Филатов Никита Александрович. Огненный лис

   А если не откопаем?
   Тогда получишь игрушечный пароходик. Вон, валюта есть. И на макетик хватит, и на билеты в какую-нибудь Якутию... подальше отсюда.
   ... Почти стемнело, и на потяжелевшем небе появились первые звезды. Алая зорька, казалось, всего на мгновение полыхнула вдали - и тут же поблекла, угасла. В наступившем покое над морем раздавались теперь только вялые всплески волн.
   Выстрелы прозвучали, как оскорбление мирному, тихому вечеру. Напрасно Виктор недооценивал охрану гидроэлектростанции. Отправив Папича на удачно угнанной из клуба яхте, и высадившись вместе с Данилой и Пальцем на дамбе, он почти сразу же натолкнулся на рослого крепыша в полувоенной форме, с "калашниковым" на ремне:
   Стой! Куда?
   Не получив ответа, военизированный охранник передернул затвор автомата:
   Стой, стрелять буду!
   Палец и Данила нырнули за угол какого-то бетонного строения. Виктор, плечи которого оттягивал туристический рюкзак со взрывчаткой, замешкался, и, как подкошенный, рухнул прямо под ближайший куст.
   Охранник выстрелил - пока только вверх, по инструкции, и почти сразу же откуда-то отозвалась тревожная сирена.
   Крышка, - успел подумать Виктор. - Если останусь на месте лежать, схватят меня со всеми этими бомбами. Вот будет подарочек Кругу! А если побегу, снимет меня первой же очередью этот чертов вертухай, как кулика в орешнике.
   Впрочем, принимать решение ему не пришлось. Высунувшийся из-за угла Палец не стал долго раздумывать, и опорожнил в стоящего напротив человека магазин своего ППШ. Пули хлестко ударили в стены здания, но одна или две все-таки достигли цели. Тело охранника от полученных ударов отлетело на несколько метров, он упал, попытался подняться - но тут же опять распластался на самом краю, у воды.
   Убили, кажется, - подал голос Данила.
   Сейчас ещё прибегут, - обрадовал спутников Палец.
   Действительно, неподалеку послышались уже команды, крики и лай собак.
   За мной! - Рявкнул Виктор и с треском выбрался из кустов.
   Куда? - Почти хором спросили Данила и Палец.
   К машине!
   А шлюзы?
   Какие, к матери... зад свой уносить пора! Уходите обратно.
   А ты?
   Я к Папичу, на волнолом. Предупредить же надо!
   Виктор ловко перемахнул через забор и выбежал на асфальтированную дорожку. Но уже через несколько метров, услышав топот сапог и заметив впереди какие-то силуэты, он едва успел шмыгнуть в сторону и притаиться. Мимо, навстречу, пробежало двое или трое вооруженных людей. Слава Богу, специально обученных сторожевых собак с ними не было - лаяла, очевидно, какая-нибудь дворняга, которую держат на цепи возле караулки и подкармливают объедками.
   Не заметив Виктора, охранники пробежали дальше.
   Черт бы все это побрал, - мысленно выругался он. - Ни автомата, ни пистолета... нет ничего! Только дерьмо взрывчатое, да и то с электродетонаторами.
   Пересилив себя, Виктор снова выскочил на дорожку и побежал к волнолому. Стемнело уже окончательно. С трудом преодолев последние метры, он замер на берегу и, до боли напрягая глаза, начал высматривать яхту:
   Муля, ты где?
   Здесь, - невозмутимо отозвался приятель. Судя по голосу, от края воды до него было не больше пяти метров.
   Живой?
   Глупый вопрос. А вы как там?
   Плохо, - вынужден был признать Виктор. - Брось мне чего-нибудь! Спасательный жилет, или круг. А то я с этими кирпичами за спиной не доплыву.
   Куда бросать-то? Не видно ни фига.
   Бросай на голос.
   Получилось даже лучше, чем можно было ожидать. Спасательный круг плюхнулся в воду у самого берега, Виктор не раздумывая ухватился за него и поплыл к яхте.
   Наши где? - Спросил Папич, вытягивая Виктора на борт.
   Не знаю, - ответил Виктор, снимая рюкзак со взрывчаткой. - Мы на охрану напоролись.
