Ассиди Орлова. Представитель

      Связист пожал плечами и, отвернувшись, зевнул во весь рот. Глядя на
него, Майк тоже едва сдержал зевоту.
      Внутри он чувствовал пустоту и странную бестолковость -- результат
бессонной ночи, проведенной с Мэнди.
      Удивительно, но их отношения совершенно не походили на то, что у Майка
бывало с Дилией.
      Правда, вначале случился конфуз. Едва Майк набросился на Мэнди, точно
ненормальный, она открьша глаза и в ужасе отпрянула:
      -- Но ведь ты не Дьюк!
      -- Ну и что?! -- с удивлением и отчаянием спросил Майк. Оттого что
Мэнди вспомнила о Лозмаре, он испытал незнакомое ему прежде мучительное
чувство ревности. И особенно его ранило то, что ревновать приходилось к
мертвецу.
      -- Твоего Дьюка больше нет. Я его убил! -- признался Майк, не зная,
какая на это последует реакция. Однако Мэнди только рассмеялась, удивительно
звонким и приятным смехом.
      -- Ты убил Дьюка? Этого не может быть. Дьюк, он большой и сильный, а
ты...
      -- И все-таки я убил его, -- сквозь зубы процедил Майк, и тогда Мэнди
ему поверила. По ее лицу, словно тень, пробежала быстрая судорога.
      -- Как же так? -- сказала она. -- Ты убил Дьюка, а ведь он был такой
добрый... Он всегда покупал мне... лекарство.
      -- Я тоже буду покупать тебе лекарство!
      -- Правда? -- удивилась Мэнди и посмотрела на Майка долгим взглядом,
как будто увидела впервые.
      -- Значит, ты тоже добрый, -- сказала она. -- Потому что, если у меня
не будет лекарства, я не сумею летать... А для меня это очень важно.
      Мэнди сняла платье и трусики и начала рыться в своем чемоданчике.
      -- Сейчас, Майк, скоро я буду готова полететь с тобой, -- сказал она,
заготавливая себе раствор. Майк как зачарованный следил за ней, и временами
ему казалось, что все это происходит с ним во сне. Он уже не мог сказать, с
какого момента он провалился в этот сон, однако слова Мэнди звучали
откуда-то издалека, и от них, как от брошенных в воду камней, расходились
большие круги.
      Игла вонзилась в огрубевшую вену девушки, и нужное для полета топливо
скользнуло в кровь. Мэнди отложила шприц, помассировала место укола и,
подойдя к Майку, улыбнулась ему:
      -- Мы полетим вместе, Майк, хочешь?
      -- Д-да, -- ответил тот, и даже собственный голос показался ему чужим.
      -- Вместе нам будет очень хорошо, -- продолжала говорить Мэнди,
одновременно помогая Майку раздеться.
      -- Да, хорошо, -- словно болванчик отвечал он.
      -- А теперь иди ко мне, Майк... Иди ко мне, Майк... Иди...
      Майк пытался анализировать, что с ним происходит, однако волны
наслаждения прокатывались по нему от макушки до пяток, и он слышал лишь
тихое постанывание Мэнди и скрип старой кровати.
      Потом он отдыхал, а Мэнди улыбалась и говорила о том, как здорово, что
они летают вместе.
      -- С Лозмаром было не так, -- рассказывала она. -- Он был очень
тяжелый, и я летала одна... И еще он иногда кусал меня за грудь и оставались
синяки.
      "Хорошо, что я его убил", -- подумал Майк.
      -- А еще к Лозмару приходил другой дядечка, и он меня очень-очень
хотел, а Лозмар на него за это злился.
      -- Как его звали?
      -- Карсон. -- ответила Мэнди и, улыбнувшись, добавила: -- Карсон,
который живет на крыше.
      -- Чего? На какой крыше? -- не понял Майк. -- Я знаю этого Карсона, и
живет он в "Хризантеме". Он сволочь!
