Ассиди Орлова. Бросок Саламандры

заорала мадам Садальская, вскакивая с кровати и размахивая полами черного
одеяния.
      Весь дрожа от ужаса и омерзения, Кларк подхватил свою одежду и бросился
вон.
      -- А зензиверы боятся лягушек! Они очень боятся лягушек! -- кричала
вслед мадам Садальская, и этот голос звучал в его ушах, пока он не захлопнул
дверь своего номера...
      Он проснулся ночью в своей постели и поначалу не мог понять, то ли ему
снился кошмарный сон, то ли все происходило на самом деле. Сколько времени
он лежал в забытьи, Эдди не знал. Однако, вспомнив про зензиверов и лягушек,
он решил немедленно обсудить это с Джейн.
      Эдди вскочил с кровати, натянул брюки и вышел в коридор.
      Вопреки опасениям здесь было довольно светло, и можно было не бояться
случайной встречи с мадам Садальской.
      Дверь в номер мисс Остер Эдди нашел сразу и толкнул ее, ни секунды не
колеблясь.
      -- Джейн! Джейн!... -- стал звать он. -- Зензиверы боятся лягушек! Они
боятся лягушек, Джейн!
      Кларк шел по направлению к кровати, намереваясь разбудить мисс Остер и
немедленно сообщить ей такую важную новость.
      Джейн сидела на постели, подогнув под себя ноги, и в полумраке казалась
еще больше, чем была на самом деле. Ее мощные плечи блестели от пота.
      Возле ее колен, словно кошка, извивалась молоденькая девушка. Эдди
понял, что потревожил эту парочку в самый ответственный момент.
      -- Ничего не поделаешь, Билл, -- словно извиняясь, произнесла Остер
глуховатым голосом, -- во мне много мужской силы. Иногда я веду себя как
женщина, но чаще как мужчина... Зачем ты пришел?
      -- Я пришел рассказать о лягушках.
      -- О каких лягушках? -- удивилась Джейн, и Кларк подумал, что она
посчитает его сумасшедшим.
      -- Зензиверы боятся лягушек! -- выпалил он, чтобы развеять опасения
Джейн относительно его рассудка.
      -- Означает ли это, что ты принял окончательно решение?
      -- Да, я принял решение, -- подтвердил Эдди и замолчал, не зная, что
еще сказать.
      -- Я знаю, что у некоторых мужчин принято делиться друг с другом своими
подружками, но я все-таки не настоящий мужчина, поэтому не предлагаю тебе
Нелу. К тому же мы с ней еще не закончили. Иди спать, Эдди, завтра
договорим.

53

      По бесчисленным панелям, то загораясь, то затухая, носились цепочки
индикаторных огоньков. Они, как рой сумасшедших мотыльков, перелетали с
места на место, исчезали и появлялись вновь, меняя очертания и цвет. Однако
лица дежурных офицеров были равнодушны, и разноцветное веселье их вовсе не
трогало.
      Приближался тяжелый караван, а это означало, что всю смену ждет
нелегкая работа, возможно, даже за счет личного времени. И хотя закончить
проводку транспортов мог любой инженер, инструкции гласили, что заканчивать
должен тот, кто ее начинал.
      -- Внимание, всем, кто на проводке, начать тарировку рабочих мест! --
прозвучал голос начальника смены.
      Эта команда означала, что сорок человек персонала должны вернуться за
терминалы и начать тестирование программ, которые будут выполнять проводку.
      Офицеры что-то недовольно бурчали, но каждый из них понимал, что эти
инструкции написаны кровью.
      Два года назад произошел сбой в трех генераторах, и "окно" начало
закрываться в момент прохождения каравана. Те, кто это видел, не забудут эту
картину никогда -- гравитация была слишком серьезной стихией и не прощала
даже мельчайших просчетов.
      О спасении судов или людей тогда никто не думал -- делать это было уже
поздно, поэтому все силы были брошены на удержание станции. Тогда, два года
назад, это удалось, но причины, из-за которых случился отказ силовых
установок, определить так и не сумели.
      -- Все на месте? -- спросил начальник смены полковник Фогель. Он лично
спустился в рабочий зал, чтобы посмотреть, как идет подготовка.
      Заметив начальника, к нему подошли старшие секций.
      О чем их спрашивал полковник, слышно не было, но все и так знали, что
Фогель волнуется.
