Гамильтон Лорел. Голубая луна

   — Нет, спасибо, — сказала я. — Но я могу сама о себе позаботиться.
   Я открыла дверцу, но Джемиль протянул руку и поймал меня за локоть. Его пальцы были очень темны на моей бледной коже. Я повернулась и посмотрела на него — отнюдь не дружелюбно.
   — Отпусти.
   — Анита, послушай меня, пожалуйста. Ты одна из самых крутых людей, которых я встречал в жизни. И ты самая опасная человеческая женщина из всех, что я видел вообще.
   Его рука сжалась настолько, что я ощутила ее невероятную силу. Этот парень мог бы поднять слона на вытянутых руках, если зверь не будет слишком дергаться. А уж мою руку раздавить — запросто.
   — Но ты — человек, а те, кто против тебя, — нет.
   Я поглядела на него пристально. Черри сидела между нами неподвижно, полуприжатая его телом.
   — Джемиль, отпусти мою руку.
   Его пальцы напряглись. Синяк останется огромный.
   — Анита, на этот раз не лезь вперед или из-за тебя погибнем мы все.
   Джемиль вытянулся через сиденье, перегнулся через Черри. Я сидела на краешке, задница повисла в воздухе. Ни он, ни я не имели хорошей опоры. И держал он меня за середину предплечья — не лучшее место для хватки.
   — Вы, мохнатенькие, всегда забываете, что сила — это еще не все. Плечо рычага — это ключ.
   Он нахмурился, явно озадаченный. Рука его сжалась так, что еще чуть-чуть — и серьезная травма.
   — Анита, тебе со мной не справиться.
   — И что я должна сделать? Сказать «дядя»?
   Джемиль улыбнулся:
   — Ладно, скажи «дядя». Признай, что в этот единственный раз ты не можешь сама себе помочь.
   Я оттолкнулась от сиденья, вываливаясь из фургона, и вдруг получилось, что Джемиль пытается удержать полный вес моего тела, схватившись одной рукой за предплечье. Моя рука выскользнула у него из пальцев, я свалилась, вытаскивая нож из-за спины и не пытаясь устоять. Правой рукой я потянулась к браунингу, но знала, что не успею. Я верила, что Джемиль не собирается меня убивать. Мы оба блефовали. Если это не так, то мне предстояло погибнуть.
   Джемиль бросился поперек сиденья, протягивая ко мне руки — он тоже верил, что я не снесу ему голову. Что у меня есть пистолет, он знал, но действовал со мной, как с оборотнем, который знает правила. Из-за мелочей друг друга не убивают. Поругавшись, можно пустить друг другу кровь, но убивать — нет.
   Почти в лежачем положении я располосовала ему руку. На его лице отобразилось мимолетное удивление. О третьем моем клинке, о том, какой он длинный, Джемиль ничего не знал, а резаная рана — это прежде всего шок. Он отдернулся, будто его потянули сзади, но никого там не было. Просто сработала быстрота его реакции.
   У меня хватило времени встать на колено до того, как Джемиль вспрыгнул на капот фургона, пригнувшись, как хищник — каковым он и был. Ствол браунинга уже смотрел на него. Я встала, медленно, дуло не шелохнулось, глядя точно в центр тела Джемиля. В такой позе ситуация не улучшилась — стоя я стреляла не лучше, чем лежа, но почему-то мне надо было встать.
   Джемиль глядел, но не пытался меня остановить. Может быть, он боялся — не пистолета, но самого себя. Я его ранила, вся белая одежда была забрызгана кровью. Все его тело дрожало от желания покрыть разделяющие нас футы. Он был зол, а до полной луны оставалось всего четыре ночи. Наверное, он бы меня не убил, но проверять это на практике у меня не было соблазна. Шею сломать он мог мне одним ударом. Да вообще череп мог бы раздавить как яйцо. Все, не будем рисковать.
   Я направила на него ствол одной рукой, другой все еще сжимая нож.
   — Не надо, Джемиль. Очень не хотелось бы терять тебя из-за такой глупости.
   С его губ сорвалось рычание. От одного только звука волосы у меня на шее встали дыбом.
   Остальные тоже вышли из фургона — я ощутила движение.
   — Никому не лезть! — приказала я.
   — Анита, — произнес Джейсон очень спокойно — без поддразнивания, без шуточек. — В чем дело, Анита?
   — Спроси вот у этого мачо.
   Черри, так и не вышедшая из фургона, сказала:
   — Джемиль пытался объяснить Аните, что ей не выстоять против оборотней и вампиров. — Она очень медленно пододвинулась к краю сиденья. Я не сводила глаз с Джемиля, но боковым зрением заметила пятна крови на белой коже.
   — Черри, не выходи. Не провоцируй меня.
   Она осталась сидеть, где сидела.
   — Джемиль хотел, чтобы она смотрела из партера, когда дело начнется.
   — Она все равно человек! — прорычал Джемиль. — Все равно она слаба!
   Нежный и глубокий голос Черри возразил:
   — Она тебе могла вспороть горло, а не руку. Могла прострелить голову, когда ты к ней бросился.
   — И все еще могу, — добавила я. — Если ты не снизишь тон.
   Джемиль припал к капоту, раздвинув пальцы. Все его тело дрожало от напряжения. Что-то пряталось за этим человеческим обликом, проглядывало в глазах. Его зверь пробивался наружу, как левиафан сквозь толщу вод — когда глубоко под поверхностью промелькнет что-то огромное и чужое.
   Я повернулась в профиль, левая рука с ножом за спиной, опирается на верх ягодиц. В такой стойке я обычно стреляю в тире. Ствол смотрел в голову Джемиля, потому что он распростерся на капоте, и голова была самой крупной мишенью. Однажды я спасла Джемилю жизнь. Он был отличный парень, которому можно было доверить прикрывать спину Ричарда, пусть он меня и не всегда любил. Я его тоже не всегда любила, так что здесь мы квиты. Но я относилась к нему с уважением и думала до этой минуты, что и он ко мне — тоже. Устроенный им спектакль дал мне понять, что он все равно считает меня девчонкой.
   Когда-то, давным-давно, мне труднее было убивать. Может быть, тут сказались годы ликвидации вампиров — они выглядели очень по-человечески. Но постепенно я научилась спускать курок без затруднений. Сейчас я смотрела в лицо Джемиля, прямо ему в глаза, и чувствовала, как меня охватывает спокойствие. Будто я стою посреди поля, полного белого шума. Я продолжала видеть и слышать, но все это ушло далеко назад, и ничего не осталось, кроме пистолета, Джемиля и пустоты. Тело, преисполненное легкости, было наготове. В минуты просветлении я боялась, что стала социопатом. Но сейчас только холодное знание подтверждало, что я это сделаю — спущу курок и буду смотреть, как Джемиль умирает. И ничего чувствовать не буду.
   Джемиль смотрел мне в лицо, и постепенно его оставляло напряжение. Он лежал неподвижно, пока не затихла эта вибрирующая энергия, и снова ощущение огромного зверя ушло куда-то вглубь. Тогда он медленно, очень медленно сел, выставив вперед колени и не сводя с меня глаз.
   Я не опустила ствола. Я знала, насколько быстро они умеют двигаться — как волки, даже быстрее. Как ничто другое по его сторону адовых врат.
   — Ты действительно могла бы, — сказал он. — Ты готова была убить.
   — Ты прав.
   Он сделал глубокий вдох, вздрогнул всем телом — как птица, встряхивающая перья.
   — Проехало, — сказал он. — Ты — лупа. Ты выше меня по рангу.
   Я медленно опустила пистолет, все еще не сводя с него глаз, стараясь не терять ощущения и всех присутствующих.
   — И вы мне теперь скажете, что все это было мелкой возней за ранг в иерархии?
   Джемиль улыбнулся почти смущенно.
