Джоансен Айрис. Жажда золота

   — Мне неудобно, Руэл.
   — Я знаю. — Брат улыбнулся. — Ты боишься, что твоя душа будет обречена на вечные муки.
   Йен покачал головой.
   — Нет, я боюсь, что могу чем-то навредить этой славной девушке.
   Улыбка Руэла поблекла.
   — Мы не причиним ей вреда. Нам просто надо во что бы то ни стало найти Картаука.
   Вздохнув, Йен поднялся.
   — Ну хорошо. Я понаблюдаю за этим складом. Но от всей души надеюсь, что это будет пустое занятие.
   Глядя на закрывшуюся за братом дверь, Руэл сжал губы. Он не откажется от поиска Картаука только из-за дурацких угрызений совести. Не остановится и перед тем, чтобы заполучить Джейн. Страсть, вспыхнувшая в нем, словно лесной пожар, не утихала.
   Так больше не может продолжаться. Он возьмет, что ему нужно, поскольку не относится к лику святых, как его брат Йен.
 
   — Где рельсы? — спросила Джейн у Патрика, когда он вернулся вечером домой.
   — Мне показалось, что махараджа в этот раз остался доволен. — Патрик прошел через кабинет и налил себе глоток. — Он раздулся, как павлин, когда увидел фонари.
   — Рельсы должны были прийти вместе с паровозом. Где они?
   — Мне пришлось задержать груз до получения еще одной ссуды в банке. — Он сделал большой глоток. — Черт возьми, как оно нагрелось на солнце!
   — Мне нужны эти рельсы.
   — Дня через три мы получим их. Я позабочусь обо всем.
   — Ты же сам говорил, что банк больше не предоставит кредитов.
   Патрик нахмурился.
   — Раз я пообещал тебе, что позабочусь обо всем, значит, так оно и будет. Пойди, поторопи эту ленивицу Сулу.
   Ему не хотелось отвечать на ее вопросы. И он явно старался увести ее в сторону от этого неприятного для него разговора. Но на этот раз Джейн не собиралась снова уйти ни с чем.
   — Через неделю мы дойдем до ущелья Ланпур. Если рельсы не придут к этому времени, работа остановится.
   — Ты их получишь. — Патрик упал в кресло и закрыл глаза. — Доверься мне.
   У нее не было иного выбора. Повернувшись, Джейн вышла из комнаты. До чего же она устала от непрерывных баталий с Патриком, с махараджей. Теперь на сцене появился еще и Руэл Макларен. Его присутствие лишает ее душевного равновесия. Она поймала себя на том, что думает о нем постоянно. И мысли эти вызывали такое томительное беспокойство во всем теле, какого она никогда не знала.
 
   На следующий день Джейн сразу увидела, что в отношении Руэла к ней произошли какие-то перемены. Он почти не смотрел в ее сторону. Не выказывал даже тени той чувственности, которая выбила ее из привычной колеи, когда они оказались в вагоне махараджи. И все же в нем было что-то…
   Первый раз он заговорил, когда они вместе возвращались к своим лошадям на закате солнца:
   — Ты весь день нервничала. Что случилось?
   — Ты не сможешь мне помочь.
   — Откуда ты знаешь? Я весьма изобретательный парень. И мне удавалось находить выход из самых затруднительных положений.
   Джейн повернулась к нему.
   — Ты можешь остановить сезон дождей, который наступит на следующей неделе? — спросила она яростно. — Ты сможешь найти мне сотню рабочих, которые согласятся работать бесплатно? Ты можешь запретить махарадже торопить меня? Ты можешь…
   — Этого я не могу, — прервал ее Руэл. — И ты не можешь. Поэтому почему бы не принять все так, как оно есть. Скажи махарадже прямо, что вы не успеете окончить строительство до начала сезона дождей.
   — Тогда он не заплатит нам, — горько улыбнулась Джейн. — Если мы не выполним его условий, он разорит нас.
   — Разве у вас нет контракта?
   Джейн кивнула.
   — В Казанпуре никакие контракты ничего не стоят. Мы все равно не в силах заставить его выполнить условия.
   — Тогда почему вы вообще взялись за эту работу?
   — Патрик считал, что сумеет заработать здесь большие деньги. — Она отвязала кобылу и вспрыгнула в седло. — Какое тебе дело до всего? Я до сих пор не могу понять, зачем ты продолжаешь приезжать каждый день.
   — Ты в самом деле хочешь знать, почему я так самозабвенно работаю?
   — Да. И ты ни разу не ответил мне.
   — Я открою тебе причину. — Он помолчал и неторопливо сказал: — Мне хочется, чтобы мы попробовали с тобой ту позу, что видели на картине в вагоне махараджи.
   Выражение его лица оставалось настолько бесстрастным, тон, которым он это выговорил, звучал столь обыденно, что Джейн не сразу смогла поверить в то, что она не ослышалась.
   — Что? — переспросила она.
   — В последние дни это стало навязчивой идеей. Я все время думаю только об этом. Как я коснусь твоей груди, как почувствую, что ты приняла меня в себя. — Его голос стал хриплым. — Как я буду двигаться взад и вперед сначала медленно, а потом все сильнее и глубже, так что ты вскрикнешь…
   — Хватит! Я ничего не желаю об этом слышать, — перебила его Джейн, кусая губы. — Иди к Цабри, если тебе нужна женщина.
   — Мне не нужна женщина, — медленно сказал он. — Мне нужна ты.
   — Для того, о чем ты думаешь, сгодится любая женщина.
   — Раньше я тоже так считал. Но теперь думаю по-другому.
   — Тебе придется снова переменить свою точку зрения. Я не желаю… этого.
   — А я могу заставить тебя возжелать меня. Тогда, у Цабри, ты откликнулась на мой зов. Это означает, что мы подходим друг к другу. — Он посмотрел ей в глаза. — Может быть, настолько, насколько ты даже и представить себе не можешь. Я не испугал тебя?
   — Ты? — Джейн очень хотелось, чтобы тон ее звучал насмешливо. — Как ты можешь испугать меня?
   — При обычных обстоятельствах — нет. Но ты ведь не обычная женщина. Ты привыкла к своей независимости. И боишься потерять ее. Тебя пугает, что я могу заставить тебя подчиниться.
   — Я вообще не думаю о тебе. У меня нет времени заниматься такими глупостями.
   — А я вот думаю о тебе постоянно. И чем дольше на тебя смотрю, тем труднее мне восстановить равновесие в душе. Вот почему я решил, что с этим пора что-то делать. — Он беспечно улыбнулся. — Сказать тебе, что именно?
   — Иди к Цабри, — в отчаянии отозвалась Джейн.
   — Ты и только ты, — сказал он нежно.
   Джейн стиснула поводья.
   — Мне с самого начала не следовало позволять тебе работать на строительстве.
   — Почему?
   — Потому что для тебя это — развлечение. А для меня — больше, чем жизнь.
   Каждый день видеть Руэла рядом с собой — все равно что всматриваться в мерцающие глубины волшебного хрустального шара, который показывали на представлениях труппы бродячих артистов, и, затаив дыхание, следить за игрой лучей, ошеломляющих вспышками света и цвета. Странная щемящая боль появилась в груди Джейн при мысли о том, что она сейчас одним ударом отсечет от себя все эти завораживающие видения. Но чувства, которые охватывали ее при виде Руэла, начинали занимать слишком много места в ее душе. Она не может позволять себе такого.
   — Я не буду твоей, Руэл. Забудь об этом.
   — Нет, будешь. И мы насладимся близостью, каждой минутой, проведенной вместе. — Он увидел, что она собирается что-то возразить, и поднял руку. — Я не буду ни грубым, ни жестоким, ни… поспешным, Джейн.
   Его слова заставили всплыть в памяти Джейн картину того, как в заведении Цабри, совершенно нагой, он откинулся на кровати и ленивым движением потер одной ногой о другую.
   Странное стеснение в груди не давало ей перевести дыхание. Почему-то не хватало воздуха.