      Майк чувствовал, как к нему снова возвращается жгучая ненависть ко всем
мужчинам, которые хотели, хотят или будут хотеть Мэнди. А еще его шокировала
та детская наивность и непринужденность, с какой она говорила: "этот дядечка
меня очень-очень хотел". У Майка складывалось впечатление, что если бы этот
дядечка по-хорошему попросил и добавил слово "пожалуйста".
      Впрочем, довершить эту ужасную картину в своем воображении Майк не
успел, потому что Мэнди снова увлекла его в водоворот опустошительного
полета. Потом был отдых и новый полет...
      Так продолжалось довольно долго, и лишь под утро Майк получил
передышку. А через пару часов, когда он уходил в офис к Либнеру, Мэнди
выглянула из-под одеяла и сказала ему вполне трезвым, как показалось Майку,
голосом:
      -- Я тебя люблю, Майк. Я тебя очень люблю.

100

      Сидя в кресле, Майк дремал и улыбался Мэнди во сне. Все тревоги
последних дней казались ему очень далекими, и он был по-настоящему счастлив.
      -- Эй, проснитесь! Проснитесь же, Майк! -- пожарной сиреной завопил
вдруг Отто Либнер и стал трясти Майка за плечо.
      -- Стоп! -- воскликнул Майк, выпучивая глаза и вскакивая со стула. Он
озабоченно ощупал куртку, словно проверяя ее цельность, и посмотрел на
банкира: -- Что случилось?
      -- Боевики компании, сэр, -- сообщил дежуривший возле окна секьюрити.
      -- Да, их там целая армия! -- снова завопил Либнер. -- Да они нас в
порошок сотрут, и зачем я только согласился на эту авантюру? Клевал бы себе
по крошечке и всегда был бы сыт, а теперь...
      -- Спокойно, мистер Либнер, -- приказным тоном остановил его Майк и
подошел к окну. -- Мне знакомы эти люди, и я ждал, что они здесь появятся.
      -- Их не сдержать, сэр, у них с собой гранаты, -- тихо заметил
охранник.
      -- Ничего, им нужен только я. Включите механизм -- пусть ворота
откроются. Я выйду с ними поговорить.
      -- Как скажете, сэр, -- ответил рослый секьюрити и с сомнением
посмотрел на худенького подростка. А Майк еще никогда не чувствовал себя
более уверенно, чем сейчас. Должно быть, виной тому была бессонная ночь, он
просто был не в состоянии оценить масштабы опасности.
      Майк вышел из подъезда и на мгновение остановился, оглядывая небольшую
площадь, на которой толпилась с полсотни вооруженных людей. Но Майк их
действительно не боялся. Во-первых, он принял все необходимые меры, о
которых вычитал в умных книгах, а, во-вторых, в пятидесяти метрах от
площади, за бетонным бордюром прятался Гвинет с пулеметом.
      Но это была страховка на самый крайний случай.
      Шила не было. Он оставался в отеле и присматривал за Мэнди -- на этом
настоял Майк.
      Майк спустился по ступеням и направился навстречу незваным гостям через
проем раздвигавшихся ворот.
      Заметив его, несколько боевиков выступили вперед, и одного из них Майк
узнал сразу -- это был командир отряда Серж Персоль. Вместе с Гуго Флангером
он подходил к столику в тот день, когда в холле "Хризантемы" состоялась
схватка между боевиками компаний-конкурентов.
      -- Здравствуйте, сэр, -- вежливо поздоровался Персоль, впрочем, глаза
его смотрели на Майка решительно. Было видно, что он собирался исполнить
полученнный приказ.
      -- Здравствуйте, Серж, -- вежливостью на вежливость ответил Майк, --
давайте отойдем в сторону.
      -- Хорошо, -- согласился Персоль, предварительно обменявшись взглядами
с сопровождавшими его боевиками.
      Бок о бок, как два приятеля, Майк и Персоль пошли неспешным шагом в
сторону автомагистрали.
      -- Какие у вас намерения, Серж?
