Гамильтон Лорел. Голубая луна

   Ричард почти весь день провел с доктором Кэрри Онслоу. Я ревновала и сама на себя за это злилась.
   Однако прежде всего мне предстоит встреча с озлобленной вервольфицей. Можно себе представить, сколько придется утрясать с Ричардом после разговора с Роксаной. Одно я знала точно: если я ее убью, это будет война между стаями. И этого я не хотела для наших, уж во всяком случае, если стычки можно избежать. Анита Блейк — политик и дипломат. Еще печальнее.
   Я открыла дверь. Черри глянула на меня с пола, где сидела. Что-то было на ее лице такое, нерешительность какая-то, и я спросила:
   — В чем дело?
   Она встала, опираясь на стену.
   — У тебя вид такой... агрессивный.
   — Ты про пистолеты?
   — Пистолеты, красное и черное. Очень как-то кричаще.
   — Ты думаешь, надо было надеть что-нибудь розовое и с оборочками, чтобы закрыть пистолет?
   Она улыбнулась:
   — Мне кажется, что Роксана просто психотически доминантна, и если ты выйдешь одетой вот так, она это воспримет как знак, что ей надо быть настолько же агрессивной.
   — Ты же ее даже не знаешь, — возразила я.
   Она сказала очень просто:
   — Ты со мной не согласна?
   Если так поставить вопрос...
   — У меня ничего нет в чемодане розового и с оборочками.
   — А есть что-нибудь не черное и не красное?
   Я наморщила лоб:
   — Фиолетовое подойдет?
   — Уже лучше.
   Я вернулась и переоделась в точно такой же топ, но фиолетовый. Надо было признать, что на сей раз получилось мягче. Кобуру я снимать не стала, но сдвинула «файрстар» на поясницу. Теоретически его и оттуда можно выхватить, но это не мое любимое положение. Единственная блузка, которую я могла найти под цвет фиолетовому, была тонкая, черная и нейлоновая, что противоречило основной цели переодевания, но все выглядело гораздо лучше. По-прежнему черное и не слишком жизнерадостное, но не столь агрессивно. Пистолетов не видно. В таком виде можно войти в сельский магазин, и на тебя даже не посмотрят. Конечно, при резких движениях рубашка будет развеваться и откроет кобуру, но я же не собиралась сейчас на тренировку.
   Второй раз открыв дверь, я спросила:
   — Лучше?
   Черри кивнула, улыбаясь.
   — Намного. Спасибо, что ко мне прислушалась. Я знаю, что это вообще-то не в твоих привычках.
   — Я не хочу втягивать стаю Ричарда в войну только потому, что посчитала стыдным снизить тон.
   Она улыбнулась еще шире, почти сердечно.
   — Ты отличная лупа, Анита, и отличная Нимир-ра. Для человека просто превосходная.
   — Ага, но все же человек есть человек.
   Она тронула меня за плечо:
   — Но мы этого не ставим тебе в вину.
   Я поглядела на нее, не дразнит ли она меня, и не смогла понять.
   — Думаю, Роксана это мне в вину поставит.
   Черри кивнула:
   — Быть может. Они все ждут в кухне.
   В кухне, выложенной черно-белой плиткой с трещинами там, где много ходят, каждый дюйм пола был вымыт. Плитка матово блестела в рассеянном свете от окна. Сюда, как и в комнату, где лежал Натэниел, проникал утренний свет, но не дневной. Роксана сидела спиной к двери, край белой скатерти лежал у нее на коленях. По напряженности ее позы я поняла, что она услышала, как я вхожу, но не обернулась.
   Марианна сидела напротив нее, держа фарфоровую чашку с блюдцем. Она посмотрела на меня, будто что-то хотела сказать глазами, но что — я не поняла.
   Роланд расположился в углу рядом с буфетом, где стоял фарфор, — оттуда и взята была чашка. Руки он скрестил на груди и выглядел очень по-телохранительски.
   Второй, которого я мельком заметила из ванной, стоял в другом углу как дополнительная этажерка. Руки он скрестил на груди и выглядел очень по-телохранительски.
   Только в этом и состояло их сходство. Ладно, еще одно: оба были очень загорелыми. Но я подозревала, что у этого нового, как и у Ричарда, кожа не просто загорелая, а коричневая. Глаза — идеально миндалевидные и почти слишком маленькие для его лица — широкоскулого, с квадратным лбом и крючковатым носом. Все его черты были агрессивно-мужскими и... этническими. Волосы длинные, черные, и когда он взглядывал на меня, они шевелились, как шелковая вода. Чернота волос была как у меня — переливалась синевой в солнечном свете.
   И ростом он был не меньше шести футов двух дюймов, может, и еще на дюйм выше, а ширина плеч соответствующая. Он прислонился к стене, распространяя какую-то легкую физическую энергию, как человек, осознающий свой потенциал и не особо стремящийся его доказывать.
   — Это Бен. Он у вас на должности Сколля, пока Джемиль не поправится.
   Я хотела отказаться от предложения доверить свою жизнь незнакомцу, но была почти уверена, что это сочтут за оскорбление.
   — Привет, — кивнула я.
   — Здравствуйте, — кивнул он в ответ.
   Роксана повернулась на стуле, села на нем боком.
   — Верн предложил нашего волка как извинение за то, что ваши волки пострадали на нашей земле. — Она смотрела только на меня, и эти карие глаза были совсем не дружелюбны. — А я считаю, что это вы должны принести извинения.
   — Извинения за что? — спросила я.
   Она встала, и энергия заплескалась между стенами как вода, журча у лодыжек, поднимаясь до колен. Сила ее проливалась наружу, вверх, будто она заполняла помещение теплотой своего присутствия.
   Она была так сильна, что у меня горло перехватило от ее близости.
   — Черт побери! — шепнула я про себя.
   — Ты пометила Верна, будто он последний из нас, а не величайший.
   — Ты про эту штуку на шее, — сказала я.
   Она оттолкнула стул назад, и он хлопнулся с громким треском.
   Я не потянулась за пистолетом, но это стоило мне усилия.
   Роксана стояла и дышала слишком быстро и слишком неглубоко. От сильных эмоций энергия проступает сильнее, и от ее злости укусы и пляска силы у меня на коже кололи электричеством.
   Черри чуть пододвинулась ко мне сзади. Зейн появился в дверях и встал с другой стороны от нее. Они держались, как телохранители. И очень старались, но я не хотела бы их испытывать против Роланда и Бена. Я точно знала, кто тогда победит: не мы.
   — Мне очень жаль, что я оставила Верну метку.
   — Ложь!
   — Я не собиралась этого делать.
   Она шагнула вперед, дрожа. Я не отступила, хотя, может, и зря. Слишком она была близко. Я бы успела выхватить браунинг, но тогда пришлось бы сразу пускать его в ход, иначе она тут же меня бы свалила.
   — Не будет ли кто-нибудь столь любезен мне объяснить, отчего она так злится и что мы можем сделать, чтобы никто из нас не оказался при этом мертв?
   Марианна медленно встала. Роксана повернула голову, и огонь в ее взгляде, пусть и направленный не на меня, заставил меня поежиться. Марианна протянула руки ладонями вперед и медленно направилась вокруг стола к своей лупе.
   — Роксана считает, что ты, пометив Верна, оскорбила его и всю стаю.
   — Это я поняла. Я не хотела наносить оскорбление. Я вообще не хотела этого делать.
   Роксана так же медленно повернулась ко мне. Глаза ее посветлели, из карих стали густо-желтыми.
   Я положила руку на рукоять браунинга:
   — Легче, волчица.
   Низкое рычание вырвалось из этого хрупкого горла.
   — Если ты действительно не хотела оскорбить, — сказала Марианна, — не хочешь ли ты загладить свой проступок?
   Я не отводила глаз от Роксаны, но спросила:
   — Как я могу его загладить?
   — Можем подраться, — сказала Роксана.
