Денисова Ольга. Придорожная трава

   – Погоди-ка, – остановил Андрея муж, – вы разберетесь, когда я уеду. Ну-ка, объясни мне, что это ты имеешь в виду?
   – Да что он может иметь в виду, он же просто работяга здесь, кого вы слушаете! – менеджер чуть не сорвался на визг.
   Плотник глянул на него спокойно, поднял и опустил брови, как будто удивился такой эмоциональности, и спросил:
   – Неужели вы сами не видите? Долина не пустит сюда никого. Разве вы не чувствуете, как кто-то на вас смотрит? И смотрит, между прочим, вовсе не по-доброму.
   И паника Ирины, в итоге, прорвалась сквозь умение держать себя в руках, выплеснулась наружу и понесла ее в совершенно неведомую стезю – истерику.
   – Да, я чувствую! Это плохое, плохое, плохое место! Я хочу уйти, немедленно, заберите меня отсюда, скорей, Саша, пойдем отсюда! Я умоляю, я больше не могу здесь находиться! Ну что же ты стоишь, тебе же сказали, что здесь жить нельзя, что еще тебе надо, каких объяснений? Пожалуйста, пойдем отсюда!
   Слезы хлынули из глаз, рыдания сдавили горло, и дальше она смогла выдавать только нечленораздельные звуки – про кота, про живые дома, про болотный запах. Вряд ли кто-то смог разобрать, что она говорила. Ноги подогнулись сами собой, и она ничком опустилась в пахучие опилки, толстым слоем покрывшие землю, стискивая и разжимая кулаки, содрогаясь от рыданий и пытаясь спрятаться от невыносимого взгляда, сжаться в комок, слиться с окружающим ландшафтом.
   – Ну, что же вы стоите, – услышала она голос плотника, – вы что, не видите? Ей же плохо. Сейчас, я воды принесу.
   Ирина посмотрела вокруг, увидела мужа, стоящего как истукан с открытым ртом и Андрея, досадливо морщившего лицо. И эта его досада вызвала новый приступ рыданий, как у ребенка, истерику которого питает все вокруг.
   Чьи-то руки разжали ее судорожно искривленный рот, слегка запрокинули голову, и в него влился глоток воды. Ирина закашлялась и глотнула – судорога рыданий на секунду отпустила ее, но она воспользовалась этим только для того, чтобы прокричать:
   – Саша, Сашенька, забери меня отсюда, пожалуйста, скорей, я больше не могу здесь, оно смотрит на меня!
   Еще один глоток воды снова успокоил ее лишь на секунду.
   – Ну что же вы, уведите ее, зачем же так над ней издеваться, – робко сказал плотник.
   – Вы думаете, это серьезно? – недовольно спросил муж.
   – Не знаю. Но она плачет…
   – Но я хотел поговорить с вами о домах…
   – Давайте уведем ее отсюда, и поговорим где-нибудь в другом месте. Может быть, не стоит сегодня? Я оставлю вам телефон.
   – Ну хорошо, хорошо… Как ее вести, такую? Ирина, поднимайся давай.
   – Да помогите же ей, вы же ее муж…
   Ирина схватилась за руку плотника, сидевшего рядом с ней на корточках и держащего пластиковую бутылку с водой перед ее носом.
   – Я сама, я могу сама, – она оттолкнулась от его руки вверх, пытаясь подняться, – только скорей, пожалуйста, скорей отсюда…
   Плотник поддержал ее за локоть, иначе бы она точно упала, и только тогда муж, наконец, взял ее под руку. Она уже не рыдала, просто слезы бесшумно текли из глаз ручьем. Ирина прижалась к мужу, дрожа всем телом, пытаясь спрятаться за ним от невыносимого взгляда. Впрочем, ей было все равно, за кого прятаться.
