Филатов Никита Александрович. Огненный лис

   - Откуда ты знаешь? И почему вернулась? Пожалела?
   - Нет... Просто, сейчас я нужна тебе.
   Виктор почувствовал, как невидимая собеседница села ему на ноги и её длинные, чувственные пальцы, разминая круговыми движениями мышцы по обе стороны позвоночника, опустились до поясницы.
   Девушка томно вздохнула:
   - Недавно из колонии?
   - Да. Вчера утром освободился... А как ты догадалась?
   - Уруша - это ведь совсем рядом. Ох, как много за свою жизнь навидалась я таких вот, возвращающихся домой! А отличить бывшего зэка несложно: цвет кожи, блеск в глазах, даже запах особый... И все поначалу стараетесь быть предельно вежливыми, предупредительными.
   Девушка наклонилась и поцеловала Виктора в шею. При этом он спиной ощутил прикосновение обнаженной прохладной груди:
   - Это тебе за то, что не бросил меня одну среди ночи, с этими проклятыми чемоданами.
   Рогов опять попробовал перевернуться, но собеседница не позволила:
   - Лежи! Просто - постарайся заснуть, хорошо? Считай, что ты мой маленький бедный братик. Завтра, когда поезд придет в Читу, я сойду с него, а ты будешь сладко спать...
   - И что же? Мы больше никогда не увидимся?
   - Почему же...
   - Кто ты? Откуда? - Только сейчас Виктор с изумлением понял, что уже слышал обращенный к нему женский голос. Гораздо раньше, задолго до этой полуночной встречи в поезде!
   Сначала сквозь мерный перестук колес ушей его достигло конское ржание, далекий звон тетивы сменился ударами сабель, а затем все вокруг заполнил запах степного костра. Возникло радостное ощущение полета, Рогову показалось, что ещё чуть-чуть - и он вспомнит, когда и где это было, но...
   Девушка наклонилась над уже спящим Виктором и поцеловала его в полуоткрытые губы:
   - Пройди свой путь до конца. И... возвращайся.
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   Глава 1.
   - Вот так, Мария Николаевна... Правильно! Сейчас лучку добавим, тертой морковки - и немножечко мелко нарезанной черемши.
   - Черемши?
   - Это мой секрет! Черемша придает блюду такой, знаете, пикантный аромат. Рыба получается сочной и очень-очень вкусной.
   - Удивительно. Никогда бы не подумала... Надо же, черемша! Я-то обычно к рыбе чеснок добавляю.
   - Ну, что вы, Мария Николаевна! Чеснок не надо ни в коем случае - он для рыбы слишком резок, агрессивен, я бы сказала. А вот черемша... Ой, извините. Кто-то в дверь звонит.
   Хозяйка, мать Виктора Рогова, оставила кухню на попечение подруги и выглянула в коридор:
   - Витю-юша! Витюньчи-ик! Голубочек мой... Кто-то ещё пришел, открой пожалуйста.
   Сын еле-еле расслышал просьбу сквозь веселый гомон гостей, уже собравшихся к праздничному столу по случаю его возвращения:
   - Хорошо, мамуля. Иду!
   Пройдя через прихожую, Рогов поинтересовался:
   - Кого надо?
   За дверью молчали, и пришлось повторить:
   - Ну, кто там еще?
   - Шеварднадзе.
   - Какой Шеварднадзе? - Не понял Виктор.
   - Эдуард Амбросьевич! Какой же еще...
   Рогов отворил. На пороге стоял и довольно скалился высокий, светловолосый парень в форме прапорщика погранвойск.
   Звали гостя Павел Симонович Ройтман, и Виктору он доводился двоюродным братом.
   - Здорово!
   - Приветик.
   Родился Паша в один год с Роговым, но в Ленинграде. И не на окраине, а в самом центре - в одной из комнат огромной коммунальной квартиры. Дом был ещё дореволюционной постройки, аварийный, и сколько себя Павлик помнил, витал над ним дух скорого, но так и не состоявшегося капитального ремонта.
   С детства Паша был робок и деликатен. Отчаянные, звучные мальчишеские поступки, вроде вытаптывания цветов на клумбах или спускания соседской кошки по водосточной трубе, всегда давались ему с неимоверным трудом.
   Разумеется, это не способствовало его авторитету в глазах сверстников. Поэтому, Павел прямо из кожи вон лез, чтобы изжить в себе издержки хорошего семейного воспитания и заработать репутацию дворового хулигана - но дальше того, чтобы исподтишка наступить случайному прохожему на пятку и не извиниться, дело так и не продвинулось...
   Таким образом, во взрослую жизнь Паша Ройтман всупил с аттестатом о среднем образовании, незаконченной музыкальной школой по классу трубы и твердой уверенностью, что все законы писаны для дураков и трусов.
   Это его убеждение полностью разделяли и двое ближайших друзей, одним из которых считался двоюродный брат Виктор, а другим - некто Ян Карлович по прозвищу Папа Карла, сосед по дачному участку.
   Этот самый Карла был всего на несколько лет старше Ройтмана, но к началу восьмидесятых уже заработал в определенных кругах репутацию восходящей звезды экономического криминала.
   Рогов же наоборот - поражал неустанно воображение Павла дерзостью планов и рассказами о мнимых победах на любовном фронте.
   - Деньги - это не проблема! - Отмахивался Виктор от досужих вопросов. - Хочешь, грабанем сберкассу?
   Ройтман кивал: он готов был на все, лишь бы вместе. Но в последний момент запланированный налет всегда почему-то срывался, и до следующей роговской затеи приятелям предстояло довольствоваться тихими, почти безобидными жульничествами по сценариям Папы Карло.
   С Карлой было спокойнее и сытнее, с Виктором же - опасно, но интересно...
   Впрочем, с самого начала не обходилось и без неприятностей. Ройтман и теперь, как кошмарный сон вспоминал забаву школьных лет - продажу единых проездных билетов, которые Ян Карлович рисовал о ночам шариковой ручкой. Труд был титанический, но под утро старший товарищ, с гордостью в подслеповатых от бессонной ночи глазах заявлял, что легких денег в природе не существует совсем.
   Сама же реализация "липы" выпадала, разумеется, на долю Павлика. Шныряя в людском потоке, каждый раз на новой станции метро, он предлагал дешевые "проездные" ротозеям и жадинам - пока, в конце концов, не нарвался на уже разок осчастливленного им дядечку. Тогда удалось отделаться легким испугом, парочкой подзатыльников и изжогой от сьеденных "для науки" билетов.
   От следующей затеи пострадал Виктор.
   Карла удумал организовать сбор народных денег на памятник Владимиру Высоцкому. Приятели расположились прямо на ступеньках у входа в гостиницу "Пулковская", включили магнитофон с записями покойного... Дело пошло, но через пару дней весь этот цирк надоел кому-то из администрации и "благотворительный фонд" выпроводили вон. А Рогову, как самому активному, при этом ещё здорово подбили глаз и намяли бока.
   А потом была великолепная авантюра со сдачей внаем совершенно чужой пустующей квартиры в новостройках... Куш оказался неплох, но вырученные деньги, как все хорошее в этой жизни, закончились очень скоро.
   ... Помнится, Рогов тогда позвонил Павлу домой:
   - Пункт приема стеклотары, - ответил Ройтман нахальным басом.
   - Алле, Паша?
   - Нет-нет, какой Паша? Это не он... А чего нужно-то?
   - Слышь, перестань дурачиться! Это я, Виктор.
   - А, Витек... Здорово! Не признал, богатым будешь. Ты где?
   - Здесь, неподалеку. Сейчас зайду, дело есть.
   На улицы медленно наползало серое ленинградское утро. Ничего особенного, так - утро, и все.
   Рогов бросил трубку на рычаг таксофона и зашагал к метро. Привычно проехав Московско-Петроградской линией, он поднялся наверх и вскоре был уже во дворе у Павла.
   Надо отметить, что незадолго перед этим любящие родители подарили Павлику подержанную чехословацкую "Яву" - на радость сыну и на беду окрестным пенсионерам. Гаража, естественно, у Ройтманов не было, поэтому держать мотоцикл приходилось прямо в полутемном коридоре коммуналки. Впрочем, жалея соседей по квартире, на дому Павел производил только мелкий ремонт своего "стального коня", а серьезные технические проблемы решал во дворе-колодце.
