Ассиди Орлова. Представитель

      -- Ваши дочери? -- не понял поначалу Майк. -- Ах, ну да, это те
девушки, что спят там...
      Поняв, что лепит какую-то несуразицу, Майк замолчал.
      -- Мне пятнадцать лет, сэр, если вам это так важно. Но я не хожу к
вашим дочерям, поскольку живу далеко от города.
      -- А жаль, -- вздохнул Либнер и потер морщинистый лоб. -- Жаль, потому
что из тех недоносков, которые охотятся за их молодыми телами, ни один еще
не предложил мне поучаствовать в таком, пусть даже бездарном, деле. Эти
лодыри считают, что для хорошей жизни достаточно иметь богатого папочку. Что
по этому поводу думаете вы?
      -- Я не помню своих родителей, сэр...
      -- Вот, -- кивнул Либнер, затягиваясь сигаретой. -- Наверное, в этом
все дело... Кстати, как вы сюда попали?
      -- В дом?
      -- И в дом, и за ограду...
      -- Сначала проскользнул между прутьев, потому что никто не отвечал на
звонок, -- начал рассказывать Майк.
      -- Так, понятно, -- кивал Либнер.
      -- А потом выбил замок выстрелом из пистолета... извините...
      -- Ага, значит, мне не почудилось, что на улице стреляли.
      -- Да, сэр, стреляли.
      -- Очень интересно. А мой телохранитель Фриц -- он не пытался вас
задержать?
      -- Я никого не видел, сэр.
      Они помолчали. Где-то далеко проехал грузовик, потом пролаяла ночная
собака, и снова стало тихо.
      -- Зачем вам семьсот тысяч? -- наконец спросил Либнер.
      -- Хочу взять торговлю туками в свои руки.
      -- Вот! Вот в кои-то времена я вижу достойного представителя молодого
поколения, -- сказал Либнер и, привстав с кресла, протянул Майку руку. Тот
пожал ее, совершенно ничего не понимая, а Либнер взглянул на настенные часы
и подвел черту: -- Вот что, было бы вам больше тридцати лет, я погнал бы вас
отсюда, да еще вызвал бы полицию, но инициатива от такого молодого человека
вызывает во мне сочувствие и даже... даже восторг...
      Либнер поднялся с кресла и, как был, в синей фланелевой пижаме принялся
расхаживать по кабинету.
      -- Еще мой дед Бенцмарион Либнер говорил, что начинающим талантам
следует помогать. Правда, он помог моему отцу, лишь когда тому стукнуло
сорок девять. Но, поскольку сына у меня нет, я постараюсь помочь вам,
молодой человек, правда, с одним условием.
      -- С каким? -- спросил Майк, поглядывая на часы.
      -- Книжку с чеками вам принесет моя младшая дочь Дилия. И она будет
находиться рядом с вами. Если она скажет, что чек покрыт туками -- чек будет
оплачен, если не скажет -- извините.
      -- То есть, -- Майк начал вспоминать прочитанное в учебниках, -- вы
будете использовать гарантийную схему в виде представительского агента в
реальном времени?
      -- Эк вас повело, -- покачал головой Либнер.-Таки вы еще и теоретик...
Что ж, делу это не помеха. Во сколько открывается ваш грязный рынок, чтобы
Дилия могла попасть туда загодя?
      -- В девять часов, сэр.
      -- Так. А где находятся ваши пятьдесят шесть тысяч, молодой человек?
      -- В вашем банке, сэр.
      -- Чудесно. Чудесно, насколько это может быть вообще. Оставьте данные
своего счета, и будем полагать, что дело в надлежащем ажуре.
      Либнер бросил на стол блокнот, и Майк написал коды.
      -- Надеюсь, вы понимаете, молодой человек, что, если просчитаетесь,
пятьдесят тысяч все равно перейдут ко мне?
      -- Да, сэр, -- твердо произнес Майк. -- Я отдаю себе отчет...
