Ассиди Орлова. Представитель

алкоголя.
      По часам Птюча шоу длилось полторы минуты, а потом еще тридцать секунд
Волен приходил в себя и сплевывал накапливавшуюся на губах пену.
      -- Ну вот, я почти готов, -- облегченно выдохнул он и вытер рот
рукавом. -- Правда, твоя рожа, Густав, по-прежнему какая-то не такая...
      -- Я сделал несколько инъекций, поэтому и лицо изменилось, -- признался
Густав -- Но почему же ты пьешь, мерзавец? Дело уже практически на носу, а
ты совсем не просыхаешь.
      -- Я завяжу, честное благородное, завяжу. -- Дрю ударил себя в грудь, и
от сотрясения в его брюхе заиграла оставшаяся пена. Пару раз икнув, Волен
успокоил содержимое.
      -- Понимаешь, я был уверен, что тебя того -- контрразведчики
прибрали... Со мной на связь выходил Гвидо и говорил, что ты просрочил две
встречи. Что я должен был думать?
      -- Гвидо болтун и ничего не знает. Он питается слухами, а слухи в нашем
деле -- плохой помощник. -- Сбросив на пол несколько пустых бутылок, Густав
присел на край кровати и, указав на принесенную сумку, добавил: -- Здесь
шесть баллонов ляписа...
      -- Шесть баллонов?! -- восторженно повторил Волен. -- Да мы на них
протянем не меньше шести месяцев! Вилли сейчас же пойдет, заправит их в
емкость.
      -- Пусть заправит, только нужно надеть перчатки и маску. Это чистый
ляпис, не какой-то там раствор.
      -- А не рванет? -- осторожно спросил Вильяме, с опаской глядя на сумку.
      -- Не рванет, -- успокоил его Густав, довольный, что напугал парня. --
Не рванет, баллоны так устроены.
      -- Это где же ты чистого ляписа взял? -- спросил вконец протрезвевший
Волен.
      -- Друзья с Интерна прислали...
      -- Генерал Фолсберри?! Он еще жив?!
      -- И Фолсберри жив, и ребята Эль-Архаима, и многие другие. Все
готовятся к делу, и только один ты, свинья Дрю, давно всех нас похоронил и
каждый день нажираешься по этому поводу! Ну разве ты не скотина?
      -- Скотина... -- со вздохом согласился Волен. -- Но теперь я завязал,
Густав. Честное благородное...
      -- Ладно. Воспитательных бесед довольно. В следующий раз я просто
прострелю тебе башку -- это от пьянства самое лучшее средство.
      -- Да, -- кивнул Дрю.
      -- Вильяме, -- Густав ткнул в надсмотрщика пальцем, -- бери баллоны и
заряжай их в цистерны, только не забывай об осторожности.
      -- Да, сэр. Конечно, сэр.
      С этими словами Вильяме подхватил сумку и зашагал по коридору, который
уходил глубоко в толщу оврага.
      -- Сколько у вас сейчас людей? -- перейдя на деловой тон, спросил Птюч.
      -- Ну, моих шестьдесят три и либеров тысяч пятнадцать-двадцать... Или
даже больше.
      -- Почему так неточно?
      -- Ослабели они. Мы ляпис экономим, поэтому раствор жидкий -- одна
вода. Некоторые не могут с полей возвратиться, так и лежат там, пока сил не
наберутся или не сдохнут.
      -- Теперь экономить нет необходимости, поэтому постепенно поднимите
дозу, и пусть они окрепнут. Нам будут нужны вполне вменяемые солдаты, а не
сброд, который сам будет лезть под пули.
      -- Понял.
      -- Хорошо, теперь вопрос второй. Откуда столько народу? Ведь в боксах
исследовательского центра было не больше двенадцати тысяч, да еще большая
часть вымерла. Откуда же остальные?
      -- Так промыслы же закрываются, а людей выбрасывают. Вот они и приходят
к нам, думают, что мы банда...
      -- И что?
      -- Ну я организовал отряд из трехсот стрелков, ходим в долины туков
перехватывать... Опять же, мясо и практика для стрельбы -- ребята любят
пострелять в живых людей. От скуки острова у разбойников отбиваем, а их всех
в расход.
      -- Просто санитары леса какие-то, -- усмехнулся Густав.
      -- Точно Ну а потом новенькие раствору пососут и вообще тут остаются
Жрут водоросли, как все, и ни о чем больше не думают.
      -- Водорослей хватает?
