты снова сошелся с дикаркой?
Он предложил ей оставить Розу в покое и не упоминать в разговоре ее имени. Но Леонела не собиралась соглашаться с ним. Она встала. Взяв его за руку, она попыталась добиться от него искренности.
— Рикардо, я не дура. Я знаю, что ты ездил с ней. Скажи мне честно, тебе с ней хорошо?
Не отбирая руки, он сказал:
— Ты только что пережила большое горе. Отложим наш разговор до поры, когда оба будем спокойнее.
Тогда она выпрямилась и произнесла:
— В таком случае я хотела бы поставить тебя в известность: твоя Роза спала с доном Анхелем.
Он с жалостью посмотрел на нее:
— Как ты можешь унизиться до этого?
Она стала говорить, что он слеп и ее обязанность открыть ему глаза. Рикардо с трудом удалось выпроводить ее из комнаты.
Когда она выходила, в коридоре показалась Кандида. Смерив глазами небрежно завязанный халатик Леонелы, она полуиспуганно-полувозмущенно спросила у Леонелы:
— Боже, что это значит?
— Спроси об этом у Рикардо, — ответила Леонела, проходя мимо нее.
Несколько мгновений, пока Дульсина стояла напротив Пумы, выкинувшей вперед нож жестом, скорее всего подсмотренным ею в кинобоевиках, показались ей часом.
На самом же деле все произошло очень быстро. То ли жизнь в последнее время так не баловала Дульсину, что перестала казаться ей привлекательной, то ли чувства ее находились под влиянием какого-то внутреннего наркоза, но страха она не испытала.
Это, наверное, поняла и Пума, потому что так и не решилась на активные действия в первые секунды. А потом уже было поздно, потому что во дворе появилась Злюка. Пума успела спрятать нож, и Злюка либо не заметила его, либо сделала вид, что не заметила, решив не лезть на рожон и отобрать его позже, не на глазах у сокамерниц, чье внимание может подтолкнуть Пуму на рискованные действия. Прогулка закончилась. Арестанток загнали назад, в общую камеру. А заключенной Дульсине Линарес надзирательница велела идти переодеваться.
— За тебя внесен залог. Можешь убираться, — распорядилась Злюка. И добавила:
— Больше мне не попадайся — тебе же будет лучше.
— Катись отсюда, королева, — мрачно проводила Дуль-сину Пума.
— Эй, Пава, что не прощаешься? — раздался из глубины камеры звонкий голосок.
Мало было Рикардо Линаресу объяснений с Розой и Леонелой, так теперь еще нужно было успокаивать сестру: Кандида была до глубины души возмущена видом Леонелы, выходящей в небрежно завязанном халатике из комнаты брата.
— Это позорно, Рикардо! Недостойно тебя! Ты не должен был допускать близости с ней.
Напрасно он твердил, что и не допускал этой близости, что Леонела пришла, чтобы поговорить с ним, он попросил ее уйти, и она ушла.
Кандида не унималась:
— Она бесстыжая! Она знает, что ты помирился с Розой, и является к тебе в комнату, чтобы соблазнить тебя! А как еще можно это назвать?! И если ты не отвергаешь ее со всей решительностью, значит, у тебя тоже нет ни стыда, ни совести.
Она ушла рассерженной. Рикардо проводил ее растерянной улыбкой…
Рикардо хотелось, чтобы Роза позавтракала с ним, а потом бы он отвез ее на работу. Томаса, напротив, предложила ему позавтракать с ними, отведать простой еды, которой, быть может, ему и не приходилось никогда есть. Он с удовольствием согласился — и не пожалел: Томаса была мастерица печь лепешки.
Роза спросила, что это он так рано поднялся. Он ответил, что проснулся в шесть и больше не мог заснуть.
— Небось из-за жабы, — предположила Роза. — Она небось все еще у вас в доме спит?
Рикардо рассердился:
— Ты опять за свое! Какое она имеет ко мне отношение? Это все равно как если бы я просил тебя не видеться с Эрнесто.
Роза возмутилась:
— Вот так разговор! Я Эрнесто уже столько времени не видела. И он никогда не был моим женихом… Тьфу, что ты плетешь! Мне даже есть расхотелось.
Она поднялась из-за стола.
— Тебе есть не хочется, а мне спорить с тобой, — закончил разговор Рикардо.
Уже в тюремной конторе, где Дульсину встречали Рикардо и лиценциат Валенсия, она сразу же включилась в тот жизненный поток, который катился мимо нее, пока она находилась в тюрьме.
Альберто Валенсия предложил ей официально заявить о махинациях Федерико Роблеса с ее наследством.
— Всему свое время, — ответила она.
— Надеюсь, ты не станешь ему прощать? — спросил Рикардо.
И услышал в ответ, что все получат по заслугам, а Федерико Роблес в первую очередь.
Уже дома у нее состоялся разговор с Леонелой, которая пожаловалась ей, что Рикардо резко отвергает ее любовь. Леонела даже предположила, что дикарка выиграла у нее эту битву.
