Страница:
Намеренное сокрытие своего подлинного лица за покровом тайны подобно оглушительному эффекту полной осознанности в обычной жизни — если он достигнут. На мой взгляд, это приводит к личностному вырождению из-за чрезмерного увеличения дистанции между другими и собой, когда такой разрыв ничем не вызван — ни осмысленностью и величиной проделанной работы, ни подтверждением её истинности людьми и временем, но одним только нестерпимым желанием соответствовать возвышенному образу «гуру».
Встречается, хотя и редко, такой вариант, когда человек, обладая бессмысленным, маниакальным упорством, долгие годы «занимается» йогой в таком виде, как он её однажды понял, безбожно насилуя свою природу. Располагая к тому же несокрушимым здоровьем, такой человек со временем накапливает своеобразную темную силу, в нём появляется способность подчинять своей воле людей определённой психологической «конфигурации».
Собственно манипулирование людьми — это и есть единственная страсть личностей подобного склада, иногда принимающая весьма опасные для окружающих формы. Для таких субъектов тайна необходима, как воздух. Их сознание как бы изначально является продуктом полной диссоциации, оно напрочь лишено нормальных человеческих эмоций и заполнено переживанием собственной значимости. Отличительные черты «учителей» подобного сорта — холодное высокомерие и полная бесчеловечность.
Несмотря ни на какие свои достижения в йоге, мы всегда должны возвращаться после практики к нормальному человеческому состоянию, разжимая стиснутый кулак ощущения своей мощи, хотя бы на какое-то время, потому что даже великим нельзя быть постоянно. Никого не минует боль этого мира, без которой нет и радости. Если ты хотя бы минимально не подвержен несовершенству — значит ты мертв.
Многие слышали о просветлённых, но возникает вопрос: где же они среди нас? В этом плане Россия пока слабо контактирует с Востоком, предпочитая обходиться отечественным проповедниками и юродивыми. К тому же те, кто стремится к нам из-за рубежа, представляют далеко не лучшие возможные образцы «духовного совершенствования» — достаточно вспомнить хотя бы «Аум Синрикё». Настоящих просветлённых не шибко носит по миру, их ценят и охраняют там, где они есть, им незачем — по выражению Отцов церкви — выставлять себя на «безвременных сходбищах».
Случилось так, что в девяносто третьем году московский Центр «Классическая йога» принимал случайно оказавшуюся в Москве просветлённую жрицу храма Кали из южной Индии. Как выяснилось позже, её приезду содействовала в финансовом плане небольшая группа американцев, они жаждали увидеть экзотическую столицу бывшей российской империи, одновременно сохраняя рядом с собой совершенно неординарную личность, какой несомненно была Амритананда Майи.
На организованной нами встрече с ней зал средних размеров оказался почти полным. Собралась самая разношёрстная публика в возрасте примерно от пятнадцати до семидесяти лет: гул, болтовня, жвачки, смех — всё как обычно. На сцену неторопливо вышла круглолицая и темнокожая плотная женщина в алом сари, по виду лет тридцати, в сопровождении группы американцев, которые тут же расселись со свойственной им непринуждённостью, а также два переводчика — один с малаяли на английский, второй — с английского на русский. Завязался абсолютно пустой, спонтанный разговор, вопросы — никакие, в основном ожидание перевода, бесконечные уточнения, смех и бестолковщина. Амритананда белозубо и заразительно смеялась, однако американцы поглядывали на публику с непонятным ожиданием.
И где-то минут через двадцать зал ошалело примолк. Явно что-то происходило, но никто не мог сообразить, что именно. Некоторые женщины начали всхлипывать, доносились и подавленные рыдания. Мужчины выглядели растерянными.
Дело в том, что всем — я подчёркиваю: одновременно всем, кто находился в зале! — на душе вдруг стало беспричинно легко, причём настолько, словно это был лучший день твоей жизни. Было совершенно непонятным, откуда взялось это ощущение, и народ выглядел полностью деморализованным. Некоторые покидали зал с такой поспешностью, словно за ними гнался сам чёрт.
На самом деле в происходящем не было ничего удивительного, просто эта женщина самореализовалась, и никакого значения не имел тот факт, что она оставалась абсолютно неграмотным и необразованным — с нашей точки зрения — человеком. Просветления Амритананда достигла посредством бхакти, и влияние необычного качества её психики «накрыло» всю собранную в одном месте разношёрстную аудиторию. Почти у всех этот эффект ощущался затем не менее трёх суток, люди особо чувствительные испытывали его на протяжении недели.
И никакой необычной атрибутики! Ни жгучей внешности, ни огненного взора, ни словесного водопада, ни завораживающих пассов. Когда сила присутствует — она в рекламе не нуждается.
При личном общении с Айенгаром разновидность моих переживаний была иной. Если от Амритананды исходила сильнейшая волна покоя — вплоть до торможения, то рядом с Айенгаром волосы подымались дыбом, как от шаровой молнии. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы ощутить и в нём человека силы, но совершенно иного качества.
Те, кто достигли самореализации, либо миновали существенные её этапы, особо не распространяются о своём опыте. В этом и нет острой необходимости, вполне достаточно свидетельств, оставленных просветлёнными за тысячи лет в различных культурах и традициях, а также передачи живого опыта, которая касается очень немногих. То, что личность реализована, ощущается окружающими без слов, за исключением случая, когда достигшие сознательно не дают этой своей особенности проявляться в каких-то ситуациях. К возможности влияния на окружение такие люди более чем равнодушны, поскольку оно — лишь своеобразные издержки пути.
У них свои задачи: Айенгар несёт свою йогу людям Запада, Амритананда благословляет паломников, передавая им частички своей силы, Свами Рама демонстрирует реальные эффекты и следствия просветлённости, сам, безусловно, ими никогда не пользуясь.
