Филатов Никита Александрович. Огненный лис

   - А чего же выкинули-то? - Давясь от хохота спросил Виктор.
   - А, махнул рукой Папа Карла. - От компостера отойти не успел. Там и накрыли, волки позорные!
   ... В этот счастливый для недавнего зэка Рогова день пили и гуляли ещё много и долго. И разошлись далеко за полночь.
   Проводив последних гостей, Виктор небрежно завалился на старенький свой диван:
   - Ну, здорово дружище... Давно не виделись.
   Усталость и хмель застолья ломили тело, но сон отгоняла череда мыслей о прошлом и будущем. Очень хотелось Рогову в ту ночь, чтобы будущее его оказалось светлым и ласковым.
   Незаметно, Виктор все же задремал.
   Глава 2
   В следующий понедельник, ближе к обеду, на квартиру Роговых заявился участковый.
   Позвонил в дверь, представился по всем правилам и без приглашения проследовал на кухню. Разложив бумаги, он с плохо скрываемым интересом уставился на Виктора.
   - Что? - В свою очередь спросил тот, усаживаясь напротив.
   Неприятный холодок пробежал по телу и замер под сердцем. Конечно, следовало ожидать, так уж заведено, хотя...
   - Формальность.
   - Неужели без этого нельзя?
   - К сожалению, - развел руками участковый. - Не обессудте! По закону положено.
   - Ну, раз положено... Меня что - под надзор?
   - Нет-нет! - Поспешил успокоить незваный гость. - Ни о каком надзоре речи не идет. Это раньше было, а сейчас... В общем, никому ничего не надо. Хотя, условно-досрочное освобождение...
   - Извините! - Поднял палец вверх Рогов. - Не совсем так. Я освобожден не досрочно, а по решению Верховного Суда.
   - Как это?
   - Срок мне "срезали", в чистую!
   В недоуменном молчании участковый вновь перелистал свои бумажки:
   - Да. Так точно! Ну, тем более - вам беспокоиться не о чем. А с меня уж не взыщите - работа такая.
   - Чего уж... - немного отмяк душой Рогов. - Слушайте, а может - пивка?
   Гость неожиданно легко согласился:
   - А что? Можно. Время к обеду, почему бы и нет?
   Виктор сноровисто чмокнул дверцей холодильника, и место казенных бланков на столе заняли две бутылки "жигулевского". Появился и огромный вяленый лещ.
   Слетели пробки:
   - Ну-с, начнем!
   - Да вы подлещика, подлещика оцените, - порекомендовал хозяин, опустошая вслед за участковым стакан золотисто - пенной жидкости.
   - Чудно... Знатная рыба! Высушена авторитетно.
   - Еще бы! Украинский подлещик-то, не просто так. Там солнце палит будь здоров!
   - Прислали?
   - Вчера. Посылку поездом получил от родственников. По отцу...
   Полтора часа застолья промчались легко и быстро.
   Первую пару бутылок сменила вторая, а уже потом, как-то вполне естественно и незаметно, вслед за пивом в ход пошел выставленный Роговым самогон.
   - Ты знаешь, Серега, как хохлы его называют?
   - Не-а, - участковый давно уже снял и туфли, и китель, и галстук, но вел себя вполне прилично.
   - Чамар!
   - А, гы-ы! Круто. Главное - соответствует...
   - Считаешь?
   - Конечно. Его же иначе и не назвать. Нет, Витя, ты только вслушайся: ч-чамар-р!
   - Сильно, - кивнул Рогов. - Иначе и верно - никак... Восемьдесят "оборотов", это же уважать надо!
   - Да-а, - протянул участковый и вслед за хозяином опрокинул в рот очередную стопку. - Бр-р-р! Умеют делать, собаки.
   - Обязаны уметь, - строго подтвердил Виктор. - Национальное ремесло. Это тебе не поляки какие-нибудь, или немцы - хохлы! Звучит гордо.
   - Слушай, - спохватился гость, - так, все-таки, на хрена ты из армии ушел? Чего не хватало?