   Я их обратно, к машине отправил - даст Бог, попробуют уйти.
   А нам теперь что делать?
   Не знаю! Пока на остров пойдем. Будем ждать, как договаривались. Не объявятся, отгоним яхту в море и подорвем. Пусть считают, что сдохли мы, утонули... нет нас! И не было. Ствол ментовский у тебя с собой?
   На, - Папич протянул Виктору пистолет.
   А "дегтярев" на острове остался?
   Там. В траншее припрятан.
   Это хорошо.
   Да чего уж тут хорошего, - пробурчал Муля Папич, выбирая якорь. - Чего хорошего?
   Все коту под хвост.... Сокровища какие-то! Сидел бы я себе дома, со своей...
   С берега внезапно ударила автоматная очередь. Папич охнул, схватился за лицо - и тут же упал за борт.
   Муля! - Дернулся к нему Виктор. - Муля, братуха!
   Вторая очередь распорола обшивку, заставив поминальным звоном отозваться начищенную до блеска рынду. Виктор бросился ничком на палубу, передернул затвор и несколько раз выстрелил в темноту. После третьего или четвертого выстрела он услышал вдали человеческий стон, однако продолжал нажимать на спусковой крючок до тех пор, пока не опустела обойма. Затем Виктор поднялся на ноги и швырнул оружие в сторону берега:
   Да чтоб вы все сдохли! Будьте вы прокляты!
   ... Первое, что сделал Виктор, подойдя к Змеиному острову - подготовил яхту к взрыву. Двенадцати четырехсотграммовых тротиловых шашек вполне хватило бы на то, чтобы от парусно-моторного судна не осталось и следа. Виктор сноровисто прикрепил к каждой шашке детонатор, скрутил провода в тугой узел и подсоединил к выключателю внутреннего освещения. Оставалось только в нужный момент щелкнуть тумблером.
   Утром в Черкассы пойдем, - решил Виктор.
   С момента гибели Папича он начал разговаривать вслух, сам с собой. Сам себе отдавал распоряжения, сам себя отчитывал за упущения и провинности, сам себе давал советы... Виктор остался один. Без друзей, которые покинули его в самый нужный момент. Папич - навсегда, а Данила и Палец? Может быть, тоже...
   Не дай Бог, - прошептал Виктор.
   Невидящим взглядом он окинул водную гладь. Прослезился. По телу пробежала мелкая дрожь - нервное напряжение постепенно спадало, душевный огонь, порожденный погоней и боем, угас. Навалилась усталость, измотанный организм требовал отдыха. Виктор вытянулся на рундуке, в который только что запихал взрывчатку, и крепко уснул.
   Прошла ночь, наступило утро следующего дня, но Виктор все ещё не шелохнулся. Со стороны могло показаться даже, что он умер, и лишь едва уловимое дыхание опровергало это предположение. Очнулся Виктор так же внезапно, как и погрузился в сон. Непонятная, неосознанная тревога вдруг обдала душу спящего человека февральской стужей: на яхте он был не один!
   Открыв глаза, Виктор Левшов увидел прямо перед собой лицо Курьева. Тимур сидел, привалившись спиной к переборке, и спокойно курил сигарету, выпуская, одно за другим, колечки дыма. На коленях у него лежал пулемет Дегтярева, реликвия времен Второй мировой войны.
   В траншее, за казармой нашел, - пояснил он, перехватив удивленный взгляд врага.
   Ну, что же, стреляй, - равнодушно отвернулся Виктор.
   Хорошо, - согласился Тимур. - Только попозже.
   А чего тянуть?
   Торопишься, - усмехнулся Тимур. - Потерпи. Немного осталось.
   Будто в подтверждение его слов откуда-то издалека послышался характерный гул приближающего вертолета. Звук стремительно нарастал похоже, вертолет шел невысоко и на большой скорости.
   Ну, вот. Дождались.
   Вертолет прошел прямо над яхтой.
   Жестянка, "Ми-шесть" - скорчил презрительную гримасу Тимур. Потом, неожиданно для Виктора, вскинул ствол пулемета вверх, в открытый люк. Раздалась длинная, оглушительная очередь, трассирующие пули растаяли в небе.