Дульсина решительно возражала ей и пообещала сегодня же навестить Розу в магазине игрушек.
Она и в самом деле отправилась в «Добрую маму» и нашла там Розу. Они сразу же обменялись колкостями. Дульсине не понравилось, что Роза говорила ей «ты», а Роза полагала, что она такая же сеньора, как Дульсина, к тому же не сидевшая в тюрьме по обвинению в покушении на убийство.
Они разговаривали в складском помещении магазина. В руках у Розы был игрушечный грузовичок, который она принесла заменить из-за брака.
Дульсина язвила:
— Не понимаю вашего брака с Рикардо: ты у себя, он у себя. По ночам твой муженек допускает к себе другую женщину…
В этом месте Роза поморщилась, и Дульсина, заметив это, повысила голос:
Все его попытки уговорить ее переехать в квартиру, о которой он говорил в Мансанильо, наталкиваясь на ее решительные возражения.
— И прошу тебя, не заводи снова эту пластинку, — говорила она, сердясь, — я в эту квартиру не поеду!
Он удивлялся ее упрямству, убеждал в том, что квартира эта — не номер в гостинице, что она принадлежит ему, и он вправе привести туда жену.
— Да разве в этом дело? — говорила Роза. — Просто между нами все еще стоит она.
Он тоже начинал сердиться, считал, что все это пустые отговорки, мешающие им быть вместе.
— Ты нужна мне, Роза, я люблю тебя! Почему ты упрямишься?.. Ты какая-то старомодная.
На это она замечала, что хлеб тоже старомоден. Однако с этим ничего не поделаешь.
Дома у Розы эта тема тоже без конца обсуждалась. И если Томаса предпочитала помалкивать, то присутствовавшая при этом Каридад была решительно на стороне Рикардо.
— Он прав! — говорила она. — Я тебе удивляюсь, Розита. Послушайся моего совета. Твой муж просит тебя о том, о чем просят все мужья в мире. Ты должна сказать ему «да»! А ты твердишь «нет» и «нет».
Но Роза стояла на своем: квартира Рикардо не их постоянный дом. А она хочет жить в доме, откуда ей не придется переезжать.
Страшно было думать о своем пустом, холодном доме, где, в отсутствие Ванессы, не было ни одного человека, с кем можно было бы откровенно поговорить. Но и в доме Линаресов Леонеле было холодно и одиноко. Она не могла не чувствовать равнодушия Рикардо.
После всего, что было между ними, для нее было мукой напрасно ждать в своей комнате его прихода, испытывая желание немедленно обнять его. Вот и сегодня он все не приходил, и она, как была в халате, сама отправилась к нему в комнату.
Он был у себя.
Выслушав уже в который раз хорошо знакомые слова о ее одиночестве и сетования на то, что она, видно, больше ему не нравится, Рикардо стал разубеждать ее:
— Ну как ты можешь не нравиться? Просто мы не должны торопить события.
Разумеется, он не мог объяснить ей, что вкладывал в эту фразу. А она не хотела ждать какого-то непонятного ей срока. Она хотела обнимать его сейчас, немедленно.
И она села к нему на колени и поцеловала его.
Он не оттолкнул ее.
Она поцеловала его еще горячей. Потом поднялась и, одним движением сбросив с себя халат, кинулась к нему, чтобы увлечь его на постель. Но он осторожно высвободился из ее объятий, подобрал с ковра халат и подал ей.
— Почему? — Она смотрела на него оскорбленно.
Он стал объяснять, что хочет быть с ней честен, что поддаваться искушению — недостойно их, что минутная слабость может привести потом к трагедии…
— Прости меня. Мне самому нелегко держать себя в узде с такой красивой женщиной, как ты.
Она, нервно запахнув халат, села в кресло у окна и сказала:
— Мы и прежде позволяли себе то, что ты называешь слабостью. Только тогда я и чувствовала себя счастливой.
— Обстоятельства изменились, — произнес он. Она скривила губы в усмешке:
— Потому что ты снова сошелся с дикаркой?
Он предложил ей оставить Розу в покое и не упоминать в разговоре ее имени. Но Леонела не собиралась соглашаться с ним. Она встала. Взяв его за руку, она попыталась добиться от него искренности.
— Рикардо, я не дура. Я знаю, что ты ездил с ней. Скажи мне честно, тебе с ней хорошо?
Не отбирая руки, он сказал:
— Ты только что пережила большое горе. Отложим наш разговор до поры, когда оба будем спокойнее.
Тогда она выпрямилась и произнесла:
— В таком случае я хотела бы поставить тебя в известность: твоя Роза спала с доном Анхелем.
Он с жалостью посмотрел на нее:
— Как ты можешь унизиться до этого?
Она стала говорить, что он слеп и ее обязанность открыть ему глаза. Рикардо с трудом удалось выпроводить ее из комнаты.