      Кто-то над этим смеялся, а кто-то понимал -- два года назад он был в
дежурной смене и видел такое, о чем рассказывал только специальной комиссии.
      Рабочее место под номером один занимал лейтенант Бэрк Диглер. Он был
опытным оператором и недаром сидел на "единице" -- на его пост приходилось
наибольшее количество функций и, как следствие, нестандартных ситуаций.
      Диглер имел допуск к управлению силовых генераторов и в случае
необходимости мог распределять до тридцати процентов всей мощности станции.
Правда, это требовалось только в чрезвычайных ситуациях.
      Сейчас перед ним светился огромный, в рост человека, экран, который был
разбит на несколько окон.
      Первое показывало цепочку из приближавшихся к станции судов, пока
больше похожих на ленивых насекомых.
      Тут же, под радарной картинкой, выдавались характеристики судов и их
загрузка. Одного взгляда лейтенанту Диглеру было достаточно, чтобы понять --
колонна выстроена с нарушением правил.
      -- Сэр! -- Лейтенант оглянулся и призывно помахал Фогелю.
      В обычной ситуации за такое отношение к вышестоящему чину можно было
схлопотать выговор, но на станции все было иначе.
      А уж если рукой машет сам Диглер, то идти нужно срочно.
      -- Что случилось, Бэрк? -- спросил подбежавший полковник, заранее
изменяясь в лице.
      -- Неправильное построение, сэр. Самое нагруженное судно должно было
стоять первым, а за ним по нисходящей -- ну вы знаете...
      -- Ну да, а что у них?
      -- У них самый тяжелый транспорт стоит третьим.
      -- И что нам теперь делать? -- В голосе Фогеля уже слышались панические
нотки.
      -- Если у каравана небольшой приоритет, пусть перестраиваются.
      -- С этим ничего не выйдет -- приоритет "два нуля два". Но если ты
думаешь, что возникнут проблемы, плевать я хотел на их приоритет -- отправлю
их перестраиваться.
      -- Да нет, сэр, все в пределах штатной ситуации, -- сказал Диглер и
посмотрел на диаграмму, отражавшую энергетические ресурсы базы.
      Здесь были и счетверенные обоймы жестких инициаторов, упрятанных в
безопасные чехлы, и цепи гравитационных конденсаторов, и три сотни основных
работяг -- волновых генераторов Манцлера.
      Пока что все это хозяйство светилось желтым и зеленоватым светом, что
говорило о нормальной работе агрегатов.
      -- Справимся, сэр, -- заверил Диглер, и полковник облегченно вздохнул.
      -- Я "сильвер-один", станция, дайте направление, -- разнесся по
рабочему залу голос сопровождавшего караван уполномоченного лица.
      -- Я станция, -- ответил полковник Фогель, прижимая микрофон к губам,
словно боясь, что его не услышат. -- Направление три сорок двадцать три...
      -- Вас понял, станция. Направление -- три сорок двадцать три.
      -- "Сильвер-один", а почему караван выстроен не по правилам? Самое
тяжелое судно должно быть головным.
      -- По соображениям безопасности. Перестраиваться внутри Зоны мы не
можем. Вы же знаете, какая там сейчас обстановка.
      Фогель ничего не ответил. О том, что сото что-то замышляли, было ясно
уже давно. На самой станции по два раза в неделю проводились специальные
учения, имитировавшие диверсионные акты.
      -- Первый пост принял "сильвер-один", -- сообщил Бэрк Диглер.
      Внешние манипуляторы скрипнули и повернулись на заданный угол, ожидая,
когда в их полевые ловушки попадется крупная добыча.
      Диглер внимательно смотрел на особо выделенное окно экрана, где в
зеленоватой дымке вторичных излучений показался нос первого судна. Теперь
становилось ясно, почему именно оно следовало первым. Это был настоящий
штурмовой крейсер, затянутый в ячеистую броню и ощетинившийся сотнями
пушечных стволов.
      Когда манипулятор захватил его массу, станция слегка вздрогнула.
      "Ничего страшного, -- подумал Диглер, -- такое бывает".
      Крейсер продвигался дальше, и вскоре его взяли манипуляторы следующего
поста.
      -- Второй пост "сильвер-один" принял, -- объявил коллега Диглера,
сидевший справа от него.
      -- Первый пост принял "сильвер-два", -- тут же сообщил Бэрк Диглер.
Захваты его поста приняли новую, еще более мощную, массу "дефендера", больше
похожего на бульдозер из-за огромного панорамного щита с глубокими
бойницами.