   — Я не буду наслаждаться…
   — Будешь, черт возьми! — Сдержанная холодность вдруг исчезла. Голубые глаза сверкнули синим пламенем. — Я не из тех мужчин, которые приходили в публичный дом, где ты выросла. Я — Руэл Макларен. И ты будешь ощущать это каждую минуту, когда я буду с тобой.
   Еще одна картина сама собой всплыла в памяти: как он поднимался навстречу ей с кровати…
   Краска залила ее лицо.
   — Хватит говорить о том, что…
   — Хорошо. Не будем. — Он смотрел прямо перед собой и говорил быстро и жестко. — Но я буду думать об этом так же, как и ты. Желание иссушает меня. Знай, что каждый раз, когда я бью молотом о костыль, я думаю о тебе. Каждый раз я думаю о том, что вхожу в тебя. — Его голос стал еще более хриплым. — Ив каждый удар я вкладываю всю свою силу и мощь, потому что хочу войти как можно глубже. — Он тронул ногами своего жеребца, пуская его в галоп. — Помни об этом, Джейн.
 
   Джейн услышала удар молота по костылю.
   И этот удар вызвал сразу ответную дрожь во всем теле.
   «Я слышала этот звук тысячу раз, — попыталась убедить она себя. — И никогда не обращала на него особого внимания».
   Но после того, что ей сказал Руэл, она уже не могла не замечать его. Соски ее грудей болезненно ныли в ответ. И каждое прикосновение к рубашке вызывало в теле волну жара.
   Руэл снова взмахнул молотом. Мышцы на его руках, на спине, на груди напряглись и отливали золотом.
   А потом молот со страшной силой обрушился на костыль, и он сразу на несколько дюймов вошел в землю.
   И в ответ напряглись мышцы Джейн.
   Что с ней происходит? Она вся горит. Джейн поднесла руки к пылающим щекам.
   Жарко. Это все из-за солнца.
   Она быстрым шагом подошла к разносчику воды и отрицательно покачала головой, когда он протянул ей воду для питья. Сложив ладони, она вытянула их перед собой. Набрав полную горсть, Джейн плеснула воду себе в лицо, а затем провела влажной ладонью по шее. Стало немного легче. Ну конечно, все дело в этом солнце.
   Руэл, прервав работу, смотрел на нее.
   Он слегка расставил ноги, обеими руками удерживая молот.
   Джейн вдруг почувствовала, что вместе с каплей воды, что скатывается меж ложбинками грудей, скользит и его взгляд.
   Соски сразу напряглись и заныли.
   Руэл провел языком по губам.
   И снова дрожь волной прошла по телу Джейн.
   Это было невыносимое ощущение. Томительное, тягучее и болезненное.
   Вот Руэл вновь поднял молот. Удар, и костыль глубоко вонзился в землю.
 
   — Ты не стала дожидаться меня вчера, — негромко сказал Руэл. — Почему ты убегаешь?
   — Я не убегала, — резко возразила Джейн, быстро шагая по шпалам через мост ущелья Сикор.
   Она чувствовала на себе его взгляд. И снова все тело напряглось при воспоминании о том, как он стоял, расставив ноги и поднимая молот вверх.
   — Не сопротивляйся. Отдайся мне, и тебе сразу станет легче. Тебе понравится. — Его голос снова внезапно стал хриплым. — Видит Бог, мы оба нуждаемся в этом. Мне кажется, я просто схожу с ума.
   Джейн уже почти бежала, спотыкаясь о шпалы.
   — Осторожно, черт бы тебя побрал, — пробормотал Руэл. — Ты что, хочешь свалиться в ущелье?
   — Зато искалеченная женщина не будет вызывать у тебя желания!
   Он сдавленно рассмеялся.
   — Может быть, это и вызовет некоторые трудности, но мы сможем приспособиться. Хочешь, я опишу тебе, как мы могли бы проводить с тобой время?
   — Нет. — Джейн не чаяла, когда она доберется до баньяновой рощи, где стояли лошади. Вскочив в седло, она обернулась к Руэлу. — Если ты придешь завтра, я скажу Робинсону, чтобы он вышвырнул тебя.
