Гамильтон Питер Ф.. Нейтронный Алхимик: Конфликт

   Сквозь электронный смог флайеры эденистов заметили их и разлетелись в стороны, бороздя небо сложными маневрами уклонения, высыпая за корму фольговую лапшу и тепловые обманки. Мазеры осыпали приближающиеся снаряды импульсами.
   Над полями вспыхнули никем не видимые взрывы. Несколько ракет пали жертвами мазеров, другие, следуя программе, разорвались заранее, преграждая предсказанные траектории флайеров смертоносными баррикадами кинетической шрапнели. Но, чтобы создать сплошной непроницаемый барьер, ракет было слишком мало.
   Флайеры прорвались.
   Этим все и должно было кончиться — дуэлью между лучевым оружием и бронированным фюзеляжем, в которой противники даже не могут разглядеть друг друга на расстоянии. Но помешал снег — плотная пелена поглощала мазерные и термоиндукционные импульсы, сводя радиус поражения для обеих сторон от силы к полукилометру. Флайерам и космопланам пришлось сближаться все теснее, все круче, петляя, ныряя, уходя и пикируя. Нападающие отчаянно пытались удержать лучи на одной точке корпуса своей мишени, а те упорно уходили из-под огня. Образовалась настоящая свалка, в которой пилоты, ослепленные снегом и туманом, зависели только от подавленных непрестанными ЭМП-импульсами сенсоров. Поскольку ни космопланы, ни челноки не предназначались для роли истребителей, акробатических трюков ожидать не приходилось. Настоящими рыцарями неба были предсказательные программы, только и позволявшие пилотам ловить противников в прицел. И плоды приносила повышенная маневренность флайеров. Космопланы ограничивали вечные законы аэродинамики, подъемная сила и стабильность сводили их маневры к классике высшего пилотажа, в то время как флайеры могли двигаться в любом направлении, лишь бы термоядерный реактор подавал энергию.
   Организация не могла победить.
   Один за другим рушились с неба изувеченные челноки — два врезались в мерзлую землю за оградой плавильни, третий упал в море.
   Флайеры в вышине вернулись в строй и закружили над обширной территорией плавильни в ожидании своего приза.
   Над горизонтом поднялись «Уршель» и «Пинзола». Предупрежденные воплями утягиваемых в бездну душ, они знали, чего искать. Четырежды беззвучно грянули разеры, чью мощь не могли сдержать беременные ледяными кристаллами облака.
 
   Причальная колыбель выплыла из дока, открывая корпус «Дельты горы» солнечным лучам. При нормальном отлете звездолет выдвигал терморадиаторы, прежде чем отсоединить пуповины. Квинн приказал Двайеру переключить теплообменники на внутреннее хранилище. Кабели и трубы втянулись на свои катушки, и разомкнулись причальные захваты.
   — Отведи нас на пятьдесят километров по оси вращения Джесупа, — приказал Квинн. — И так держи.
   Двайер опустил ларингофон и скороговоркой отдал приказ бортовому компьютеру. Ионные движки подняли клипер из дока, и включился маршевый двигатель. С ускорением в одну пятнадцатую g «Дельта горы» по плавной дуге огибала неподвижный космопорт.
   Квинн вывел изображение с внешних оптических сенсоров на телеэкраны вокруг своего ложа. На всем огромном астероиде не двигалось ничто. Окружающие его промышленные станции уже много дней не работали и смещались с назначенных орбит. Флот космобусов, ремонтных машин, межорбитальных грузовиков и танкеров стоял на мертвом приколе в неподвижном космопорте, заполняя почти все доки.
   Когда корабль вышел на линию оси вращения Джесупа, Квинн при помощи оптических сенсоров отследил остальные орбитальные астероиды. Двайер молча следил, как на экранах появляются брошенные колонии. В этот раз движение было заметно — к темным скалам на огромной скорости приближались крохотные огоньки.
   — Похоже, мы как раз вовремя, — проронил Квинн. — Ни одна страна не любит терять корабли.
   Он отдал короткий приказ бортовому компьютеру, через ларингофон.
   Четыре лазерные установки направленной связи военного образца выдвинулись из корпуса корабля. Одна была направлена обратно на Джесуп, три другие нацелились на брошенные астероиды. Каждый испустил незримый ультрафиолетовый луч, несущий в себе зашифрованную команду, требующую ответа. Четыре таких же луча сошлись на «Дельте горы». Не поддающиеся перехвату, они связали Квинна с тем оборудованием, что установили его люди.
   По мере того как информация протекала по модулированным лучам, на экранах по стенам рубки зажигались диаграммы. Квинн ввел серию кодов и удовлетворенно кивнул, когда устройства признали его право отдавать приказы.
   — Девяносто семь ядерных бомб в рабочем состоянии, — проговорил он. — Судя по всему, они установят еще пять, пока мы тут болтаем… Тупые ублюдки.
   — А этого хватит? — озабоченно спросил Двайер. Его не спасет никакая верность, если что-то в плане пойдет не так. Еще бы понять, в чем заключается план…
   — Ну, попробуем и узнаем, — усмехнулся Квинн.
 
