Джоансен Айрис. Жажда золота

   Картаук стоял у рабочего стола и смотрел на нее с таким видом, словно вчера между ними ничего не произошло.
   — Я не собираюсь позировать тебе.
   — Не сейчас, — ответил он, поглощенный пересыпанием влажного песка в небольшую коробку. — Мне нужно отлить печатку для Руэла. Смотри внимательно, что я делаю. Когда ты приступишь к печатке для Йена, я не стану повторять все с самого начала. «Смотри и запоминай!» — девиз любого подмастерья.
   Маргарет покорно взяла свой фартук и принялась завязывать тесемки за спиной. Взгляд ее остановился на форме, которую они начали готовить два дня назад.
   — С чего мы начнем?
   — Припудрим гипсовую форму пылью из древесного угля. — Он кивнул на то и другое.
   Когда Маргарет проделала это, он впрессовал форму в одну из коробочек для литья, стоявших перед ним на рабочем столе.
   И Маргарет невольно отметила, каким удивительно ловким и красивым было каждое его движение. Они не были такими уверенными, когда он прикоснулся к ней вчера. Его руки дрожали от волнения.
   — Теперь мы высушим ту часть формы, где будет находиться фигура слона. Ты слушаешь меня?
   — Конечно. — Маргарет не без сожаления отвела взгляд от его рук. — Что дальше?
   — Возьми другую коробку и заполни ее песком.
   Сам Картаук вынул тестообразную пасту, приготовленную в одной из мисок, размял ее и заполнил гипсовую форму.
   — Мы дадим песку высохнуть и соединим две коробки. Они образуют две половинки единого целого.
   Та же самая фраза, которую он произнес вчера, говоря о них: «Две половинки единого целого».
   — Песок надо умять как можно плотнее. Старайся не просыпать его.
   Руки Маргарет дрожали, как они дрожали вчера у Картаука. Но он сумел закрыть все клапаны, которые давали выход этим чувствам. Почему бы и ей не последовать его примеру?
   — Через некоторое время мы отделим коробки друг от друга, вынем пасту и прорежем одно входное и два вентиляционных отверстия в форме. Когда обе формы высохнут, надо обработать их дымом свечи и затем охладить. Расплавленное золото лучше заливать в холодную полость.
   — Это все?
   Его густые брови взметнулись вверх.
   — Разве этого мало? Надеюсь, ты слушала внимательно. Печатку для Йена ты выполнишь сама.
   Глаза Маргарет округлились.
   — Полностью? А если я ошибусь?
   Он улыбнулся:
   — На ошибках и учатся.
   Маргарет попыталась припомнить весь порядок действий.
   — Спасибо. А еще каких-то напутственных слов не найдется?
   Не глядя на нее, он снял передник.
   — Да. Ты должна сосредоточить внимание только на работе рук.
   — А на что же еще я могу смотреть?
   — И помни: пламя должно быть умеренным.
   «Я хранил этот огонь в душе три долгих года».
   Картаук знал, что она чувствует, но, охраняя ее спокойствие, делал вид, что ничего не замечает, предлагая для разговора самые разные темы, которые могли отвлечь ее, помочь успокоиться. Как ей уберечь себя от него, когда этот человек несет в себе такой громадный запас доброты и нежности, заботы и внимания к ней?
   — Поняла, — сказала она тихо.
   — Не сомневаюсь. Ты умная женщина и хороший подмастерье. — Он направился к выходу. — Наведи здесь порядок, пока я буду подбирать золотые пластинки для плавки.

17

   Тучи серой тяжелой массой нависли над вершиной горы. Только один вид их вызывал у Джейн приступ слабости и вялости. Нет, погода была ни при чем. Погода только начала портиться, в то время как тяжесть она ощутила сразу же, как только открыла рано утром глаза.
   — Мне хотелось бы уехать, чтобы встретиться с Джеймсом Медфордом во второй половине дня, — сказала она, повернувшись к Руэлу. — Мне нужно договориться с ним о том времени, когда мы будем соединять две колеи.