   — Я думал, что смогу чего-то добиться, но был не прав. Последний месяц я все пытался объяснить местной стае, как это вышло, что у нас человеческая лупа. Что человеческая женщина оказалась выше меня по рангу.
   Я покачала головой, опуская ствол вниз.
   — Дурак ты, вот что. Твоя гордость задета тем, что я в стае выше, чем ты?
   — Ага, — кивнул он.
   — С вами, ребята, я с ума сойду. — Я чуть не кричала. — Нашли время для своего мачизма!
   Зейн оперся на фургон рядом с Черри. Он тщательно держал руки на виду и двигался медленно, без резких движений.
   — Без ножа и пистолета тебе с Джемилем не справиться. А они не всегда будут при тебе.
   — Это угроза? — спросила я.
   Он поднял руки вверх:
   — Что ты, просто житейское замечание!
   — Эй, народ!
   Из домика вышел мужчина, высокий и тощий, с седыми волосами до плеч. Судя по волосам и морщинам, ему было за пятьдесят. Но тело, выступавшее из футболки, выглядело свежее и моложе.
   Он застыл в дверях, ухватившись за косяк:
   — Эй, маленькая леди, полегче!
   Я наставила на него пистолет, потому что под спокойным внешним видом кипела такая энергия, что у меня мурашки пошли по коже. А он даже и не пытался ничего делать.
   — Это Верн, — сообщил Джемиль. — Владелец пансионата.
   Я опустила ствол вниз.
   — Он — местный Ульфрик или тут в лесах есть кто-то пострашнее?
   Верн засмеялся и пошел к нам. Двигался он очень неуклюже, будто конечности были слишком длинны для такого тела, но это было обманчиво. Он пытался изобразить человека, но меня в заблуждение не ввел.
   — Вы меня чертовски быстро раскусили, маленькая леди.
   Я убрала пистолет, потому что продолжать держать его в руке было бы грубо. Я здесь у него в гостях — во всех смыслах. Кроме того, кому-то надо было мне верить настолько, чтобы убрать пистолет — не могу же я держать его всю дорогу. Я по-прежнему держала в руке обнаженный клинок, залитый кровью. Его надо было вытереть, чтобы убрать в ножны. Пару ножен поменьше я уже загубила, не вытерев клинок как следует.
   — Рада познакомиться, Верн, но не надо называть меня «маленькая леди».
   Я стала вытирать кровь с лезвия краем черного пиджака. Черное для этого очень подходит.
   — Ты никогда даже дюйма не уступаешь? — спросил Джемиль.
   Я глянула на него. Красивые белые одежды были залиты кровью.
   — Нет, — ответила я и жестом подозвала его к себе.
   — Что такое? — нахмурился он.
   — Хочу твоей рубашкой вытереть кровь с лезвия.
   Он только уставился на меня, не говоря ни слова.
   — Да ладно, Джемиль. Все равно рубашка пропала.
   Джемиль одним плавным движением снял рубашку через голову и бросил мне, а я поймала ее одной рукой и стала вытирать клинок, выбирая чистые места на ткани.
   Верн засмеялся — глубоким раскатистым смехом, подходящим к его низкому голосу.
   — Неудивительно, что Ричарду так трудно подобрать тебе замену. Ты твердокаменная, железная, стальная баба с яйцами.
   Поглядев в его улыбающееся лицо, я поняла, что это был комплимент. Кроме того, на правду не обижаются. Я сюда приехала не за титулом Мисс Обаяние. Я приехала спасти Ричарда и остаться в живых. Баба с яйцами — вполне подходящая для этого роль.

Глава 5

   Снаружи домики были белыми и имели несколько дешевый вид. Изнутри они тоже не сошли бы за номер для новобрачных, но оказались на удивление просторными. В том, который достался мне, стояла полуторная кровать, стол у стены и бра над ним. Возле венецианского окна стояло синее плюшевое и удобное кресло. Под ним постелили коврик, вроде бы домотканый, из различных оттенков синего. Деревянные части кресла были отполированы до медового блеска; стеганое одеяло на кровати ярко-синее. На прикроватном столике находились лампа и телефон. Стены бледно-голубые, а над кроватью даже картина висела — репродукция «Звездной ночи» Ван Гога. Вообще-то от всех работ Ван Гога, написанных, когда у него уже крыша серьезно поехала, у меня мурашки по коже, но к синей комнате эта картина подходила. Насколько мне было известно, в других комнатах красовались матадоры на бархате, но против них я ничего не имела.
   Ванная комната была стандартно-белого цвета с узким высоким окошечком над самой ванной. Совершенно типичные удобства любого мотеля, если не считать чаши с ароматической смесью, благоухавшей мускусом и гардениями.
   Верн сообщил мне, что из свободных коттеджей это самый большой, а мне нужна была площадь. Два гроба занимают много места. Я сомневалась, что меня устроило бы постоянное присутствие Ашера и Дамиана у меня в комнате, но не было времени это обсуждать. Я хотела как можно скорее увидеться с Ричардом. А кто будет делить койку с вампирами — решим потом.
   До поездки в тюрьму я сделала три телефонных звонка. Первый — по номеру, который дал мне Дэниел, чтобы сообщить о своем приезде. Никто не снял трубку. Потом я позвонила Кэтрин сообщить, что долетела нормально, и попала на автоответчик. Третий звонок был адвокату, которого рекомендовала Кэтрин, Карлу Белизариусу. Ответила женщина с великолепным телефонным голосом. Узнав, кто я, она отреагировала как-то бурно, что меня озадачило, и соединила меня с сотовым телефоном Белизариуса. Что-то тут происходило, и, наверное, не слишком хорошее.
   Послышался глубокий, сочный мужской голос:
   — Белизариус слушает.
   — Анита Блейк. Я полагаю, Кэтрин Мэнсон-Жиллет вам сказала, кто я.
   — Минутку, миз Блейк.
   Он нажал кнопку, и наступила тишина. Когда он появился на проводе снова, слышался шум ветра и машин. Белизариус вышел на улицу.
   — Миз Блейк, я чертовски рад вас слышать. Что за фигня творится с вашим делом?
   — Простите? — переспросила я тоном совсем не дружелюбным.
   — Он отказался меня видеть. По словам Кэтрин, ему нужен был адвокат. Я приехал в эту богом забытую глушь, но он отказывается со мной встречаться. Говорит, что он меня не нанимал.
   — Блин! — тихо сказала я. — Простите, мистер Белизариус. — Тут мне пришла в голову мысль. — Вы ему не сказали, что я наняла вас от его имени?
   — Это различие существенно?
   — Честно говоря, не знаю. Либо это поможет, либо он пошлет вас к черту.
   — Это он уже сделал. Мои услуги не дешевы, миз Блейк. Даже если он от них откажется, кто-то должен мне оплатить этот день.
   — Не беспокойтесь, мистер Белизариус, я это обеспечу.
   — У вас есть такие деньги?
   — А о каких суммах мы говорим? — спросила я.
   Он назвал цифру гонорара. Я изо всех сил постаралась не присвистнуть в трубку. Медленно посчитав до пяти, я ответила:
   — Вы свои деньги получите.
   — У вас есть такие деньги? Я здесь почти во всем полагаюсь на слова Кэтрин, так что извините мое недоверие.
   — Нет, я вас понимаю. Ричард создал вам проблемы, вы отыгрываетесь на мне.
   Он резко засмеялся.
   — Ладно, миз Блейк, ладно. Я не буду злобствовать, но мне нужны какие-то гарантии. Вы можете оплатить мой гонорар?
   — Я зарабатываю на жизнь поднятием мертвых, мистер Белизариус. Это редкий дар, и я смогу уплатить ваш гонорар.
   Я действительно расплатилась бы, однако не без напряга. Я не выросла в бедности, но в моей семье знали цену трудового бакса, а запросы Белизариуса были несколько... неожиданными.
   — Сообщите Ричарду, что вас наняла я, и дайте мне знать, изменит ли это его отношение. Он может отказаться видеть нас обоих.
   — Вы платите большие деньги, миз Блейк, особенно в том случае, если я возьму это дело. Должно быть, вас с мистером Зееманом что-то связывает.
   — Долгая история, — сказала я. — Сейчас мы вроде как ненавидим друг друга.
   — Куча денег — ради человека, которого вы ненавидите.
   — Не будем это обсуждать, — попросила я.
   Он снова засмеялся. Смех у него был нормальнее речи — почти лающий. Наверное, он не отрабатывал его для выступлений в суде. То, что этот богатый и сочный голос был тренирован, сомневаться не приходилось.
   — Я пошлю сообщение, миз Блейк. И надеюсь, что смогу вам перезвонить.
   — Перезвоните, даже если он скажет «нет». Я хотя бы буду знать, чего ожидать, когда поеду в тюрьму.
   — Вы поедете, даже если он откажется вас видеть? — спросил Белизариус.
   — Ага.
   — Я с нетерпением жду встречи с вами, миз Блейк. Вы меня заинтриговали.
   — Ручаюсь, вы это говорите всем девушкам.
   — Очень немногим, миз Блейк.
   Он повесил трубку.
   Из ванной вышел Джейсон. Он был одет в костюм — никогда раньше не видела его ни в чем, кроме футболки и кожаных джинсов, или и того меньше. Странный у него был вид в темно-синем костюме, в белой рубашке и тонком белом галстуке, по которому бежал со вкусом подобранный узор. Если присмотреться, то галстук был шелковый, а узор составлен из миниатюрных геральдических лилий. Я знала, кто выбирал этот галстук. Костюм был сшит лучше, чем бывает купленный готовым. Жан-Клод отучил меня покупать готовое, как бы хорошо оно на мне ни сидело. Джейсон застегнул пуговицу на пиджаке и огладил светлые волосы.
   — Как я выгляжу?
   Я покачала головой:
   — Как вполне нормальная личность.
   — Ты вроде удивляешься? — осклабился он.
   Я улыбнулась:
   — Никогда не замечала, чтобы ты выглядел бы по-взрослому.
   Он шутливо надул губы, будто обиделся:
   — Ты меня видела почти голым и еще считаешь, что я не был похож на взрослого?
   Я покачала головой, но не могла не улыбнуться.
   Пока он переодевался в ванной, я тоже переоделась. На красной блузке оказалось несколько темных пятен крови. Высохнув, они почернели и стали выглядеть еще хуже, вот почему блузка валялась сейчас в раковине. Кровь и на красном выступает, что бы люди ни говорили.
   На черных джинсах пятен вроде бы не было. Несколько капелек крови на них вряд ли бросались бы в глаза. Черный или темно-синий цвет лучше всего маскирует кровь. Наверное, темно-коричневый тоже, но у меня мало вещей такого цвета, поэтому я не берусь сказать.
   Новая блузка была бледной, почти снежной голубизны — подарок моей мачехи Джудит. Когда я открыла на Рождество эту коробку, то сразу решила, что она опять купила мне вещь, которая куда больше подошла бы к ее блондинистой белизне, чем к моей смуглости. Но чистый и ясный цвет придавал вещи очень шикарный вид. Мне даже хватило воспитанности сообщить Джудит, что я эту блузку ношу. Наверное, первый подарок за десять лет, который я не обменяла.
   Черные брюки с ремнем несколько шире, чем полагается по моде, чтобы можно было привесить браунинг, черные туфли без каблуков — и я была готова. Еще я добавила чуть-чуть косметики: тени, тушь, капелька румян и помада, при этом старалась не думать, для кого я прихорашиваюсь. Уж точно не для копов — для них и я, и Джейсон были одеты даже слишком хорошо. Конечно, явиться в джинсах и футболке — не очень хорошо. В полицию лучше всего ходить в мундире и с удостоверением. Все остальное уставу клуба не отвечает.
