Страница:
-- Она спустила ноги с дивана и пригладила волосы.
-- Так вы не считаете меня убийцей? -- спросил я.
-- Нет, -- сказала она. -- Откровенно говоря, я сомневаюсь, что у вас
хватит духу убить пчелу, не говоря о женщине.
Карла Распа направилась на кухню, я последовал за ней. Она возилась со
сковородками на плите, сняла с полок тарелки. Я сел на стул и смотрел на
нее. Моя исповедь послужила к очищению. Наши отношения казались не такими
натянутыми.
-- Наверное, вы хотите, чтобы я вывезла вас из Руффано? -- спросила
она. -- Это будет несложно. Я могу снова одолжить машину.
-- Не из Руффано, -- сказал я ей. -- Всего-навсего вверх по холму, до
дома на виа деи Соньи.
-- Значит, у вас есть друг, который все про вас знает?
-- Да, -- сказал я.
Она что-то пробормотала сквозь зубы, вылила в миску яйца и стала их
взбивать.
-- И кто же это?
Я колебался. Свою судьбу я уже вручил ей в руки, что же до судьбы
брата...
-- Можете не говорить. Я уже догадалась, -- сказала она. -- Вы забыли,
что Руффано -- маленький город. Женщина, которая приходит сюда убираться,
живет рядом с Оньиссанти, и я уже несколько дней назад слышала от нее все
подробности про убитую. Старая Марта много лет жила в семье Донати и нянчила
Альдо Донати, когда тот был ребенком. Не потому ли вы ее помните, что в
детстве бывали у них?
Она проявила редкую догадливость. И все же знала не всю правду. Это
было мне на руку.
-- Откровенно говоря, да, -- сказал я.
Над сковородой поднялся дым, и она вылила на нее яйца.
-- Итак, вы пошли и выложили свою историю Альдо Донати? И вместо того
чтобы посоветовать бежать отсюда со всех ног, он предложил вам остаться.
-- Что-то вроде того.
-- В прошлое воскресенье?
-- Да, -- сказал я.
-- Так, значит, именно с вами Донати провел тогда весь день и вечер?
-- Да, -- снова сказал я.
Омлет был готов. Карла Распа выложила его на блюдо и поставила на стол.
-- Ешьте, пока горячий, -- сказала она, подвигая для себя стул.
Я стал есть, размышляя над тем, что еще она спросит. Пока мы ели, она
молчала, лишь раз поднявшись из-за стола, чтобы принести миску с салатом и
бутылку вина. На ее губах играла загадочная улыбка. Во мне проснулось
любопытство.
-- Чему вы улыбаетесь? -- спросил я.
-- Меня вдруг осенило, -- сказала она. -- Раньше надо было догадаться,
когда ваш благородный друг не удосужился ответить на мое письмо. Женщины его
не интересуют. Товарищ давних детских игр куда более соблазнителен. Особенно
с таким детским личиком, как у вас.
Никто бы не оценил это забавное предположение лучше Альдо. Я не знал,
то ли протестовать, то ли пропустить его мимо ушей.
-- Ну что, -- продолжала она, -- жизнь полна потрясений. Хотя про него
я бы такому не поверила. Лишнее доказательство тому, как часто мы ошибаемся.
И все же сомнительно. Подобные эскапады могут приесться. -- Она задумчиво
подцепила вилкой салат. -- Среди студентов ходили какие- то странные
разговоры, -- вслух размышляла она. -- Все эти репетиции за закрытыми
дверями в герцогском дворце -- за ними могло крыться нечто другое. Если так,
то в субботу Донати меня просто одурачил. А я- то была готова идти за ним
хоть в могилу.
Я по-прежнему молчал. Любое замечание могло привести к катастрофическим
последствиям.
-- Вы знаете, что вчера вечером один студент сломал себе шею? --
спросила она.
-- Слышал какие-то слухи.
-- Пока это неофициально, но скоро объявят. Нарушил комендантский час и
бежал от патруля. По крайней мере, существует такая версия. Парень с
третьего курса Э. К. Остается лишь догадываться, как они ответят на его
смерть. Она может послужить последней каплей.
Карла Распа встала из-за стола и снова вернулась с фруктами. Она
выбрала себе грушу и ела ее, держа обеими руками: сок тек по ее подбородку.
-- Последняя капля... что вы имеете в виду? -- спросил я.
-- Взрыв между их компанией и нашей, -- сказала она. -- Если так, то да
поможет всем нам Бог, когда завтра Донати выведет своих исполнителей на
улицы. Его решение пригласить для участия в фестивале студентов Э. К. не
примирит враждующие фракции, как он полагает, результат будет прямо
противоположным. -- Она рассмеялась и, высосав кожуру груши, бросила ее в
ведро под мойкой. -- Ваш председатель художественного совета женщин
вооружать не собирался, но вот что я вам скажу. Большинство девушек, которым
я читала лекции последние несколько дней, полны решимости не пропустить
сражение, и, если студенты Э. К. нападут на их приятелей, мы увидим, как все
черти вырвутся на свободу. Мне жаль полицейских. -- Она подошла к плите и
стала подогревать кофе. -- Во всяком случае, тогда им будет не до вас. В
убежище Альдо Донати вы будете в полной безопасности. Что у него за дом?
Монастырь или дворец? Весь в коврах или с голыми полами?
-- Если вы одолжите машину и отвезете меня туда, то сможете увидеть
собственными глазами, -- сказал я.
И тут же пожалел об этом. У Альдо и без того немало противников, чтобы
прибавлять к ним Карлу Распа. И тем не менее без ее помощи я не видел
возможности добраться до дома на виа деи Соньи.
-- Вы правы, -- сказала она, улыбаясь. -- Если я лично доставлю
профессору его маленького дружка, ему придется пригласить меня в дом.
Снова зазвонил телефон. Она пошла в гостиную снять трубку. Я встал и
прислушался. Как всякому беглецу, мне казалось, что каждый телефонный звонок
имеет прямое отношение ко мне.
-- Нет, нет. Я все еще жду их, -- нетерпеливо говорила она, тряся
головой. -- Наверное, их что-то задержало. Ты же знаешь, какие толпы на
улицах. -- Она прикрыла трубку рукой и прошептала мне с противоположного
конца комнаты: -- Снова Джузеппе. Он думает, я жду гостей. -- Она сняла руку
с трубки. -- У тебя собрание. Без четверти два. Понимаю. В доме ректора. Он
вернулся? -- Она с волнением посмотрела на меня. -- Естественно, по поводу
несчастного случая. Интересно, что он скажет. А профессор Донати там тоже
будет? Понятно... Позвони мне, когда освободишься. Пока. -- Она снова пришла
на кухню, улыбаясь. -- Бутали вернулся. Без четверти два в его доме начнется
собрание университетского совета. Когда он узнает, что творится здесь всю
последнюю неделю, у него случится еще один тромбоз.
Карла Распа подошла к плите и вернулась с кофе. Я взглянул на часы.
Начало второго. Я подошел к окну и выглянул на улицу. У тротуара стояла
машина, которую мы одалживали во вторник вечером.
-- Джузеппе не знает, будет Донати на собрании или нет, -- сказала она.
-- Не вижу смысла подбрасывать вас к нему, если мы не можем прибыть по всем
законам приличия, то есть в присутствии хозяина.
-- К черту приличия, -- сказал я. -- Главное -- отвезти меня туда. На
этом ваши обязанности заканчиваются.
-- Но я вовсе не хочу, чтобы они заканчивались.
В квартире этажом выше послышался шум. Потолок сотрясался под тяжелыми
шагами.
-- Мой сосед с машиной, -- сказала Карла Распа. Она подошла к двери и
вышла на площадку. Пройдя до половины лестничного пролета, она крикнула: --
Вальтер!
Сосед отозвался.
-- Могу я на полчаса одолжить твою машину? -- спросила она. -- У меня
важное дело, и пешком мне не управиться.
Сосед сверху что-то прокричал в ответ, но слов я не разобрал.
-- Да, -- крикнула она, -- к половине третьего ты получишь ее обратно.
Она вернулась в комнату, улыбаясь.
-- Он очень любезен, -- объяснила она. -- Но, разумеется, я и сама
приложила к этому руку. Добро за добро. Выпьем кофе, и в путь. Нам надо
застать вашего прославленного друга за вторым завтраком.
-- Может быть, мне сперва позвонить ему? -- предложил я.
Она помедлила, потом покачала головой.
-- Нет, -- твердо сказала она. -- Он может дать вам от ворот поворот. А
я не намерена упускать единственную возможность проникнуть в его дом.
Я надеялся, что брата не окажется дома и меня впустит Джакопо. Мы
допили кофе, и она пошла в ванную. Когда она вернулась, от нее еще сильнее
пахло духами, а на ресницах лежал еще более толстый слой туши.
-- Боевая раскраска, -- коротко бросила она. -- Не то чтобы я слишком
надеялась, но никогда нельзя знать наперед.
Я выглянул из окна на улицу. Поблизости никого не было.
-- Пойдемте, я готов, -- сказал я.
Следом за Карлой Распа я спустился по лестнице и вышел из дома. Открыл
перед ней дверцу машины, и она устроилась на месте водителя.
-- Шофером буду я, -- сказала она, -- а вы можете сесть сзади. На
улицах полно полицейских и агентов в штатском, но, увидев меня за рулем, на
вас они и не взглянут.
Ее юмор оказался заразительным. Впервые за весь день мне захотелось
рассмеяться. Машина двинулась с места и поехала к виа деи Соньи. Вела она не
слишком профессионально, зато быстро. Пару раз мы чуть было не сбили
прохожего, вознамерившегося перейти улицу на перекрестке.
-- Осторожнее, -- сказал я, -- иначе полиция и вами заинтересуется.
Она выбрала долгий круговой путь по виа делле Мура, чтобы не проезжать
мимо ректорского дома на виа деи Соньи. <Альфа-ромео> у подъезда дома номер
2 не было, и я вздохнул с облегчением. Моя спутница вышла из машины и
огляделась. Я бросил взгляд на часы. Около половины второго.
-- Идите первым, -- сказала Карла Распа, -- и не думайте, что сможете
от меня отделаться. Я здесь, чтобы остаться.
Мы подошли к двери Альдо, и я позвонил, моля Бога, чтобы нам открыл
Джакопо. Так и вышло. Увидев меня, он смутился, и смущение его еще более
возросло, когда он понял, что я не один.
-- Профессора нет дома, -- поспешно сказал он.
-- Это не имеет значения, -- возразил я. -- Я войду и подожду. Эта дама
-- синьорина Распа. Я обещал ей показать портрет в гостиной, синьорина
интересуется картинами.
Джакопо пришел в еще большее замешательство.
-- Профессора Донати уже ждет один посетитель, -- начал он, но Карла
Распа с веселой улыбкой решительно прошла мимо него.
-- Значит, нас будет трое, -- сказала она.
Следом за ней я подошел к двери гостиной, пытаясь не дать ей войти.
Поздно. Она уже открыла дверь. На диване сидела женщина. Увидев нас, она
протестующе привстала, но, поняв, что мы ее заметили, застыла, не говоря ни
слова.
Это была синьора Бутали.
Не знаю, которая из двух женщин была более удивлена и расстроена. И
виноват в этом был я.
-- Прошу прощения, синьора, -- сказал я. -- Профессор Донати просил
меня зайти, и боюсь, что я пришел раньше времени. Разрешите представить вам
синьорину Карлу Распа, которая любезно подвезла меня.
По лицу синьоры скользнула холодная улыбка и тут же исчезла. Глаза,
будто не замечая нас, с немым упреком смотрели на Джакопо.
-- Добрый день, синьорина, -- сказала она.
Менее растерявшаяся Карла Распа быстро оправилась. С заметной бравадой
она подошла к синьоре Бутали и протянула ей руку.
-- Мы никогда не встречались, синьора, -- сказала она, -- да и с какой
стати? Хоть мы и делим университетскую жизнь, живем мы в разных мирах. Я --
скромный сотрудник факультета истории искусств и большую часть времени вожу
группы студентов по герцогскому дворцу. Надеюсь, ректору лучше?
-- Благодарю вас, -- ответила синьора Бутали. -- Ему лучше, но он очень
устал. Мы приехали только вчера вечером.
-- И нашли весь Руффано в волнении, пиком которого явилась внезапная
смерть одного студента. Хорошо возвращение! Я очень сочувствую вам обоим.
Упоминание столь острой темы было явно не ко времени. Лицо синьоры
Бутали стало совершенно непроницаемым.
-- Случай действительно трагический, -- сказала она. -- Но ни про какие
волнения мне ничего не известно, ректору тоже.
Карла Распа, улыбаясь, посмотрела на меня.
-- Профессору и синьоре Бутали повезло, -- заметила она. -- Мы же с
вами были свидетелями, по крайней мере, одного бурного события. Возможно,
его будут обсуждать на собрании. -- Она снова обратилась к супруге ректора:
-- Синьор Фосси, библиотекарь, мой добрый знакомый, - - объяснила она. -- Он
мне сказал, что без четверти два они встречаются в вашем доме.
Синьора наклонила голову. Комментарии она сочла излишними. Наступило
неловкое молчание. Джакопо, который все это время стоял у двери, исчез,
предоставив мне проявить инициативу. Я посмотрел на часы.
-- Не забудьте, -- напомнил я Карле Распа, -- что вашему соседу нужна
машина.
-- Еще рано, -- возразила она. -- Я обещала вернуть ее к половине
третьего. Какая очаровательная комната! -- Она отошла на несколько шагов и
обвела жадным взглядом мебель и убранство. Затем подошла к портрету моего
отца. -- Полагаю, это Донати-старший? -- заметила она. -- Не так красив, как
сын, к тому же ему не хватает неотразимого шарма профессора. Все эти вещи,
наверное, из его старого дома? Не тот ли это дом, в котором теперь живете
вы, синьора?
