Гамильтон Лорел. Голубая луна

   Томпсон сказал нам, в какой комнате их держат. Позади, поблизости от леса и как можно дальше от дороги. Не слишком удивительно. Может быть, Томпсон мог бы выдать еще какую-то полезную информацию. Может, мне надо было применять меньше пытки и больше угроз. Может, таким образом мы получили бы больше подробностей, и притом быстрее. Может, да, а может, нет. Я новичок в деле допросов под пыткой, и мне не хватает техники, наверное. Можно бы сказать, что техника придет с практикой, но я не собиралась больше этим заниматься. От одного случая мне всю жизнь будут слышаться жалобные крики, но если я еще раз позволю себе такое, меня можно будет сразу закапывать. И без того я не могла избавиться от ощущения врезающегося в пол тесака. Помню, что я не почувствовала, как он прорезает кость, — ощутила лишь, как он входит в пол. Я видела отскакивающие в струях крови пальцы, но почему-то крови было не так много, как следовала бы ожидать.
   — Анита, Анита, поворот!
   Я моргнула и ударила по тормозам, отчего всех бросило вперед. Только я была пристегнута. Обычно я напоминаю всем, чтобы пристегнулись. Небрежна я сегодня.
   Джейсон отделил себя от приборной доски, залез снова на сиденье и спросил:
   — Что с тобой?
   Я медленно подала фургон назад.
   — Ничего.
   — Врешь.
   Я сдавала назад, пока не увидела белый знак: «Грин-Вэлли-Хауз». Вообще-то в конце проселочной дороги найти дом, имеющий имя, — это несколько неожиданно, но что есть, то есть. Если дорога не мощеная, еще не значит, что у людей нет стиля или хотя бы претензий. Иногда очень трудно указать разницу.
   Дорога стала гравийной. Гравий стучал по днищу фургона даже при скорости меньше двадцати миль в час. Я еще сбросила газ. Роксана знала этот дом — она выросла вместе с сыном старика Грина. Они были лучшими друзьями, пока гормоны не взяли свое и он не стал пытаться поиграть с ней в мальчика и девочку. Но дом она знала. На полпути должна быть поляна, где можно будет оставить фургон.
   Поляна оказалась именно там, где и ожидалось. Я съехала в бурьян. Стебли шелестели по металлу, хлестали по шинам. Черный фургон, припаркованный среди деревьев, был практически невидим. И несколько заклинен. Быстро его не вывести. Конечно, я не планировала, что нам придется к нему бежать. Моей главной задачей было вытащить Дэниела и Шарлотту как можно более невредимыми. Отсутствие других приоритетов очень упрощало задачу. Вывести заложников, потом перебить всех, кто останется. Проще простого.
   Отчасти я надеялась, что Ричард успеет сюда к штурму, отчасти надеялась, что нет. Во-первых, я не знала точно, как он воспримет известия о своей семье. Во-вторых, не знала, как он воспримет мой план. А спорить мне не хотелось. Я дорого заплатила, чтобы сюда добраться, и играть будем, как я захочу.
   Кто-то тронул меня за руку, и я так вздрогнула, что не сразу смогла заговорить. Сердце забилось в глотке, и я не сразу продохнула.
   — Анита, это я, Джейсон. Как ты?
   Пассажирская дверь была отперта, и Патрика не было видно. Я услышала, как кто-то шевелится возле моей стороны фургона. Натэниел. Он чуть постучал в стекло, и я его опустила.
   — Сзади все вышли, — сказал он.
   Я кивнула.
   — Дай нам пару минут, — попросил Джейсон.
   Натэниел отошел, не говоря больше ни слова. Он отлично выполнял приказы.
   — Анита, давай поговорим.
   — Не о чем, — ответила я.
   — Ты таращишься в пространство по нескольку минут подряд. Тебя просто здесь нет. А ты нам нужна для этой работы. Нужна Дэниелу и миссис Зееман.
   Моя голова машинально повернулась к Джейсону, и я злобно на него глянула.