   Сегодня он занимался зажиганием. Что-то, видимо, не получалось, и Павел с яростной матерщиной то глушил двигатель, то снова запускал его на полную мощность.
   Рогов подошел к мотоциклу и дождавшись относительной тишины положил руку на кожаное сиденье:
   - Шикарная у вас тут акустика... Как народ - не жалуется?
   - Да пошли бы они... Прибегали уже, собираются в ЖЭК заявление писать. И в милицию!
   - А ты что?
   - А ничего! - Павел разогнулся, вытирая о тряпку испачканные смазкой руки. - Я всех выслушал, пообещал, что больше не буду.
   - А если опять прибегут?
   Виктор увидел, как его двоюродный брат залезает в седло.
   - Если прибегут... - Ройтман азартно дернул за рычаг - и его собеседник еле успел зажать руками уши. Когда рев затих, последовало продолжение:
   - Если прибегут, я их опять выслушаю. И опять пообещаю, что больше не буду. Понял? Главное - пар спустить, мне ведь с мотоциклом все равно никуда не деться.
   - Да уж! Ты как насчет переговорить?
   - Ну, давай. Выкладывай! - Предложил Ройтман. - Что там у тебя созрело, насчет сладкой жизни?
   И Виктор выложил:
   - Вот. Смотри...
   На сидении "Явы" появился кустарного производства малокалиберный пистолет, приспособленный под патрон кругового воспламенения и внешне похожий на ТТ.
   - Ты чего? Совсем обалдел? - Зашипел Павел на брата, моментально прикрыв оружие грязной тряпкой.
   - А, он все равно не стреляет, - отмахнулся Рогов. - Боек сбит...
   Ройтман молча и вопросительно смотрел на Виктора.
   - Знаете ли вы, молодой человек, что в нашем славном портовом городе-герое существует один чудесный магазин с поэтичным, я бы даже сказал - горьковским названием "Альбатрос"?
   - Почему это - с горьковским?
   - Ну, - смутился Виктор, - хрен его знает... Это так, к слову. Буревестник, альбатрос - какая разница? Дело в другом.
   - В чем же?
   - Видите ли, кузен...
   По сути, предложение Виктора сводилось к тому, чтобы припугнуть и ограбить кого-либо из "насосаных" сверх меры спекулянтов-фарцовщиков которых, по наблюдениям Рогова, было всегда полно именно у "Альбатроса".
   В те времена магазин торговал фирменным дефицитом на пресловутые морские "боны" и, естественно, на асфальтовом пятачке перед его входом с утра до вечера копошились любители криминальных и нетрудовых доходов.
   Нельзя сказать, что Павел встретил идею Рогова с энтузиазмом. Однако по мере того, как первоначальный замысел обрастал подробностями и конкретными "техническими" деталями, неуверенность его сменилась азартом и радостным возбуждением.
   Тем более, что главная роль в намеченном вооруженном грабеже должна была достаться Виктору, а на долю его двоюродного брата-мотоциклиста выпадало только транспортное обеспечение операции.
   Рассчет Рогова строился на том, что спекуляция - бизнес деликатный и сугубо индивидуальный. Предполагалось, что Павел привозит Виктора к магазину и по возможности не выпускает из поля зрения. Виктор же выберет фарцовщика побезобиднее, чтобы легко было справиться и под предлогом покупки товара удалится с ним в укромное местечко. Там, вместо примерки и рассчета, спекулянту предьявляется пистолет и предоставляется право выбора: кошелек или жизнь... После этого останется только забрать шмотки и и деньги, сесть на Пашкину "Яву" и побыстрее смотаться как можно дальше.
   - Усек?
   - Да, в общем-то... - Ройтману было все ещё страшновато, но ему в голову не могло прийти, что и самого Виктора от его собственной идеи вооруженного грабежа то и дело прошибает холодный пот.
   - Ну, что? Подписываешься?
   - Если прижмут - хана, - для очистки совести напомнил Павел. - Это ведь не билетики липовые в метро продавать!
   Впрочем, видно было, что он уже согласился.
   - Брось! Да кто прижмет-то?
   - Менты.