   Не попал, - удивился Тимур.
   Вертолет отклонился немного в сторону, описал большой круг над побережьем - и вновь пошел к яхте.
   Ну-ка! - Обрадованно покачал головой Тимур. - Давай, милок, поближе... не бойся!
   Боковое окно вертолетной кабины открылось, и из него кто-то высунул длинный ствол.
   Сквозь гул винтов приближающейся машины послышалась сухая дробь ответной очереди, пули плелиным роем прожужжали над яхтой и ушли в воду чуть в стороне.
   Видел? - Окликнул Тимур Виктора. - Уважают. И боятся! Товарищи в погонах... Еще один заход - и продырявят они твою посудину. А может, и нас с тобой заодно.
   "Ми - шестой" вновь пошел на разворот, на этот раз по большой дуге.
   Этот ты зря, - Тимур встал во весь рост, высунулся из люка, положил ствол на гик и, прицелившись с упреждением на два корпуса, нажал спуск.
   Даже со своего места на рундуке Виктор увидел, как от корпуса старенького вертолета в стороны полетели куски обшивки, из двигателей повалил черный дым, полыхнуло - и винтокрылая машина с оглушительным всплеском упала в воду.
   Все, - сплюнул Тимур на палубу. - Легко и просто.
   За что же ты так "папика"-то своего? Из пулемета... - поинтересовался Виктор.
   Папа мой там лежит! - Перебил его Тимур, мухнув рукой в сторону острова.
   Документы я нашел. Все сходится, мать моя так и рассказывала.
   Выходит, родственник ты мне? - Хмыкнул Виктор. - Вот уж, не ожидал...
   Плевать мне на твои ожидания! И на тебя плевать. Ты уже в прошлом остался. Нажму сейчас на курок - и все!
   Не нажмешь, - уверенно покачал головой Виктор. - Тебе ведь золото увидеть хочется.
   Или нет? Иначе, зачем было столько народу на тот свет отправлять, верно?
   Шурэна жаль, - цинично поджал губы Курьев. - Уж больно плакал в темном переулке.
   А Гарпушу?
   Нет, - удивился Тимур. - Да пес с ними со всеми! Ты о себе подумай. Скажешь, где золотишко - может, и поживешь еще. Не скажешь - буду убивать тебя долго и неприятно.
   Хорошо, - не стал спорить Виктор и незаметно для Курьева положил руку на задвижку носового люка. - Здесь оно. На яхте. Почти у тебя под ногами.
   Ты чего гонишь? - Не поверил Тимур.
   Карту возьми. Под рундуком.
   Не вижу, где? Темно.
   А ты свет зажги, - посоветовал Виктор.
   Сейчас, - кивнул Тимур и потянулся к выключателю...
   ЭПИЛОГ
   22 августа следующего года в Санкт-Петербурге было свежо, но безветренно. Ближе к полудню отшумел один из последних летних ливней, сбил тугими струями пыль с тротуаров, взъерошил листву, истрепал бесконечные портянки объявлений.
   Все, как и много лет назад. Свежо и немного прохладно. Щедро омытый дождями город хитро прищурился наполовину зашторенными окнами и тихо ждет окончания дня.
   Ливень закончился. Скоро закончится и этот день.
   В ожидании вечера нетерпеливо зааплодировали друг другу разбитые, разношенные двери парадных, выпуская на волю людей. Кого по делам, кого просто вдохнуть так недостающего горожанину свежего воздуха. Люди спешили, все вместе - и, одновременно, порознь, мало знакомые между собой, одинокие, неприветливые...
   На улице Тамбасова, неподалеку от крайней парадной многоэтажного дома, врос в землю убогий, давным-давно разграбленный и раздетый местными автомобильными ворами "москвич". А чуть в стороне, в инвалидном кресле, почти неподвижно сидел хозяин машины. Щеку Виктора обезображивал длинный, извилистый шрам, ноги его были парализованы, а вместо левой руки чернел старой перчаткой протез.
   В общем, никто так и не понял, как Виктору удалось выжить после взрыва на яхте. То ли ударная волна смилостивилась, то ли вода не приняла. Сам он совершенно не помнил, как оказался сначала на суше, а потом на больничной койке. Не помнил, откуда и как появилась мать с Дарьей, как привезли они его в Петербург... да, впрочем, и не важно это все было! Главное, теперь они здесь - все вместе.