   Андрей, рассерженный и раздраженный, сохранил лицо и взял ее под руку с другой стороны. Плотник угрюмо побрел за ними – она несколько раз обернулась, чтобы убедиться, что он идет сзади. Проходя мимо черной лачуги, ей снова стало невыносимо страшно, и она закричала и забилась в их руках. Андрей попытался ее удержать, а муж, наоборот, оттолкнул в испуге.
   – Не бойтесь, – кто-то положил руку ей на плечо, и она догадалась, что это плотник, бредущий сзади, – не надо так бояться. Сейчас вы уедете, и все будет хорошо. Она вас не тронет. Сейчас не тронет.
   Она закивала, часто-часто, как маленькая девочка, и ей и вправду стало немного спокойней. Вот стоит их машина, им осталось пройти всего несколько шагов… И что будет, если она не заведется?
   Муж усадил ее на заднее сидение, а на переднее пригласил плотника, оставив незадачливого менеджера по продажам на дороге. На ее счастье, машина завелась сразу.
 
   Илья распрощался с занудой-продюсером и вернулся на сруб. Если честно, то он сам испугался того, что сделал. Наверное, не стоило вот так в открытую высказывать свою точку зрения. Но когда он увидел затравленный взгляд этой несчастной женщины, озирающейся по сторонам, то не смог удержаться. А с другой стороны, никогда бы он не стал втихую нашептывать кому-то свои соображения – это было бы низко.
   Шум теперь поднимется невообразимый, Кольцова непременно приплетут, и, может быть, вправду выгонят, да и Илье мало не покажется. Хорошо если просто попробуют уволить, а то и ноги переломают к чертовой матери. Он бы на их месте тоже сильно разозлился.
   Не успел он взяться за пилу, как увидел решительного менеджера, направляющегося в его сторону. Похоже, менеджера звали Андреем, но поручиться за это Илья не мог.
   – Ты что, больной? – не доходя до Ильи шагов десять, убежденно начал парень.
   – Ага, – кивнул Илья, ухмыляясь.
   – Да тебя уроют, придурок! Ты понял, что ты сделал вообще? – менеджер подошел почти вплотную, развернув плечи и гордо подняв голову. Он был крепким парнем, наверняка пару раз в неделю ходил в тренажерный зал, и чувствовал себя вполне уверенно.
   – Понял, понял, – снова кивнул Илья.
   – Ты мне клиента сорвал! Какого черта ты вообще суешься? Ты, пролетарий! Пилишь тут и пили себе, и не лезь, куда не просят!
   – Мальчик, – Илья осторожно нагнул голову в сторону и сжал губы, – я понимаю, что ты расстроился, но тебе не кажется, что ты несколько невежлив?
   Менеджер фыркнул:
   – Меня тут работяги учить будут? Да ты вылетишь отсюда завтра же, и, будь моя воля, на скорой помощи!
   – Вали-ка ты отсюда, – скривился Илья.
   – Ты мне еще и указываешь? – парень еще сильней развернул плечи и приблизился на шаг – не иначе, хотел подраться.
   Илья щелкнул кнопкой и дернул ручку пилы. Едва мотор зарычал, менеджер отпрыгнул в сторону, как заяц, не дожидаясь, пока цепь начнет крутиться. Илья демонстративно повернулся к нему спиной и продолжил работу. Парень кричал что-то ему в спину, но из-за рева пилы Илья ничего не услышал.
   Да, нехорошо получилось… Как после этого разговаривать с Вероникой? Если она еще не знает о происшествии, то скоро обязательно узнает. А ведь он хотел поговорить с ней непременно сегодня, когда ее мужа не будет дома, и ему обязательно надо это сделать. Какая бы она не была, скоро должны приехать ее дети, а рисковать жизнью детей она не будет, это не вызывает сомнений. Теперь вместо нормального разговора он нарвется на скандал.
   А может быть, все это полная ерунда? Может быть, ночь на лесной поляне привиделась ему? Илья ходил на следующий день на то место, но не нашел ни Каменного лика, ни выложенного камнями круга, ни поляны – лес стоял стеной. И только вялые белые лилии, разбросанные повсюду, говорили о том, что это то самое место и галлюцинации его не посещают.