   Я глянула в ее почти горящие желтые глаза:
   — Что-то не хочется.
   Марианна стояла вроде как между нами, хотя на самом деле в стороне.
   — Ты можешь в публичном ритуале подставить Роксане шею.
   Я покосилась на Марианну и тут же снова перевела взгляд на оборотня.
   — Ни на публике, ни наедине я не подставлю ей шею по собственной воле.
   — Ты мне не доверяешь, — сказала Роксана.
   — Нет.
   Она сделала еще один до боли медленный шаг вперед. Тут Марианна действительно встала между нами. Если бы Роксана подвинулась вперед хоть чуть-чуть, то уперлась бы в нее плечом.
   — Есть другая церемония, — сказала Марианна.
   — Я не стану подставлять Роксане шею.
   — Это не нужно будет, но вы обменяетесь ударами.
   Я сама почувствовала, как глаза у меня лезут на лоб.
   — Ты шутишь. Она же меня убьет.
   — Я дам тебе ударить меня первой, — предложила Роксана.
   — Нет, спасибо. Я эту историю читала.
   — Читала? — приподняла брови Роксана.
   — "Сэр Гоуэн и зеленый рыцарь". — Она все равно смотрела недоуменно. — Зеленый рыцарь позволяет сэру Гоуэну нанести первый удар. Гоуэн отрубает ему голову. Зеленый рыцарь берет голову под мышку и говорит: «Моя очередь, через год от этого дня!»
   — Не читала я такого, — сказала она.
   — Это не входит в двадцатку внеклассного чтения. Но смысл тот же. Я тебя могу ударить изо всей силы, и тебе даже больно не будет. Ты можешь щелкнуть пальцами и сломать мне шею.
   — Тогда будем драться, — сказала она.
   У меня рука так и лежала на пистолете.
   — Я тебя убью, Роксана, но драться с тобой не буду.
   — Ты трусишь!
   — И еще как.
   Ричард коснулся меня, прошел через меня как ветер. Он узнал машину Роксаны и давал мне знать, что собирается привести в этот бардак человека. Человека, который не знает, кто здесь монстры.
   Я отвернулась, чтобы увидеть его за кухонной дверью, и этого как раз не следовало делать. Я даже не видела кулак Роксаны — просто ощутила движение. Рука у меня уже лежала на браунинге, его надо было только выхватить, но неуловимое движение окончилось у моего подбородка. Было ощущение падения, но как я ударилась об пол — не помню.
   Я лежала на полу, глядя в белый потолок. Рядом со мной была Марианна. Губы ее шевелились, но я ничего не слышала. Потом звук вдруг возник с ощутимым щелчком, вроде звукового барьера.
   Вопль. Вопили все. Я слышала Ричарда, Роксану и остальных. Попыталась сесть, но не смогла.
   Марианна тронула меня за плечо:
   — Не шевелись.
   Мне хотелось посмотреть, что происходит, но я не могла заставить тело двигаться. Чувствовать я его чувствовала, но на нем будто лежала огромная тяжесть, и единственное, чего мне по-настоящему хотелось, так это спать.
   Я согнула пальцы правой руки — пусто. Браунинг я где-то уронила. Но, честно говоря, я была уже рада, что рука слушается. Когда я говорила Роксане, что она может, не особенно напрягаясь, сломать мне шею, это не было шуткой.
   Я продолжала сгибать суставы, пытаясь сесть. Наконец я смогла вертеть головой и осмотреться. Ричард обхватил Роксану за талию, оторвав ее ноги от земли. Роланд и Бен пытались оттащить Ричарда от Роксаны. Шанг-Да пытался удержать доктора Кэрри Онслоу по ту сторону кухонной двери.
   Роксана вывернулась из рук Ричарда, подошла решительно ко мне, и Зейн с Черри встали между нами стеной. Она протиснулась между ними, крича:
   — Твоя очередь, сука! Твоя очередь!
