Гамильтон Лорел. Голубая луна

   Ашер стоял на коленях перед чемоданом. Спина у него была гладкой и почти безупречной, только ниточка рубцов тянулась там, где святая вода стекла по боку. Золотые волосы висели густые и влажные, и серебристые струйки воды сползали по спине. Полотенец не хватало, и потому ребята не стали тратить их на волосы.
   Я сняла со спинки стула полотенце, которым вытирала волосы себе, — туда я его повесила просохнуть. Подойдя к Ашеру, я положила ему руку на плечо. Он вздрогнул, опустил голову, пытаясь мокрыми волосами закрыть шрамы на лице. Жест получился автоматический, неосознанный, и у меня сердце кольнуло жалостью.
   Если бы мы были любовниками, я бы слизнула воду с его груди, ласкала бы языком глубокие рубцы, может быть, даже сунула бы руку под полотенце. Но любовниками мы не были, и я никогда его голым не видела. Я не знала, что там под полотенцем. Когда-то он мне сказал, что полностью функционирует, но не сказал, как он выглядит под этим полотенцем. И как бы ни было мне с ним уютно, мне кажется, что я и не хотела этого знать. И если там так же плохо, как на груди, то я точно видеть не хочу. Конечно, надо признать, что немножко и хочу — но из чистого любопытства.
   Я сделала, что могла — прислонилась лицом к шероховатости его правой щеки.
   — Что ты собираешься надеть?
   Он вздохнул и потянулся ко мне лицом. Его рука коснулась моей руки, потянула ее к себе, и он провел моей рукой по своей влажной груди.
   — Я думаю, нам надо их потрясти. Я очень мало надену.
   Я отодвинулась чуть-чуть, чтобы заглянуть ему в лицо. Он не отпускал мою руку, прижимая к своей груди, к гладкому совершенству своей левой стороны.
   — Ты уверен? — спросила я.
   Он улыбнулся, но одновременно моргнул, и я не успела увидеть выражение его глаз. Похлопав меня по руке, он ее отпустил.
   — Я привык к тому эффекту, который произвожу, ma cherie. И за столетия научился его использовать.
   Я встала и набросила полотенце ему на плечи.
   — Тебе оно понадобится для волос.
   Он взял полотенце за концы, как за шаль, прижал к носу и ко рту.
   — Пахнет сладким ароматом твоей кожи.
   Я тронула прядь тяжелых золотых волос.
   — Ты умеешь говорить приятное.
   Я смотрела в это лицо, в ледяную голубизну глаз, и вдруг ощутила тяжесть внизу. От судороги желания дышать стало трудно. Такое иногда бывает. Бывает от случайного жеста, от поворота головы, и у тебя перехватывает дыхание, тело реагирует на уровне, тебе неподконтрольном. Когда это случается, ты делаешь вид, что этого не было, скрываешь это. Упаси Господь, чтобы объект этого внезапного желания о нем узнал. Но сегодня я позволила своим глазам это выразить. Позволила ему увидеть, как глубоко он меня тронул.
   Он взял меня за руку и нежно поцеловал в губы.
   — Ма cherie.
   Джейсон подошел к нам и оперся на ближайший гроб, как опирался только что на стол.
   — Вот черт! — сказал он.
   — Что такое? — спросила я.
   — Ты меня видела голым — или почти голым. Мы с тобой общались тесно и на очень личном уровне. — Он вздохнул. — И никогда ты на меня так не смотрела.
   — Завидуешь? — спросила я.
   Он задумался на секунду, потом кивнул:
   — Ты знаешь, да.
   Ашер засмеялся, осязаемо и нежно, будто пуховка пробежала по коже, ведомая умелой рукой.
   — Такое гладкое и красивое тело, в полном цвету юности, живой и дышащий, и ты мне завидуешь. Как чудесно!
   Стук в дверь помог нам сменить тему. Я вытащила браунинг и встала у стены спиной к двери:
   — Кто там?
   — Это я, Верн.
