Гамильтон Лорел. Голубая луна

   — Не пойми меня неправильно, Анита, но хотелось бы мне когда-нибудь проделать это взаправду.
   — Почему не сегодня? — спросила я.
   Джейсон уставился на меня:
   — Как ты сказала?
   Я пошла обратно, чувствуя провожающие меня взгляды. Я чуяла кровь, силу и плоть, и ничего не было приятнее, чем возбуждать вервольфов.
   Ричард стоял там же в джинсах и футболке. Волосы пеной лежали на плечах, мягкие, темно-каштановые при луне.
   Схватив его за футболку, я смогла притянуть его настолько, чтобы поцеловать, долго и взасос, и он ощутил вкус всей крови, что пробовала я, всей кожи, что я сегодня касалась. Медленным движением я вытащила его футболку из штанов, погладила ладонями голый живот, прохладную крепкую грудь.
   Он схватил меня за руки, отвел их.
   — Что это с тобой?
   — А тебе разве не нравится?
   Это Люси шла к нам. Ее внушительные груди натягивали материю топа. Либо у нее были очень большие соски, либо они от холода очерчены так четко даже в этом тусклом свете.
   Я подняла глаза на Ричарда. Я спала с Жан-Клодом, он — с Люси и Майрой — да, не забудем Майру. Это вполне честно, что у него есть любовницы. Нет, правда. Но мне это было поперек горла, и за это я себя ненавидела. И еще за то, что хочу его. За то, что сплю с Жан-Клодом и что это мне не нравится. И за то, что если бы это был Ричард, мне бы не хватало Жан-Клода. Что бы я ни делала, а для меня оборачивается хреново.
   Глядя на Люси, я знала, что руки, которые так нежно держат мои, хватались за эти мощные, круглые груди. Я знала, что она его трогала — всюду. Что голым он входил в нее. И ревность была так сильна, что у нее могло быть одно лишь имя — ненависть.
   Я отодвинулась от Ричарда и вынула нож из ножен. Шанг-Да шагнул вперед, будто чтобы стать между нами, но Ричард остановил его и отослал назад. Он просто смотрел на Шанг-Да, пока тот не отступил, но по лицу китайца можно было сказать, что он очень этим недоволен. Его можно было понять.
   Ричард повернулся обратно ко мне, уставился на меня, но не шевельнулся себя защитить. Не знаю — то ли он верил, что я его не трону, то ли был уверен, что я не смогу. А я не сомневалась, что смогла бы.
   Я сумела одернуть свою руку, но лезвие успело полоснуть через рубашку — хотя и неглубоко, однако кровь показалась.
   Он вздрогнул, в глазах появилась растерянность, горе, боль.
   Ну и хрен с ним.
   Шанг-Да уже был рядом, и Ричард схватился с ним. Ричард не подпустил его обезоружить или ранить меня.
   Я приложила острие ножа к груди и сделала надрез над сердцем. Боль появилась сразу, резкая, но неглубокая. Ничего страшного. Кровь потекла между грудями, как щекочущий палец. Очень она была темной на моей белой коже.
   Ричард шагнул ко мне, и Верн остановил его:
   — Это ее выбор.
   — Не ее, Райны! — возразил Ричард.
   Но он частично ошибался. Райна наконец нашла нечто, привлекавшее нас обеих. Мы обе хотели заставить его страдать. Мы обе чувствовали, что нас предали, и ни у одной из нас не было на это права. Мы обе предали его — каждая по-своему.
   Слова, незнакомые мне, полились с моих губ:
   — Твое сердце — моему, мое — твоему. Я, лупа, — тебе, Ульфрику. Но ни я на ложе твоем, ни ты на моем.
   И я бросила нож в землю так, что он воткнулся, гудя. Лезвие в земле ощущалось так, будто я разбудила огромного спящего зверя. Сила хлестнула через меня из земли, из меня, и что-то во мне освободилось в этом потоке. У меня закружилась голова, я рухнула на колени.
   Все еще борясь, я взглянула на Ричарда и сказала:
   — Помоги!
