Страница:
25:10-21).
Вероятно, причина, по которой Моисей не привел описания херувимов в
Книге Бытия, состояла в том, что он намеревался рассказать об этом более
подробно, когда подошел к знакомству с самым святым местом в скинии. В
предыдущем отрывке дано их описание, по которому они имеют крылья и лица;
будучи сделанными из того же куска золота, что и крышка, на которую они
смотрят, созерцая кровь, окроплявшую ее, они, безусловно, стали символом,
связанным с процедурой искупления греха пролитием крови. Однако их значение
было большим. Они были троном Бога в Израиле. Поэтому псалмопевец говорит:
"Господь царствует... Он восседает на херувимах" (2). Этот трон был водружен
для помилования: по этой причине покров ковчега, содержащего откровение,
манну (Исход 16:33; Иоанн 6:33) и расцветший жезл (Числа 17:8; Исаия 11:1),
был назван Очистилищем (3) (в большинстве же случаев он называется в русском
переводе, в отличие от английского, просто "крышкой" ковчега, что не
отражает его значения - Примечание переводчика) или троном, - место, где
Господь покрывал грехи своего народа. Это был также Давир (отделение для
Святого-святых в иерусалимском храме) (4), или место, в котором Бог общался
с народом Израилевым через посредничество Моисея. "Там, - говорил Господь, -
Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух
херувимов, которые над ковчегом откровения, о всем, что ни буду заповедовать
через тебя сынам Израилевым" (5).
Однако хотя Моисей рассказывает нам о двух херувимах со множеством лиц
и крыльев у каждого,* он не говорит нам, какого рода лица и сколько крыльев
у них есть. Эту недосказанность, однако, возместил Иезекииль. Он сказал, что
у каждого из них есть четыре лица и четыре крыла, человеческое тело со
ступнями ног, как у тельца, и с человеческими руками под крыльями. Одно из
их лиц - человеческое, второе подобно львиному, третье выглядит, как лицо
тельца, четвертое же подобно орлиному. Описанное в первой главе Иезекииля
составляет в совокупности, очевидно, образ Мессии на троне, окруженном Его
святыми, и все они побуждаемы к действию и прославлены Божьим Духом. Ободья
колес у Иезекииля полны были глаз, однако, у херувимов, виденных Иоанном, не
было колес, но зато было два дополнительных крыла, а глаза были перенесены
на шесть крыльев (Откровение 4:8). В этом месте херувимы именуются
"животными", а если точнее, тварями живыми (ta zwa); и связаны с "двадцатью
четырьмя старцами".
Теперь, связав все то, что сказано о них в разных местах Библии, мы
увидим, кого представляли четыре херувима Иезекииля, каждый из которых с
четырьмя лицами, и их колеса, и четыре херувима Иоанна, каждый из которых
имел отличное от других лицо, каждый и двадцать четыре символических старца.
Написано, что "четыре животных и двадцать четыре старца пали перед Агнцем,
имея каждый гусли и золотые чаши, полные фимиама, которые суть (т. е.
олицетворяют) молитвы святых; и поют новую песнь, говоря: достоин Ты взять
книгу и снять с нее печати; ибо Ты был заклан, и кровию своею искупил нас
Богу из всякого колена и языка, и народа и племени, и соделал нас царями и
священниками Богу нашему; и мы будем царствовать на земле" (Откровение
5:8-10). Из сказанного становится ясно, что херувимы и прочие олицетворяют
собой совокупность тех, кто был искуплен из народов, в их воскрешенном
состоянии. Агнец, четыре херувима и двадцать четыре старца являются
символическим образом того, что выражено фразой: "освященные во Христе
Иисусе, призванные святые" (6), то есть те, кто составил праведность Божью
во Христе в славном состоянии.
Херувимы являются символом союза, глаза же, обозначающие отдельных
персон, все вместе составляют того, кто обозначен Херувимами. Агнец введен,
чтобы олицетворять отношения между святыми глазами, или святыми людьми, и
Лицами Херувимов, то есть между ними и Господом Иисусом, в то время как
"двадцать четыре старца" представляют собой "Израиль Божий". Их двадцать
четыре потому, что Царство Божие, будучи Израильским Содружеством,
организовано из двенадцати сыновей Иаковлевых в качестве своих ворот
(Откровение 21:12) и из двенадцати апостолов Агнца - в качестве его основ
(Откровение 21:14; Ефесянам 2:20); первые, будучи входом в нынешнюю жизнь
плотских колен, или подданных, последние же - основания усыновленных колен,
или наследников царства, так что двадцать четыре - это число, олицетворяющее
состав духовного Израиля Божьего, ибо без национального не могло быть
духовного, точно так же, как никто не мог бы получить американское
гражданство, не существуй американской нации.
Однако для Моисеевых Херувимов было недостаточно нескольких
характеристик, которые отличают херувимов Иезекииля от Иоанновых. Последние
просто имеют крылья и лица. Его же херувимы были не только из чеканного
золота, то есть материала, из которого была сделана и крышка, но были вышиты
на Завесе из синей, пурпурной и червленой шерсти, отделявшей Святое-святых
от скинии (7). Тогда, когда "Иисус, возгласив громко, испустил дух
(exepneuse), завеса в храме разодралась на-двое, сверху до низу" (Марк
15:37-38). Таким образом, мы видим преломление тела Иисуса, отождествленное
с разрывом Завесы Херувимов, чем обозначено, что последние олицетворяли
собой Господа.
Мы, следовательно, пришли к тому, что Моисеевы Херувимы символизировали
"Бога, явленного во плоти" (8). Мы хотим теперь удостовериться в том, каким
образом Он воплощает проявление, олицетворенное Херувимами. Первое, что мне
хочется отметить в решении этой интересной проблемы, - это то, что Писание
говорит следующее: "Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы" (1-е Иоанна
1:5), - и вновь: "Бог есть Дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в
духе и истине" (Иоанн 4:24); и в третий раз: "Господь, Бог твой, есть огонь
поядающий" (Второзаконие 4:24). Из этих трех отрывков, являющихся примерами
многих других, мы понимаем, что Бог олицетворен светом, духом и огнем;
следовательно, когда о нем говорится как о проявленном во плоти, становится
необходимым отобрать определенные образы, происходящие из царства животных и
символизирующие свет, дух и огонь. Так древние для этой цели отобрали льва,
тельца и орла, возможно, опираясь на традиционное значение этих зверей, или
их лиц у первых Херувимов. Они названы Божьими Лицами, потому что в них
выражены Его всеведение, чистота и заботливость. Однако всезнающий,
заботливый и нетленный Бог должен был явиться в особенном типе плоти.