      Станцию снова качнуло, и это Бэрку совсем не понравилось. Он
чувствовал, что у манипуляторов "маловато силенок", хотя диаграмма силовых
установок по-прежнему оптимистично сияла сине-зеленой пастелью.
      Третий, самый тяжелый транспорт был на подходе, Бэрк интуитивно
чувствовал, что эту массу манипуляторам не взять. Проходили секунды, но они
казались ему столетиями. Картины страшной трагедии уже полыхали в сознании
лейтенанта Диглера.
      -- Фогель!!! Мне нужен полный контроль!!! Все ресурсы!!! -- закричал
он, и полковник, понимая, что времени на объяснения уже нет, рванулся к
аварийному гнезду и разбил защитное стекло, локтем сорвав с шеи личный
шифрованный ключ, вогнал его в гнездо и резко повернул.
      Сразу в нескольких отделах станции отключилось управление
энергоресурсами, поскольку все их стопроцентное руководство сосредоточилось
в руках лейтенанта Диглера.
      Манипуляторы его поста уже схватились с непомерной массой транспорта
"GFS-9000", чья неуклюжая туша, казалось, никогда не закончится.
      Возможно, в его трюмах находились тысячи танков, а возможно, сотни
тысяч солдат, но он был непомерно тяжел, в особенности для почувствовавшей
недомогание станции.
      "Угроза срыва манипуляторов!!!" -- стало высвечивать главное окно, а
Диглер бешено лупил по клавишам, отключая пищевые блоки, контуры
дополнительной очистки воздуха, лабораторный комплекс, освещение в
боулинг-клубе и практически все, что попадалось ему под руку.
      За спиной лейтенанта сгрудились старшие секций, которые обливались
потом от ощущения смертельного ужаса и в любую секунду ожидали вспышки
жуткого гравитационного костра.
      В стороне ото всех в полной прострации сидел прямо на полу полковник
Фогель. Картины прошлой трагедии восстали в его памяти, как мертвецы из
могилы, и успокаивало лишь то, что смерть будет мгновенной.
      В этот момент последовал мощный толчок, и стоявшие возле Диглера
офицеры полетели на пол, как кегли. Один из операторов, у которого не
выдержали нервы, сорвался со своего места и, истошно вопя, помчался прочь.
      -- Внимание! Срыв левой стороны! -- сообщил компьютер, и с потолка зала
обрушились стонущие звуки тревожных сирен.
      -- Без тебя знаю, что срыв! -- зло проорал в ответ Диглер. Он уже знал,
что удержит транспорт, поскольку теперь энергии хватало, однако, судя по
показаниям индикации на экране, на станции случилась еще какая-то беда.
      -- Захват восстановлен! Отбой тревоги! -- оптимистично объявил
электронный диспетчер и отключил сирену.
      -- Второй пост "сильвер-три" принял! -- охрипшим голосом произнес сосед
Диглера, а сам лейтенант, приняв следующую баржу, срочно связался со службой
безопасности:
      -- Алло, Маленс, это Диглер говорит! Кто-то рубит кабеля! Срочно гони
людей в крыло "Е" на первом ярусе! Возможно, это диверсия! У нас всего пара
минут! -- Диглер отшвырнул трубку и вернулся к работе. -- Первый пост
"сильвер-пять" принял, -- сказал он и покосился на диаграмму энергетических
ресурсов. Синих квадратиков становилось все больше -- агрегаты продолжали
отключаться.

54

      Блу Фишкин давно ждал этой минуты. Он слишком долго готовился к
великому часу возмездия, а потом еще долго ожидал дурацкого приказа,
которого так и не последовало.
      -- Жди, Фишкин, ты для нас очень важен. Ударишь в момент, когда это
нанесет врагу максимальный урон.
      И Фишкин ждал. Он ждал год, потом другой, потом два месяца, три недели
и четыре дня. А потом не выдержал. Он решил, что о нем вовсе забыли, а его
руководители оказались предателями.
      И Блу Фишкин принял это важное решение самостоятельно. Он решил ударить
первым.
      А уж как ударить, Фишкин знал получше некоторых инженеров, работавших
на станции "Ван-Риос". Они, надутые индюки, только усмехались и смотрели на
него как на недоделка, когда Блу просил дать ему почитать справочники и
руководства по эксплуатации.