      -- А что -- водорослей хоть завались. Тут недалеко участок долины
малость осел и вода проступила, так место стало просто идеальное. Я ребят
раз в неделю посылаю, и они семена разбрасывают, так потом в три дня всю
округу зеленью забивает -- жри не хочу.
      -- Ну и отлично.
      Птюч облегченно вздохнул. Хоть что-то в этом гнилом месте шло как надо.
Либеры накапливались, водоросли размножались, а военные сюда носа не
показывали, ковыряясь на своей долбаной базе.
      -- Иногда я на них смотрю -- и в голову всякие мысли лезут...
      -- Что? -- не понял Густав, погруженный в собственные проблемы.
      -- Я говорю, что иногда смотрю на этих мерзавцев -- и, ты не поверишь,
Густав, мне становится их жалко.
      -- Тебе кого жалко? -- снова не понял Птюч. -- Либеров, что ли?
      -- Да. Густав, либеров. Они же как скотина бессловесная. Вон туки и то
смышленее...
      Перехватив взгляд Птюча, Дрю кивнул:
      -- Я тебя понимаю -- Дрю Волен говорит о жалости. Это, конечно, смешно.
      -- А чего же их жалеть? Они и так были обречены, Дрю. Они были обречены
с самого начала, когда эти придурки из правительства решили наклонировать
себе солдат. Ну и наклонировали... Ты вспомни, что там было, на этом объекте
"206", когда мы туда добрались. Эти академики резали либеров, как скот.
Живьем резали -- проверяли реакцию нервной системы!... Мне самому случалось
допрашивать крепких парней, я знаю, как сделать больно, но, Дрю, порезать
живьем, без всяких обезболивающих средств, несколько сотен либеров -- это...
      Дальше у Густава не было слов, и он замолчал.
      Молчал и Волен. Он вспоминал тот день, о котором говорил Густав.
Высадка на вертолете под видом геологической партии, затем быстрый огневой
контакт с охраной, и все -- весь центр оказался в их руках.
      Потом началось самое главное -- ознакомление с содержимым длинных
казарменных боксов, в которых жили не то люди, не то привидения. Этих
несчастных кормили питательным раствором через трубочки, и после такой
кормежки они еле ходили.
      Как оказалось, это был один из секретнейших экспериментов правительства
-- выращивание обезличенной массы солдат. Солдат, которых можно было тратить
без счета. У них были только порядковые номера и ничего более. Никаких
контрактов, никаких расходов на пенсии -- самый идеальный вариант.
      Впрочем, что-то пошло не так и солдаты из них не получились. И тогда
несколько десятков тысяч либеров решили использовать как подопытных
животных.
      -- И ведь у этих профессоров с бородками была лицензия на эти массовые
убийства, -- снова заговорил Густав. -- Это они там, в центральных мирах,
все из себя гуманисты, а в такой дыре, как Малибу, можно и расслабиться...
Так вот, Дрю, это мы выпустили этих несчастных из боксов. Это благодаря нам
они узнали, что есть солнце и что есть небо. И это мы выбили из этих ученых
мерзавцев признание, что после ляписа либеры могут жрать все что попало...
      -- Не хотели поначалу говорить, -- вспомнив подробности, заулыбался
Дрю. -- Но у тебя особо не помолчишь.
      -- Не помолчишь, -- согласно кивнул Густав.
      Тогда более опытные товарищи вообще отговаривали его от рейда на этот
центр, а он не послушался и попал на прицел контрразведки. Правительство не
простило ему гибель лучших умов прикладной медицины и генетики.
      Впрочем, если быть до конца честным, Густав не спасал либеров Да, он
разгромил изуверский центр, но ему хотелось славы и известности. Известности
самого крутого террориста, за которым не считают зазорным гоняться самые
лучшие агенты контрразведки.
      "Что ж, теперь они за мной гоняются, но хорошего в этом мало", --
подумал Густав.

73

      Вскоре вернулся Вильяме, который выглядел довольным, как человек,
сделавший нужное и доброе дело.
      -- Ну что, можно включать сирену? -- спросил он.
      -- Да, можно, -- согласился Волен.
      Вильяме подошел к прикрученному к стене электрическому щитку и повернул
рубильник. И тотчас снаружи запели и загудели десятки труб, извещая либеров
о том, что можно получить раствор вне расписания.
      -- Ну, теперь и мне пора, -- сказал Густав, поднимаясь с кровати. И,
обращаясь к Волену, добавил: -- Пойдем, проводишь меня.