      -- Ох, был бы жив мой брат Сема, таки он бы мне не поверил, -- покачал
головой Либнер. -- Мне бы такого зятя, так я завтра бы умер со счастливой
улыбкой. Вы не собираетесь жениться, молодой человек?
      -- Я... Я об этом еще не думал, сэр.
      -- Это жаль. Вот это очень жаль, поскольку у несчастного Либнера три
чудесных дочери и он хочет пристроить их, хотя бы на одну треть. -- Банкир
улыбнулся Майку, как родному, и, нарисовав горящей сигаретой в воздухе некую
неопределенную картину, сказал: -- Ну хочешь ровесницу -- вот тебе Дилия.
Хочешь постарше и поосанистее, вот тебе -- Линда. У нее и здесь, и здесь, --
Либнер сопроводил слова красноречивыми жестами, -- побольше, посочнее. Ну,
что я буду говорить, когда она идет по улице, других женщин просто не видно.
Не видно, я тебе говорю... За Лидию я вообще молчу, потому что ей двадцать
восемь и все мужчины города мечтают ее увидеть хотя бы одним глазком.
Увидеть, я тебе говорю, если ты мне не веришь...
      Либнер затушил окурок и закурил снова, стараясь выложить все до конца.
      -- Это мать виновата, я тебе скажу. Зулия -- красавица. Она сама была
огонь-женщина, а в дочерях это усилилось. Возможно, потому что папа --
финансист... Ее темперамент и мои деньги -- одним словом, взрывчатая смесь.
Да что я тебе говорю. Завтра Дилия придет, сам увидишь. Куда ей привезти
чековую книжку?
      -- В половине девятого у гостиницы "Варвик". -- сообщил Майк, смущенный
эмоциональной атакой банкира.

77

      Возвратившись в гостиницу, Майк успел прихватить часок сна, потом его
разбудил Гвинет:
      -- Вставай, соня, пора идти на рынок. Надеюсь, мы продадим наших туков
по хорошей цене.
      -- И не надейся, -- сквозь сон пролопотал Майк. -- Больше трехсот
кредитов я не дам...
      Гвинет и Шило переглянулись. Им не нужно было объяснять, что книжки до
добра не доводят.
      Майк приоткрыл глаза и спросил:
      -- Сколько времени?
      -- Почти половина девятого, -- ответил Шило. -- Потихоньку соберемся,
покушаем и придем в самый разгар.
      -- Какой разгар! -- завопил Майк и, вскочив с кровати, напялил шляпу и
скрылся за дверью.
      -- Вот, парень, что случается от книжек, -- подвел итог Шило.
      -- Твоя правда, -- согласился Гвинет, засовывая пистолет за пояс. --
Чтение до добра не доводит.
      Тем временем Майк стоял на улице, вертя головой налево и направо и
ежеминутно поправляя шляпу в ожидании, когда же появится дочь господина
Либнера. В честности и пунктуальности банкира он ничуть не сомневался,
однако боялся, что опоздал.
      Впрочем, вскоре на озаренной утренним солнцем улице появился красивый
блестящий автомобиль, который не спеша катился по глубоким выбоинам,
преодолевая их с легким презрением существа из другого мира. Словно по
недоразумению, лакированный красавец остановился напротив входа в гостиницу
и замер, ожидая каких-то внешний воздействий.
      Майк не нашел в себе сил приблизиться к роскоши, подобной которой он ни
разу в жизни не видел. Все это сияние и глубокое преломление света в
покрасочных слоях рождало в голове Майка только искреннее преклонение и
ничего больше. Ничего больше.
      Но вот, издав змеиное шипение пневматическим приводом, одна из дверей
автомобиля открылась, и появилась девушка. Она была в темном брючном
костюме. Воротник жакета впереди оставлял открытой взору чуть ли не половину
бюста
      -- О, -- сказала девушка. -- Кажется, здесь пахнет дерьмом. Ты не
находишь?
      Майк не сразу понял, что обращаются именно к нему.