Поэтому необходимо было добавить четвертое лицо, чтобы показать в какой
природе Он покажет Себя. Поэтому к львиному, бычьему и орлиному было
присоединено человеческое лицо.
Эти четыре лица соединились в одной человеческой фигуре, сделанной из
чеканного золота, и именно две такие фигуры, не отдельные и особые символы,
а стоящие по одной на каждом из концов крышки, в неразрывности с ней, то
есть, с обрызганным кровью очистилищем, взяты как полное олицетворение
Иисуса, в Котором "обитает вся полнота Божества телесно" (Римлянам 3:25;
Колоссянам 2:9). Все четыре лица должны были смотреть на крышку, то есть
видеть проливающуюся кровь ежегодной жертвы. Чтобы выполнить это, львиное и
бычье лица одного и человеческое и орлиное лица другого должны были быть
обращены в сторону крышки.
Из этого будет видно, что важное место Херувимов, занимаемое ими в
поклонении Богу, связано с "утверждением истины". Они были не объектами
поклонения, а символами, олицетворенными в сознании думающих верующих с
Семенем женщины как Бог, явленный в подобии плоти греховной (9). Таковым, я
полагаю, было значение Херувимов, которых Господь Бог поместил на востоке
сада и которые стали зачатками еще неясного соблюдения установлений
патриархов и Моисея, сущностью которых был Христос.
ССЫЛКИ
1) Исход 37:8
2) Псалом 98:1
3) Евреям 9:5
4) 3 Царств 6:5
5) Исход 25:22
6) 1-е Коринфянам 1:2
7) Исход 26:31-33
8) 1-е Тимофею 3:16
9) Римлянам 8:3
ПЛАМЕННЫЙ МЕЧ
"Пламенный меч, обращающийся".
То, что символизируют лица льва, тельца и орла, было зримо проявлено в
пламенном мече. Это были свет, дух и огонь, горящий вокруг херувимов подобно
славе Божьей. Меч обращался вокруг себя, охраняя путь к Древу Жизни. Все это
Моисей говорит о нем, и не будь других свидетельств об этом, нам было бы
очень трудно понять аллегорическое значение пламенного меча. Херувимы,
установленные в скинии и в первом храме, были окутаны облаком непроглядной
мглы (2-я Паралипоменон 5:14; 6:1). Ночью это облако появлялось за пределами
скинии в виде яркого огня (Исход 40:35-38), днем же оно столбом поднималось
вверх. Мгла и огонь часто бывали атрибутами Божественного присутствия;
действительно, в важных ситуациях так происходит всегда. Присутствие Господа
на горе Синай было великолепным и впечатляющим примером, а когда Иисус
истекал кровью, Иудея погрузилась во тьму, и Бог смотрел на это.
За исключением грома, землетрясения, бури и молний, разговор Бога с
Моисеем, а потом - с Первосвященниками, происходил между Херувимами, как это
было на Синае, когда "Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым,
как дым из печи... и звук трубный становился сильнее и сильнее" (Исход
19:18,19), так что непроглядная мгла освещалась и указывала на Его
присутствие. Освещения тьмы, даже в отсутствии звука, было достаточно для
того, чтобы дать людям уверенность в Божественном признании. Священнику,
свидетельствующему об этом в великий день искупления, когда он представал
перед людьми, ожидавшими его со страстным желанием узнать результат, была
дана возможность отчитаться перед ними о том, что явил Бог. Это было для них
знамением символического спасения. Поэтому Асаф молится: "Пастырь Израиля!
внемли; восседающий на херувимах, яви Себя... воздвигни силу Твою, и приди
спаси нас. Боже! восстанови нас; да воссияет лице Твое, и спасемся!" (Псалом
79:2-4).
Однако пламенный меч в Едеме более наглядно, насколько это возможно,
изображен в описании Иезекиилем херувимовой славы. Он говорит, что увидел
"великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него, а из середины его
как бы свет пламени из середины огня; и из середины его видно было подобие
четырех животных", или херувимов. Их вид "был как вид горящих углей, как вид
лампад; огонь ходил между животными, и сияние от огня и молния исходила от
огня. И животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния".
Традиционным для Господа было отвечать людям из огня в случаях, когда
учреждался какой-либо великий принцип или новый порядок. Потому завет с
Авраамом был подтвержден огнем (Бытие 15:17); огонь вышел от Господа и сжег
жертвоприношение при посвящении Аарона в первосвященники (Левит 9:24); когда
по заступничеству Давида была остановлена моровая язва, Господь ответил ему,
послав огонь с неба на жертвенник всесожжения, и, таким образом, определил
место, которое Он выбрал для Своего имени (1-я Паралипоменон 21:16,18,26;
22:1); кроме того, и во время освящения храма огонь поглотил жертвы (2-я
Паралипоменон 7:1). Я думаю, прямой вывод из сказанного состоит в том, что
пламенный меч в Едеме был предназначен для подобной цели, а именно: осветить
своим огнем принятие жертв, приносимых семьей Адама Господу.
Огонь, описанный Иезекиилем, олицетворял дух Бога в его связи с
херувимами, ибо как только огонь освещал их своим светом, они двигались
назад и вперед. Он также символизировал славу, или сияние, Мессии, которую
он явит на троне. "И я видел, - говорит пророк, - над подобием престола было
как бы подобие человека вверху на нем. И видел я как бы пылающий металл, как
бы вид огня внутри его вокруг; от вида чресл его и выше и от вида чресл его
и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг него. В каком виде
бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом.
Такое было видение подобия славы Господней" (Иезекииль 1:4,13,14,26-28;
2:1). Апокалиптическое изображение славы Господней, когда сидящий на
престоле Давида является повторением описанного Иезекиилем, хотя и с
некоторыми изменениями, призванными приспособить его к обстоятельствам,
возникшим в связи с Иисусом. Иоанн говорит: "И вот, престол стоял на небе, и
на престоле был Сидящий; и сей Сидящий был подобен камню яспису и сардису; и
радуга вокруг престола, видом подобная смарагду. И вокруг престола двадцать
четыре престола; а на престолах видел я сидевших двадцать четыре старца,
которые облечены были в белые одежды и имели на головах своих золотые венцы.