   Она стояла чуть в стороне, и два леопарда-оборотня пытались ее сдержать без травм. Правую ногу она согнула в колене и выставила вперед. Наверное, только Марианна слышала мои слова:
   — С удовольствием.
   Я лягнула ее точно под коленную чашечку снизу вверх. Чашечка выскочила из гнезда, и Роксана с визгом свалилась. Я дважды ударила ее ногой в лицо, и кровь хлынула из носа и рта.
   Я поднялась на ноги — никто не пытался мне помочь. Стало вдруг тихо-тихо, только слышалось дыхание Роксаны: слишком громкое, слишком быстрое. Она сплюнула кровь на пол. Я обошла ее и леопардов, приблизилась к столу. Бен и Роланд все еще держали Ричарда, но будто забыли, зачем. Шанг-Да поднял доктора Онслоу и потащил наружу, а она орала:
   — Ричард!
   Это было одно из тех мгновений, что вдруг замедляются и текут медленно и одновременно невероятно быстро. Я услышала голос Роксаны: «За это я тебя убью!» — но не помню, схватила я стул до того или после. Только помню, что у меня в руках стул, а она на меня прыгает. Я ударила ее стулом, как бейсбольной битой — занеся его с поворотом назад, с участием мышц плеч и спины. От удара у меня пальцы занемели, но стул я удержала.
   Роксана рухнула на пол на четвереньки, но это не был нокдаун. Я занесла стул для очередного удара, когда ее сила окатила меня жгучим ветром. Стул я обрушила на нее, вложив в удар все, что еще у меня оставалось. Она перехватила удар и вырвала у меня стул.
   Я попятилась и выхватила «файрстар».
   — Без стрельбы! — заорал Роланд.
   Я глянула на Ричарда. И он сказал:
   — Без стрельбы.
   Выражения его лица было мне достаточно. Он боялся за меня. И я тоже.
   Без стрельбы. Они что, шутят? Роксана пыталась встать, но колено не держало. Она упала, и стул загрохотал по полу. Роксана завопила и запустила им в меня. Мне пришлось броситься на пол, уходя от удара.
   Она кинулась на меня, двигаясь на ноге и двух руках, и так быстро, что почти не уследить. У меня было полно времени, чтобы ее застрелить, но стрелять в нее не полагалось. А «файрстар» был все еще у меня в руке.
   — Ричард! — заорала я.
   Метки открылись вдруг, как аварийный шлюз. Меня омыло ароматом его кожи, далеким мускусом меха.
   Роксана летела по полу, как блесна по воде, и вдруг остановилась. Симпатичное лицо ее вдруг вытянулось наружу, будто его толкала изнутри чья-то рука. Из середины человеческой физиономии высунулась волчья морда в человечьей коже с полоской помады там, где были губы.
   Я потянулась к полоске силы, соединившей меня с Ричардом, обернулась в его запах, в ощущение его, в сверкающий перепляс энергии. Вдруг я ощутила луну в полуденном небе, и я знала, знала каждой клеточкой своего тела, что — да, завтра ночью, завтра ночью я буду свободна. И в этот миг я не знала, чья это мысль — Ричарда или его зверя.
   Оставив «файрстар» на полу, я поднялась, опираясь на окно позади. Я знала, что Ричард не даст мне ее убить, но знала и то, что она сейчас на меня нападет. Когда-то я выбросила в окно одного вервольфа, после чего драка прекратилась. Сейчас я ничего больше не могла придумать. Конечно, для этого надо, чтобы Роксана бросилась на меня как бешеная, подставившись под бросок. Если она приблизится медленно, то не выйдет.
   Она приблизилась медленно, хромающей походкой. Ничего придумать мне не удалось. Одно я знала: если она дотронется до меня этими когтями или пастью, через месяц я буду настоящей лупой. Время потекло хрустальной рекой, медленно и быстро, невыносимо медленно и ослепительно быстро. Мелькали мысли о том, что можно сделать, но мне не хватило бы скорости для любого из этих действий. И все же я попробую.
   — Без когтей, Роксана, без когтей! — орал Ричард.
