Гамильтон Лорел. Голубая луна

   Джейсон сгорбился.
   — Но она была моим спонсором, и я должен был оставаться с нею, пока не пройдет испытательный срок. Когда я смог, я ушел.
   — И вот поэтому ты и остался у Жан-Клода комнатным волком? Чтобы уйти от Райны?
   Джейсон кивнул:
   — И поэтому тоже. — Он вдруг поднял глаза и усмехнулся. — Ну а вообще Жан-Клод — это круто.
   Я мотнула головой и протянула ему руку.
   — Думаешь, можно рискнуть? — спросил он.
   — Думаю, да. Ничего похожего на мунинов я сейчас не чувствую.
   Он взял мою руку, и ничего не случилось — просто его рука оказалась в моей. Я помогла ему встать, и он пошатнулся немного, отчего зашаталась и я. На секунду мы прижались друг к другу, как двое пьяных, уходящих с вечеринки. Он обнял меня, и я обняла его в ответ. Это было очень ненадолго, он отодвинулся первым и был почти смущен.
   — Только никому не говори, что я упустил шанс тебя полапать, когда это была твоя идея.
   Я потрепала его по спине:
   — Ни слова ни одной живой душе.
   Он осклабился, как обычно, и мы пошли дальше по лесу, готовые каждый подхватить другого, если тот споткнется. Ветерок задул, и весь лес зашелестел. Лес часто оживает звуками внезапно. Я повернулась лицом к ветру, надеясь на прохладу, но он был горяч, как из печи.
   По-детски мягкие волосы Джейсона зашевелились на ветру. Я услышала, как он глубоко вдохнул, а потом он тронул меня за руку.
   — Я чую запах человека, которого вчера бросил об грузовик.
   Мы продолжали идти, будто ничего не случилось.
   — Ты уверен? — спросила я.
   Его ноздри раздулись — Джейсон принюхался.
   — От него пахло мятными лепешками и сигаретами. Мы шли дальше. Джейсон так и не снял руку с моей.
   — И еще я чую запах ружейного масла.
   Ну и ну.
   Джемиль ждал нас впереди. Три леопарда ушли дальше в лес. Джемиль подошел к нам, улыбнулся, обхватил нас обоих широким сердечным объятием.
   — Ребята, вы сегодня чертовски медленно плететесь. — Прижав нас к груди, он шепнул: — Я чую двоих или троих слева от нас.
   — Один из них — тот, которого я вчера отлупил, — сказал Джейсон, улыбаясь, будто говорил что-то совсем другое.
   — Мстить пришли, что ли? — спросил Джемиль.
   — А сколько до них? — спросила я.
   Он отодвинулся с широкой, очень не характерно для него улыбкой.
   — Несколько ярдов, — шепнул он. — Я чувствую запах оружия.
   Я завела руку за его тонкую талию и шепнула прямо в грудь:
   — У нас оружия нет. Предложения будут?
   — Если они пришли мстить, — сказал Джемиль, — то могут удовлетвориться лишь вами двумя.
   Я отодвинулась. Кажется, его рассуждения мне не нравились.
   — И что?
   — Вы останетесь здесь и начнете тискаться. Они пойдут брать вас, а я возьму их.
   — У них оружие, у тебя его нет.
   — Я пошлю Зейна и Черри за подмогой. Но в лупанарий этих за собой вести нельзя. Туда нельзя привлекать опасность.
   — Правило вервольфов? — спросила я.
   — Да.
   — Ладно, — согласилась я. — Но только не дай им меня убить.
   — А меня? — спросил Джейсон.
   — Извини, и его тоже.
   Джемиль наклонился к нам.
   — Я бы предложил вам двоим больше нежничать, и побыстрее, а то они не купятся.
   Я переложила руку на талию Джейсона, но спросила:
   — А давно они за нами наблюдают?
   — Заставь их думать, что вы пьяны — это на случай, если они видели, что вы вытворяли. Тискайтесь, но падайте на землю побыстрее — на случай, если они решат просто вас застрелить.