И от престола исходили молнии и громы и гласы, и семь светильников огненных
горели перед престолом, которые суть семь духов Божиих" (Откровение 4:2-5).
Из этих отрывков ясно, что огонь, который является также и светом,
символически означает дух Божий. Если бы потребовались дополнительные
доказательства, то фактов излияния духа в день Пятидесятницы и в доме
Корнелия было бы достаточно (Деяния Апостолов 2:2-4; 11:15). Когда это
явление окутывает людей и предметы, оно называется славой, или величием.
Поэтому, ссылаясь на преображение Иисуса на Горе, апостол говорит: "Мы были
очевидцами его величия, ибо он принял от Бога Отца честь и славу" (1-е Петра
1:16-17). Такая слава, или блеск, прекрасно представленная Иезекиилем и
Иоанном, станет одеянием святых так же, как и Господа Иисуса, когда они
появятся в царстве Божием, как об этом написано: "Разумные будут сиять, как
светила на тверди, и обратившие многих к правде - как звезды, во веки,
навсегда" (Даниил 12:3). Апостол говорит также о блеске солнца, луны и
звезд, иллюстрирующем славу воскресших святых (1-е Коринфянам 15:41,42); то
же, что символически олицетворяло у Иезекииля и Иоанна славу Господа, ясно
провозглашено пророком в следующих словах: "И покраснеет луна, и устыдится
солнце, когда Господь Саваоф воцарится на горе Сионе и в Иерусалиме, и перед
старейшинами его будет слава" (Исаия 24:23).
Из всего этого, потому, я заключаю, что херувимы и огненный меч на
востоке Едемского сада представляли собой, во-первых, Бога, проявившегося в
женской природе как "слово, ставшее плотью", и установлены на
крышке-очистилище, облитой кровью из-за ранения в пяту, что есть
умилостивление за грех; во-вторых же, - Бога, проявленного в духовной
природе, облаченного в ослепительный блеск, превосходящий солнце и луну
своим великолепием. Херувимы были престолом Господним для допотопного мира.
Там Он беседовал с людьми. Там находился Он и тот жертвенник, который Он
учредил. Когда люди приходили для принесения Ему жертв, они возлагали на
него свои приношения. Если все проходило согласно Его назначению, Он
принимал поклоняющегося, и, возможно, отвечал ему огнем, горящим из среды
херувимовой славы, и принятием приношения с жертвенника. Если же
поклоняющийся был безверен и непокорен, лица херувимов прятались в
непроглядной мгле, а жертва оставалась непринятой. Так было с Каином. Он
потерял самообладание и рассвирепел. Господь Бог ответил ему, за чем
последовал разговор, описанный в повествовании Моисея. Установив, таким
образом, значение херувимов и горящего меча, я перехожу теперь к рассказу о
принципах религии.
ПУТЬ ДРЕВА ЖИЗНИ
"Потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие
находят их" (1).
Религия не современна созданию человека, не существовала она и в период
его ученичества. Хотя она и была учреждена в раю, там она не предназначалась
для соблюдения, ибо пока человек продолжал оставаться безгрешным обитателем
Сада, он не нуждался в целительных утешениях, которые предоставляет религия.
До тех пор, пока человек не вкусил запретного плода, не существовало ни
разрыва дружеских отношений, ни непонимания, ни отчуждения между ним и
Господом Богом, а потому не требовалось никаких средств для примирения
отчужденных сторон. Однако когда хорошее понимание было нарушено из-за
непослушания едемскому закону, преступникам был вынесен обвинительный
приговор о возвращении их в прах, и введены способы примирения их с Господом
еще раз, чтобы Он мог взять их из земли, более не обнаженных и не стыдящихся
своего состояния, но облаченных в славу и честь, нетленность и жизнь, как в
корону праведности, которая никогда уже не исчезнет. Эти назначенные способы
составили путь жизни, который Моисей называет "Божиим путем" (Бытие 6:12).
Давид именовал его "путем жизни" (Псалом 15:11), на который ссылается
апостол, цитируя Давида (odoi zohV) (Деяния Апостолов 2:28), как на путь,
ведущий к жизни, которым человек должен идти сейчас, и как на путь в царство
из дома смерти.
В начале Божий путь именовался "Путем Древа Жизни", который в
упоминаемом нами отрывке должен быть понят сначала буквально, а потом -
аллегорически. В буквальном смысле это тропа, ведущая к Древу посреди сада,
аллегорически же он означает то, во что следует верить и что соблюдать тем
людям, которые хотят жить вечно. Верить и делать это - значит ходить "Путем,
который ведет в жизнь", потому что частью вознаграждения в ответ на такое
поведение будет бессмертие. Вплоть до распятия на этом Пути были расставлены
опознавательные знаки, во-первых, патриархальным устройством вещей, а
во-вторых, - законом Моисея, и все они указывали в сторону Силом (Шило)
(место, где находился ковчег завета после завоевания израильтянами Ханаана -
прим. переводчика). Когда же явился Иисус, он заявил: "Я есмь путь и истина
и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня" (Иоанн 14:6). Кто
бы ни добивался жизни, должен верить в истину об Иисусе и о царстве, которое
является самым святым местом. Потому написано: "Имея дерзновение входить в
святилище посредством Крови Иисуса Христа, путем новым и живым, который Он
вновь открыл нам чрез завесу, то есть, плоть свою" (Евреям 10:19,20). Старый
путь был, однако, прообразом нового, но оба они являются исключительно
сущностью откровения. Здесь нет места догадкам. Человек может исказить Путь
Господа, но не может его улучшить, и, несомненно, когда он пытается
приспособить его к обстоятельствам, он превращает его в "Путь, ведущий к
гибели", широкий и легкий для прохождения по нему из-за совершенной его
гармонии с похотями и помышлениями плоти.