   Вряд ли она его слышала. Она махнула на меня этими чудовищными когтями, и я нырнула под ее руку. Я уходила от ударов, которых даже не успевала рассмотреть, уходила, будто знала наперед, куда она ударит. Это делал Ричард, метки, но для меня это было слишком непонятно и ново, чтобы наносить удары. Уклоняться я пока что могла, но лишь пока что.
   В конце концов я оказалась навзничь на полу, наставляя «файрстар» на Роксану. Она перла на меня с зубами и когтями, и я все возможности исчерпала.
   Распахнулась дверь, голос Верна заорал:
   — Роксана, стой!
   Его сила пролетела по комнате, как крышка, брошенная на кипящий котел, чтобы сдержать жар. Но это ему не удалось.
   Бен и Роланд вдруг оказались около Роксаны, оттаскивая ее от меня. Если это Верн дал им приказ, то я его не слышала. Роксана отбивалась, полосуя им руки когтями, и они терпели.
   — Я соврал, Роксана! — орал Верн. — Соврал. Она мне ничего не предлагала.
   Роксана застала в руках телохранителей. Потом произнесла лишь наполовину человечьим ртом:
   — Как ты сказал?
   Люси появилась за спиной Верна, войдя через так и не закрывшуюся дверь. Она затворила дверь и прислонилась к ней, улыбаясь и явно получая удовольствие от представления.
   — Я соврал. Я старик, а ты красивая, сильная и на тридцать лет моложе меня. Я тебе сказал, что она, когда пометила мне шею, сделала предложение. Так этого не было.
   Роксана обмякла в руках окровавленных телохранителей. Прямо ощущалось, как оставляет ее напряжение, и плоть на глазах принимала прежний вид. Лицо, руки, шея потекли и стали снова человеческими. И нос кровоточил еще от моего удара.
   — Можете меня отпустить, — сказала она. — Я ее не трону.
   Охранники не отпустили ее, а посмотрели на Верна.
   — А меня, милая? — спросил он. — Меня ты тоже не тронешь?
   — Тебя я все ребра пересчитаю, но дома. Не здесь и не сейчас.
   Верн улыбнулся, Роксана тоже. И оба одинаково. Не только вожделение было в этой улыбке, хотя оно там было густо замешано. Это был еще и взгляд, которым обмениваются пары, тайный язык, непонятный и необъяснимый никому другому.
   Я посмотрела на Ричарда:
   — Они еще психованнее нас.
   Он улыбнулся, и от этой улыбки я растаяла до самых кроссовок. Я улыбнулась в ответ, и по пробежавшему по телу теплу поняла, что у нас такой же тайный язык. Боже мой, как я скучала без Ричарда!
   Люси вошла, крадучись, в туфлях на платформах, в лиловых очень коротких шортах и в чем-то вроде голубого лифчика — наверное, это все же была кофточка. Она подошла к Ричарду скользящей походкой, взяла его под руку двумя руками.
   — Он отверг меня ради тебя, лапонька, — сказала она голосом, слишком приветливым при таких злых глазах.
   Я глянула на Ричарда:
   — Вряд ли он бросил тебя из-за меня.
   Она оттолкнулась от Ричарда и встала передо мной. У меня в руке был пистолет, и я считала себя в безопасности. Метки, связывающие меня с Ричардом, замолчали и сменились знанием, что мы снова пара. Это мне было куда дороже любых меток.
   — Я в койке могу вытворять такое, на что твое человеческое тело никогда способно не будет. Я могу принять каждую унцию его силы, самый резкий толчок, и мне будет только хорошо. Со мной не надо сохранять осторожность, контролировать себя.
   Меня задело за живое, и это только и могло оправдать мои следующие слова:
   — Ну, Люси, не знаю. Он провел со мной только ночь и тут же бросил тебя как вчерашнюю газету. Либо ты не такая уж хорошая подстилка, либо я все-таки лучше.