   И с этими утешительными словами Джемиль устремился за остальными. Ушел в темноту с леопардами. Зейн еще оглянулся на меня, уходя, но я кивнула, и это его вроде бы удовлетворило: он повернулся и дал Джемилю себя увести. Черт побери, надо будет найти леопардам настоящего альфу. Они слишком уж чертовски покорны.
   Джейсон притиснул меня к дереву.
   — Поосторожнее, — сказала я.
   Он осклабился:
   — Нам же нужно правдоподобие?
   — А мне казалось, что у нас недавно был момент настоящей дружбы.
   Джейсон потянулся ко мне, будто хотел поцеловать:
   — То, что мы друзья, еще не значит, что мне не хочется с тобой спать.
   И он поцеловал меня мягким касанием губ. Я нахмурилась, не отвечая на поцелуй.
   — Ты со всеми своими друзьями женского пола хочешь спать?
   Он оперся руками о дерево по обе стороны от моей головы:
   — Что на это сказать? Разве лишь то, что я мужчина?
   Я покачала головой:
   — Это не оправдание.
   Он прильнул ко мне всем телом, будто отжимался в вертикальной стойке. Мышцы на его руках вздулись:
   — Ладно. Потому что я — это я.
   Я улыбнулась:
   — Это сойдет.
   И я положила руки ему на пояс. Он прижимался ко мне, но не слишком сильно. Ситуация предоставляла ему гораздо большие возможности, и я поняла, что Джейсон — джентльмен. Некоторое время назад Джейсон не стал бы миндальничать, но теперь мы друзья. Да, но нам надо завалиться на землю, а это нас к ней не приближает.
   Я как можно незаметнее глянула на остальных. Все еще был виден Зейн, и мелькали между деревьями волосы Черри. У меня было ощущение, что Джемиль и Натэниел с ними, но больше ничего через светлые волосы Джейсона видно не было. Если у плохих парней есть мощная винтовка, они могут нас застрелить прямо через ствол дерева. Как только наши друзья скроются из виду, они, вполне вероятно, так и сделают.
   Я подняла руки до груди Джейсона. Кожа у него была мягкая, но тело под ней очень твердое. Я знала, что чувствовала эта плоть, когда ее драли когтями. Но это не мунин вернулся, это у меня мелькнуло видение. Я сжала руки в кулаки и заставила их передвинуться к лицу Джейсона — не хотела делать ничего такого, что могло бы любому из нас напомнить о только что пережитом. Была постоянная опасность, что Райна может от этого вернуться. Нет, каналировать Райну, когда в кустах стоят вооруженные бандиты, я не хотела.
   Взяв лицо Джейсона в ладони, я потянулась к нему. Он сильнее подался ко мне, я слишком отчетливо почувствовала, что его тело прижимается ко мне по всей длине. Это вызвало у меня нерешительность, но когда губы Джейсона коснулись моих, я поцеловала его. Провела рукой по волосам, зачерпнула горсть и шепнула прямо ему в рот:
   — Надо как можно быстрее падать на землю.
   Он поцеловал меня сильнее, уронил руки на мой пояс, просунул под него пальцы и встал передо мной на колени, притягивая меня вниз. Я поддалась. Он упал в листья и повалил меня на себя. Я приподнялась на исцарапанных локтях, будто испугалась. Нет, мне явно не хватало актерских данных.
   Сердце Джейсона билось у меня под руками. Вдруг он перекатил меня, и я тихо пискнула от удивления. Джейсон очень решительно устроился сверху, и мне это не понравилось.
   — Я хочу сверху, — сказала я.
   Он прижался губами к моей шее и зашептал:
   — Если они будут стрелять, я лучше тебя выдержу ранение. — И потерся щекой о мое лицо.
   Я поняла; что это приветствие вервольфов. Может быть, это их версия рукопожатия, хотя я никогда не испытывала искушения заняться рукопожатиями в момент тисканья.
   Я шепнула ему в ухо, благо оно было совсем близко от моих губ:
   — Ты их слышишь?
   — Да. — Он чуть приподнял лицо, чтобы меня поцеловать.