Отцы христианской Церкви получали Божью благодать, будучи разбросанными во времени и пространстве. Сам этот факт при таких условиях (все они были, понятно, личностями самой разной психосоматической организации) говорит о том, что либо Отцы обладали весьма специфическими качествами, либо пользовались единым универсальным методом. Определяющим в «умном делании» был тот момент, что благодать, безусловно, приходит от Бога, но всегда не без участия самого человека. Вот это «не без участия» и является личным вкладом каждого подвижника в развитие технологии Иисусовой молитвы, которая во все времена в своём ядре оставалась единой (см. Главу: «Йога и христианский мистицизм»).
Интересно то, что сегодня, при беспримерной активности русской Православной церкви, сколько-нибудь глубоких отечественных церковных исследований по «умному деланию» не видно, притом что церковь располагает в этом направлении огромными возможностями. Видимо, нет для неё выгоды в том, что непредвзятое изучение — сто против одного! — подтвердит единую суть технологии и христианских мистиков, и йогов Индии, и суфиев, и многих других мистических традиций древности (как раз об этом идёт речь в недавно вышедшей книге Е.А. Торчинова «Религии мира. Опыт запредельного»). Может быть потому светский исследователь С. Хоружий особо отмечает в своей работе «К феноменологии аскезы»: «Для русского религиозного сознания типична ревниво-охранительная реакция, установка создания неприкосновенности сакральной (священной) сферы, недвижной и неизменной, ограждённой от малейшей попытки вторжения извне» (с.188). Церковь превратила догмат веры в абсолютную систему отсчёта, а это всегда является признаком стагнации и вырождения.
Не исключена возможность (когда-то отчасти осуществлённая Рамакришной) того, что православный верующий, непредвзято практикующий йогу, великолепно зная Библию при визуализации в какой-либо из медитативных техник йоги, будет иметь дело целиком с христианской символикой.
Несомненно, русская Церковь с яростью отвергнет возможность получения христианской благодати на материале иной культуры, чем снова проявит свойственную ей поразительную непоследовательность. Например, все без исключения служители Церкви пользуются сегодня продуктами питания, предметами быта и роскоши, созданными людьми всего мира, которые принадлежат ко множеству самых разных религиозных конфессий. Как-то не наблюдается, чтобы священнослужители испытывали по этому поводу какие-либо неудобства морально-этического или религиозного свойства, этакую христианскую ревностность, например: как можно ездить на этом «мерседесе», изготовленном католиками, или пользоваться музыкальным центром, созданным буддистами!?
С употреблением любых материальных благ, пусть произведённых самыми закоренелыми язычниками, никаких проблем не возникает даже у кондовых христиан и церковных иерархов, разве что человек уж окончательно выжил из ума. Но как только заходит речь о возможности предоставления правоверному христианину методов из арсенала духовного развития, созданного за тысячи лет до рождества Христова другой культурой — у православных иерархов, говоря языком Жванецкого, «не идёт пока!» Их мгновенно охватывает непреодолимое отвращение к языческому наследию, даром что оно намного старше христианства, широко исследуется и применяется — пусть в одних только оздоровительных целях — десятками развитых государств мира.
Конечно, есть надежда, что и Церковь не потеряла способности к изменениям, которая свойственна всему живому и развивающемуся. По крайней мере, в прошлом таким свойством обладали её лучшие представители.
Итак, «употребление» метода йоги применительно к жизни человека нашей эпохи способно открыть каждому подлинный смысл его бытия, — при условии, что конкретный человек совместим с этим методом. Как не существует единственного лекарства от всех болезней, так и йога — не панацея в проблемах оздоровления тела либо духовного роста.
Накопление позитивных следствий её регулярной практики — дело хотя и вполне явственное, но не быстрое. Текущий же эффект весьма ощутим: сделал это сегодня — и можно жить, наступает облегчение даже при стрессе любой силы.
Но при этом не происходит никакого внешнего расширения сознания! — в дальнейшем придётся специально остановиться на этом важнейшем вопросе. Сознание остаётся моим, я остаюсь собой. Неимоверно возрастает объём осознанной информации, которую индивид способен извлечь из прожитого времени и, следовательно, растёт «калибр» личности. Постепенно изменяется тело, приобретая иное качество и возможности, но не бодрствующее сознание, стабильная структура которого образует неповторимую личность! И рериховское, и гурджиевское «расширение» есть не что иное, как призыв к тотальной осознанности в восприятии и действиях, к «размазыванию» сознания по текущему моменту. Будучи достигнутым и удерживаемым постоянно, такое, только текущее восприятие, превращает человека в животное без прошлого и будущего, управляемое теми, кто подвигнул искателя истины применить к себе этот метод.
Для проявления необходимых, но спонтанных изменений в теле и психике нужно создавать определённые условия, важнейшим из которых является соблюдение — после активной фазы работы — невмешательства бодрствующего сознания в этот процесс. Более того, сознание необходимо подвергнуть специфическому свёртыванию. Медитация успешна только в том случае, когда бессознательное само выходит на контакт. Если лично я пялюсь на что-либо снаружи или внутри себя — это не имеет никакого отношения к медитации. Только полностью находясь в другом состоянии сознания, в ином мире, из точек перехода я постепенно начинаю различать истинные контуры основного пространства бытия, в котором провожу большую часть времени.
К сожалению, обо всём этом понятия не имеют простые, уверенные в себе люди, читающие книги со звучными названиями и множеством обещаний быстрого достижения. Более информированные и умные понимают: для того чтобы нечто произошло с сознанием, надо сделать что-то и с телом. Они дышат по-собачьи, трясутся, поют до обалдения мантры, загоняя себя силой в различные виды дикой «изменении», не имеющие ничего общего с тем, в чём они действительно нуждаются.
На самом деле подавляющему большинству людей в нашей стране остро необходима только одна вещь — душевный покой. А уже потом можно думать о гармонии, к которой не пробиться через припадочную тряску до предела упрощённой Кундалини-йоги и механическое пение священных текстов.