   А еще Илья провел две бессонные ночи – ему грезилась Мара, их сплетенные воедино тела, ее прохладная кожа и белый саван-сарафан. Он не мог прогнать от себя видение, не мог заставить себя не думать о ней – едва он смежал веки, как она появлялась перед глазами и терзала его несбыточными желаниями. И только на исходе второй ночи он вспомнил, что Леший советовал потереть ранку от ее укуса золой из печки. К тому времени Илья настолько устал от вожделения, что готов был последовать любому, самому несерьезному совету. И, надо сказать, совет оказался вполне серьезным – после этого он упал на кровать, вырубился, как только голова его коснулась подушки, и проспал почти до обеда.
   Крикливый менеджер ушел, так и не вылив злости до конца. Илья подождал, пока он скроется из виду, выключил пилу и сел на бревно, чтобы подумать. Можно, конечно, отложить разговор с Вероникой на какой-нибудь другой день. Но какое-то неясное предчувствие томило его и не давало покоя. Что-то должно было случиться, недаром эта женщина билась тут в истерике, и уж Илья-то точно знал, что вовсе не его слова послужили ее причиной.
   Он огляделся по сторонам, поднялся и решил прогуляться – ему не сиделось и не думалось. Он, похоже, оказался между молотом и наковальней, причем наковальней была Долина, а молотом – те, кто желал ее продать. Глупо предупреждать молот о том, что он расплющится, если попробует нанести удар, и еще глупее попытаться молот от этого удара защитить. Но, например, женщина, которая приезжала сегодня, ни в чем не виновата. Откуда им знать, что здесь нельзя жить? Этого на рекламном щите у въезда не написано. И, похоже, ее муж никогда бы не принял ее мнения в расчет. Она почувствовала опасность, а он – нет. Он вообще отнесся к жене, как к наскучившей вещи, которая по недомыслию создает ему неудобства.
   Илья свернул от сруба в сторону леса – лес всегда успокаивал его. И сегодня это успокоение требовалось ему как никогда. В животе противно шевелился страх – он и вправду боялся, что хозяева участков не оставят его выходку безнаказанной. И противно было в основном от того, что он не собирался менять своей точки зрения, отказываться от своих слов, и даже не жалел о сделанном, но им, вообще-то, ничего не стоило заставить его и пожалеть об этом, и отказаться от своих слов, и, наверное, поменять точку зрения.
   А с другой стороны, предчувствие несчастья толкало его к тому, чтобы не оттягивать разговора с Вероникой, пойти к ней самому, попробовать все объяснить. Он заранее представлял себе всю безнадежность этого разговора, тем более после разговора с продюсером. В лучшем случае, она наорет на него и выставит вон. В худшем – спустит собак, на своей территории они будут менее уступчивыми.
   Лес встретил его тихим перешептыванием деревьев. Ему даже почудилось, что он различает отдельные слова. Его влекло на то самое место, где он провел ночь с обитателями долины, и не было никаких причин не следовать этому влечению. Вот и опушка, где он любил «птичку»: упругий мох, конечно, не сохранил следов их пребывания здесь. Илья почувствовал, что на него кто-то смотрит, и огляделся – с балкона второго этажа за ним наблюдала Вероника. Он улыбнулся ей и помахал рукой. Вряд ли она могла разглядеть его улыбку, так же как и он не мог видеть, как сжались ее губы, когда она развернулась и покинула балкон, сильно хлопнув стеклянной дверью. Илья на это пожал плечами и пошел дальше.
   До самой поляны, верней, до того места, которое было поляной, он не дошел: посреди толстой зеленой кочки, на теплом солнышке, свернувшись калачиком, лежал кот и сладко жмурился. Илья остановился и скептически посмотрел на кота сверху вниз.
   – Ну, что уставился? – спросил кот, приоткрыв один глаз, – да, это я.
   – Здорово, – Илья пожал плечами, нисколько не удивившись этой встрече.
   – И тебе.
   – Ты так просто или по делу?
   – Даже не знаю, – кот потянулся, – хотел поделиться впечатлениями о твоих сегодняшних подвигах. Мы, конечно, пришли в восторг оттого, что хозяин избушки такой отважный и принципиальный человек…
   – Издеваешься?
   – Ага, – ответил кот.
   – Ну и?..
   – А что «и»? Хочу сразу сказать: в Долине тебе ничто не грозит. Здесь никто не поднимет на тебя руки, можешь не сомневаться, ты под защитой. Но за пределами Долины они могут сделать с тобой все, что захотят.
   – А захотят?
   – Захотят. Может быть не сейчас, а позже. Ты же не собираешься прекращать начатое, ты же будешь гнуть свое, чтобы тебе не говорили, разве нет?
   Илья пожал плечами. Наверное, кот прав.
   – Если хозяйка дома что-нибудь предпримет в этом направлении, – продолжил тот, – мы ее достанем. Поверь, если эту женщину сейчас не остановить, она зайдет слишком далеко, и нам всем придется пожалеть о том, что мы этого не сделали.
   – Погодите. Не надо. Я поговорю с ней, я попробую ее убедить.
   – Да она и слушать тебя не станет. Нет, попробуй, конечно… Ты обаятельный. Но не верю я, что твое обаяние чего-то стоит в ее глазах. Так что удачи.
   – Спасибо, конечно.
   – Всегда пожалуйста. Счастливо оставаться.
   Кот поднялся, встряхнулся как собака, и шустро побежал в лес. Илье показалось, что он скрылся из виду до того, как его заслонили кусты и деревья.
   Илья хмыкнул и понял, что в лесу ему делать нечего. Надо идти к Веронике, чем бы этот визит для него не обернулся. Если кот не преувеличил, его недаром терзают предчувствия. Не то чтобы ему было жалко Веронику, нет. Вздорная женщина, плохо воспитанная к тому же, уверенная в том, что ее снобизм – единственно правильная позиция человека с чувством собственного достоинства. Но причем здесь смерть? Разве смертью надо наказывать неумение себя вести? Это, с его точки зрения, было слишком. Ведь она мешает Долине только тем, что живет здесь. Если она поселится в каком-нибудь другом месте, инцидент будет исчерпан сам собой.
   Илья вышел к ее забору и увидел, как со двора выезжает ее зеленая машинка. Он выругался про себя. Но, по крайней мере, за пределами Долины с ней ничего не случится.
 
   Андрей был не столько разозлен, сколько расстроен и подавлен. Ему не простят потери такого клиента. Все шло отлично. Клиенту не сильно нравилось место, он имел претензии, зато жена его пребывала в полном восторге. Конечно, этот продюсер не из тех, кто будет слушать жену, но все же. И вот, наконец, ему предъявили главный козырь – дом. Андрей неоднократно наблюдал, как люди, мечтающие о каменном замке, на глазах забывали о своей мечте и приходили в неописуемый восторг. Еще бы! Клиент привык, что деревянный дом – это дача, обшитая сучковатой вагонкой, с допотопной печкой и удобствами во дворе, которую местные плотники срубят за триста баксов. Андрей знал, как повезло им с Кольцовым – по вполне сходной цене он создавал действительно европейское качество. Плотников, которые умеют делать такие срубы, по всему городу можно по пальцам пересчитать. И реакция клиентов вполне оправдывала все сложности работы с ним, взбрыкивания и срывы сроков.
   Вот и на этот раз скептически настроенный продюсер не устоял. Вполне возможно, его устроил бы законченный сруб, но Андрею хватило бы и продажи участка с последующим договором на строительство дома. И надо же было этому плотнику оказаться на рабочем месте именно в это самое время! И клиент сразу сообразил, что заключать договор нужно напрямую, это, может, не проще, но значительно дешевле. Он же сразу потребовал телефон архитектора и подрядчика. Ну, а на ловца, что называется, и зверь…
   Кто тянул плотника за язык! Жена продюсера и так всю дорогу была чем-то недовольна. Только муж ее мнения в расчет принимать не стал бы, это же ясно. Дамочка просто искала повод, чтобы устроить истерику, и она его получила! Она как будто ждала хоть какой-нибудь негативной детали, чтобы лечь на землю и начать стучать по ней руками и ногами. Видимо, других способов воздействия на мужа у нее нет. Конечно, мужа это не впечатлило. Но к словам плотника продюсер почему-то прислушался. А ведь нес плотник абсолютную чушь! Какое плохое место? Это потому что кота балкой задавило, что ли? Но такие истории хороши для истеричных женщин, ни один нормальный человек на такое не купится.
   Андрей пришел в фирму «Сфинкс» два года назад, до этого он работал агентом по загородной недвижимости. Он стоял у самых истоков проекта, но показать себя в наилучшем свете ему до сих пор не удавалось. Это был единственный проект «Сфинкса», связанный с продажей участков и загородных домов, остальные казались Андрею неинтересными и непонятными, тем более что менеджер по продажам на них не требовался – какие продажи при строительстве завода или торгового комплекса? Все давно продано, остается бегать по чиновникам, следить за генподрядчиками и контролировать смету. Андрея тошнило от проектной документации, ГБРов, ПИБов, районных администраций, их очередей и зажравшихся служащих. Оклад у него был небольшой, поэтому он с нетерпением ждал, когда же, наконец, пойдут продажи, и начнут капать комиссионные.
   Но его ожидало разочарование – за два месяца ни один участок продан не был. Хозяин «Сфинкса» один дом купил себе, как и планировал, но его примеру почему-то никто не последовал. Андрей удивлялся и негодовал: он проработал в загородной недвижимости пять лет, он знал, что эти участки должны отлететь за месяц, максимум – за два, несмотря на высокий ценник. При тех деньгах, которые вложили в рекламу, сюда ежедневно должны были приезжать покупатели. Однако, ничего подобного не случилось.
   Когда участок согласился посмотреть этот продюсер, Андрей подпрыгнул от радости. Он был уверен, что, увидев, какое это чудесное место, клиент не сможет от него отказаться. Тем сильней оказалось его разочарование. Понравившийся дом можно срубить где угодно; если Кольцову нечего будет делать здесь, он найдет своей бригаде клиентов на стороне. И, похоже, его плотник такого клиента уже нашел, самым наглым образом отобрав его у «Сфинкса». С точки зрения Андрея это выглядело неэтично. Конечно, «Сфинкс» не был его нанимателем, но работали они бок о бок два года. Разумеется, если клиент желает договориться напрямую – это дело клиента, понятно, он сэкономит на этом немалые деньги. От такой ситуации никто не застрахован. И плотнику все равно, нанимает его Кольцов, или клиент, или генподрядчик, или «Сфинкс» – он все равно получит свои деньги. Но зачем же убеждать клиента в том, что не стоит покупать участки? Ему-то что? Какое его дело? Перебить клиента – не этично, а вот так сорвать продажу – это просто подлость. Подлость и предательство. В конце концов, долина кормила этого плотника два года, мог бы не делать этого хотя бы из чувства благодарности.
   И ведь никому не объяснишь теперь, что Андрей ни в чем не виноват! В его способности и так никто не верил, и за глаза сотрудники «Сфинкса» называли его бездельником и дармоедом. Начальство, скорей всего, считало точно так же, потому что за два года он не только не продвинулся по служебной лестнице, но ему ни разу не повысили оклада, в то время как остальным индексировали зарплату регулярно. Когда освободилось место начальника отдела рекламы, никому и в голову не пришло, что Андрей в ней неплохо разбирается, имеет связи с рекламными агентствами и опыт проведения рекламных кампаний. Нет, человека взяли со стороны. Сегодняшняя встреча с продюсером никому не покажется странностью, на счет Андрея запишут еще один провал, только и всего.
