Филатов Никита Александрович. Огненный лис

   Бочку использовали для вывоза пищевых отходов, а заполнением и опорожнением её занимались исключительно зэки из "обиженки", то есть педерасты. Как раз в данный момент вокруг бочки суетилось несколько таковых, пытаясь отдолбить лед от колес.
   - Вон, видишь хлопцев? - Спросил Коваленко.
   - Тех, что ли? - Усмехнулся Плющев. - Так это не хлопцы!
   - Вот они-то жопой и чувствуют, - хихикнул Еремеев. - Если и ты так же, то нечего здесь с нами чифирить...
   - Прекратите, - возмутился Плющев. - Серьезно говорю! Подозрения у меня имеются. Некоторые.
   - Валяй уже, показывай свои... подозрения. - давясь от хохота, Коваленко похлопал оперативника пониже спины. - Чувствительный ты наш!
   - Да вы что? Сдурели все! - Подскочил Плющев. - Ну как дети малые, в самом деле...
   - Ну, хорошо, хорошо. Давай уже, не тяни резину.
   Плющев заговорщицки оглянулся по сторонам, глуповато хмыкнул и произнес:
   - Собственно, что сказать? Крутятся тут двое возле литейки...
   - Подожоительный ты наш, - растянулся в улыбке контролер. Он хотел и дальше продолжить "прихваты", но его неожиданно грубо одернул прапорщик Коваленко:
   - Заткнись! И успокойся.
   - Всю неделю слежу, - приободрился, почувствовав поддержку, Плющев. В одно и то же время к литейке подходят. Шасть - и нет их! Я и вокруг развалин облазил все, и наверх забирался... Черт знает, куда деваются?
   Коваленко задумался - даже подпер подбородок рукой и прикрыл веки. Затем отмахнулся, как от назойливых слепней:
   - Ерунда. Нечего им там делать, завалено и затоплено все. Наверное, просто по нужде бегают... Туалеты в цехах позагадили, ещё с осени говном заросли, вот народ и потянулся на улицу.
   Плющев пожал плечами: и здесь не поняли, не оценили... Опер встал и уже направился к выходу, убежденный в тупости и безответственности личного состава колонии, но Коваленко придержал его за край шинели:
   - А кто именно шастает не разглядел? Одни и те же, или разные?
   - Да близко-то никак не удавалось... Не успевал. Но ходят, по-моему, постоянно двое. Вроде как, Рогов из конструкторского, и с ним маленький такой, шибздик.
   - Росляков, что ли? - Удивился прапорщик...
   ... А в это время те, о ком шла речь, были совсем недалеко.
   "Я побежал назад и понял,
   Что дней одиноких боюсь.
   Но дорога не та, и напрасно я ждал,
   Тот день, когда я вернусь."
   Виктор Рогов, стоя чуть ли не по пояс в ледяной воде, неуклюже обернулся и скользнул подошвами по камням. Он чуть не выронил из рук зажженую свечу, но удержал её и даже смог устоять на ногах:
   - Васька! Слышишь? Как тебе стихи мои, впечатляют?
   - Светил бы ровнее, поэт хренов, - отозвался Росляков. - Не вижу, где и чего копать-то!
   Действительно, в заброшенном, позабытом всеми подвале литейного цеха царила кромешная темень. Суровое подземелье было наполовину затоплено холодной, отяжелевшей водой, и солнечный свет в него не попадал совершенно. Сверху же громоздилась многометровая, ощетинившаяся гнутой и рваной арматурой гора битого кирпича и обломки кровли - все, что осталось от рухнувшего капитального здания.
   В свое время несколько дней подряд Виктор скрупулезно изучал эти руины, облазил на карачках чуть ли не каждый метр - и, наконец, нашел лаз. Узкая щель между завалившимися крест-накрест бетонными плитами, через которую протиснуться можно, только сняв верхнюю одежду... Но сразу за ней образовалась довольно вместительная ниша, имевшая сообщение с тамбуром перед входом в подвал.
   Бредовая идея вырыть тоннель - подземный ход, через который Шипову предстояло бежать, могла прийти в голову только людям с уже поврежденной психикой, истосковавшимся, изголодавшимся по воле и равнодушным к себе.
   Копать зимой, в лютый холод, рискуя получить новый срок - и дать возможность другу бежать потом неизвестно зачем и куда. То ли, чтобы Дядя смог начать новую жизнь, спрятаться, изменить фамилию. То ли, чтобы он в конце концов убил свою бывшую, искалечившую жизнь ему и дочери жену...
   Рогов и Росляков решили копать из подвала литейки. На улице, в мороз это утопия, зато оттуда... В том, что подвал остался почти невредим, Виктор не сомневался, к тому же цех находился ближе к запретной зоне и её ограждению, чем все остальные здания.
   Рогов тайком произвел замеры. Получилось всего метров пятнадцать, плюс восемь метров сама "запретка" - не так уж много!
   К тому же совсем рядом, под землей была проложена теплотрасса, по которой из котельной в поселок подавалась горячая вода. Ход должен был пройти под ней, ведь даже в самые лютые морозы грунт под трубами не промерзает и легко поддается не только кирке, но и штыковой лопате.
   Единственным серьезным препятствием оказалась вода, накопившаяся в подвале - студеная, сковывающая движения и выворачивающая болью суставы. Находиться в ней продолжительное время было выше человеческих сил, поэтому друзья работали не более получаса в день, после чего со всех онемевших ног бежали в заводскую душевую отогреваться под струями кипятка.
   Однако, подвальная вода оказалась одновременно союзником. Проникая в уже прорытый тоннель, она размывала за сутки ещё сантиметров пятьдесят - и это было явно на руку.
   ... Клацая зубами от холода, Виктор освещал тусклым огоньком свечи свод подземелья. При этом он подслеповато щурилсчя и рассуждал:
   - Наверное, Васька, надо нам с тобой подпорки какие-нибудь ставить. Под потолок... А то, как бы не обвалился на фиг!
   - Чепуха, - отфыркался Росляков, отер со лба холодные брызги и передал Рогову лопату:
   - Метра ещё на четыре углубимся, тогда и подопрем. Пока ещё рановато вроде.
   - Как сказать... Может статься, Васек, что потом поздно будет.
   Перехватив черенок поудобнее, он начал яростно ковырять раскисшую, вязкую землю:
   - Глина здесь, что ли?
   - Похоже на то.
   - Глина если поплывет - и отбежать не успеем.Обвалится на башку, и будет нам с тобой мавзолей, не хуже. чем у Мао Цзэдуна.
   - Да типун тебе на язык, - сплюнул через левое плечо Росляков. - Не накаркай!
   - Дяде, все-таки, надо рассказать про нашу затею... Неудобно как-то! Стараемся ведь для него, а держим в полном неведении.
   - Вот выроем, тогда и расскажем. А пока пусть помучается. Болтливый он стал в последнее время... Не дай Бог, растреплет!
   - Тоже верно, - согласился Рогов.
   Единственным источником света для них был сейчас огарок церковной парафиновой свечи, шатко укрепленный на дне алюминиевой кружки. Росляков прижал эту конструкцию плечом к стене и поднес к огоньку скрюченные, онемевшие пальцы.
   - Да-а... Так и в ящик сыграть можно, - грустно произнес он.
   - Водица студеная, - не стал спорить Виктор. - Я уже ног не чувствую, окоченели совсем.
   - Вот увидишь, Витек, - ещё обреченнее продолжил Росляков, - подхватим мы здесь хворобу какую-нибудь в тяжелой форме. Подхватим - и привет в район...
   Он убрал пальцы от огня и раздраженно хлюпнул ботинком:
   - Вот ведь, гадость какая! Прямо можно сказать, не подземный ход роем, а Беломоро-Балтийский канал. Воды-то сколько...
   - Ну и что?
   - Кажись, прибывает? А?
   - Хватит тебе ныть, - рявкнул Рогов и отставив в сторону лопату произвел контрольный замер прорытого участка:
   - Два тридцать с гаком! Сегодня надо бы поднапрячься, догнать хотя бы до трех с половиной.
   - Мне уже все равно, - отрешенно вздохнул Росляков. - Но обидно все-таки! Этот плаксивый хрыч, Дядя, сейчас где-нибудь в заводской раздевалке, в тепле дрыхнет, а мы тут... поднапрягаемся. И главное - ради чего? Для того, чтобы Монте-Кристо этот херов на волю драпанул, да за все обиды бабу свою бывшую шнурком удавил от ботинка?