То, что само изменение и — в этом смысле — процессы гармонизации отданы как бы на откуп спонтанности, вовсе не означает молчаливое признание факта, что Я-сознание не нуждается в заботе и обычном развитии. Напротив, фиксируя внешнюю информацию через порты её поступления (органы чувств) и качественно обрабатывая, человек тем самым повышает суммарную мощность тандема «сознание-бессознательное», которые (после завершения процесса интеграции, а на деле — гораздо раньше) начинают с максимальной эффективностью, без присущей обычно конфронтации или непонимания, работать «в одной упряжке».
На начальном этапе самопознания практически каждый сталкивается с необходимостью решения частной проблемы, касающейся вытесненного из сознания «горячего» материала. Если этот этап успешно не пройден, дальнейшее продвижение блокируется, являясь иллюзорным либо патологичным.
Мерцательный, пунктирный предмедитационный режим, нарабатываемый в асанах и пранаяме — лучший способ овладения технологией, посредством которой будет в дальнейшем интегрироваться психика. Основной движущей силой процесса бессознательного сосредоточения, когда сознательная воля деактивирована (при минимальной «массе» Я-сознания в виде простого внимания) является намерение. Разговор о нём будет идти ниже, в главе «Самьяма».
Но всегда только тело, очищенное и оздоровленное, есть средство, с помощью которого организуется и приходит в движение механизм духовного роста. Известна уйма способов изменения сознания, вплоть до наркотических и «голой» химии, но все они (сколь угодно потрясающие воображение) по большому счёту являются прелестью, игрой миражей, бесконечным наваждением. Лишь традиционная йога в состоянии предложить человеку двадцать первого века потрясающую технологию работы с телом и сознанием, которая создаёт предпосылки для самореализации без отрыва от социума. Эта технология способна организовать условия для спонтанного объединения патологически оторванных друг от друга частей единой психики, что ведёт к резонансному усилению потенциальных возможностей личности, а также к возможности контакта с запредельной реальностью или Единым.
Большое количество людей, не имея реального понятия о подобных вещах, удовлетворяются иллюзией пути, слепым его поиском. Многие призваны, немногие избранны. «Дхаммапада» говорит об этом так: «Но незаметны и легки, кто сумрак вод преодолели». Но даже когда удастся это сделать, — «...Возвращаемся мы, то на год, то совсем, потому что всегда, потому что всегда мы должны возвращаться».
А зачем человеку запредельное? На этот вопрос каждый должен ответить себе сам. В противном случае раз за разом будет повторяться ситуация: «я нашёл не то, что искал, а искал не то, что хотел», в то время как «жизнь летит на всех парах, а за нею ночью мглистой вьётся время, словно прах или пепел серебристый».
Для меня бесспорно одно: йога помогает человеку стать самим собой и успешно разрешить многие свои проблемы, что весьма существенно, поскольку они всегда являются какой-то частью проблем окружающих меня людей, и — наоборот. Ситуация в человеческих взаимоотношениях и контактах голографична, — всё связано со всем, — только редкие люди твёрдо знают и всегда помнят это. Йог — это человек, который выдерживает эту жизнь, всегда оставаясь человеком без стены за спиной.
И если вы после прочтения этой книги разглядите хотя бы контуры данной проблемы и очертания предлагаемого способа её решения — моя задача выполнена. Если нет: «Не стреляйте в пианиста, он играет как может». По крайней мере, я старался быть честным.
Глава 3
Девятнадцатого октября тысяча девятьсот восемьдесят девятого года в одном из залов высотного здания МГУ, что на Ленинских горах, произошло событие, которого ждали не один десяток лет: открылась Первая всесоюзная научно-практическая конференция по йоге. Полное её название было таким — «Йога: проблемы оздоровления и самосовершенствования человека». В зале присутствовало не менее шестисот делегатов из всех тогдашних республик СССР. Среди свадебных генералов, открывающих конференцию, были, по крайней мере, два достойных человека, имеющие непосредственное отношение к изучению и развитию йоги в Советском Союзе — профессор философии Василий Васильевич Бродов и Первый секретарь посольства Республики Индия в СССР господин Гангули. Продолжалось это мероприятие три полных дня и было достаточно широко (по социалистическим меркам) представлено в средствах массовой информации.
Были, конечно, и зарубежные гости. Среди них звездой первой величины выделялся всемирно известный учитель из Индии йогачарья Айенгар, прибывший в Москву в сопровождении двух своих секретарей — Дхармаверсингха (Махиды) и Фаека Бириа, директора парижского центра этой школы.
Среди советских участников конференции абсолютное большинство составляли энтузиасты, так как лишь год назад был снят официальный запрет на йогу, и она вышла из подполья. Потому профессионалов у нас в этом деле просто не могло быть, хотя тут же возникли организации, где йога вдруг оказалась в предлагаемом спектре платных услуг (например, НПЦ в.в. Бродов нетрадиционных методов оздоровления при ЦНИИМС Госкомспорта СССР). Естественно, подобные фирмы были созданы самим упомянутым учреждением, которое хотело таким образом прибрать к рукам йогу, каратэ, у-шу, цигун и получать дивиденды на тех способах психофизического развития, которые много лет обливались им грязью в соответствии с указаниями партии и правительства.
События сложились так, что Шри Айенгар после конференции посетил моё скромное жилище на Ленинском проспекте вместе со своими секретарями. Когда я показал ему объёмистый фолиант в алом переплёте, сказав, что это самодельный перевод одного из изданий его знаменитой работы, по которой мы занимались много лет, когда это древнее искусство находилось в СССР под запретом, он был настолько поражён, что попросил подарить это ему для музея йоги в Пуне, где расположен «коренной» центр — Институт имени Рамамани Айенгар. Я сделал дарственную надпись на фолианте, и даже в девяносто девятом году подарок этот занимал, как говорят побывавшие там недавно, одно из почётных мест в экспозиции. А тогда в качестве ответного жеста Гуруджи подарил мне в ответ свою книгу с автографом и надписью: «Желаю вам иметь свой ашрам».