      -- Я должен взять вас и доставить в номер мистера Флангера. Он, в свою
очередь, получил этот приказ от руководства компании. Они намерены сами
задать вам несколько вопросов, и... я советую вам не запираться, Майк. Скажу
вам честно, я испытываю к вам некоторую симпатию, но я буду верен долгу и...
      -- Я понял, -- кивнул Майк и становился. Персоль остановился тоже. -- Я
вас понял, поэтому предлагаю вам отличный выход.
      -- Какой же?
      -- Вы сообщите Флангеру и всем остальным, что взять меня невозможно.
Точнее, невозможно взять живым. Вот полюбуйтесь.
      С этими словами Майк распахнул куртку и продемонстрировал широкий пояс,
увешанный аккуратными брикетами взрывчатки "Сикраш". От каждого брикета
тянулись тоненькие, скрученные пружинкой проводки. Они были подсоединены к
висевшему на груди миниатюрному управляющему блоку с взрывателем на
гравитационном контроллере.
      -- Два с половиной килограмма, -- пояснил Майк. -- Моя смерть будет
мгновенной, остальным повезет меньше.
      -- Но это ведь глупо. Мои хозяева потребуют уничтожить вас, и
достаточно будет одного выстрела, чтобы...
      -- А вот на этот случай я имею другой аргумент.
      И Майк достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и передал его
Персолю.
      Пока тот разбирал непонятные надписи, Майк огляделся, впервые за долгое
время заметив птиц, которых так мало было в долинах и которые здесь, в
городе, буквально оккупировали крыши, деревья и провода, наполняя воздух
пением. Майк даже не предполагал, что где-то возможно такое многообразие.
      И еще деревья, они тоже были разные, их листья имели различную форму и
оттенки. Это Майк тоже заметил только сейчас.
      -- Я не совсем понял, что это такое. Какая-то квитанция...
      -- Возьмите ее себе, чтобы показать своим руководителям. Это квитанция
о передаче заверенного завещания в нотариальные конторы "Ле Фарбье &
Крундштат" и "Моеркон". Они -- гиганты в своей области, и надавить на них
совершенно невозможно. Завещаний сделано два, одно на "Белл Антарес", другое
на "GTI". Я специально сделал так, чтобы в случае моей гибели между этими
компаниями возник судебный конфликт. Тогда они просто договорятся между
собой и места вашей компании здесь просто не останется. То есть, если я буду
жив, "Клаус Хольц компани" получит половину прибылей от добычи кванзинового
угля, если же со мной что-то случится, компания не получит ничего.
      Наконец Персоль переварил услышанное от Майка. Восхищенно глядя на
юношу, он произнес:
      -- Лихо.
      -- Согласен. И я рад, Серж, что теперь у вас нет повода стрелять в
меня. Но я подожду, пока вы доложите Флангеру или кому там у вас
полагается...
      -- Спасибо, сэр, -- поблагодарил Персоль и, достав переговорное
устройство, стал вполголоса излагать ситуацию. Майк демонстративно
отвернулся и застегнул куртку, пряча свою смертоносную начинку.
      -- Теперь все в порядке, -- сообщил Серж, окончив переговоры. -- Они,
конечно, сомневаются, но сказали, что будут думать.
      -- Тогда до свидания.
      На том все и кончилось. Боевики уехали, а Майк вернулся в офис, где
помимо Либнера, охранника и сонного связиста его дожидалась Дилия.
      -- Это невероятно, Майк, -- воскликнул Отто Либнер. -- Вам удалось их
уговорить!
      -- Да, сэр, они будут думать, -- подтвердил Майк и, взглянув на Дилию,
сказал: -- Привет, ты сегодня поднялась очень рано.
      -- Тебя хотела увидеть, -- капризным и обещающим скандал голосом
произнесла девушка.
      Майк нервно повел плечом и вздохнул. Кажется, Дилия что-то заподозрила
и, по всей видимости, решила именно сейчас разобраться в их отношениях. И,
зная ее характер, можно было сказать с уверенностью, что присутствие отца и
двух посторонних людей остановить ее не сможет.