   — Оставшихся в живых, — произнес Самуэль, — никого.
   На его величавом лице отражалась глубочайшая скорбь, особенно явственная в сером свете заснеженных полей.
   Для Моники потеря показалась еще тяжелее из-за страшной отчужденности боя. Короткие вспышки рассеянного света терялись за густыми тучами — словно в небе над кавалькадой пронеслась скоротечная гроза. Как падали обломки флайеров на восточную окраину плавильни, никто даже не заметил.
   — Пилоты в безопасности,— сообщила «Хойя» Самуэлю и остальным эденистам. — Хорошо, что защита флайеров продержалась достаточно долго, чтобы завершить перенос.
   — Спасибо, это прекрасная новость,— ответил Самуэль.
   — Но не их души, — пробормотал он вслух. Моника услыхала его, и они встретились взглядами.
   Мысли их полнились равной печалью — меньше, чем сродство, но несомненное слияние.
   — Необходимые жертвы, — тоскливо пробормотал он.
   — Да.
   Машина внезапно метнулась в сторону под резко пресекшийся визг тормозов. Всех внутри бросило на ремни безопасности.
   — Электронная борьба! — крикнул эксперт королевского разведывательного агентства по электронике, которого они прихватили с собой. — Наш процессор глючит.
   — Одержимые? — спросила Моника.
   — Нет. Это определенно через сеть.
   Машина затормозила снова. В этот раз колеса замкнуло на несколько секунд, и автомобиль понесло по дорожной грязи, прежде чем аварийная блокировка отпустила тормоза.
   — Переходи на ручное, — скомандовала Моника. Ей было видно, как остальные машины в кавалькаде носит из стороны в сторону по двухполосной дороге. Один полицейский автомобиль пробил ограждение и скатился с насыпи в замерзшую канаву, взрывая сугробы. Большая машина из посольства врезалась бампером в багажник той, где ехала Моника, помяв покрытие. От удара всех шатнуло, бронекостюм Моники затвердел, охраняя ее от травм.
   — На Мзу это не влияет, — заметил Самуэль. — Она уходит.
   — Отрубите полицейские машины, — приказала Моника электронщику. — И этого чертова Калверта тоже!
   При этих словах она испытала совершенно непрофессиональный восторг, но команда была вполне осмысленная — отделив полицию и Калверта от себя и Мзу, она уменьшала риск постороннего вмешательства в ход операции.
   Водитель освоился наконец с тонкостями ручного управления, и машина рванулась вперед, огибая те, что еще подчинялись взбесившимся автопилотам.
   — Адриан? — датавизировала Моника.
   — На связи. Откуда идет атака, мы не можем распознать.
   — Неважно. Мы их уже одолели.
   — Калверт впереди, — сообщил водитель. — Прямо у Мзу на хвосте. На него это никак не повлияло.
   — Черт!
   Моника переключила сенсоры своего шлема на инфракрасный диапазон и едва уловила в снежной пелене розоватый отсвет машины Калверта в ста двадцати метрах впереди. Позади две посольские машины уже обошли застрявшую груду полицейских автомобилей, а еще одна протискивалась между ними и обочиной.
   — Адриан, нам потребуется эвакуация. Срочно.
   — Это непросто.
   — Какого черта?! Где транспорты морской пехоты? Они должны быть приписаны к посольству, господи ты боже мой!
   — Оба на связи с местными силами обороны. Будет подозрительно, если я их вдруг отзову.
   — Сейчас же!
   — Понял. Будут через двадцать минут.
   Моника треснула бронированным кулаком по сиденью, порвав обивку. Машина с воем неслась сквозь снег, на удивление прямо для ручного управления. Позади виднелись четыре пары фар. Поспешно датавизировав, Моника выяснила, что все это посольские машины, — и то хорошо.
   Она опустила пулемет и взяла вместо него мазерный карабин, потом отстегнула ремень безопасности.
   — Что теперь? — спросил Самуэль, когда она наклонилась, чтобы лучше видеть ветровое стекло.
   — Джошуа Калверт… ваше время истекло.
   — О-ой, — прошептал электронщик и машинально поднял голову.
 
   Эшли приближался к плавильне с запада, следуя в пяти минутах лета за флайерами эденистов. Через пассивные сенсоры челнока он наблюдал за полетом ракет и воздушным боем. Потом с орбиты ударили разеры. Эшли задержал дыхание, когда радарные лучи скользнули по фюзеляжу. Корабли Организации проплывали в семистах километрах над ним.
   «Сейчас не время умирать. Особенно зная, что меня ждет. Келли была права — в жопу судьбу и рок, залезть на остаток вечности в ноль-тау, и все! Если выберусь из этой передряги — обязательно попробую».
   Ничего не случилось.
   Эшли судорожно выдохнул и отер пот с ладоней. «Слава тебе, Господи!» — произнес он вслух. Включив первоклассные стелс-системы, следуя на дозвуковой скорости в двадцати метрах над землей, космоплан был, вероятно, невидим для любого сенсора на Нюване или над ним. Его мог выдать только тепловой след, но густой снегопад скрадывал и его.
   Эшли приказал бортовому компьютеру открыть шифрованный канал доступа в сеть Тоналы, надеясь, что ребята с большими пушками не заметят столь слабого сигнала.
   — Джошуа? — датавизировал он.
   — Господи, Эшли, мы уже думали, что тебя сбили!
   — Только не на этой птичке.
   — Где ты?
   — В тридцати километрах от плавильни. Скоро перейду на зависание. Что у вас внизу?
   — Какой-то кретин применил против агентов программы-трояны. Мы в порядке — Дик усилил наш софтвер. Но полиция пока вышла из игры. Мы висим у Мзу на хвосте. Полагаю, за нами тащится пара машин из посольства. Может, и больше.
   — Мзу все еще направляется к плавильне?
   — Похоже на то.
   — Тогда, если из-за холма не покажется кавалерия, мы ее единственный путь отхода. В пределах досягаемости моих сенсоров воздух чист.
   — Если у них нет стелс-систем.
   — Всегда скажешь что-нибудь радостное, да?
   — Осторожничаю.
   — Если они скрываются, я…
   Эшли умолк. Бортовой компьютер предупредил его, что с орбиты исходит очередной радарный луч, но в этот раз сконфигурированный по-другому — на сканирование поверхности.
   — Джошуа, они целятся в тебя! Вылезай! Вылезай из машины!
 
   Все блоки противоэлектронной борьбы в машине подняли тревогу разом.
   — В нас целятся фрегаты Организации,— сообщил Самуэль Ниво и «Хойе». Ему не удавалось скрыть нарастающую панику. Когда-то осознания, что воспоминания его будут надежно сохранены «Хойей», было для него достаточно. Сейчас он не был столь уверен, что это важно.
   — Вы должны остановить их. Если они убьют Мзу, все будет кончено.
   Иссеченное снегом небо позади озарилось лиловой вспышкой.
   Проехав в пассивном ожидании несколько десятков километров по заснеженной пустыне, агенты полиции безопасности Тоналы оказались застигнуты врасплох неожиданной электронной атакой. Из всех преследователей им пришлось хуже всего. Их застывшие машины разметало по обеим полосам, в то время как объекты наблюдения с вызывающей ярость легкостью огибали их, точно брошенные на дорогу чушки. Чтобы сорганизоваться, у них ушло некоторое время — надо было отключить процессоры, переходя на ручное управление, агенты из перевернувшихся или съехавших с дороги машин должны были перебежать в оставшиеся на ходу, стряхивая по дороге клейкие комья амортизационной пены с мундиров. И только после этого они смогли продолжить погоню.
   А это значило, что их машины еще не успели оторваться друг от друга, представляя для кораблей Организации самую крупную мишень. Оскар Кирн, не зная, где находится Мзу, решил начать с них и отстреливать машины с хвоста колонны, покуда душа физика не отправится в бездну. Это означало бы победу. Главным было заполучить ее, тем или иным способом. Теперь, когда челноки были взорваны, оставалось только уничтожить Алкад Мзу. К счастью, Кирн, сам бывший военный, приготовил для себя пути отхода. До сих пор Мзу оказывалась на удивление неуловимой или же ей просто улыбалась удача. Кирн намеревался положить этому конец.
   Эвакуация с плавильни для железбергов была оговорена с Барановичем во всех деталях, с особым упором на место и время — хотя Кирн не сказал новому союзнику, насколько они важны и почему. Он был доволен уже тем, что, даже если Организация и не одержит победы на земле, Мзу этого все равно не переживет.
   Для начала над ее головой находятся фрегаты, готовые нанести лазерный удар. А если она и от него уйдет…
   Покуда звездолеты Организации стояли у причалов «Духа свободы», они получили доступ и к тягачам, доставлявшим тоналанские железберги с орбиты в океан. И в траекторию одного тягача была внесена небольшая поправка.
   Далеко над нюванским океаном, к западу от берегов Тоналы, в ионосферу входил одинокий железберг. Ему не понадобится буксирный флот, и ни один корабль не будет неделю волочь его до причалов плавильни. Он направлялся туда по прямой.
 
   Первый лазерный удар пришелся по вылетевшей на обочину и зарывшейся капотом в канаву полицейской машине. Та испарилась, разметав в чудовищном взрыве расплавленный металл, выжженную землю и струи перегретого пара. Снег в радиусе двухсот метров от эпицентра снесло взрывной волной, прежде чем жар растопил его. Вторую брошенную на дороге машину отшвырнуло на поле, перевалив кверху днищем, и во все стороны брызнули стекла.
 
   При первом взрыве Алкад только поморщилась и выглянула в окно. Позади медленно угасала корона оранжевого пламени.
   — Черт, кто это сделал? — спросила Вои.
   — Только не мы, — ответила Гелаи. — И не одержимый, даже не дюжина. Такой силы у нас нет.
   Грянул второй взрыв, и машину качнуло.
   — Это из-за меня, — прошептала Алкад. — Им нужна я.
   Очередной взрыв озарил небо, волна ударила по машине, бросив ее в сторону, прежде чем автопилот вернул ее на курс.
   — Все ближе! — вскрикнул Эриба. — Мать Мария, спаси нас!
   — Теперь она мало чем может нам помочь, — ответила Алкад. — Дело за спецслужбами.
 
   Когда «Хойя» уловила отчаянный призыв Самуэля о помощи, четыре космоястреба плыли по стандартной пятисоткилометровой парковочной орбите над Нюваном. С этого положения им удобнее было следить за фрегатами Организации, рассыпавшимися по орбите с высоким наклонением. В этот момент над горизонтом плавильни находились только «Уршель» и «Пинзола» — «Раймо» отставал от них на две тысячи километров.
   Даже за четыре тысячи километров сенсоры «Хойи» уловили ослепительно-лиловую вспышку в толще облаков, когда разеры фрегатов поразили четвертую машину. Четыре космоястреба сорвались с орбиты с ускорением в семь g, переходя на боевое положение. Из колыбелей в нижней части корпуса «Хойи» выскользнули пятнадцать боевых ос, разлетаясь во все стороны на тридцати g и оставляя космоястреб в центре тающего облака выхлопной плазмы. Пять секунд спустя заряды изменили траектории, наводясь на фрегаты Организации.
   «Уршелю» и «Пинзоле» оставалось только защищаться. Они запоздали с ответом, но двадцать пять боевых ос с каждого фрегата все же вылетели навстречу нападающим. Аннигиляционные двигатели несли их с ускорением, достигавшим сорока g. Отвлекшись от расстрела наземных машин, фрегаты перенацелили свои разеры на приближающийся рой подзарядов.
   Поддерживая соратников, «Раймо» выпустил собственный заряд боевых ос, атакуя космоястребов с другого направления. Двое ответили оборонительными залпами.
   Менее чем за двадцать секунд из пусковых установок вылетело более сотни боевых ос. Выхлопы их двигателей озарили облачный покров ярче лунного света.
   Несмотря на продолжающуюся электронную войну между платформами СО, ни один сенсор на орбите не мог упустить такого зрелища. Программы оценки угрозы, управлявшие оборонительными сетями, ответили тем, что считалось для них адекватным применением силы.
 
   Официально тоналанская плавильня для железбергов растянулась вдоль берега на восемнадцать километров, а в глубь суши — на восемь или десять, в зависимости от рельефа. Во всяком случае, именно эту территорию правительство выделило для осуществления проекта в 2407 году, воодушевленное успешным выводом на орбиту астероида Флорезо тремя годами раньше. После биосферной каверны самого астероида плавильня стала крупнейшей гражданской стройкой Тоналы.
   Начиналось все многообещающе. Вначале — маленький прибрежный порт, куда возвращались после выхода в океан буксиры, тащившие железберги после приводнения. Покуда он строился, инженеры выкопали соединенный с морем канал, тянувшийся параллельно берегу, шириной сто двадцать метров и глубиной тридцать. Предназначался он для того, чтобы по нему железберги можно было заводить в распилочные эллинги, сердце всего предприятия. От главного канала отходило двадцать километровых ответвлений, каждое из которых упиралось в эллинг.
   Когда первые семь распилочных эллингов был уже построены, аудиторская проверка тоналанского казначейства показала, что стране столько металла просто не нужно. Строительство новых эллингов сняли с финансирования до тех пор, пока они не потребуются растущей экономике. Было это в 2458 году. С тех пор тринадцать неиспользованных каналов постепенно заносились песком и зарастали травой, превращаясь потихоньку в засоленные болота идеальной прямоугольной формы. В 2580 году биологический факультет Гаррисбургского университета добился, чтобы им присвоили статус национального заповедника.
   Уже построенные распилочные эллинги представляли собой массивные кубы с ребром около трехсот метров. Вначале строились колоссальные каркасы над водой, потом их покрывали композитными панелями. Лепестковые ворота пропускали внутрь железберг, а там вооруженные мощными ядерными резаками манипуляторы распластывали его на тысячетонные глыбы согласно заранее заданной программе, точно невиданный стальной плод.
   Сеть проток поуже соединяла распилочные эллинги с самими плавильнями, что позволяло уродливым ломтям пеностали вплывать прямо в горны. Окружавшую распилочные эллинги, плавильни и каналы пустошь пересекало множество дорог — от едва видных проселков до широких магистралей, сооруженных в первые годы стройки для подвоза тяжелой техники. Современных ведущих кабелей нигде не было. Работникам плавильни было на это, в сущности, начхать — они знали здесь каждую кочку и управляли техникой вручную. А любые гости, заезжавшие в глубину плавилен, неизменно сворачивали не туда, хотя заблудиться полностью было решительно невозможно — гаргантюанских размеров распилочные эллинги были видны за десятки километров, поднимаясь над выглаженной наносной равниной, точно строительные блоки, из которых местный божок так и не собрался вытесать горы при сотворении Нювана. Ориентиры из них получились просто замечательные… при нормальной погоде.
 
   Дороге было уже лет восемьдесят, и зимы здешнего побережья вымывали из-под нее почву и морозили покрытие, скручивая его, нока не лопнет. Только нанесенные ветром сугробы скрывали тот факт, что ни одного ровного участка на дороге не осталось. Машина Алкад тащилась едва ли быстрее пешехода, мотаясь на подвеске из стороны в сторону.
   На территорию плавильни они влетели с пугающей скоростью после того, как за их спинами разлетелась в пыль пятая машина. После этого расстрел с орбиты почему-то прекратился. Алкад датавизировала автопилоту команду свернуть на первом же перекрестке. Если верить карте, которую она загрузила в память своей нейросети, распилочные эллинги располагались в северной части плавилен.
   Но, как она быстро обнаружила, карта и местность — не одно и то же.
   — Ни черта не вижу, — пожаловалась Вои. — Не знаю даже, остались ли мы на дороге.
   Эриба наклонился к лобовому стеклу, едва не уткнувшись в него носом.
   — Эллинги должны быть где-то там. Они же огромные!
   — Автопилот утверждает, что мы движемся на север, — заметила Алкад. — Ищите. — Она обернулась. Позади виднелась одна из машин преследователей, тяжело покачивающаяся на ухабах. Лучи фар с трудом пробивались сквозь снежную пелену. — Ты чувствуешь Барановича? — спросила она Гелаи.
   — Очень слабо. — Она махнула рукой куда-то вперед и чуть влево. — Он там. И с ним толпа приятелей.
   — Сколько?
   — Человек двадцать, может, и больше. С такого расстояния разобрать трудно, а они еще и движутся.
   Вои со злостью втянула воздух сквозь зубы.
   — Слишком много.
   — Лоди с ними?
   — Возможно.
   Сбоку от дороги показался огромный ржавеющий механизм — некое ископаемое эпохи великих амбиций. Когда они обогнули его, машину вдруг залило ало-золотое сияние. От низкого рокота задрожали стекла.
   — Плавильная печь, — проговорил Нгонг.
   — А значит, распилочные эллинги в той стороне, — уверенно заключила Вои.
   Дорога стала ровнее, и машина набрала скорость. Под колесами заплескалась грязь, в которую жар плавильни превратил снежные заносы. Впереди вырисовывался силуэт печи — приземистый черный прямоугольник. Раздвижные ворота были открыты, и внутри виднелись истекающие из громоздкой печи восемь потоков расплавленного металла, уходящие ручьями в глубь здания. Из вентиляционных отверстий в крыше исходили густые струи пара, и пролетавшие сквозь них снежинки превращались в капли кислотного дождя.
   Испуганно вскрикнув, Алкад датавизировала автопилоту команду на аварийное торможение. Машина встала, не доехав до кромки воды пары метров. Прямо перед ними проплывал кусок железберга, тускло блестящий банан, чью шкурку испещряли мириады черных оспинок.
   Небосвод озарился слепящим серебром, впечатав в сетчатки Алкад черно-белый негатив канала и проплывающей стальной глыбы.
   — Пресвятая Мать Мария! — выдохнула она. Чудовищное сияние померкло.
   — Мой процессорный блок сдох, — проговорил Эриба, озираясь в поисках источника света. — Что это было?
   — Они снова стреляют по машинам, — бросила Вои. Алкад датавизировала автопилоту машины приказ на пробу — и не удивилась, не получив ответа. Это подтверждало ее догадку — ЭМП.
   — Если бы только это, — ответила она, тоскливо изумляясь их наивности. Даже сейчас они не понимали, насколько грандиозны события, в которые их вовлекло, и на что готовы пойти другие игроки. Протянув руку к переключателю под приборной панелью, она нажала на предохранитель ручного управления. К счастью, рулевая колонка выдвинулась перед изумленным Эрибой.
   — Езжай, — приказала она. — Скоро будет мост или что-нибудь в этом роде. Только езжай.
 
   — Ох, черт меня подери! — буркнула Сара. — Опять начинается.
   Боевые сенсоры «Леди Мак» передавали в ее нейросеть карту пространства над Нюваном во всех ее удручающих подробностях. Еще пару секунд назад все было спокойно. Платформы СО безнаказанно продолжали свою бессмысленную электронную войну. Корабли двигались к трем заброшенным астероидам, две эскадры фрегатов разных стран сходились к Джесупу, а эскадрилья низкоорбитальных судов Тоналы шла наперехват к кораблям Организации. Эта космическая шахматная партия могла длиться еще часами, оставив Джошуа и его товарищам достаточно времени, чтобы вернуться на корабль и совершить скачок подальше от обезумевшей планеты.
   А потом фрегаты Организации открыли огонь. Космоястребы сошли с парковочной орбиты. А пространство заполнили боевые осы.
   — Скорость подтверждена! — рявкнула Болью. — Сорок g с лишком. Аннигиляционный движок.
   — Иисусе! — выдохнул Лайол. — Что теперь делать?
   — Ничего, — огрызнулась Сара. До сих пор бой кипел перед ними и на большей высоте. — Берегись ЭМП. — Она датавизировала бортовому компьютеру команду на минимальную активность. — Черт, Джошуа бы сюда. Он был нас с закрытыми глазами отсюда вытащил.