   Я отодвинула штору и выглянула. Кажется, он был один. Открыв дверь, я втащила его внутрь, и когда он оказался передо мной, уперла пистолет ему в спину и захлопнула дверь ногой.
   Верн застыл.
   — В чем дело? — спросил он.
   — Это ты нам расскажи.
   — Анита... — начал Ашер.
   — Нет. Он Ульфрик. Стая под его единоличным правлением.
   Я почувствовала, как вздымаются ребра на вдохе под пистолетом.
   — Я чую запах дерьма на ковре, на простынях. Колин нанес визит?
   Я прижала пистолет к его ребрам так, что синяк мог остаться.
   — Он прислал подарок.
   — Он мне такой подарок когда-то присылал, — сказал Верн. — Я знаю, чем здесь пахнет, потому что держал руку Эрина, когда он разлагался заживо.
   — А с чего это я должна тебе верить?
   — Если у вас трения с ребятами Колина, зачем наставлять пистолет на меня?
   — Одна из твоих волчиц заманила Натэниела и отдала его вампирам.
   Снова я стволом пистолета ощутила движение, когда он повернул голову в сторону кровати.
   — Почему он не умер?
   — Это наше дело, — ответила я.
   Он кивнул.
   — Кто из моих волчиц выдал твоего кота Колину?
   — Майра.
   — Черт, — сказал он. — Я знал, что она злится на Ричарда, который ее бросил, но никогда не думал, что она переметнется к вампирам.
   К нам подошел Ашер.
   — По правилам гостеприимства за действия членов твоей стаи мы можем требовать тебя к ответу.
   — Что могу я сделать, дабы была между нами правда?
   Эти слова прозвучали неестественно официально при сельском акценте Верна.
   Я придвинулась к нему, потому что пистолет дальше пропихивать было уже некуда, а я хотела как-то подчеркнуть свои слова.
   — Откуда мне знать, что не ты ей велел так поступить?
   — Я тебе сказал, как он обошелся с Эрином. Колин сказал, что мы много на себя берем, забываем, что вампиры сильнее любого зверя. Каким чертом ты вылечила своего леопарда?
   — Его зовут Натэниел.
   Верн глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух.
   — Как ты вылечила Натэниела?
   Я глянула на Ашера. Он едва заметно кивнул, и я отошла от Верна так, чтобы он до меня не дотянулся, если ему не понравится стоять под дулом пистолета. Но ствол я не отвела, потому что была все-таки ближе десяти футов. Даже обыкновенный человек с ножом может покрыть это расстояние быстрее, чем другой вытащит пистолет.
   — Мы подвергли себя колоссальному риску, — ответил Ашер.
   — Как? — снова спросил Верн. Он направился к кровати, будто меня здесь и не было.
   Ашер рассказал ему, как мы вылечили Натэниела.
   — И никто из вас не отравился? — спросил он.
   — Дамиан пострадал, — ответил Ашер.
   Верн оглядел комнату.
   — Это тот рыжий вампир?
   Ашер кивнул.
   — Я слышу, что он в душе. А ему полагалось бы быть мертвым.
   — Да, полагалось бы, — согласился Ашер.
   Верн повернулся и поглядел на меня.
   — Наша варгамор говорила нам, что этой ночью чувствовала твою силу. Сказала, что ты совершила какое-то заклинание.
   — Я не знаю, что значит слово «варгамор».
   — Мудрая женщина или мудрец, обычно ведьма или колдун, но не обязательно, которые служат стае. В большинстве стай их в наши дни уже нет. И как же ты спасла вампира, когда он начал гнить?
   Я вложила пистолет в кобуру. Во-первых, я не могла держать его вечно, во-вторых, я начинала верить Верну.
   — Я некромант, Верн, а Дамиан — вампир. Я его вылечила.
   Он прищурился:
   — Вот так просто?
   Я засмеялась:
   — Нет, это не было просто. Мы чуть его не потеряли, но все же спасли.
   — А моих ты тоже можешь вылечить?
   — Колин и кого-то из твоих сегодня заразил? — спросила я в ответ.