      -- Кажется, у тебя завелась новая подружка, Майк? -- пошла в
наступление Дилия.
      -- Послушай, я не хотел бы... -- попытался защититься он, однако это
только подлило масла в огонь.
      -- Хотел бы, не хотел бы! Ты думаешь, нашел девочку-паиньку, да?
Заблудшую овечку с фермы? -- стала выкрикивать Дилия, надвигаясь на Майка не
по годам развитым бюстом.
      По этой статье она давала Мэнди сто очков вперед.
      -- То, что она наркоманка, ты уже и так знаешь. Не совсем же ты слепой.
Но ты не знаешь, что эта сучка жила в съемной квартирке у Лесли Саймона и он
водил к ней своих друзей, когда самому с ней кувыркаться надоедало... Если
он проигрывал в карты -- то расплачивался ею, если нужны были деньги --
зарабатывал на ней. Даже новую машину купил, подставив эту твою красоточку
своему папе, а потом его шантажировал, говоря, что расскажет матери! Вот с
кем ты теперь лижешься, придурок несчастный!
      -- Дилия! -- попробовал образумить дочь Либнер. Однако та уже сама
исчерпала запас ярости и выскочила, вон, размазывая слезы и едва
сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. При этом Майк отметил, что фигура у Дилии
действительно лучшая из всех, что ему довелось видеть на улицах города. У
него ведь был небогатый опыт, поскольку кино он смотрел мало.
      -- Вы должны понять ее, Майк, -- попробовал оправдать дочь Либнер.
      -- Я пытаюсь, сэр, -- сказал Майк, изо всех сил подавляя в себе чувство
обиды и... ревности. Дилия точно змея ранила его в самое сердце, жгучим ядом
выдавливая из глаз Майка злые слезы.
      Он прекрасно знал, да об этом нетрудно было и догадаться, что Мэнди
перекати-поле. Она безвольно прибивалась к тем, кто платил за ее наркотики,
и понятно, что никто из этих людей не покупал ей зелье просто так.
      "Но теперь ее скитания закончились, -- сказал себе Майк, словно давая
клятву. -- Теперь она со мной, и я буду о ней заботиться. Я найду хороших
врачей и ее обязательно вылечат, поскольку теперь у меня есть деньги. А
скоро их будет еще больше".

101

      В отель Майк вернулся на такси, и следом за ним в холл вошел Гвинет.
Его пулемет был завернут в тряпку, однако и так было понятно, что это
какое-то оружие.
      -- Ну что, все прошло чисто? -- спросил Гвинет.
      -- Ты же сам видел.
      -- Какой-то ты грустный.
      Вместе они поднялись наверх и постучали в номер. Над дверью
шевельнулась видеокамера, замок открылся.
      -- Как все прошло? -- спросил Шило, пропуская их в комнату.
      -- Нормально, -- ответил Майк. -- Удалось договориться, и, кажется, они
все поняли.
      -- Давай помогу тебе снять эту упряжь, -- предложил Шило и осторожно
стащил с Майка куртку. Затем достал тонкую отвертку и принялся разряжать
опасный пояс.
      -- Как Мэнди? -- спросил Майк.
      -- Спит, -- не прерывая работы, ответил Шило. -- Правда, сном я бы это
назвал с большой натяжкой. Она все время что-то бормочет, а то поднимется и
сидит на кровати. В стенку смотрит.
      -- Сколько раз она колола себе эту дрянь.
      -- Три раза.
      Шило повернул какой-то винтик, и лампочка на электронном блоке
перестала мигать.
      -- Ну вот, теперь все в порядке, -- заключил он и помог Майку
отстегнуть пояс.
      -- Какие еще новости?
      -- Приходил этот парень, которого ты сделал командиром "собак".
      -- Фагот?
      -- Да, Фагот. Он сообщил, что уже известил своих людей на острове о
том, что правила игры меняются.