   У нее лицо сразу осунулось, глаза расширились. Мне показалось, что она сейчас заплачет. Я не хотела, чтобы это случилось. Все удовольствие мне будет испорчено, и чувствовать я себя буду последней дрянью.
   Люси отвернулась, закрывая руками лицо. Вот черт!
   Я посмотрела на Ричарда — судя по выражению лица, он был не слишком мной доволен. Его можно было понять.
   Как Люси повернулась, я не видела — только почувствовала. Ощутила движение воздуха. Ее рука ударила меня поперек лица. Я еще помню, как падала, но как ударилась об пол — не помню.

Глава 41

   Проснулась я среди темноты и запаха чистых простыней. Заморгала на странные окна и пятна лунного света на полу. Я не узнала комнату. Как только я поняла, что раньше здесь не бывала, меня заполнило напряжение, как поднимающаяся вода. Когда я услышала, что у меня за спиной кто-то есть, напряжение подпрыгнуло еще на одно деление. Я старалась лежать тихо, но знала, что дыхание у меня изменилось. Если это человек, он может и не заметить, но сейчас в моем окружении было не так уж много людей.
   — Анита, это Дамиан.
   Я перевернулась на правый бок и почувствовала боль. Правая рука у меня была забинтована от кисти до середины предплечья. Болело не сильно, но я не помнила, как получила эту травму.
   Вампир сидел на стуле у двери. Длинные рыжие волосы казались в темноте какого-то странного светло-коричневого цвета. Он был одет в жилет и брюки от очень приличного делового костюма — скорее всего сшитого на заказ. Цвет, наверное, темно-синий или очень темный коричневый. На фоне темной материи бледная кожа почти светилась.
   — Который час? — спросила я.
   — Только у тебя здесь есть часы.
   Я подняла левую руку к лицу и нажала кнопку подсветки. В темноте свет показался слишком ярким.
   — Боже мой, уже больше одиннадцати! Я четыре часа провалялась. — Я снова опустилась на кровать. — Никому не пришло в голову отвезти меня в больницу?
   — Солнце только два часа как зашло, Анита. Я не знаю, какие были приняты решения до того. Мы с Ашером проснулись уже в этом подвале. Мы поели, а потом я сменил Ричарда у твоей постели.
   — А где Ричард?
   — Думаю, что в местном лупанарии, но точно не знаю.
   Я глянула на него. Какой-то у него был отстраненный вид.
   — И ты ни о чем не спросил?
   — Мне велели оставаться здесь и охранять твой покой. Что еще мне надо было знать?
   — Дамиан, ты же не раб. Ты имеешь право задавать вопросы.
   — Мне доверили сидеть в темноте и охранять твой сон. Что еще может просить твой ручной вампир?
   В его словах ощущался оттенок горечи.
   Я медленно села, преодолевая слабость.
   — И что ты хочешь этим сказать?
   Я приподнялась и попыталась опереться о спинку кровати, но для этого подушек было мало. Тогда я попыталась переложить их правой рукой, но мне стало больно. Приятная, резкая боль.
   — Я помню, как меня ударила Люси, но что случилось с рукой?
   Дамиан оперся коленом на кровать и помог мне подложить подушки под спину.
   — Ричард сказал, что Люси пыталась оторвать тебе руку.
   От такой информации у меня мороз прошел по коже.
   — Да, ничего себе оскорбленная женщина!
   — Подушки так оставить? — спросил он.
   — Да, спасибо.
   Он направился к своему стулу.
   — Не надо, — сказала я, протягивая ему руку.
   Он ее принял. Кожа его была теплой на ощупь. А на ладони — чуть-чуть испарины. Вампиры могут потеть, но это случается с ними не часто. Я сжала руку Дамиана, глядя ему в лицо. Луна светила ярко, и его можно было рассмотреть. Бледная кожа почти светилась. Ярко-зеленые глаза казались при луне жидкой темнотой. Я потянула Дамиана за руку и усадила рядом с собой.
   — Ты сегодня пил, иначе у тебя не была бы кожа теплой. Откуда же тогда пот?