   — Ты по-прежнему не можешь угомониться? — Руэл сжал губы. — Прошло только два дня. Придется мне получше занять тебя.
   Он рассердился. Джейн видела, как в течение дня в нем нарастало раздражение. В последние несколько часов он метался вокруг домика, как тигр, запертый в клетке.
   — Ты беспокойна от того, что не привыкла сидеть без работы.
   Она отвернулась от окна и завернулась поплотнее в простыню.
   — Мы не можем через каждый час вступать в связь. От этого у тебя портится настроение.
   — Напрасно ты так считаешь. Я вполне доволен всем, что происходило между нами. Жаль, что ты не хочешь признать этого.
   Джейн покачала головой.
   — То удовольствие, которое я получала, каждый раз задевало мою гордость, заставляло чувствовать себя униженной и беспомощной, как ты этого и хотел.
   — Так я добился своего?
   — Я не собиралась говорить тебе это. — Джейн пожала плечами. — Сейчас многое изменилось. И мне не страшно признать твои жалкие победы надо мной. Ты нуждаешься в них больше, чем я. Должно быть, это очень страшно — жить, будучи одержимым только чувством мести.
   — Какой покровительственный тон! — Его губы растянулись в неестественной улыбке. — А теперь представь, что все пережитое Йеном выпало бы на долю Ли Сунга? Какие бы чувства ты переживала?
   Джейн устало покачала головой.
   — Не знаю. Это трудно вообразить. — Она встретилась с ним глазами. — Я никогда не упрекала тебя. Не упрекаю и сейчас. Я только рада, что все это закончилось.
   — О нет! Я не сказал, что все закончилось. — Руэл с вызовом улыбнулся. — Тебе придется подарить мне еще одну победу. Если тебе так хочется прикрыть свою наготу, то оставь эту простыню. Надень то золотое платье, что висит в шкафу.
   Джейн сначала не поняла, о чем он говорит. А потом вспомнила слова, сказанные им в тот первый вечер после ее прибытия в Циннидар.
   — Ты все-таки сделал заказ мастерице?
   — Конечно. Я всегда доделываю до конца то, что наметил. Надень его.
   Джейн хотела что-то возразить, но увидела яростный блеск его глаз и пожала плечами:
   — Если тебе так хочется. Это не повод для споров.
   Спустя несколько минут она увидела свое отражение в тройном зеркале и невольно отшатнулась. На ней было прозрачное, вызывающе-вульгарное платье. Одно плечо и грудь оставались открытыми. Разрез, начинающийся от самой талии, обнажал ее ноги при каждом шаге. Лицо Джейн вспыхнуло. В этом платье она чувствовала себя более раздетой, чем если бы на ней вообще ничего не было.
   — Замечательно. — Руэл подошел сзади, и рука его легла на обнаженную грудь. — Именно такой я тебя и представлял.
   Джейн встретилась с ним глазами в зеркале:
   — Шлюхой?
   — А кем же еще? — насмешливо спросил он. Большим и указательным пальцем он сжал сосок.
   Джейн тут же бросило в жар, дрожь прошла по телу. Мышцы живота сжались.
   — Это платье делает меня шлюхой не больше, чем твое обращение со мной.
   — Но это беспокоит тебя.
   — Да. Беспокоит. Тебе это приятно?
   — Конечно же. — Он не договорил. Снова на лице его отразилась смесь досады и нетерпения. — Становись коленями на ковер, черт тебя побери.
   Она пожала плечами и опустилась на колени.
   Руэл поднял платье выше талии, и в следующий миг она ощутила, как его теплые ладони гладят ее ягодицы.
   Картина в вагоне махараджи.
   Это начиналось снова: возбуждение, с которым она ничего не могла поделать.
   Когда Руэл рывком вошел вглубь, у нее перехватило дыхание, и ей не удалось подавить стона от блаженного ощущения полноты. Замерев на месте, Руэл начал ласкать ее груди.
   — Мы точно воспроизвели позу на картине, не правда ли? — Теперь Руэл начал двигаться медленно и сладострастно, чтобы она не могла пропустить ничего. Короткая судорога заставила Джейн сжать его мужскую плоть в себе.