   Но было поздно. Мунин рванулся наружу как ветер, и все мужчины, которых он коснулся, уловили этот запах. Я почти ощутила, как реагировали их тела. Я поняла, что сделала Райна, и если бы даже это был ее последний вечер на месте водителя, она не могла придумать лучше. Если не считать убийства, это была самая совершенная месть.
   Я упала на колени, стараясь не дать ей завершить ритуал, но они уже стояли в темноте, готовые, охочие. Я издавала запах, и не только крови. Слова будто клещами вытаскивали у меня из глотки, и они вылезали, причиняя боль.
   — Возьми меня снова, если можешь, мой Ульфрик.
   Я глядела ему в лицо и видела, насколько оно стало диким. Мне это было отчасти приятно. Да поможет мне Бог — моя собственная ревность дала Райне ключи ко мне.
   Я огляделась на стоящие в тени фигуры. Они ощущались растущим предгрозовым напряжением воздуха, таким тяжелым, что трудно было дышать. Чувствовалось, как зреет в этом воздухе молния, приближается, но буря эта ждала меня. Ждала моего движения.
   Рядом со мной стояла Марианна.
   — Вставай.
   Я попыталась подняться, Марианна мне помогла.
   — Теперь беги, — сказала она.
   Я уставилась на нее:
   — О чем ты?
   — Ты только что объявила себя Фрейей. Теперь беги, пока они не потеряли терпение и не взяли тебя прямо здесь.
   Я знала, что она имеет в виду, но мне надо было услышать это в открытую:
   — Взяли?
   — Если мунин не вылезет наружу, это будет изнасилование, но это все равно случится. Иди!
   Она подтолкнула меня в темноту. Я споткнулась и последний раз оглядела поляну. На лице Ричарда были мука и ужас. Шанг-Да стоял за плечом Ричарда, злой как черт. На меня. У Джейсона я еще ни разу не видела лица такого безразличного, будто он боялся проявить свои чувства. И лицо Роланда я тоже увидела. Час-другой назад я его уже видела, но сейчас лицо его не было безразличным — оно было голодным, ждущим. И я знала, что они это сделают. Кто-то и где-то поимеет меня, если я их не убью всех. Два серебряных клинка против стаи вервольфов — не слишком хорошие шансы. А Ричард сделает все, чтобы меня спасти. Все.
   — Шанг-Да! — позвала я.
   Высокий телохранитель посмотрел на меня. Даже в лунной темноте ощущалось, как тяжел его взгляд.
   — Жизнь Ричарда значит для меня больше моей безопасности, Шанг-Да. Не дай ему погибнуть.
   Он продолжал смотреть на меня, потом кивнул — коротко, резко.
   Схватив меня за руку, Марианна приказала:
   — Иди!
   И я пошла. Я бросилась в лес, во тьму внешнюю, и побежала, побежала так, будто видела в темноте. Я почти угадывала прогалины, знала, что деревья расступятся передо мной беспрекословно. Я отдалась ночному лесу, как учили меня в детстве. Когда бежишь по лесу в темноте, зрением не пользуешься — работает та часть мозга, которая поднимает волоски на шее. Я бежала, ныряла и прыгала, и знала, что всего этого мало.

Глава 27

   Долгой траурной нотой вой прорезал ночь. Потом — рычание, резкий жалобный визг, сразу оборвавшийся. Я поняла, что кто-то сильно ранен, может быть, убит. Они действительно готовы убивать друг друга за эту привилегию? Настоящие волки так не делают. Только люди способны взять симпатичного нормального зверя и до такой степени его перепохабить.
   Перелезая через бревно, которое было чуть потолще малолитражки, я поскользнулась и растянулась на земле. Лежа на пузе и ловя ртом воздух, я понятия не имела, что делать дальше. Вервольфов я не столько слышала, сколько ощущала на ощупь, упираясь руками в землю. До вторжения мунина я не умела так их чуять.
   Прижавшись к бревну, я нашарила отверстие. Это было дупло, и я вползла в непроглядную темноту, выставив перед собой руку с ножом на случай, если в дупле затаился енот или змея. Но там было пусто, только подгнившее прохладное дерево крошилось под моим голым животом, и ощущался вес огромного поваленного дерева.
   Я знала, что меня найдут, дело было не в этом. Им не сразу удастся меня выковырять из норы. Я пыталась выиграть время, сама не очень четко представляя себе, зачем. Тут нужен какой-то план, а у меня его не было. Мунин считал, что Ричард может нас спасти, а меня сама эта мысль пугала. Ричард несколько застенчив, когда надо убивать. Страшнее было бы, если в он погиб, пытаясь меня спасти, чем если бы меня поймали. Изнасилование я как-нибудь переживу, а гибель Ричарда — вряд ли. Конечно, меня еще никогда не насиловали, и, быть может, я поспешила с выводами. Могу и не пережить.
   Они шли возле бревна. Больше одного, больше двух. Трое, четверо? Черт его знает.
   Когти рванули истлевшее бревно, и я вскрикнула — пискнула, как пищат только девчонки. Один из пришедших, я услышала, покатился по земле. Хлынула клубами энергия, когда он перекинулся в волчью форму. И все — он выбыл из состязания. Если теряешь человеческую форму перед лупой, за которой гонишься, ты уже с ней совокупиться не можешь. Оброс шерстью — проиграл. Правила о том, как становиться Фрейей, никогда не писались для женщины, не имеющей другой формы. Младшие члены стаи выбывали, уступая своему зверю: приближалось полнолуние, и они не могли устоять, когда воздух был так насыщен насилием и сексом. Выбыло их с полдюжины, может быть, целая дюжина. В стае Верна пятьдесят волков; дюжину долой.
   Что-то тяжело ударило в бок бревна, и я сумела удержать крик. Хоть это уже лучше. Раздался топот, тяжелое дыхание — не меньше двоих подрались. Но оставался еще третий.
   Драка прекратилась, раздался громкий влажный хруст. Такая тяжелая наступила тишина, что сердце у меня стучало, как гром.
   Бревно шевельнулось. Я застыла, будто это могло меня спасти.
   Конец бревна возле моих ног поднялся в воздух. Я застряла в дупле, где пряталась. В окружности поваленное дерево было не меньше шести футов. Не знаю, сколько оно весило, но очень много. И его поднимал высокий бородатый мужчина. Вытолкнул наверх, упираясь ладонями в ствол. Когда он улыбнулся, его зубы ярко сверкнули на фоне бороды. Рычащим голосом он произнес:
   — А ну вылезай, малышка!
   Малышка? Я очень осторожно выползла из-под бревна. Вес его был сокрушителен, мужчина дрожал мелкой дрожью. Такую громаду даже он не мог поднять без усилия.
   Я остановилась, прижавшись к земле возле его ноги. Ему сначала надо положить бревно, а потом уже заняться мной. Он улыбнулся шире, когда увидел, что я не отползла. Усмотрел в этом хороший признак. — Я сунула ему нож в брюхо и откатилась прочь, вспарывая мышцы. Он с удивлением упал на колени, и дерево свалилось сверху, придавив его к земле. Я не стала ждать, удастся ли ему выбраться. На земле лежали двое: у одного был проломлен череп, и на землю стекала кровь и что-то густое. В темноте все это казалось черным и серым. У второго еще мог биться пульс, но я не стала проверять и бросилась наутек.
   Уловив движение воздуха, я еще успела оглянуться и увидеть что-то мелькнувшее мимо. Он свалил меня подножкой, я рухнула на спину, а он оказался сверху. Едва успев узнать Роланда, я полоснула ножом, но он уклонился так быстро, что я не видела даже, и его кулак угодил мне в подбородок.
   Я не отключилась, но тело обмякло. Нож выпал из пальцев, и я не могла его удержать. Половина моего существа отчаянно вопила без голоса и слов, а другая половина отстраненно заметила: «Какие красивые деревья!»
   Когда я снова смогла шевельнуться, джинсы были стянуты с меня до половины бедер. Они там застряли, потому что залубенели от засохшей крови.
   — Роланд, не надо.
   Он продолжал стягивать с меня штаны, будто я ничего и не говорила. И я не хотела, чтобы он ударил меня второй раз. Если я потеряю сознание, всему конец.