   Он отобрал у меня руку, отвернулся.
   — Лучше тебе не знать.
   — Но я хочу знать. — Я взяла его пальцами за подбородок, повернула к себе. — В чем дело?
   — У тебя мало забот помимо меня?
   — Скажи, в чем дело, Дамиан. Я серьезно.
   Он испустил долгий прерывистый вздох:
   — Так. Ты сказала. Дала прямой приказ.
   — Говори, — сказала я.
   — Я был рад сидеть в темноте и смотреть, как ты спишь. Думаю, если бы Ричард знал, насколько я рад, он бы поставил на эту работу Ашера.
   Я наморщила лоб:
   — Что-то я не улавливаю.
   — Ты это тоже чувствуешь. Не так сильно, как я, Анита, но чувствуешь.
   — Что именно, Дамиан?
   — Вот это.
   Он протянул руку к моему лицу, и мне захотелось потереться об нее. Мелькнул порыв притянуть его к себе на кровать. Не ради секса — просто прикоснуться к нему. Погладить эту бледную кожу, окунуться в силу, оживляющую его плоть.
   Я сглотнула слюну и отодвинулась от его руки.
   — Что же это, Дамиан?
   — Ты — некромант, а я — ходячий мертвец. Ты дважды поднимала меня из мертвых. Один раз ты вызвала меня из гроба, второй раз — вернула от края истинной смерти. Ты направляла меня своей силой. Я — твое создание. Обет верности я принес Жан-Клоду, как Принцу города, и я чту этот обет, но за тобой я пошел бы даже в ад. Не по долгу — по желанию. Ничего для меня нет лучше, чем быть рядом с тобой. Ничто так не радует меня, как выполнять твои просьбы. Когда я возле тебя, мне трудно сделать почти любое важное дело — например, питаться или оставить тебя, не спросив твоего дозволения.
   Я смотрела на него и не знала, что сказать — довольно типичная для меня сегодня ситуация. Но сейчас, когда мы сидели так близко в темной комнате, я должна была что-то сказать.
   — Дамиан... я не хотела, чтобы так вышло. Мне не хочется, чтобы ты был кем-то вроде слуги-нежити.
   — Я знаю, — ответил он. — Но я теперь понял, почему Совет Вампиров взял себе привычку убивать некромантов. Я служу тебе не из страха. Мне хочется тебе служить. Когда я с тобой, я куда счастливее, чем без тебя. Это как некоторая влюбленность... только намного страшнее.
   — Я знала, что между нами есть связь. Я даже знала, почему она возникла. Но я понятия не имела, что для тебя это так сильно.
   — До прошлой ночи я не понимал, что тебя тянет ко мне, как и меня к тебе. Ты ведь могла выбрать Ашера. Он тебя обожает, и ты помнишь, как делила с ним ложе. Но ты выбрала для поцелуя меня. Я не думаю, что это было случайно.
   Я покачала головой:
   — Не знаю. Ничего из прошлой ночи я не помню ясно. Мунин — это вроде как опьянение.
   — Ты помнишь, что ты мне сказала?
   — Я много чего говорила.
   Но произнесла это я тихо, и очень боялась, что действительно помню ту фразу, о которой он спрашивает.
   — Ты сказала: «Да не кровь мне пускай, а еби!»
   Ага, именно так и было сказано. Даже от воспоминания мне стало так неловко, что я поежилась. Настала моя очередь отвести глаза.
   — Это говорил мунин, — произнесла я. — Ты один из немногих знакомых мне мужчин, с которыми Райна не спала. Может, ей захотелось разнообразия.
   Он взял меня за лицо и развернул к себе.
   — Ты знаешь, что не в этом дело.
   Я отстранилась.
   — Слушай, у меня сейчас вроде бы мужиков через край. Я польщена, спасибо за предложение, но все-таки не надо.
   — И насколько же ты счастлива, имея в своей кровати двоих мужчин? — спросил он. — Ты теперь спала с Ричардом, и метки вас связали еще теснее.