   - Бляха-муха... Обьясняю же тебе, обьясняю, а все как об стенку горох. Меня же прямо из армии - фьюить! - и посадили.
   - Да ты что?!
   - Ну, точно.
   - Дела-а... Ни с кем не считаются! Эдак, скоро дело и до министров дойдет. Как думаешь?
   - Вряд ли, - поморщился Рогов. - Ворон, Серега, ворону в зад не заглядывает.
   Участковый прыснул, но тут же осекся:
   - Ты поосторожнее на такие темы... Слушай, а если бы не посадили остался служить?
   - Нет. Вряд ли... Не остался бы!
   - Почему?
   - А ты почему не остался? Говоришь ведь, тоже военное училище закончил? Танковое?
   - Ну, я... - развел руками гость. - У меня совсем другое дело, сугубо частный случай, можно сказать. Посмотрел бы я на тебя, где бы ты оказался, если бы дочку командующего округом трахнул! А после ещё и жениться отказался.
   - О, - уважительно наполнил стопки Рогов. - Серьезное дело... За такие шалости папашка её мог тебя и к стенке поставить. Говорят, и такое случалось!
   - Случалось, - приосанился бывший танкист, а теперь участковый инспектор:
   - Считаю, ещё повезло, что меня только из доблестных вооруженных сил поперли.
   - Может, стоило все-таки жениться? Служил бы сейчас у тестя-генерала под крылышком...
   - Ни за что! Свобода дороже. Я бы скорее сам с себя погоны лейтенантские сорвал, чем силком в ЗАГС, понял? Лучше бы под собственный танк лег, чем ещё раз с этой... Квазимордой.
   - А чего же ты её тогда трахнул?
   - Пьяный был, - вздохнул гость. - В говнище.
   - Ну, тогда ясно, - Виктор кивнул. - Тогда уж лучше танк.
   Посмеялись, и под тост за содружество родов войск выпили ещё по стопке. А к пяти часам вечера последняя бутылка печально звякнула в ведре для мусора.
   - Слушай, Витек...
   - Ну?
   - Мне все-таки что-то написать надо.
   - Пиши, - согласился Рогов.
   - А что писать-то?
   - Хер его маму знает... Кто из нас мент - ты или я?
   - Не-е... Не я - это точно! - Заверил гость. - Путаешь ты все... Я офицер бронетанковых войск, понял?
   - Был. Был офицером... А теперь ты, Серега, обыкновенный участковый милиционер.
   - Да? - Расстроился собеседник.
   - Абсолютная правда, - вздохнул Виктор.
   - Печально, печально. А ты тогда кто?
   - Я? Я - офицер железнодорожных войск. Был... А теперь - зэк! Но вообще-то, тоже бывший. - Теперь настала очередь Рогова прослезиться:
   - Из "бывших" я, Серега!
   - Не, Витек, перестань... Какой же ты зэк? Ты не зэк! Ты - Витек. Мужик, настоящий вояка!
   - Был. Да весь вышел... Поэтому - пиши!
   - Не буду. Не буду ничего писать, и не уговаривай! Не желаю... Что я тебе, писарь, что ли?
   - Пиши, дурак. Пиши, а то уволят тебя из этих... внутренних органов.
   - Не уволят. Хош на спор? Не уволят! В ментовке сейчас и так работать некому.
   - Пиши, говорю.
   - Ладно, уломал, - согласился Серега. - Чего писать-то?
   - Ну, как там у вас положено: фамилия, адрес, размер ботинок...
   - Хорошо. Фамилия?
   - Чья? - Вытаращился Виктор.
   - Ох, извини... Я уже её, вроде, где-то записывал? А, вот! Длинная какая-то. Двойная... Так ты Левшов или Рогов?
   - Левшов по отцу, а Рогов - это по материнской линии. Она вчера уехала.
   - Кто уехала? Линия, что ли?
   - Балда, - обиделся Виктор. - Мать уехала! К родным, на Украину. Там и домик небольшой в наследство остался... Хата.