   — Нет. — Верн покачал головой. — Но если мы пойдем с тобой против него, это случится.
   — А почему ты хочешь идти с нами против него?
   — Потому что ненавижу этого проклятого кровососа.
   — Если это так, то Майра нарушила закон стаи, — сказал Джейсон.
   Верн кивнул:
   — В обычной ситуации я бы ее избил до полусмерти. Меня она ослушалась, но вам нанесла оскорбление. Ваша месть старше. — Он глянул на меня, на Ашера, будто не мог решить, чье разрешение надо просить. — Что может сделать моя стая, чтобы между нами была правда?
   Я посмотрела на него, склонив голову набок. Мне не нравилось, что одна из его волчиц предала Натэниела. Это мешало ему верить. Но я понимала, почему Майра разозлилась. Ричард ее бросил. Оскорбленная женщина, и так далее.
   — Во-первых, отложить церемонию приветствия, — сказала я. — Мы сейчас по уши в болоте с вампирами, и ни для чего другого времени нет.
   — Решено, — кивнул Верн.
   — И доставить мне голову Майры в корзине, — сказала я.
   — Нам нужно место для встречи с Колином, — добавил Ашер.
   — Наш лупанарий готов принять любое общество.
   — Это весьма щедро, — сказал Ашер.
   Он был прав. Быть может, слишком щедро.
   — Ты понимаешь, что мы не собираемся убивать Колина. И что бы ни случилось сегодня — если он на нас не нападет, вынудив защищаться, — мы через пару дней уедем, а Колин по-прежнему будет Принцем города.
   — Ты в том смысле, что, если мы тебе поможем, он затаит злобу? — спросил Верн.
   — Именно.
   — Эрин был хороший парнишка. Он даже не был среди тех, кто выступил против вампиров. Они его прихватили только потому, что он был из моих волков.
   — Натэниел говорил, что Майре заплатили, чтобы привела Колину одного из наших зверей, — сказала я.
   — Похоже на него. — Верн сжал кулаки, и его сила прокатилась по комнате жаркой волной. — Я десять лет хочу заставить его расплатиться за Эрина, но у меня не было силы, чтобы против него выступить.
   — Ты не хочешь его смерти? — спросила я, не в силах скрыть удивления.
   — Колин обычно нас не трогает. И лучше того: он не умеет призывать волков. Если мы его убьем, появится новый мастер, и может оказаться такой, который управляет волками. Может, еще больший сукин сын. Убить его я бы рад, но сначала хочу знать, во что это обойдется моей стае.
   — Известный дьявол против неизвестного, — сказала я.
   Верн поглядел на меня секунду и кивнул:
   — Да.
   — Отлично, — сказала я. — Так включим огонь под этим конкретным дьяволом и поджарим ему cojones.
   Это был один из немногих случаев за всю эту поездку, когда все согласились. Я привыкла убивать вампиров, а не наказывать их, потому что давно усвоила одну вещь: либо убей монстра, либо не связывайся с ним. Если его, метафорически говоря, потянуть за хвост, реакцию никогда не угадаешь. Нет, не так. Я точно знала, как отреагирует Колин, вопрос был в том, сколько прольется крови и сможем ли мы вылезти из этой каши без убитых с нашей стороны. На гибель сторонников Колина мне было глубоко плевать. Честно говоря, я даже думала о ней с удовольствием.

Глава 17

   Ночь поглотила мир, остались только серебристые лунные тени и черные контуры деревьев. Ботинки у меня были на достаточно низких каблуках и хорошо сидели, так что вполне годились для ходьбы по лесу. Не от неудобства или чего другого было мне неуютно в лесу; дело было в жаре, да еще в шуме. На подколенных сгибах выступал пот под нейлоном и кожей. Я надела еще кожаную куртку, одолжив ее у Джейсона. Под ней прятался мини-"узи" и большая кожаная сумка, переброшенная через плечо. Она принадлежала Черри, и в ней лежала банка аэрозоля. В кармане куртки находилась золотая зажигалка. Она принадлежала Ашеру. И в куртке было очень жарко.