      -- Конечно, Густав. О чем разговор.
      Вместе они вышли из пещеры и остановились у входа, наблюдая картину
сбора либеров, которые стекались отовсюду, повинуясь зову сирены.
      -- Одного я до сих пор понять не могу. Как обычные люди могли
превратиться в либеров, -- задумчиво произнес Птюч.
      -- А я думаю, что они никогда не были обычными. Просто на промыслах с
самого начала работали либеры, проданные туда государством. Обычные работяги
-- те вернулись в свои города и поселки, а этим идти было некуда, вот они и
пошли в долину.
      -- У всех банд в долине есть названия. Ты как-нибудь назвал свою банду?
      -- Конечно, -- Волен улыбнулся. -- "Голубые либеры".
      -- "Голубые либеры"? Ну ты даешь.
      Птюч и Волен побрели по мелкой воде к летательному аппарату, а масса
либеров продолжала скручиваться в тугой жгут, держа путь к раздаточным
пунктам.
      Возле аэробена стояли двое надсмотрщиков. Они уже поняли, что важный
гость привез ляпис, поскольку слышали сирену.
      -- Когда все начнется, сэр? -- набравшись храбрости, спросил один из
них.
      -- А что, надоело караулить либеров? -- в свою очередь спросил Птюч,
вскакивая в седло.
      -- Честно говоря, сэр, немного скучновато. Хотя за такие деньги
говорить о скуке не положено.
      -- Это точно, -- кивнул Птюч.
      Содержание этой необычной армии обходилось ему недешево, однако решать
финансовые проблемы он научился. Жестко и кардинально.
      -- Не беспокойтесь, ребята, вы здесь не засидитесь, -- пообещал он и
дернул рычаг старта. Турбины начата набирать обороты. Соленый воздух
наполнился рвущим слух свистом, и Птюч оглянулся, проверяя, успели ли отойти
Волен и надсмотрщики.
      Затем он махнул им рукой и добавил тяги.
      Разбег был коротким и стремительным. Вскоре аэробен лег на крыло и
развернулся в сторону Ларбени.
      А внизу все текла река из черных точек. Несчастные спешили утолить свою
долгую, неуемную жажду.

74

      Кит Карсон проснулся слишком рано, чтобы подняться с постели
немедленно, однако слишком поздно, чтобы попытаться снова заснуть, тем более
что мысли о делах беспокоили его даже ночью и временами выдергивали из
объятий сна.
      Ситуация вокруг мальзивного бизнеса менялась чересчур быстро и
неожиданно. Процесс не поддавался никакому контролю, что и было основной
причиной беспокойства.
      Карсон вздохнул и, перевернувшись на другой бок, начал размышлять.
      Первое и основное -- это то, что конкуренты вернулись на Ларбени. Это
означало, что они сумели подмять подкупленных фирмой "Белл Антарес" людей,
хотя Кит был почти уверен в надежности "военного канала".
      Второе: такой конкурент, как "Клаус Хольц компани", едва ли удержится
от того, чтобы не сунуть нос в любую дыру, откуда пахнет деньгами, а значит,
их поползновения в сторону туков и рынка мальзивы обязательно последуют, как
только они разгребут свои дела с углем.
      Теперь уголь. Что это за уголь такой? На этот вопрос никто не мог дать
никакого ответа. Кит послал запрос в свою штаб-квартиру, и там подняли на
уши всех шпионов, но пока никаких результатов это не дало. Достоверно
известно было лишь то, что "Клаус Хольц компани" действительно закупает и
направляет на Малибу горное оборудование.
      Одним словом, тут еще следовало разбираться, и скорее всего именно ему
-- Киту Карсону, поскольку он был ближе к планам конкурентов, чем ленивые
джентльмены из штаб-квартиры.
      Вот так-то.
      Кит повозил под одеялом ногами, пытаясь улечься поудобнее, однако
терпеть дольше было невозможно и он поднялся, чтобы сходить в уборную.
Подогретый кафель не морозил ноги, и Кит уверенно встал у писсуара.
      Глядя в стену, он продолжал размышлять над ситуацией.
      Итак, первая стычка боевых отрядов состоялась совершенно неожиданно. И
неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не вмешательство
разбойников. Да-да, это были самые настоящие разбойники из долины. Впрочем,
они не выглядели существами, питающимися человеческим мясом, хотя прежде Кит
считал их именно такими.