   - Да местная фарца их всегда за квартал чует! Разбегаются сразу же... А если все на месте - значит, тихо.
   - Логично, - кивнул Паша. - Я вот ещё что хотел спросить... Деньги-то у нас есть? Спекулянт - не дурак, он сначала убедиться захочет, что покупатель не пустой.
   - Мне нравится ход ваших мыслей, коллега, - усмехнулся довольный Рогов. - Порядок!
   Завхлопывая последнюю лазейку для отступления, расстегнул куртку:
   - Глянь-ка... Впечатляет? - Из нагрудного кармана торчала толстая, перехваченная банковской бандеролью пачка "пятерок".
   - Откуда? - Открыл рот Павел. Похоже, наличие у брата солидной суммы денег удивило его куда больше, чем незаконный "ствол".
   - Фуфло, - отмахнулся Виктор. - "Кукла", сам понимаешь. Сверху и снизу, конечно, купюры настоящие, внутри бумага... А ленту я возле сберкассы подобрал.
   Вот теперь в Пашкиных глазах авторитет брата вырос до небывалых высот. Этим, последним, штрихом Рогов лишил его остатков сомнения и страха перед предстоящим делом.
   - Номер надо будет грязью заляпать, - оглядывая мотоцикл, констатировал Ройтман. - И вообще - лучше все же подольше потом в тех краях не появляться... Когда поедем?
   - А сейчас.
   - Прямо сейчас? - Коленки Павла противно задрожали, и он зачем-то нервно оглянулся по-сторонам.
   - Эй, ты чего? Куда смотришь-то? - Виктор тряхнул брата за ухо.
   - Да так... померещилось.
   - Может, боишься? А, Пашка?
   - Поехали!
   Отступать было поздно и незачем.
   ... Путь до Главных ворот морского торгового порта много времени не занял. Неподалеку от "Альбатроса" Виктор слез с мотоцикла и дальше пошел пешком, велев Ройтману держаться поблизости и двигателя не глушить.
   На асфальтовом "пятачке" перед магазином, в самом конце Двинской улицы привычно суетился деловой народец. Человек сорок - даже больше, чем ожидали братья-разбойники.
   Все было тихо, мирно, благородно... Неискушенному прохожему даже могло показаться, что это отработавшие смену рабочие-портовики устраивают локальные междусобойчики, чтобы скинуться на бутылку и потом разойтись по пивбарам и винным магазинам.
   Однако, обычные забулдыги, соберись они тут в таком же количестве, обложили бы окрестности столь отборным и красочным матом, что не только людские уши - даже у трамваев повяли бы токоприемники.
   А эти - нет! Культурная публика...
   Подойдя ближе, Виктор сначала прошелся туда-сюда, а потом с чуть растерянным видом провинциала уселся на металлическое ограждение блеклого газона. При этом куртка его распахнулась, представив заинтересованным взорам "кукольную" приманку.
   Долго ждать не пришлось.
   От толпы спекулянтов отделился коренастый парняга лет двадцати пяти:
   - Чем-то интересуемся? Может, помочь? Спросите, не стесняйтесь.
   Виктор оценивающе оглядел потенциального "терпилу": килограммов под восемьдесят, ростом повыше, да и морда какая-то не слишком мирная.
   Отрицательно помотав головой, он дождался, пока спекулянт отойдет и пересел подальше от входа.
   Грабить, почему-то, расхотелось. Но возвращаться ни с чем на глазах у маячащего неподалеку Ройтмана тоже было неловко.
   Думы Виктора прервал дежурным вопросом следующий спекулянт. Этот оказался росточком пониже первого, но тоже особого доверия не вызвал.
   Пришлось отказаться и от его услуг, после чего минуты потянулись старой пеньковой веревкой - долго и бестолково. Сырой ветер с залива окатывал и без того застуженную поясницу, постепенно унося вместе с теплом и готовность к подвигам.
   - Джинсами не интересуетесь? - Перед Роговым нарисовался худой очкарик со всклокоченной шевелюрой и тяжелым портфелем в руке.
   - А что у тебя за штаны-то? - Душа Виктора запела в предчувствии долгожданной удачи. - Какая фирма?