   Ему трудно было стянуть с меня джинсы поверх кроссовок, потому что ни джинсы, ни кроссовки на это не рассчитаны.
   Я приподнялась на локтях и попыталась говорить дружелюбно и разумно:
   — Роланд, сначала полагается снимать обувь.
   Если я проявлю волю к сотрудничеству, может, мне это зачтется. Или удастся придумать какую-нибудь уловку. Куда Ричард подевался?
   Роланд намотал джинсы на руку, лишив мои ноги подвижности.
   — Чего ты мне помогаешь? — спросил он. Голос его был слишком глубок для этой худощавой груди, слова произнесены отчетливо. Нервная энергия ползла у него по коже, переливаясь, как жар над летним асфальтом. Он был все тот же, но переменилось все остальное.
   — Может, просто не хочу, чтобы ты снова меня ударил.
   — И я не хочу, чтобы меня пырнули ножом.
   — Что ж, это справедливо.
   Так мы и глазели друг на друга — я, приподнявшись на локтях, он, склонившийся у моих ног. Будто он не знал, что делать дальше. Наверное, не ожидал, что я буду спокойна. К слезам, гневу, даже желанию он был готов, но я ничего этого ему не выдала. Я была дружелюбна, доброжелательна, будто он спрашивал у меня дорогу в ресторан. Странно, но я даже была внутри спокойна. Как-то все это было сюрреалистично, будто не на самом деле. Если он меня коснется, тут-то я и пойму, что это очень даже на самом деле, но пока он оставался там, где был, меня это устраивало.
   Он придавил мои джинсы коленом и стал стягивать с себя рубашку. Рубашку — это еще ладно. Меня устраивает. У него красивый торс, приятно посмотреть. Пока штаны на нем, все в порядке. Куда, к чертовой матери, Ричард подевался?
   Роланд расстегнул застежку штанов, и мои нервы не выдержали. Я не пыталась связаться с Ричардом, опасаясь, что он ведет бой. В драке использование меток отвлекает. Но мне нужна была помощь. Я могла поспорить, что трусов под штанами у Роланда нет. И — да, выиграла бы.
   Я послала Ричарду зов, и он действительно дрался. На секунду я выглянула из его глаз — он дрался с Эриком. Отлично. Как можно скорее я прервала контакт, но знала, что это стоило Ричарду секунды сосредоточенности. Я была предоставлена сама себе.
   Роланд спустил штаны до колен и, очевидно, счел это достаточным, потому что полез по моим ногам вверх. О, как романтично.
   Не Ричард пришел ко мне на помощь, а незнакомый мужчина. Он подсек Роланда, как Роланд подсек меня. Они покатились прочь с меня и по пологому склону в лощину. Я стала как можно быстрее натягивать джинсы.
   Что-то шевельнулось за моей спиной, и я обернулась — со спущенными штанами и без оружия.
   Это был Зейн, прижимавший к груди раненую руку. За ним из темноты появился Натэниел и протянул мне здоровую руку:
   — Быстрее!
   И мы помчались. Натэниел тащил меня за руку, бесшумно скользя между деревьями. Я пыталась держаться за ним, считая, что там, где протиснется его тело, протиснется и мое. Я прыгала там, где он прыгал, виляла, где он вилял, хотя и не видела сама этих препятствий. У него ночное зрение было лучше моего, и я в этом не сомневалась. За нами чувствовалось присутствие Зейна, как ощущается в ветре запах дыма.
   Тьма справа разразилась хоровым воем. Натэниел потащил меня быстрее, пока я не рухнула головой вперед, и зазубренная ветка расцарапала мне щеку, чудом миновав глаз.
   — А, черт!
   — Они приближаются, — сказал Натэниел.
   — Знаю. — Я приложила руку к щеке и отняла ее окровавленную. — Вот, твою мать!
   — Я им тебя не отдам.
   Я уставилась на него. Натэниел был меня выше всего на три дюйма, весил разве что на тридцать фунтов больше. Мускулистый, но маленький. А это важно, если твой противник может поднять огромное дерево.