   Мать сейчас что-то готовит на кухне. А Дарья, Дашенька... Всего несколько минут назад она выкатила беспомощного мужа из парадной - и поспешила обратно: заботы-хлопоты, пеленки-распашонки... Меньше года назад у них родилась дочь. Красавица. Виктор был счастлив.
   Плевать на ноги и на дурацкий протез! Плевать, что память вернулась не вся, а только случайными, странно подобранными обрывками. И совсем уж не важно, что денег в обрез, а у старенького "москвича" больше нет колес.
   Зато, у кресла-каталки колеса есть. И одна рука осталась, вполне рабочая. И есть дочь, и есть мать, и есть Дарья... Время от времени, жена выглядывает во дворик и машет ему рукой. Следит, чтобы никто не обидел. Говорит что-то ласковое, доброе, но по губам не разобрать...
   Внезапный страх сковал холодом сердце Виктора.
   Вдоль дома, под окнами, будто предательский выстрел из прошлого, скользнула тень. Нет, не тень даже, а матовый отблеск угасающего дня, призрак, первый предвестник приближающейся темноты. Или, все-таки человек? Тот, который... нет, не может быть! Тот ведь умер, разорван в клочки, скормлен рыбам!
   Виктор вспомнил, как глупо взлетела вверх мачта. Вспомнил, как перетянутыми гитарными струнами лопались шкоты, как борт яхты вдруг выгнулся - и раскололся на тысячи щепок...
   Однако, это был Курьев. Это не мог быть никто другой.
   Страшный гость прошел мимо беспомощного инвалида в коляске, равнодушно и без особого интереса скосив глаза в его сторону. Потом, все-таки, зло ухмыльнулся и кивнул головой на окна квартиры, в которой жили самые дорогие Виктору люди. Кивнул - и коротко чиркнул себя ребром ладони по горлу.
   Все, понял Виктор. Конец. Расплата...
   Он изо всех сил ухватился за колесо кресла-каталки, рванул - но не сдвинулся с места. Рванул ещё раз, еще... напрасно! Тогда, пересиливая боль и головокружение, Виктор свалил кресло на бок, и пополз. В глазах потемнело, огненные круги пчелиными жалами впились в мозг, но он продолжал передвигаться, царапая ногтями асфальт, извиваясь и плача.
   Нет, - закричал он без звука. - Нельзя! Я не дам... не позволю! Там же дочь, мать там,
   Дарья!
   Даша... Она же сильная! Она мудрая, предусмотрительная... неужели она ничего не видит?
   Будто услышав его мольбы, жена снова выглянула в окно. Взмахнула рукой, припала губами к стеклу...
   Виктор замер.
   В руке Дарья сжимала остро отточенный хирургический скальпель. И лицо её неузнаваемо изменилось, стало сразу каким-то чужим, равнодушным, холодным. И в глазах больше не было ласки и теплоты - только злоба и хитрость.
   Огненный Лис! Будь ты проклят... - теряя сознание, прохрипел Виктор. Выпусти меня из этого круга! Выпусти, Огненный Лис!
   Мир вокруг потерял очертания, потемнел и иссяк.
   ... Всего через мгновение Виктор открыл глаза:
   Почудилось, что ли? Брехня какая-то... ну, конечно, брехня!
   Он прекрасно все помнил и понимал. Несколько минут назад тяжело откатились всторону проржавевшие металлические ворота "учреждения" УВ 14/5, но Виктора через них не выпустили.
   Не положено! - Сухо отрезал гражданин начальник, и Виктор Сергеевич Левшов отправился на свободу с чистой совестью, как все нормальные люди через двери контрольно-пропускного пункта.
   Вышел и, остановившись неподалеку, стал удивленно осматривать и ощупывать себя с головы до пят.
   Эй! Чего потерял-то? - Окликнул его торопящийся на службу контролер Иваныч.
   Потом подмигнул по-свойски, и прищурился:
   Вчерашний день, что ли?
   Санкт-Петербург - Светловодск
   1997-2002 г.г.