      Поначалу Блу и сам ничего не понимал -- у него и раньше-то с учебой не
особенно ладилось, но жажда мести и все сильнее разгоравшееся желание
одержать верх сделало Блу понятливым и очень умным парнем.
      В конце своего самообразования он мог за полчаса составить план
уничтожения станции, опираясь на вывод из строя тех или иных важных систем.
      Но самым лучшим из вариантов являлось одновременное уничтожение
"Ван-Риоса" и каравана с военным грузом.
      Сводки о прохождении конвоев для персонала станции не являлись
секретом, и Блу имел возможность выбора того каравана, который он собирался
уничтожить ценой собственной жизни.
      И вот наконец он выбрал. В сводках появилась цифра почти что в два
миллиона тонн. Караван с такой массой Блу Фишкину вполне подходил.
      Накануне вечером он долго не мог заснуть. Все перебирал в тумбочке вещи
и даже хотел раздарить их товарищам по каюте в виде компенсации за скорую
гибель вместе со станцией. Он не желал им смерти, хотя они и были
чистокровные капусы.
      В конце концов дарить вещи Блу раздумал, поскольку это -выглядело бы
слишком подозрительно.
      И вот он заступил на вахту одновременно с лейтенантом Д игле ром.
      Это был достойный противник, но преимущество было у Блу. Он собирался
напасть неожиданно и знал о Диглере почти все, а тот о механике Фишкине не
знал ничего.
      Может быть, сталкивался с ним пару раз в столовой, но что за дело
оператору до человечка из нижних ярусов, от которого постоянно пахнет
железками и машинным маслом.
      -- Ты чего такой задумчивый, Блу? -- спросил напарник Фишкина, Тео
Сардини.
      -- Не знаю, наверное, не выспался, -- пожал плечами Блу.
      Они зашли в крохотную конуру, называемую дежуркой, и сели за карты. Это
помогало скоротать время до обхода или до сообщения о неполадках.
      Фишкин играл совершенно автоматически. Точно так же пил чай и ел
галеты, не чувствуя запаха и вкуса пищи.
      Тео рассказал анекдот, Блу посмеялся, однако он не смог бы повторить
его снова.
      Через пару часов в дежурку зашел сержант из службы безопасности и
сказал, что в одном из проходов подтекает жидкость.
      Фишкин даже немного испугался. Никогда прежде сотрудники службы
безопасности к механикам не заходили. Тем не менее на поломку с напарником
он вышел. Как оказалось, дело было пустяковым. Тео подтянул на креплениях
ослабленные гайки, и течь закрылась.
      -- Ну вот, сейчас вернемся, попьем чайку и пора на общий обход, --
сказан Тео.
      -- Ага, -- кивнул Фишкин, понимая, что идти на обход ему никак нельзя.
Пропустить в Зону Сото два миллиона тонн вражеского груза он не мог.
      Когда оба вернулись в дежурку, Фишкин выбрал удобный момент и оглушил
напарника тяжелым ключом, обернутым в куртку.
      Может быть, проще было бы убить Тео сразу, ведь станции оставалось жить
совсем немного, но сделать этого Фишкин не мог. Он знал Тео почти два года,
и они были почти друзьями.
      Между отношением Фишкина к Тео и его преданностью идеалам борьбы
скрывалось некое несоответствие. Блу это осознавал, но ничего поделать не
мог -- обстоятельства были сильнее его.
      Проверив у оглушенного пульс и убедившись, что он жив, Фишкин привязал
напарника к скамье и, вооружившись коротким ломиком, вышел в коридор.
      Пока все вокруг было тихо, но по-другому и быть не могло. Все ближайшие
сектора были территорией механиков.
      Блу прошел несколько перекрестков, пока не оказался в более широкой
галерее. Вдоль ее стен тянулись монтажные короба, до отказа набитые силовыми
кабелями, пучками контрольных проводов и оптическими световодами,
защищенными прочной броней стальной оплетки.
      Именно монтажные короба были главной целью Блу Фишкина. Он мог бы
вскрыть их в одну секунду, но опасался сигнализации на пульте, который
находился на перекрестке главных галерей.
      Двигаясь неспешным шагом, Фишкин миновал несколько охранных постов,
поскольку его интересовал только номер 234. Именно на нем пересекались
охранные системы, не позволявшие Блу вскрыть монтажные короба.
      До охранного пульта оставалось совсем немного, когда Блу услышал такое
знакомое стрекотание соединительных реле -- это означало, что
программы-тестеры опрашивали все жизненно важные системы станции. Такая
проверка, Блу это знал, проводилась перед подходом каравана.