Поразительное ощущение, когда через восемнадцать лет самостоятельной работы встречаешься со своим кумиром! Правда, за моими плечами к тому времени был большой опыт и чёткое понимание сути йоги, с помощью которой я разрешал практически все проблемы своей жизни, и видел, как это помогает другим.
Спустя год и восемь месяцев в Культурном Центре имени Джавахарлала Неру при индийском посольстве Первый секретарь Гангули в присутствии посла республики Индия господина Гонсалвеса вручил советским гражданам восемь сертификатов, дающих право преподавания йоги в любой стране, в числе тех, кто их получил был и автор этих строк. Тогда же был основан первый в СССР московский Центр «Классическая йога», директором которого также довелось быть мне. Такова краткая предыстория.
Итак, достигнут определённый рубеж реализации моего многолетнего увлечения древнеиндийской системой самосовершенствования. Наверное, это здорово, когда достигнуто — хотя бы в какой-то мере — то, к чему ты стремился. Но многие часто спрашивают меня до сих пор: почему ты не выбрал что-нибудь более близкое нашим русским традициям, почему именно йога?
Начну развёрнутый ответ с простого на первый взгляд и всем понятного предмета — здоровья. Даже проще, со здоровья тела. Если мы хотим составить мнение о чём-либо, то логично будет поинтересоваться, что по этому вопросу говорили умные люди до нас.
Достаточно давно на Западе был разработан целостный, так называемый холистический подход к здоровью человека. Холизм, как утверждали философские словари эпохи расцвета застоя, это «одна из форм современной идеалистической философии, которая отвергает закон сохранения материи». Иногда этим странным словом обозначался некий всеобщий принцип целостности.
Поскольку йога возникла и развилась «всего лишь» на несколько тысяч лет раньше холизма, то я склонен рассматривать именно последний как её частный случай, а сама она, с моей точки зрения, является универсальным методом адаптации человека к внешнему (объектному) и внутреннему (психическому) мирам. Подобно своеобразной полосе пропускания, бодрствующее сознание человека располагается в узком диапазоне восприятия органов чувств, между двумя бесконечностями — внешней и внутренней. Если дорогу в макро и микрокосмос сегодня прокладывает наука, то в исторической последовательности первыми психику изучали йоги, а уже затем, после возникновения основных мировых религий, с её проявлениями имели дело мистики.
Поскольку исследование учёными структуры неживой материи с помощью приборов и самонаблюдение йогов при погружении в глубины собственной психики имеют один и тот же характер, хотя и выполняются разными средствами, то пути мистики и науки неизбежно должны были пересечься, что и произошло в конце двадцатого века. И физики и «лирики» в лице йогов с разницей в несколько тысяч лет решали проблему степени воздействия наблюдателя на процессы, развертывающиеся в границах его восприятия. Религиозные мистики также встречались с феноменами определённого класса, но они не имели отношения к реальности (см. главу: «Йога и христианский мистицизм»), потому никаких проблем, связанных с действительным познанием, у мистиков возникнуть не могло.
Но вернёмся к здоровью и попытаемся определить содержание данного понятия. Можно сказать, например, что здоровье — это такое состояние, которое становится заметным и осознается только при его нарушении. В данном случае возникает некая машинная аналогия: организм функционирует нормально, пока внутри всё в порядке, только тогда мы не видим и не чувствуем сбоев в работе, конструкция не проявляет себя, и нам ничего не нужно знать о её устройстве.
Для того чтобы устранять определённые нарушения здоровья консервативно (терапия) или радикально (хирургия), медицина незаменима и полезна. Но сохранить здоровье, предупреждая его нарушения либо потерю, восстановить исходное состояние после того, как врачи сделали своё дело — это иные задачи, находящиеся, как правило, за пределами традиционных медицинских знаний.
Ещё Авиценна сказал: «Движение заменит все лекарства мира, но ни одно лекарство мира не заменит движения.»
Сегодня мы знаем, что на здоровье всегда влияет совокупность ряда факторов, это:
— наследственность;
— экология;
— социум;
— пища, вода, воздух;
— собственное поведение.
Бороться с первым обстоятельством либо как-то устранить его нельзя, можно лишь оптимально приспособиться, хотя сегодняшняя наука развивается стремительно, и, быть может, не за горами то время, когда в обиход войдёт генетическая профилактика для тех, кто собирается иметь детей.
Второй фактор должен формироваться разумной политикой государства и действиями самого населения. В конце концов, человек сам выбирает место жизни и работы, а также степень экологичности поведения, которая тем не менее нуждается в контроле со стороны общественности.
Фактор третий зависит от степени социальной зрелости, уровня культурного и экономического развития общества, а также от адаптационных возможностей личности.
В четвёртом случае воздействие определяется материальными возможностями и личным кругозором человека, его вкусами и привычками.
А вот пятый фактор определяет очень многое, хотя и не всё. Много лет назад Норберт Винер подвел промежуточный итог развития цивилизации следующим высказыванием: «Своей деятельностью человек так изменил окружающую среду, что для того, чтобы в ней выжить, ему придётся изменить себя».
Иными словами, в человеческой жизни должен присутствовать некий компонент, который даст возможность адаптировать субъекта к этим новым внешним условиям существования.
Говоря о развитых странах, необходимо учесть два момента. Первый: уровень комфортности бытия в них постоянно растёт. Второй: качество соматической и душевной жизни, а стало быть, и здоровья падает. Почему? Дело в том, что обычно под комфортом подразумевается такой стиль телесного (да и ментального) существования человека, при котором усилия и движения тела в пространстве без специальных приспособлений (и даже самые простейшие счётные операции без компьютеров) сведены к минимальным, так же как и физическая нагрузка, их сопровождающая. Чтобы как-то обозначить это явление был создан специальный термин «гиподинамия», которая, на мой взгляд, подразделяется на мышечную и ментальную.