   - А-а, - понимающе тряхнул головой участковый и захлопнул папку с документами:
   - Все! Больше ничего писать не буду. Надоело, бл-ля... Ты лучше, Витек, расскажи, как умудрился-то?
   - Чего умудрился?
   - Сухим из воды выйти, вот чего.
   - Не понимаю.
   - Хорошо, сфыр... сфру... сформулирую. Статья у тебя тяжелая, "мокрая" - умышленное убийство. Два трупа, из штатного оружия! Шутка ли? А тебе дают всего треху.
   - Пять.
   - Чего - пять?
   - Сначала пять лет дали. А потом, уже на зоне, скинули до трех.
   - Ну, конечно, - сыронизировал участковый, - теперь все ясно! Ты, наверное, племянник Ельцына?
   - С чего это? - Опять обиделся Рогов. - Я что, похож на него?
   - С чего? Да все с того же.
   Гость понимающе подмигнул и продолжил, загибая пальцы:
   - С поста дежурного по части сбежал с пистолетом - раз! Пару мужиков пристрелил навылет, так что они прямо на месте копыта откинули - два! Тебе "вышка" корячилась, а дали трешник. Много заплатил?
   - Ни копейки, - покачал головой хозяин. - Откуда? Хочешь, верь, хочешь - нет... Сам не понимаю. Повезло, наверное. Просто повезло!
   - Бывает, - не стал спорить участковый.
   Собеседники закурили. На улице, за окном, потемнело, и двор уже начал постепенно затихать в ожидании ночи.
   - Чем теперь заниматься-то станешь?
   - Не знаю пока, - ответил Виктор. - Времена у вас тут какие-то непонятные. С работой неважно, предприятия останавливаются и вообще...
   - Может, помочь? С трудоустройством?
   - Нет, спасибо. Попробую сам.
   - Только не сорвись, гляди! Хватит уже.
   - Нет, Серега. Не сорвусь. Настрелялся уже, насиделся - по самое не хочу! Зарекся... Я сейчас чуть "феню" блатную услышу - тошнит, честное слово! Надоели они мне все там за три года, как за сотню. Просто пожить хочется, понимаешь? Просто - пожить.
   - Сейчас многие так хотели бы... Да не у всех получается.
   - Попытаемся.
   - Дай-то Бог... Трудно будет. - Участковый с усилием поднялся из-за стола и опираясь руками о стены направился к выходу:
   - Все! Пока. Пора мне уже... и честь знать.
   - Посидел бы еще? Сбегали бы, добавили?
   - Нет. Надо идти.
   Серега привел сначала себя, а потом милицейскую форму в относительно приличный вид.
   - Ты как, в порядке?
   - Нор-рмально!
   Задержавшись в дверях, он обернулся к хозяину и тихим, но неожиданно трезвым голосом произнес:
   - Вот что... Предупредить хочу. Как солдат - солдата. Не все у тебя чисто.
   - В каком смысле?
   Но участковый сделал вид, что не слышит:
   - В общем-то, раньше мы действительно квартиры обходили, а сейчас... Какая там, к ядреной матери, профилактика подучетного элемента! Бардак в ментовке - полный. Но сюда меня шеф специально направил. На-стой-чи-во, понял? Сердитый такой был весь из себя, обиженный... По-моему, кто-то его напряг насчет тебя, персонально. Пометочку сделал. Так что, мотай на ус! До встречи.
   - Счастливо. Спасибо тебе!
   "Хороший парень, - умилялся Виктор, провожая гостя взглядом из-за окна. - И не мент никакой... Танкист он! По походке видно."
   Рогов вспомнил про предостережение и пожал плечами: ерунда какая! бред! Пометки, крестики-кружочки. Плевать.
   Не до них. Жизнь только начинается, и прожить её надо так, чтобы...
   * * *
   Буквально через несколько дней Виктор устроился на работу.
   Относительно недалеко, на Васильевском острове - снабженцем в кооператив с поэтическим названием "Лана". Проработав там всего пару недель, он поймал... превосходный триппер.