   - Есть "Вранглер", есть "Монтана", есть "Ли", очень хорошие... заголосил спекулянт.
   - Почем?
   - Цена нормальная, по сто пятьдесят любые!
   - Самопал? - Изображая знатока, сдвинул брови Рогов.
   - Обижа-аете... Привозной товар, прямо с судна, из рейса.
   - И все лэйблы есть?
   - А как же! - Не унимался фарцовщик, мысленно благодаря Господа, что послал ему такого идиота. - И лэйблы, и зипера, и все сайзы. Двойной шов... Не хотите примерить?
   У Виктора екнуло сердце - ну, прямо, как по заказу!
   Стараясь унять дрожь нижней губы, он набрал в грудь побольше воздуха:
   - Что же. Можно, конечно, померить... Где тут у вас?
   - Да где угодно! Где угодно... Лишь бы народу поменьше. А то ведь, сами знаете - не дай Боже, менты.
   - Так куда идти-то?
   - Вон, хоть бы туда, в тот подьезд.
   Рогов против "того подьезда" ничего не имел. Еще неделю назад, проводя разведку предстоящего поля боя, он убедился, что сделки местными спекулянтами чаще всего совершаются именно в этом "парадняке".
   Идеальное место - к тому же, со вторым, запасным, выходом на противоположную сторону.
   - Ладно, пошли.
   Краем глаза Виктор заметил, что его действия не ускользнули от внимания Ройтмана. Паша медленно тронул мотоцикл с места, и ясно стало, что события теперь будут развиваться по своей собственной, неумолимой логике.
   Изменить что-то было уже не во власти Рогова. В каком-то душном оцепенении преодолел он вслед за фарцовщиком расстояние, отделявшее их от "примерочной".
   - Прошу, - очкарик придержал дверь и пропуская спутника вперед.
   - Ага, - выдавил из себя Виктор, толком даже не представляя, что сделает в следующее мгновение.
   Однако, оказавшись внутри полутемного помещения, он как можно ловчее рванул из-за пояса "ствол" и развернулся к жертве:
   - А ну, гони бабки, козел!
   - ... гони бабки, козел!
   Сначала Виктор подумал, что ответило эхо. Однако, в следующий миг увидел нацеленный прямо в лоб ствол огромного револьвера.
   "Вот и все, - подумал он. - Допрыгался на хер..."
   Осталось только зажмуриться и ждать выстрела.
   Впрочем, ожидание затянулось. Рогов приоткрыл глаза, и испытал новое потрясение: фарцовщик, забившись в угол, нервно трясся всем телом и что-то бормотал себе под нос.
   Глаза его были закрыты, очки запотели, а револьвер валялся рядом, на заплеванной плитке пола.
   Еще несколько драгоценных мгновений Виктор потратил на то, чтобы найти хоть какое-то обьяснение произошедшему. Может, спекулянта ударил кто-то третий? Ну, скажем, по башке, из-за угла... Неужели Пашка подоспел?
   Виктор огляделся, но в подьезде больше никого не было. Тогда он ткнул очкарика носком ботинка:
   - Ты чего? Слышь?
   - Не надо! Не надо... - затрясся бедолага. - Не стреляйте, я не хотел! Я нечаянно... Это они сказали, чтобы я деньги отнял, а мне и не надо совсем!
   - Чего тебе не надо? - Все ещё не понимал Рогов.
   - Ничего не надо! - Человек на полу открыл глаза и умоляюще посмотрел на Виктора. - Я же честный спекулянт, не грабитель... А они заставили, сказали, мол, раз проиграл - давай!
   - Как проиграл? Кого?
   - Ну, в карты, в "деберц". Понимаете? Мы от скуки по сотенной, вот я и проигрался, а Лысый... Это он, гад! Говорит - давай...
   - Ах ты, падла! Геморрой вонючий, - теперь в голосе Виктора зазвучала радость полного понимания, и его сразу же понесло:
   - На мента кинулся?
   - На кого? - Поперхнулся очкарик.
   - Ты дурочку-то не валяй! Нападение на сотрудника органов, при исполнении...
   - Я не знал, честно! Клянусь! - Рогову показалось, что спекулянт сейчас потеряет сознание. - Я не знал, что вы опер...