   — Ах! — простонал он. — Это то, чего я желал. А теперь оглянись на меня. Я хочу видеть твое лицо.
   Джейн повернула голову в его сторону. Она знала, что он видит: томительное наслаждение и гнев на себя за то, что она не в силах противиться страсти, которая вспыхивала в ней, как лесной пожар, стоило ему только прикоснуться.
   Лицо Руэла тоже пылало. Губы покраснели. Но они кривились, словно его терзала какая-то мука.
   — Я же говорила тебе, что картина обманчива. Мужчины не бывают нежными. Никогда…
   Он замер.
   — Проклятье! — прохрипел он. — Проклятье!
   А затем на Джейн обрушился шквал.
   Ее пальцы впились в ковер. Шквал яростных движений нарастал. Их обоих словно охватило безумие. Джейн не осознавала, сколько все это продолжалось, пока порыв необузданных ощущений не закончился взрывом, который принес им облегчение.
   Она повалилась на пол полностью обессиленная, не в состоянии шевельнуть даже кончиком пальца. Подняв ее на руки, Руэл отнес на постель.
   — С тобой все в порядке? — спросил он неестественным голосом.
   Тяжесть, которую она чувствовала с утра, казалось, выдавила весь воздух из легких.
   — Устала…
   Руэл укрыл ее покрывалом и лег рядом. Глядя прямо перед собой, он тихо проговорил:
   — Я потерял контроль над собой.
   Джейн молчала.
   — Хорошо. Ты больше не будешь надевать это платье. — В голосе Руэла послышались виноватые нотки.
   — Это не имеет значения для меня.
   — Сними его.
   — Я устала.
   Он шепотом пробормотал очередное проклятие и сам помог снять ей платье, небрежно скомкав и бросив его на пол. А потом снова укрыл ее покрывалом.
   — Ты довольна?
   «Как он странно ведет себя», — подумала Джейн сквозь охватившую ее дремоту. Впрочем, весь сегодняшний день он был не таким, каким она привыкла видеть его.
   — Это не имеет никакого значения, — пробормотала она ту же самую фразу и закрыла глаза.
 
   — Забери меня с собой, Патрик! — вскрикнула Джейн. — Забери меня отсюда!
   — Ты что? — спросил Руэл, проснувшись.
   Джейн лежала рядом с ним. Глаза ее были закрыты. Он с облегчением понял, что она еще спит.
   — Я не хочу быть такой, как она! — Тело Джейн под его рукой было горячим. Дыхание тяжелым. — Патрик, возьми меня с собой.
   — Что случилось? Проснись! — Руэл сел и зажег лампу на столике. Склонившись над Джейн он потряс ее за плечо. — Открой глаза, черт тебя побери!
   Джейн послушно открыла глаза. Но по их выражению он понял, что она не узнает ничего вокруг.
   — Поезд. Он уже трогается… — Страх прозвучал в ее голосе. — Патрик, не оставляй меня! Пожалуйста! Я буду помогать тебе во всем. Вот увидишь…
   Руэл обнял ее.
   — Он не уедет. Ты поедешь с ним! — Господи! Она пылала, словно охваченная огнем.
   Сердце Руэла гулко забилось в груди.
   — Патрик! Не оставляй меня здесь!
   Что же делать? Он не может оставить ее одну надолго, чтобы съездить за врачом. Тамар не вернется, пока не придет время завтрака.
   — Пожалуйста! Я не хочу стать такой же, как моя мать, — шептала Джейн.
   Роул еще крепче обнял ее. Он знал, о ком она говорит и какие воспоминания вернулись к ней. Когда она была в сознании, ей хватало сил бороться с демонами прошлого. Но сейчас она снова вернулась туда. И ее терзали те же страхи и сомнения, которые терзали в детстве.
   И это он сделал все, чтобы вызвать их из темных подвалов памяти.
 
   Маргарет изо всех сил старалась стряхнуть с себя сон. Кто бы это мог колотить в дверь в такое время?