      -- Это хорошо, -- сказал Майк, принимая протянутый Гвинетом бутерброд.
-- Послезавтра торги, и было бы неплохо, если б пригнали хотя бы голов
пятьсот.
      -- Тут есть одна проблема, -- заметил Шило, потирая подбородок.
      -- Какая? -- сразу перестал есть Майк.
      -- Фагот сказал, что его люди видели отряд либеров. Недалеко от их
острова...
      -- А вот это плохо. -- Майк вздохнул и покачал головой. -- Плохо это.
Нужно спасти базу "собак". Они теперь наши единственные союзники.
      -- "Собаки" -- наши союзники, -- покачал головой Гвинет. -- Жаль,
Морган не дожил до этого момента.
      -- Да, -- согласился с ним Майк. -- Жаль.
      Доев свой бутерброд, он запил его холодным то ли чаем, то ли витаминным
кофе, а потом, уставившись в одну точку, просидел так целый час.
      Ни Гвинет, ни Шило не беспокоили его, понимая, что так ему лучше
отдыхается. Очнувшись, Майк отправился спать, а Гвинет и Шило с сомнением
посмотрели ему вслед.
      Когда дверь за Майком закрылась, Гвинет сказал:
      -- Не доведет его до добра эта девчонка. Она из него все силы вытянет
-- он уже спит на ходу.
      -- Может, и так, -- согласился Шило, который, как всегда, занимался
разборкой пистолета. -- Может, и так, но тут уж ничего не поделаешь. Наш
парень теряет весь свой здравый смысл, как только дело касается этой крошки.

102

      Майк проспал совсем немного, часа два или три, а затем его разбудило
легкое, но настойчивое прикосновение Мэнди.
      Она сидела рядом с Майком, прямо на полу, как сидят собаки, и гладила
его по плечу.
      -- Я знаю, кто ты, -- сказал она и улыбнулась. Свет от уличных фонарей
проникал сквозь неплотные занавески, и на лице Мэнди отображались
замысловатые узоры.
      -- Ты -- Майк, -- сказала Мэнди. -- Прошлой ночью мы с тобой летали...
      -- Правильно, -- с облегчением ответил Майк. Он боялся, что Мэнди
спутает его с кем-нибудь еще -- например, с Дьюком.
      -- Я хочу снова полететь с тобой, -- прошептала Мэнди.
      -- Для этого тебе нужно... уколоться? -- то ли напомнил, то ли спросил
Майк.
      -- Я уже, -- радостно призналась Мэнди и уселась на Майка верхом. По
улице проехала машина с включенными фарами, и луч света упал на лицо Мэнди.
Выражение ее глаз поразило и даже слегка испугало Майка.
      Потом все пошло, как и прошлой ночью. Та же страсть и напор со стороны
Мэнди и тот же, не менее страстный отклик Майка. Однако что-то давало ему
силы защищаться и не падать так глубоко в пропасть блаженства, где он
пребывал всю прошлую ночь.
      Между тем в движениях Мэнди и даже в ее голосе появились какие-то
заметные изменения, какая-то нечеловеческая первобытная мощь. В один из
последних аккордов Майк выгнулся дугой, но вместо того чтобы исторгнуть
стон, неожиданно для самого себя сказал громко и отчетливо:
      -- Мэнди, тебе нужно лечиться...
      -- О да-а, милый, мы будем лечиться -- ты и я.
      -- Я говорю серьезно, Мэнди, ты не должна больше колоть себе эту дрянь.
      -- Это не дрянь, Майк, -- прошептала Мэнди, нежно водя пальчиками по
его груди. -- Это мое лекарство... И ты знаешь, я должна принять еще, а то
мне сегодня плохо летается. Или это ты стал тяжелым, как Дьюк?..
      Мэнди захихикала и поднялась, чтобы взять еще одну ампулу.
      Майк же отвернулся к стене и решил во что бы то ни стало заснуть. У
него с утра было намечено много дел, а эта наркоманка пусть колется, сколько
ей вздумается. И вспоминает всяких там дькжов.