      Смыв за собою воду, он перешел в ванную и, остановившись перед
зеркалом, посмотрел на свое отражение. За время пребывания на Малибу под
глазами появились мешки, а волосы на голове стояли просто торчком.
      "Это от нервов, -- объяснил себе Кит, -- я слишком много работаю".
      Так на кого же ставить прежде всего?
      На Лозмара он уже поставил, и тот выполнял определенную работу.
Мальчишка Майк тоже начал корчить из себя бизнесмена. Было бы странно, если
бы этот папуас сумел заработать хотя бы сотню кредитов.
      С другой стороны, этот Майк внушал определенное уважение, недаром
сидевшие рядом с ним более опытные головорезы во всем с ним соглашались. Это
Карсон заметил сразу.
      Безусловно, было бы неплохо заполучить специалиста из местных, который
скупал бы поголовье туков и тут же с ходу организовывал бизнес, но это
предложение поступило слишком неожиданно, и Карсон, а главное, его боссы
были к этому не готовы.
      "Нужно сегодня же составить донесение и отправить его в компанию", --
решил Кит. Он имел полномочия тратить деньги на подкуп, шантаж, наем убийц,
однако о таком быстром налаживании производственного процесса никто не
думал.
      -- А следовало бы, -- вслух произнес Карсон. Мысль создать производство
показалась ему просто гениальной.
      -- Нет, определенно, я сегодня же составлю донесение, -- сказал он
самому себе и, оттянув веки, произнес: -- М-да...
      Кит уже собрался принять душ, чтобы смыть под горячими струями остатки
мыслительного процесса, как вдруг обнаружил у себя эрекцию. Поначалу он
решил, что она беспричинна, однако тут же понял, что ошибался, -- где-то
рядом незримо присутствовал образ Мэнди.
      -- Мэнди, -- вслух произнес Кит. А затем повторил еще несколько раз: --
Мэ-энди, Мэнди-и-и... Мэнди!
      Произнося это имя, Карсон как бы материализовал перед собой столь
желанное тело девушки-подростка. Приятная истома парализовала его мышцы, и
Кит прикрыл глаза.
      Он снова видел Мэнди, изгиб ее бедер, слегка приоткрытый рот и
непослушную челку, спадавшую на глаза. А рядом с предметом вожделения Кит
неожиданно разглядел постороннего мужчину в шляпе гиптуккера.
      "Ах ты сволочь", -- строго подумал он, и эрекции как не бывало.
      Кит выдохнул ставший ненужным воздух и шагнул под своды душевой кабины.
Затем включил режим "не слишком горячо" и закрыл глаза.
      Освежающая влага покатилась по его несовершенному телу, смывая пот и
повышая общий тонус подкожных тканей. Карсон снова увидел Мэнди, но больше
не размышлял о неизвестных соперниках, ведь был вполне реальный ее владелец
-- Дьюк Лозмар.
      Кит много раз представлял, как этот потный гигант овладевает
беспомощной девушкой, и всякий раз, кроме естественного протеста, он с
ужасом обнаруживал в себе крошечную толику болезненного наслаждения.
Неизвестно, испытал бы он удовольствие, доведись ему присутствовать при
реальном совокуплении Мэнди и Лозмара, но в мыслях он такое допускал.
      -- А что, если его просто убрать? -- подумал вслух Кит. Щурясь от
горячих брызг, он всматривался в безупречный ряд фаянсовых плиток, словно
пытаясь прочитать там руководство к действию.
      Наконец, с трудом овладев собственным рассудком, Кит налил себе на
голову шампуня и, утопая в пене, громко произнес:
      -- Работа прежде всего, голубчик. Работа, и никаких баб.

75

      Солнце еще только собиралось высунуться краешком из-за горизонта, когда
Майк проснулся, словно от удара. Ощущение удара было настолько реальным, что
Майк тут же схватился за пистолет, лежавший на стуле рядом с его кроватью.
      Впрочем, стрелять не потребовалось. В номере третьеразрядной гостиницы
стоял мрак, а его стены сотрясались от храпа Шила и Гвинета.
      -- Что это со мной? -- просипел Майк. После вчерашнего ледяного
шампанского его голос совсем сел.
      Майку припомнилось, как вчера, пока не выветрился хмель, он долго
кружил по улицам, призывая друзей следовать за ним. И лишь далеко заполночь
они нашли книжный магазин, который, естественно, был уже закрыт.
      Переполошив полквартала, Майк и его товарищи таки разыскали владельца
магазина, которого и подняли с постели, уверяя, что жажда знаний застигла их
прямо посреди ночи.