   Андрей, конечно, позвонил директору «Сфинкса», так как о результатах встречи с продюсером должен был доложить ему лично, и рассказал о выходке плотника. И о том, что он отговаривал клиента покупать участок, и о том, что довел женщину до истерики, и о том, что не забыл договориться с продюсером о рубке дома в другом месте. Судя по реакции босса, рассказ его не впечатлил, похоже, он просто не поверил Андрею. А, может быть, просто был человеком сдержанным и хотел обдумать его слова. В любом случае, он пообещал с этим разобраться.
   Андрей шел к машине мимо дома хозяина «Сфинкса» и предавался жалости к себе, когда увидел хозяйку, выезжающую со двора. Женщина остановилась рядом с ним, опустила окошко и поинтересовалась:
   – Ну как, им понравился какой-нибудь участок?
   Андрей угрюмо покачал головой.
   – А почему? – удивилась и расстроилась женщина, – он с таким энтузиазмом смотрел дом, и я подумала, что все в порядке.
   Андрею показалось, она жалеет его, и он посчитал, что можно ей рассказать о происшествии, тем более она тоже имеет к этому отношение.
   – Да все и было в порядке! – Андрей едва не топнул ногой, – он практически согласился! Мы пошли смотреть второй сруб, и тут влез этот ваш плотник, не знаю, кто он тут такой. Так представляете, он посоветовал им не покупать участка!
   Лицо женщины нахмурилось, голова наклонилась к плечу и брови удивленно поднялись.
   – Как это – посоветовал не покупать? Что, так и сказал?
   – Так и сказал. Здесь, говорит, плохое место, здесь жить нельзя. Я вам срублю дом, только не здесь.
   – Ты это серьезно говоришь? – ее ноздри вздрогнули и брови нахмурились.
   – Конечно, серьезно. Он сорвал мне сделку! Слушайте дальше. Он своими угрозами довел жену продюсера до самой настоящей истерики, она рыдала, каталась по земле и кричала, что ни минуты здесь не останется! И если бы сам продюсер на его байки внимания бы не обратил, то после такого он на выстрел к «Долине» не подойдет!
   – Да он что, с ума сошел? – женщина покачала головой, то ли от удивления, то ли от гнева.
   – Вот и я так думал. Но сам он с клиентом договориться не забыл, они уехали отсюда втроем, обсуждая новый дом продюсера, только в другом месте! Мне даже «до свидания» не сказали.
   – Нет, это просто неслыханно! – на этот раз не было сомнений в том, что она сердится, – да какое он вообще имел право подходить к нашим покупателям? Честное слово, я этого так не оставлю! Сперва бревна падают с потолка, потом дети проверяют срубы, а теперь он будет срывать нам продажи? Нет, так просто ему это с рук не сойдет, я вам обещаю!
   Она в негодовании подняла стекло и тронулась с места.
   Оттого, что женщина так сильно рассердилась, Андрею стало немного легче. Во всяком случае, она не винила его в срыве сделки и правильно все поняла. Может быть, она сама поговорит с мужем и тот поймет, что Андрей сделал все возможное, и его вины в этом нет? Судя по ее реакции, этот плотник уже не в первый раз доставляет ей неприятности, и есть надежда, что она и вправду с ним разберется. Андрей никогда не был мстительным, его желание наказать своих обидчиков обычно проходило через несколько часов, но в данном случае он с ужасом думал о том, что будет, когда он привезет кого-нибудь из клиентов в следующий раз. Если плотник снова сунется со своими добрыми советами, все равно ответственность за срыв сделки ляжет на Андрея.
   Плохое место! Придумал же! Чем это оно плохое? Совершенно изумительное место, особенно в солнечные дни.