      Однако он плохо знал Мэнди, которая, вколов новую дозу, снова завелась
сама и в мгновение ока увлекла за собой Майка. И снова завертелась буря
страсти, подхлестывая уставшую плоть и настойчиво тормоша сонный разум.
      Лишь под утро, когда наслаждение, вперемешку с кошмаром, наконец
иссякло, Майк забылся тяжелым сном. Он устал так, что мог проспать сутки
кряду, но Шило растолкал его, когда еще не было и восьми.
      -- Майк, проснись! Майк! -- Шило настойчиво тряс парня за плечо, однако
его голова болталась, как у мертвого. Он был жив, но у него не было сил
выбраться из объятий сна.
      В конце концов Шило бы вынужден призвать на помощь Гвинета.
      -- Вот это да! -- воскликнул тот, зайдя в комнату.
      -- Не на нее смотри, -- одернул товарища Шило. -- Давай тормошить
Майка, его нужно разбудить.
      Гвинет притащил воду и плеснул ее в лицо Майку, однако тот даже не
поморщился, и пришлось бить его по мокрым щекам. Лишь тогда он приоткрыл
замутненные глаза и простонал что-то невнятное.
      -- Он что, тоже колол себе эту дрянь?
      -- Не думаю, -- ответил Шило. -- Просто эта сучка его замучила. Он не
спал уже две ночи...
      Майк пролепетал что-то еще, однако был все еще далек от осознания
окружающего мира.
      -- Бери его, -- приказал Шило. -- Бери и неси под душ.
      -- Ага, -- кивнул Гвинет и, сбросив с Майка одеяло, без труда подхватил
его легкое тело.
      Спустя несколько минут, под контрастными струями воды и под действием
постоянных щипков и шлепков, Майк наконец проснулся и произнес вполне
отчетливо:
      -- Не надо больше меня бить, я уже здесь...
      Воду тотчас выключили, а Майка докрасна растерли полотенцем и так, в
запеленутом виде, вынесли в комнату Гвинета и Шило.
      Потом ему дали горячего чаю, и он полностью пришел в себя. Однако это
выразилось в том, что он испуганно огляделся и спросил:
      -- А где Мэнди? Что с ней?
      -- О, парень, там все очень серьезно, -- сказал Шило и сокрушенно
покачал головой. -- Но ведь ты все равно захочешь посмотреть.
      И они втроем пошли в комнату, где жили юные любовники.
      Старшие товарищи Майка были готовы к тому, что увидят, ему же самому
поначалу показалось, что он еще спит, настолько нереальна и чудовищна была
представшая перед ним картина.
      Мэнди находилась возле стены. Она была обнажена и стояла на одной ноге,
а вторую, неестественно подняв, словно приклеила к вертикальной поверхности
-- будто делала на этой стене шпагат. Длинные худые руки были плотно прижаты
к той же стене, а вся Мэнди напоминала раздавленное насекомое, случайно
залетевшее в дом.
      Тем не менее ее глаза были открыты и смотрели куда-то в сторону
совершенно безучастным, застывшим взглядом.
      Майк с опаской приблизился к своей подружке и, взяв ее за плечо,
потянул к себе, однако у него ничего не вышло -- Мэнди даже не пошевелилась,
застыв словно мертвая статуя. На ее виске еле заметно билась жилка, и это
давало повод думать, что девушка еще жива.
      -- Нужно вызвать врача, -- сказал Майк. -- Гвинет, спустись вниз, пусть
они вызовут врача.
      -- Конечно, Майк, -- кивнул тот и быстро вышел.
      Майк попятился, полотенце упало с его плеч. Обнаружив, что совсем не
одет, он огляделся в поисках своих вещей. Шило помог ему, и Майк стал
одеваться.
      -- Как же такое может случиться, а, Шило? -- спросил он, медленно
застегивая пуговицы.
      -- Никогда подобного не видел, -- признался тот. -- Но если посмотреть,
сколько она вколола себе за эту ночь, то нужно удивляться, что она вообще
жива.