   Вся эта кожаная сбруя скрипела и стонала при каждом движении. В других обстоятельствах это было бы даже интересно, а сейчас только раздражало. Важное замечание: не пытайся подкрадываться в кожаной одежде, по крайней мере к тем, у кого сверхъестественный слух. Ну, сегодня мы, впрочем, ни за кем и ни к кому не крались. Вампиры знали, что мы идем.
   Стая Верна им доставила наше сообщение. Как только на сцене появился Ричард, взыграла моя подозрительная натура. Если Верн сказал, что передал им, где будет встреча и почему, то Ричард, конечно, ему тут же поверил. Честно говоря, я тоже, но меня все равно доставало, как легко Ричард поверил ему на слово.
   Конечно, уже который год подряд каждое лето Ричард бывал в стае Верна. Дружбу я уважаю, только не всегда ей доверяю. Скажем так: я не доверяю чужим друзьям. Своим я верю, поскольку полагаюсь на собственное суждение. Отсюда следует, что я не доверяю суждению Ричарда? Да, не доверяю.
   Достаточно было только о нем подумать, как я ощутила его слева от себя как теплую сущность, движущуюся в летней ночи. Почувствовала, как он идет, ощутила ритм движений его тела. У меня закружилась голова, я чуть не споткнулась и с трудом изгнала его образ.
   — Что с тобой? — спросил меня Зейн, беря за руку.
   Я мотнула головой и высвободила руку. Зейна я еще недостаточно хорошо знала. По своему выбору я бы ни за что не стала обмениваться прикосновениями с малознакомыми. Но, отодвинувшись, я ощутила, как он сжался. Без всякой магии и прочей чуши я поняла, что задела его чувства. Я — его Нимир-ра, королева леопардов, и мне полагалось его любить или хотя бы не испытывав неприязни. Не зная, улучшат извинения ситуацию или ухудшат, я ничего не сказала.
   Зейн отошел глубже в лес, оставив меня наедине с собой. Он был одет в кожаные штаны, жилет и ботинки, которые надевал в самолет. Забавно, что его гардероб оказался сегодня очень кстати.
   Ричард остановился и посмотрел на меня с разделявшего нас расстояния. Он был одет целиком в черное: кожаные штаны и шелковая рубашка, прилегавшая к его новому, улучшенному, мускулистому торсу. С тех пор как Жан-Клод в последний раз снимал с него мерку для рубашек, он усиленно качал мышцы. Сейчас он стоял весь в черном — в этом цвете я никогда его не видела. Луна светила ярко, и видны были черты его лица, только глаза оставались в тени, будто он был слеп. Даже с такого расстояния я его ощущала своим телом как полоску жара.
   Сегодня Ашер уже заставил мое тело вздрогнуть от желания. Но сейчас, в жарком летнем лесу, при виде бликов лунного света на шелке и кожаной одежде Ричарда, при виде его волос, клубящихся мягким облаком по плечам, у меня в груди сжался ком и к глазам подступили слезы от мысли, что он не принадлежит мне больше. Нравится мне это или нет, хочу я этого или нет, я всегда буду жалеть, что я не с Ричардом. У меня бывали в прошлом возможности установить тесные отношения с другими мужчинами, но никогда мне не приходилось сожалеть, что я сказала «нет». На самом деле у меня всегда бывало такое чувство, что я ушла от пули. И только Ричард заставлял меня сожалеть.
   Он направился ко мне. Я невольно отвернулась, будто мы были где-нибудь в ресторане и меня засекли за тем, что я разглядываю своего бывшего. Мне вспомнился один вечер, сразу после колледжа, когда я была в ресторане с друзьями и увидела своего экс-жениха с новой подружкой. Он шел к нам, будто собирался меня ей представить. Я сбежала в туалет и спряталась, пока за мной не пришли подруги и не сказали, что снаружи все чисто. Четыре года назад я побежала прятаться, потому что он меня бросил и явно не скучал. Сейчас я осталась на месте, но не потому, что это я бросила Ричарда. Я не ушла, потому что гордость не позволяла бежать сквозь деревья и притворяться, что я не убегаю. Последнее время я мало тренировалась в беге.
   Так что я стояла в посеребренной темноте, и сердце стучало у меня в горле, и я ждала, чтобы он подошел.
   Джемиль и Шанг-Да стояли рядом, глядя на него, но не следуя за ним, будто он им велел остаться на месте. Даже на таком расстоянии было видно, что Шанг-Да это не понравилось. Насколько я могла судить, он не переоделся. Был все в том же черном, абсолютно одноцветном костюме, рубашке и прочем.
   Ричард остановился в двух футах передо мной, посмотрел на меня и не проронил ни слова. Я ничего не могла прочесть по его лицу, а читать его разум снова я не хотела.
   Первая не выдержала я и залопотала:
   — Мне очень жаль, Ричард, извини, я не хотела вот так в тебя вторгаться. Я еще не очень умею управлять метками.
   — Ничего, все в порядке, — ответил он.
   Почему это в темноте голоса звучат интимнее?
   — Ты согласен с планом Ашера на эту ночь? — спросила я, в основном чтобы сказать хоть что-нибудь.
   Верн узнал от Майры, что Колин убежден, будто Ашер прислан ему на замену. Оба мастера были одного возраста. Колин был сильнее, но большая часть этой силы исходила от связей, которые сделали его Принцем города. Сегодня я впервые узнала, что звание Принца города само по себе дает дополнительную силу. Век живи — век учись.
   — Я так понял, что Ашер собирается убедить Колина, что не претендует на его место, — сказал Ричард.
   Ашер решил, что лучше всего убедить Колина, показав, что он увлечен мною и Жан-Клодом. Я, честно говоря, не знала, как к этому плану отнестись. Но мы все согласились, даже Ричард, что местные вампиры вряд ли поверят, будто привязь дружбы и ностальгии заставляют Ашера удовлетвориться тем, что он уже имеет. Вампиры похожи на людей в том отношении, что сексуальному объяснению поверят скорее, чем невинному. Даже смерть не устраняет человеческого свойства верить худшему в людях.
   — Ты сама сказала, что это не мое дело, что ты делаешь или с кем ты это делаешь, — напомнил он, и голос его был куда более беспристрастен, чем слова.
   — Я тогда смутилась, в ванной. Ты меня застал врасплох.
   — Помню, — сказал он и покачал головой. — Если мы сегодня собираемся щеголять силой, придется использовать метки.
   — Майра им сказала, что ты продолжаешь собеседование с кандидатками в лупы. Они знают, что мы уже не вместе.
   — Им надо показать не нашу семейную идиллию, Анита, а просто силу. — Он протянул ко мне руку.
   Я поглядела на нее. Последний раз Ричард вел меня через летний лес в ту ночь, когда он убил Маркуса.
   — Боюсь, что я не соглашусь на новую прогулку по лесу, Ричард.
   Рука его сжалась в кулак.
   — Я знаю, что в ту ночь я плохо справился, Анита. Ты видела мою перемену, и я перекинулся прямо на тебе, когда ты не могла выбраться. Я об этом думал. Я не мог бы выбрать худший способ показать тебе, кто я такой. Теперь я это знаю и сожалею, что тебя испугал.
   Испугал — это было не совсем точно, но я не стала говорить этого вслух. Он приносит извинения, и я их приму.
   — Спасибо, Ричард. Я не хотела делать тебе больно. Я просто...
   — Не могла справиться, — сказал он.
   — Не могла справиться, — вздохнула я.
   Он протянул мне руку:
   — Мне очень жаль, Анита.
   — Мне тоже, Ричард.
   Он чуть улыбнулся:
   — Никакой магии, Анита. Просто твоя рука в моей.
   Я покачала головой:
   — Нет, Ричард.
   — Боишься?
   Я посмотрела прямо ему в глаза:
   — Когда надо будет брать силу от меток, тогда и соприкоснемся. Но не здесь и не сейчас.
   Он поднял руку к моему лицу, и я услышала, как разорвался шелк его рубашки. Ричард опустил руку и сунул три пальца в лопнувший шов.
   — Уже в третий раз рвется.
   Он расправил шов на другой руке, и туда вошла целая его ладонь. Ричард повернулся ко мне спиной. Шов на плечах разошелся в обе стороны, как рот.
   Я захихикала — это не часто со мной бывает.
   — Ты похож на ярмарочного силача.
   Он согнул руки, как бодибилдер, и изобразил лицом сосредоточенность. Я не выдержала и захохотала. Шелк лопнул с мокрым звуком. Из всех тканей звук рвущегося шелка ближе всего к звуку, который издает плоть. Только кожаная одежда издает более живой звук — под лезвием.
   Смуглая кожа казалась бледной на фоне черной ткани, будто невидимый нож провел в ней разрез. Ричард выпрямился. Один рукав оторвался настолько, что болтался свободно. Швы на плечах рубашки казались улыбками близнецов.
   — Чувствую ветерок, — сказал Ричард, поворачиваясь ко мне спиной. Рубашка отслоилась от нее и повисла лохмотьями.
   — Порвалась в клочья, — заметила я.
   — Слишком я увлекся поднятием тяжести после последнего снятия мерки.
   — Еще немного — и ты будешь слишком мускулист, — сказала я.
   — А такое бывает? — спросил он.
   — И еще как.
   — Тебе не нравится?
   Он взялся за рубашку спереди и потянул в разные стороны. Шелк порвался черными лохмотьями, и Ричард бросил его в мою сторону. Я его поймала рефлекторно, не думая.
   Схватив остатки рубашки на плечах, Ричард стащил их через голову, обнажив каждый дюйм груди и рук. Потом вытянул руки вверх, и мышцы набухли под кожей от живота до плеч.
   У меня не просто перехватило дыхание — я перестала дышать на несколько секунд, и когда вспомнила, что это все-таки надо делать, дыхание оказалось хриплым и прерывистым. Вот тебе хладнокровие и утонченность.
   Ричард опустил руки и то, что осталось от рукавов. Их он сдернул, как стриптизер сбрасывает перчатки, и кинул остатки шелка на землю. Он стоял и глядел на меня, обнаженный до пояса.
   — А мне что, захлопать в ладоши и заорать: «Ого, мистер Зееман, ну и плечи у вас?» Я знаю, что у тебя прекрасное тело, Ричард, не надо меня тыкать в него носом.
   Он надвинулся на меня, встал так близко, что еще чуть-чуть — и мы соприкоснулись бы.
   — Какая отличная мысль, — сказал он.
   Я нахмурилась, не поняв.
   — Какая отличная мысль?
   — Ткнуть тебя носом в мое тело, — сказал он так тихо, что это был почти шепот.
   Я вспыхнула, надеясь, что в темноте он этого не увидит.
   — Это всего лишь выражение, Ричард, его не надо понимать буквально.
   — Понимаю, но все равно мысль отличная.
   Я шагнула прочь.
   — Ричард, отойди.
   — Ты не знаешь дорогу в лупанарий.
   — Спасибо, сама найду.
   Он протянул руку, чтобы коснуться моего лица, и я отступила, чуть не упав. Ричард подарил мне мимолетную улыбку и ушел, побежал через лес. Я почувствовала наплыв силы, как ветер в парусе. Он летел на энергии леса, ночи, повисшей в небе луны, и если бы я захотела, я могла бы лететь рядом с ним. Но я стояла, обняв себя за плечи, сосредоточив все силы на том, чтобы отгородиться от Ричарда, перерезать соединявшую нас силу.
   Лишь почувствовав, что я снова одна и заключена в собственной коже, я открыла глаза. Джейсон стоял так близко, что я вздрогнула. И заодно поняла, насколько была беспечна.
   — Черт побери, Джейсон, ты меня напугал.
   — Извини. Я думал, что кто-нибудь должен остаться и посмотреть, чтобы никакие вампиры с тобой не разобрались.
   — Спасибо, я на самом деле хотела тебя поблагодарить.
   — Как ты?
   — Все нормально.
   Он усмехнулся, и при свете луны почти было видно, что глаза у него смеются.
   — А у него все лучше и лучше получается, — сказал он.
   — Что именно? Быть Ульфриком?
   — Соблазнять тебя, — ответил Джейсон.
   Я уставилась на него.
   — Ты помнишь, как я завидовал, когда ты сегодня глядела на Ашера?
   Я кивнула.
   — Но как ты смотрела сейчас на Ричарда... это что-то.
   Я медленно перевела дыхание.
   — Это не важно.
   — Важно, — возразил Джейсон. — Тебе это не нравится, но это важно.
   И на это мне, черт побери, нечего было сказать. Мы пошли через лес примерно в ту сторону, куда пошли все. И никаких, черт бы их взял, указаний нам не надо было.

Глава 18

   Лупанарий мы нашли без всяких указаний — у нас был нос Джейсона и мое умение чуять мертвых. Я полагала, что все лупанарии одинаковы, но за несколько ярдов до этого поняла, что ошибалась. К тому, что лежало перед нами, примешивалась смерть — старая смерть. Ощущался он почти как беспокойная могила. Иногда такие можно найти в лесу — старую могилу, где кто-то был похоронен без обряда, просто неглубокую яму в земле. Мертвым неглубокие ямы не слишком по душе — им нужна яма, глубокая и широкая, иначе они не могут упокоиться. Но все эти проблемы решает кремация. Никогда не слышала о призраке кого-либо, кто был кремирован.
   Уже видно было слабое сияние фонарей среди деревьев, когда Джейсон остановился и тронул меня за руку, привлекая внимание.
   — Не нравится мне то, что я чую.
   — Что именно?
   — Тело, долго пролежавшее не в земле.
   — Зомби? — спросила я.
   Он покачал головой:
   — Нет, что-то суше, старше этого.
   Мы переглянулись, и я уверена, что подумали мы об одном и том же. Гниющий вампир. Я сообразила, что вцепилась в его руку, а он — в мою. Мы стояли, как дети, гадающие, что значит этот шум — страшилище или просто ветер? Ни один из нас не сделал шага вперед, чтобы выяснить. Если бы у нас были одеяла, мы бы под них залезли.
   Если бы мы явились просто убивать, все было отлично. В последнее время я взяла на вооружение стиль «огнем и мечом». Каждый раз, когда мы имели дело с вампирами на их территории и по их правилам, нам приходилось плохо. Вдруг мне стало ясно, насколько мне не хочется туда идти и договариваться с монстрами. Хотелось мне сунуть пистолет Колину под подбородок и спустить курок. И покончить с этим. Чего мне не хотелось — это идти туда и позволить ему надо мной властвовать из-за каких-то древних правил гостеприимства, принятых у временно бескровных.
   Скользя между деревьями, к нам подошел Дамиан. Стандартная на сегодня форма из черных штанов настолько его обтягивала, что под ними не было ничего, кроме самого вампира. Но он надел еще черную шелковую футболку с вырезом на шее, почти похожую на женскую блузку. Волосы до плеч усиливали иллюзию женственности, но плечи и грудь, выглядывающие из выреза, ее нарушали. Они были явно мужскими.
   На Джейсоне был почти такой же наряд, только рубашку и штаны он надел атласные. А вот ботинки до колен — те же, что у Дамиана. Впервые я заметила, что Джейсон шире Дамиана в плечах. Наверное, эта перемена произошла в последнее время. Я перевела взгляд с вервольфа на вампира и покачала головой. Они очень быстро растут.
   А вслух я сказала:
   — У вас вид, ребята, как у хористов готского оркестра.
   — Все ждут вас, — сказал Дамиан.
   Я поняла, что все равно не хочу идти. Рядом со мной Джейсон покачал головой:
   — Нет.
   — Ты боишься, — сказал Дамиан.