   — Я сделала для них сегодня все, что могла. Я куда больше сделала, чем могла.
   — Пока они не спасены, работа не окончена.
   — Я знаю. Ты что, думаешь, я этого не знаю? Если мы их не вытащим живыми, то все было зря, что я сделала.
   — И что же ты такое сделала? — спросил он.
   Я покачала головой:
   — Ты сам видел.
   — Я помогал его держать.
   — Мне очень жаль.
   Джейсон положил руки мне на плечи и слегка встряхнул:
   — Черт побери, Анита, возьми себя в руки! Не похоже на тебя барахтаться в собственном ужасе. Ты отличный солдат. Ты убиваешь и идешь дальше, как это и надо.
   Я оттолкнула его:
   — Джейсон, я пытала человека. Я превратила его в извивающуюся на полу тварь, хнычущую от ужаса и боли. И мне хотелось это делать. Я хотела, чтобы ему было больно, за то, что сделали они с Шарлоттой и Дэниелом. — Я тряхнула головой. — Я сегодня сделаю свою работу, но ты уж меня прости, если мне тяжелее будет, чем обычно. Уж прости меня, что я все-таки не сверхчеловек.
   — Не сверхчеловек? — воскликнул Джейсон, прижав кулаки к щекам и изобразив изумление. — Ты все эти три года мне лгала!
   Я не могла не улыбнуться, а улыбаться мне как раз и не хотелось.
   — Прекрати.
   — Что прекратить? Тебя веселить? Или жизнь должна прекратиться, потому что ты сотворила нечто ужасное? Так я тебе скажу по-настоящему страшную правду, Анита. Что бы ты ни делала, как бы ты потом ни переживала, жизнь продолжается. Ей глубоко плевать, что ты страдаешь, или расстраиваешься, или болеешь, или мучаешься. Жизнь продолжается, и тебе надо ее продолжать, а не садиться посреди дороги и предаваться жалости к самой себе. А я что-то не вижу, чтобы ты ее продолжала.
   — Я не чувствую к себе жалости.
   — Ты не из-за Томпсона переживаешь. Ты переживаешь из-за того, что сделала такое с Томпсоном, а угрызений совести не чувствуешь. Сам он тебе до лампочки. Ты хнычешь и скрежещешь зубами, думая, какое ты чудовище. Этого я от Ричарда нахлебался по горло, и от тебя не хочу. Так что соберись. Есть люди, которых мы должны спасти.
   Я посмотрела на него:
   — Знаешь, что мне на самом деле не дает покоя?
   — Нет. Что?
   — Я не переживаю, что резала Томпсона. Я думаю, он это заслужил.
   — Заслужил, — подтвердил Джейсон.
   — Никто не заслуживает пытки, Джейсон. Никто не заслуживает того, что сделали мы — что сделала я — с Томпсоном. Вот что все время сверлит в моем мозгу. Все говорят, что я должна об этом сожалеть, ужасаться. Что это должно было сломать меня. Но знаешь что?
   — Что?
   — Оно меня не сломает, потому что сейчас я жалею только об одном: мне не хватило духу отрезать ему хрен и подарить матушке Ричарда как сувенир. Убить его, даже пытать его — этого было мало. Зееманы — они как эти Уолтоны. И подумать, что кто-то мог прийти и вот так все испохабить, навеки — это настолько меня злит, настолько, что я только одно могу: убить их всех. Всех. И без малейших сожалений. — Я посмотрела на его лицо в темноте. — О чем-то надо сожалеть, Джейсон. Я могла убить и не моргнуть глазом. Теперь я могу пытать и об этом не сожалеть. Я стала монстром, но если это поможет спасти семью Ричарда, я счастлива им быть.
   — Теперь лучше? — спросил Джейсон.
   — Ага. Я стала чудовищем, но ради достойной причины.
   — Чтобы спасти маму Ричарда, я готов на куда худшее, чем просто отрезать кому-то пальцы, — сказал Джейсон.
   — И я тоже.
   — Так пойдем и займемся делом, — предложил он.
   Мы вышли из фургона и пошли заниматься делом.