Встречается, хотя и редко, такой вариант, когда человек, обладая бессмысленным, маниакальным упорством, долгие годы «занимается» йогой в таком виде, как он её однажды понял, безбожно насилуя свою природу. Располагая к тому же несокрушимым здоровьем, такой человек со временем накапливает своеобразную темную силу, в нём появляется способность подчинять своей воле людей определённой психологической «конфигурации».
Собственно манипулирование людьми — это и есть единственная страсть личностей подобного склада, иногда принимающая весьма опасные для окружающих формы. Для таких субъектов тайна необходима, как воздух. Их сознание как бы изначально является продуктом полной диссоциации, оно напрочь лишено нормальных человеческих эмоций и заполнено переживанием собственной значимости. Отличительные черты «учителей» подобного сорта — холодное высокомерие и полная бесчеловечность.
Несмотря ни на какие свои достижения в йоге, мы всегда должны возвращаться после практики к нормальному человеческому состоянию, разжимая стиснутый кулак ощущения своей мощи, хотя бы на какое-то время, потому что даже великим нельзя быть постоянно. Никого не минует боль этого мира, без которой нет и радости. Если ты хотя бы минимально не подвержен несовершенству — значит ты мертв.
Многие слышали о просветлённых, но возникает вопрос: где же они среди нас? В этом плане Россия пока слабо контактирует с Востоком, предпочитая обходиться отечественным проповедниками и юродивыми. К тому же те, кто стремится к нам из-за рубежа, представляют далеко не лучшие возможные образцы «духовного совершенствования» — достаточно вспомнить хотя бы «Аум Синрикё». Настоящих просветлённых не шибко носит по миру, их ценят и охраняют там, где они есть, им незачем — по выражению Отцов церкви — выставлять себя на «безвременных сходбищах».
Случилось так, что в девяносто третьем году московский Центр «Классическая йога» принимал случайно оказавшуюся в Москве просветлённую жрицу храма Кали из южной Индии. Как выяснилось позже, её приезду содействовала в финансовом плане небольшая группа американцев, они жаждали увидеть экзотическую столицу бывшей российской империи, одновременно сохраняя рядом с собой совершенно неординарную личность, какой несомненно была Амритананда Майи.
На организованной нами встрече с ней зал средних размеров оказался почти полным. Собралась самая разношёрстная публика в возрасте примерно от пятнадцати до семидесяти лет: гул, болтовня, жвачки, смех — всё как обычно. На сцену неторопливо вышла круглолицая и темнокожая плотная женщина в алом сари, по виду лет тридцати, в сопровождении группы американцев, которые тут же расселись со свойственной им непринуждённостью, а также два переводчика — один с малаяли на английский, второй — с английского на русский. Завязался абсолютно пустой, спонтанный разговор, вопросы — никакие, в основном ожидание перевода, бесконечные уточнения, смех и бестолковщина. Амритананда белозубо и заразительно смеялась, однако американцы поглядывали на публику с непонятным ожиданием.
И где-то минут через двадцать зал ошалело примолк. Явно что-то происходило, но никто не мог сообразить, что именно. Некоторые женщины начали всхлипывать, доносились и подавленные рыдания. Мужчины выглядели растерянными.
Дело в том, что всем — я подчёркиваю: одновременно всем, кто находился в зале! — на душе вдруг стало беспричинно легко, причём настолько, словно это был лучший день твоей жизни. Было совершенно непонятным, откуда взялось это ощущение, и народ выглядел полностью деморализованным. Некоторые покидали зал с такой поспешностью, словно за ними гнался сам чёрт.
На самом деле в происходящем не было ничего удивительного, просто эта женщина самореализовалась, и никакого значения не имел тот факт, что она оставалась абсолютно неграмотным и необразованным — с нашей точки зрения — человеком. Просветления Амритананда достигла посредством бхакти, и влияние необычного качества её психики «накрыло» всю собранную в одном месте разношёрстную аудиторию. Почти у всех этот эффект ощущался затем не менее трёх суток, люди особо чувствительные испытывали его на протяжении недели.
И никакой необычной атрибутики! Ни жгучей внешности, ни огненного взора, ни словесного водопада, ни завораживающих пассов. Когда сила присутствует — она в рекламе не нуждается.
При личном общении с Айенгаром разновидность моих переживаний была иной. Если от Амритананды исходила сильнейшая волна покоя — вплоть до торможения, то рядом с Айенгаром волосы подымались дыбом, как от шаровой молнии. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы ощутить и в нём человека силы, но совершенно иного качества.
Те, кто достигли самореализации, либо миновали существенные её этапы, особо не распространяются о своём опыте. В этом и нет острой необходимости, вполне достаточно свидетельств, оставленных просветлёнными за тысячи лет в различных культурах и традициях, а также передачи живого опыта, которая касается очень немногих. То, что личность реализована, ощущается окружающими без слов, за исключением случая, когда достигшие сознательно не дают этой своей особенности проявляться в каких-то ситуациях. К возможности влияния на окружение такие люди более чем равнодушны, поскольку оно — лишь своеобразные издержки пути.
У них свои задачи: Айенгар несёт свою йогу людям Запада, Амритананда благословляет паломников, передавая им частички своей силы, Свами Рама демонстрирует реальные эффекты и следствия просветлённости, сам, безусловно, ими никогда не пользуясь.
Отцы христианской Церкви получали Божью благодать, будучи разбросанными во времени и пространстве. Сам этот факт при таких условиях (все они были, понятно, личностями самой разной психосоматической организации) говорит о том, что либо Отцы обладали весьма специфическими качествами, либо пользовались единым универсальным методом. Определяющим в «умном делании» был тот момент, что благодать, безусловно, приходит от Бога, но всегда не без участия самого человека. Вот это «не без участия» и является личным вкладом каждого подвижника в развитие технологии Иисусовой молитвы, которая во все времена в своём ядре оставалась единой (см. Главу: «Йога и христианский мистицизм»).
Интересно то, что сегодня, при беспримерной активности русской Православной церкви, сколько-нибудь глубоких отечественных церковных исследований по «умному деланию» не видно, притом что церковь располагает в этом направлении огромными возможностями. Видимо, нет для неё выгоды в том, что непредвзятое изучение — сто против одного! — подтвердит единую суть технологии и христианских мистиков, и йогов Индии, и суфиев, и многих других мистических традиций древности (как раз об этом идёт речь в недавно вышедшей книге Е.А. Торчинова «Религии мира. Опыт запредельного»). Может быть потому светский исследователь С. Хоружий особо отмечает в своей работе «К феноменологии аскезы»: «Для русского религиозного сознания типична ревниво-охранительная реакция, установка создания неприкосновенности сакральной (священной) сферы, недвижной и неизменной, ограждённой от малейшей попытки вторжения извне» (с.188). Церковь превратила догмат веры в абсолютную систему отсчёта, а это всегда является признаком стагнации и вырождения.
Не исключена возможность (когда-то отчасти осуществлённая Рамакришной) того, что православный верующий, непредвзято практикующий йогу, великолепно зная Библию при визуализации в какой-либо из медитативных техник йоги, будет иметь дело целиком с христианской символикой.
Несомненно, русская Церковь с яростью отвергнет возможность получения христианской благодати на материале иной культуры, чем снова проявит свойственную ей поразительную непоследовательность. Например, все без исключения служители Церкви пользуются сегодня продуктами питания, предметами быта и роскоши, созданными людьми всего мира, которые принадлежат ко множеству самых разных религиозных конфессий. Как-то не наблюдается, чтобы священнослужители испытывали по этому поводу какие-либо неудобства морально-этического или религиозного свойства, этакую христианскую ревностность, например: как можно ездить на этом «мерседесе», изготовленном католиками, или пользоваться музыкальным центром, созданным буддистами!?
С употреблением любых материальных благ, пусть произведённых самыми закоренелыми язычниками, никаких проблем не возникает даже у кондовых христиан и церковных иерархов, разве что человек уж окончательно выжил из ума. Но как только заходит речь о возможности предоставления правоверному христианину методов из арсенала духовного развития, созданного за тысячи лет до рождества Христова другой культурой — у православных иерархов, говоря языком Жванецкого, «не идёт пока!» Их мгновенно охватывает непреодолимое отвращение к языческому наследию, даром что оно намного старше христианства, широко исследуется и применяется — пусть в одних только оздоровительных целях — десятками развитых государств мира.
Конечно, есть надежда, что и Церковь не потеряла способности к изменениям, которая свойственна всему живому и развивающемуся. По крайней мере, в прошлом таким свойством обладали её лучшие представители.
Итак, «употребление» метода йоги применительно к жизни человека нашей эпохи способно открыть каждому подлинный смысл его бытия, — при условии, что конкретный человек совместим с этим методом. Как не существует единственного лекарства от всех болезней, так и йога — не панацея в проблемах оздоровления тела либо духовного роста.
Накопление позитивных следствий её регулярной практики — дело хотя и вполне явственное, но не быстрое. Текущий же эффект весьма ощутим: сделал это сегодня — и можно жить, наступает облегчение даже при стрессе любой силы.
Но при этом не происходит никакого внешнего расширения сознания! — в дальнейшем придётся специально остановиться на этом важнейшем вопросе. Сознание остаётся моим, я остаюсь собой. Неимоверно возрастает объём осознанной информации, которую индивид способен извлечь из прожитого времени и, следовательно, растёт «калибр» личности. Постепенно изменяется тело, приобретая иное качество и возможности, но не бодрствующее сознание, стабильная структура которого образует неповторимую личность! И рериховское, и гурджиевское «расширение» есть не что иное, как призыв к тотальной осознанности в восприятии и действиях, к «размазыванию» сознания по текущему моменту. Будучи достигнутым и удерживаемым постоянно, такое, только текущее восприятие, превращает человека в животное без прошлого и будущего, управляемое теми, кто подвигнул искателя истины применить к себе этот метод.
Для проявления необходимых, но спонтанных изменений в теле и психике нужно создавать определённые условия, важнейшим из которых является соблюдение — после активной фазы работы — невмешательства бодрствующего сознания в этот процесс. Более того, сознание необходимо подвергнуть специфическому свёртыванию. Медитация успешна только в том случае, когда бессознательное само выходит на контакт. Если лично я пялюсь на что-либо снаружи или внутри себя — это не имеет никакого отношения к медитации. Только полностью находясь в другом состоянии сознания, в ином мире, из точек перехода я постепенно начинаю различать истинные контуры основного пространства бытия, в котором провожу большую часть времени.
К сожалению, обо всём этом понятия не имеют простые, уверенные в себе люди, читающие книги со звучными названиями и множеством обещаний быстрого достижения. Более информированные и умные понимают: для того чтобы нечто произошло с сознанием, надо сделать что-то и с телом. Они дышат по-собачьи, трясутся, поют до обалдения мантры, загоняя себя силой в различные виды дикой «изменении», не имеющие ничего общего с тем, в чём они действительно нуждаются.
На самом деле подавляющему большинству людей в нашей стране остро необходима только одна вещь — душевный покой. А уже потом можно думать о гармонии, к которой не пробиться через припадочную тряску до предела упрощённой Кундалини-йоги и механическое пение священных текстов.
То, что само изменение и — в этом смысле — процессы гармонизации отданы как бы на откуп спонтанности, вовсе не означает молчаливое признание факта, что Я-сознание не нуждается в заботе и обычном развитии. Напротив, фиксируя внешнюю информацию через порты её поступления (органы чувств) и качественно обрабатывая, человек тем самым повышает суммарную мощность тандема «сознание-бессознательное», которые (после завершения процесса интеграции, а на деле — гораздо раньше) начинают с максимальной эффективностью, без присущей обычно конфронтации или непонимания, работать «в одной упряжке».
На начальном этапе самопознания практически каждый сталкивается с необходимостью решения частной проблемы, касающейся вытесненного из сознания «горячего» материала. Если этот этап успешно не пройден, дальнейшее продвижение блокируется, являясь иллюзорным либо патологичным.
Мерцательный, пунктирный предмедитационный режим, нарабатываемый в асанах и пранаяме — лучший способ овладения технологией, посредством которой будет в дальнейшем интегрироваться психика. Основной движущей силой процесса бессознательного сосредоточения, когда сознательная воля деактивирована (при минимальной «массе» Я-сознания в виде простого внимания) является намерение. Разговор о нём будет идти ниже, в главе «Самьяма».
Но всегда только тело, очищенное и оздоровленное, есть средство, с помощью которого организуется и приходит в движение механизм духовного роста. Известна уйма способов изменения сознания, вплоть до наркотических и «голой» химии, но все они (сколь угодно потрясающие воображение) по большому счёту являются прелестью, игрой миражей, бесконечным наваждением. Лишь традиционная йога в состоянии предложить человеку двадцать первого века потрясающую технологию работы с телом и сознанием, которая создаёт предпосылки для самореализации без отрыва от социума. Эта технология способна организовать условия для спонтанного объединения патологически оторванных друг от друга частей единой психики, что ведёт к резонансному усилению потенциальных возможностей личности, а также к возможности контакта с запредельной реальностью или Единым.
Большое количество людей, не имея реального понятия о подобных вещах, удовлетворяются иллюзией пути, слепым его поиском. Многие призваны, немногие избранны. «Дхаммапада» говорит об этом так: «Но незаметны и легки, кто сумрак вод преодолели». Но даже когда удастся это сделать, — «...Возвращаемся мы, то на год, то совсем, потому что всегда, потому что всегда мы должны возвращаться».
А зачем человеку запредельное? На этот вопрос каждый должен ответить себе сам. В противном случае раз за разом будет повторяться ситуация: «я нашёл не то, что искал, а искал не то, что хотел», в то время как «жизнь летит на всех парах, а за нею ночью мглистой вьётся время, словно прах или пепел серебристый».
Для меня бесспорно одно: йога помогает человеку стать самим собой и успешно разрешить многие свои проблемы, что весьма существенно, поскольку они всегда являются какой-то частью проблем окружающих меня людей, и — наоборот. Ситуация в человеческих взаимоотношениях и контактах голографична, — всё связано со всем, — только редкие люди твёрдо знают и всегда помнят это. Йог — это человек, который выдерживает эту жизнь, всегда оставаясь человеком без стены за спиной.
И если вы после прочтения этой книги разглядите хотя бы контуры данной проблемы и очертания предлагаемого способа её решения — моя задача выполнена. Если нет: «Не стреляйте в пианиста, он играет как может». По крайней мере, я старался быть честным.
Глава 3
ПОЧЕМУ ИМЕННО ЭТО?
Противоречивым словом ты как бы вводишь в заблуждение моё сознанье; скажи мне достоверно одно то, чем я достигну блага.
«Бхагавадгита»
Девятнадцатого октября тысяча девятьсот восемьдесят девятого года в одном из залов высотного здания МГУ, что на Ленинских горах, произошло событие, которого ждали не один десяток лет: открылась Первая всесоюзная научно-практическая конференция по йоге. Полное её название было таким — «Йога: проблемы оздоровления и самосовершенствования человека». В зале присутствовало не менее шестисот делегатов из всех тогдашних республик СССР. Среди свадебных генералов, открывающих конференцию, были, по крайней мере, два достойных человека, имеющие непосредственное отношение к изучению и развитию йоги в Советском Союзе — профессор философии Василий Васильевич Бродов и Первый секретарь посольства Республики Индия в СССР господин Гангули. Продолжалось это мероприятие три полных дня и было достаточно широко (по социалистическим меркам) представлено в средствах массовой информации.
Были, конечно, и зарубежные гости. Среди них звездой первой величины выделялся всемирно известный учитель из Индии йогачарья Айенгар, прибывший в Москву в сопровождении двух своих секретарей — Дхармаверсингха (Махиды) и Фаека Бириа, директора парижского центра этой школы.
Среди советских участников конференции абсолютное большинство составляли энтузиасты, так как лишь год назад был снят официальный запрет на йогу, и она вышла из подполья. Потому профессионалов у нас в этом деле просто не могло быть, хотя тут же возникли организации, где йога вдруг оказалась в предлагаемом спектре платных услуг (например, НПЦ в.в. Бродов нетрадиционных методов оздоровления при ЦНИИМС Госкомспорта СССР). Естественно, подобные фирмы были созданы самим упомянутым учреждением, которое хотело таким образом прибрать к рукам йогу, каратэ, у-шу, цигун и получать дивиденды на тех способах психофизического развития, которые много лет обливались им грязью в соответствии с указаниями партии и правительства.
События сложились так, что Шри Айенгар после конференции посетил моё скромное жилище на Ленинском проспекте вместе со своими секретарями. Когда я показал ему объёмистый фолиант в алом переплёте, сказав, что это самодельный перевод одного из изданий его знаменитой работы, по которой мы занимались много лет, когда это древнее искусство находилось в СССР под запретом, он был настолько поражён, что попросил подарить это ему для музея йоги в Пуне, где расположен «коренной» центр — Институт имени Рамамани Айенгар. Я сделал дарственную надпись на фолианте, и даже в девяносто девятом году подарок этот занимал, как говорят побывавшие там недавно, одно из почётных мест в экспозиции. А тогда в качестве ответного жеста Гуруджи подарил мне в ответ свою книгу с автографом и надписью: «Желаю вам иметь свой ашрам».