   Окончательно проснувшись, она быстро взглянула на Йена. Слава Богу, он продолжал спать. Накинув халат и сунув ноги в тапочки, Маргарет подошла к двери. Руэл. Ну, конечно, кто же еще мог быть таким бесцеремонным!
   — Неужели нельзя было подождать до утра… — начала она, но запнулась, увидев его лицо. — Что случилось?
   — Ты нужна мне. Пойдем, — сказал он нетерпеливо.
   — Куда? — Маргарет обернулась, глядя на Йена, который продолжал похрапывать. Прошлой ночью у него были сильные боли, и она дала ему чуть большую дозу успокоительных лекарств.
   Выйдя в коридор, она тихо затворила за собой дверь.
   Руэл, схватив ее за руку, увлек за собой. Скорее потащил.
   — Что случилось? — повторила Маргарет, уже не пытаясь приглушить голос.
   — Ты ухаживала не за одним больным и разбираешься в болезнях, — сказал Руэл.
   — Ты заболел? — удивилась она, глядя на него.
   — Джейн.
   — Джейн здесь? — еще больше удивилась Маргарет.
   — Перестань спрашивать. Идем быстрее.
   — Но…
   — У нее жар. Она никого не узнает. Лежит без сознания.
   — Ты послал за врачом?
   — Мне надо кого-то оставить с ней.
   — Как она оказалась здесь?
   — Это тебя не касается.
   — Что ты сделал, Руэл?
   Он молчал.
   Маргарет поняла, что он не намерен посвящать ее в свои дьявольские затеи.
   — Я не знаю, смогу ли ей помочь.
   — Попытайся! — Он отворил стеклянную дверь, что вела на террасу, и, запинаясь, проговорил: — Пожалуйста.
   Боже, должно быть, Руэл в полном отчаянии, если готов умолять о помощи.
   — Хорошо, я попробую сделать все, что в моих силах.
 
   Маргарет вышла из домика-пагоды и затворила за собой дверь.
   — Ей уже лучше.
   На щеке Руэла дернулся мускул.
   — Слава Богу!
   — Жар немного спал. Она пришла в сознание. По крайней мере настолько, что способна отвечать на вопросы врача. Он считает, что жар пройдет через несколько часов.
   — Что с ней?
   — Приступ малярии. Она подхватила ее в Казанпуре. Болезнь периодически возвращается.
   — Она никогда не говорила мне о ней.
   — И мне тоже, — сказала Маргарет. — А я знаю ее уже три года. Она не из тех женщин, которые сознаются в своих слабостях. — Маргарет размяла затекшие плечи. — Мне пора возвращаться к Йену. Скоро он проснется. Днем я снова навещу ее.
   — Нет. Теперь я сам буду заботиться о ней.
   — По Джейн видно, что ты весьма преуспеваешь в этом.
   Его передернуло.
   — Джейн будет неловко встречаться с тобой.
   — Она знает меня достаточно хорошо и понимает, что я не буду стыдить ее за твои грехи. — Она встретилась с ним взглядом. — Может быть, ей будет лучше, если она переберется во дворец?
   — Она не захочет.
   — Думаю, что захочет. Джейн никогда не признавалась, но она всегда боялась тебя.
   — Больше не боится, — криво усмехнулся Руэл. — Это у нее прошло.
   Маргарет пристально взглянула на него.
   — Почему она оказалась здесь?
   — Тебя это не касается.
   — Может быть, ты и прав. — Маргарет поняла, что не хочет взваливать на себя еще одну тяжесть. Кто она такая, чтобы отчитывать Руэла, если сама в последнее время испытала то же самое искушение? — Но я прошу тебя только об одном…
   — О, Господи! Неужели ты думаешь, что я залезу к ней в постель, когда она не в состоянии пошевелить рукой? — взорвался Руэл.
   Что бы ни произошло между ними, болезнь Джейн потрясла Руэла. Неизвестно, будет ли это продолжаться долго, но в настоящую минуту Джейн была в безопасности.
   — Если я тебе понадоблюсь, дай мне знать. — И Маргарет зашагала по тропинке, что вела к дворцу.