   Увидев, что Виктор поднял с полу револьвер, он засуетился:
   - Это не настоящий! Зажигалка, понимаете?
   В этот момент дверь подьезда со скрипом приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась чья-то незнакомая Рогову морда.
   - Ну, чего там у тебя? Все пучком? - Спросила морда неизвестно кого.
   - Стоять! - Перепуганный Рогов направил на дверь сразу оба ствола своего пистолета и "трофейного" револьвера.
   Морда исчезла, однако в углу зашевелился фарцовщик.
   - Стоя-ять! - Заорал ещё громче Виктор и, не зная, что делать дальше, начал угрожающе щелкать курками над его головой.
   Тот, окончательно ошалев от ужаса, понял команду буквально, вскочил и ввытянулся по стойке смирно.
   - Лицом к стене, руки на затылок, ноги на ширину плеч... - Рогов не был уверен, что говорит все, как положено, однако времени вспоминать фильмы про милицию уже не осталось. - Н-на! Н-на, мудило!
   Влепив под зад "арестованному" пару безобидных пинков, он бросился к выходу из парадной.
   - Витя, давай! - Рядом, буквально в двух шагах поддавал газку своей "Яве" преданный Ройтман. - Побыстрее, пожалуйста, а то нам сейчас...
   Со стороны "Альбатроса" к братьям-разбойникам уже приближалось человек десять мужчин серьезного вида. Во главе, почему-то, с сержантом милиции видимо, спекулянты вытащили его по такому случаю из местного пикета.
   - Поехали, Паша... Гони, блин!
   Ройтман вылетел на оперативный простор, и не делая различия между проезжей частью и тротуаром понесся вдоль по Двинской улице. Лихо перемахнув через Обводный канал, он воткнул мотоцикл между двумя встречными трамваями и на красный свет оказался за перекрестком.
   - Ты чего? - Завопил Виктор. - Сбавь скорость, убемся ведь!
   - Не убьемся! - Ответил Павел, но дальше они поехали все же чуть помедленнее. А когда впереди показалась арка родного двора-колодца, он вообще остановился:
   - На фиг... Хватит! Какие тут, блин, грабежи, а? Да я пока тебя сегодня ждал - чуть не обосрался.
   - Обошлось же...
   - Хватит. Не могу я! Понял? Все. Лучше уж Карлины билетики лохам продавать.
   ... А сейчас Паша Ройтман стоял в дверях - заматеревший, конечно, но все такой же застенчивый и безобидный с виду. Только темные мешки под глазами: то ли от бессонницы, то ли по причине злоупотребления спиртным.
   - Здорово, братан. Здравствуй! - Радостно обнял его Виктор. - Хорошо, что пришел... Все уже в сборе, даже сам Ян Карлович не забыл - изволил пожаловать собственной персоной. Видал? Вон, у окна салаты втихаря пробует.
   Запоздавший гость разулся, прошел в комнату и сразу же уселся за стол:
   - Ну, будем здоровы! С возвращением, Витян.
   Веселье началось. Народ звякнул рюмками, выпил и потянулся за закусками. Потом повторили, потом выпили по третьей, по четвертой...
   - Ты как сам-то, Витек? - Вяло ковырнул тарелку с горячим Ройтман. Гадко там было, да?
   - По-всякому, Паша... Конечно, место суровое. Не каждый выживет, понял? Ты бы, со своим характером... - тут Рогов красочно и не особо стесняясь в выражениях обрисовал собеседнику переспективу его социально-полового статуса "на зоне".
   Да так, что Ройтман поперхнулся и замахал руками, словно отгоняя мух. Виктору даже стало жаль родственника:
   - Ладно, не обижайся... Это у меня теперь шуточки такие. Расскажи, лучше, что у тебя-то новенького? Семья, дети? Гляжу, при погонах!
   - Расскажи, расскажи, Пашенька, - встрял в разговор Ян Карлович по прозвищу Папа Карла. - Поведай миру!
   Ройтман пожал плечами, и Виктор вопросительно посмотрел на третьего их собеседника, ожидая продолжения.