      Фишкин сорвался на бег и помчался к пульту охраны.
      Громко топая, он подбежал к столу охранника и едва не упал.
      -- Эй, что случилось, парень? -- удивился сотрудник безопасности,
заметив взмыленного механика.
      -- В четвертой галерее обрыв маслопровода! -- наобум брякнул Фишкин, а
затем размахнулся и ударил охранника ломиком.
      Удар получился скользящим, и сотрудник безопасности только упал со
стула. Фишкину пришлось перегнуться через стол и молотить наобум, куда
попало, пока человек не перестал шевелиться.
      Ударив для верности еще пару раз, Фишкин перевел дух и только тогда
заметил, что весь перемазался кровью.
      -- Ну вот, на одного капуса стало меньше, -- произнес Блу, чтобы
подбодрить себя. Затем открыл щиток и на всякий случай отключил все охранные
линии.
      -- Ну вот, Диглер, теперь посмотрим, кто кого.
      Легко перемахнув через стол, Блу Фищкин понесся по галерее, словно его
несли вперед крылья возмездия...
      Вот и нужный участок.
      Блу с ходу начал срывать с коробов крышки, возбуждаясь от вида
беззащитных магистралей. Теперь он чувствовал себя злодеем с острой бритвой,
стоявшим над артериями обреченного организма.
      "Капусы надолго запомнят этот день! Надолго!"
      Отбросив в сторону окровавленный ломик, Блу первым делом начал
перестыковывать сигнальные провода генераторных установок. Это был
удивительный по хитрости трюк, и Фищкин задумал его очень давно.
      Следовало замкнуть контрольные провода нескольких генераторов на один,
чтобы оператор видел, что все в порядке. Но в то время, как "хорошую"
картинку сделают всего несколько машин, остальные благополучно остынут.
      Почувствовав легкий толчок, Фищкин заторопился. Он знал, что толчок --
это начало проводки каравана.
      Теперь его пальцы, перепачканные кровью убитого капуса, просто
мелькали, перестыковывая ложные соединения.
      Раз, два, три, четыре, а главный кабель -- долой. И снова раз, два, три
четыре, и снова долой кабель!
      Дела шли, и Фишкин довольно улыбался. Крупные капли пота стекали по его
лицу, но Блу этого вовсе не замечал.
      Последовал еще один толчок, а затем стали гаснуть осветительные лампы.
Вслед за ними перестали жужжать нагнетательные насосы и остановились
вентиляторы.
      -- Молодец, -- ухмыльнулся Фишкин.
      Диглер действовал быстрее, чем он предполагал. Мало того что он
отключил все второстепенные системы, но и создал Блу совершенно невыносимые
условия. В полумраке перестыковывать контрольные проводки было уже
невозможно, и Фишкин стал отключать генераторы в открытую.
      Он понимал, что этим выдаст себя напрямую и через пару минут вдоль
магистралей побегут наряды службы безопасности, однако остановиться уже не
мог.
      Неожиданно последовал еще один сильный толчок. Такой сильный, что Блу
отлетел к противоположной стене и крепко ударился головой.
      Он упал на пол и где-то на границе сознания почувствовал легкую
радость.
      "Я победил, -- думал Фишкин, -- я победил".
      Он лежал в темноте и блаженно улыбался, довольный оттого, что на пороге
смерти чувствует себя спокойно.
      "Значит, я все сделал правильно. Я все сделал правильно..."
      Из состояния предсмертного самолюбования его вывел яркий луч фонаря,
заставивший его зажмуриться.
      -- Вот он, с-сука!... -- крикнул кто-то, а затем ребра Блу содрогнулись
от страшного удара сапогом.
      -- О-о-о!...-застонал он, все еще надеясь, что вот-вот все закрутится в
фиолетовом водовороте гравитационного протуберанца, но ничего не
происходило.
      Мало того, при свете карманных фонарей злые инженеры-капусы быстро
возвращали кабели на свои места, и становилось ясно, что возмездие
отменяется.

55

      Весть о неудавшейся диверсии на "Ван-Риосе" достигла генерала Шеридана
через сорок минут после того, как служба безопасности станции взяла ситуацию
под свой контроль.
      Сказать, что генералу это не понравилось, -- значит, ничего не сказать.