      Перепуганный седой джентльмен попрощался с рыдающей супругой и
спустился в свое владение, ожидая немедленной смерти от трех грабителей с
пистолетами. Каково же было его удивление, когда от него потребовали
представить перечень книг по экономике и финансам.
      Странные посетители отобрали десяток томов и потребовали, чтобы
владелец взял деньги. Несчастный отказывался, надеясь этим выторговать себе
жизнь, но они заплатили и ушли, оставив его в живых, -- видимо, по
недоразумению.
      Вернувшись в гостиницу, Гвинет и Шило тут же завалились спать, а Майк
еще долго сидел у настольной лампы, вникая в сложную премудрость финансовых
перемещений.
      Так и не найдя нужной информации, Майк тоже лег спать, однако через
пару часов проснулся.
      Проснулся и немного полежал с открытыми глазами, привыкая к темноте,
потом поднялся и сел к столу, на котором так и остались лежать открытые,
пахнущие типографской краской книги.
      Едва только Майк снова включил лампу, как тут же увидел то, что прежде
ему никак не давалось. То ли виной было позднее время, то ли остатки хмеля,
но только сейчас он полностью рассмотрел предлагаемую в учебнике схему.
      -- Так-так, -- произнес Майк, прикидывая в голове план действий. Для
его осуществления требовалось не менее семисот тысяч кредитов, а у него было
только пятьдесят шесть.
      Но это его не останавливало. До девяти часов утра -- времени открытия
скотного рынка -- оставалось не менее трех часов, а этого было вполне
достаточно.
      Решив не будить своих товарищей, Майк быстро оделся и выскользнул в
коридор, попутно заскочив в уборную. А спустя десять минут он уже шагал по
ночным улицам, безошибочно держа направление на отделение банка, в котором
лежали деньги "барсуков".
      Как Майк и рассчитывал, возле входа стоял охранник, который поначалу с
удивлением, а затем и с опаской уставился на освещенный уличными фонарями
силуэт в широкополой шляпе.
      -- Стой, стрелять буду! -- закричал часовой. И это было неудивительно,
поскольку в такой час к банку мог направляться только злоумышленник или
сумасшедший.
      Майк остановился и, улыбнувшись полицейскому, сказал:
      -- Здравствуйте, сэр, надеюсь, я вас не напугал?
      -- Хор-рошо сказан-но, сук-кин ты сын, -- отреагировал полицейский, еле
сдерживаясь, чтобы от страха не открыть пальбу. -- Тебе чего надо? Ты что,
не видишь, что банк закрыт?!
      -- Да я не в банк, сэр, извините меня, если я вас напугал. Мне нужен
владелец этого банка...
      -- Чтобы убить?! -- попытался угадать часовой, справедливо полагая, что
банкиров убивают именно в эти часы.
      -- Нет, сэр, у меня к нему разговор...
      -- Какого хрена ты мне тут поешь?! -- снова затрясся полицейский. --
Днем ограбили, теперь ночью придурки ходют! Ну-ка вали отсюдова, а то
картечью нашпигую!...
      -- Я еще раз прошу прощения, сэр, но мне нужно поговорить с владельцем,
и как можно скорее. Это денежный вопрос, и его нужно обсудить немедленно...
      "А какого хрена мне прятать этого Либнера?" -- подумал часовой, который
уже заметил торчавшую из-за пояса незнакомца пистолетную рукоятку.
      -- Улица Гранд Оголец, дом тридцать шесть, -- произнес он, понимая, что
выдает служебную информацию.
      -- Спасибо, сэр, а где эта улица?
      -- Вон у развилки дерево стоит -- видишь?
      -- Да, сэр.
      -- Напротив него дом -- это он и есть, Гранд Оголец, тридцать шесть.
      -- Спасибо, сэр, -- поблагодарил незнакомец и пошел в указанном
направлении.
      Полицейский опустил дробовик и облегченно вздохнул, однако, чтобы
окончательно избавиться от страхов, крикнул вдогонку:
      -- Телохранителя зовут Фриц!
      -- Спасибо, сэр, спасибо!

76

      Высокая кованая ограда, окружавшая аккуратный городской особняк,
говорила о том, что жившие в нем люди были склонны к продвижению искусства в
массы. Об этом свидетельствовали гнутые из железа иллюстрации к известным
трагедиям Харланда, а также силуэты дельфийских ангелов, образы которых
пережили в кованых оградах не одно столетие.