   — Нет, не скажешь. Потому что это выведет меня из себя, и может статься, ты останешься без надсмотрщика. — Руэл улыбнулся. — Ты ведь знаешь, как опасно выводить меня из себя… Лучше не усложнять такие простые вещи. Приди ко мне!
   Солнечный свет пронизывал его волосы. Казалось, он купается в лучах солнца, легкой походкой направляясь к ней. Джейн не могла отвести от него глаз, как это не удавалось ей делать в течение дня, когда он взмахивал своим проклятым молотом.
   — Нет! — почти отчаянным голосом выкрикнула она и пустила Бедилию галопом вперед.
 
   — Сегодня ночью на склад пробрался Ли Сунг, — сказал Йен.
   Руэл напрягся как пружина.
   — Ты уверен?
   — Конечно. Иначе я не стал бы говорить тебе. У него есть свой ключ. Вечером на склад заходила Джейн. У нее в руках был мешок. А когда она ушла, руки у нее оставались пустыми. Через два часа пришел китаец и унес мешок. Я шел следом за ним, но потерял из виду, когда он дошел до базара.
   — Нарочно? — спросил насмешливо Руэл.
   — Мне продолжать наблюдать за складом?
   Руэл поколебался немного.
   — Думаю, не стоит. Мы узнали самое главное.
   — Как не похоже на тебя. Обычно ты более нетерпелив.
   Руэл и на этот раз сгорал от нетерпения. Все в нем кипело. Он напоминал вулкан перед извержением.
   Но его нетерпение не имело никакого отношения к Картауку.

5

   Дождь начался рано утром два дня спустя.
   Небеса словно прорвало, и потоки воды хлынули на землю Джейн удивилась тому, насколько резко произошла смена погоды, и сначала даже обрадовалась ей. Хотя бы потому, что впервые за последние дни ей удалось несколько часов не думать о Руэле. Все ее мысли были заняты новыми трудностями.
   К полудню с обеих сторон колеи образовались глубокие лужи. Рабочие скользили при каждом шаге. К трем часам дня пелена дождя стала настолько плотной, что невозможно было различить костыли, стоявшие на расстоянии вытянутой руки. В четыре часа Джейн поняла, что все усилия сопротивляться стихии не приносят ощутимого результата, и попросила Робинсона отпустить рабочих по домам с тем, чтобы они пришли на следующий день как можно раньше.
   — Наконец-то, — проворчал Руэл, бросая молот в накрытую брезентом тачку, стоявшую возле колеи. — Я уж думал, что ты хочешь вместе со мной утопить в грязи и всех остальных.
   — Можешь не возвращаться, если работа тебе не по душе, — яростно ответила Джейн. — Никто не просит тебя оставаться. Мы не можем бросить строительство. Осталось пройти еще пятнадцать миль, чтобы соединить два отрезка. И мы будем приходить сюда каждый день, пока не закончим все.
   — Или — пока ты не свалишься без сил, — сказал Руэл, глядя на нее. — Ты едва стоишь на ногах.
   — Но я-то не жалуюсь, — ответила сердито Джейн, направляясь к мосту через ущелье.
   — Я тоже не жалуюсь. Можно привыкнуть и к тому, что ты с утра до вечера стоишь под водопадом, — вдруг улыбнулся он.
   Джейн, искоса посмотрев на него, с отчаянием подумала, что этот упрямец, наверное, и в аду сумел бы прижиться. И с еще большим отчаянием она заметила, что стоило ему взглянуть на нее, как тело снова становилось непослушным, будто наливалось свинцом.
   — Напрасно. Все равно это ничего не даст.
   — Ошибаешься.
   Джейн чувствовала на спине его взгляд, когда быстрыми шагами шла по мосту. На этот раз вместо лениво струящихся вод под ногами несся грозно ревущий поток. И Джейн с гордостью отметила, что опоры выдержали натиск стихии. Она снова попыталась сосредоточиться на мыслях о строительстве. Попыталась заставить себя забыть о том, как Руэл стоял в мокрой рубашке, прилипшей к телу так, что вырисовывался каждый мускул, и смотрел на нее. Сейчас для нее главное — придумать, как преодолеть трудности, что их ожидают в ближайшем будущем, и не обращать внимания на эту непонятную ноющую болезненную пустоту внутри.