Она метнула взгляд на синьору Бутали, которая -- больше, чем когда-
либо, походя на знатную даму с портрета в герцогском дворце -- поклонилась с
чисто флорентийским высокомерием.
-- Вы правы, -- ответила она. -- Мы им очень довольны.
-- Интересно, профессор Донати не чувствует досады по этому поводу? --
Карла Распа улыбнулась.
-- Он никогда об этом не говорил, -- последовал ответ.
Атмосфера, и без того прохладная, грозила сделаться ледяной.
Синьора, которая пришла первой и была старше, продолжала стоять. Однако
моя спутница, пренебрегая протоколом, примостилась на краю дивана.
-- А если и говорил, то наверняка обиняками, -- сказала она, закуривая
сигарету и предлагая другую синьоре Бутали, которая отрицательно покачала
головой. -- Но он, в конце концов, выманит его у вас силой своих волшебных
чар. У него завораживающие глаза. Вы согласны, Армино?
Она одарила меня многозначительной улыбкой и выпустила изо рта кольцо
дыма. Памятуя о характере связи, в которой она подозревала меня и Альдо, не
приходилось сомневаться, что положение казалось ей интригующим и даже
забавным.
-- Глаза у него темные, -- сказал я. -- Уж не знаю, завораживающие или
нет.
-- Его актеры считают их именно такими. Как мужчины, так и женщины, --
продолжала Карла Распа, поглядывая на синьору Бутали. -- Они очень ему
преданны, все до единого. Пожалуй, как и все мы, скромные сотрудники
университета, они надеются, что он обратит внимание лично на каждого из них.
После еще одной паузы она повернулась лицом к жене ректора и сказала:
-- В этом году вы не принимаете участия, синьора. Какая жалость. В
прошлогоднем фестивале вы под превосходным руководством профессора Донати
была прекрасной герцогиней Руффанской.
Синьора ограничилась наклоном головы.
-- В этом году репетиции проводились с такой таинственностью, --
продолжала Карла Распа, теперь явная хозяйка положения. -- Совещания до
поздней ночи за закрытыми дверями. Никаких женщин. Вход по билетам только на
открытые собрания. Мне посчастливилось получить два билета от самого
председателя, и я взяла с собой Армино. Должна признаться, это было
настоящее откровение. Впрочем, вы, разумеется, присутствовали на одной-двух
репетициях?
Синьора Бутали, с такой уверенностью игравшая в своем доме роль
хозяйки, под чужой крышей выглядела очень ранимой. Сама ее поза со сжатыми
руками, в которых не было ни перчаток, ни сумочки, -- должно быть, она
поспешила сюда, движимая порывом перехватить моего брата, прежде чем он
встретится с ее мужем, -- говорила о слабости и беззащитности.
-- Боюсь, что нет, -- возразила она. -- Это было невозможно. Последний
месяц я так много времени проводила в Риме.
Синьора Бутали украдкой опустила глаза на часы, затем остановила на мне
свой скорбный, умоляющий взгляд. Я ничего не мог сделать. Оставалось
надеяться на возвращение Альдо, который сам найдет выход из создавшегося
положения. Не в моей власти было выставить Карлу Распа из дома и не во
власти синьоры Бутали. Захватчица, сознавая свое могущество и нимало не
заботясь о том, что вмешивается в чужие дела, перехватила взгляд синьоры и
усмотрела в нем враждебное ко мне отношение.
-- Профессора Донати, наверное, задержали, -- сказала она. -- Для
Армино это не имеет значения, он может ждать здесь целый день, если
чувствует к тому склонность. Так ведь, Армино?
-- Я в его распоряжении, -- коротко ответил я.
-- Какой прелестный уголок, -- продолжала Карла Распа, прикуривая
следующую сигарету от окурка предыдущей. -- Ни транспорта, ни бесконечных
студенческих шествий, ни подглядывающих соседей, которым только дай
посплетничать, кто входит, кто уходит. Ваш дом, синьора, неподалеку отсюда?
-- Да.
-- Очень удобно для профессора Донати на случай, если он захочет о
чем-то посоветоваться с ректором. Ах да, вы же сказали, что так много
времени провели в Риме.
Теперь в голосе Карлы Распа звучала ирония. Еще один намек на близкое
соседство Альдо с домом номер 8, и она может перейти к прямым оскорблениям.
Если это случится, размышлял я, как поступит синьора Бутали: ответит
сокрушительным ударом или подставит вторую щеку?
-- К счастью для учеников, берущих у вас уроки музыки, вы смогли
вернуться перед выходными, -- продолжала она. -- Двое-трое из них посещают
мои лекции и говорят про вас с большой благодарностью. Думаю, мало кому
пришлось пропустить хоть одно занятие из-за вашего отсутствия.
-- Синьора Бутали ставит чужие интересы выше своих собственных, --
объяснил я. -- На прошлой неделе она нашла время поиграть даже для меня.
Мое вмешательство к добру не привело. Напротив, оно только распалило
аппетит Карлы Распа.
-- Психологи говорят нам, что игра на фортепиано оказывает лечебное
воздействие, -- заметила она, -- давая полную волю чувствам. Вы согласны,
синьора?
Мускулы на лице жертвы напряглись.
-- Музыка помогает расслабиться.
-- На меня она бы не подействовала, -- вздохнула Карла. -- Разве что
дуэт. В нем есть нечто стимулирующее. Вы не пробовали дуэты, синьора?
На сей раз подтекст уже не вызывал никаких сомнений. В воскресенье
вечером, когда мы трое -- Альдо, синьора Бутали и я -- при свечах сидели за
обеденным столом, подобное замечание было бы воспринято как некий вызов в
любовной игре, в которой все мы были заняты. Синьора бы улыбнулась и
парировала этот вопрос как-нибудь не менее легкомысленно. Но не сегодня.
Теперь то был выпад, имеющий целью проверить слабость защиты.
-- Нет, синьорина, -- ответила она. -- Такие занятия я оставляю детям.
Мои ученики занимаются, чтобы стать преподавателями.
Карла улыбнулась. Я чувствовал, что она собирается с силами для
смертельного удара. Настало время мне вмешаться. Но прежде чем я успел это
сделать, стук двери возвестил о чьем-то прибытии. Из холла послышался
торопливый шепот Джакопо, возглас упрека -- моего брата, затем наступила
зловещая тишина. Синьора Бутали побледнела. Карла Распа инстинктивно
загасила сигарету. Дверь открылась, и в комнату вошел Альдо.
-- Я чрезвычайно польщен, -- сказал мой брат, и интонация его голоса
предупреждала посетителей, что он не ждал никого из них. -- Надеюсь, Джакопо
о вас позаботился, или вы уже позавтракали? -- Не дожидаясь ответа, он
пересек комнату и поцеловал руку синьоры. -- Синьора, -- сказал он, -- я как
раз направлялся к вашему дому, но увидел здесь незнакомую машину и зашел
узнать, в чем дело.
-- Это моя машина, -- объявила Карла Распа. -- Точнее, я ее одолжила.
Армино у меня завтракал, и я подвезла его сюда.