Атрибуты Пути Жизни составляют религию. Это слово произошло от
латинского религио, от религаре, что означает "связывать вновь",
следовательно, религия - это действие по связыванию вновь, или залечиванию,
того разрыва, который существовал до этого между двумя сторонами. Это -
традиционная идея, которую римляне выражали словом "религио". Они верили (и
это было основой их мифологии), что человечество и боги враждуют между
собой, но как это противостояние началось, они забыли. Боги производили
впечатление злых, но не безжалостных; однако, они были настолько отчуждены
от людей, что между ними не могло быть прямого общения. Разговор с богами
через посредников - это мысль, повсеместно распространенная в мире. Язычники
традиционно считали ее источником семью Ноя, посредством которой были
заложены открывшиеся принципы Божьего Пути, установленные в начале. Идея
посреднической связи для умиротворения Божественного гнева была включена во
все домашние и храмовые поклонения, составлявшие их религию. Они обильно
проливали кровь жертв, а из предания о принесении Авраамом в жертву Исаака
по божественному наказу карфагеняне, переселившиеся из Палестины, возможно,
сделали вывод, что наиболее приемлемым приношением за грех была человеческая
жизнь. Как бы то ни было, принцип, гласящий: "без пролития крови не бывает
прощения" (2), - и являющийся аксиомой истины Божьей, глубоко укоренился
среди потомков сыновей Ноевых. Их идеи стали искажением Пути Бога. Они не
имели веры, заблуждались, не зная "Его мыслей" (3).
Слово, которое греки использовали для обозначения религии, было
qrhskeia, происходившее от qrhskeuw, поклоняться, почитать, и от qreu,
кричать или создавать шум, потому что участники того поклонения, которое
является результатом помышлений грешной плоти, разрывали воздух своими
криками, а если они являлись идолопоклонниками, то выкрикивали имена своих
богов громким голосом и "кололи себя, по своему обыкновению, ножами и
копьями, так что кровь лилась по ним" (3-я Царств 18:28). Поклонение Богу не
признает ничего подобного. Когда люди наполняют свои собрания шумными
молитвами, которые часто можно услышать в среде тех, кто исповедует религию
Христа, крича, я бы сказал, подобно священникам Ваала так, словно Бог
"задумался, или занят чем-либо, или в дороге, а, может быть, и спит, так он
проснется" (3-я Царств 18:27). Такие люди проявляют себя как skeuh orghV,
сосуды гнева, которые не постигли духа истины, а не как skeuh eleouV, сосуды
милосердия, чьи помыслы - в гармонии с божественным законом (4).
Насколько иной была молитва Илии! От него исходило "веяние тихого
ветра" горячей, но негромкой мольбы. Он знал, что Бог не глух и не слеп, но
присутствует везде посредством Своего всемирного духа. Илия был
немногословен (Екклесиаст 4:17-5:1). Он не собирался быть услышанным в своем
обилии слов, зная, что Бог не может быть тронут "лишними" речами (5), а лишь
любовью, которую Он питает к Своим детям, и во славу Его имени.
В то время как люди полагают, что в отношениях между ними и
божественной мудростью и силой недостаточно гармонии, и допускают, что они
достойны божественного гнева, они не понимают, что, как нарушители закона,
они не имеют права ставить условия примирения. Их принцип состоит в том, что
Бог предоставил им самим поклоняться Ему согласно их собственному разумению.
Именно поэтому мир наполнен формами поклонения, отличающимися между собой
так, как рознятся помышления грешной плоти. Понятие о том, что люди могут
сами изобретать религиозные службы и что божественное недовольство можно
успокоить человеческими ухищрениями, является заблуждением, характеризующим
ложную религию, кем бы она ни исповедывалась. У людей нет права выдумывать
религии или способы поклонения. Беспристрастный разум предписывает это, если
из-за этого вопроса происходит такой разрыв, как между друзьями. Когда
возникает такое непонимание, право инициативы примирения принадлежит
оскорбленной стороне, только этот человек имеет привилегию диктовать условия
соглашения. Поэтому и в разрыве между Богом и человеком только Богу
принадлежит прерогатива предписывать условия, а все, что люди должны
свободно делать, - это согласиться или отвергнуть эти основания дружбы и
мира.
Такой взгляд на обстоятельства совершенно исключает мысль об
умиротворении гнева Божьего посредством человеческой изобретательности. Богу
не нужно примирение со стороны человека, и, следовательно, любая система,
которая предсказана представлением о том, что это необходимо, является не
только небиблейской, но ложной по своей сути. Он уже примирен с миром,
который Он всегда любил, хотя тот играет роль, и, таким образом, является
врагом Бога. "Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы
всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную" (Иоанн 3:16). Факт
божественной религии, будучи установленным, доказан любовью, которую Он
испытывает по отношению к человеческому роду. Он стремится примирить людей
посредством Своей "благости", призывающей их к покаянию (Римлянам 2:4). Его
любовь проявлена во всем, что Он сделал для мира. Бог старался его
просветить и возвысить до соучастия в божественной природе влиянием истины,
улучшающим его. Он направлял посланников в мир, отдав им в руки их
собственную жизнь, и готовых положить ее за божественную работу, состоящую в
том, чтобы склонить человечество к примирению с Богом. Не удивительно, что
люди досаждают небесам пустыми и шумными речами, моля и упрашивая Бога
прийти и обратить кающихся, раненых в самое сердце, за которых они возносят
руки к престолу славы, представляя их уже готовыми и жаждущими быть
примиренными, если только Он дарует Свой дух и, таким образом, убедит их в
том, что между ними - мир, и нет ничего сверхъестественного, скажу я вам,
что порядок вещей перед лицом воскресения должен быть таков: "Бог во Христе
примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их" (6), - и, таким
образом, "оставляя времена неведения" (Деяния Апостолов 17:30).
Это абсолютно противоположно взгляду духовенства. Оно представляет
собой мир примиренным, в то время как примирения с Богом не наступило, и Его
тяжело уговорить. В результате мир полон различных религий, и все они
изобретены людьми и продолжают соблюдаться ими для того, чтобы успокоить Его
гнев и склонить Его к миру. Ораторы из духовенства представляют Его
яростным, готовым бросить человечество в пламя ада; по их мнению, лишь
Христос препятствует метанию Его молний в них, схваченный Его рукой и
указывающий на свои раны! Однако все это - чистая мифология. Ни Бог не
относится так к миру, ни Христос - к Нему. Господь Иисус не борется с Отцом
ни по одной из подобных причин. Между ними нет антагонизма. Их мнения едины,
и то, что задумал Бог, поручено исполнить Сыну. Мир не примирен с Богом и
даже не склонен к примирению ни на каких других основаниях, кроме тех,
которые Он определил сам. Эти принципы ниспровергают Его власть во
вселенной, они истребляют Его истину, они извращают Его характер, - поэтому
Он не согласится ни с каким поклонением, основанном на их принципах.
Он давно провозгласил условия мира, утверждения которого Он ожидает во
всех приемлемых случаях. Эта прокламация именуется "Словом Примирения",
Вероятно, причина, по которой Моисей не привел описания херувимов в
Книге Бытия, состояла в том, что он намеревался рассказать об этом более
подробно, когда подошел к знакомству с самым святым местом в скинии. В
предыдущем отрывке дано их описание, по которому они имеют крылья и лица;
будучи сделанными из того же куска золота, что и крышка, на которую они
смотрят, созерцая кровь, окроплявшую ее, они, безусловно, стали символом,
связанным с процедурой искупления греха пролитием крови. Однако их значение
было большим. Они были троном Бога в Израиле. Поэтому псалмопевец говорит:
"Господь царствует... Он восседает на херувимах" (2). Этот трон был водружен
для помилования: по этой причине покров ковчега, содержащего откровение,
манну (Исход 16:33; Иоанн 6:33) и расцветший жезл (Числа 17:8; Исаия 11:1),
был назван Очистилищем (3) (в большинстве же случаев он называется в русском
переводе, в отличие от английского, просто "крышкой" ковчега, что не
отражает его значения - Примечание переводчика) или троном, - место, где
Господь покрывал грехи своего народа. Это был также Давир (отделение для
Святого-святых в иерусалимском храме) (4), или место, в котором Бог общался
с народом Израилевым через посредничество Моисея. "Там, - говорил Господь, -
Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух
херувимов, которые над ковчегом откровения, о всем, что ни буду заповедовать
через тебя сынам Израилевым" (5).
Однако хотя Моисей рассказывает нам о двух херувимах со множеством лиц
и крыльев у каждого,* он не говорит нам, какого рода лица и сколько крыльев
у них есть. Эту недосказанность, однако, возместил Иезекииль. Он сказал, что
у каждого из них есть четыре лица и четыре крыла, человеческое тело со
ступнями ног, как у тельца, и с человеческими руками под крыльями. Одно из
их лиц - человеческое, второе подобно львиному, третье выглядит, как лицо
тельца, четвертое же подобно орлиному. Описанное в первой главе Иезекииля
составляет в совокупности, очевидно, образ Мессии на троне, окруженном Его
святыми, и все они побуждаемы к действию и прославлены Божьим Духом. Ободья
колес у Иезекииля полны были глаз, однако, у херувимов, виденных Иоанном, не
было колес, но зато было два дополнительных крыла, а глаза были перенесены
на шесть крыльев (Откровение 4:8). В этом месте херувимы именуются
"животными", а если точнее, тварями живыми (ta zwa); и связаны с "двадцатью
четырьмя старцами".
Теперь, связав все то, что сказано о них в разных местах Библии, мы
увидим, кого представляли четыре херувима Иезекииля, каждый из которых с
четырьмя лицами, и их колеса, и четыре херувима Иоанна, каждый из которых
имел отличное от других лицо, каждый и двадцать четыре символических старца.
Написано, что "четыре животных и двадцать четыре старца пали перед Агнцем,
имея каждый гусли и золотые чаши, полные фимиама, которые суть (т. е.
олицетворяют) молитвы святых; и поют новую песнь, говоря: достоин Ты взять
книгу и снять с нее печати; ибо Ты был заклан, и кровию своею искупил нас
Богу из всякого колена и языка, и народа и племени, и соделал нас царями и
священниками Богу нашему; и мы будем царствовать на земле" (Откровение
5:8-10). Из сказанного становится ясно, что херувимы и прочие олицетворяют
собой совокупность тех, кто был искуплен из народов, в их воскрешенном
состоянии. Агнец, четыре херувима и двадцать четыре старца являются
символическим образом того, что выражено фразой: "освященные во Христе
Иисусе, призванные святые" (6), то есть те, кто составил праведность Божью
во Христе в славном состоянии.
Херувимы являются символом союза, глаза же, обозначающие отдельных
персон, все вместе составляют того, кто обозначен Херувимами. Агнец введен,
чтобы олицетворять отношения между святыми глазами, или святыми людьми, и
Лицами Херувимов, то есть между ними и Господом Иисусом, в то время как
"двадцать четыре старца" представляют собой "Израиль Божий". Их двадцать
четыре потому, что Царство Божие, будучи Израильским Содружеством,
организовано из двенадцати сыновей Иаковлевых в качестве своих ворот
(Откровение 21:12) и из двенадцати апостолов Агнца - в качестве его основ
(Откровение 21:14; Ефесянам 2:20); первые, будучи входом в нынешнюю жизнь
плотских колен, или подданных, последние же - основания усыновленных колен,
или наследников царства, так что двадцать четыре - это число, олицетворяющее
состав духовного Израиля Божьего, ибо без национального не могло быть
духовного, точно так же, как никто не мог бы получить американское
гражданство, не существуй американской нации.
Однако для Моисеевых Херувимов было недостаточно нескольких
характеристик, которые отличают херувимов Иезекииля от Иоанновых. Последние
просто имеют крылья и лица. Его же херувимы были не только из чеканного
золота, то есть материала, из которого была сделана и крышка, но были вышиты
на Завесе из синей, пурпурной и червленой шерсти, отделявшей Святое-святых
от скинии (7). Тогда, когда "Иисус, возгласив громко, испустил дух
(exepneuse), завеса в храме разодралась на-двое, сверху до низу" (Марк
15:37-38). Таким образом, мы видим преломление тела Иисуса, отождествленное
с разрывом Завесы Херувимов, чем обозначено, что последние олицетворяли
собой Господа.
Мы, следовательно, пришли к тому, что Моисеевы Херувимы символизировали
"Бога, явленного во плоти" (8). Мы хотим теперь удостовериться в том, каким
образом Он воплощает проявление, олицетворенное Херувимами. Первое, что мне
хочется отметить в решении этой интересной проблемы, - это то, что Писание
говорит следующее: "Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы" (1-е Иоанна
1:5), - и вновь: "Бог есть Дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в
духе и истине" (Иоанн 4:24); и в третий раз: "Господь, Бог твой, есть огонь
поядающий" (Второзаконие 4:24). Из этих трех отрывков, являющихся примерами
многих других, мы понимаем, что Бог олицетворен светом, духом и огнем;
следовательно, когда о нем говорится как о проявленном во плоти, становится
необходимым отобрать определенные образы, происходящие из царства животных и
символизирующие свет, дух и огонь. Так древние для этой цели отобрали льва,
тельца и орла, возможно, опираясь на традиционное значение этих зверей, или
их лиц у первых Херувимов. Они названы Божьими Лицами, потому что в них
выражены Его всеведение, чистота и заботливость. Однако всезнающий,
заботливый и нетленный Бог должен был явиться в особенном типе плоти.
Поэтому необходимо было добавить четвертое лицо, чтобы показать в какой
природе Он покажет Себя. Поэтому к львиному, бычьему и орлиному было
присоединено человеческое лицо.
Эти четыре лица соединились в одной человеческой фигуре, сделанной из
чеканного золота, и именно две такие фигуры, не отдельные и особые символы,
а стоящие по одной на каждом из концов крышки, в неразрывности с ней, то
есть, с обрызганным кровью очистилищем, взяты как полное олицетворение
Иисуса, в Котором "обитает вся полнота Божества телесно" (Римлянам 3:25;
Колоссянам 2:9). Все четыре лица должны были смотреть на крышку, то есть
видеть проливающуюся кровь ежегодной жертвы. Чтобы выполнить это, львиное и
бычье лица одного и человеческое и орлиное лица другого должны были быть
обращены в сторону крышки.
Из этого будет видно, что важное место Херувимов, занимаемое ими в
поклонении Богу, связано с "утверждением истины". Они были не объектами
поклонения, а символами, олицетворенными в сознании думающих верующих с
Семенем женщины как Бог, явленный в подобии плоти греховной (9). Таковым, я
полагаю, было значение Херувимов, которых Господь Бог поместил на востоке
сада и которые стали зачатками еще неясного соблюдения установлений
патриархов и Моисея, сущностью которых был Христос.
ССЫЛКИ
1) Исход 37:8
2) Псалом 98:1
3) Евреям 9:5
4) 3 Царств 6:5
5) Исход 25:22
6) 1-е Коринфянам 1:2
7) Исход 26:31-33
8) 1-е Тимофею 3:16
9) Римлянам 8:3
ПЛАМЕННЫЙ МЕЧ
"Пламенный меч, обращающийся".
То, что символизируют лица льва, тельца и орла, было зримо проявлено в
пламенном мече. Это были свет, дух и огонь, горящий вокруг херувимов подобно
славе Божьей. Меч обращался вокруг себя, охраняя путь к Древу Жизни. Все это
Моисей говорит о нем, и не будь других свидетельств об этом, нам было бы
очень трудно понять аллегорическое значение пламенного меча. Херувимы,
установленные в скинии и в первом храме, были окутаны облаком непроглядной
мглы (2-я Паралипоменон 5:14; 6:1). Ночью это облако появлялось за пределами
скинии в виде яркого огня (Исход 40:35-38), днем же оно столбом поднималось
вверх. Мгла и огонь часто бывали атрибутами Божественного присутствия;
действительно, в важных ситуациях так происходит всегда. Присутствие Господа
на горе Синай было великолепным и впечатляющим примером, а когда Иисус
истекал кровью, Иудея погрузилась во тьму, и Бог смотрел на это.
За исключением грома, землетрясения, бури и молний, разговор Бога с
Моисеем, а потом - с Первосвященниками, происходил между Херувимами, как это
было на Синае, когда "Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым,
как дым из печи... и звук трубный становился сильнее и сильнее" (Исход
19:18,19), так что непроглядная мгла освещалась и указывала на Его
присутствие. Освещения тьмы, даже в отсутствии звука, было достаточно для
того, чтобы дать людям уверенность в Божественном признании. Священнику,
свидетельствующему об этом в великий день искупления, когда он представал
перед людьми, ожидавшими его со страстным желанием узнать результат, была
дана возможность отчитаться перед ними о том, что явил Бог. Это было для них
знамением символического спасения. Поэтому Асаф молится: "Пастырь Израиля!
внемли; восседающий на херувимах, яви Себя... воздвигни силу Твою, и приди
спаси нас. Боже! восстанови нас; да воссияет лице Твое, и спасемся!" (Псалом
79:2-4).
Однако пламенный меч в Едеме более наглядно, насколько это возможно,
изображен в описании Иезекиилем херувимовой славы. Он говорит, что увидел
"великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него, а из середины его
как бы свет пламени из середины огня; и из середины его видно было подобие
четырех животных", или херувимов. Их вид "был как вид горящих углей, как вид
лампад; огонь ходил между животными, и сияние от огня и молния исходила от
огня. И животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния".
Традиционным для Господа было отвечать людям из огня в случаях, когда
учреждался какой-либо великий принцип или новый порядок. Потому завет с
Авраамом был подтвержден огнем (Бытие 15:17); огонь вышел от Господа и сжег
жертвоприношение при посвящении Аарона в первосвященники (Левит 9:24); когда
по заступничеству Давида была остановлена моровая язва, Господь ответил ему,
послав огонь с неба на жертвенник всесожжения, и, таким образом, определил
место, которое Он выбрал для Своего имени (1-я Паралипоменон 21:16,18,26;
22:1); кроме того, и во время освящения храма огонь поглотил жертвы (2-я
Паралипоменон 7:1). Я думаю, прямой вывод из сказанного состоит в том, что
пламенный меч в Едеме был предназначен для подобной цели, а именно: осветить
своим огнем принятие жертв, приносимых семьей Адама Господу.
Огонь, описанный Иезекиилем, олицетворял дух Бога в его связи с
херувимами, ибо как только огонь освещал их своим светом, они двигались
назад и вперед. Он также символизировал славу, или сияние, Мессии, которую
он явит на троне. "И я видел, - говорит пророк, - над подобием престола было
как бы подобие человека вверху на нем. И видел я как бы пылающий металл, как
бы вид огня внутри его вокруг; от вида чресл его и выше и от вида чресл его
и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг него. В каком виде
бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом.
Такое было видение подобия славы Господней" (Иезекииль 1:4,13,14,26-28;
2:1). Апокалиптическое изображение славы Господней, когда сидящий на
престоле Давида является повторением описанного Иезекиилем, хотя и с
некоторыми изменениями, призванными приспособить его к обстоятельствам,
возникшим в связи с Иисусом. Иоанн говорит: "И вот, престол стоял на небе, и
на престоле был Сидящий; и сей Сидящий был подобен камню яспису и сардису; и
радуга вокруг престола, видом подобная смарагду. И вокруг престола двадцать
четыре престола; а на престолах видел я сидевших двадцать четыре старца,
которые облечены были в белые одежды и имели на головах своих золотые венцы.
И от престола исходили молнии и громы и гласы, и семь светильников огненных
горели перед престолом, которые суть семь духов Божиих" (Откровение 4:2-5).
Из этих отрывков ясно, что огонь, который является также и светом,
символически означает дух Божий. Если бы потребовались дополнительные
доказательства, то фактов излияния духа в день Пятидесятницы и в доме
Корнелия было бы достаточно (Деяния Апостолов 2:2-4; 11:15). Когда это
явление окутывает людей и предметы, оно называется славой, или величием.
Поэтому, ссылаясь на преображение Иисуса на Горе, апостол говорит: "Мы были
очевидцами его величия, ибо он принял от Бога Отца честь и славу" (1-е Петра
1:16-17). Такая слава, или блеск, прекрасно представленная Иезекиилем и
Иоанном, станет одеянием святых так же, как и Господа Иисуса, когда они
появятся в царстве Божием, как об этом написано: "Разумные будут сиять, как
светила на тверди, и обратившие многих к правде - как звезды, во веки,
навсегда" (Даниил 12:3). Апостол говорит также о блеске солнца, луны и
звезд, иллюстрирующем славу воскресших святых (1-е Коринфянам 15:41,42); то
же, что символически олицетворяло у Иезекииля и Иоанна славу Господа, ясно
провозглашено пророком в следующих словах: "И покраснеет луна, и устыдится
солнце, когда Господь Саваоф воцарится на горе Сионе и в Иерусалиме, и перед
старейшинами его будет слава" (Исаия 24:23).
Из всего этого, потому, я заключаю, что херувимы и огненный меч на
востоке Едемского сада представляли собой, во-первых, Бога, проявившегося в
женской природе как "слово, ставшее плотью", и установлены на
крышке-очистилище, облитой кровью из-за ранения в пяту, что есть
умилостивление за грех; во-вторых же, - Бога, проявленного в духовной
природе, облаченного в ослепительный блеск, превосходящий солнце и луну
своим великолепием. Херувимы были престолом Господним для допотопного мира.
Там Он беседовал с людьми. Там находился Он и тот жертвенник, который Он
учредил. Когда люди приходили для принесения Ему жертв, они возлагали на
него свои приношения. Если все проходило согласно Его назначению, Он
принимал поклоняющегося, и, возможно, отвечал ему огнем, горящим из среды
херувимовой славы, и принятием приношения с жертвенника. Если же
поклоняющийся был безверен и непокорен, лица херувимов прятались в
непроглядной мгле, а жертва оставалась непринятой. Так было с Каином. Он
потерял самообладание и рассвирепел. Господь Бог ответил ему, за чем
последовал разговор, описанный в повествовании Моисея. Установив, таким
образом, значение херувимов и горящего меча, я перехожу теперь к рассказу о
принципах религии.
ПУТЬ ДРЕВА ЖИЗНИ
"Потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие
находят их" (1).
Религия не современна созданию человека, не существовала она и в период
его ученичества. Хотя она и была учреждена в раю, там она не предназначалась
для соблюдения, ибо пока человек продолжал оставаться безгрешным обитателем
Сада, он не нуждался в целительных утешениях, которые предоставляет религия.
До тех пор, пока человек не вкусил запретного плода, не существовало ни
разрыва дружеских отношений, ни непонимания, ни отчуждения между ним и
Господом Богом, а потому не требовалось никаких средств для примирения
отчужденных сторон. Однако когда хорошее понимание было нарушено из-за
непослушания едемскому закону, преступникам был вынесен обвинительный
приговор о возвращении их в прах, и введены способы примирения их с Господом
еще раз, чтобы Он мог взять их из земли, более не обнаженных и не стыдящихся
своего состояния, но облаченных в славу и честь, нетленность и жизнь, как в
корону праведности, которая никогда уже не исчезнет. Эти назначенные способы
составили путь жизни, который Моисей называет "Божиим путем" (Бытие 6:12).
Давид именовал его "путем жизни" (Псалом 15:11), на который ссылается
апостол, цитируя Давида (odoi zohV) (Деяния Апостолов 2:28), как на путь,
ведущий к жизни, которым человек должен идти сейчас, и как на путь в царство
из дома смерти.
В начале Божий путь именовался "Путем Древа Жизни", который в
упоминаемом нами отрывке должен быть понят сначала буквально, а потом -
аллегорически. В буквальном смысле это тропа, ведущая к Древу посреди сада,
аллегорически же он означает то, во что следует верить и что соблюдать тем
людям, которые хотят жить вечно. Верить и делать это - значит ходить "Путем,
который ведет в жизнь", потому что частью вознаграждения в ответ на такое
поведение будет бессмертие. Вплоть до распятия на этом Пути были расставлены
опознавательные знаки, во-первых, патриархальным устройством вещей, а
во-вторых, - законом Моисея, и все они указывали в сторону Силом (Шило)
(место, где находился ковчег завета после завоевания израильтянами Ханаана -
прим. переводчика). Когда же явился Иисус, он заявил: "Я есмь путь и истина
и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня" (Иоанн 14:6). Кто
бы ни добивался жизни, должен верить в истину об Иисусе и о царстве, которое
является самым святым местом. Потому написано: "Имея дерзновение входить в
святилище посредством Крови Иисуса Христа, путем новым и живым, который Он
вновь открыл нам чрез завесу, то есть, плоть свою" (Евреям 10:19,20). Старый
путь был, однако, прообразом нового, но оба они являются исключительно
сущностью откровения. Здесь нет места догадкам. Человек может исказить Путь
Господа, но не может его улучшить, и, несомненно, когда он пытается
приспособить его к обстоятельствам, он превращает его в "Путь, ведущий к
гибели", широкий и легкий для прохождения по нему из-за совершенной его
гармонии с похотями и помышлениями плоти.
Атрибуты Пути Жизни составляют религию. Это слово произошло от
латинского религио, от религаре, что означает "связывать вновь",
следовательно, религия - это действие по связыванию вновь, или залечиванию,
того разрыва, который существовал до этого между двумя сторонами. Это -
традиционная идея, которую римляне выражали словом "религио". Они верили (и
это было основой их мифологии), что человечество и боги враждуют между
собой, но как это противостояние началось, они забыли. Боги производили
впечатление злых, но не безжалостных; однако, они были настолько отчуждены
от людей, что между ними не могло быть прямого общения. Разговор с богами
через посредников - это мысль, повсеместно распространенная в мире. Язычники
традиционно считали ее источником семью Ноя, посредством которой были
заложены открывшиеся принципы Божьего Пути, установленные в начале. Идея
посреднической связи для умиротворения Божественного гнева была включена во
все домашние и храмовые поклонения, составлявшие их религию. Они обильно
проливали кровь жертв, а из предания о принесении Авраамом в жертву Исаака
по божественному наказу карфагеняне, переселившиеся из Палестины, возможно,
сделали вывод, что наиболее приемлемым приношением за грех была человеческая
жизнь. Как бы то ни было, принцип, гласящий: "без пролития крови не бывает
прощения" (2), - и являющийся аксиомой истины Божьей, глубоко укоренился
среди потомков сыновей Ноевых. Их идеи стали искажением Пути Бога. Они не
имели веры, заблуждались, не зная "Его мыслей" (3).
Слово, которое греки использовали для обозначения религии, было
qrhskeia, происходившее от qrhskeuw, поклоняться, почитать, и от qreu,
кричать или создавать шум, потому что участники того поклонения, которое
является результатом помышлений грешной плоти, разрывали воздух своими
криками, а если они являлись идолопоклонниками, то выкрикивали имена своих
богов громким голосом и "кололи себя, по своему обыкновению, ножами и
копьями, так что кровь лилась по ним" (3-я Царств 18:28). Поклонение Богу не
признает ничего подобного. Когда люди наполняют свои собрания шумными
молитвами, которые часто можно услышать в среде тех, кто исповедует религию
Христа, крича, я бы сказал, подобно священникам Ваала так, словно Бог
"задумался, или занят чем-либо, или в дороге, а, может быть, и спит, так он
проснется" (3-я Царств 18:27). Такие люди проявляют себя как skeuh orghV,
сосуды гнева, которые не постигли духа истины, а не как skeuh eleouV, сосуды
милосердия, чьи помыслы - в гармонии с божественным законом (4).
Насколько иной была молитва Илии! От него исходило "веяние тихого
ветра" горячей, но негромкой мольбы. Он знал, что Бог не глух и не слеп, но
присутствует везде посредством Своего всемирного духа. Илия был
немногословен (Екклесиаст 4:17-5:1). Он не собирался быть услышанным в своем
обилии слов, зная, что Бог не может быть тронут "лишними" речами (5), а лишь
любовью, которую Он питает к Своим детям, и во славу Его имени.
В то время как люди полагают, что в отношениях между ними и
божественной мудростью и силой недостаточно гармонии, и допускают, что они
достойны божественного гнева, они не понимают, что, как нарушители закона,
они не имеют права ставить условия примирения. Их принцип состоит в том, что
Бог предоставил им самим поклоняться Ему согласно их собственному разумению.
Именно поэтому мир наполнен формами поклонения, отличающимися между собой
так, как рознятся помышления грешной плоти. Понятие о том, что люди могут
сами изобретать религиозные службы и что божественное недовольство можно
успокоить человеческими ухищрениями, является заблуждением, характеризующим
ложную религию, кем бы она ни исповедывалась. У людей нет права выдумывать
религии или способы поклонения. Беспристрастный разум предписывает это, если
из-за этого вопроса происходит такой разрыв, как между друзьями. Когда
возникает такое непонимание, право инициативы примирения принадлежит
оскорбленной стороне, только этот человек имеет привилегию диктовать условия
соглашения. Поэтому и в разрыве между Богом и человеком только Богу
принадлежит прерогатива предписывать условия, а все, что люди должны
свободно делать, - это согласиться или отвергнуть эти основания дружбы и
мира.
Такой взгляд на обстоятельства совершенно исключает мысль об
умиротворении гнева Божьего посредством человеческой изобретательности. Богу
не нужно примирение со стороны человека, и, следовательно, любая система,
которая предсказана представлением о том, что это необходимо, является не
только небиблейской, но ложной по своей сути. Он уже примирен с миром,
который Он всегда любил, хотя тот играет роль, и, таким образом, является
врагом Бога. "Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы
всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную" (Иоанн 3:16). Факт
божественной религии, будучи установленным, доказан любовью, которую Он
испытывает по отношению к человеческому роду. Он стремится примирить людей
посредством Своей "благости", призывающей их к покаянию (Римлянам 2:4). Его
любовь проявлена во всем, что Он сделал для мира. Бог старался его
просветить и возвысить до соучастия в божественной природе влиянием истины,
улучшающим его. Он направлял посланников в мир, отдав им в руки их
собственную жизнь, и готовых положить ее за божественную работу, состоящую в
том, чтобы склонить человечество к примирению с Богом. Не удивительно, что
люди досаждают небесам пустыми и шумными речами, моля и упрашивая Бога
прийти и обратить кающихся, раненых в самое сердце, за которых они возносят
руки к престолу славы, представляя их уже готовыми и жаждущими быть
примиренными, если только Он дарует Свой дух и, таким образом, убедит их в
том, что между ними - мир, и нет ничего сверхъестественного, скажу я вам,
что порядок вещей перед лицом воскресения должен быть таков: "Бог во Христе
примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их" (6), - и, таким
образом, "оставляя времена неведения" (Деяния Апостолов 17:30).
Это абсолютно противоположно взгляду духовенства. Оно представляет
собой мир примиренным, в то время как примирения с Богом не наступило, и Его
тяжело уговорить. В результате мир полон различных религий, и все они
изобретены людьми и продолжают соблюдаться ими для того, чтобы успокоить Его
гнев и склонить Его к миру. Ораторы из духовенства представляют Его
яростным, готовым бросить человечество в пламя ада; по их мнению, лишь
Христос препятствует метанию Его молний в них, схваченный Его рукой и
указывающий на свои раны! Однако все это - чистая мифология. Ни Бог не
относится так к миру, ни Христос - к Нему. Господь Иисус не борется с Отцом
ни по одной из подобных причин. Между ними нет антагонизма. Их мнения едины,
и то, что задумал Бог, поручено исполнить Сыну. Мир не примирен с Богом и
даже не склонен к примирению ни на каких других основаниях, кроме тех,
которые Он определил сам. Эти принципы ниспровергают Его власть во
вселенной, они истребляют Его истину, они извращают Его характер, - поэтому
Он не согласится ни с каким поклонением, основанном на их принципах.
Он давно провозгласил условия мира, утверждения которого Он ожидает во
всех приемлемых случаях. Эта прокламация именуется "Словом Примирения",