Глава 44

   Все исчезли в лесу, как камни, брошенные втемную воду. Даже Бен, несущий Роксану, пропал. Я шла по лесу медленнее, более человеческим темпом. Натэниел держался возле меня как хорошо обученная собака. Я почти желала, чтобы он ушел с остальными. Его общество меня не успокаивало, потому что он, хотя и с отличным телом, и леопард-оборотень, но не знаю, взяла бы я его с собой в драку.
   Он притаился возле меня и взял меня за рукав, потянув вниз. Я присела возле него с пистолетом наготове. Он показал направо, и я услышала: кто-то пробирается через подлесок. Не из наших.
   Я приложила губы к уху Натэниела:
   — Зайди сзади и гони их на меня.
   Он кивнул и исчез между деревьями. Я затаилась за толстым стволом. Мой план был прост: ткнуть браунингом в того, кто на меня выйдет, и узнать, что там делается в доме.
   Кто-то ахнул, и теперь уже бежал со всех ног. Я сначала ощутила движение между деревьями, а потом уже увидела. Оборотни гнали его на меня. Натэниел нашел остальных и организовал загон. Если это какой-то несчастный турист... я даже не могла придумать достаточных извинений. А, ладно.
   Из чащи кто-то бросился мимо меня. Мне пришлось схватить его за плечо и развернуть мордой в дерево, чтобы привлечь к себе внимание. Сначала я сунула ему ствол под подбородок, и только потом поняла, кто это. Говард, экстрасенс.
   — Не убивай меня! — выдохнул он.
   — А почему? — спросила я.
   — Я могу тебе помочь.
   — Говори.
   — Майло и помощники Уилкса сейчас спорят, кто будет убивать мужчину.
   Я ткнула ему дулом в горло так, что ему пришлось встать на цыпочки. Он издал дикий гортанный звук.
   — Как тебе Шарлотта Зееман? Тебе с ней понравилось?
   Он попытался что-то сказать, но ствол сдавливал ему горло. Мелькнула мысль ткнуть сильнее, чтобы он захлебнулся собственной кровью. Вместо этого я сделала глубокий вдох и чуть отпустила нажим, чтобы он мог говорить.
   — Бог свидетель, я не трогал эту женщину. Никого из них не трогал. Я же ясновидец. Бог свидетель! Мне не выдержать прикосновение к человеку в момент насилия или пытки.
   Я ему поверила. Но знала, что если потом окажется, что он соврал, во всем мире ему от меня не спрятаться. С холодной уверенностью я знала, что если он виновен, он расплатится.
   — Ты сказал, что Дэниел в доме? А где Шарлотта?
   — Найли с Лайнусом вывели ее наружу, использовать ее кровь для вызова демона. Они хотят, чтобы демон нашел на этой земле копье. Найли хочет сегодня уехать.
   — Демона не пошлешь искать священную реликвию, — сказала я.
   — Лайнус считает, что само кощунство такого деяния будет приятно его господину.
   — Почему ты решил сбежать, Говард?
   — Копья нет. Я солгал.
   Я еще ниже опустила пистолет и заморгала:
   — То есть как?
   — Ты же знаешь, как тяжело прожить ясновидением. Столько страшных воспоминаний, а в конце концов приходится иметь дело с полицией, и денег не получишь. Я научился использовать свою силу, чтобы завязывать дружбу с богачами, которые не слишком считаются с законом. Им не с руки бежать в полицию жаловаться, что их надули насчет краденого предмета. И получалось. Я же только мошенников обманывал. И это выходило.
   — Пока не напоролся на Найли.
   — Он псих. Если он узнает, что я его надул, он меня убьет и отдаст Лайнусу, чтобы скормил мою душу этой твари.
   — Так они, гад ты этакий, собираются убить Шарлотту, чтобы найти что-то, чего здесь вообще нет?
   — Знаю, знаю. Я очень сожалею, нет, я очень, очень виноват. Я не знал, на что он способен. О Господи, отпусти меня. Дай мне сбежать!