   - Ух ты, мать твою! - Перепугался Виктор и со всех ног бросился к доктору соответствующего профиля.
   - Жениться бы вам, молодой человек, - с укоризной покачал головой врач-венеролог.
   Рогов не возражал, но дальше благих пожеланий дело так и не продвинулось. Да и когда было думать о создании семьи, если днями, ночами, а то и сутками напролет был он занят поиском и закупкой всего, что необходимо для нормального функционирования кооператива.
   "Лана" специализировалась на предоставлении богатым клиентам спиртного и дефицитных продуктов. В основном - для вошедших в моду увеселительных выездов в разные частные пансионаты, "оздоровительные комплексы" и бани.
   Тогда, в начале девяностых, заведения подобного рода плодились прямо на глазах. Но, несмотря на суровую конкуренцию, процветали - ведь основную массу их посетителей составляла первая волна "новых руских": бандиты, кооператоры, частные предприниматели средней руки и чиновники из бывших комсомольцев.
   Гуляли широко, с размахом людей, ещё не привыкших к шальным деньгам.
   Начиналось, обычно, с пышного застолья. Затем новоиспеченные дамы и господа устраивали всеобщее скотство, которое почему-то принимали за обязательный атрибут "сладкой жизни" высшего света. Завершала мероприятие пьяная потасовка, слезы, сопли и дружное тыканье мордой в остатки салата "оливье".
   Работа в "Лане", конечно, выматывала, отнимая и силы, и время - но Рогову нравилась. Коммерческих подвигов на пользу родного кооператива он так и не совершил, однако обладал в глазах начальства другим, не менее важным качеством - надежностью.
   Пил мало, поэтому всегда умудрялся дождаться кульминации в здравом уме и при памяти. Выждав момент, предшествующий затуханию веселья и мордобою, Виктор без разговоров сгребал шефа и его любовницу-секретаршу в охапку, загружал их в машину и вез по домам.
   Разумеется, эта услуга дорогого стоила: все понимали, что преданный человек под рукой в эпоху разгула преступности куда нужнее даже самого расторопного снабженца. А то в одиночку, да "под балдой" можно было проснуться в темной подворотне не только без денег и шмоток, но и без остатков здоровья.
   И все же, настал тот час, когда Виктору пришлось распрощаться с банно-увеселительным поприщем. Сначала на кооператив навалились нескончаемой чередой представители государственных инстанций - от могучего ОБХСС, до инспекции по труду и заработной плате. Затем их сменили "контролеры"-неформалы со стрижеными затылками и лепешками вместо носа, а в довершение всего кто-то обворовал офис "Ланы", вынеся оттуда все, вплоть до круглой печати.
   Шеф Рогова, следуя русской традиции сначала запил по-черному, а потом и вовсе исчез из города с любовницей и остатками кооперативных денег. Виктор же, вместе с другими покинутыми сотрудниками, повздыхал немного, забрал трудовую книжку и отправился восвояси.
   Работы в городе хватало, но все это было не то... Кем только он не побывал за месяцы, прошедшие после увольнения из "Ланы"! Сначала часами храпел в кабине давным-давно разобранного бензовоза, числясь автослесарем Севзапстроя.
   Гордо именуясь коммерческим директором, мотался по лесхозам в поисках выгодных поставщиков хвойного пиловочника для фирмы "Дары природы".
   В качестве инженера по технике безопасности шаркал подошвами по выцветшему линолеуму корпусов Электромеханического завода.
   Развозил по магазинам и ларькам минеральную воду, протухший кетчуп, резиновые детские игрушки...
   Потом был Рогов абсолютно независимым продавцом нутриевых шапок, копченой рыбы, подержанных автозапчастей - и даже судился на административной комиссии за продажу у метро бесплатных рекламных газет.
   Но ни одно из этих трудовых начинаний не приносило ему ежемесячной суммы, хотя бы сопоставимой с размерами прожиточного минимума. Дни протекали один за другим - достаточно вяло и гадко, а светлое завтра все не наступало.