   — А почему ты не хочешь дождаться, когда закончится сезон дождей? — спросил Руэл. — Ты немногого добьешься при такой погоде.
   Джейн нырнула под плотный навес, образованный ветвями баньянового дерева, и подняла седло Бедилии:
   — Махараджа не делает поправку на погоду. Значит, и мы не имеем права принимать ее в расчет.
   — До чего же последовательный человек этот махараджа! Жду не дождусь того момента, когда мы с ним встретимся.
   — На меня не рассчитывай! — резко сказала Джейн, пытаясь непослушными пальцами затянуть подпругу. — Если ты приходишь ради этого, то напрасно теряешь время.
   — Я прихожу не ради этого. Ты сама знаешь, что меня сюда тянет.
   — Нет, не знаю.
   — Посмотри мне в глаза.
   Их взгляды встретились, и ее будто поразил удар молнии.
   — Время пришло, Джейн. — Его голос звучал ласково, но решительно. Под мокрой тканью рубашки еще отчетливее вырисовывались напряженные, будто во время тяжкой работы, мускулы. — Ты уже не хочешь сопротивляться. Ты устала. Твое тело само знает, чего оно хочет. Откликнись на его зов. Если я не понравлюсь тебе, если ты останешься не удовлетворена, клянусь, я больше не стану докучать тебе.
   Джейн в панике пыталась найти какой-нибудь довод, чтобы доказать Руэлу, что у нее есть силы бороться с ним… Если она захочет, то…
   «Если захочет?» — впервые Джейн призналась самой себе в собственной непоследовательности. И по телу прокатилась волна облегчения. Руэл прав. Она и в самом деле устала бороться с ним. И если она уступит, то он оставит ее в покое, как это всегда случается с мужчинами, когда они утоляют свое желание.
   Руэл подошел к ней и принялся расстегивать пуговицы рубашки.
   Джейн приоткрыла рот, чтобы сказать ему о том, что ей пришло на ум.
   — Помолчи! — нежно сказал Руэл, распахивая полы ее рубашки. — Боже! Как ты хороша. Какая у тебя необыкновенная грудь. Позволь мне… — Не договорив фразу до конца, он наклонился и коснулся губами ее набухшего соска.
   Джейн вскрикнула и выгнулась назад так, что голова ее коснулась седла. Непонятные ощущения переполняли ее, мешая думать трезво и ясно.
   — Хорошо! — медленно и чувственно выдохнул он.
   Горячая ладонь Руэла скользнула за ее ремень, и пальцы стали ласкать нежные завитки волос на лоне.
   — Раздвинь ноги, — выдохнул он одними губами, — так… Еще немного.
   Он нашел то, что искал. И точка, до которой он дотронулся, оказалась настолько чувствительной, что Джейн снова пережила нечто, похожее на ожог молнии. Спина ее выгнулась еще сильнее. Первобытный крик удовлетворения рвался из груди, как только Руэл нажимал на эту точку. Она уже не помнила, где они находятся, что происходит вокруг. Страстная потребность продлить эту мучительную ласку требовала выхода. Она терзала сильнее, чем голод или жажда…
   — Нет, не здесь, не под этим дождем. — Руэл стремительно застегнул пуговицы на рубашке, поднял ее и усадил на Бедилию, а затем сам вскочил в седло. — Ради Бога, потерпи немного, — сказал он хриплым голосом. — А еще лучше так, — добавил он и, приблизив своего скакуна вплотную к лошади Джейн, положил руку на ее бедро.
   Ноздри Руэла раздувались. Глаза сияли синим светом.
   — Я не могу не касаться тебя. Если бы ты знала, как я хочу войти в тебя! — Он сжал ее ногу, а потом отпустил и снова сжал. Это ритмичное движение заставило закипеть кровь в жилах. — Ты не представляешь, как мне хотелось сорвать с тебя одежду, бросить тебя прямо в грязь и там же, на месте, овладеть тобой.