   — Они близко? — Я ответила на поцелуй, но мы оба прислушивались. Так мы и лежали, один на другом, отлично переплетясь, и настолько оба напряжены, что я ощущала, как мышцы на спине у Джейсона сворачиваются узлами.
   — Несколько ярдов, — сказал он. — Умеют ходить. — Он прижался ко мне щекой. — Тихо двигаются.
   — Недостаточно тихо, — шепнула я.
   — А ты их слышишь?
   — Нет.
   Мы смотрели только друг на друга, никто из нас не пытался поцеловаться или еще что-нибудь. Я ощущала, что тело Джейсона радостно реагировало на меня, но это было вторично. К нам шли вооруженные люди, и такие, которые не очень нас любят.
   Я поглядела в близкие глаза Джейсона. Они были светло-голубыми, но при луне казались почти серебряными.
   — Не делай таких глупостей, как закрывать меня своим телом.
   Он чуть шевельнул бедрами и усмехнулся:
   — А зачем я наверху, по-твоему?
   И усмешка, и движение бедрами не могли меня отвлечь от его очень серьезных глаз.
   — Слезь с меня Джейсон.
   — Не слезу. — Он приподнялся на руках, прижал меня и наклонился, будто для поцелуя. — Они совсем рядом.
   Я чуть выдвинула ножи на каждой руке.
   Он шепнул прямо мне в рот:
   — У нас должен быть беспомощный вид. Приманка не может быть вооруженной.
   Я чувствовала гладкость его щеки, запах его одеколона и глядела сквозь бледный ореол его волос.
   — Мы верим, что Джемиль и остальные нас спасут?
   Он лизнул мне подбородок, потом рот. Я поняла, что это подчиненный приветствует доминанта. Он молил меня продолжать. Язык у него был очень теплый и очень мокрый.
   — Перестань меня лизать, и я согласна.
   Он рассмеялся, но очень напряженным смехом. Я не могла сунуть ножи в ножны, пока он давил на меня сверху, и потому положила их на листья. Руки я оставила рядом с ножами, но постаралась расслабиться и выглядеть безобидно. Когда на тебе лежит Джейсон и покрывает шею поцелуями сверху вниз, беспомощный вид дается легко. Расслабиться — это было труднее.
   Теперь я слышала, как они идут по сухим листьям. Они шли тихо. Если бы я не прислушивалась, то подумала бы, что это ветер или зверек в кустах. Но через лес тяжело и потаенно пробирались мужчины, идущие на охоту. На охоту за мной и за Джейсоном.
   Первого я увидела из-за дерева, и не хватило мне актерского дара изобразить изумление. Я лишь таращилась на него, а Джейсон целовал меня в шею.
   Вчера он выглядел огромным. Сегодня, при взгляде снизу, он казался исполином, как двуногое дерево. Винтовка в руке смотрелась длинной, черной и зловещей. Он ее не наставлял на нас, просто держал на сгибе руки. Бледное лицо разъехалось в ухмылке.
   Второго я услышала за секунду до того, как он ткнул Джейсона в плечо дулом двустволки. Увидев ружье, я поняла, что они пришли нас убивать. Никто не идет на людей с дробовиком, если хочет лишь напугать. По крайней мере, как правило.
   Если там серебряная дробь, на таком расстоянии можно убить нас обоих. Но я еще не испугалась, я разозлилась. Куда, к черту, девался наш резерв?
   Джейсон медленно поднял голову. Двустволка почти нежно ткнулась ему в щеку.
   — Мой брат Мел передает привет.
   Я подняла глаза на того, кто держал дробовик. Этот тип был одет в черную футболку с логотипом «Харлей». Пузо перевешивалось через ремень. Фамильное сходство.
   Очень спокойно, выговаривая каждое слово, но не боясь, я спросила:
   — Что вам надо?
   Брат Мела захохотал.
   Человек с дробовиком подхватил.
   Они стояли над нами с ружьями и смеялись. Не очень хороший признак. Куда, на хрен, девался Джемиль?
   — Слезай с нее, да помедленнее, — сказал первый.