   — Они тебя убьют, Натэниел.
   Он на меня не смотрел. Только таращился во тьму, будто слышал то, чего я не слышала.
   Зейн прислонился к дереву, глядя на меня. Здоровой рукой он потирал раненую, будто успокаивал боль. Наверняка так и было.
   — Если они тебя поймают, ты будешь драться, — сказал Зейн. — И они тебя убьют. — Он закрыл глаза. — Сегодня тот случай, когда ты себя не спасешь, но мы, быть может, спасем.
   — Вы погибнете оба, — сказала я.
   Зейн пожал здоровым плечом — небрежно, будто это не имело значения.
   Пришла мысль, что все это кончилось бы, если бы я занялась сексом. Но именно в этом случае кончилось бы. Райна вернулась в полной силе, полилась через меня. Она хотела Натэниела, но у нее ничего не выйдет — только не посредством моего тела. Трахаться с Натэниелом — равносильно совращению малолетних. Я на такое не пойду.
   Зейн. Зейн подойдет. Райна всегда была блудлива...
   Передо мной вдруг мелькнуло видение такое яркое, что я залилась краской. Есть вообще кто-нибудь, с кем Райна не спала? Нет, с ними я не буду. Ни за что.
   Тогда они погибнут.
   Я не знала, моя эта мысль или мунина, но так или этак, а мысль была верной.
   Хромая, появился Джейсон. Я узнала его по форме плеч и по волосам. Либо я его не до конца вылечила, либо он вылез из драки. Может быть, то и другое вместе. Я прервала контакт раньше, чем закончила — мунин Райны сберегал основную силу лечения для секса. Для нее это был гонорар за оказанную услугу. Не заплатил — не вылечился. Как торговец наркотиками, который дает бесплатно попробовать.
   Очень странно улыбаясь, Джейсон присоединился к Зейну и Натэниелу. Прислонясь спиной к стволу, он медленно сполз в сидячее положение и испустил долгий вздох.
   Мы уставились на него, но тут же повернулись на вопль из леса. Где-то близко шла драка. Еще один вой прорезал недвижный горячий воздух. Так близко, что у меня волосы на голове встали дыбом.
   Мы находились у подножия холма, и местность казалась знакомой.
   — Наши домики вон там?
   — Да, — сказал Зейн.
   — Если ты пойдешь к домикам, они пойдут следом, — предупредил Джейсон. — Нельзя, чтобы туристы это видели.
   — И мать их так, — ответила я. — Некоторые как раз и не пойдут, чтобы туристы не видели. Пошли, запремся в домике.
   — Это не кончится, пока кто-то один не победит, — сказал Джейсон. Голос у него был усталый — а может, безнадежный.
   — И еще там со мной будут два вампира, которые на моей стороне.
   Я пошла вверх по холму, Натэниел и Зейн следом. Джейсон остался сидеть. Мы уже поднялись по холму на четверть, когда он нехотя встал и направился за нами. Когда кончится вся эта фигня, я его спрошу в чем тут дело. А сейчас нет времени.
   Среди деревьев появились фигуры. Зейн подтолкнул меня в спину.
   — Беги, я их задержу.
   Натэниел повернулся вместе с ним, вглядываясь в темноту навстречу опасности.
   — Нет, — сказал Зейн, — ты иди с ней, Натэниел. — Он посмотрел на меня. — Я учусь быть альфой. Натэниел не умеет драться.
   Натэниел посмотрел на меня, на Зейна и все же остановил взгляд на мне.
   — Что мне делать?
   Я подумала секунду, разглядывая сосредоточенное лицо Зейна.
   — Я бы сказала, пойдем со мной, но не хочу оставлять Зейна. — Я взяла его за руку. — Я не оставлю тебя на смерть.
   — Черт возьми, Анита, если тебя здесь не будет, они нас не убьют. Набьют морду и бросятся за тобой.
   — Я вроде приманки?
   — Да.
   — Только не погибай из-за меня. Ладно?
   — Сделаю все, что смогу.
   Я стиснула его руку.
   — Все — не надо, главное — не погибай. И ты тоже, — сказала я Джейсону.