   Грубость его слов должна была оскорбить ее. Но вместо этого по телу прошла новая волна дрожи.
   — Скорей! Я не вынесу этой пытки!
   Дождь лил с той же силой. Но он не мог охладить жара, охватившего Джейн.
   — Куда мы едем? — пробормотала она.
   — К станции. — Руэл снова пришпорил коня. — Это ближе всего.
   К тому времени, когда они осадили лошадей у платформы, Джейн трясло, как в лихорадке, которую она недавно перенесла.
   — Где ключи? — отрывисто спросил Руэл, спрыгивая с коня и подхватывая Джейн.
   «Вагон махараджи!» — как во сне подумала Джейн, непослушными руками нашаривая связку ключей.
   Руэл открыл дверь, втащил ее за собой и повернул ключ уже изнутри.
   В вагоне стоял полумрак: свет, струящийся сквозь занавески на окнах, был слабым и тусклым. Струи дождя, стекавшие по стеклу, скрывали от них то, что происходило снаружи.
   — Скорее! — Руэл снял с себя рубашку и бросил на ковер. Повернувшись к ней и увидев, что она стоит, не шевелясь, он спросил: — Почему ты не раздеваешься?
   У Джейн возникло впечатление, что она не в состоянии даже пальцем пошевелить, как не в состоянии отвести от него взгляд. Она еще не видела никого, кто был бы настолько полон жизни и энергии. Его желание и страсть передавались Джейн, как пламя костра захватывает лежащие рядом с ним ветви.
   Руэл нетерпеливо шагнул к ней, снова начиная расстегивать пуговицы.
   — Ты боишься? Обещаю, что я понравлюсь тебе…
   С каштановых завитков его волос падали мелкие капли. Глаза в полумраке мерцали, притягивая ее взгляд к себе, как магнит. Зачарованно глядя ему в глаза, она не заметила, как рубашка упала на пол.
   Наклонившись, Руэл провел теплыми губами по впадине на ее левом плече.
   Джейн вздрогнула. Прикосновение было не столько бережным, сколько уверенным, чувственным и требовательным.
   — Я не могу держать себя в руках, — вдруг проговорил Руэл и засмеялся странным растерянным смехом — Ты только посмотри на меня! Я весь дрожу, пальцы не слушаются меня. Сними остальное сама. Со мной никогда не происходило ничего подобного.
   Но и с Джейн тоже никогда не происходило такого. Пальцы ее дрожали еще сильнее, когда она расстегивала пояс и снимала брюки. Сердце колотилось так же часто и гулко, как дождь по крыше вагона, из-за того, что она жаждала одного: продолжения этих ласк. Но для этого надо было как можно скорее освободиться от отяжелевшей, влажной, непослушной одежды, от всего, что мешало им слиться в одно целое.
   — Хорошо, — подбадривая Джейн, проговорил Руэл, садясь на диван и снимая ботинки. — Все будет хорошо. Мы оба хотим этого. — Он не отводил взгляда от завитков на ее лоне…
   Джейн стиснула губы, чтобы не вскрикнуть У нее было такое ощущение, словно он дотронулся до нее рукой.
   Он заметил ее движение, и ноздри его дрогнули.
   — Иди сюда…
   Она послушно, как загипнотизированная, подошла к нему, едва ощущая под босыми ступнями пушистую мягкость ковра.
   Руэл ласково раздвинул ей ноги, и ладонь скользнула меж ног:
   — Ты хочешь меня? — Его палец снова коснулся заветной точки.
   Она вся затрепетала в ответ.
   — Да.
   — Ты хочешь, чтобы я вошел в тебя?
   — Да.
   — Быстро? Сильно!
   — Да.
   Руэл нежно подтолкнул ее к дивану, положил на спину и раздвинул ноги так, что они обнимали его за талию.
   — Тогда бери меня! — сказал он хриплым голосом и подался вперед.
   Джейн судорожно вздохнула воздух, почувствовав в себе теплую заполненность.