   Приклад винтовки уже был у плеча, прижат к подбородку, и было видно, что этот тип умеет обращаться с оружием.
   Джейсон навалился на меня, стараясь накрыть как можно больше. Малый рост не давал ему это сделать полностью.
   — Слезай, — сказала я.
   — Нет, — ответил он.
   Он тоже видел ружье. И, насколько я понимаю, догадался, что оно значит. Я не собиралась давать ему погибнуть геройской смертью. И уж точно не хотела, чтобы его мозги расплескались по мне. От некоторых травм можно оправиться, от других — нет. Стирать с лица мозги Джейсона относится скорее всего к последним.
   Я убрала правую руку от ножа, оставив лезвие на листьях. Все мое самообладание потребовалось, чтобы не сжать пальцы левой на рукояти второго, и я старалась держать руку неподвижно. В темноте они могут не заметить. Пока что не заметили по крайней мере.
   — Слезай или я пристрелю вас обоих на месте.
   — Слезай, Джейсон, — тихо сказала я.
   Он отодвинулся так, что мы смогли посмотреть друг другу в глаза. Я глянула вправо, на того, кто с винтовкой. Потом коснулась своей груди и посмотрела на братца Мела. Я пыталась сказать Джейсону, что винтовка — его проблема, а дробовик — моя. То ли он понял, то ли у него был свой план, но он медленно поднялся на колени. Я тоже села, не слишком быстро не слишком медленно. Руки я держала на листьях, крепко стиснув нож.
   — Руки на голову, пацан, — сказал человек с винтовкой.
   Джейсон не стал спорить. Он просто сцепил руки на затылке, будто ему было не впервой.
   Мне никто не велел класть руки на голову, так что я и не стала. Если нам повезет, они будут обращаться со мной как с девчонкой. Человек с винтовкой лежал без сознания, когда я отделала Мела. А того, что с ружьем, там не было. Что, интересно, Мел им рассказал?
   — Ты меня помнишь, задница? — спросил человек с винтовкой.
   — Это он тебе или мне? — спросила я и пододвинулась по листьям чуть ближе к брату Мела.
   — Не напрашивайся, цыпа, — сказал человек с винтовкой. — Нам нужны вы оба, но сначала я хочу вот этого.
   Джейсон стрельнул в меня глазами.
   — Теряешь обаяние, Анита. Он хочет меня, а не тебя.
   Человек держал винтовку точно посередине груди Джейсона. Если пуля серебряная, Джейсону конец.
   — Чак! — сказал человек с винтовкой.
   Чак, у которого был дробовик, схватил меня за левую руку. Я разжала пальцы и выпустила нож раньше, чем он оторвал мою руку от листьев. Слишком пристально смотрела винтовка на Джейсона, чтобы мне пытаться пырнуть Чака. Если повезет, представится другая возможность. Если нет, я вернусь и буду являться Джемилю во сне.
   Лапы у Чака были большие и мясистые. Толстые пальцы так впились мне в руку, что останутся синяки — если я останусь жива.
   — Если не будешь делать все так, как я говорю, твоей подружке худо придется.
   Я хотела спросить: «Кто вам пишет реплики?», но не стала. Дула ружья зияли в дюйме от моей щеки, и было ясно, в чем именно заключается это «худо». Я чуяла запах смазки из стволов. Недавно оружие чистили — приятно иметь дело с аккуратными людьми.
   Человек с винтовкой сделал одновременно две вещи: шагнул вперед и развернул оружие стволом к себе. Приклад ударил Джейсона в подбородок. Джейсон покачнулся, но не упал.
   Снова удар приклада, на этот раз в скулу. Черной струйкой потекла кровь.
   Наверное, я шевельнулась, потому что внезапно стволы ружья уперлись мне в лицо.
   — Не надо, сучка.
   Я проглотила слюну и очень осторожно произнесла:
   — Чего не надо?
   — Ничего, — ответил он и для подтверждения своих слов дернул меня за руку, сильнее прижимая стволы.