      Шеридан был просто в бешенстве. Он с такой силой запустил в дверь
пепельницей, что она разорвалась, как граната, а через минуту в кабинет
генерала вломились бронированные солдаты из команды "антитеррора".
      Выяснив, что вызов был ложным, они извинились и ушли через пролом в
стене, который проделали. Этот метод проникновения назывался у них
"неожиданным".
      Когда команда вышла, посреди кабинета, в позе, выражавшей самое
искреннее раскаяние, остался стоять только Люк Жанейро. Он стоял и
удивлялся, что еще жив и что взгляд босса не разрезал его пополам.
      -- Простите, сэр, я думал, что это настоящий взрыв... Я...
      -- Да заткнись же, Люк! Заткнись! Лучше позови кого-нибудь, кто сможет
заделать эту дыру!
      -- Да, сэр, -- поклонился адъютант и уже собрался идти, как генерал
снова окликнул его:
      -- А впрочем, вызови сначала капитана Энокса.
      Жанейро наморщил лоб, стараясь как-то связать ремонт стены с капитаном
Эноксом, но так ни до чего и не додумался.
      Решив оставить свое непонимание при себе, Жанейро вышел и закрыл дверь.
      "Так... Так-так-так, -- произнес про себя Шеридан. -- Эти мерзавцы
решили меня обойти. Они захотели собственными силами уничтожить "Ван-Риос" и
сэкономить на мне два миллиарда. Ну-ну, желтомордые собаки!... Вы решили
поиграть с мной, да? Ну так вы еще не знаете, кто такой Джо Альварос
Шеридан!..."
      -- Р-р-размаж-ж-жу! -- с чувством произнес Шеридан. -- Размажу по
стенке!...
      -- Простите, сэр?
      Генерал удивленно огляделся. Ему показалось, что он слышит чей-то
голос.
      -- Прошу прощения, сэр, я не расслышал команды, -- снова повторил тот
же голос, и только после этого Шеридан заметил молодого лейтенанта,
заглянувшего в стенной пролом.
      -- В чем дело, лейтенант? -- недовольно спросил Шеридан.
      -- Мне показалось, что вы меня окликнули, сэр.
      -- Пошел вон...
      -- Есть, сэр. -- Лейтенант щелкнул каблуками и исчез.
      -- Дурдом какой-то, -- с горечью произнес генерал, подошел к огромной
дыре и выглянул наружу.
      Оказалось, что пролом выходил на лестничную площадку. Проходящие мимо
офицеры, узнав Шеридана, отдали ему честь. Генерал им ответил и тут же
отпрянул.
      -- Идиотизм какой-то. Идиотизм... -- прошипел он, и в этот момент в
дверь постучали. -- Войдите!
      Капитан Энокс, как всегда, резко распахнул дверь, и со стола Шеридана,
словно стая потревоженных птиц, взлетели листы секретного отчета.
Подхваченные резким порывом сквозняка, они стремительно понеслись в сторону
пролома.
      Решив, что виноват именно он, капитан крикнул на ходу "извините" и
бросился ловить документы.
      Энокс спас все бумаги, однако это стоило ему разбитого носа, а генералу
сломанного стула, о который споткнулся Энокс.
      -- Все в порядке, Арбус? -- осведомился Шеридан, глядя, как капитан
зажимает платком нос.
      -- Да, сэр, -- прогундосил тот, -- Еще раз прошу меня извинить.
      -- Садитесь.
      -- Спасибо, сэр, -- поблагодарил Энокс и осторожно присел на стул.
      -- Как ваши дела на Савуре? -- спросил генерал.
      -- Все идет хорошо, сэр. По первому сигналу мы сможем передушить всех
этих щенков из патриотического союза.
      -- Это хорошо, -- кивнул Шеридан.
      Он собрался задать еще несколько вопросов, но неожиданно на лестнице,
по другую сторону пробоины, послышался жуткий грохот.
      -- Да не бросай ты инструменты, придурок! Скока тебя учить, репа ты
конская!
      -- Отвали, Филин. Ты лучше посмотри, какая дырища! Тут работы на полдня
-- не меньше!
      Генерал и капитан Энокс переглянулись.
      -- В принципе, сэр, я могу их застрелить, -- грустно предложил капитан.
      -- Не нужно, пусть работают, а мы с вами выйдем в приемную и там
поговорим.
      -- Но они у вас здесь все растащат.
      -- Не растащат. -- Шеридан нажал кнопку селектора и сказал: -- Люк,