-- Как вы заботливы, синьорина, -- ответил Альдо. -- Холмы Руффано,
должно быть, слишком круты для ног групповода. -- Затем он в такой же
бесстрастной манере обратился к жене ректора: -- Чем я могу быть вам
полезен, синьора? -- спросил он. -- Полагаю, собрание, назначенное у
ректора, не отменили?
Казалось, долгое ожидание и последовавшая за ним беседа выпили из
синьоры все силы, всю энергию. Я вдруг понял, что по возвращении домой она
не имела возможности связаться с Альдо по телефону иначе, как в присутствии
мужа, и что это их первая встреча с тех пор, как они виделись в последний
раз в воскресенье вечером. Она мучительно искала взглядом его глаза.
Написанное в нем страдание было слишком очевидно.
-- Нет, -- сказала она, -- его не отменили. -- Она пожала плечами,
отважно ища слова, которые не дали бы Карле Распа пищу для университетских
сплетен. -- Я просто хотела проконсультироваться с вами, профессор, по
одному пустяковому делу. Право, ничего серьезного. Возможно, как-нибудь в
другой раз.
То была жалкая ложь. Будь ее дело действительно пустяковым, она не
стала бы так долго ждать. Альдо посмотрел на меня. Наверное, он недоумевал,
почему я в ту же секунду, как увидел синьору Бутали под его крышей,
благоразумно не удалился и не увел свою спутницу.
-- Я уверен, что вы извините меня, синьорина, -- сказал он, глядя мимо
меня на причину всего этого смятения. -- Бео, позаботься, пожалуйста, о
ликерах и сигаретах. Синьора, прошу прощения... Не угодно ли вам пройти вот
сюда?
Жестом он указал на холл и столовую за ним. Синьора Бутали вышла, и
Альдо закрыл за собой дверь. Я подошел к подносу с напитками и налил Карле
Распа ликера, которого она не заслуживала.
-- Вы вели себя отвратительно, -- сказал я ей. -- Теперь вы никогда не
получите приглашения в дом Бутали.
Она выпила ликер и протянула бокал за добавкой.
-- \emph{Как} Донати вас назвал? -- спросила она, и в глазах ее
зажглось любопытство.
-- Бео, -- ответил я. -- Сокращенное от Беато, благословенный.
Ее глаза еще больше расширились.
-- Как трогательно, -- прошептала она. Затем, указав рукой в сторону
столовой, куда предположительно ушли Альдо и синьора Бутали, добавила: -- А
благородная дама знает?
-- Что знает?
-- Про вас с Донати?
В меня вселился сам дьявол. Дело приняло такой оборот, что мне уже на
все было наплевать.
-- О да, -- сказал я. -- Мы действовали в открытую. Но только для нее.
-- Вы меня изумляете, -- сказала Карла Распа. Она была так взволнована,
что вскочила и пролила часть ликера. Я промокнул лужицу носовым платком. --
Но она без ума от него, это ясно младенцу. Это вопиет к небесам. И она не
возражает?
-- Нет, -- ответил я. -- Чего ради?
-- Такая женщина? Жаждущая быть одной-единственной? Мой дорогой Армино!
Разве что... -- В ее голове роился целый мир возможностей. Самые
разнообразные образы пролетали перед ее глазами. -- Ливия Бутали, Донати и
вы. Это невозможно...
У нее закружилась голова. Я забрал у нее стакан и поставил его на
поднос.
-- Теперь вы уйдете? -- взмолился я.
-- Нет, -- сказала она. -- Только не после такой информации. Донати
придется вытолкать меня отсюда. Куда они пошли, в его спальню?
Я посмотрел на часы.
-- Вряд ли, -- сказал я. -- Сейчас без десяти два. Он уже и так на пять
минут опаздывает на собрание к ректору.
-- Через минуту вы мне скажете, что ректор в этом тоже замешан, --
сказала она.
Я пожал плечами:
-- Насколько мне известно, вполне возможно.
В холле послышались голоса и тут же стихли. Секунды через две в комнату
вернулся Альдо.
-- Кто следующий? -- спросил он. -- Своих клиентов я хочу принимать по
одному.
Я заговорил прежде, чем Карла Распа успела произнести хоть слово.
-- На виа Сан Микеле двадцать четыре, была полиция, -- сказал я. -- Я
подумал, что лучше спрятаться на квартире у Карлы. Я объяснил ей, почему.
-- В библиотеку они тоже наведывались, -- ответил Альдо. -- Мне звонил
Фосси. Это меня и задержало. -- Затем, повернувшись к Карле Распа, он
добавил: -- Благодарю вас за то, что вы сделали. У этого парня могли быть
неприятности. На какое-то время я их отвлек, и здесь у меня он в
безопасности.
Добившись цели и сойдясь лицом к лицу с хозяином дома, синьорина была
готова считать, что теперь они квиты.
-- Рада была помочь, -- откровенно призналась она. -- Тем более что это
дало мне возможность проникнуть в ваш дом. Я пробовала довольно часто. Три
раза звонила вам по телефону.
-- Как досадно, -- пробормотал Альдо. -- Наверное, я был занят.
-- Да, заняты, -- сказала она, глядя на меня. -- С ним.
Карла взяла со стола свою сумку и, желая показать, что наши
предполагаемые отношения не составляют для нее тайны, проговорила, делая
ударение на каждом слове:
-- Я и понятия не имела, профессор, что вы с Армино такие близкие
друзья.
Прощальный выстрел попал мимо цели.
-- Нам и следует быть друзьями, -- коротко сказал Альдо. -- Он мой
брат. Мы считали друг друга мертвыми и до прошлого воскресенья не виделись
двадцать два года.
Результат был поразительный. Карла Распа, которая не моргнув глазом
восприняла мой возможный статус подозреваемого в убийстве, залилась яркой
краской. Можно было подумать, что Альдо ее ударил.
-- Я не знала, -- сказала она. -- Я не поняла... Армино ничего не
сказал. -- Сраженная этой новостью, она переводила взгляд то на одного, то
на другого из нас и вдруг, к моему ужасу, залилась слезами. -- На войне я
потеряла обоих братьев, -- сказала она. -- Намного старше меня, но я их
очень любила... Мне очень жаль. Пожалуйста, простите меня.
Она бросилась к двери, но Альдо шагнул вперед, схватил ее за руку и,
резко повернув, посмотрел ей прямо в лицо.
-- И насколько же вы одиноки? -- спросил он.
-- Одинока? -- переспросила она. Слезы размыли тушь, и теперь, когда
краски погасли, ее лицо казалось серым под неровным слоем грима. -- Я не
говорила, что я одинока.
-- Вам незачем об этом говорить, -- грубо ответил он. -- Об этом вопиет
само ваше тело, когда вы обвиваетесь вокруг очередного мужчины.
Я в ужасе наблюдал внезапный взрыв моего брата. Рыдающая Карла Распа
казалась такой же ранимой и беззащитной, как и синьора Бутали, но по-
своему. Почему Альдо не мог отпустить ее с миром? Она смотрела на него
широко раскрытыми глазами, и внезапно все рухнуло. Все притворство, вся
бравада.