      -- Да, мэм, дерьмом попахивает. Но это не человеческое дерьмо, а дерьмо
туков. Оно пахнет не так уж и плохо...
      -- Да ты в дерьме просто специалист, -- не глядя на Майка, произнесла
девушка и, глубоко вздохнув, так что высокая грудь ее колыхнулась, спросила:
-- Ты... Майк?
      -- Да, мисс Либнер, я Майк.
      -- Мисс Либнер, -- повторила девушка и, подойдя к Майку, дотронулась до
его руки. -- Зачем так официально, ты же знаешь, как меня зовут.
      -- Дилия, мисс, -- отчеканил загипнотизированный Майк.
      -- Ну так пойдем в машину, Майк, водитель даже не обернется -- он
приучен...
      -- Но, мисс. -- По спине и даже по костям Майка забегали мурашки, и он
был готов взорваться в любую секунду, но здравый рассудок все же взял верх.
-- Мисс, у вас должна быть чековая книжка. Ваш отец обещал, что вы привезете
ее.
      -- Ну какая же ты сука, Майк, -- недетским голосом произнесла Дилия и
протянула ему пачку чеков.
      -- Спасибо, мисс, это именно то, что мне нужно.
      -- Да? -- произнесла Дилия. -- А как быть с тем, что нужно мне?
      -- Я не понимаю вас, мисс, -- честно признался Майк, перелистывая
защищенные красивой голограммой чеки. К корешку книжки была прикреплена
маленькая ручка с монограммой банкира.
      -- Да где уж тебе, деревенщине. Ладно, пойдем, я должна увидеть, как ты
совершишь первую сделку. Папаша сказал, что это просто необходимо.
      В тот самый момент, когда Майк разговаривал с Ди-лией, из отеля вышли
Гвинет и Шило. Увидев Баварски, стоящего рядом с юной красоткой и
лакированным автомобилем, они просто остолбенели, не в состоянии произнести
ни слова.
      -- Кто эти ребята? -- сразу же спросила Дилия.
      -- Это мои друзья. Мы вместе торгуем туками.
      -- Ага, коммерсанты, -- улыбнулась девушка. -- Познакомь нас.
      -- Конечно, -- кивнул Майк, пряча в карман чековую книжку. -- Шило,
Гвинет, подойдите сюда.
      Два матерых разбойника переглянулись и нерешительно приблизились, боясь
смотреть на слепящее декольте мисс Либнер.
      -- Вот, ребята, это мисс Дилия Либнер. А это Шило и Гвинет.
      -- Очень приятно, -- с придыханием произнесла городская
обольстительница, поочередно пожимая руки новых знакомых. -- О, какие у вас
пистолеты! Дадите мне пострелять?
      -- Конечно, дадим, мисс Либнер, -- пообещал Майк, беря ситуацию в свои
руки. -- Потом обязательно постреляем. А сейчас нужно идти к загону, пока
туков не начали разводить к привязям. Вы поедете на машине?
      -- Нет, я пойду с вами. Вы не представляете, как приятно пройтись с
настоящими пыльными мужиками.
      И они вчетвером пошли в сторону скотного рынка, благо он находился
неподалеку. Следом за ними, на некотором расстоянии, двигался банкирский
автомобиль, однако Дилия не оборачивалась, увлеченная беседой со смущенными
Шилом и Гвинетом.
      Редкие прохожие, по большей части гиптуккеры, таращились на городскую
красотку, не понимая, как такая дорогая штучка могла затесаться в общество
пустынных разбойников. А между тем "барсуки" оттаивали и потихоньку входили
во вкус светского разговора с женщиной.
      Майк торопливо шел впереди и время от времени покрикивал, подгоняя
своих спутников. Шило и Гвинет убеждали его не спешить, поскольку туков еще
даже не выгоняли из загонов, но им было невдомек, что задумал Баварски. А он
не сообщал о своих планах, чтобы не тратить время на ненужные споры.