   Порыв ветра неожиданно принес с собой неприятный болотный запах, гнилостный и влажный. И одновременно с ним внизу живота шевельнулся холодок, а по спине пробежала дрожь. Андрей непроизвольно оглянулся по сторонам. Солнце, яркая зелень, сквозь которую просвечивает голубое небо… Умиротворяющая картинка почему-то не успокоила его, а наоборот, вызвала тревогу. Он замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. В последний раз похожее чувство он испытывал в детстве, если просыпался ночью в темной комнате, когда шкаф кажется чудовищем, а одежда, повешенная на стул, начинает двигаться. Вот и теперь легкое шевеление ветвей вокруг навело на мысль не о ветерке, а о том, что они живые и шевелятся сами по себе…
   Андрей втянул голову в плечи, но не смог отделаться от видения – деревья шевелили ветвями совсем не так, как это бывает от ветра. Ему показалось, они тянутся к нему, и намерения у них самые что ни на есть агрессивные… А потом он почувствовал взгляд, который уперся ему в спину, как ствол пистолета. Захотелось поднять руки вверх. Он медленно оглянулся, не надеясь увидеть ничего хорошего, но то, что он увидел, превзошло все его самые страшные предположения.
   На толстом суку лежала огромная черная змея с головой и руками женщины. Андрей попятился, но тут же остановился – женское лицо показалось ему невообразимо, сказочно красивым. Просто не оторвать глаз! Ее маленькое треугольное лицо с острыми скулами обрамляли длинные и густые иссиня-черные волосы, как вороново крыло. Тонкие брови с гордым изломом посередине высоко поднимались над темными глубокими глазами, нос с красивой аристократической горбинкой был тонок и изящен, а маленькие губы из-за бледности были практически невидимы. Между этих губ скользнул черный раздвоенный язык и, ощупав воздух, тут же спрятался обратно.
   Андрей не мог не смотреть в ее глубокие, манящие немигающие глаза. И помимо воли сделал шаг вперед, а потом еще один, чувствуя себя кроликом, который не в силах противиться удаву. Ужас и предчувствие смертельной опасности сковали его, единственное, что он мог делать, это медленно перебирать негнущимися ногами, пока не оказался под суком, на котором возлежала женщина.
   – Не стоит желать никому зла, – сквозь зубы процедила она, – можно оказаться на месте того, кому угрожаешь.
   И в эту секунду змеиный хвост захлестнул его петлей, обвив шею и прижав руки к телу, и взметнул его вверх, так что Андрея лицо оказалось напротив темных немигающих змеиных глаз.
   – Нравится тебе это место? Хочешь тут жить?
   – Не хочу, – прохрипел придушенный Андрей.
   И тут она приоткрыла маленький красивый рот, на поверку оказавшийся огромным, и он увидел два длинных изогнутых зуба, на острых кончиках которых застыли прозрачные желтоватые капли. Он хотел закричать, но из зажатого горла вырвался только хрип.
   – Проще говоря – не рой яму другому, сам в нее попадешь, – закрыв рот, прошипела женщина и с силой швырнула Андрея оземь. Ужас сменился кошмарной, невыносимой болью в ноге, но он в тот же миг потерял сознание и погрузился в блаженную черноту.
 
   – Ты что, ничего не слышал? – удивился все еще трезвый Мишка, когда Илья под вечер вернулся в избушку, – тут столько шума было!
   – Нет, я же опиловку делал, пила всю дорогу работала.
   – Парнишка молоденький, менеджер по продажам, ногу сломал, причем на ровном месте. Если бы ты слышал, как он при этом бредил! Ну чисто – белая горячка. Вероника на машине из магазина возвращалась и увидела, как он лежит без сознания. Я помойку выносил, и она меня позвала. Очень обрадовалась, что я врач. Ну, я в себя его привел, шину наложил, она скорую вызвала. Плохой перелом, лодыжку он сломал. Долго не срастается, и хромота может остаться. Так «скорая» с мигалками приехала, десяти минут не прошло. Вероника им денег пообещала.