   Руэл чуть-чуть сдвинул брови в недоумении:
   — Не сопротивляйся. Я не сделаю тебе больно, если ты не будешь мешать мне.
   — Я и не сопротивляюсь, — ответила она таким же севшим, как и у него, голосом.
   — Как тесно! — пробормотал он, все еще не осознавая, что происходит, и еще одним движением продвигаясь вперед.
   Почувствовав боль, Джейн слабо вскрикнула и закусила нижнюю губу.
   Руэл вздрогнул и потрясенный посмотрел на нее.
   — Нет! Не может быть! — сквозь зубы выговорил он. — …Но уже поздно… Я не могу остановиться!
   — Так не останавливайся, черт тебя побери! — прошептала Джейн, с трудом переводя дыхание. Та, физическая, боль ушла. Осталось только мучительное желание вновь и вновь принимать Руэла в себя.
   — Боже! Я сейчас умру! — выдохнул он, немного отстранился, а затем мягко, но с силой вошел в самую глубь ее тела.
   Нежность и благодарность переполняли Джейн. Она чувствовала, какое неистовое пламя бушует в его груди. Однако он изо всех сил сдерживал себя, думая о ней, заботясь о том, чтобы ни одним грубым движением не причинить ей боли.
   — Руэл…
   — Тебе уже не больно? — пробормотал он, уткнувшись ей в плечо.
   — Нет. Все прошло.
   Он изогнулся, отстранился, а затем мощным, стремительным движением опять вошел в нее.
   Джейн снова жадно глотнула воздух.
   Глаза Руэла стали такими же невидящими, как и у нее. Губы возбужденными и чувственными. И в выражении лица появилось нечто безрассудное, не подвластное доводам разума.
   — Хорошо! — повторил он хрипло. — А теперь обними меня покрепче ногами. Я сделаю все, чтобы и тебе стало хорошо.
   Джейн впилась пальцами в его плечи, когда, следуя его приказу, крепко прижала его к себе ногами. Боже! Что с ней творилось?! Она чувствовала себя прикованной к нему не только телом, но и душой. Она не могла не откликаться на каждое его движение. Она полностью находилась в плену того ощущения, которое стремительно несло ее в неизвестную даль.
   Это чувство нарастало и нарастало, требуя непонятного ей разрешения. А потом этот миг настал. Обрушился на нее, подхватил и понес все выше и выше…
   Кажется, она закричала. А может быть, это был кто-то другой. Джейн с трудом осознавала происходящее, человек, попавший в жестокий шторм и бурей выброшенный на берег.
   И в этот момент напрягся Руэл. Его спина выгнулась, на лице появилось выражение неописуемого удовольствия, а затем он упал, содрогаясь, как в лихорадке.
   Только когда наступило затишье, Джейн начала осознавать страшную угрозу, которую таило в себе наслаждение, только что пережитое ею. Как она была права, что противилась зову. Напрасно она уступила Руэлу. Но она и представить себе не могла, что можно пережить такое.
   И все равно, ясность еще не приходила. Она смутно ощутила, как Руэл вышел из нее, поднялся на ноги и прошел к другому концу вагона.
   — Куда ты? — пробормотала она, чувствуя себя такой вялой и уставшей, будто и в самом деле ее пронесло сквозь теснину ущелья Сикор.
   — Сейчас разожгу печь. — Он опустился на колени перед пузатой керамической печью и открыл дверцу.
   Дрова тотчас занялись. Руэл захлопнул дверцу.
   — Мы побудем здесь, пока не просохнет твоя одежда. Мне не хочется, чтобы ты простудилась. И без того я чувствую себя виноватым. — Он подошел к Джейн. — Как ты? Тебе не больно?
   — Немного. — Она села и отбросила мокрые пряди со лба. — Но я не думала, что это будет… Это слишком сильные ощущения.
   — И я тоже не думал. — Руэл сдернул с дивана пестрый шелк и набросил его на плечи Джейн. — И мне это не понравилось.
   Даже сквозь ватную пелену Джейн уловила напряженность его тона.