Поразительное ощущение, когда через восемнадцать лет самостоятельной работы встречаешься со своим кумиром! Правда, за моими плечами к тому времени был большой опыт и чёткое понимание сути йоги, с помощью которой я разрешал практически все проблемы своей жизни, и видел, как это помогает другим.
Спустя год и восемь месяцев в Культурном Центре имени Джавахарлала Неру при индийском посольстве Первый секретарь Гангули в присутствии посла республики Индия господина Гонсалвеса вручил советским гражданам восемь сертификатов, дающих право преподавания йоги в любой стране, в числе тех, кто их получил был и автор этих строк. Тогда же был основан первый в СССР московский Центр «Классическая йога», директором которого также довелось быть мне. Такова краткая предыстория.
Итак, достигнут определённый рубеж реализации моего многолетнего увлечения древнеиндийской системой самосовершенствования. Наверное, это здорово, когда достигнуто — хотя бы в какой-то мере — то, к чему ты стремился. Но многие часто спрашивают меня до сих пор: почему ты не выбрал что-нибудь более близкое нашим русским традициям, почему именно йога?
Начну развёрнутый ответ с простого на первый взгляд и всем понятного предмета — здоровья. Даже проще, со здоровья тела. Если мы хотим составить мнение о чём-либо, то логично будет поинтересоваться, что по этому вопросу говорили умные люди до нас.
Достаточно давно на Западе был разработан целостный, так называемый холистический подход к здоровью человека. Холизм, как утверждали философские словари эпохи расцвета застоя, это «одна из форм современной идеалистической философии, которая отвергает закон сохранения материи». Иногда этим странным словом обозначался некий всеобщий принцип целостности.
Поскольку йога возникла и развилась «всего лишь» на несколько тысяч лет раньше холизма, то я склонен рассматривать именно последний как её частный случай, а сама она, с моей точки зрения, является универсальным методом адаптации человека к внешнему (объектному) и внутреннему (психическому) мирам. Подобно своеобразной полосе пропускания, бодрствующее сознание человека располагается в узком диапазоне восприятия органов чувств, между двумя бесконечностями — внешней и внутренней. Если дорогу в макро и микрокосмос сегодня прокладывает наука, то в исторической последовательности первыми психику изучали йоги, а уже затем, после возникновения основных мировых религий, с её проявлениями имели дело мистики.
Поскольку исследование учёными структуры неживой материи с помощью приборов и самонаблюдение йогов при погружении в глубины собственной психики имеют один и тот же характер, хотя и выполняются разными средствами, то пути мистики и науки неизбежно должны были пересечься, что и произошло в конце двадцатого века. И физики и «лирики» в лице йогов с разницей в несколько тысяч лет решали проблему степени воздействия наблюдателя на процессы, развертывающиеся в границах его восприятия. Религиозные мистики также встречались с феноменами определённого класса, но они не имели отношения к реальности (см. главу: «Йога и христианский мистицизм»), потому никаких проблем, связанных с действительным познанием, у мистиков возникнуть не могло.
Но вернёмся к здоровью и попытаемся определить содержание данного понятия. Можно сказать, например, что здоровье — это такое состояние, которое становится заметным и осознается только при его нарушении. В данном случае возникает некая машинная аналогия: организм функционирует нормально, пока внутри всё в порядке, только тогда мы не видим и не чувствуем сбоев в работе, конструкция не проявляет себя, и нам ничего не нужно знать о её устройстве.
Для того чтобы устранять определённые нарушения здоровья консервативно (терапия) или радикально (хирургия), медицина незаменима и полезна. Но сохранить здоровье, предупреждая его нарушения либо потерю, восстановить исходное состояние после того, как врачи сделали своё дело — это иные задачи, находящиеся, как правило, за пределами традиционных медицинских знаний.
Ещё Авиценна сказал: «Движение заменит все лекарства мира, но ни одно лекарство мира не заменит движения.»
Сегодня мы знаем, что на здоровье всегда влияет совокупность ряда факторов, это:
— наследственность;
— экология;
— социум;
— пища, вода, воздух;
— собственное поведение.
Бороться с первым обстоятельством либо как-то устранить его нельзя, можно лишь оптимально приспособиться, хотя сегодняшняя наука развивается стремительно, и, быть может, не за горами то время, когда в обиход войдёт генетическая профилактика для тех, кто собирается иметь детей.
Второй фактор должен формироваться разумной политикой государства и действиями самого населения. В конце концов, человек сам выбирает место жизни и работы, а также степень экологичности поведения, которая тем не менее нуждается в контроле со стороны общественности.
Фактор третий зависит от степени социальной зрелости, уровня культурного и экономического развития общества, а также от адаптационных возможностей личности.
В четвёртом случае воздействие определяется материальными возможностями и личным кругозором человека, его вкусами и привычками.
А вот пятый фактор определяет очень многое, хотя и не всё. Много лет назад Норберт Винер подвел промежуточный итог развития цивилизации следующим высказыванием: «Своей деятельностью человек так изменил окружающую среду, что для того, чтобы в ней выжить, ему придётся изменить себя».
Иными словами, в человеческой жизни должен присутствовать некий компонент, который даст возможность адаптировать субъекта к этим новым внешним условиям существования.
Говоря о развитых странах, необходимо учесть два момента. Первый: уровень комфортности бытия в них постоянно растёт. Второй: качество соматической и душевной жизни, а стало быть, и здоровья падает. Почему? Дело в том, что обычно под комфортом подразумевается такой стиль телесного (да и ментального) существования человека, при котором усилия и движения тела в пространстве без специальных приспособлений (и даже самые простейшие счётные операции без компьютеров) сведены к минимальным, так же как и физическая нагрузка, их сопровождающая. Чтобы как-то обозначить это явление был создан специальный термин «гиподинамия», которая, на мой взгляд, подразделяется на мышечную и ментальную.