-- Это все, что у меня есть, -- сказала она. -- Мне нечего больше
-- Так вы не считаете меня убийцей? -- спросил я.
-- Нет, -- сказала она. -- Откровенно говоря, я сомневаюсь, что у вас
хватит духу убить пчелу, не говоря о женщине.
Карла Распа направилась на кухню, я последовал за ней. Она возилась со
сковородками на плите, сняла с полок тарелки. Я сел на стул и смотрел на
нее. Моя исповедь послужила к очищению. Наши отношения казались не такими
натянутыми.
-- Наверное, вы хотите, чтобы я вывезла вас из Руффано? -- спросила
она. -- Это будет несложно. Я могу снова одолжить машину.
-- Не из Руффано, -- сказал я ей. -- Всего-навсего вверх по холму, до
дома на виа деи Соньи.
-- Значит, у вас есть друг, который все про вас знает?
-- Да, -- сказал я.
Она что-то пробормотала сквозь зубы, вылила в миску яйца и стала их
взбивать.
-- И кто же это?
Я колебался. Свою судьбу я уже вручил ей в руки, что же до судьбы
брата...
-- Можете не говорить. Я уже догадалась, -- сказала она. -- Вы забыли,
что Руффано -- маленький город. Женщина, которая приходит сюда убираться,
живет рядом с Оньиссанти, и я уже несколько дней назад слышала от нее все
подробности про убитую. Старая Марта много лет жила в семье Донати и нянчила
Альдо Донати, когда тот был ребенком. Не потому ли вы ее помните, что в
детстве бывали у них?
Она проявила редкую догадливость. И все же знала не всю правду. Это
было мне на руку.
-- Откровенно говоря, да, -- сказал я.
Над сковородой поднялся дым, и она вылила на нее яйца.
-- Итак, вы пошли и выложили свою историю Альдо Донати? И вместо того
чтобы посоветовать бежать отсюда со всех ног, он предложил вам остаться.
-- Что-то вроде того.
-- В прошлое воскресенье?
-- Да, -- сказал я.
-- Так, значит, именно с вами Донати провел тогда весь день и вечер?
-- Да, -- снова сказал я.
Омлет был готов. Карла Распа выложила его на блюдо и поставила на стол.
-- Ешьте, пока горячий, -- сказала она, подвигая для себя стул.
Я стал есть, размышляя над тем, что еще она спросит. Пока мы ели, она
молчала, лишь раз поднявшись из-за стола, чтобы принести миску с салатом и
бутылку вина. На ее губах играла загадочная улыбка. Во мне проснулось
любопытство.
-- Чему вы улыбаетесь? -- спросил я.
-- Меня вдруг осенило, -- сказала она. -- Раньше надо было догадаться,
когда ваш благородный друг не удосужился ответить на мое письмо. Женщины его
не интересуют. Товарищ давних детских игр куда более соблазнителен. Особенно
с таким детским личиком, как у вас.
Никто бы не оценил это забавное предположение лучше Альдо. Я не знал,
то ли протестовать, то ли пропустить его мимо ушей.
-- Ну что, -- продолжала она, -- жизнь полна потрясений. Хотя про него
я бы такому не поверила. Лишнее доказательство тому, как часто мы ошибаемся.
И все же сомнительно. Подобные эскапады могут приесться. -- Она задумчиво
подцепила вилкой салат. -- Среди студентов ходили какие- то странные
разговоры, -- вслух размышляла она. -- Все эти репетиции за закрытыми
дверями в герцогском дворце -- за ними могло крыться нечто другое. Если так,
то в субботу Донати меня просто одурачил. А я- то была готова идти за ним
хоть в могилу.
Я по-прежнему молчал. Любое замечание могло привести к катастрофическим
последствиям.
-- Вы знаете, что вчера вечером один студент сломал себе шею? --
спросила она.
-- Слышал какие-то слухи.
-- Пока это неофициально, но скоро объявят. Нарушил комендантский час и
бежал от патруля. По крайней мере, существует такая версия. Парень с
третьего курса Э. К. Остается лишь догадываться, как они ответят на его
смерть. Она может послужить последней каплей.
Карла Распа встала из-за стола и снова вернулась с фруктами. Она
выбрала себе грушу и ела ее, держа обеими руками: сок тек по ее подбородку.
-- Последняя капля... что вы имеете в виду? -- спросил я.
-- Взрыв между их компанией и нашей, -- сказала она. -- Если так, то да
поможет всем нам Бог, когда завтра Донати выведет своих исполнителей на
улицы. Его решение пригласить для участия в фестивале студентов Э. К. не
примирит враждующие фракции, как он полагает, результат будет прямо
противоположным. -- Она рассмеялась и, высосав кожуру груши, бросила ее в
ведро под мойкой. -- Ваш председатель художественного совета женщин
вооружать не собирался, но вот что я вам скажу. Большинство девушек, которым
я читала лекции последние несколько дней, полны решимости не пропустить
сражение, и, если студенты Э. К. нападут на их приятелей, мы увидим, как все
черти вырвутся на свободу. Мне жаль полицейских. -- Она подошла к плите и
стала подогревать кофе. -- Во всяком случае, тогда им будет не до вас. В
убежище Альдо Донати вы будете в полной безопасности. Что у него за дом?
Монастырь или дворец? Весь в коврах или с голыми полами?
-- Если вы одолжите машину и отвезете меня туда, то сможете увидеть
собственными глазами, -- сказал я.
И тут же пожалел об этом. У Альдо и без того немало противников, чтобы
прибавлять к ним Карлу Распа. И тем не менее без ее помощи я не видел
возможности добраться до дома на виа деи Соньи.
-- Вы правы, -- сказала она, улыбаясь. -- Если я лично доставлю
профессору его маленького дружка, ему придется пригласить меня в дом.
Снова зазвонил телефон. Она пошла в гостиную снять трубку. Я встал и
прислушался. Как всякому беглецу, мне казалось, что каждый телефонный звонок
имеет прямое отношение ко мне.
-- Нет, нет. Я все еще жду их, -- нетерпеливо говорила она, тряся
головой. -- Наверное, их что-то задержало. Ты же знаешь, какие толпы на
улицах. -- Она прикрыла трубку рукой и прошептала мне с противоположного
конца комнаты: -- Снова Джузеппе. Он думает, я жду гостей. -- Она сняла руку
с трубки. -- У тебя собрание. Без четверти два. Понимаю. В доме ректора. Он
вернулся? -- Она с волнением посмотрела на меня. -- Естественно, по поводу
несчастного случая. Интересно, что он скажет. А профессор Донати там тоже
будет? Понятно... Позвони мне, когда освободишься. Пока. -- Она снова пришла
на кухню, улыбаясь. -- Бутали вернулся. Без четверти два в его доме начнется
собрание университетского совета. Когда он узнает, что творится здесь всю
последнюю неделю, у него случится еще один тромбоз.
Карла Распа подошла к плите и вернулась с кофе. Я взглянул на часы.
Начало второго. Я подошел к окну и выглянул на улицу. У тротуара стояла
машина, которую мы одалживали во вторник вечером.
-- Джузеппе не знает, будет Донати на собрании или нет, -- сказала она.
-- Не вижу смысла подбрасывать вас к нему, если мы не можем прибыть по всем
законам приличия, то есть в присутствии хозяина.
-- К черту приличия, -- сказал я. -- Главное -- отвезти меня туда. На
этом ваши обязанности заканчиваются.
-- Но я вовсе не хочу, чтобы они заканчивались.
В квартире этажом выше послышался шум. Потолок сотрясался под тяжелыми
шагами.
-- Мой сосед с машиной, -- сказала Карла Распа. Она подошла к двери и
вышла на площадку. Пройдя до половины лестничного пролета, она крикнула: --
Вальтер!
Сосед отозвался.
-- Могу я на полчаса одолжить твою машину? -- спросила она. -- У меня
важное дело, и пешком мне не управиться.
Сосед сверху что-то прокричал в ответ, но слов я не разобрал.
-- Да, -- крикнула она, -- к половине третьего ты получишь ее обратно.
Она вернулась в комнату, улыбаясь.
-- Он очень любезен, -- объяснила она. -- Но, разумеется, я и сама
приложила к этому руку. Добро за добро. Выпьем кофе, и в путь. Нам надо
застать вашего прославленного друга за вторым завтраком.
-- Может быть, мне сперва позвонить ему? -- предложил я.
Она помедлила, потом покачала головой.
-- Нет, -- твердо сказала она. -- Он может дать вам от ворот поворот. А
я не намерена упускать единственную возможность проникнуть в его дом.
Я надеялся, что брата не окажется дома и меня впустит Джакопо. Мы
допили кофе, и она пошла в ванную. Когда она вернулась, от нее еще сильнее
пахло духами, а на ресницах лежал еще более толстый слой туши.
-- Боевая раскраска, -- коротко бросила она. -- Не то чтобы я слишком
надеялась, но никогда нельзя знать наперед.
Я выглянул из окна на улицу. Поблизости никого не было.
-- Пойдемте, я готов, -- сказал я.
Следом за Карлой Распа я спустился по лестнице и вышел из дома. Открыл
перед ней дверцу машины, и она устроилась на месте водителя.
-- Шофером буду я, -- сказала она, -- а вы можете сесть сзади. На
улицах полно полицейских и агентов в штатском, но, увидев меня за рулем, на
вас они и не взглянут.
Ее юмор оказался заразительным. Впервые за весь день мне захотелось
рассмеяться. Машина двинулась с места и поехала к виа деи Соньи. Вела она не
слишком профессионально, зато быстро. Пару раз мы чуть было не сбили
прохожего, вознамерившегося перейти улицу на перекрестке.
-- Осторожнее, -- сказал я, -- иначе полиция и вами заинтересуется.
Она выбрала долгий круговой путь по виа делле Мура, чтобы не проезжать
мимо ректорского дома на виа деи Соньи. <Альфа-ромео> у подъезда дома номер
2 не было, и я вздохнул с облегчением. Моя спутница вышла из машины и
огляделась. Я бросил взгляд на часы. Около половины второго.
-- Идите первым, -- сказала Карла Распа, -- и не думайте, что сможете
от меня отделаться. Я здесь, чтобы остаться.
Мы подошли к двери Альдо, и я позвонил, моля Бога, чтобы нам открыл
Джакопо. Так и вышло. Увидев меня, он смутился, и смущение его еще более
возросло, когда он понял, что я не один.
-- Профессора нет дома, -- поспешно сказал он.
-- Это не имеет значения, -- возразил я. -- Я войду и подожду. Эта дама
-- синьорина Распа. Я обещал ей показать портрет в гостиной, синьорина
интересуется картинами.
Джакопо пришел в еще большее замешательство.
-- Профессора Донати уже ждет один посетитель, -- начал он, но Карла
Распа с веселой улыбкой решительно прошла мимо него.
-- Значит, нас будет трое, -- сказала она.
Следом за ней я подошел к двери гостиной, пытаясь не дать ей войти.
Поздно. Она уже открыла дверь. На диване сидела женщина. Увидев нас, она
протестующе привстала, но, поняв, что мы ее заметили, застыла, не говоря ни
слова.
Это была синьора Бутали.
Не знаю, которая из двух женщин была более удивлена и расстроена. И
виноват в этом был я.
-- Прошу прощения, синьора, -- сказал я. -- Профессор Донати просил
меня зайти, и боюсь, что я пришел раньше времени. Разрешите представить вам
синьорину Карлу Распа, которая любезно подвезла меня.
По лицу синьоры скользнула холодная улыбка и тут же исчезла. Глаза,
будто не замечая нас, с немым упреком смотрели на Джакопо.
-- Добрый день, синьорина, -- сказала она.
Менее растерявшаяся Карла Распа быстро оправилась. С заметной бравадой
она подошла к синьоре Бутали и протянула ей руку.
-- Мы никогда не встречались, синьора, -- сказала она, -- да и с какой
стати? Хоть мы и делим университетскую жизнь, живем мы в разных мирах. Я --
скромный сотрудник факультета истории искусств и большую часть времени вожу
группы студентов по герцогскому дворцу. Надеюсь, ректору лучше?
-- Благодарю вас, -- ответила синьора Бутали. -- Ему лучше, но он очень
устал. Мы приехали только вчера вечером.
-- И нашли весь Руффано в волнении, пиком которого явилась внезапная
смерть одного студента. Хорошо возвращение! Я очень сочувствую вам обоим.
Упоминание столь острой темы было явно не ко времени. Лицо синьоры
Бутали стало совершенно непроницаемым.
-- Случай действительно трагический, -- сказала она. -- Но ни про какие
волнения мне ничего не известно, ректору тоже.
Карла Распа, улыбаясь, посмотрела на меня.
-- Профессору и синьоре Бутали повезло, -- заметила она. -- Мы же с
вами были свидетелями, по крайней мере, одного бурного события. Возможно,
его будут обсуждать на собрании. -- Она снова обратилась к супруге ректора:
-- Синьор Фосси, библиотекарь, мой добрый знакомый, - - объяснила она. -- Он
мне сказал, что без четверти два они встречаются в вашем доме.
Синьора наклонила голову. Комментарии она сочла излишними. Наступило
неловкое молчание. Джакопо, который все это время стоял у двери, исчез,
предоставив мне проявить инициативу. Я посмотрел на часы.
-- Не забудьте, -- напомнил я Карле Распа, -- что вашему соседу нужна
машина.
-- Еще рано, -- возразила она. -- Я обещала вернуть ее к половине
третьего. Какая очаровательная комната! -- Она отошла на несколько шагов и
обвела жадным взглядом мебель и убранство. Затем подошла к портрету моего
отца. -- Полагаю, это Донати-старший? -- заметила она. -- Не так красив, как
сын, к тому же ему не хватает неотразимого шарма профессора. Все эти вещи,
наверное, из его старого дома? Не тот ли это дом, в котором теперь живете
вы, синьора?
Она метнула взгляд на синьору Бутали, которая -- больше, чем когда-
либо, походя на знатную даму с портрета в герцогском дворце -- поклонилась с
чисто флорентийским высокомерием.
-- Вы правы, -- ответила она. -- Мы им очень довольны.
-- Интересно, профессор Донати не чувствует досады по этому поводу? --
Карла Распа улыбнулась.
-- Он никогда об этом не говорил, -- последовал ответ.
Атмосфера, и без того прохладная, грозила сделаться ледяной.
Синьора, которая пришла первой и была старше, продолжала стоять. Однако
моя спутница, пренебрегая протоколом, примостилась на краю дивана.
-- А если и говорил, то наверняка обиняками, -- сказала она, закуривая
сигарету и предлагая другую синьоре Бутали, которая отрицательно покачала
головой. -- Но он, в конце концов, выманит его у вас силой своих волшебных
чар. У него завораживающие глаза. Вы согласны, Армино?
Она одарила меня многозначительной улыбкой и выпустила изо рта кольцо
дыма. Памятуя о характере связи, в которой она подозревала меня и Альдо, не
приходилось сомневаться, что положение казалось ей интригующим и даже
забавным.
-- Глаза у него темные, -- сказал я. -- Уж не знаю, завораживающие или
нет.
-- Его актеры считают их именно такими. Как мужчины, так и женщины, --
продолжала Карла Распа, поглядывая на синьору Бутали. -- Они очень ему
преданны, все до единого. Пожалуй, как и все мы, скромные сотрудники
университета, они надеются, что он обратит внимание лично на каждого из них.
После еще одной паузы она повернулась лицом к жене ректора и сказала:
-- В этом году вы не принимаете участия, синьора. Какая жалость. В
прошлогоднем фестивале вы под превосходным руководством профессора Донати
была прекрасной герцогиней Руффанской.
Синьора ограничилась наклоном головы.
-- В этом году репетиции проводились с такой таинственностью, --
продолжала Карла Распа, теперь явная хозяйка положения. -- Совещания до
поздней ночи за закрытыми дверями. Никаких женщин. Вход по билетам только на
открытые собрания. Мне посчастливилось получить два билета от самого
председателя, и я взяла с собой Армино. Должна признаться, это было
настоящее откровение. Впрочем, вы, разумеется, присутствовали на одной-двух
репетициях?
Синьора Бутали, с такой уверенностью игравшая в своем доме роль
хозяйки, под чужой крышей выглядела очень ранимой. Сама ее поза со сжатыми
руками, в которых не было ни перчаток, ни сумочки, -- должно быть, она
поспешила сюда, движимая порывом перехватить моего брата, прежде чем он
встретится с ее мужем, -- говорила о слабости и беззащитности.
-- Боюсь, что нет, -- возразила она. -- Это было невозможно. Последний
месяц я так много времени проводила в Риме.
Синьора Бутали украдкой опустила глаза на часы, затем остановила на мне
свой скорбный, умоляющий взгляд. Я ничего не мог сделать. Оставалось
надеяться на возвращение Альдо, который сам найдет выход из создавшегося
положения. Не в моей власти было выставить Карлу Распа из дома и не во
власти синьоры Бутали. Захватчица, сознавая свое могущество и нимало не
заботясь о том, что вмешивается в чужие дела, перехватила взгляд синьоры и
усмотрела в нем враждебное ко мне отношение.
-- Профессора Донати, наверное, задержали, -- сказала она. -- Для
Армино это не имеет значения, он может ждать здесь целый день, если
чувствует к тому склонность. Так ведь, Армино?
-- Я в его распоряжении, -- коротко ответил я.
-- Какой прелестный уголок, -- продолжала Карла Распа, прикуривая
следующую сигарету от окурка предыдущей. -- Ни транспорта, ни бесконечных
студенческих шествий, ни подглядывающих соседей, которым только дай
посплетничать, кто входит, кто уходит. Ваш дом, синьора, неподалеку отсюда?
-- Да.
-- Очень удобно для профессора Донати на случай, если он захочет о
чем-то посоветоваться с ректором. Ах да, вы же сказали, что так много
времени провели в Риме.
Теперь в голосе Карлы Распа звучала ирония. Еще один намек на близкое
соседство Альдо с домом номер 8, и она может перейти к прямым оскорблениям.
Если это случится, размышлял я, как поступит синьора Бутали: ответит
сокрушительным ударом или подставит вторую щеку?
-- К счастью для учеников, берущих у вас уроки музыки, вы смогли
вернуться перед выходными, -- продолжала она. -- Двое-трое из них посещают
мои лекции и говорят про вас с большой благодарностью. Думаю, мало кому
пришлось пропустить хоть одно занятие из-за вашего отсутствия.
-- Синьора Бутали ставит чужие интересы выше своих собственных, --
объяснил я. -- На прошлой неделе она нашла время поиграть даже для меня.
Мое вмешательство к добру не привело. Напротив, оно только распалило
аппетит Карлы Распа.
-- Психологи говорят нам, что игра на фортепиано оказывает лечебное
воздействие, -- заметила она, -- давая полную волю чувствам. Вы согласны,
синьора?
Мускулы на лице жертвы напряглись.
-- Музыка помогает расслабиться.
-- На меня она бы не подействовала, -- вздохнула Карла. -- Разве что
дуэт. В нем есть нечто стимулирующее. Вы не пробовали дуэты, синьора?
На сей раз подтекст уже не вызывал никаких сомнений. В воскресенье
вечером, когда мы трое -- Альдо, синьора Бутали и я -- при свечах сидели за
обеденным столом, подобное замечание было бы воспринято как некий вызов в
любовной игре, в которой все мы были заняты. Синьора бы улыбнулась и
парировала этот вопрос как-нибудь не менее легкомысленно. Но не сегодня.
Теперь то был выпад, имеющий целью проверить слабость защиты.
-- Нет, синьорина, -- ответила она. -- Такие занятия я оставляю детям.
Мои ученики занимаются, чтобы стать преподавателями.
Карла улыбнулась. Я чувствовал, что она собирается с силами для
смертельного удара. Настало время мне вмешаться. Но прежде чем я успел это
сделать, стук двери возвестил о чьем-то прибытии. Из холла послышался
торопливый шепот Джакопо, возглас упрека -- моего брата, затем наступила
зловещая тишина. Синьора Бутали побледнела. Карла Распа инстинктивно
загасила сигарету. Дверь открылась, и в комнату вошел Альдо.
-- Я чрезвычайно польщен, -- сказал мой брат, и интонация его голоса
предупреждала посетителей, что он не ждал никого из них. -- Надеюсь, Джакопо
о вас позаботился, или вы уже позавтракали? -- Не дожидаясь ответа, он
пересек комнату и поцеловал руку синьоры. -- Синьора, -- сказал он, -- я как
раз направлялся к вашему дому, но увидел здесь незнакомую машину и зашел
узнать, в чем дело.
-- Это моя машина, -- объявила Карла Распа. -- Точнее, я ее одолжила.
Армино у меня завтракал, и я подвезла его сюда.
-- Как вы заботливы, синьорина, -- ответил Альдо. -- Холмы Руффано,
должно быть, слишком круты для ног групповода. -- Затем он в такой же
бесстрастной манере обратился к жене ректора: -- Чем я могу быть вам
полезен, синьора? -- спросил он. -- Полагаю, собрание, назначенное у
ректора, не отменили?
Казалось, долгое ожидание и последовавшая за ним беседа выпили из
синьоры все силы, всю энергию. Я вдруг понял, что по возвращении домой она
не имела возможности связаться с Альдо по телефону иначе, как в присутствии
мужа, и что это их первая встреча с тех пор, как они виделись в последний
раз в воскресенье вечером. Она мучительно искала взглядом его глаза.
Написанное в нем страдание было слишком очевидно.
-- Нет, -- сказала она, -- его не отменили. -- Она пожала плечами,
отважно ища слова, которые не дали бы Карле Распа пищу для университетских
сплетен. -- Я просто хотела проконсультироваться с вами, профессор, по
одному пустяковому делу. Право, ничего серьезного. Возможно, как-нибудь в
другой раз.
То была жалкая ложь. Будь ее дело действительно пустяковым, она не
стала бы так долго ждать. Альдо посмотрел на меня. Наверное, он недоумевал,
почему я в ту же секунду, как увидел синьору Бутали под его крышей,
благоразумно не удалился и не увел свою спутницу.
-- Я уверен, что вы извините меня, синьорина, -- сказал он, глядя мимо
меня на причину всего этого смятения. -- Бео, позаботься, пожалуйста, о
ликерах и сигаретах. Синьора, прошу прощения... Не угодно ли вам пройти вот
сюда?
Жестом он указал на холл и столовую за ним. Синьора Бутали вышла, и
Альдо закрыл за собой дверь. Я подошел к подносу с напитками и налил Карле
Распа ликера, которого она не заслуживала.
-- Вы вели себя отвратительно, -- сказал я ей. -- Теперь вы никогда не
получите приглашения в дом Бутали.
Она выпила ликер и протянула бокал за добавкой.
-- \emph{Как} Донати вас назвал? -- спросила она, и в глазах ее
зажглось любопытство.
-- Бео, -- ответил я. -- Сокращенное от Беато, благословенный.
Ее глаза еще больше расширились.
-- Как трогательно, -- прошептала она. Затем, указав рукой в сторону
столовой, куда предположительно ушли Альдо и синьора Бутали, добавила: -- А
благородная дама знает?
-- Что знает?
-- Про вас с Донати?
В меня вселился сам дьявол. Дело приняло такой оборот, что мне уже на
все было наплевать.
-- О да, -- сказал я. -- Мы действовали в открытую. Но только для нее.
-- Вы меня изумляете, -- сказала Карла Распа. Она была так взволнована,
что вскочила и пролила часть ликера. Я промокнул лужицу носовым платком. --
Но она без ума от него, это ясно младенцу. Это вопиет к небесам. И она не
возражает?
-- Нет, -- ответил я. -- Чего ради?
-- Такая женщина? Жаждущая быть одной-единственной? Мой дорогой Армино!
Разве что... -- В ее голове роился целый мир возможностей. Самые
разнообразные образы пролетали перед ее глазами. -- Ливия Бутали, Донати и
вы. Это невозможно...
У нее закружилась голова. Я забрал у нее стакан и поставил его на
поднос.
-- Теперь вы уйдете? -- взмолился я.
-- Нет, -- сказала она. -- Только не после такой информации. Донати
придется вытолкать меня отсюда. Куда они пошли, в его спальню?
Я посмотрел на часы.
-- Вряд ли, -- сказал я. -- Сейчас без десяти два. Он уже и так на пять
минут опаздывает на собрание к ректору.
-- Через минуту вы мне скажете, что ректор в этом тоже замешан, --
сказала она.
Я пожал плечами:
-- Насколько мне известно, вполне возможно.
В холле послышались голоса и тут же стихли. Секунды через две в комнату
вернулся Альдо.
-- Кто следующий? -- спросил он. -- Своих клиентов я хочу принимать по
одному.
Я заговорил прежде, чем Карла Распа успела произнести хоть слово.
-- На виа Сан Микеле двадцать четыре, была полиция, -- сказал я. -- Я
подумал, что лучше спрятаться на квартире у Карлы. Я объяснил ей, почему.
-- В библиотеку они тоже наведывались, -- ответил Альдо. -- Мне звонил
Фосси. Это меня и задержало. -- Затем, повернувшись к Карле Распа, он
добавил: -- Благодарю вас за то, что вы сделали. У этого парня могли быть
неприятности. На какое-то время я их отвлек, и здесь у меня он в
безопасности.
Добившись цели и сойдясь лицом к лицу с хозяином дома, синьорина была
готова считать, что теперь они квиты.
-- Рада была помочь, -- откровенно призналась она. -- Тем более что это
дало мне возможность проникнуть в ваш дом. Я пробовала довольно часто. Три
раза звонила вам по телефону.
-- Как досадно, -- пробормотал Альдо. -- Наверное, я был занят.
-- Да, заняты, -- сказала она, глядя на меня. -- С ним.
Карла взяла со стола свою сумку и, желая показать, что наши
предполагаемые отношения не составляют для нее тайны, проговорила, делая
ударение на каждом слове:
-- Я и понятия не имела, профессор, что вы с Армино такие близкие
друзья.
Прощальный выстрел попал мимо цели.
-- Нам и следует быть друзьями, -- коротко сказал Альдо. -- Он мой
брат. Мы считали друг друга мертвыми и до прошлого воскресенья не виделись
двадцать два года.
Результат был поразительный. Карла Распа, которая не моргнув глазом
восприняла мой возможный статус подозреваемого в убийстве, залилась яркой
краской. Можно было подумать, что Альдо ее ударил.
-- Я не знала, -- сказала она. -- Я не поняла... Армино ничего не
сказал. -- Сраженная этой новостью, она переводила взгляд то на одного, то
на другого из нас и вдруг, к моему ужасу, залилась слезами. -- На войне я
потеряла обоих братьев, -- сказала она. -- Намного старше меня, но я их
очень любила... Мне очень жаль. Пожалуйста, простите меня.
Она бросилась к двери, но Альдо шагнул вперед, схватил ее за руку и,
резко повернув, посмотрел ей прямо в лицо.
-- И насколько же вы одиноки? -- спросил он.
-- Одинока? -- переспросила она. Слезы размыли тушь, и теперь, когда
краски погасли, ее лицо казалось серым под неровным слоем грима. -- Я не
говорила, что я одинока.
-- Вам незачем об этом говорить, -- грубо ответил он. -- Об этом вопиет
само ваше тело, когда вы обвиваетесь вокруг очередного мужчины.
Я в ужасе наблюдал внезапный взрыв моего брата. Рыдающая Карла Распа
казалась такой же ранимой и беззащитной, как и синьора Бутали, но по-
своему. Почему Альдо не мог отпустить ее с миром? Она смотрела на него
широко раскрытыми глазами, и внезапно все рухнуло. Все притворство, вся
бравада.
-- Это все, что у меня есть, -- сказала она. -- Мне нечего больше