      Когда до высокой ограды загона осталось метров сто, Майк схватил Дилию
за руку и потащил за собой, заявив, что у них больше нет времени. И
действительно, в эту самую минуту гиптуккеры, с которыми они вместе гнали
скот, начали открывать ворота.
      -- Бежим! -- скомандовал Майк и, отпустив девушку, понесся что было
сил, придерживая спадающую шляпу -- Стой, не открывай! -- закричал он
гиптуккерам, и те оглянулись, не понимая, в чем дело. -- Стой, -- повторил
Майк, останавливаясь возле ворот и едва переводя дух.
      -- Ты чего это так спешил, парень? -- спросил его один из погонщиков.
      -- Да покупатель тут нашелся, хочет купить всех туков оптом.
      -- Всех туков оптом?
      -- Всех туков? -- недоверчиво переспросили погонщики. Они знали об
оптовых торговцах, которые брали партии из десятков животных. Случалось, что
продавали и по сто туков, но чтобы несколько сотен -- это было невиданной
сделкой.
      -- А он знает, что их здесь тысяча сто сорок восемь, вместе с твоими?
      -- Знает, -- твердо кивнул Майк.
      -- И почем же хочет взять?
      -- По триста.
      -- По триста мало, -- покачал головой самый старый.
      -- Нет, по триста нормально, учитывая, что он платит за всех -- и за
годовалых, и за тех, которые захромали, и за тех, что просто ослабли. А ведь
это все бросовый товар -- по сотне за голову. К тому же, ребята, сейчас
раннее утро и у вас впереди целый день. Вы можете забрать свои денежки и
дунуть за новой партией. Быстрее обернетесь, быстрее заработаете, к тому же
не исключено, что этот парень снова возьмет у вас всех туков.
      -- Да откуда же такие деньжищи? -- недоуменно воскликнул один из
гиптуккеров.
      -- Короче, вы согласны или собираетесь весь день на жаре бодаться с
южанами, пока к закрытию не начнете продавать себе в убыток?
      -- Он прав, -- кивнул пожилой гиптуккер.
      -- Он совершенно прав, -- поддакнули остальные.
      -- Веди покупателя, парень.
      -- Его вести не нужно, деньги уже у меня.
      -- Покажи, -- не поверил рыжий гиптуккер, который до этого молчал.
      Майк молча достал из кармана пачку чеков, и голограммы заиграли на
свету радугой.
      -- Сколько вас здесь? На каждого выписывать, или хватит одного чека? --
деловито спросил он.
      -- Пиши на один, -- махнул рукой пожилой гиптуккер, -- мы между собой
разберемся.
      -- Отлично. Тысяча сто сорок восемь минус моих тридцать четыре,
получается тысяча сто четырнадцать голов. Умножаем на триста кредитов,
получаем -- триста тридцать четыре тысячи двести кредитов...
      -- Эк его шпарит, -- восхищенно заметил кто-то, оценивая счетные
способности Майка.
      Майк лихо расписался и передал чек самому старшему.
      -- Вот, можете идти в банк.
      Затем обернулся к Дилии и обнаружил, что она стоит в двух шагах позади
него.
      -- Сообщи отцу, что сделка проведена.
      -- Уже сообщила, -- сказал та, показав посеребренный брелочек --
миниатюрное переговорное устройство.
      -- Это что такое?
      -- Диспикер.
      -- И где такие продают?
      -- Я покажу тебе. Позже...
      Между тем гомонящие гиптуккеры вышли из ворот и, шумно обсуждая
непривычно быструю сделку, отправились за деньгами.
      Вскоре подошли Шило и Гвинет. Они недоуменно посмотрели вслед
удалявшимся погонщикам.
      -- А кто же будет выводить туков? -- спросил Гвинет.
      -- Это уже ни к чему, -- пояснил Майк.
      -- Почему это? Как же их тогда будут продавать?
      -- Никак не будут. Они уже проданы.
      -- Проданы? -- в свою очередь удивился Шило -- И кто же их купил?
      -- Мы.