   Васька помолчал в полумраке, потом добавил:
   - Но самое страшное, что после этого он как обычно пустит сопли и сдастся первому встречному менту! А потом чистосердечно признается не только в убиении гражданки Шиповой, но и в побеге из зоны. И главное расскажет насчет тех, кто побег этот задумал, организовал, выстрадал...
   Росляков зло как-то, отчаянно харкнул:
   - Да пошел он! Ты, Витек, как хочешь, а я имел это все.
   - В каком смысле? - Рогов даже отставил лопату.
   - Я тоже сматываюсь!
   - Совсем сдурел, что ли?
   - А чего? Дяде, значит, можно, а мне нельзя?
   - У Дяди причина уважительная. У него мозги набекрень в связи со сложным семейным положением. А у тебя они набекрень просто так, без всякой причины. Поэтому ты сиди, а он пусть валит на хер. Ведь если Дядя в побег не уйдет, так в петлю залезет и удавится. Тебе его не жалко, что ли?
   - Жалко, конечно... - Васька переступил с ноги на ногу. - Но нам-то как? Окочуриться здесь прикажешь, да ещё без всякого романтизма? Так, за здорово живешь?
   - А кореша выручить - это что тебе, не романтизм? То-то же! - Виктор понял, что разговор исчерпан, и с силой вогнав штык лопаты в землю отковырнул ещё один массивный пласт.
   Отбрасывать грунт в сторону необходимости не было - он плавно оседал в воду и расползался под ногами. Это облегчало труд, но через некоторое время внизу образовывалась вязкая хлябь и сапоги начинало понемногу засасывать.
   - Симпатичное у нас тут болодце организовывается, - произнес окончательно успокоившийся Васька. Нащупав в стене торчащую арматурину, он повесил на неё кружку со свечой и подхватил кирку:
   - Ты меня знаешь, Витек. Я другу подсобить всегда готов. Но и беды, и радости Господь велел делить. Поэтому как хочешь, а я свалю вместе с Дядей. Вот только дороем...
   - Дело твое, - пожал плечами Виктор. - Заманчиво, чего уж тут! Выкопать ход, хапнуть вольного воздуха - и вновь вернуться в зону? Такого, наверное, даже в кино не было. Но я лично остаюсь... Не хочу потом всю жизнь от каждого свистка милицейского прятаться. Не хочу, понятно?
   - Ну и дурак, - Васька изловчился и вогнал кирку по самую рукоять в землю.
   Под ноги Рогову выкатился огромный камень.
   - Ой, бля-а! - Взвыл тот и корчась от боли стал тереть ушибленное колено. - Острожнее, черт лысый...
   - Что ты, Витек? Что ты? - Засуетился виновато Росляков. - Здорово попало, да?
   - В самый раз, чтобы бюллютень дали, - огрызнулся Рогов и прихрамывая побрел в сторону.
   - Витек! А, Витек?
   Рогов не отвечал.
   - Ну я же нечаянно, чего ты злишься-то?
   Васька с трудом разглядел при слабом отблеске свечного пламени силует приятеля, застывшего в нелепой позе:
   - Чего там? - Росляков двинулся к Виктору, но на половине пути замер А дымок-то откуда?
   - Это, брат, не дымок... Пар это, - отозвался наконец Рогов.
   - Какой пар? Погоди!
   - Бес его знает. Сам не пойму... Кажется, вода теплее стала. Точно, намного теплее!
   - С чего бы это ей теплеть? - Не поверил Росляков. Но подняв свечу выше, тревожно завертел головой:
   - Да, пар. Чертовщина какая-то!
   - Водоснабжение цеха, - догадался Виктор. - Здание завалить завалили, а больше ни хрена! Трубы никто не демонтировал, только вентили, наверное, перекрыты.
   - И что это значит?
   - Какой-то вентиль, наверное, прорвало - там же сплошь ржавчина и старье. А горячая вода пошла внутрь.
   - Так не годится, Витек! Совсем не годится, - взволнованно зашептал Росляков. - Надо бы сваливать нам отсюда, неровен час затопит к этой матери...