   Тот, что с винтовкой, сказал:
   — Док говорил, что ты запросто мог мне сломать спину. Говорил, что мне повезло. Я тебя сейчас, сука, отметелю, а потом убью. Если ты перенесешь это как мужчина, я девчонку отпущу. Если захнычешь, положу вас обоих.
   Он ударил Джексона прикладом в рот. Струёй блеснула при луне кровь и что-то погуще. Избиение начиналось всерьез.
   Я видала, как люди получают травмы на татами. Я участвовала в турнирах боевых искусств. Даже пару раз сшибала с ног по-настоящему плохих парней. Но никогда не видела настоящего битья — вот такого. Методического, тщательного, профессионального.
   Джейсон не пытался защититься. Ни разу не крикнул. Он только стоял на коленях среди листьев и принимал побои. Лицо его было покрыто кровью, веки дрожали, и я знала, что он близок к обмороку. Мне надо что-то сделать, пока этого не случилось.
   И все это время Чак так прижимал стволы к моему лицу, что должны были остаться отпечатки. Он ни разу не отвлекся, не дал мне ни одного шанса что-либо сделать. Я начинала думать, что Чак — не любитель. Я бросила надеяться на Джемиля или еще кого-нибудь. Только четверо нас было в темном лесу. Только мясистое шлепанье дерева по телу. Только уханье человека с винтовкой, когда он пытался заставить Джейсона закричать.
   Наконец Джейсон свалился набок. Он попытался удержать руки вверх, но не смог и свалился в листья. Мелкая дрожь пробежала по телу — он пытался встать.
   — Проси меня перестать, — сказал человек с винтовкой. — Попроси как следует, и я, может быть, просто тебя пристрелю. Попроси, а то я тебя забью до смерти к хренам.
   Я ему поверила. Думаю, Джейсон тоже, потому что он просто мотнул головой. Он знал, что если этот человек получит, что хочет, он закончит дело.
   Я ощутила что-то, покалывающий наплыв тепла. Это был Ричард. Он был где-то здесь и открыл свою метку в моем теле. Энергия потекла по моей коже, по руке Чака.
   — Это что за хреновина? — спросил он.
   Я не ответила, не шевельнулась.
   — А ну отвечай, сука! Это ты на меня порчу напускаешь?
   Он еще сильнее ткнул в меня ружьем. Еще чуть нажмет — и оно пробьет щеку.
   — Не я.
   Он вздернул меня на колени, и ружье уже в меня не упиралось. Оно смотрело в темноту — всего на секунду, но это была именно та секунда, которая нужна. Все стало медленно-медленно, будто все время мира было в моем распоряжении, чтобы вытащить из-за спины большой нож.
   Он вылетел из ножен. Дробовик и Чак повернулись обратно ко мне. Инерцию выхватывания лезвия я использовала, чтобы ударить вниз и поперек. Ощутила, как острие чиркнуло Чака по горлу, и знала, что удар не смертелен. Что-то упало с деревьев над нами. Тень, лишь чуть более темная, чем все остальное. Двумя темными туннелями смотрели стволы ружья мне в лицо.
   Я услышала позади винтовочный выстрел, но некогда было оглядываться на Джейсона. Были только глядящие мне в лицо стволы и тень, на которую у меня тоже не было времени поднять глаза.
   Она упала между нами, мохнатая, и дробовик рявкнул по ту сторону от этой тени. Ликантроп покачнулся, но не упал. Дробовик рявкнул еще раз, двумя стволами. Еще не успело затихнуть эхо, как я бросилась по листве в обход ликантропа. У Чака глаза лезли на лоб, но он уже переломил ружье левой рукой. Вылетели две стреляные гильзы, и две новые уже запихивались в затвор. Он умел обращаться с оружием.
   Я ткнула клинком под большую блестящую пряжку пояса. По телу Чака пробежала дрожь, но он заложил патроны в затвор. Я пихала лезвие, пока оно не заскрежетало по кости — позвоночник или лобковое сочленение, не знаю. Чак замкнул затвор движением левого локтя, будто стрелял на стенде. Я вырвала клинок из его тела, и оттуда выкатилась струя крови.