   Зато вернулись ночные кошмары...
   Наконец, устав от насмешек и сочувствия окружающих, Виктор решил примкнуть к славной когорте частных извозчиков. Для этого он пригнал из-за города и привел в божеский вид старый, изьеденный ржавчиной "Москвич". Машина досталась Рогову от отца, по наследству - в свое время мать пожалела её продавать, а потом уже просто никто не предлагал за эту развалину мало-мальски приличной цены.
   Работал Виктор по свободному графику. А именно: когда хотел - выезжал, когда не хотел - тоже выезжал. А вот когда не хотел этого "Москвич" - тогда не выезжал. Ругаясь грязно, крутился он волчком вокруг вредной машины, пинал её по колесам и в конце концов лез с инструментами в двигатель или волок на подзарядку аккумулятор.
   В итоге, на ремонт уходили последние силы и деньги. Но за неимением горничной, как говорится... Скоро Виктор окончательно втянулся в нарастающий ритм дорожного движения, и даже ощутил некую прелесть одинокого рысканья по разбитому асфальту ночного города.
   Глава 3
   Отмеченная в памяти Рогова лишь износом покрышек и литрами сгоревшего в двигателе бензина, прошла зима девяносто второго года. За ней, как и положено, вернулась в Питер робкая, гриппозная весна.
   Работал Виктор, в основном, вечерами и ночью, а сейчас время близилось к обеду. Поэтому, он спокойно, не торопясь катил на своей развалюхе в гости к брату, на Шпалерную улицу.
   Пашка, все-таки, сломался - пригласил посмотреть музей. Чувствовал он себя на теплой должности заведующего вполне уверенно: судя по тому, хотя бы, что и сабли, и орден из экспозиции уже украли, а Ройтману за это так ничего и не было.
   По существу, музеем гордо именовалась довольно просторная, типовая "ленинская комната", по традиции украшенная лозунгами времен революции семнадцатого года и гипсовым бюстом Вождя. Помимо лозунгов, на стенах красовались широкие остекленные стенды с рядами исторических фотографий и выцветшими текстами пояснений. Для усиления идеологической нагрузки чья-то рука, руководствуясь принципом "кашу маслом не испортишь", поналяпала где ни попадя цветные репродукции с картин типа "Ленин в Разливе".
   По - видимому, весь этот полиграфический натюрморт и считался музеем пограничного округа, так как других экспонатов в помещении не было. Впрочем, имелся ещё вытертый полумягкий стул и шифоньер без одной дверцы.
   В нем, кстати, обнаружилась старая, замызганная шинель.
   - Не иначе - Чапаева, Василь Иваныча? - Сделал большие глаза посетитель.
   Нет, оказалось - шинель Ройтмана, с погонами и петлицами советского прапорщика, которые герои гражданской войны ещё не носили.
   - Да-а, - покачал головой Виктор, окидывая взглядом окружающее убожество. - Это, значит, и есть музей?
   - А ты чего хотел увидеть? - Обиделся Павел. - Может, метр колючей проволоки из Дахау? Или бороду Карла Маркса? Говорил же я - ничего здесь нет, полное запустение. Вон - скоро даже штукатурка со стен валиться начнет!
   От нахлынувшего возбуждения хозяин начал неистово дергать и без того последнюю дверцу шифоньера:
   - Кому это сейчас надо? Летописи боевой славы, отцовское наследие, дедовские заветы... С коро тут вообще ничего не останется, и меня в том числе, кстати. И так держат только, чтобы в наряды ходил.
   Стоны заведующего жалобным скрипом подтвердила входная дверь, и в помещении появился плешивый, низкорослый дядечка лет пятидесяти с лишком. Одет он был несколько не по сезону - в дешевую корейскую куртку, отечественные полушерстяные брюки и полусапоги на молнии. В руке вошедший комкал шапку-ушанку из кролика, заношенную до состояния "воронье гнездо".
   - Чем занимаемся? - С отзвуками тяжелого металла в голосе спросил мужчина.
   - Да вот, товарищ подполковник, - ответил Ройтман, - брат навестил. Очень хочет на музей взглянуть, приобщиться.
   - Ну, что же. Отлично, отлично... - кивнул вошедший, но Виктору почему-то показалось, что реплика эта не имеет к осмотру экспозиции ни малейшего отношения.
   - Ройтман, ты завтра в наряд заступаешь. Остапчук в командировке, в Выборге - больше некому.
   - А Шулепко? Он уже второй месяц не ходит, и ничего...
   - Ты же знаешь. Шулепко по устному распоряжению допуска к оружию не имеет! Потому как, не сегодня-завтра будет комиссован. По здоровью...
   Подполковник недвусмысленно покрутил пальцем у виска. Потом повернулся к выходу, но что-то удержало его на самом пороге.
   - Постой-ка... Ты, случаем, не Левшова сын?
   - Да, - смутился Виктор. - Его. А вы откуда знаете?
   - Знаю, - довольно хмыкнул мужчина. - У нас, стариков, глаз наметанный. На отца ты похож - прямо копия... Нет, ну надо же! Стою, как осел - думаю: какой-такой брат к Ройтману приехал?
   Подполковник прищурился:
   - Да, помнится, мы с отцом твоим ещё в Риге, на срочной службе... У-ух!
   Далее последовал неопределенный, но энергичный жест, который можно было расценить как угодно: от "водку жрали и латышек трахали" до "громили врага из тяжелых орудий".
   В музее воцарилась тишина. Виктор не знал, что следует говорить в подобных случаях, поэтому тупо молчал и улыбался.
   Но подполковнику, видимо, уже стало не до воспоминаний о минувшей молодости:
   - Ну, что же... Смотрите, любуйтесь! - Распорядился он и не попрощавшись прикрыл за собой скрипучую дверь.
   - Это ещё кто? - Виктор повернулся к двоюродному брату.
   - Начальник мой - прямой и непосредственный. Подполковник Спиригайло.
   - Скользкий какой-то. И давно он у тебя... прямой?
   - С самого начала. Сколько помню - он все мной командует. В общем-то, неплохой мужик, но - чмошник. И жадный к тому же!
   ... А в это время тот, о ком шла речь, преодолев запутанные лабиринты этажей и коридоров управления, уже стучался в другую, обитую черной кожей дверь:
   - Разрешите?
   - Заходи, Семен Игнатьевич. Чем порадуешь?
   Подполковник Спиригайло прошмыгнул через огромный кабинет и уселся уже без приглашения.
   Напротив, за массивным полированным столом с полумраке задернутых штор притаился "сам" - Валерий Михайлович Заболотный.
   Личность это была незаурядная и в определенных кругах хорошо известная. Достаточно сказать, что на нынешнюю скромную должность слетел он из кресла начальника отдела в политуправлении войск ПВО.
   Жаль, конечно - должность генеральская, но... так уж вышло.
   До определенного момента в карьере Валерия Михайловича Заболтного все было гладко. Неизменная способность находить общий язык с начальством и тихое покровительство Особого отдела являлись теми предпосылками, которые позволили довольно посредственному выпускнику военно-политического училища обойти на служебной лестнице своих куда более ярких однокашников.
   Но вот на самом разгоне, когда позади была уже оконченная заочно Академия общественных наук, а в ближайшей переспективе, чем черт не шутит, перевод аж в аппарат ЦК КПСС... дорогу Заболотному даже не перешел, а перелетел какой-то немецкий сопляк.
   Тогда, после наглого и демонстративного приземления Руста под самыми стенами Кремля, начальственные головы в системе противовоздушной обороны страны полетели с плеч, как в утро стрелецкой казни... Досталось всем - как поется в знаменитой песне "от Москвы, до самых до окраин, с Южных гор, до Северных морей".
   Разумеется, не обошли вниманием многочисленные кровожадные комиссии и Заболотного. Собственно, от позорного увольнения его спасло только умение вовремя притвориться идиотом, да все та же негласная дружба с "компетентными органами".