   - Глупости, - отмахнулся Рогов. - Прикинь: чтобы такое пространство заполнить, сюда половину воды из Альдоя перекачать надо.
   - Наверное, - не стал спорить Васька. - Я не мелиоратор, блин... Но что-то в этом бассейне крытом мне сидеть расхотелось. Плевать на Дядю! Побег не состоялся, пусть лезет в петлю, если приспичило.
   Виктор молча кивнул, и друзья не сговариваясь, как по команде, похватали инструменты и побрели к выходу.
   - Давай, поднажми!
   - Да я и так...
   Позади была уже почти половина запутанного, парного лабиринта.
   Двигаться приходилось почти наощупь, так как дрожащий огонек свечи, который Васька продолжал бережно нести над головой, освещал путь еле-еле.
   - Еще немного. Рукой подать...
   Вдруг откуда-то сверху донесся резкий, раскатистый гул и грохот, а потом что-то ухнуло, сотрясая землю.
   С перепугу друзья метнулись к ближайшей стене и даже присели на корточки, погрузившись в воду почти по пояс.
   - Чего это, как думаешь? - Дрожащим голосов спросил Росляков и настороженно уставился в потолок.
   - Не знаю, - отозвался из полного мрака Виктор. Он был испуган не меньше. - Наверное, херня какая-нибудь завалилась, или ещё чего...
   - Как это завалилась? До сих пор никакого движения, лежало все спокойно, а тут на тебе - завалилось? - Росляков ткнул пальцем вверх:
   - Да там же бульдозером ничего сдвинуть нельзя было!
   - Что ты приколупался? - Огрызнулся Виктор. - Я почем знаю, что произошло? Просто предположение высказал.
   - Ну уж нет, - замотал головой Васька. - Точно завалилось... Но по какой причине? И почему сейчас?
   Рогов пожал плечами:
   - Могло землетрясение где-нибудь в Якутии произойти, а сюда аукнулось, толкнуло... Или вот! - Виктора осенила догадка. - Вода горячая, пар... Грунт подмыло, наверху развалины чуть местами оттаяли - и все, баланс нарушен.
   - Пошли, - Васька решительно взял друга за рукав робы. - Пошли выбираться, пока не поздно!
   Но тяжелая дверь на выходе оказалась плотно стиснутой с боков. Листы железа на ней покорежились и местами даже прогнулись внутрь.
   Друзья поднажали плечами, толкнули задницами, даже врезали пару раз киркой... Бесполезно. Лишь глухой гул от ударов разнесся вокруг и затих где-то в глубине подземелья.
   Дверь не поддалась ни на сантиметр.
   - Все, пи-сец! - Плюхнулся в воду Росляков. - Теперь точно вижу оттаяло...
   ... А наверху закипали страсти.
   - Ну, и что я по-вашему должен докладывать начальству? - Орал на контролеров капитан Быченко. - Что на вечерней проверке обнаружилось... то есть, не обнаружилось двух придурков? Может, вы считаете, что они сбежали?
   - Федорыч, не кипятись. Сбежать-то, может, и не сбежали, но только нету их нигде.
   - Да бросьте вы мне эти сказки рассказывать! - Не успокаивался капитан. - Искать просто не хотите, лазать по всему заводу. А они наверняка водки обожрались или обкурились до одури и спят беспрпобудным сном где-нибудь... Кого нету?
   - Рогова и Рослякова из шестого отряда.
   - Все облазали, Федорыч, - исступленно округлил глаза Еремеев. - Даже на крышах цехов... Нигде нет!
   - А у зэков спрашивали? У "кумовских"? Может, видел кто? Или знает что-нибудь.
   - Спрашивали, конечно. Ничего!
   - Тогда и я знать ничего не хочу, - отмахнулся Быченко. - Ищите... Где угодно ищите, но чтоб нашли! Начальнику я ничего докладывать не стану. Надоело мне вместо вас зад свой подставлять.
   Контролеры повздыхали для порядка, но отправились на дальнейшие поиски осужденных.
   Короткий зимний день как-то внезапно, не обременяясь сумерками, перешел в безветренную звездную ночь. Мороз, как обычно, окреп и ближе к полуночи укутал все вокруг синеватым туманом. В отрядах гасили электричество, и хотя кое-кто ещё шаркал по коридорам в домашних шлепанцах, большинство зэков, зевая, успокоилось до утра по кроватям. Из воспитательных комнат потянуло специфическим запахом "травки"...
   - Черти бы их разодрали, - ворчал себе под нос пожилой контролер Иваныч, перелезая через заснеженный, заиндевелый штабель досок. - Куда могли запропасть эти ублюдки?
   Дверь строительного модуля-вагончика приоткрылась, выпустив на улицу густые, подсвеченные фонарем клубы тепла. Затем появилась заспанная физиономия рабочего ночной смены:
   - Кто тута? Кто?
   - Хрен в драповом пальто! - Сьязвил Иваныч. - Закройся там и дрыхни... Хотя нет, погоди! Погоди-ка. Ты Рогова и Рослякова из шестого отряда не видел?
   - Не-а, - зевнул во всю рожу зэк. Поежился с морозца, притопнул валенком и добавил:
   - Плющева я видал.
   - Да на хрена мне твой Плющев-то?
   - Не знаю, - рабочий пожал плечами.
   - А зачем ты мне про него талдычишь?
   - Так. Может, на что сгодится.
   - Пьяный, небось?
   - Кто, я? - Встрепенулся зэк. - Ни в одном глазе, ты чего!
   - Я о Плющеве спрашиваю, - вздохнул Иваныч. Потом протянул собеседнику пачку сигарет:
   - Закуривай!
   - Кажись, трезвый... Спасибо.
   - А чего он тут делал?
   - Крутился, - зэк выпустил в небо струйку дыма.
   - Понятно, что не сидел! Куда пошел, спрашиваю?
   - Так это... прямиком к литейке и пошел! Точно, прямиком. Я ему: здрас-сте, гражданин начальник! А он - ни гу-гу... Прямиком к литейке.
   Иваныч отер ладонями намерзший на ресницах иней и нехотя выволокся на бетонную, сплошь покрытую льдом дорожку.
   - Чего он туда поперся? - Размышлял контролер, бредя в направлении развалин. - Время позднее, мороз... Сидел бы себе на печи, кашу гречневую уплетал за обе щеки. С молоком... Или с подливой? С печенкой жареной, говяжьей? Красота... Нет. Все-таки, с молоком лучше. А он шныряет тут, как дурень, шатается туда-сюда, как псина бродячая. Все высматривает, вынюхивает, выслужиться хочет! Можно подумать, если он показательно бдит, то повышение получит, с последующим переводом куда-нибудь в более цивильное место...
   Иваныч на удивление бодренько прыгнул и замер в позе начинающего каратиста. Он шумно, резко выдохнул, выбрасывая перед собой, в темноту увесистый кукиш:
   - Н-на тебе! Не дождешься... Где, милок, родился - там и пригодился. Здесь тебе век коротать, здесь на пенсию - и окочуришься тоже здесь. А мы, соратники и коллеги, тебя в сыру землю с почестями прикопаем.
   Так, порой громко вскрикивая, а порой бормоча под нос себе всякую ерунду, контролер добрался до развалин литейного цеха.
   - Во, дела! - Выразил он удивление струями пара, исходящими из-под земли к небу. - Как на Камчатке, ей-Богу... Кругом снега, а посередине гейзер.
   Иваныч даже чуть-чуть прищурил глаз и отшатнулся в ожидании взрыва и устремленного ввысь фонтана кипятка.
   Но - нет, обошлось...
   Совершенно случайно, блуждая рассеянным взглядом по сторонам, контролер вдруг заметил ползущего на карачках среди развалин Плющева.
   - Эй, паря! Вчерашний день потерял? Или нализался?
   - Здесь они, - приглушенно ответил оперативник. - Точно здесь!
   - Да ты что? - Удивился иваныч. - Где ж им тут быть?
   - Под плитами, - почему-то ещё тише пояснил Плющев. - Я ж говорил, что усек, как они сюда шастали. Думал, ссать бегают, но нет - мочи нигде не видно. Что-то удумали стервецы, затеяли, но... Похоже, завалило их.
   - Да иди ты! - Всплеснул руками Иваныч.
   - Грунт, видать, оттаял. И осел.
   - А как теперь этих придурков доставать?
   - Автокран надо, плиту поднять. Там, вроде, вход был раньше.
   - Какой же сейчас автокран? На дворе ночь глухая.
   - Кто сказал, что сейчас? - Плющев встал и отряхнулся с недоброй ухмылкой. - Завтра! Рассветет, и начнем. Если живы - потерпят, а нет, то тем более нечего торопиться...
   ... Огарок церковной свечи давно кончился. оставив после себя лишь лужицу теплого, расплавленного парафина.
   Васька безразлично, за ненадобностью, отбросил кружку в сторону. Плюхнувшись в воду, она моментально утонула.
   Несколько часов назад друзья наощупь, по памяти нашли в стене, под самым потолком нишу - выступ бетонного блока. И теперь они сидели в ней смирно, в ожидании то ли своей участи, то ли просто так.
   В общем, ничего не поделаешь... Оставалось только прижиматься покрепче друг к другу в тщетной надежде сберечь тепло. Холод в подвале был жуткий очевидно, подачу воды по трубопроводу прекратили.
   К тому же и воздух оказался с какими-то примесями, отчего у Виктора начались галолюцинации. Он вдруг почувствовал себя уютно расположившимся в кресле сверхзвукового пассажирского самолета, а далеко внизу, озаренные солнечными лучами, проплывали хребты Урала, узкие ленточки рек, озера...
   Рогов, тряхнув головой, очнулся:
   - Эй, Васька! Ты живой?
   - Живой, - без особой уверенности отозвался Росляков.
   - Как думаешь, откопают нас?
   - Не-а. Не откопают.
   - Отчего такая меланхолия?
   - А никто не в курсе, что мы здесь. Надо было все-таки Дяде рассказать. Глядишь, он бы ещё кому-нибудь трепанул...
   - Чего ж делать-то? Замерзнем ведь.
   - Не знаю, - признался Васька. - Может, грязью обмажемся?
   - Зачем? Думаешь, теплее станет?
   - Теплее, может, и не станет. Но хоть к земле начнем привыкать. Могила-то у нас здесь капитальная...
   - Не паникуй, - отреагировал Виктор на черный юмор Рослякова.
   И вновь утонул в забытьи...
   В его глазах вспыхнул огненный круг, медленно сузился, превратился в крошечную точку - и вновь, словно взорвавшись, расплылся, растекаясь багряным закатом. Затем запульсировал, проблеснул маячком милицейсколй машины, и сразу исчез, растворенный во тьме, задернулся тяжелым, черного бархата театральным занавесом.
   Но вот край материи отодвинулся, и из-за него украдкой заглянули прямо в обнаженную душу Рогова ледяные сполохи лисьих глаз. Потихоньку наползали они, увеличивались, приближаясь, пока не заполнили все пространство вокруг, всю сцену, весь мир... Угадывалось в этих глазах безразличие ко всему, безразличие к судьбе Рогова - но все же стало почему-то просторнее, дыхание облегчилось, возникли звуки.
   Откуда-то сверху пробилась полоска солнечного, не страшного света, посыпалась пыль и слышны стали шорох, гул, скрежет и рокот двигателей.
   Рогов приоткрыл глаза и увидел прямо над собой зияющую в потолке дыру с клочком голубого неба. Кто-то заглянул сверху вниз, отвернулся и крикнул:
   - Здесь! Здесь они!
   Виктор окончательно разлепил веки, старясь разглядеть спасителя, но тут же зажмурился - глаза слезились, не выдерживая перехода от кромешной темноты.
   "Ну надо же, - мысленно усмехнулся Рогов. - Привидения. Зачем теперь-то? Я, вроде, помер уже... И чтоб именно Быченкина морда привиделась! Или не привиделась? Может, все взаправду? Нашли нас на самом деле... И ход подземный нашли! Тогда все. Полный гитлер капут... Тогда уж на фиг! Лучше глаза и не открывать вовсе - как говорится: померла, так померла. Пусть что хотят делают, а я буду лежать тут молодой-красивый, будто не при чем. Так спокойнее... Видеть ничего не вижу, и спроса никакого с меня нет."
   Сознание вновь уплывало. Что-то из происходящего ещё воспринималось урывками, но...
   Пришел в себя Рогов уже в санчасти. Вокруг суетились, сновали взад-вперед какие-то люди, а на соседней койке лежал друг Васька.