   Он упал медленно, рухнул на колени. Я взяла из его рук только что заряженное ружье, и он не пытался мне помешать. Стоя на коленях среди листьев, он моргал в темноту и меня уже, кажется, не видел.
   Слышался чей-то дикий, высокий, непрерывный крик. Я обернулась — кричал человек с винтовкой. Он сидел на земле, выставив руку вверх, к луне. От локтя и ниже этой руки не было. Джейсон лежал в листьях и не шевелился. Рядом с ним сидел Зейн, и на спине футболки у него была кровь.
   Я встала и отошла от Чака. Он рухнул в лесную подстилку лицом вниз. Еще он был жив настолько, чтобы отвернуть лицо в сторону, но опереться на руки уже не мог. Вервольф, который меня спас, лежал на спине, ловя ртом воздух. В животе у него была дыра больше двух моих кулаков. Стоял едкий запах, как от рвоты, только еще резче. У вервольфа были пробиты внутренности — ясно стало по запаху. Рана в животе его не убьет. Даже если дробь серебряная, он не умрет на месте.
   Вторая рана виднелась выше, в широкой и мощной груди. Черный мех намок и слипся от крови. В эту дыру могла бы проникнуть рука, но ни хрена нельзя было разглядеть — а не задето ли сердце.
   Дыхание стало мокрым, неровным, почти придушенным. В ране булькало. Повреждено по крайней мере одно легкое, это было слышно. Раз он все еще пытается дышать, значит, сердце работает?
   Настоящие вервольфы немного похожи на людей-волков из кино, но все же кино этого передать не в силах. Он — определенно «он» — лежал на спине, ловя ртом воздух. Почти как дыхание во сне, только сон был смертельным. Я подумала сначала, что это один из волков Верна, которого я не знаю. Потом увидела остатки белой футболки, прилипшей к плечу, как обрывок забытой кожи. Осторожно отодвинув ткань, я увидела на ней улыбающееся лицо.
   Я глядела в желтые волчьи глаза, глядела на Джемиля. Он сделал то, что полагается делать телохранителю, — принял на себя пулю, направленную в меня.
   Сняв блузку, я затолкала ее в дыру на груди. Мне понадобились обе руки, чтобы запечатать рану, и он снова мог бы дышать. И не истек бы кровью.
   — Черт тебя побери, не погибай из-за меня! — прошептала я, и лишь тогда стала орать, призывая на помощь.

Глава 26

   Руки у меня были мокрые от крови. Блузка впитала в себя всю кровь, которую могла впитать, но из раны все еще лило. Кровь пропитывала мне джинсы, заливала локти. Джемиль смотрел на меня желтыми глазами, раскрыв пасть, стараясь не переставать дышать. Руки с длинными когтями судорожно подергивались на лиственной подстилке. Колючее тепло пробежало под моими руками, кожа волка задвигалась под ними теплой мохнатой водой.
   Из темноты выступили тени. Они были похожи на людей, но я знала, что это не так. Я стояла в вервольфах, возвышаясь над их головами.
   — Нужен врач, — сказала я.
   Темноволосый мужчина в круглых очках присел возле Джемиля с другой стороны. Он открыл коричневый саквояж и вытащил оттуда стетоскоп. Я не стала задавать вопросов. Почти во всех стаях есть врач. Всегда может понадобиться конфиденциальная медпомощь.
   Он оттолкнул мои руки от раны:
   — Заживает. Дробь не была серебряной. — Он посветил в рану фонариком. — Это что еще там такое?
   — Моя блузка.
   — Уберите ее, пока кожа вокруг не наросла.
   Рана заживала. Рука у меня еле протиснулась в отверстие. Ухватив за пропитанную кровью ткань, я потянула. Вылезла длинная мокрая грязная масса. С нее струйкой текла кровь. Я бросила блузку на лесную подстилку. Сегодня я ее не надену. Мелькнула мысль, что выше пояса на мне из одежды только лифчик, но мне было все равно.
   — Он выживет? — спросила я.
   — Выживет.
   — Обещайте, — потребовала я.
   Он посмотрел на меня и кивнул. В случайном лучике луны очки блеснули серебряными зеркалами.
   — Обещаю.
   Я поглядела на волчью морду Джемиля, погладила мех на лбу. Он был и грубый на ощупь, и густой и мягкий одновременно.
   — Сейчас вернусь.
   Остальные были рядом с Джейсоном и Зейном. Черри держала Зейна на руках. Натэниел присел рядом с ними, но смотрел только на меня. И даже кто-то стоял над тем, у кого была винтовка, и перетягивал ремнем обрубок руки. Это хорошо, он мне нужен живой. Будут у меня к нему вопросы, но не сейчас.
   Я склонилась над Джейсоном. Он лежал на боку, и какая-то женщина обрабатывала его раны. На ней были короткие шорты и высокий топ, черные волосы связаны в свободный пучок. Только когда она повернула голову, я узнала Люси. В зубах она держала фонарик и осматривала раны Джейсона уверенными и ловкими движениями.
   На мой вопрос она ответила, не дожидаясь, пока я его задам:
   — Поправится, но пара дней на это уйдет.
   Значит, если бы Джейсон был человеком, побои были бы смертельны.
   Тут она посмотрела на меня. Глаза наши встретились. Грим на ней уже не казался таким резким, но лицо все равно было красивым при луне.
   Я отвернулась первая. Я не хотела видеть, что у нее в глазах. Не хотела знать.
   Наклонившись над Джейсоном, я ощупала его лицо и остановилась, потому что руки у меня были в крови.
   Он что-то очень тихо сказал. Мне пришлось наклониться, чтобы расслышать.
   — Дай мне полизать кровь, — сказал он.
   Я посмотрела на него дикими глазами.
   — Ты же не умираешь, Джейсон. Не выпендривайся.
   — Это свежая кровь, Анита, — сказал Верн. — Кровь стаи. Она поможет ему выздороветь.
   Я оглянулась на него. Местный Ульфрик стоял чуть в стороне, высокий, прямой и худощавый, давая своим медикам делать их работу. Я хотела было спросить, где его черти носили, когда он был нужен, но Зейн издал какой-то звук.
   Он вроде выздоравливал уже от пулевого ранения, которое человеку стоило бы руки. Но ему было больно, и он постанывал, пока врач с ним возился.
   — Кровь помогает им исцеляться, — сказал Верн. — Особенно кровь кого-нибудь такого сильного, как ты. Членов нашей стаи иногда кормит Марианна.
   — Это ему действительно поможет, — сказала Люси, сохраняя максимально бесстрастное выражение лица.
   Я посмотрела на Джейсона — его лицо было кровавой маской. Один глаз заплыл полностью. Джейсон попытался улыбнуться, но губы так распухли, что улыбка не получилась. Кажется, ни одна часть лица вообще его не слушалась.
   Я тронула окровавленными пальцами эти распухшие губы, провела свежей кровью по нижней губе. Джейсон приоткрыл рот, пробуя кровь, но от этого движения вздрогнул — было больно.
   Приложив два пальца к его губам, я вдвинула их дальше, в рот. Он попытался сосать, но рот его не слушался. Джейсон стал лизать кровь, глотая почти судорожно. Когда я убрала пальцы, он схватился за мою руку. Я помогла ему отправить в рот следующие два пальца.
   Ричард ворвался на поляну и рухнул на колени. Шанг-Да находился у него за спиной, как и положено телохранителю. Мы с Ричардом встретились взглядами, и даже от этого я сильнее открылась ему. В отсутствии Жан-Клода, действовавшего как буфер, метки связывали меня с Ричардом еще крепче. Он стоял посреди поляны, дыша почти болезненными вздохами; я чувствовала, как поднимается и опускается у него грудь, будто это я за него дышала, чувствовала, как он смотрит на женщину рядом со мной. Я видела, как выпирают ее груди из-под топа. Видела линию ее щеки, наполовину в тени, наполовину в лунном свете. Она подняла глаза мне навстречу, будто видела, как я на нее смотрю.
   — Он по-прежнему тебя хочет, — сказала я.