78

      Несколько минут Шило и Гвинет не отставали от Майка, спрашивая его и
переспрашивая, что он имел в виду, сказав, что туки теперь принадлежат им, и
Майк терпеливо объяснял, что это так и есть и теперь владельцы всех животных
в загоне -- "барсуки".
      -- Ага, -- наконец более или менее осмысленно произнес Гвинет. --
Теперь я понял.
      -- А я нет, -- упрямо заявил Шило. -- Откуда взялись такие деньги?
      -- Я взял заем в банке.
      -- Когда же ты успел? -- удивился Гвинет.
      -- Я ночью ходил, пока вы спали...
      -- Охо-хо, -- произнес Шило и, взобравшись на ворота, посмотрел на
целое море животных, которые спокойно жевали гранулы сухого корма,
разбросанные перед ними гиптуккерами.
      Чуть дальше на огороженном пятачке отдыхали принадлежащие "барсукам"
лахманы.
      -- И что нам теперь делать с этими туками, Майк? Ведь здесь, возле
города, даже нет нормальной травы, а кормить их сухим кормом -- так они
молока давать не будут.
      -- Эти животные нам не нужны. Мы их продадим.
      -- Зачем же продавать, если уже купили? -- неожиданно зажадничал Шило.
      -- Мы покупаем их, чтобы взять под контроль весь рынок туков, поймите
это, ребята, -- увещевал друзей Майк. -- Мы покупаем подешевле, а продаем
подороже, более мелкими партиями, и сейчас нам нужно поскорее скупить
остальных туков, пока их не разобрали южане.
      Шило и Гвинет снова переглянулись, а Дилия заметила:
      -- Кажется, Майк, твои бизоны начали что-то просекать.
      -- А мы и так все понимаем, мисс, мы не дураки, -- стал оправдываться
Гвинет. -- Я все понимаю, Майк, -- повернулся он к нему. -- Сейчас мы пойдем
на рынок и опять обставим этих толстых южан.
      -- Но кто-то должен остаться здесь -- возле загона, -- забеспокоился
Шило.
      -- Конечно, ты и оставайся, а мисс Либнер составит тебе компанию.
Идет?..
      -- Идет, -- согласился Шило и, широко улыбаясь, посмотрел на девушку.
      -- Хорошо, я останусь, -- кивнула та. -- В любом случае, за тобой мне
уже не нужно присматривать.
      Поставив, таким образом, надежную охрану возле загона, Майк и Гвинет
двинулись на окончательное завоевание рынка.
      На площади уже появлялись первые животные, которых гиптуккеры целыми
рядами вязали к барьерам. Главных оптовиков пока видно не было, и по
полупустой площади прохаживались только мелкие перекупщики, охотившиеся за
особенно качественным товаром.
      -- Я предлагаю пойти туда -- видишь, там стоит целая группа
гиптуккеров, -- заметил Гвинет. -- Поговорим с ними, уверен, что их туки еще
стоят в загонах.
      -- Хорошо, -- согласился Майк. Он давно заметил, что Гвинет хорошо
умеет торговаться и не лезет за словом в карман, когда возникают трудности.
      Вот и сейчас, когда они подошли к потенциальным продавцам, Гвинет взял
инициативу на себя.
      -- Привет, ребята, -- сказал он. -- Есть хорошая новость, можно продать
туков в одну минуту и даже не выводить их на площадь.
      -- Это как? -- спросил один из погонщиков, и тут же все гиптуккеры
обступили "барсуков", заинтересовавшись новостями.
      -- Южане, что ли, берут?
      -- Нет, свои -- из Ларбени. Все туки, какие есть -- хромые, полуживые,
одним словом, всякие идут по три сотни за голову.
      -- Мы своих продать уже успели, -- добавил Майк, предупреждая всякие
возражения.
      -- Да, и теперь можем пойти выпить, -- продолжил Гвинет. Затем
посмотрел на Майка и добавил: -- Ну ладно, пошли, может, еще к девкам
заскочить успеем.