   "Вроде, не дышит? Умер. А, нет - мизинцем пошевелил!"
   Над Виктором склонился старший лейтенант медицинской службы Ламакин.
   "Вроде, укол делает? В вену... Иглу-то протер спиртом, нет?"
   Рядом с начальником санчасти, за внушительным, заставленным какими-то склянками столом возвышался сам Болотов и диктовал что-то, нацепив на нос очки:
   - Двустронняя пневмония... Записал? Теперь срочно откачивай гной из легких, не то задохнется.
   "Это он о ком? Обо мне?" - Успел удивиться Рогов, и сразу заснул, отвернувшись к стене.
   Глава 2
   - Витя! Что с тобой, милый? Очнись... Очнись, прошу тебя!
   Рогов открыл глаза - будто и не спал вовсе.
   Чужой потолок, незнакомые шторы, край одной из них закинут на подоконник. Старомодная двуспальная кровать, каких больше не выпускают, а жаль...
   Хорошая вещь. Удобная. Но все же не своя, чужая, и от этого как-то неуютно, как-то не по себе.
   - Что с тобой, Витя? - Совсем рядом, подперев голову ладошкой, лежала на боку полуобнаженная Даша, и взгляд у неё был испуганный.
   - Со мной? - Виктор настороженно огляделся и не слишком внятно пробурчал:
   - Надеюсь, я хоть в постель не обмочился?
   - Нет, - хихикнула сразу повеселевшая хозяйка. - Но ты так жутко кричал во сне, так метался...
   - Странно. Ничего такого вроде раньше за мной не замечалось. Хотя, если честно, просто замечать было некому... А что я кричал, не помнишь?
   - Ругался. Как последний гопник! Какого-то Болотова вспоминал, а ещё требовал, чтобы Васька не кусался...
   - Вот ведь чушь, - Рогов присел на край кровати и неуклюже начал натягивать трусы.
   - А ещё ты обещания не сдержал. И приставал!
   - И что? Было, да? - Сконфузился Виктор. - Ты извини, я не нарочно. Я бы не... м-м-да.
   - Да ладно, чего уж оправдываться! - Хмыкнула Даша, встала и, накинув на плечи цветастый халатик, подошла к зеркалу:
   - Если бы сама не захотела - ничего бы не было. Думаешь, я такое бревно бесчувственное, что меня можно так... во сне?
   - Нет-нет! Почему же? Ты очень чувственная!
   - Прекрати, - оборвала его девушка. - Несешь пошлятину какую-то.
   Виктор как-то сразу весь обмяк и поплелся в ванную. Плеснул в лицо холодной водой, пофыркал и наскоро, небрежно одевшись застыл в прихожей, словно статуя.
   - Может, позавтракаешь, прежде чем уйти? - Даша приблизилась к Рогову и с улыбкой обняла за шею.
   Только теперь Виктор заметил, что хозяйка почти на голову выше его. Он смутился, попробовал отстраниться, но она уже навалилась на мужские плечи.
   Рогов чуть потрепыхался - и кивнул:
   - Конечно... я бы, конечно, сьел... Только чай!
   - Что с тобой? - Откинулась Даша. - Вчера ты был смелее.
   Вместо ответа гость приподнялся на цыпочки и сочно поцеловал её в мягкие, влажные губы. Тело девушки отозвалось дрожью, веки прикрылись в истоме... Даша застонала.
   Рогов обхватил её за талию, крепко прижал к себе, приподнял и поволок обратно в спальню.
   - Ага... ага! - Хозяйка то шептала, то покусывала его ухо. - Узнаю... Узнаю бандюгу вчерашнего...
   Ноги их путались, переплетались неуклюже - а Виктор все пыхтел и тащил на себе сладкую ношу. Добравшись, наконец, до кровати, он повалил Дашу и начал стаскивать с неё халатик.
   - Ну зачем? Зачем он тебе?
   - Ладно, ладно, подожди... Я сама!
   Вслед за халатиком слетели на пол его джинсы, свитер... Остались лишь рубашка и носки.
   "Плевать. Не мешают... Хорошо хоть, куртку не успел надеть," - подумал мимолетно Рогов и забыв обо всем жадно приник к жаркому, покрывшемуся испариной женскому телу.