   В Вашингтоне как раз сейчас обсуждался закон, чтобы истребителям вампиров дать статус федеральных маршалов. Его проталкивал сенатор Брюстер, у которого дочку сжевал вампир. Еще он, конечно, проталкивал закон о лишении вампиров гражданских прав. Федеральный статус для истребителей — возможно. Отзыв гражданских прав — вряд ли. Для этого вампиры должны сильно помочь правому лобби, сделав что-нибудь уж очень мерзкое.
   В марте истребители вампиров получили официальные лицензии. Лицензии штата, разумеется, поскольку убийство есть преступление против законов штата, а не федерального закона.
   Но мне понятна была необходимость для истребителей федерального статуса. Мы же не просто убиваем, мы охотимся. А когда пересечешь границу территории, где действует твоя лицензия, оказываешься на очень зыбкой почве. Судебный ордер действителен там только в случае, когда штат, где ты оказался, согласен дать ордер на экстрадицию. Получив этот ордер, следует подтвердить ордер на ликвидацию. Я лично, пересекая границу штатов, предпочитаю получать второй ордер на ликвидацию. Но это требует времени, а вампир, бывает, успевает перебраться в следующий штат, и начинай все сначала.
   Один предприимчивый вампир сумел сменить семнадцать штатов, пока его наконец удалось поймать и убить. Обычно если вампир ударится в бега, то путешествует по двум-трем штатам, и вот почему истребители предпочитают получать лицензии в нескольких штатах сразу. Выходит, у нас тоже есть свои охотничьи территории, как и у вампиров. На своей территории мы убиваем, за их пределами пусть работают другие. Но нас всего десять, и это не ахти как много для страны с самым большим вампирским населением в мире. Нам все время хватает работы, иногда на круглые сутки. Если бы вампиры были на самом деле такими плохими, они бы никогда не получили легального положения, но тут как с обычными преступниками: чем выше плотность вампирского населения в регионе, тем выше вампирская преступность. Совсем как у людей.
   Необходимость прекращать преследование каждый раз, когда выходишь за пределы территории, где действует твоя лицензия, очень усложняет нам работу. Отсутствие статуса сотрудника полиции не дает вмешаться в расследование, пока тебя не пригласят. Иногда нас не приглашают до тех пор, пока число трупов не подскочит достаточно высоко. На моей памяти количество трупов у вампира зашкалило до двадцати трех. Двадцать три убитых, пока мы его не поймали. А бывало и больше. В пятидесятых Джеральд Мэллори, в каком-то смысле дедушка нашего бизнеса, убил поцелуй вампиров, за которым было больше сотни. «Поцелуй вампиров» — это как «прайд львов», название группы. Правда, поэтично? Зазвонил телефон. Это был Белизариус.
   — Он согласен принять нас вместе. Постараюсь, чтобы к вашему приезду у меня было, что рассказывать.
   Он повесил трубку.
   Я медленно вдохнула носом и резко выдохнула ртом.
   — Что случилось? — спросил Джейсон.
   — Ничего.
   — Нервничаешь перед свиданием с Ричардом?
   — Не лезь в душу, проницательный!
   — Смущаюсь и умолкаю, — ухмыльнулся он.
   — Как же, дождешься от тебя. Ладно, поехали.
   И мы поехали.

Глава 6

   Дорога до Майертона заняла больше времени, чем я думала, потому что мне пришлось вести незнакомый фургон по очень узкой дороге. Я настолько нервничала, что Джейсон предложил:
   — Хочешь, я поведу? Тогда доберемся до темноты.
   — Заткнись, — попросила я.
   Он заткнулся, широко улыбаясь.
   Наконец мы приехали в Майертон. Город состоял из главной улицы, подозрительно похожей на двухполосный хайвей, который обступили дома. Имелся светофор на пересечении с намного меньшей проселочной дорогой, на которой поперек асфальта тянулись красные глинистые следы. На этом единственном светофоре можно было заметить, что две забегаловки и закусочная для семейных обедов собирали больше народу, чем «дейри квин». То ли там готовили хорошо, то ли в «дейри квин» плохо.
   Джемиль рассказал мне, как проехать в полицейский участок. Сказал, езжай по главной улице, потом сверни направо. Не волнуйся, поворот не пропустишь.
   Если тебе такое говорят, это может значить одно из двух. Либо действительно нельзя пропустить, либо это место не найдешь без карты, где оно отмечено крестом.
   Я повернула направо у светофора. Фургон попал в выбоину и закачался, как здоровенный зверь, переходящий реку вброд. Я пожалела, что еду не на своем джипе. Гравийный проселок и был настоящей главной улицей городка. С одной стороны выстроились дома с приподнятыми деревянными тротуарами. Я заметила бакалейную лавку, столярную мастерскую, где продавали мебель ручной работы. На крыльце ее стояло кресло-качалка, у которой на деревянных частях еще была серая кора. Очень по-деревенски и очень изысканно. В другой лавке продавались травы и домашнее варенье, хотя был еще не сезон.
   И с другой стороны тоже шли дома, не того средне-западного стиля, что захватил большую часть Юга. В основном это были одноэтажные шлакоблочные строения на фундаментах красного камня, стены укрыты тонкими досками, желтоватыми и серыми. В одном дворе паслось стадо керамических оленей и выводок деревянных гномов. Они стояли тесно, будто выставленные на продажу.
   В конце улицы были горы, и деревья стояли густым зеленым занавесом. Мы снова выезжали в лес, и ничего похожего на полицейский участок я по дороге не заметила. Ничего себе.
   — Должно быть здесь, — сказал Джейсон.
   Я посмотрела в зеркало заднего вида — никого за мной — и остановилась.
   — Что ты видишь, чего не вижу я?
   — Шанг-Да, — ответил он.
   — Прости, не расслышала?
   — Вон там, на веранде, в конце улицы.
   Я посмотрела в ту сторону. В плетеном кресле сидел высокий мужчина, одетый в белую футболку, джинсы, босой, на голове кепочка с козырьком. Загар резко выделялся на светлом фоне рубашки. В больших руках была банка какой-то газировки или пива. Утренняя заправка горючим.
   — Это Шанг-Да. Второй силовик нашей стаи. Джемиль в этой паре — Сколль, а он — Гати.
   Ага. Забрезжил свет.
   — Он охраняет Ричарда, значит, участок рядом?
   Джейсон кивнул.
   Я пригляделась к валяющемуся в кресле человеку. С виду он не казался особенно бдительным. Почти сливался с фоном, пока не сообразишь, что футболка без пятнышка и новая. Стрелка на джинсах будто только что из-под утюга, и хотя он был загорелым, коже придавало такой цвет не только солнце. Но лишь когда он медленно пошевелился и посмотрел прямо на нас, я поняла, насколько он хорошо притворяется. Даже с расстояния он глядел так пристально, что хотелось поежиться. Я поняла вдруг, что все его внимание обращено на меня, а он только всего и сделал, что головой шевельнул.
   — Вот, блин! — сказала я.
   — Ага, — подтвердил Джейсон. — Шанг-Да у нас недавно, перешел из стаи Сан-Франциско-Бэй. Он сразу стал Гати, и никто эту должность у него не оспаривал. Никто не хотел ее настолько сильна. Слушай, это не оно?
   Джейсон показал на ту сторону улицы. Там располагался низенький одноэтажный дом с побелкой по красному кирпичу. Перед ним была небольшая автостоянка с гравийным покрытием, но машин на ней не виднелось. Наш фургон занял ее почти полностью. Я постаралась встать как можно ближе к краю, и ветви зашелестели по крыше фургона. Может, какому-нибудь полицейскому автомобилю понадобится припарковаться рядом со мной. Дай бог, чтобы ему хватило места.