      После этих слов они одновременно развернулись и пошли прочь, а
застигнутые врасплох гиптуккеры, так и не успев завысить цену, закричали:
      -- Эй, парни!
      -- Эй, ребята, постойте!
      -- Чего? -- повернувшись, спросил Гвинет.
      -- Где покупатель, мы готовы продать по триста всех, кроме голштинцев,
-- они очень хорошие, неплохо бы за них дать подороже.
      -- За голштинцев можно получить по четыреста за голову, -- сказал Майк
уверенным хозяйским тоном. -- Сколько у вас туков?
      -- Это... -- заволновался тот, что говорил от всей группы погонщиков.
-- Четыреста тридцать шесть, сэр. Да, вроде так.
      -- Так, Памфи, так, -- стали подсказывать другие.
      -- Тогда начинаем рассчитываться, -- все тем же важным тоном произнес
Майк и, достав из кармана чеки, показал их гиптуккерам. -- Одним чеком или
несколькими? -- задал он уже традиционный вопрос.
      -- Можно, конечно, одним, сэр, но если можно -- голштинцев выпишите
отдельно. У них другой хозяин, ну и чтобы не спутать...
      -- Нет проблем, ребята, -- покровительственно улыбнулся Майк и,
тщательно посчитав положенные к выплате деньги, выписал чеки. Потом,
повернувшись к Гвинету, он тихо сказал: -- Иди прими товар, пусть покажут,
где находятся туки. И поставь охрану...
      -- Где ж я ее возьму?
      -- Вчера я давал тебе триста кредитов наличными -- они сохранились?
      -- Так куда же они денутся? -- Гвинет похлопал себя по карману. --
Здесь они.
      -- Ну так дай по пятьдесят кредитов нескольких гиптуккерам, пусть пока
покараулят. Через час мы все продадим.
      -- Через час? -- не поверил Гвинет.
      -- Через час, -- твердо сказал Майк, хотя этот уверенный тон дался ему
нелегко. Он прекрасно понимал, чем рискует, если не сумеет продать туков. А
уж за растрату общих денег Морган точно его не похвалит.
      Тем не менее Майк повторил:
      -- Через час продадим все, до последнего тука.
      -- Хорошо бы, -- со вздохом произнес Гвинет и, обращаясь к гиптуккерам,
сказал: -- Ну пойдемте, ребята, покажите нам свой товар, и в особенности
голштинцев.
      Как только Гвинет и гиптуккеры ушли, Майк почти бегом отправился на
площадь, чтобы успеть скупить новую партию.
      Подскочив к четверым погонщикам, привязывавшим к барьерам последних
туков, Майк поздоровался и как бы между прочим заметил:
      -- Вот ведь везет же некоторым -- только что продали четыре сотни
рогатых прямо из загона.
      -- Прямо из загона? -- недоверчиво переспросил один из продавцов. -- А
ты никак из "барсуков" будешь?
      -- Да, из "барсуков", -- согласился Майк.
      -- Вы теперь вроде заодно с нами?
      -- Конечно, ты разве не знаешь?
      -- Да уж знаю. Я с вашими ребятами два раза туков перегонял. Бывало,
что даже стрельба начиналась, но ваши быстро решали все проблемы...
      -- Конечно, -- кивнул Майк, чувствуя, что время уходит, а на площади
появляются другие перекупщики. -- Конечно. Кстати, я своих туков тоже быстро
сдал -- по три сотни моментально.
      -- Мы бы своих тоже продали всех -- двести десять голов. Но туки у нас
хорошие.
      -- Да, -- сказал еще один гиптуккер, похлопав крупного быка по холке,
-- хорошие у нас туки.
      -- Мы бы по триста пятьдесят отдали... -- продолжал первый.
      -- По триста пятьдесят? -- переспросил Майк и поскреб затылок. -- Не
знаю. Вот если бы по триста тридцать.