   Словом, для Валерия Михайловича наглая выходка немца обернулась всего-навсего понижением в должности и "ссылкой" в Ленинград.
   А он и не огорчился:
   - Лучше снова стать "рядовым" полковником при деле, чем знаменитым генералом на пенсии, - пробурчал себе под нос Заболотный, меняя погоны, род войск и то, что некогда называлось "нравственными ориентирами".
   Произошедшее заставило его ощутить реальную близость неминуемого выхода "на заслуженный отдых" - неважно, произойдет это годом раньше или годом позже. Еще недавно, занятый непрестанным карабканьем вверх по служебной лестнице, он почти не задумывался о будущем. Но теперь, в преддверии гражданской жизни, остро ощутил личную бытовую неустроенность.
   Да, конечно - имелись уже четырехкомнатная квартира, дача, машина. Взрослые дети тоже обеспечены, но... По сравнению со многими, более предусмотрительными коллегами из штабов и политорганов чувствовал себя Заболотный просто нищим.
   Кое-что было, но хотелось - большего... Много и сразу!
   ... Картинно, не отрывая взгляда от серого монитора заморской диковины - компьютера Ай-Би-Эм, хозяин кабинета протянул Спиригайло руку. Тот правильно сообразил, что ладонь шефа предназначена не для рукопожатия, и поспешил вложить в неё потертую, набухшую документами папку:
   - Здесь все.
   - Ладно... А сам что думаешь? - Заболотный придвинул к себе документы, выключил "персоналку" и близоруко уставился в потолок. - Давай-ка что-нибудь новенькое, толковое. Пора уже!
   - Мыслей разных много, Валерий Максимович, - невозмутимо ответил Свидригайло. - А вот решение пока просматривается только одно.
   - Выражайся яснее.
   Заболотный с достоинством оставил кресло и начал медленно прохаживаться по кабинету:
   - Маленькое непонимание, Семен, всегда пораждает большое нелдоверие. Учти!
   - Учту, Валерий Максимович, - кивнул Свидригайло, с трудом сдерживаясь. Дешевые киношные манеры, подражание расхожим персонажам и непробиваемое самомнение шефа действовали ему на нервы, но до поры, до времени приходилось терпеть.
   - Ну, так что?
   - Товарищ полковник! Необходимо создать условия, которые подтолкнут Рогова к действиям. Из дерьма мы его вытащили, дали оглядеться по сторонам, обнюхаться... Теперь нужно, чтобы парень отсюда уехал. И не куда-то - а в нужном, так сказать, направлении.
   - В Светловодск?
   - Да, прямо на место.
   - Верно, Семен. Верно! - Похвалил Заболотный. - Ждать, пока он сам... Кому думаешь поручить?
   Спиригайло сделал вид, что размышляет, разок даже хрустнул пальцами, и лишь потом ответил:
   - Может, Курьева?
   - Давай. Толковый парень, проверенный.
   - Одним Курьевым не обойтись, - напомнил собеседник. - Нужно обеспечение, транспорт, "наружка"... чтобы все путем.
   - Хорошо, решим. А пока действуй. Но только - ни гу-гу!
   - Конечно, Валерий Максимович, - заверил Спиригайло. - Все люди работают "втемную".
   - Отлично, - потер в возбуждении ладошки хозяин кабинета. - Значит, говоришь, оперативно ты Рогова обложил?
   - Да. Брат его двоюродный, Ройтман, который музеем заведует, прямо сегодня с ним встречался. И второй дружок... Так что, есть кому "подсветить" в нужный момент.
   - Понятно... Если что - звони прямо мне! Только осторожненько. Либо Антону, я с ним свяжусь сегодня: парню тоже не помешает ускорение придать. - Заболотный протянул руку:
   - Все, Семен! Будь здоров. Докладывай...
   Покинув управление около семи, Спиригайло направился домой пешком. Можно было, конечно, задействовать служебную "Волгу" и не подставлять седины под омерзительную смесь дождя со снегом, но на ходу лучше думалось.