 
   Руэл был бледен, как мертвец. Сквозь пелену тумана, застилавшую глаза, Джейн видела, какое у него изнуренное, измученное лицо. Нужно что-то делать. Надо сказать ему, что сегодня ночью она сама будет присматривать за Йеном. Хотя надежды на то, что уступит свое место у постели брата, почти нет. Руэл говорит, что Йен все время ускользает от него. И если он не будет прикладывать постоянных усилий, чтобы вытащить его из мрака, Йен умрет.
   — Ты должен отдохнуть.
   Руэл склонился над ней:
   — Что?
   — Тебе нужно как следует отдохнуть. Ты выглядишь таким бледным… — нежно сказала Джейн и запнулась, полностью придя в себя. Ничто здесь не напоминало комнату в Казанпуре, где они боролись за жизнь Йена…
   — Это тебе надо отдохнуть. — Руэл взял стакан и поднес к ее губам.
   Джейн послушно сделала глоток.
   — Я больна?
   — У тебя был приступ малярии. Врач сказал, что это сравнительно слабый приступ. — Он сжал губы. — Но мне он не показался таковым.
   Джейн вспомнила, будто это происходило во сне, как на нее смотрел врач, задавал какие-то вопросы и разговаривал с кем-то, кто находился по другую сторону кровати.
   — Маргарет тоже была здесь?
   — Да. Почему ты мне не сказала, что больна малярией?
   — Зачем? — нахмурилась она. — Мне пора возвращаться в лагерь.
   — Я послал Ли Сунгу записку о том, что ты задержишься.
   — Это моя вина. Я забыла принять квингбао после того, как приехала сюда.
   — Квингбао?
   — Старинное китайское средство. Ли Сунг лечил меня этой травой, когда я впервые заболела в Казанпуре.
   — И ты постоянно принимаешь ее?
   — Нет, не все время. Только когда чувствую приближение приступа.
   — А сколько ты принимала его в Циннидаре? — спросил он.
   — Четыре недели.
   — Бог мой!
   — Приступы мучили меня только ночью.
   — Подрывая силы. — Он вцепился в подлокотник. — Ты приехала сюда уже совсем больной. В нормальном состоянии ты ни за что бы не решилась пойти на это.
   Оглядываясь назад, на тот непонятный, видимый, как в тумане, отрезок времени, Джейн уже не могла бы сказать, так оно или нет.
   — Не знаю. Впрочем, какое это имеет значение. В прошлом году, в Гленкларене, у меня тоже был приступ. Через день я вернулась на мельницу.
   — Такой же серьезный приступ, как и сейчас?
   Она покачала головой.
   — Но это не означает, что я буду отлынивать от работы. — Она замолчала и вяло спросила: — А почему тебя это так занимает?
   — Потому что мне нужна… — Он отвел глаза в сторону, к тому месту, где стоял стакан. — Потому что мне нужна железная дорога.
   Руэл собирался сказать что-то совсем другое. Джейн задумчиво свела брови.
   — Мы всего на несколько дней отстаем от графика. Эта болезнь не надолго задержит нас. Ли Сунг справится сам с заданием, которое он получил. А я завтра вернусь в лагерь.
   — Что ты несешь! — Его голубые глаза сверкнули гневом. — Чтобы свалиться на следующий день? Ты задержишься здесь на неделю.
   — Мне нужна эта железная дорога не меньше, чем тебе. Поболею в другое время.
   — Тебе надо сейчас как следует отлежаться… — Он не договорил, увидев выражение ее лица. — Хорошо, четыре дня.
   Джейн покачала головой.
   Но Руэл твердо повторил:
   — Четыре дня. Завтра утром я привезу сюда Медфорда для того, чтобы ты могла обсудить с ним все нужные вам вопросы. У тебя не будет ощущения, что ты тратишь время понапрасну.
   Джейн действительно надо было увидеться с Медфордом. Внимательно поглядев на Руэла, она поняла, что спорить с ним сейчас бесполезно.
   — Три дня.
   — Уговорились, — улыбнулся Руэл.
   Она изумленно смотрела на него: это была та самая улыбка, которая некогда освещала его лицо теплом и юмором. Та улыбка, которую она редко видела даже в те дни, что предшествовали крушению поезда.
   — Что… с тобой? Ты изменился.
   Он прикрыл глаза.
   — Изменился?
   Теплота в выражении его лица пропала. И снова Руэл отдалился от нее.
   — Поспи еще. — Он поднялся. — Я сейчас пойду во дворец и отправлю Тамара за Медфордом. Ты довольна?
   Она была слишком слаба, чтобы реагировать на происходящее.
   — Думаю, что да.
   Он задержал на ней взгляд своих пронзительно-синих глаз.
   — Все будет хорошо, — сказал, запинаясь, Руэл. — Я не… — Он замолчал и нетерпеливо взмахнул рукой. — О черт! — И, быстро повернувшись, широким шагом вышел из домика.
   Джейн задумчиво смотрела ему вслед.
   Нет, что-то с ним произошло. Руэл определенно изменился.
 
   Поток холодного воздуха, скользнувший под одеяло, пробудил ее от сна. Теплое тело, запах кожи, пряностей. Рядом с ней был он.
   — Руэл…
   — Шшш… — Он притянул ее поближе к себе так, что она прижалась к нему спиной. — Спи.
   — Медфорд?
   — Он приедет завтра в четыре часа. Как ты себя чувствуешь?
   Джейн ощутила страшную слабость, которая всегда охватывала ее после приступа. Это было неестественно. Но вот что удивительно: она вдруг почувствовала, что исчез страх, появилась уверенность в том, что все будет хорошо, и, как ни странно, источником этих чувств был он, Руэл.
   — Лучше.
   С не свойственной ему неуклюжестью Руэл проговорил:
   — Я сначала хотел дать тебе поспать одной. Но боялся, что ты снова начнешь бредить. Мне хотелось быть рядом в эту минуту.
   — Я бредила?
   — Да. Ты кричала и рвалась.
   — А что я кричала? — осторожно спросила Джейн, боясь, не выдала ли она себя.
   Он ответил не сразу:
   — Я не различил слов.
   Она облегченно вздохнула.
   — Спи. Сегодня температура спала. И ты должна выспаться.
   Ее глаза закрылись, и она позволила пелене сна окутать ее. Не нужно ни о чем волноваться. Руэл прогонит ночных демонов…
 
   — На этом мы и закончим. — Медфорд скатал карту и встал. — Когда вы собираетесь добраться до ущелья?
   — По графику. — Джейн поморщилась. — Обезумевший слон задержал нас на несколько дней. Но мы найдем способ ускорить прохождение трассы.
   Он улыбнулся.
   — Нисколько не сомневаюсь. Вы прекрасно справились со своим участком работы.
   Джейн удивленно вскинула брови.
   — Правда?
   — Еще рано говорить об этом, — чуть более сдержанным тоном сказал Медфорд. — Но то, что уже сделано, произвело на меня большое впечатление. Я не ожидал от вас такого.
   — Я догадывалась, — холодно отозвалась Джейн.
   — Вам удалось сделать все, чтобы отношения с Руэ-лом не отозвались на вашей работе. Признаться, после того… — Он замолчал. — Впрочем, я не хотел говорить об этом. Руэл сказал, что вырвет у меня язык, если я не ограничусь разговором только о делах. — Он пожал плечами. — Но я не отношусь к числу тех людей, которые скрывают свои мысли.
   — Я заметила, — кивнула Джейн, раздумывая, с чего это Руэл так начал заботиться о ней.
   — Вам пора, Медфорд, — послышался голос Руэла.
   — Мы уже закончили. — Медфорд кивнул Джейн и направился к дверям. — Надеюсь, вы скоро поправитесь, мисс Барнаби.
   — Всего хорошего, мистер Медфорд.
   — Я дал ему час. Он не слишком утомил тебя? — спросил Руэл.
   — Нет, — медленно отозвалась Джейн. — Но я…
   — Опять начинается приступ? А доктор обещал, что температура не будет подниматься. — Он подошел к ней и приложил ладонь ко лбу. — Я не чувствую жара.
   — Дело не в лихорадке. — Она отвела его ладонь со лба. — Объясни, что случилось? Отчего ты вдруг подобрел?
   — Что тут странного? Ты нужна мне, чтобы довести до конца железную дорогу, — насмешливо улыбнулся Руэл.
   — Мне кажется… что ты обманываешь меня.
   Он сел в кресло, стоявшее у окна.
   — А какие еще могут быть причины?
   Джейн жалела о том, что не может видеть выражения его лица. Он сидел, вытянув перед собой ноги. Солнечные лучи образовывали золотистый ореол вокруг его головы, а лицо его находилось против света.
   — Я не уверена, но мне кажется, что тут какую-то роль сыграла моя болезнь.
   — Ты хочешь сказать, что я пожалел тебя?
   — Нет. — Она молчала, стараясь собраться с мыслями. — Я думаю, это из-за того, что ты начал заботиться обо мне. Картаук как-то сказал, что некоторые люди по природе своей являются защитниками. И когда они начинают кого-то опекать, то уже не могут освободиться от этого.
   — Мы с ним тоже говорили на эту тему. И он сказал, что как раз ты относишься к такому типу людей. Ты готова взять на себя опеку над всеми нуждающимися в помощи. Но меня природа обделила этими свойствами.
   — Но так, как ты заботился о Йене, мало кто мог заботиться.
   — Йен — это исключение… Впрочем, мне уже наскучил этот бесполезный разговор. Ты умеешь играть в покер?
   Джейн кивнула.
   — Но не так хорошо, как Ли Сунг.
   — Я и не рассчитывал. Обман и блеф — не в твоем духе. — Он выдвинул ближайший к нему ящик стола. — Зато я поднаторел в этом деле.
   — Тогда зачем нам играть?
   — Чтобы скоротать время. — Он сел за стол и принялся тасовать колоду. — И чтобы я мог пережить еще одну победу.
   — А что это даст мне?
   Он улыбнулся.
   — Ты забыла, что я подрабатывал одно время тем, что рассказывал всевозможные истории. Садись, я расскажу тебе, как нашел свой первый золотоносный участок.
   — Тебе, наверно, было страшно интересно?
   — Скорее мучительно. Тогда мне исполнилось только девятнадцать лет. Многому еще предстояло научиться. — Руэл начал сдавать карты. — Но я постараюсь рассказать так, чтобы тебе было интересно.
   Джейн знала, что у него это получится. Он будет скрывать жестокие стороны жизни, с которыми соприкасался, высвечивая только яркое и блестящее, но она сумеет выудить из этого повествования те черты юного Руэла, который еще был так уязвим.
   — Ну? — Руэл поднял карты.
   Джейн никогда не ощущала такого уверенного спокойствия, какое появилось у нее в эти последние дни. Он больше не сможет причинить ей никакого вреда. Почему бы ей не удовлетворить своего любопытства в том, что относится к нему…
   — Что ж… — Она подошла к нему. — По крайней мере, мы скоротаем время.
 
   — Джейн сейчас в летнем домике, — сказала Маргарет, наблюдая, как Картаук уминает песок вокруг формы, на которой уже был нанесен рисунок печатки для Йена.
   — Да? — Он вскинул густые брови. — И это оскорбляет твои пуританские чувства?
   — Нет. Хотя я считала, что должно оскорблять. Я боюсь, что он обидит ее.
   — Оставь их в покое, Маргарет. Ты не можешь защитить весь мир.
   — Только язычники не пытаются изменить плохое на хорошее. — Она покачала головой. — Но иногда грань становится расплывчатой, не так ли?
   — Джейн умеет постоять за себя. Они с Руэлом найдут общий язык. Ни один из них не станет благодарить тебя за вмешательство в их дела.
   — Но Руэл так…
   — … многолик, — перебил ее Картаук. — И еще сыграет немало новых ролей, которые удивят тебя. Его характер еще продолжает меняться. И за этим чрезвычайно интересно наблюдать.