   Он мотнул головой:
   — Я остаюсь с тобой. Приказ Ричарда.
   — Зачем?
   Он еще раз мотнул головой и оглянулся на приближающиеся фигуры. Все ближе и ближе.
   — Потом. А сейчас — вперед.
   Он был прав.
   Мы пошли, оставив Зейна против не менее чем пятерых приближающихся фигур. Они рванули вперед, когда мы приближались к вершине холма. Я выбралась со склона наверх, падая на колени, и мы припустили через гравийную стоянку к домику.
   «Дамиан!» — подумала я. И он открыл дверь, будто я позвала его вслух. Вид у него был удивленный, а ведь не часто удается потрясти тысячелетнего вампира. На миг я подумала, как же мы выглядим. Я, окровавленная, в черном лифчике и заскорузлых от крови джинсах. Джейсон, заметно хромающий. Натэниел, бегущий за нами со всех ног.
   Мы протиснулись в дверь, и Дамиан закрыл ее за нами. И запер без лишних подсказок. Умница вампир.
   — Что... — попытался он спросить.
   — Забаррикадировать окна и дверь, — велела я.
   Ашер схватил тяжелый деревянный стол как перышко и сунул его в окно.
   — Гвозди у нас есть или мне его так и держать? Что-то ударило в окно, и стекла брызнули по краям стола сверкающим дождем. Ашер покачнулся. Дамиан бросился ему помогать, и они снова впихнули стол в окно. Дверь задрожала, будто кто-то ударил в нее снаружи всем телом.
   — Он не успеет, — сказал Джейсон.
   Натэниел стоял посреди комнаты с потерянным видом:
   — Что мне делать?
   Дверь снова затряслась.
   Джейсон бросился к ней, подпер плечом:
   — Натэниел, помогай!
   Натэниел метнулся к нему и тоже уперся плечом в треснувшее дерево.
   Мимо стола в окно просунулись руки. Ашер оторвал руку от стола и переломил чужое запястье, как спичку. Вопль, и рука убралась.
   Он спросил так спокойно, будто и не напрягал почти все силы, чтобы удержать стол на месте.
   — Можно осведомиться, почему это местная стая хочет нас убить?
   — Им нас убивать не надо, — ответил Джейсон. — Им надо ее трахнуть.
   Он всей спиной упирался в дверь. Тот, кто стучал снаружи, вдруг перестал, и Джейсон чуть не упал на внезапно затихшую дверь.
   И в окне тоже стало чисто. Наступила ужасная тишина, слишком тихая, как говорит старая поговорка.
   — Что вообще происходит? — спросил Дамиан.
   — Потом, — отмахнулся Джейсон. Его глаза чуть не вылезали из орбит. — Спроси меня, зачем Ричард велел мне оставаться с тобой.
   Я посмотрела на него в упор:
   — Ладно. Зачем Ричард велел тебе оставаться со мной?
   — Это все кончится, когда ты переспишь с кем-нибудь из ликои.
   Я посмотрела еще пристальнее:
   — Ну-ка, повтори.
   — Если окажется, что кто-нибудь другой попадет сюда раньше, он велел, чтобы я это сделал.
   — Это? — спросила я, отходя к ночному столику. — То есть поимел меня?
   У Джейсона хватило хотя бы такта потупиться. Он кивнул.
   Я открыла ящик и вынула «файрстар». Его я заткнула за пояс, потом вытащила браунинг и щелкнула предохранителем.
   — Я ничего против тебя не имею, Джейсон, но у меня другой план.
   — Я же не сказал, что план Ричарда мне по душе. Отпускать шуточки я могу, и с тобой быть я бы даже очень хотел, но Жан-Клод и мой мастер тоже. Он меня убил бы.
   Я поглядела на Ашера, и тот едва заметно кивнул:
   — Вероятно.
   — А если ты дашь кому-то другому меня поиметь из-за своей застенчивости? — спросила я. Но ответ я знала сама.
   — Ричард очень не любит убивать, — ответил Джейсон. — Но если я дам кому-нибудь тебя изнасиловать, он сделает для меня исключение.
   Я помахала стволом в воздухе, направив дуло в потолок.