      Подойдя к воротам, Майк нажал кнопку звонка, однако ничто не нарушило
предутренней тишины, и даже птицы проигнорировали появление незнакомца.
      Майк снова надавил холодную кнопку, но и это не принесло ничего, кроме
неприятных ощущений. В этот час дом банкира Либнера спал крепким сном.
      Делать было нечего, Майк попытался протиснуться между прутьями, и это
ему удалось, но не до конца. Все тело легко скользнуло внутрь двора, однако
уши продолжали оставаться снаружи, принося своему владельцу неизмеримые
мучения и ощущение общего дискомфорта.
      Ситуация уже принимала необратимый и трагический оборот, когда Майк
обильно поплевал на ладони и потер ими непослушные уши. Последовали жуткие
мгновения боли, но дело было сделано -- Майк оказался за оградой и снова
водрузил на голову свою шляпу.
      Ободранные уши горели огнем, однако Майк сосредоточил все свое внимание
на вскрытии дверного замка. Замок не поддавался, пришлось высадить его
выстрелом. Он постоял, слушая беспокойное эхо, но все вокруг оставалось
неподвижным.
      То ли никто не поверил в реальность стрельбы, то ли все крепко спали,
но Майк беспрепятственно проник в дом и, выбрав поворот направо, пошел на
ощупь вперед.
      Впрочем, поначалу никакого проку от этого не было, поскольку на первом
этаже располагались только кухни, кладовки и комнаты для прислуги, где все
храпели, как гиптуккеры, и извергали из всех отверстий смрад выпитого
накануне.
      Тогда Майк вернулся обратно и поднялся на второй этаж. И вскоре понял,
что идет в нужном направлении. Правда, поначалу он то и дело попадал в
спальни девушек, чьи молодые тела не были стеснены покровами одежд.
Естественные позы их были так привлекательны, что Майк едва не забыл о цели
ночного визита.
      Впрочем, у него хватило сил продолжать поиски, и вскоре он наткнулся на
спальню банкирской супружеской четы.
      В том, что он видит перед собой мистера Либнера, Майк не сомневался.
Даже спящий, этот человек выглядел важно и значительно, как мог выглядеть
только настоящий преуспевающий финансист.
      -- Мистер Либнер, -- позвал Майк, трогая его за плечо.
      -- Что? -- откликнулся банкир, спавший чутким сном финансового
аналитика.
      -- Мистер Либнер, -- прошептал Майк, -- есть интересное предложение по
краткосрочному займу...
      -- Величина кредита? -- еще не проснувшись окончательно,
поинтересовался банкир.
      -- Семьсот тысяч, сэр. Где бы мы могли обсудить это без посторонних?
      -- В моем кабинете, -- уже вполне осознанно ответил Либнер и выпростал
из-под одеяла ноги в синей фланелевой пижаме.
      Он нащупал тапочки и уверенно вышел в коридор. Майку ничего не
оставалось, как последовать за хозяином.
      Вскоре они оказались в заставленной ореховой мебелью комнате, которая и
была домашним кабинетом мистера Либнера.
      Банкир тут же уселся в свое кресло и, достав из небольшого холодильного
шкафа бутылку минералки, разлил ее в два высоких стакана.
      -- Пожалуйста, лучшее средство от ранней язвы.
      -- Спасибо, сэр, -- поблагодарил Майк и выпил всю воду без остатка.
      -- Ну вот и отлично, -- кивнул Либнер, -- а теперь о деле. На какое
время вам требуется кредит?
      -- На один день, сэр.
      -- Хм. Тогда двенадцать процентов.
      -- Это слишком много, сэр, -- тут же возразил Майк, готовый к такому
развитию дел.
      -- Ну тогда десять, -- развел руками банкир и прикурил желтую
сигаретку.
      -- Поймите меня правильно, сэр, я ничего не хочу у вас отнять, но я
располагаю ограниченными средствами. У меня есть только пятьдесят шесть
тысяч -- это все мои деньги, и я хочу выставить их в виде процентов.
      -- Пятьдесят шесть в виде процентов? -- переспросил Либнер и,
окончательно придя в себя, начал рассматривать ночного гостя. -- Сколько вам
лет, молодой человек?..
      -- Какое это имеет значение, сэр? Я имею полное право распоряжаться
своими деньгами.
      -- Да. -- Либнер махнул рукой. -- Я не об этом. Просто, узнав ваш
возраст, я смогу определить, к какой из моих дочерей вы ходите.