   - Он у нас теперь большо-ой человек, - пояснил тот, подкладывая себе в тарелку салат из дефицитных кальмаров. - Шишка, одним словом! Сидит на Шпалерной, в ихнем управлении. Музеем заведует. Хи-хи... Почти, можно сказать, директор Эрмитажа.
   - Да ну! - Удивился Рогов и обернулся к брату:
   - Ты же, вроде, в порту, на таможне ошивался? Выперли, что ли?
   - Да так, - поморщился от неприятной темы Ройтман. - Ерунда, в общем... А музея-то - всего две сабли, да один орден. Остальное - декреты всякие, бумажки... Даже спереть нечего. Сижу там, как дурак - штаны казенные протираю. Скукота! Зарплату - и то во-время не платят. Так что, приходится по вечерам халтурить, пассажиров на "запорожце" возить.
   - Значит, так теперь живешь...
   - Живу. Как все... Чего рассказывать-то?
   - Пьешь?
   - В каком смысле?
   - Водочку... Сильно пьешь? - Уточнил Рогов, которого жизнь научила почти безошибочно распознавать людские пороки.
   - Ну что вы, Виктор! Скажете тоже... - слишком уж явно обиделся Ройтман.
   - Попивает, попивает, - подтвердил зловредный Папа Карла. - И не просто попивает, а жрет её, родимую, что ваша хавронья!
   - Ян Карлович! Я бы попросил тебя...
   - Ладно, все свои. Слышишь, Виктор? Ему нет бы накушаться тихо, да спать уйти. Обязательно ведь на подвиги тянет, за руль! Тут на днях, говорят, гаишники его тормознули на Краснопутиловской.
   - Пьяного?
   - Естественно! Улица глухая, вот он и решил по ней вечерком к отчему дому пробираться. Даже фары, мудак, загасил - чтобы машину не видно было. Ну, менты его за отсутствие освещения в темное время суток и остановили. Открывают дверцу - а там Павлик, в дрыбадан. Начали вытаскивать - ни в какую! Плюется, толкается, ногами машет...
   - Не было этого!
   Ройтман сидел красный и злой, но Ян Карлович только отмахнулся:
   - Чего он им только не орал... И "где мой именной маузер?", и "на мое место встанут тысячи"! В общем, влипнуть должен был капитально, однако... До сих пор понять не могу, как это тебе, Пашенька, права водительские вернули?
   - Да что же это такое? - Застонал Ройтман. Дождавшись, когда все отсмеются, он перешел в наступление:
   - Сами вы, голубчик, лошадка темная! Лучше, про себя расскажите.
   - А что? - Заинтересовался Виктор.
   - Годы не стоят на месте, любезный братец. Идут, родимые! Идут... Ян Карлович буржуем заделался, гидрографию свою забросил к чертовой матери, и теперь богат до неприличности. Деньги лопатой гребет, а как был жидом, так и остался!
   - Это кто из нас ещё жид! - Возмутился Папа Карла. - Сам ты...
   - Шапку его итальянскую помнишь? Такую кургузую, на рыбьем меху?
   - Ну, - кивнул Виктор.
   - Он же её ещё до того, как тебя посадили, купил. Который уже год носит... Я его недавно, ради хохмы, попросил эту шапку по-дружески продать. Так он такую цену заломил! В комиссионке - и то раза в два дешевле.
   Теперь обьектом для насмешек стал Папа Карла, и мстительный Павел решил взять реванш:
   - Про машину не слышал? Хотя, конечно... Привез он с последнего своего рейса, из Голландии, "форд-сиерру". Поставил под окном - любуется! По вечерам сидит в нем, дорогие сигареты курит, музыку слушает, а на работу в общественном транспорте добирается. Чтобы, значит, ходовую часть не повредить. Или кузов не поцарапать... Кстати, ещё как он в транспорте ездит - это особая история! Купил один-единственный талон, прокомпостировал и таскает повсюду в кармане. Зайдет в троллейбус или в трамвай, встанет возле компостера и ждет, пока кто-нибудь не попросит пробить. Чужой, свеженький, прокомпостирует - и себе, а свой задроченный, с несхожими дырками, возвращает: "Будьте любезны!" Все: "Ой, спасибо, спасибо!" - кто же будет рассматривать? Так и ездил почти год, пока контролеры из трамвая не выкинули.