   — Ты нас отведешь в тот дом. Ты нам поможешь спасти Дэниела.
   — У вас нет времени спасти обоих, — сказал Говард. — Они хотят убить мужчину, а женщину принести в жертву прямо сейчас. Если я отведу вас в дом, женщина будет мертва раньше, чем вы до нее доберетесь.
   По ту сторону дерева появилась Роксана — как по волшебству.
   — Это вряд ли, — сказала она, открыла полную зубов пасть и клацнула перед носом Говарда. Он завопил.
   Прижав когти к дереву по обе стороны от его головы, она провела по коре длинные борозды. Говард потерял сознание.
   Я оставила его с Роксаной, вампирами и Беном. Когда оклемается, отведет их в дом, и они спасут Дэниела. А я возьму остальных и пойду спасать Шарлотту. Мы их спасем обоих. В это я должна была верить, устремляясь в лес. Я отпустила силу внутри себя и вызволила наружу, забрасывая ее как сеть, чтобы поймать... едва уловимый, рыхлый запах зла. Они знали, что я иду к ним, но тут уж ничего не поделаешь. Я бежала как утром, с Ричардом. Я бежала, будто сама земля говорила мне, куда ступить, и деревья раздавались, пропуская меня. Я бежала, ничего не видя и не нуждаясь в зрении, и чувствовала, как Ричард бежит к нам. Ощутив острый привкус его страха, я припустила быстрее.

Глава 45

   Они выбрали вершину холма, где был когда-то луг, но они выпололи всю траву и цветы, и вершина лежала под луной голая и изрытая.
   В кино здесь стоял бы алтарь и горел бы костер или два, ну хотя бы факел. Но сейчас была только темнота и серебряный поток лунного света. Самым белым предметом на холме являлась кожа Шарлотты Зееман. Ее раздели догола и привязали к кольям, забитым в землю. Сначала я подумала, что она без сознания, но руки ее сгибались и напрягались под веревками. Я и обрадовалась, что она еще сопротивляется, и огорчилась, что она в сознании.
   Лайнус Бек был одет в пресловутую черную мантию с капюшоном. Наверное, это позволило мне не видеть его нагим. Без этого я вполне проживу.
   Найли стоял рядом, одетый в тот же костюм, в котором я его видела. На земле был нарисован круг каким-то черным порошком. Шарлотта находилась внутри как еда для демона, приманка.
   Уилкс стоял не дальше восьми футов от меня, справа. У него в руках была винтовка, и он вглядывался в темноту.
   Голос Лайнуса взлетел в ритме песнопения, наполнив ночь отголосками и движением, будто сама тьма поежилась от этих слов.
   Мы с Натэниелом залегли на землю у края поляны, наблюдая за происходящим. Джейсон и Джемиль должны были находиться на той стороне. Я на миг сосредоточилась и ощутила, что они действительно там. Метки, связывающие меня с Ричардом, открылись и ревели. Я никогда еще так не ощущала запахи и звуки летней ночи. Будто моя кожа раздалась наружу, касаясь каждого дерева, каждого куста. И я переливалась внутри собственной кожи.
   Движение Ричарда и его группы в лесу я ощутила как твердый ветер. Ликои приближались, но они находились за много миль от нас, а заклинание было почти завершено. Я чувствовала, что оно растет, разбухает, как промозглый невидимый туман. Приближалось зло.
   В доме раздались выстрелы, эхо донеслось до холма. Уилкс повернулся в ту сторону, а я встала на колено и прицелилась с вытянутых рук. Первый выстрел попал ему в середину спины. Второй — чуть выше, потому что он свалился на колени. Секунду он простоял неподвижно, и секунда эта казалась вечностью. Мне пришлось всадить ему в спину третью пулю.
   Рядом с моей головой пуля ударила в дерево, и я покатилась в кусты. Еще несколько выстрелов попали в кусты, откуда я только что отползла. У Найли был пистолет, полуавтомат с восемнадцатью патронами, если обойма модифицирована. Не лучший вариант. Конечно, могло быть, что патронов только десять — на таком расстоянии не скажешь.
   Я подобралась к дереву, вытянула руку вдоль него и увидела в яркой темноте силуэт Найли. Очень тщательно прицелившись, я выстрелила, и он упал. Не знаю, насколько сильно он был ранен, но во что-то я попала. Он выстрелил в ответ, и я бросилась на землю.
   Натэниел подполз ко мне.
   — Что будем делать?
   — Тебе не войти в круг, Анита! — крикнул Найли. — Если ты нас убьешь, тебе придется лишь смотреть на смерть Шарлотты.
   Я рискнула выглянуть. Найли где-то спрятался. Лайнуса я могла бы застрелить, но не знала точно, что произойдет при этом с Шарлоттой. Не знала, какое наложено заклинание, и вообще не настолько я разбираюсь в чернокнижии.
   — Чего вы хотите, Найли?
   — Брось пистолет.
   — Сначала вы, или я застрелю Лайнуса.
   — А что будет с Шарлоттой, если Лайнус погибнет посреди заклинания?
   — Рискну. Бросайте пистолет.
   Он встал и швырнул пистолет на склон холма. Я не слышала, как он упал, из-за пения Лайнуса, но Найли его выбросил. Я встала из-за деревьев и отбросила браунинг. У меня есть еще «файрстар».
   — Второй тоже, — сказал Найли. — Тебя Лайнус сегодня обыскивал.
   Я бросила «файрстар» в примятую траву. Все путем. Сегодня пистолеты больше не участвуют.
   Я услышала окончание заклинания. Последнее слово Лайнуса зазвенело в ночи, как большой медный колокол, по которому ударили чуть не в такт, но эхо подхватило эту простую и мощную ноту. Отголоски росли, пока все волоски у меня на теле не попытались уползти и спрятаться, будто все насекомые мира залезли мне под кожу. На миг я потеряла способность дышать или двигаться. И потом раздался голос Найли:
   — Слишком поздно, Анита. Слишком поздно.
   Шарлотта кричала сквозь тряпку, замотавшую рот, кричала и кричала, только успевая делать вдох.
   Я пошла через поляну и обнаружила, что в круге есть еще что-то. Я не знала, то ли трудно было рассмотреть это из-за черноты, то ли оно было похоже на дым и все время меняло форму. Высотой вроде с человека, футов восемь, никак не больше. Такое худое существо, будто сделанное из палок. Ноги были длиннее, чем надо бы, и как-то изогнуты неправильно. Я заметила, что чем больше я на него смотрю, тем четче становится облик. Шея длинная, змеиная; тварь положила ее на плечи, как цапля, а рот ей заменял клюв. Если глаза у этого существа были, я их не видела. Лицо казалось слепым и сформированным лишь наполовину.
   — Слишком поздно, — повторил Найли.
   — Нет. Еще не поздно.
   Я встала и вышла на поляну. Теперь, когда демон уже появился, Найли был страшно в себе уверен.
   — Только Лайнус может отправить его туда, откуда он явился. Если ты тронешь Лайнуса, демон наверняка проглотит прекрасную Шарлотту.
   Я не стала его слушать, потому что знала: в его планы входит, чтобы эта тварь сожрала Шарлотту. Пусть думает, будто я верю, что он хочет ее спасти. Пусть считает, что она играет роль заложницы. Я хотела подойти поближе и увидеть круг, который они построили.
   Шарлотта перестала кричать. Я слышала из-под кляпа ее голос, но сейчас она говорила, а не кричала. Сильная женщина, очень сильная.
   Демон бегал вдоль круга, хлеща длинным и тонким, как кнут, хвостом. Он все больше и больше возбуждался, мечась как узник, пробующий на прочность решетки.
   — Круг завершен, — объявил Лайнус. — И ты теперь повинуешься мне.
   Демон зашипел, и от этого звука у меня заболело внутри черепа. А он обернулся и уставился на меня, хотя глаз у него не было. Я уже подошла к краю круга. Я видела закрытые глаза Шарлотты и поняла, что она делает. Она молилась.
   И я упала на колени возле круга. От него я ничего не чувствовала. А это значит, что он не предназначался для меня. Кого бы он ни должен был удерживать, я в это число не входила.
   — Она чиста, Лайнус. Чиста душой и сердцем. И не подходит в жертвы этой твари.
   — Чистые — редкость и тонкое лакомство для моего господина.
   — Нет, эту душу ты не скормишь демону, Лайнус. Ибо слово замолвлено за нее, и демон не коснется ее.
   Демон отодвинулся от Шарлотты, насколько позволял ему круг. Вид у него был не очень счастливый.
   — Отдай ему приказ, Лайнус, — велел Найли.
   — Я приношу тебе в жертву плоть, кровь и душу. Прими мою жертву и выполни мой наказ.
   Демон придвинулся к Шарлотте, щелкнул клювом рядом с ее лицом, и она взвизгнула.
   Молитва оборвалась, демон захохотал — будто заскрежетали металлические жернова.
   — А ведь круг воздвигнут от зла, Лайнус. Только от зла.
   — Ты — некромант, — ответил Найли. — Значит, ты зло.
   — Не всему верьте, что слышали или читали, Найли.
   Демон поднял к луне руку, и вместо ногтей на пальцах были кинжалы. Шарлотта открыла глаза и вскрикнула. Лучше всего подошло бы «Отче наш», но у меня случился в памяти провал. Все, что я могла вспомнить, — рождественская служба.
   — "В той стране были на поле пастухи, которые содержали ночную стражу у стада своего".
   Я вступила в круг. И ничего со мной не случилось. Он должен был не пропускать зло, а значит, я не зло.
   — "Вдруг предстал им Ангел Господень, и слава Господня осияла их, и убоялись страхом великим".
   Демон заскрежетал, защелкал на меня клювом, замахал вокруг ножами когтей, но не коснулся меня.
   — "И сказал им ангел: «Не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям».
   Я присела и стала развязывать Шарлотту. Когда я вытащила у нее кляп изо рта, она стала читать со мной:
   — "Ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь".
   Я взяла обнаженное тело Шарлотты на руки, она заплакала, и я тоже заплакала. И я знала, что надо выносить ее из круга, потому что я помнила еще только три стиха.
   — "И вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях".
   Шарлотта не могла стоять, и мне пришлось ее наполовину нести. Мы подобрались, хромая, к краю круга, и демон обрушился на нас волной лязга, щелканья, ужаса.
   — "И внезапно явилось с Ангелом многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее".
   Я глядела, молясь, на круг, так тщательно выстроенный.
   — "Слава в вышних Богу, и на земле мир, и в человеках благоволение".
   Я стерла линию на земле рукой. Разрушила круг защиты Лайнуса.
   Демон вскинул голову и завизжал. Это было как крик петуха, или рычание, или что-то еще. Даже слыша этот звук, я не могла удержать его в уме.
   Демон бросился прочь и обрушился на Лайнуса. Теперь настала его очередь кричать, и он кричал, пока еще мог вдохнуть. Хлынула кровь, обрызгав нас дождем.
   И вдруг отовсюду фонари и крики:
   — Ни с места! ФБР!
   ФБР?
   Лучи фонарей нашли демона. Клюв засиял в электрическом свете, и кровь блестела на нем, будто демон купался в ней. Я думаю, если бы они не стали стрелять, он бы их не тронул. Но послышались выстрелы, и я бросила Шарлотту на траву, накрыв ее своим телом.
   Демон ринулся на федералов, и они стали умирать. Я заорала:
   — Пули не действуют! Молитесь, будь оно все проклято, молитесь!
   Я попыталась подать пример, и вдруг вспомнила «Отче наш». Мужской голос подхватил слова, потом другой. Кто-то читал литургию «Прости мне, Господи, ибо я грешен». Еще кто-то читал молитву, уже не христианскую. Мне показалось, что индуистскую, но у каждой религии есть свои демоны. Есть молитвы. Нужна только вера. А ничто так не укрепляет религиозное чувство, как появление настоящего живого демона.
   Демон застыл, поднеся к пасти человеческое тело. Шея была разрезана, и тварь подлизывала кровь сосущими движениями липкого языка. Но зато хотя бы больше никого не убивала.
   Молитвы вознеслись к темному небу, и я ручаюсь, что никто из них никогда не молился так усердно, в церкви или вне ее. Демон встал на кривые ноги и пошел опять ко мне. Шарлотта забормотала новую молитву — кажется, «Песнь Песней Соломона». Забавно, что только не припоминаешь в такие минуты.
   Демон ткнул в меня длинным пальцем и произнес голосом, будто заржавевшим от долгого не употребления.
   — Свободен.
   — Да, — сказала я. — Ты свободен.
   Клюв и слепое лицо заколыхались, на миг я увидела вроде бы человеческое лицо, чистое и сияющее. Но не могу сказать с уверенностью.
   — Благодарю тебя, — сказал демон и исчез.
   Федералы были повсюду. Один из них отдал Шарлотте свою куртку с буквами ФБР на спине. Она оказалась Шарлотте до середины бедра. Иногда маленький рост — преимущество. Одним из федералов оказался Мэйден. Я только смотрела на него, остолбенев.
   Он улыбнулся и присел рядом с нами.
   — Дэниел в порядке. Он поправится.
   Шарлотта схватила его за рукав:
   — Что они сделали с моим мальчиком?
   Улыбка исчезла.
   — Они хотели забить его до смерти. Я вызвал подкрепление, но... в общем, они мертвы, миссис Зееман. Больше они вас не тронут. И я не прощу себе, что не оказался на месте раньше, чтобы помочь вам. Вам обоим.
   Она кивнула:
   — Вы спасли моего мальчика?
   Мэйден уставился в землю, потом кивнул.
   — Тогда не надо передо мной извиняться.
   — А что делает федеральный агент под маской помощника шерифа в таком захолустье? — спросила я.
   — Когда Найли начал здесь рыскать, меня подставили под Уилкса. Как видите, помогло.
   — Это вы вызвали полицию штата? — спросила я.
   Он кивнул.
   Подошел другой агент, и Мэйден, извинившись, последовал за ним.
   Я ощутила прибытие Ричарда. Почувствовала, как он скользит среди деревьев. И я знала, что кое-кто из его спутников уже не в человеческом виде.
   Тогда я подозвала агента, который отдал куртку Шарлотте.
   — В лесу там вервольфы, это наши друзья. Они идут на помощь. Проследите, чтобы никто не стрелял, ладно?
   — Вервольфы? — переспросил он, не понимая.
   Я посмотрела на него:
   — Я же не знала, что здесь появится ФБР, а подкрепление мне было нужно.
   Он засмеялся и стал говорить всем, чтобы не стреляли в вервольфов. Вряд ли этим все были довольны, но стрелять никто не стрелял.
   К нам подошла женщина в форме СМП, стала осматривать Шарлотту, светить ей в глаза фонариком и задавать глупые вопросы — типа знает ли она, какое сегодня число и где она находится.
   Вдруг появился Ричард, все еще в человеческом виде, хотя разделся до джинсов и ботинок. Шарлотта бросилась из моих объятий к нему на грудь, не переставая плакать. Я поднялась, чтобы оставить Шарлотту с ее сыном и врачами.
   Ричард поймал меня за руку, пока я еще не успела отойти. В глазах у него стояли слезы.
   — Спасибо тебе за маму.
   Я сжала его руку и оставила их. Если бы я не ушла, я бы снова заплакала.
   Ко мне подошел человек из СМП.
   — Вы Анита Блейк?
   — Да, а что?
   — С вами хочет говорить Франклин Найли. Он умирает, и мы ничего поделать не можем.
   Я пошла с ним. Найли лежал на спине, в руку ему вставили капельницу и пытались остановить кровотечение, но он был слишком сильно располосован. Я встала так, чтобы он мог меня видеть, не напрягаясь.