      Майк посмотрел на стол: на нем валялось не меньше дюжины пустых ампул.
Словно стреляные гильзы, а пули от них прочно сидели в теле Мэнди.
      -- Наверное, стоит прикрыть ее чем-то, -- забеспокоился Майк.
      -- Зачем? Врачи голых не боятся, -- мрачно сказал Шило и, повернувшись,
вышел, а Майк тяжело опустился на стул и уставился в пол. Он избегал
смотреть на Мэнди.
      Она по-прежнему не издавала ни звука и даже удивительным образом почти
не выделялась на фоне стены.
      Скоро под окном тоскливо просигналила сирена "скорой помощи", а еще
через минуту в номер в сопровождении Гвинета поднялись санитары и врач.
      Они хозяйским шагом прошли в комнату, и доктор, пожилой полный господин
в очках с позолоченной оправой, даже присвистнул, увидев пациентку. Однако,
вопреки опасениям Майка, он вовсе не удивился, а лишь огляделся и понимающе
кивнул, заметив на столе пустые ампулы.
      -- Тэк-с, тэк-с, -- сказал он, поднеся к глазам одну из ампул и
посмотрев на нее поверх очков. -- Все ясно. Кто будет оплачивать лечение?
      -- Я, -- ответил Майк.
      -- Вы, молодой человек? -- удивленно спросил врач. -- Ну что же.
Выводить ее из этого состоянии придется неделю, поэтому готовьте полторы
тысячи кредитов.
      -- Это для нас не проблема, -- уверенно заявил Майк. -- Я могу
заплатить вперед и наличными.
      -- Нет-нет, -- отгородился руками доктор. -- Только безналичные
переводы по счету. У нас так принято. Ну а теперь всем, у кого слабая
психика, лучше удалиться в другую комнату.
      -- Я лучше уйду, -- тут же сказал Гвинет и выскользнул за дверь.
      -- А я останусь, -- объявил Майк.
      -- Это ваша девушка? -- задал ему вопрос врач.
      -- Да.
      -- Ну... как хотите, -- пожал плечами доктор и кивнул санитарам,
которые, оставив складные носилки, шагнули к распластанной на стене Мэнди.
      В руках одного из них оказался устрашающего вида инструмент, и в
следующую минуту санитар обошелся с Мэнди очень бесцеремонно.
      -- Что вы делаете?! -- завопил шокированный Майк и попытался было
остановить наглых медиков, однако стоявший сзади Шило схватил его за руку,
понимая, что эти люди знают, что делают.
      Девушку наконец оставили в покое, а доктор подошел к Майку и пояснил:
      -- Поэтому я и просил всех выйти -- не каждый способен спокойно
смотреть, как близкому человеку засовывают такую штуку в задний проход.
Однако сейчас это единственная возможность ввести лекарство. Через десять
минут ее мышечные ткани станут мягче, и мы сможем сделать нормальную
инъекцию. А пока что эта бедняжка тверда, как камень.
      -- Но что с ней, сэр, я никогда о подобном не слышал, -- не удержался
Майк.
      -- Это финал болезни, одно из проявлений приема наркотиков N-типа.
Наверное, она все время заговаривалась, ведь так?
      -- Да, -- кивнул Майк и тяжело вздохнул. -- Она все время говорила
какие-то глупости...
      -- Вот-вот, тяжелая форма и полное выпадение из сознания. Эта девушка
не помнит себя уже очень давно...
      -- А почему она такая твердая? -- спросил Шило.
      -- Не знаю, -- пожал плечами врач. -- Наверное, вошла в какой-то образ.
Может, ей кажется, что она кирпич в стенной кладке, вот поэтому ее от стены
практически не оторвать, если не ввести лекарство.
      Один из санитаров шагнул к Мэнди и, дотронувшись до ее руки, сказал:
      -- Она уже готова, док. Можно колоть...
      -- Что ж, отлично, -- кивнул доктор и извлек из своего вместительного