      -- По триста тридцать говоришь? -- Собеседник Майка переглянулся со
своими партнерами, а затем согласно кивнул: -- Ладно, хозяин, бери по триста
тридцать -- не прогадаешь.
      -- Беру, -- сказал Майк и достал чековую книжку. -- Только туков
отвяжите и отгоните обратно в загон. И поставьте сторожа -- я ему пятьдесят
кредитов заплачу.

79

      Когда на рыночной площади высадился десант оптовиков с юга, лоснящихся
от плотного завтрака и раннего обеда, они обнаружили рынок совершенно
пустым. Только горы навоза и работающие на территории уборщики бросались в
глаза.
      Поначалу все решили, что торги отменены, однако обиженные мелкие
перекупщики тотчас сообщили, что практически всех туков скупил какой-то
мальчишка из банды "барсуков".
      Южане не так давно стали осваивать северный город Ларбени, однако уже
знали про обитавших в долинах разбойников. И, в частности, про "барсуков",
немногочисленную, но дерзкую банду.
      Оптовики-южане были люди тертые, съевшие на перепродаже ценных животных
не одну собаку. Первым делом они решили, что кто-то, наверное, скупает
туков, чтобы задрать цену и продать их с большим барышом. Однако против
такого с точки зрения южан беспредела существовало простое оружие -- бойкот.
      То есть следовало просто подождать, пока туки сожрут с потрохами
новоявленного спекулянта -- ведь их нужно кормить, а на это требовались
деньги.
      -- Мы на этих дурачках еще и заработаем! -- пообещал негласный вожак
перекупщиков Ганс Лоренц, заработавший на туках уже не один миллион. И все
же этот богач продолжал изнурительные путешествия на север, чтобы снова и
снова пополнять свои накопления.
      -- Подождем, пока его туки начнут с голоду дохнуть, а потом скупим все
по пятьдесят кредитов за голову. Тем более что через пару дней снова торги!
      -- Так, может, стоит пойти и объяснить ему ситуацию, -- предложил один
из цеха спекулянтов.
      -- Конечно, мы к нему пойдем, -- согласился Лоренц, -- ведь и у нас
есть расходы -- наняты люди, они ждут работы, они собрались гнать на юг
скот, которого мы пока не имеем. Однако о наших трудностях этим новичкам
знать совершенно необязательно. Пусть думают, что только у них дымятся
штаны!
      Шутка предводителя тотчас вызвала дружный смех и подняла настроение у
остальных перекупщиков. Ганс Лоренц выступил во главе процессии, и отряд
спекулянтов двинулся в сторону загонов, отважно топая по залежам свежего
навоза.
      Тем временем Майк был занят подготовительной работой. По его настоянию
было нанято около двадцати человек -- в основном молодых гиптуккеров, еще не
имевших в бригадах своей собственной доли. Все эти люди, помимо охраны
товара, занимались сортировкой туков, поскольку животных, разделенных по
категориям, можно было продать гораздо успешнее.
      Правда, на этот персонал пришлось выделить более тысячи наличных
кредитов, чего никак не мог понять Шило, однако Майк попросту надавил на
него, напомнив, что в финансовых делах главный только он.
      Временным управляющим Майк официально назначил Гвинета, и теперь тот
метался между загонами, проверяя качество сортировки и делая замечания, если
видел, что отбор проводится недостаточно хорошо.
      Даже Дилии Майк нашел занятие -- он попросил ее связаться с отцом. На
вопрос, зачем это нужно, он пояснил, что, возможно, у покупателей возникнут
трудности и нужно упростить процесс съема денег. После переговоров с банком
и лично мистером Либнером шофер был отправлен в отделение и привез
портативный банковский терминал, с помощью которого можно было снимать
деньги с личных счетов.
      Между тем делегация перекупщиков всяких мастей уже достигла загонов, и
первый, кто попался им на глаза, был Гвинет, тщательно проинструктированный
Майком на случай подобной встречи.
      -- Эй, парень, кто хозяин этого товара? -- приосанившись, спросил Ганс