   — Повезло тебе, что у меня есть оружие.
   Джейсон кивнул.
   Из ванной донесся звон разбитого стекла.
   — Блин!
   Какого дурака мы сваляли.
   — Оставайся у дверей, — велела я.
   Распахнув ногой дверь ванной, я одновременно опустила ствол. Мелькнул здоровенный мужик, пытающийся влезть в окошко. Придержав бешено качающуюся дверь бедром, я выстрелила примерно ему в середину. Он завопил и вывалился.
   — Держу окно! — крикнула я.
   Снаружи доносились звуки схватки. Вопли сменялись рычанием. Я ощутила растущую энергию и поняла, что дерущиеся теряют человеческий вид. Они уходили, скользя между деревьями, и я почти чуяла мускусный запах меха. Мунин вернулся так внезапно и отчетливо, что я покачнулась, привалившись к двери, на которую опиралась для точности прицела.
   Отвернувшись от окна, я посмотрела на Джейсона. Райну это устроило бы — ей все равно, кто. Если это огорчит Жан-Клода или будет стоить Джейсону жизни — самое то для нее. Я медленно опустилась на пол, закрыв глаза, прижимая пистолет ко лбу плашмя.
   — Кто-нибудь, держите это окно, — сказала я, надеясь, что говорю вслух. У меня возникли проблемы с голосом.
   Джейсон, очевидно, уже их проинформировал, потому что никто не спросил, что случилось. Дамиан зацепил меня по ногам, проходя в ванную. От этого ощущения меня схватил резкий спазм внизу живота. Я подняла глаза на Дамиана, и он застыл в дверях, будто почуял реакцию моего тела.
   Он смотрел зелеными кошачьими глазами, и я знала, знала доподлинно, что если я позову его, он придет. Я только не знала, почему.
   — Дамиан, окно! — напомнил ему Ашер.
   Дамиан остался стоять, глядя на меня.
   — Не могу.
   — Анита, прикажи ему, — сказал Ашер.
   Я встала на колени, свободной рукой провела вверх по штанине Дамиана. Выше, по бедру. Мотнув головой, я зачерпнула в горсть зеленый шелк рубашки и притянула Дамиана к себе. Он присел на носках, колени по обе стороны от меня. Я потянулась и поцеловала его.
   Просунула язык между тонкими остриями клыков. Целоваться с вампирами я умела в совершенстве. Практика — мать умения.
   Он попытался не ответить на поцелуй, отодвинулся и шепнул:
   — У тебя вкус крови, чужой крови.
   И прижался ко мне ртом так, будто хотел вдохнуть меня. Длинные бледные ладони обняли мое лицо, скользнули назад, в тепло моих волос.
   Я прижалась к нему всем телом. «Файрстар» я все еще держала впереди, и он вдавился в пах Дамиана. Я вдвинула его еще сильнее, и Дамиан чуть застонал от боли. Браунинг уже упал на пол.
   Шум послышался со стороны окна, я прервала поцелуй, и Дамиан стал целовать меня в шею, все ниже и ниже. В окно лез мужчина, как в длинный хрустальный туннель.
   Я вытащила зажатый «файрстар» и нацелилась точно ему в середину лба. Он вытаращил глаза и вдруг дернулся обратно в ночь. Не настолько его занесло, чтобы ему не хотелось жить. Вопрос был в другом: насколько занесло меня?
   Рот Дамиана завис у меня над сонной артерией. Язык высунулся, гладя пульсирующую кожу. Вампир просил позволения. Но не так я сегодня хотела отдавать кровь. Райне никакого интереса не было просто отворять жилу.
   Запустив правую руку в его длинные кроваво-рыжие волосы, я дернула его вверх, на себя.
   — Да не кровь мне пускай, а еби!
   — Жан-Клод его убьет! — выкрикнул Ашер.
   — Плевать мне.
   Услышав эти свои слова, я всплыла наверх. Будто раздернула мокрый занавес, прилипший к лицу, удушающий, проникающий в тело, пытающийся утопить меня.
   Отползая от Дамиана в комнату, я хрипло выговорила: