Страница:
Зейн пытался заменить Габриэля на посту сутенера и крутого мэна, но на это у него пороху не хватило. Натэниел чуть не погиб, а Зейн ничего не смог сделать, чтобы его спасти.
Натэниел, который мог поднять в жиме рояль, был по духу жертвой. Он любил боль и любил, когда им командуют. Ему нужен был хозяин, и он отчаянно пытался уговорить меня на эту работу. До чего-то 34 мы могли бы договориться, но для Натэниела роль хозяина или хозяйки сводилась также к сексу, а к этому я не была готова.
— Я пойду, — сказал Джейсон. Он сел рядом с Черри, положил ей голову на плечо, тыкаясь носом. Черри отодвинулась, прижавшись к Натэниелу. Это тоже не был секс — просто оборотни стараются держаться поближе к зверям своего вида. Тискаться с другим видом считается несколько дурным тоном, но Джейсону на это наплевать. Черри — женщина, а он пристает ко всем объектам женского пола. Ничего личного, просто привычка.
Сейчас Джейсон втиснулся между Черри и Натэниелом.
— У меня в чемодане есть костюм — нормальный, приличный синий костюм. И даже галстук готов нацепить.
Черри зарычала на него. Очень не вязалось это басовое рычание с ее хорошеньким личиком. Я вообще не из тех женщин, которые рвутся перевоспитывать других женщин, мне все равно, как они одеваются или красятся. Но удержаться и не намекнуть Черри мне трудно. Уж если она такая симпатичная в этом макияже невесты Франкенштейна, то в гриме под тон кожи она будет просто сногсшибательной.
Я улыбнулась:
— Спасибо, Джейсон. А сейчас дай Черри хотя бы свободно подышать.
Он прижался еще сильнее:
— А Зейн меня поцеловал, чтобы я отодвинулся.
— Отодвинься, а то я тебе нос откушу. — Черри чуть сверкнула клыками в полуоскале-полуулыбке.
— Думаю, она не шутит, — заметила я.
Джейсон засмеялся, встал легким молниеносным движением, свойственным всем оборотням, и отступил за мое кресло, облокотившись на его спинку.
— Я спрячусь у тебя за спиной, пока опасность не минует.
— Убери только лапы с моего сиденья.
Руки он убрал, но остался стоять у меня за спиной.
— Жан-Клод решил, что при разговоре с полицией некоторых из нас ты можешь взять с собой. Не можем же мы все выглядеть, как студенты колледжа и порнозвезды.
Насчет порнозвезд, к сожалению, было верно и касалось всех трех леопардов. Габриэль додумался снимать своих подопечных в порнофильмах. И сам тоже подвизался в главных ролях. Никогда он не просил своих котят делать то, чего не хотел бы — даже не рвался бы — делать сам. Будучи психом, он старался, чтобы его леопарды были психами не меньше его.
Натэниел подарил мне коробку с тремя своими фильмами. Он предложил посмотреть их вместе, но я вежливо отказалась. Сохранила я эти ленты просто потому, что не знала, куда их девать. Ведь это был подарок, а меня воспитали так, чтобы я не вела себя грубо. Они у меня лежали в ящике с видеокассетами диснеевских фильмов. Нет, в одиночку я их тоже не смотрела.
От сопротивления воздуха самолет задрожал. Воздушная яма, ничего больше.
— Ты действительно побледнела, — заметила Черри.
— Ага.
Джейсон поцеловал меня в макушку.
— А знаешь, ты очень симпатичная, когда боишься.
Я медленно повернулась в кресле и уставилась на него долгим взглядом. Хотелось бы сказать «пока улыбка не сползла с его лица», но на это времени не хватило бы. Джейсон продолжал бы лыбиться и на пути в ад.
— Не трогай меня.
Улыбка стала еще шире, глаза блеснули.
— Кто, я?
Тяжело вздохнув, я отвернулась. Очень долгая намечалась пара дней.
Глава 4
Натэниел, который мог поднять в жиме рояль, был по духу жертвой. Он любил боль и любил, когда им командуют. Ему нужен был хозяин, и он отчаянно пытался уговорить меня на эту работу. До чего-то 34 мы могли бы договориться, но для Натэниела роль хозяина или хозяйки сводилась также к сексу, а к этому я не была готова.
— Я пойду, — сказал Джейсон. Он сел рядом с Черри, положил ей голову на плечо, тыкаясь носом. Черри отодвинулась, прижавшись к Натэниелу. Это тоже не был секс — просто оборотни стараются держаться поближе к зверям своего вида. Тискаться с другим видом считается несколько дурным тоном, но Джейсону на это наплевать. Черри — женщина, а он пристает ко всем объектам женского пола. Ничего личного, просто привычка.
Сейчас Джейсон втиснулся между Черри и Натэниелом.
— У меня в чемодане есть костюм — нормальный, приличный синий костюм. И даже галстук готов нацепить.
Черри зарычала на него. Очень не вязалось это басовое рычание с ее хорошеньким личиком. Я вообще не из тех женщин, которые рвутся перевоспитывать других женщин, мне все равно, как они одеваются или красятся. Но удержаться и не намекнуть Черри мне трудно. Уж если она такая симпатичная в этом макияже невесты Франкенштейна, то в гриме под тон кожи она будет просто сногсшибательной.
Я улыбнулась:
— Спасибо, Джейсон. А сейчас дай Черри хотя бы свободно подышать.
Он прижался еще сильнее:
— А Зейн меня поцеловал, чтобы я отодвинулся.
— Отодвинься, а то я тебе нос откушу. — Черри чуть сверкнула клыками в полуоскале-полуулыбке.
— Думаю, она не шутит, — заметила я.
Джейсон засмеялся, встал легким молниеносным движением, свойственным всем оборотням, и отступил за мое кресло, облокотившись на его спинку.
— Я спрячусь у тебя за спиной, пока опасность не минует.
— Убери только лапы с моего сиденья.
Руки он убрал, но остался стоять у меня за спиной.
— Жан-Клод решил, что при разговоре с полицией некоторых из нас ты можешь взять с собой. Не можем же мы все выглядеть, как студенты колледжа и порнозвезды.
Насчет порнозвезд, к сожалению, было верно и касалось всех трех леопардов. Габриэль додумался снимать своих подопечных в порнофильмах. И сам тоже подвизался в главных ролях. Никогда он не просил своих котят делать то, чего не хотел бы — даже не рвался бы — делать сам. Будучи психом, он старался, чтобы его леопарды были психами не меньше его.
Натэниел подарил мне коробку с тремя своими фильмами. Он предложил посмотреть их вместе, но я вежливо отказалась. Сохранила я эти ленты просто потому, что не знала, куда их девать. Ведь это был подарок, а меня воспитали так, чтобы я не вела себя грубо. Они у меня лежали в ящике с видеокассетами диснеевских фильмов. Нет, в одиночку я их тоже не смотрела.
От сопротивления воздуха самолет задрожал. Воздушная яма, ничего больше.
— Ты действительно побледнела, — заметила Черри.
— Ага.
Джейсон поцеловал меня в макушку.
— А знаешь, ты очень симпатичная, когда боишься.
Я медленно повернулась в кресле и уставилась на него долгим взглядом. Хотелось бы сказать «пока улыбка не сползла с его лица», но на это времени не хватило бы. Джейсон продолжал бы лыбиться и на пути в ад.
— Не трогай меня.
Улыбка стала еще шире, глаза блеснули.
— Кто, я?
Тяжело вздохнув, я отвернулась. Очень долгая намечалась пара дней.
Глава 4
Летное поле «Портеби» очень мало, наверное, поэтому его и назвали летным полем, а не аэропортом. Там всего две маленькие полосы и группа зданий — если три предмета можно назвать группой. Но оно было чистым и очень аккуратным, и смотрелось как 36 на открытке.
Поле находилось посреди широкой зеленой долины, окруженной с трех сторон пологими склонами гор Смоки. С четвертой стороны, за домами, лежала остальная часть долины. Она резко уходила вниз, напоминая, что эта долина все-таки в горах. Раскинувшийся под нами город Майертон штата Теннеси сверкал, будто облака почистили алмазной крошкой. На ум приходили слова «чистейший», «хрустальный».
Это и было основной причиной, почему здесь жили остатки диких малых троллей гор Смоки. Ричард писал магистерскую работу по биологии и уже четвертое лето подряд проводил здесь, изучая троллей. Поскольку остальное время он учительствовал на полную ставку, работа продвигалась не слишком быстро.
Я глубоко вдохнула чистый-чистый воздух. Теперь мне стало понятно, почему Ричард предпочитал проводить лето в этих местах. Здесь именно та природа, которая ему нравится. Он вообще любил быть под открытым небом — лазить по скалам, бродить, рыбачить, плыть по рекам, наблюдать за птицами — таковы были его представления об удовольствии. Да, и еще — исследовать пещеры. Хотя тут уж не скажешь, что ты под открытым небом.
Когда я назвала Ричарда бойскаутом, я имела в виду не только моральный облик.
К нам направился какой-то человек. Одетый в комбинезон с пятнами нефти на коленях, он был совершенно круглым в талии. Из-под шапочки с козырьком пробивались седые волосы. Очки в квадратной черной оправе. Человек на ходу вытирал ветошью замасленные руки, на его лице было выражение вежливого любопытства. Он поглядел на меня, потом на ребят, которые вылезали из самолета один за другим. Потом на два гроба, выгруженных из грузового отсека. В одном был Ашер, в другом — Дамиан.
Из этих двоих Ашер, будучи на несколько сот лет моложе, тем не менее отличался большей силой. Дамиан при жизни был викингом — я не имею в виду футбольную команду. Он был записным разбойником-мародером с мечом. Однажды он совершил налет не на тот замок, и его поймала она. Имени ее я никогда не слыхала. Она была мастером вампиров и правительницей своих земель — эквивалент Принца города в местах, где никаких городов нет. Поймав Дамиана в ту летнюю ночь тысячу лет назад, она оставила его при себе. Тысяча лет, а умозрительно я ощущала, что он не сильнее любого вампира, вдвое его моложе. Я даже ошиблась на несколько сот лет в определении его возраста, потому что не могла взять в толк, как можно существовать столько лет и не набрать силы, не стать страшнее. Дамиан был опасен, но не на тысячу лет. И никогда ему уже не достичь большего. Всю вечность — только на третьих-четвертых ролях. Жан-Клод выговорил Дамиану свободу, когда стал Принцем города, выкупил его. Не знаю, сколько это Жан-Клоду стоило, но это было недешево. Она не хотела отдавать своего излюбленного мальчика для битья.
Подошедший сказал:
— Я бы пожал вам руку, да у меня руки в масле. Человек мистера Найли ждет вас в доме.
— Мистера Найли? — нахмурилась я.
Он тоже нахмурился:
— А разве вы не люди мистера Найли? Майло говорил, что вы сегодня приедете.
Он оглянулся, и из дома вышел высокий мужчина. Кожа у него была цвета кофе с двойными сливками. Волосы подстрижены клином, изящное лепное лицо осталось без украшений. Костюм на нем стоил дороже хорошего автомобиля. Он посмотрел на меня, и даже на расстоянии я ощутила мертвый вес его глаз. Только таблички «Бык» не хватало на лбу.
— Нет, мы не люди мистера Найли.
Его ошибка заставила меня заинтересоваться, кто же такой этот мистер Найли.
— Все в порядке, этих людей я и жду, Эд, — прозвучал голос сзади. Это был Джемиль, один из силовиков Ричарда. Силовики назывались Сколль и Гати — по имени волков, которые в норвежской мифологии гоняются за Солнцем и Луной. Когда догонят, тогда и наступит конец мира. Это кое-что говорит об обществе вервольфов — назвать помощников вожака по именам созданий, которые должны принести конец всему. Джемиль в стае Ричарда выступал в роли Сколля, то есть главного силовика. Он был высок и строен, под стать танцору: мускулистый и плечистый, как гладкая и грациозная машина из плоти. Одет он был в мужскую майку и свободные белые штаны с очень острыми манжетами. Черные подтяжки украшали его торс и гармонировали с начищенными до блеска ботинками. Белый полотняный пиджак наброшен на одно плечо. Темная кожа блестела на светлом фоне одежды. Волосы почти до пояса висели тугими косичками с бусинами. В последний раз, когда я его видела, бусы были разноцветными.
Эд покосился на Джемиля.
— Как скажешь, — произнес он и ушел обратно в здание, оставив нас разбираться друг с другом.
— Я не знала, что ты здесь, Джемиль.
— Я телохранитель Ричарда. Где же мне еще быть?
Он был прав.
— А где ты был в ту ночь, когда его тело якобы напало на эту женщину?
— Ее зовут Бетти Шаффер.
— Ты с ней говорил?
Он вытаращил глаза:
— Она же завопила об изнасиловании, когда имела дело с нормальным белым парнем! Нет, я с ней не говорил.
— Мог бы попытаться слиться с фоном.
— Здесь в радиусе пятидесяти миль два чернокожих, и я один из них, Анита. Фона здесь нет, и я не пытался с ним сливаться.
В его голосе слышалась скрытая злость, и я подумала, не было ли у Джемиля неприятностей с местными. Вполне возможно. Он же не просто афро-американец — он высокий, красивый и спортивный с виду. Одного этого достаточно, чтобы взбесить местных ревнителей расовой чистоты. Длинные косички и убийственное чувство моды вызывало вопрос, не может ли он сокрушить последний бастион гомофобии белого мужчины. Я знала, что Джемиль интересуется девушками, но готова была ручаться, что не все местные этому верят.
— Я так понимаю, что второй афро-американец — он, — сказала я, тщательно стараясь не указывать на Майло. Он смотрел на нас с ничего не выражающим, но слишком напряженным лицом. Бык быка видит издалека, и он наверняка интересовался Джемилем, как мы интересовались им. Что может делать профессиональный бык в такой глуши?
— Да, это он, — кивнул Джемиль.
— Он тоже не сливается с фоном, — заметила я. — Кто он такой?
— Зовут его Майло Харт. Работает на человека по имени Фрэнк Найли, прибытие которого ожидается сегодня.
— Вы с ним посидели и поболтали?
— Нет, но Эд всегда в курсе всех новостей.
— А зачем Фрэнку Найли нужен телохранитель?
— Он богат, — сказал Джемиль, как будто это все объясняло. Может, так оно и было. — Сюда он приезжает ради каких-то земельных спекуляций.
— Это все тебе рассказал механик Эд?
Джемиль кивнул:
— Он любит поговорить, даже со мной.
— Господи, а я-то считала тебя глуповатым красавчиком.
Джемиль улыбнулся:
— Я делаю свою работу, когда Ричард не мешает мне в этом.
— В каком смысле?
— А в том, что если бы он не мешал мне надзирать за ним, как положено хорошему Сколлю, не было бы этого обвинения в изнасиловании. Я явился бы свидетелем, и не было бы просто его слово против ее слова.
— Может быть, мне стоит поговорить с миз Шаффер.
— Детка, ты мои мысли читаешь.
— Знаешь, Джемиль, ты единственный, кто зовет меня «деткой». И на то есть причины.
Он улыбнулся шире:
— Постараюсь это запомнить.
— Что случилось с Ричардом, Джемиль?
— Ты хочешь знать, сделал ли он это?
Я замотала головой:
— Нет, я знаю, что он этого не делал.
— Он с ней крутил, — сказал Джемиль.
Я посмотрела на него пристально:
— Как ты сказал?
— Ричард пытался найти тебе замену.
— И что?
— И потому бегал за всем, что шевелится и носит юбки.
— Только бегал?
Джемиль перебросил пиджак с плеча на руку и стал его разглаживать, не глядя на меня.
— Отвечай на вопрос, Джемиль.
Он посмотрел на меня почти улыбаясь, потом вздохнул.
— Нет, не только.
Я должна была спросить.
— Он спал со всеми подряд?
Джемиль кивнул.
Я стояла неподвижно и думала. И Ричард, и я годами жили целомудренно — каждый пришел к этому решению сам. Я этот стиль жизни переменила. И что, я думала, что он будет продолжать хранить чистоту? И мое ли дело, как он живет? Нет, не мое.
В конце концов я пожала плечами.
— Он уже не мой парень, Джемиль. И он взрослый мальчик.
Я снова пожала плечами, сама не очень понимая, как я отношусь к тому, что Ричард спит со всеми подряд. Очень постаралась ничего по этому поводу не чувствовать, потому что мои чувства тут совершенно не важны. У Ричарда своя жизнь, и я в нее не включена — в этом смысле.
— Я здесь не для того, чтобы контролировать половую жизнь Ричарда.
Джемиль кивнул почти сам себе.
— Это хорошо, а то я беспокоился.
— Ты что, думал, я запсихую и умчусь, оставив Ричарда расхлебывать кашу, которую он сам заварил?
— Что-то вроде этого.
— У него был секс с женщиной, которая выдвинула обвинение?
— Если ты имеешь в виду половое сношение, то нет. Она — человек. А Ричард с людьми не спит. Считает их слишком хрупкими.
— Мне показалось, ты говорил, что он спал с этой миз Шаффер.
— Секс у них был, но не это грязное дело.
Я тоже не девушка и знаю, что есть иные методы, но...
— А зачем с людьми нужны альтернативы? Почему просто не... не сделать это?
— Такое дело освобождает нашу звериную энергию. И не хочется, чтобы это произошло с человеческой женщиной, которая не знает, кто ты — чтобы ты перекинулся на ней, внутри нее. — По лицу его пробежала тень и тут же исчезла.
— Ты вроде как говоришь по собственному опыту, — сказала я.
Он медленно повернулся снова ко мне, и что-то внезапно пугающее появилось в его лице. Вроде как если поднимешь глаза и увидишь, что между тобой и львом в зоопарке исчезла решетка.
— Это не твое дело.
— Извини, ты прав, — кивнула я. — Абсолютно прав. Это слишком личное.
Но информация интересная. Было время, когда я очень просила Ричарда остаться у меня ночевать. Он сказал нет, потому что это будет нечестно, пока я не увижу его в обличье волка. Надо, чтобы я смогла воспринять весь набор. Это у меня не вышло, когда набор истекал кровью и корчился на мне. Но теперь я подумала, не был ли это тогда страх причинить мне вред. Вполне возможно.
Я покачала головой. Сейчас это не важно. К делу. Если как следует сосредоточиться, я могу не отвлекаться. Я приехала вытаскивать его из тюрьмы, а не гадать, почему мы расстались.
— Эй, помогли бы вы нам с багажом! — окликнул Джейсон.
У него под каждой рукой было по чемодану. Зейн и Черри тащили гроб и были похожи на служителей-похоронщиков. На другом гробе растянулся на спине Натэниел. Рубашку он снял, волосы распустил, руки сложил на животе и закрыл глаза. То ли изображал мертвеца, то ли просто загорал.
— Ничего себе — «помогли бы»! — Джемиль ткнул ногой в сторону остатков багажа. На поле стояли два чемодана и огромный кофр.
— Господи, — сказала я, подходя к этой куче. — Мой тут только один чемодан. Кто этот франт, что притащил столько барахла?
Зейн и Черри осторожно поставили гроб на асфальт.
— Мой только один чемодан, — сказал Зейн.
— И моих три, — добавила Черри, почему-то смутившись.
— А чей кофр?
— Его прислал Жан-Клод, — сказал Джейсон. — На случай, если у нас будет встреча с местным мастером. Он хотел, чтобы мы не ударили в грязь лицом.
Я скривилась, глядя на кофр.
— Только не говорите мне, что я должна буду надевать то, что приготовил мне Жан-Клод!
Джейсон осклабился.
Я замотала головой:
— Даже видеть не хочу.
— Может, тебе повезет, — сказал Джейсон, — и вместо переговоров тебя попытаются убить.
— Ты полон оптимизма, — огрызнулась я.
— Специальность у меня такая.
Натэниел повернул голову и посмотрел на меня, не снимая с живота сцепленных рук.
— Я могу поднять гроб, но он громоздкий, нести неудобно. Мне нужна помощь.
— Это уж точно, — ответила я.
Он замигал, поднял руку, чтобы прикрыть глаза от солнца. Я встала так, чтобы он мог смотреть на меня, не щурясь. Тогда он улыбнулся.
— Какого черта ты решил загорать на гробу? — спросила я.
Улыбка у него чуть увяла, потом совсем исчезла.
— Сцена в склепе, — сказал он, будто это все объясняло. Может быть, но не мне.
— Не понимаю.
Натэниел поднял с гроба только голову и плечи, будто пресс качал. Мышцы живота гладко напряглись.
— Ты что, не смотрела мои фильмы?
— Извини, нет.
Он сел окончательно, привычным жестом обеих рук оглаживая волосы. Стянув волосы серебряной заколкой, он закинул каштановый хвост себе за спину.
— Я думала, серебряное украшение жжется, когда коснется кожи ликантропа, — сказала я.
Натэниел встряхнул волосами, устроив серебряную заколку точно у себя на шее.
— Так и есть.
— Наверное, небольшая боль заставляет вертеться мир.
Он лишь глядел на меня своими странными глазами. У него было выражение лица парня, намного старше девятнадцати лет. Морщины на гладком лице не виднелись, но в глазах лежали тени, которые не изгладит ничто. Косметическая хирургия для души — вот в чем он нуждался. Снять невыносимое бремя знания, которое делало его тем, чем он был.
Джейсон приблизился, хромая, с двумя чемоданами.
— У него один фильм есть про вампира, который влюбился в невинную девушку.
— Ты его видел, — сказала я.
Он кивнул.
Я покачала головой и взяла один чемодан.
— У тебя для нас есть машина? — спросила я Джемиля.
— Фургон.
— Отлично. Хватай чемодан и покажи, куда идти.
— Я багажом не занимаюсь.
— Если все поможем, то загрузим фургон вдвое быстрее. Я хочу увидеть Ричарда как можно скорее поэтому перестань изображать из себя примадонну и помоги.
Джемиль посмотрел на меня долгим взглядом, будто отсчитывал секунды, потом сказал:
— Когда Ричард найдет тебе замену на посту лупы, черта с два ты будешь мной помыкать.
— Отлично, а пока что — давай работай. Кстати, это еще не помыкание. Когда я тобой буду помыкать, ты это поймешь.
Он низко рассмеялся, накинул пиджак и взял кофр. Такую дуру могли поднять лишь двое сильных мужчин. Он же пошел вперед и даже не оглянулся, оставив мне последний чемодан. Зейн и Черри подняли гроб и пошли за ним. Джейсон заковылял за ними.
— А я? — спросил Натэниел.
— Надень рубашку и жди у гроба. Посторожи, чтобы никто Дамиана не тронул.
— Я знаю женщин, которые готовы были бы заплатить, чтобы я снял рубашку.
— Жаль, что я не из них.
— Ага, — согласился он. — Очень жаль.
И подобрал с земли рубашку. Я оставила его сидеть на гробу посреди бетона, держа рубашку в руках. У него был вид какой-то заброшенный и макабрический. Мне очень жаль было Натэниела. Жизнь ему выпала суровая, но тут уж не моя вина. Я платила за его квартиру, чтобы он не выделывал фокусы для сведения концов с концами. Впрочем, я знала стриптизеров из «Запретного плода», которые вполне поддерживали свое существование на одну зарплату. Наверное, Натэниел не умеет обращаться с деньгами. Кто бы мог подумать?
Фургон был большой, черный и зловещий, вроде тех, в которых приезжают на место преступления серийные убийцы в телефильмах. И в жизни тоже серийные убийцы, бывает, ездят в фургонах, но предпочитают цвета бледные с ржавыми пятнами.
Джемиль вел машину, мы с Черри сидели рядом с ним на переднем сиденье, багаж и все остальные — позади. Я думала, Черри попросит меня сесть в середину, потому что я дюймов на пять ниже ее, но она не попросила. Она просто влезла в фургон, села в середину, подобрав длинные ноги выше приборной доски.
Дорога была отлично вымощена, почти без ухабов, и если затаить дыхание, то два автомобиля могли бы разъехаться, не оцарапав друг другу краску. Деревья обступили дорогу с обеих сторон. Но с одной стороны проглядывал манящий провал, с другой стороны — каменистая земля. Я предпочитала смотреть на землю. Деревья были достаточно густы, чтобы создавать иллюзию безопасности, но потом расступились, как большой зеленый занавес, и вдруг стало видно на много миль. Иллюзия исчезла, и стало ясно, насколько мы высоко. Конечно, не серпантин в Скалистых Горах, но вполне хватит, если фургон вылетит за обрыв. Падать с высоты — одно из самых нелюбимых мною занятий. В обивку я не вцеплялась, как в самолете, но я в душе человек равнин, а не гор, и была бы рада оказаться в долине пониже.
— Тебя забросить в полицейский участок или сначала в пансионат? — спросил Джемиль.
— В полицию. Ты сказал — «пансионат»?
Он кивнул.
— Сельская жизнь? — спросила я.
— Слава богу, нет, — ответил он. — Удобства внутри, кровати, электричество — все путем, если ты не особенно придираешься к интерьеру.
— Не сверхмодное заведение?
— Вот именно.
Черри сидела между нами неподвижно, сложив руки на коленях. Я заметила, что она не пристегнулась. Моя мать была бы сегодня жива, если бы была пристегнута, и потому у меня на этом месте пунктик.
— Ты не пристегнулась, — сказала я.
Черри покосилась на меня.
— Тут и без того тесно, так еще и ремень будет давить.
— Я знаю, что ты вполне переживешь полет через ветровое стекло, — настаивала я, — но заживление таких повреждений взорвет твою легенду.
— А я должна изображать человека? — спросила Черри.
Хороший вопрос.
— Для местных — да.
Черри без дальнейших споров пристегнулась. Леопарды-оборотни выбрали меня своей Нимир-ра всем сердцем. Они так рады были, что у них нашелся защитник, пусть даже всего лишь человек, что ворчать им и в голову не приходило.
— Ты зря мне не сказала, что мы будем сливаться с фоном. Я бы оделась по-другому.
— Ты права, надо было сказать. — На самом деле мне самой только сейчас пришло в голову.
Дорога спустилась вниз, где местность сходила за равнину. Деревья стояли так густо, что могли вызвать клаустрофобию. Земля все еще полого выдавалась, напоминая, что едем мы по подножию гор.
— Нам подождать тебя возле участка? — спросил Джемиль.
— Нет, ребята, вам лучше там не светиться.
— А как ты попадешь к пансионату? — спросил он.
Я покачала головой:
— Не знаю. На такси?
Он посмотрел на меня — очень красноречиво.
— Такси в Майертоне? Вряд ли.
— А, черт, — сказала я. — Ладно, отвези нас к пансионату. Я потом возьму фургон и вернусь в город.
— С Джейсоном? — спросил Джемиль.
— С Джейсоном, — кивнула я. И посмотрела на него. — Ребята, что это вы так меня окучиваете? Мы все знаем о возможных проблемах, но что-то вы чертовски осмотрительны. — Я села прямее и вгляделась в профиль Джемиля. Он смотрел на дорогу так сосредоточенно, будто жизнь его от этого зависела. — Что вы от меня скрываете?
Джемиль включил поворотник, пропустил грузовик и свернул налево, между еще более густыми деревьями.
— С заездом в пансионат будет дольше.
— Джемиль, что, черт возьми, происходит?
Черри постаралась уйти в сиденье, но при ее модельном росте, да еще и на среднем сиденье, невидимой стать трудно. Они оба знали что-то, чего не знала я.
— Черри, а ну-ка, выкладывай.
Она вздохнула и села чуть прямее.
— Если с тобой что-нибудь случится, Жан-Клод нас убьет.
— Не поняла? — нахмурилась я.
— Сам Жан-Клод приехать не может, — пояснил Джемиль. — Это было бы началом военных действий. Но он за тебя беспокоится и сказал нам, что если тебя убьют, и он сможет это пережить, то убьет нас. Всех.
Он говорил, не отрывая взгляда от дороги, и свернул на проселок такой узкий, что ветви скрежетали по бортам фургона.
— Всех — это кого?
— Всех нас, — повторил Джемиль. — Мы — твои телохранители.
— Я думала, ты телохранитель Ричарда? — удивилась я.
— А ты его лупа, его подруга.
— Если ты настоящий телохранитель, то двоих охранять не можешь. Можно охранять лишь одного за раз.
— Почему? — спросила Черри.
Я посмотрела на Джемиля. Он промолчал, поэтому ответить пришлось мне.
— Потому что нельзя принять на себя пулю, направленную второму лицу, а это и есть работа телохранителя.
— Это и есть работа телохранителя, — повторил Джемиль.
— А что, ты думаешь, кто-то собирается стрелять в Аниту?
— Пуля — это метафора, — пояснил Джемиль. — Но это не важно. Что бы там ни было: пули, ножи, когти — их принимаю на себя я.
Он подрулил к широкому гравийному развороту и просторной поляне. Там стояли белые маленькие, похожие на коробки домики, будто «Мотель-6» порезали на кусочки. Неоновая вывеска сообщала, что перед нами «Пансионат Голубой Луны».
— Анита — наша Нимир-ра. Это она должна защищать нас, а не наоборот.
А она верно говорит. Черри и Зейна я выбрала не за их искусство телохранителей, а за то, что они были не против поделиться кровью с вампирами. Даже среди леопардов-оборотней мало кто соглашался на донорство. Они вроде бы считали, что служить кровавым коктейлем для вампов — это еще хуже, чем секс за деньги. Я не была уверена, что разделяю их точку зрения, но заставлять их я бы не стала. Я ведь сама не даю свою кровь, хотя и сплю с живым мертвецом.
Поле находилось посреди широкой зеленой долины, окруженной с трех сторон пологими склонами гор Смоки. С четвертой стороны, за домами, лежала остальная часть долины. Она резко уходила вниз, напоминая, что эта долина все-таки в горах. Раскинувшийся под нами город Майертон штата Теннеси сверкал, будто облака почистили алмазной крошкой. На ум приходили слова «чистейший», «хрустальный».
Это и было основной причиной, почему здесь жили остатки диких малых троллей гор Смоки. Ричард писал магистерскую работу по биологии и уже четвертое лето подряд проводил здесь, изучая троллей. Поскольку остальное время он учительствовал на полную ставку, работа продвигалась не слишком быстро.
Я глубоко вдохнула чистый-чистый воздух. Теперь мне стало понятно, почему Ричард предпочитал проводить лето в этих местах. Здесь именно та природа, которая ему нравится. Он вообще любил быть под открытым небом — лазить по скалам, бродить, рыбачить, плыть по рекам, наблюдать за птицами — таковы были его представления об удовольствии. Да, и еще — исследовать пещеры. Хотя тут уж не скажешь, что ты под открытым небом.
Когда я назвала Ричарда бойскаутом, я имела в виду не только моральный облик.
К нам направился какой-то человек. Одетый в комбинезон с пятнами нефти на коленях, он был совершенно круглым в талии. Из-под шапочки с козырьком пробивались седые волосы. Очки в квадратной черной оправе. Человек на ходу вытирал ветошью замасленные руки, на его лице было выражение вежливого любопытства. Он поглядел на меня, потом на ребят, которые вылезали из самолета один за другим. Потом на два гроба, выгруженных из грузового отсека. В одном был Ашер, в другом — Дамиан.
Из этих двоих Ашер, будучи на несколько сот лет моложе, тем не менее отличался большей силой. Дамиан при жизни был викингом — я не имею в виду футбольную команду. Он был записным разбойником-мародером с мечом. Однажды он совершил налет не на тот замок, и его поймала она. Имени ее я никогда не слыхала. Она была мастером вампиров и правительницей своих земель — эквивалент Принца города в местах, где никаких городов нет. Поймав Дамиана в ту летнюю ночь тысячу лет назад, она оставила его при себе. Тысяча лет, а умозрительно я ощущала, что он не сильнее любого вампира, вдвое его моложе. Я даже ошиблась на несколько сот лет в определении его возраста, потому что не могла взять в толк, как можно существовать столько лет и не набрать силы, не стать страшнее. Дамиан был опасен, но не на тысячу лет. И никогда ему уже не достичь большего. Всю вечность — только на третьих-четвертых ролях. Жан-Клод выговорил Дамиану свободу, когда стал Принцем города, выкупил его. Не знаю, сколько это Жан-Клоду стоило, но это было недешево. Она не хотела отдавать своего излюбленного мальчика для битья.
Подошедший сказал:
— Я бы пожал вам руку, да у меня руки в масле. Человек мистера Найли ждет вас в доме.
— Мистера Найли? — нахмурилась я.
Он тоже нахмурился:
— А разве вы не люди мистера Найли? Майло говорил, что вы сегодня приедете.
Он оглянулся, и из дома вышел высокий мужчина. Кожа у него была цвета кофе с двойными сливками. Волосы подстрижены клином, изящное лепное лицо осталось без украшений. Костюм на нем стоил дороже хорошего автомобиля. Он посмотрел на меня, и даже на расстоянии я ощутила мертвый вес его глаз. Только таблички «Бык» не хватало на лбу.
— Нет, мы не люди мистера Найли.
Его ошибка заставила меня заинтересоваться, кто же такой этот мистер Найли.
— Все в порядке, этих людей я и жду, Эд, — прозвучал голос сзади. Это был Джемиль, один из силовиков Ричарда. Силовики назывались Сколль и Гати — по имени волков, которые в норвежской мифологии гоняются за Солнцем и Луной. Когда догонят, тогда и наступит конец мира. Это кое-что говорит об обществе вервольфов — назвать помощников вожака по именам созданий, которые должны принести конец всему. Джемиль в стае Ричарда выступал в роли Сколля, то есть главного силовика. Он был высок и строен, под стать танцору: мускулистый и плечистый, как гладкая и грациозная машина из плоти. Одет он был в мужскую майку и свободные белые штаны с очень острыми манжетами. Черные подтяжки украшали его торс и гармонировали с начищенными до блеска ботинками. Белый полотняный пиджак наброшен на одно плечо. Темная кожа блестела на светлом фоне одежды. Волосы почти до пояса висели тугими косичками с бусинами. В последний раз, когда я его видела, бусы были разноцветными.
Эд покосился на Джемиля.
— Как скажешь, — произнес он и ушел обратно в здание, оставив нас разбираться друг с другом.
— Я не знала, что ты здесь, Джемиль.
— Я телохранитель Ричарда. Где же мне еще быть?
Он был прав.
— А где ты был в ту ночь, когда его тело якобы напало на эту женщину?
— Ее зовут Бетти Шаффер.
— Ты с ней говорил?
Он вытаращил глаза:
— Она же завопила об изнасиловании, когда имела дело с нормальным белым парнем! Нет, я с ней не говорил.
— Мог бы попытаться слиться с фоном.
— Здесь в радиусе пятидесяти миль два чернокожих, и я один из них, Анита. Фона здесь нет, и я не пытался с ним сливаться.
В его голосе слышалась скрытая злость, и я подумала, не было ли у Джемиля неприятностей с местными. Вполне возможно. Он же не просто афро-американец — он высокий, красивый и спортивный с виду. Одного этого достаточно, чтобы взбесить местных ревнителей расовой чистоты. Длинные косички и убийственное чувство моды вызывало вопрос, не может ли он сокрушить последний бастион гомофобии белого мужчины. Я знала, что Джемиль интересуется девушками, но готова была ручаться, что не все местные этому верят.
— Я так понимаю, что второй афро-американец — он, — сказала я, тщательно стараясь не указывать на Майло. Он смотрел на нас с ничего не выражающим, но слишком напряженным лицом. Бык быка видит издалека, и он наверняка интересовался Джемилем, как мы интересовались им. Что может делать профессиональный бык в такой глуши?
— Да, это он, — кивнул Джемиль.
— Он тоже не сливается с фоном, — заметила я. — Кто он такой?
— Зовут его Майло Харт. Работает на человека по имени Фрэнк Найли, прибытие которого ожидается сегодня.
— Вы с ним посидели и поболтали?
— Нет, но Эд всегда в курсе всех новостей.
— А зачем Фрэнку Найли нужен телохранитель?
— Он богат, — сказал Джемиль, как будто это все объясняло. Может, так оно и было. — Сюда он приезжает ради каких-то земельных спекуляций.
— Это все тебе рассказал механик Эд?
Джемиль кивнул:
— Он любит поговорить, даже со мной.
— Господи, а я-то считала тебя глуповатым красавчиком.
Джемиль улыбнулся:
— Я делаю свою работу, когда Ричард не мешает мне в этом.
— В каком смысле?
— А в том, что если бы он не мешал мне надзирать за ним, как положено хорошему Сколлю, не было бы этого обвинения в изнасиловании. Я явился бы свидетелем, и не было бы просто его слово против ее слова.
— Может быть, мне стоит поговорить с миз Шаффер.
— Детка, ты мои мысли читаешь.
— Знаешь, Джемиль, ты единственный, кто зовет меня «деткой». И на то есть причины.
Он улыбнулся шире:
— Постараюсь это запомнить.
— Что случилось с Ричардом, Джемиль?
— Ты хочешь знать, сделал ли он это?
Я замотала головой:
— Нет, я знаю, что он этого не делал.
— Он с ней крутил, — сказал Джемиль.
Я посмотрела на него пристально:
— Как ты сказал?
— Ричард пытался найти тебе замену.
— И что?
— И потому бегал за всем, что шевелится и носит юбки.
— Только бегал?
Джемиль перебросил пиджак с плеча на руку и стал его разглаживать, не глядя на меня.
— Отвечай на вопрос, Джемиль.
Он посмотрел на меня почти улыбаясь, потом вздохнул.
— Нет, не только.
Я должна была спросить.
— Он спал со всеми подряд?
Джемиль кивнул.
Я стояла неподвижно и думала. И Ричард, и я годами жили целомудренно — каждый пришел к этому решению сам. Я этот стиль жизни переменила. И что, я думала, что он будет продолжать хранить чистоту? И мое ли дело, как он живет? Нет, не мое.
В конце концов я пожала плечами.
— Он уже не мой парень, Джемиль. И он взрослый мальчик.
Я снова пожала плечами, сама не очень понимая, как я отношусь к тому, что Ричард спит со всеми подряд. Очень постаралась ничего по этому поводу не чувствовать, потому что мои чувства тут совершенно не важны. У Ричарда своя жизнь, и я в нее не включена — в этом смысле.
— Я здесь не для того, чтобы контролировать половую жизнь Ричарда.
Джемиль кивнул почти сам себе.
— Это хорошо, а то я беспокоился.
— Ты что, думал, я запсихую и умчусь, оставив Ричарда расхлебывать кашу, которую он сам заварил?
— Что-то вроде этого.
— У него был секс с женщиной, которая выдвинула обвинение?
— Если ты имеешь в виду половое сношение, то нет. Она — человек. А Ричард с людьми не спит. Считает их слишком хрупкими.
— Мне показалось, ты говорил, что он спал с этой миз Шаффер.
— Секс у них был, но не это грязное дело.
Я тоже не девушка и знаю, что есть иные методы, но...
— А зачем с людьми нужны альтернативы? Почему просто не... не сделать это?
— Такое дело освобождает нашу звериную энергию. И не хочется, чтобы это произошло с человеческой женщиной, которая не знает, кто ты — чтобы ты перекинулся на ней, внутри нее. — По лицу его пробежала тень и тут же исчезла.
— Ты вроде как говоришь по собственному опыту, — сказала я.
Он медленно повернулся снова ко мне, и что-то внезапно пугающее появилось в его лице. Вроде как если поднимешь глаза и увидишь, что между тобой и львом в зоопарке исчезла решетка.
— Это не твое дело.
— Извини, ты прав, — кивнула я. — Абсолютно прав. Это слишком личное.
Но информация интересная. Было время, когда я очень просила Ричарда остаться у меня ночевать. Он сказал нет, потому что это будет нечестно, пока я не увижу его в обличье волка. Надо, чтобы я смогла воспринять весь набор. Это у меня не вышло, когда набор истекал кровью и корчился на мне. Но теперь я подумала, не был ли это тогда страх причинить мне вред. Вполне возможно.
Я покачала головой. Сейчас это не важно. К делу. Если как следует сосредоточиться, я могу не отвлекаться. Я приехала вытаскивать его из тюрьмы, а не гадать, почему мы расстались.
— Эй, помогли бы вы нам с багажом! — окликнул Джейсон.
У него под каждой рукой было по чемодану. Зейн и Черри тащили гроб и были похожи на служителей-похоронщиков. На другом гробе растянулся на спине Натэниел. Рубашку он снял, волосы распустил, руки сложил на животе и закрыл глаза. То ли изображал мертвеца, то ли просто загорал.
— Ничего себе — «помогли бы»! — Джемиль ткнул ногой в сторону остатков багажа. На поле стояли два чемодана и огромный кофр.
— Господи, — сказала я, подходя к этой куче. — Мой тут только один чемодан. Кто этот франт, что притащил столько барахла?
Зейн и Черри осторожно поставили гроб на асфальт.
— Мой только один чемодан, — сказал Зейн.
— И моих три, — добавила Черри, почему-то смутившись.
— А чей кофр?
— Его прислал Жан-Клод, — сказал Джейсон. — На случай, если у нас будет встреча с местным мастером. Он хотел, чтобы мы не ударили в грязь лицом.
Я скривилась, глядя на кофр.
— Только не говорите мне, что я должна буду надевать то, что приготовил мне Жан-Клод!
Джейсон осклабился.
Я замотала головой:
— Даже видеть не хочу.
— Может, тебе повезет, — сказал Джейсон, — и вместо переговоров тебя попытаются убить.
— Ты полон оптимизма, — огрызнулась я.
— Специальность у меня такая.
Натэниел повернул голову и посмотрел на меня, не снимая с живота сцепленных рук.
— Я могу поднять гроб, но он громоздкий, нести неудобно. Мне нужна помощь.
— Это уж точно, — ответила я.
Он замигал, поднял руку, чтобы прикрыть глаза от солнца. Я встала так, чтобы он мог смотреть на меня, не щурясь. Тогда он улыбнулся.
— Какого черта ты решил загорать на гробу? — спросила я.
Улыбка у него чуть увяла, потом совсем исчезла.
— Сцена в склепе, — сказал он, будто это все объясняло. Может быть, но не мне.
— Не понимаю.
Натэниел поднял с гроба только голову и плечи, будто пресс качал. Мышцы живота гладко напряглись.
— Ты что, не смотрела мои фильмы?
— Извини, нет.
Он сел окончательно, привычным жестом обеих рук оглаживая волосы. Стянув волосы серебряной заколкой, он закинул каштановый хвост себе за спину.
— Я думала, серебряное украшение жжется, когда коснется кожи ликантропа, — сказала я.
Натэниел встряхнул волосами, устроив серебряную заколку точно у себя на шее.
— Так и есть.
— Наверное, небольшая боль заставляет вертеться мир.
Он лишь глядел на меня своими странными глазами. У него было выражение лица парня, намного старше девятнадцати лет. Морщины на гладком лице не виднелись, но в глазах лежали тени, которые не изгладит ничто. Косметическая хирургия для души — вот в чем он нуждался. Снять невыносимое бремя знания, которое делало его тем, чем он был.
Джейсон приблизился, хромая, с двумя чемоданами.
— У него один фильм есть про вампира, который влюбился в невинную девушку.
— Ты его видел, — сказала я.
Он кивнул.
Я покачала головой и взяла один чемодан.
— У тебя для нас есть машина? — спросила я Джемиля.
— Фургон.
— Отлично. Хватай чемодан и покажи, куда идти.
— Я багажом не занимаюсь.
— Если все поможем, то загрузим фургон вдвое быстрее. Я хочу увидеть Ричарда как можно скорее поэтому перестань изображать из себя примадонну и помоги.
Джемиль посмотрел на меня долгим взглядом, будто отсчитывал секунды, потом сказал:
— Когда Ричард найдет тебе замену на посту лупы, черта с два ты будешь мной помыкать.
— Отлично, а пока что — давай работай. Кстати, это еще не помыкание. Когда я тобой буду помыкать, ты это поймешь.
Он низко рассмеялся, накинул пиджак и взял кофр. Такую дуру могли поднять лишь двое сильных мужчин. Он же пошел вперед и даже не оглянулся, оставив мне последний чемодан. Зейн и Черри подняли гроб и пошли за ним. Джейсон заковылял за ними.
— А я? — спросил Натэниел.
— Надень рубашку и жди у гроба. Посторожи, чтобы никто Дамиана не тронул.
— Я знаю женщин, которые готовы были бы заплатить, чтобы я снял рубашку.
— Жаль, что я не из них.
— Ага, — согласился он. — Очень жаль.
И подобрал с земли рубашку. Я оставила его сидеть на гробу посреди бетона, держа рубашку в руках. У него был вид какой-то заброшенный и макабрический. Мне очень жаль было Натэниела. Жизнь ему выпала суровая, но тут уж не моя вина. Я платила за его квартиру, чтобы он не выделывал фокусы для сведения концов с концами. Впрочем, я знала стриптизеров из «Запретного плода», которые вполне поддерживали свое существование на одну зарплату. Наверное, Натэниел не умеет обращаться с деньгами. Кто бы мог подумать?
Фургон был большой, черный и зловещий, вроде тех, в которых приезжают на место преступления серийные убийцы в телефильмах. И в жизни тоже серийные убийцы, бывает, ездят в фургонах, но предпочитают цвета бледные с ржавыми пятнами.
Джемиль вел машину, мы с Черри сидели рядом с ним на переднем сиденье, багаж и все остальные — позади. Я думала, Черри попросит меня сесть в середину, потому что я дюймов на пять ниже ее, но она не попросила. Она просто влезла в фургон, села в середину, подобрав длинные ноги выше приборной доски.
Дорога была отлично вымощена, почти без ухабов, и если затаить дыхание, то два автомобиля могли бы разъехаться, не оцарапав друг другу краску. Деревья обступили дорогу с обеих сторон. Но с одной стороны проглядывал манящий провал, с другой стороны — каменистая земля. Я предпочитала смотреть на землю. Деревья были достаточно густы, чтобы создавать иллюзию безопасности, но потом расступились, как большой зеленый занавес, и вдруг стало видно на много миль. Иллюзия исчезла, и стало ясно, насколько мы высоко. Конечно, не серпантин в Скалистых Горах, но вполне хватит, если фургон вылетит за обрыв. Падать с высоты — одно из самых нелюбимых мною занятий. В обивку я не вцеплялась, как в самолете, но я в душе человек равнин, а не гор, и была бы рада оказаться в долине пониже.
— Тебя забросить в полицейский участок или сначала в пансионат? — спросил Джемиль.
— В полицию. Ты сказал — «пансионат»?
Он кивнул.
— Сельская жизнь? — спросила я.
— Слава богу, нет, — ответил он. — Удобства внутри, кровати, электричество — все путем, если ты не особенно придираешься к интерьеру.
— Не сверхмодное заведение?
— Вот именно.
Черри сидела между нами неподвижно, сложив руки на коленях. Я заметила, что она не пристегнулась. Моя мать была бы сегодня жива, если бы была пристегнута, и потому у меня на этом месте пунктик.
— Ты не пристегнулась, — сказала я.
Черри покосилась на меня.
— Тут и без того тесно, так еще и ремень будет давить.
— Я знаю, что ты вполне переживешь полет через ветровое стекло, — настаивала я, — но заживление таких повреждений взорвет твою легенду.
— А я должна изображать человека? — спросила Черри.
Хороший вопрос.
— Для местных — да.
Черри без дальнейших споров пристегнулась. Леопарды-оборотни выбрали меня своей Нимир-ра всем сердцем. Они так рады были, что у них нашелся защитник, пусть даже всего лишь человек, что ворчать им и в голову не приходило.
— Ты зря мне не сказала, что мы будем сливаться с фоном. Я бы оделась по-другому.
— Ты права, надо было сказать. — На самом деле мне самой только сейчас пришло в голову.
Дорога спустилась вниз, где местность сходила за равнину. Деревья стояли так густо, что могли вызвать клаустрофобию. Земля все еще полого выдавалась, напоминая, что едем мы по подножию гор.
— Нам подождать тебя возле участка? — спросил Джемиль.
— Нет, ребята, вам лучше там не светиться.
— А как ты попадешь к пансионату? — спросил он.
Я покачала головой:
— Не знаю. На такси?
Он посмотрел на меня — очень красноречиво.
— Такси в Майертоне? Вряд ли.
— А, черт, — сказала я. — Ладно, отвези нас к пансионату. Я потом возьму фургон и вернусь в город.
— С Джейсоном? — спросил Джемиль.
— С Джейсоном, — кивнула я. И посмотрела на него. — Ребята, что это вы так меня окучиваете? Мы все знаем о возможных проблемах, но что-то вы чертовски осмотрительны. — Я села прямее и вгляделась в профиль Джемиля. Он смотрел на дорогу так сосредоточенно, будто жизнь его от этого зависела. — Что вы от меня скрываете?
Джемиль включил поворотник, пропустил грузовик и свернул налево, между еще более густыми деревьями.
— С заездом в пансионат будет дольше.
— Джемиль, что, черт возьми, происходит?
Черри постаралась уйти в сиденье, но при ее модельном росте, да еще и на среднем сиденье, невидимой стать трудно. Они оба знали что-то, чего не знала я.
— Черри, а ну-ка, выкладывай.
Она вздохнула и села чуть прямее.
— Если с тобой что-нибудь случится, Жан-Клод нас убьет.
— Не поняла? — нахмурилась я.
— Сам Жан-Клод приехать не может, — пояснил Джемиль. — Это было бы началом военных действий. Но он за тебя беспокоится и сказал нам, что если тебя убьют, и он сможет это пережить, то убьет нас. Всех.
Он говорил, не отрывая взгляда от дороги, и свернул на проселок такой узкий, что ветви скрежетали по бортам фургона.
— Всех — это кого?
— Всех нас, — повторил Джемиль. — Мы — твои телохранители.
— Я думала, ты телохранитель Ричарда? — удивилась я.
— А ты его лупа, его подруга.
— Если ты настоящий телохранитель, то двоих охранять не можешь. Можно охранять лишь одного за раз.
— Почему? — спросила Черри.
Я посмотрела на Джемиля. Он промолчал, поэтому ответить пришлось мне.
— Потому что нельзя принять на себя пулю, направленную второму лицу, а это и есть работа телохранителя.
— Это и есть работа телохранителя, — повторил Джемиль.
— А что, ты думаешь, кто-то собирается стрелять в Аниту?
— Пуля — это метафора, — пояснил Джемиль. — Но это не важно. Что бы там ни было: пули, ножи, когти — их принимаю на себя я.
Он подрулил к широкому гравийному развороту и просторной поляне. Там стояли белые маленькие, похожие на коробки домики, будто «Мотель-6» порезали на кусочки. Неоновая вывеска сообщала, что перед нами «Пансионат Голубой Луны».
— Анита — наша Нимир-ра. Это она должна защищать нас, а не наоборот.
А она верно говорит. Черри и Зейна я выбрала не за их искусство телохранителей, а за то, что они были не против поделиться кровью с вампирами. Даже среди леопардов-оборотней мало кто соглашался на донорство. Они вроде бы считали, что служить кровавым коктейлем для вампов — это еще хуже, чем секс за деньги. Я не была уверена, что разделяю их точку зрения, но заставлять их я бы не стала. Я ведь сама не даю свою кровь, хотя и сплю с живым мертвецом.