Когда она выходила, в коридоре показалась Кандида. Смерив глазами небрежно завязанный халатик Леонелы, она полуиспуганно-полувозмущенно спросила у Леонелы:
— Боже, что это значит?
— Спроси об этом у Рикардо, — ответила Леонела, проходя мимо нее.
Несколько мгновений, пока Дульсина стояла напротив Пумы, выкинувшей вперед нож жестом, скорее всего подсмотренным ею в кинобоевиках, показались ей часом.
На самом же деле все произошло очень быстро. То ли жизнь в последнее время так не баловала Дульсину, что перестала казаться ей привлекательной, то ли чувства ее находились под влиянием какого-то внутреннего наркоза, но страха она не испытала.
Это, наверное, поняла и Пума, потому что так и не решилась на активные действия в первые секунды. А потом уже было поздно, потому что во дворе появилась Злюка. Пума успела спрятать нож, и Злюка либо не заметила его, либо сделала вид, что не заметила, решив не лезть на рожон и отобрать его позже, не на глазах у сокамерниц, чье внимание может подтолкнуть Пуму на рискованные действия. Прогулка закончилась. Арестанток загнали назад, в общую камеру. А заключенной Дульсине Линарес надзирательница велела идти переодеваться.
— За тебя внесен залог. Можешь убираться, — распорядилась Злюка. И добавила:
— Больше мне не попадайся — тебе же будет лучше.
— Катись отсюда, королева, — мрачно проводила Дуль-сину Пума.
— Эй, Пава, что не прощаешься? — раздался из глубины камеры звонкий голосок.
Мало было Рикардо Линаресу объяснений с Розой и Леонелой, так теперь еще нужно было успокаивать сестру: Кандида была до глубины души возмущена видом Леонелы, выходящей в небрежно завязанном халатике из комнаты брата.
— Это позорно, Рикардо! Недостойно тебя! Ты не должен был допускать близости с ней.
Напрасно он твердил, что и не допускал этой близости, что Леонела пришла, чтобы поговорить с ним, он попросил ее уйти, и она ушла.
Кандида не унималась:
— Она бесстыжая! Она знает, что ты помирился с Розой, и является к тебе в комнату, чтобы соблазнить тебя! А как еще можно это назвать?! И если ты не отвергаешь ее со всей решительностью, значит, у тебя тоже нет ни стыда, ни совести.
Она ушла рассерженной. Рикардо проводил ее растерянной улыбкой…
Рикардо хотелось, чтобы Роза позавтракала с ним, а потом бы он отвез ее на работу. Томаса, напротив, предложила ему позавтракать с ними, отведать простой еды, которой, быть может, ему и не приходилось никогда есть. Он с удовольствием согласился — и не пожалел: Томаса была мастерица печь лепешки.
Роза спросила, что это он так рано поднялся. Он ответил, что проснулся в шесть и больше не мог заснуть.
— Небось из-за жабы, — предположила Роза. — Она небось все еще у вас в доме спит?
Рикардо рассердился:
— Ты опять за свое! Какое она имеет ко мне отношение? Это все равно как если бы я просил тебя не видеться с Эрнесто.
Роза возмутилась:
— Вот так разговор! Я Эрнесто уже столько времени не видела. И он никогда не был моим женихом… Тьфу, что ты плетешь! Мне даже есть расхотелось.
Она поднялась из-за стола.
— Тебе есть не хочется, а мне спорить с тобой, — закончил разговор Рикардо.
Уже в тюремной конторе, где Дульсину встречали Рикардо и лиценциат Валенсия, она сразу же включилась в тот жизненный поток, который катился мимо нее, пока она находилась в тюрьме.
Альберто Валенсия предложил ей официально заявить о махинациях Федерико Роблеса с ее наследством.
— Всему свое время, — ответила она.
— Надеюсь, ты не станешь ему прощать? — спросил Рикардо.
И услышал в ответ, что все получат по заслугам, а Федерико Роблес в первую очередь.
Уже дома у нее состоялся разговор с Леонелой, которая пожаловалась ей, что Рикардо резко отвергает ее любовь. Леонела даже предположила, что дикарка выиграла у нее эту битву.
Дульсина решительно возражала ей и пообещала сегодня же навестить Розу в магазине игрушек.
Она и в самом деле отправилась в «Добрую маму» и нашла там Розу. Они сразу же обменялись колкостями. Дульсине не понравилось, что Роза говорила ей «ты», а Роза полагала, что она такая же сеньора, как Дульсина, к тому же не сидевшая в тюрьме по обвинению в покушении на убийство.
Они разговаривали в складском помещении магазина. В руках у Розы был игрушечный грузовичок, который она принесла заменить из-за брака.
Дульсина язвила:
— Не понимаю вашего брака с Рикардо: ты у себя, он у себя. По ночам твой муженек допускает к себе другую женщину…
В этом месте Роза поморщилась, и Дульсина, заметив это, повысила голос: