Страница:
– А я всегда попадаю в меньшинство, – сообщил Светлан. – Уродился таким. Что делать, дураков-то – больше.
– Ведь ты презираешь людей, – скривил губы Магистр. – Зачем же их защищать?
– Для этого не обязательно любить, – пожал плечами богатырь. – К тому ж дело не в презрении – я просто не питаю иллюзий. И не надо валить в кучу: среди многих всегда найдутся такие, помочь кому – радость.
– И потому ты взялся опекать Изабель? – выстрелил кардинал, словно давно уже ловил момент. – Еще бы: такой бутон! Вдобавок племянница короля. И на отца можно надавить – ведь ты рассчитывал на это?
– Говорю ж: я не питаю иллюзий. Заподозрить тебя в отцовской слабости? Да боже упаси! Потребуется, ты принесешь дочку на алтарь – да еще с гордостью… будто для тебя это вправду потеря.
– Чего ни сделаешь во славу Бога!..
– Бога? – переспросил Светлан. – Может быть, Зверя? Вот он обожает человечьи жертвы.
Но в эту полемику Магистр не стал вступать – видно, накушался предыдущими.
– В любом случае, ты доставишь мне дочь немедленно, – повелел он. – Мои права на Изабель не посмеет оспаривать и король!
– А как насчет обязанностей? – поинтересовался гость. – И что-то ты рано командуешь – ведь еще не сторговались. Или хочешь получить Изабель задарма?
– Да чего она стоит нынче – оскверненная ублюдком моего брата, а возможно и…
Тут Людвиг оборвал себя, немножко, правда, запоздав. «И обрюхаченная им», мысленно завершил Светлан. Так-так, стало быть, подозрения проросли. А для убийства иных оснований не нужно – высокая политика, ну как же!.. Или, говоря проще, грызня за власть.
– Свои грехи ей придется замаливать долго, – холодно промолвил кардинал, как обычно, валя с больной головы. – Изабель теперь одна дорога – в монастырь. А уж простит ли заблудшую Господь…
– Вздор! – опять сказал богатырь. – И не надоест тебе? «Заблудшая»!.. Скажи еще: блудница.
Хотя этот скажет – с него станется.
– Чего ты добиваешься, чужеземец? – угрюмо осведомился Людвиг. – Какую игру ведешь? Либо ты впрямь силен без меры, либо безнадежно глуп, пытаясь задержать лавину. Какая цена тебя устроит? Или пришел морочить мне голову? К чему вся эта болтовня?
Со вздохом Светлан произнес:
– Делаю стандартную ошибку: каждого встречного принимаю за человека, обманываясь внешним сходством. Соответственно и говорить с ним пытаюсь по-людски. А после удивляюсь, под человечьей личиной обнаруживая упыря, латентного или уже проклюнувшегося. И ведь столько раз обжигался!
– Что ты опять несешь?
– Во-первых, не несу, а режу, – возразил он. – Правду-матку – причем в глаза, что особенно ценно. А пришел я, чтоб составить о тебе мнение – не полагаясь ни на чьи суждения. Вот теперь вижу, кто ты есть, и представляю, чего от тебя ждать. Перед боем поглядеть противнику в глаза – весьма, весьма полезно… Или не знал?
– Ты что, посмеешь объявить войну – мне? Да Орден сомнет тебя как былинку, раздавит точно жука!
– Если напроситесь, я разнесу ваш гадюшник в щепы, – предупредил Светлан. – Наверно, в этом даже есть смысл… хотя вряд ли остановит пришествие Дьявола. Ваше счастье: я никогда не нападаю первым. А ведь иной раз так хочется!.. Вот тебя совесть не сдерживает – но вряд ли это вас спасет, когда дойдет до дела. Ты еще не знаешь, что такое богатырская ярость, – так я покажу.
Помолчав пару секунд, он продолжил:
– Конечно, я не верну тебе дочь – можно сказать, лишаю родительских прав. А что по сему поводу решит король, меня не колышет. И, само собой, я не уймусь, пока не загоню ваш стаю в глухой угол, откуда вы уже не сможете пакостить. А то размахнулись, ишь: младенцев истреблять, города сносить!.. И вашему Дьяволу укорот сделаем – будь покоен. Был бы ты умней, я посоветовал бы тебе затихнуть, пока не поздно. Но тебя ж не вразумить – безнадежен.
– Нас никому не остановить! – выкрикнул магистр, брызжа слюной. – Всех вас, злосчастные, сметет могучим валом! И из твоего черепа, отродье, мне сделают чашу!..
– Нашел свое место в жизни, да? – спросил богатырь. – Сделался злодеем. Главное: наследить в Истории… Знаешь, родной, ты надоел мне, – сказал он вдруг. – Хочешь задержать меня – валяй. Но за последствия отвечать тебе.
И поднявшись, направился к выходу, спиной чувствуя пронизывающий взгляд хозяина, ощущая нацеленные арбалеты. Боялся Светлан не за себя – в любой миг он мог рвануть с места так, что обогнал бы любую стрелу. Но слишком сильно было искушение поставить возвратную защиту. И полетели бы все болты обратно, в глаза и лбы выстреливших. Может, это и справедливо…
У Людвига хватило ума (или хитрости) удержаться от попытки. Беспрепятственно покинув монастырь-крепость, Светлан вернулся в карету, затем в королевский дворец. А спустя минуты уже подходил к покоям, предоставленным ему и его команде.
Глава 17
– Ведь ты презираешь людей, – скривил губы Магистр. – Зачем же их защищать?
– Для этого не обязательно любить, – пожал плечами богатырь. – К тому ж дело не в презрении – я просто не питаю иллюзий. И не надо валить в кучу: среди многих всегда найдутся такие, помочь кому – радость.
– И потому ты взялся опекать Изабель? – выстрелил кардинал, словно давно уже ловил момент. – Еще бы: такой бутон! Вдобавок племянница короля. И на отца можно надавить – ведь ты рассчитывал на это?
– Говорю ж: я не питаю иллюзий. Заподозрить тебя в отцовской слабости? Да боже упаси! Потребуется, ты принесешь дочку на алтарь – да еще с гордостью… будто для тебя это вправду потеря.
– Чего ни сделаешь во славу Бога!..
– Бога? – переспросил Светлан. – Может быть, Зверя? Вот он обожает человечьи жертвы.
Но в эту полемику Магистр не стал вступать – видно, накушался предыдущими.
– В любом случае, ты доставишь мне дочь немедленно, – повелел он. – Мои права на Изабель не посмеет оспаривать и король!
– А как насчет обязанностей? – поинтересовался гость. – И что-то ты рано командуешь – ведь еще не сторговались. Или хочешь получить Изабель задарма?
– Да чего она стоит нынче – оскверненная ублюдком моего брата, а возможно и…
Тут Людвиг оборвал себя, немножко, правда, запоздав. «И обрюхаченная им», мысленно завершил Светлан. Так-так, стало быть, подозрения проросли. А для убийства иных оснований не нужно – высокая политика, ну как же!.. Или, говоря проще, грызня за власть.
– Свои грехи ей придется замаливать долго, – холодно промолвил кардинал, как обычно, валя с больной головы. – Изабель теперь одна дорога – в монастырь. А уж простит ли заблудшую Господь…
– Вздор! – опять сказал богатырь. – И не надоест тебе? «Заблудшая»!.. Скажи еще: блудница.
Хотя этот скажет – с него станется.
– Чего ты добиваешься, чужеземец? – угрюмо осведомился Людвиг. – Какую игру ведешь? Либо ты впрямь силен без меры, либо безнадежно глуп, пытаясь задержать лавину. Какая цена тебя устроит? Или пришел морочить мне голову? К чему вся эта болтовня?
Со вздохом Светлан произнес:
– Делаю стандартную ошибку: каждого встречного принимаю за человека, обманываясь внешним сходством. Соответственно и говорить с ним пытаюсь по-людски. А после удивляюсь, под человечьей личиной обнаруживая упыря, латентного или уже проклюнувшегося. И ведь столько раз обжигался!
– Что ты опять несешь?
– Во-первых, не несу, а режу, – возразил он. – Правду-матку – причем в глаза, что особенно ценно. А пришел я, чтоб составить о тебе мнение – не полагаясь ни на чьи суждения. Вот теперь вижу, кто ты есть, и представляю, чего от тебя ждать. Перед боем поглядеть противнику в глаза – весьма, весьма полезно… Или не знал?
– Ты что, посмеешь объявить войну – мне? Да Орден сомнет тебя как былинку, раздавит точно жука!
– Если напроситесь, я разнесу ваш гадюшник в щепы, – предупредил Светлан. – Наверно, в этом даже есть смысл… хотя вряд ли остановит пришествие Дьявола. Ваше счастье: я никогда не нападаю первым. А ведь иной раз так хочется!.. Вот тебя совесть не сдерживает – но вряд ли это вас спасет, когда дойдет до дела. Ты еще не знаешь, что такое богатырская ярость, – так я покажу.
Помолчав пару секунд, он продолжил:
– Конечно, я не верну тебе дочь – можно сказать, лишаю родительских прав. А что по сему поводу решит король, меня не колышет. И, само собой, я не уймусь, пока не загоню ваш стаю в глухой угол, откуда вы уже не сможете пакостить. А то размахнулись, ишь: младенцев истреблять, города сносить!.. И вашему Дьяволу укорот сделаем – будь покоен. Был бы ты умней, я посоветовал бы тебе затихнуть, пока не поздно. Но тебя ж не вразумить – безнадежен.
– Нас никому не остановить! – выкрикнул магистр, брызжа слюной. – Всех вас, злосчастные, сметет могучим валом! И из твоего черепа, отродье, мне сделают чашу!..
– Нашел свое место в жизни, да? – спросил богатырь. – Сделался злодеем. Главное: наследить в Истории… Знаешь, родной, ты надоел мне, – сказал он вдруг. – Хочешь задержать меня – валяй. Но за последствия отвечать тебе.
И поднявшись, направился к выходу, спиной чувствуя пронизывающий взгляд хозяина, ощущая нацеленные арбалеты. Боялся Светлан не за себя – в любой миг он мог рвануть с места так, что обогнал бы любую стрелу. Но слишком сильно было искушение поставить возвратную защиту. И полетели бы все болты обратно, в глаза и лбы выстреливших. Может, это и справедливо…
У Людвига хватило ума (или хитрости) удержаться от попытки. Беспрепятственно покинув монастырь-крепость, Светлан вернулся в карету, затем в королевский дворец. А спустя минуты уже подходил к покоям, предоставленным ему и его команде.
Глава 17
Правда, назвать это покоями мог лишь субъект с замашками короля. По сути гостям выделили крыло огромного дворца, и бродить по здешним помещениям можно было как по лесу, путаясь в коридорах и лестницах. И сколько ж народу нужно, чтоб охранять эту домину? Не говоря о том, чтобы построить. Как замечательно, оказывается, быть знаменем и… этим… гарантом! Не потому ли сюда так рвутся? А потом тебя ж и благодарят за щедрость, хотя доброта здесь – за чужой счет. Удобно, удобно…
Миновав придверных стражников, Светлан вступил в первую комнату и сразу наткнулся на Глорию, беспокойно кружившую по залу. Переодеться она не успела или не захотела, по-прежнему стиснутая корсетом от тазовых гребней до грудей, и, судя по отчетливому стуку каблуков, продолжала увечить ступни тесной обувью – хотя никто не принуждал. Завидя богатыря, тотчас устремилась к нему.
– В чем проблема? – спросил тот.
– И он еще спрашивает, – всхлипнула актерка. – Ведь в королевском театре нужно петь!..
– И?
– А у меня… слишком низкий голос. И тихий.
– Да? Мне не показалось. Но диапазон не вытягивает, согласен… А как со слухом?
– Спасибо, не жалуюсь, – огрызнулась она, умывая щеки слезами.
– Точно? Ну, тогда дело поправимо. Уж этой беде я могу помочь. Четыре октавы тебя устроят?
И, протянув руку, богатырь обхватил ладонью высокую шею девушки, уместившуюся в ней целиком, от ключиц до подбородка. В глазах Глории мелькнул испуг, она застыла. И что вообразила, интересно? Ну ясно, лучшее средство от насморка – гильотина!.. Впрочем, здешняя медицина еще не продвинулась дальше виселицы.
Под его ладонью уже разгорался свет, а в горле и груди актерка наверняка ощущала тепло, скорее всего приятное. Постепенно Глория обмякала, будто впадала в транс, дыхание делалось мерным, истома завладевала мышцами, навевая сон. Ну-ну, сейчас не время… не говоря о месте.
Впрочем, Светлан отпустил девушку прежде, чем у нее ослабли колени. Очнувшись, она открыла глаза.
– Видишь, как просто? – сказал богатырь. – А ведь в моем мире хорошие связки часто перевешивают прочее, включая голову, и приносят такие дивиденды!.. Ну-ка, скажи что-нибудь.
Лучше бы не просил:
– По-вашему, я такая дура – сразу и поверю?..
Тут Глория умолкла, заметив, что голос стал намного звонче, будто она излечилась от простуды.
– Да зачем же – сразу, – пожал плечами Светлан. – Вот попоешь в Ла Скала, сделаешься примадонной… или даже дивой… А уж там и подпишем договор – кровью, как понимаешь.
– Ч-чего? – совсем растерялась она.
– Или не знаешь, что меня прозвали Антихристом? Хотя при чем здесь Христос!..
Вот в плохое Глория верила сразу, а потому попятилась, зачем-то прикрывая грудь обеими руками. Хотя ее ладоней для такой задачи явно не хватало.
– Боисся? – спросил богатырь. – Правильно делаешь. Правда, опасен не я, а те, кто желает сделать мне укорот. Но рикошетом может угодить в ближних. А потому, красавица, лучше держись подальше от меня. Что ты желала – сбылось. Но погонишься за шибко крупной дичью – как бы она сама тебя не схрумкала.
Черт, опять он промахнулся с тактикой. Надо было убеждать Глорию остаться…
– Хотите избавиться, ну ясно! – своим новым голосом воскликнула актерка, сразу перестав пятиться. – Конечно, я ж не королевская родня – можно выкинуть, как наскучу. Раз девица с улицы, без манер, без породы… Вам меня стыдно, да?
– Лучше не напрягайся, – посоветовал Светлан. – Не ищи в моих словах второе дно. Не веришь мне, спроси тех, кто знает меня дольше. Запомни: я никогда не лгу друзьям. Насчет врагов не поручусь, но и с ними стараюсь играть по правилам.
– А чего гоните тогда? – плачущим голосом спросила Глория. – С рождения всем на меня плевать, хоть кто бы помог!
– Ну, знаешь!.. – было возмутился он.
Но тут же, усмехнувшись, покачал головой. Если б среди не помнящих добра проводили конкурс, девица точно попала бы в призеры. Уж такую короткую память поискать! Сколько прошло: минута, две?..
– Да кто тебя гонит? – сказал Светлан. – На свой риск живи хоть в террариуме. Если сама себя не бережешь…
И широким шагом направился дальше, безошибочно выбирая путь. Подумав пару секунд, Глория зацокала следом, изящно подобрав пышную юбку. Хотя ума у нее явный недобор, нутром она чуяла, что при опасности лучше быть поближе к богатырю. Вот если б еще научилась избегать опасностей…
Поднявшись на третий этаж, Светлан направил актерку в незанятый… э-э… будуар, предварительно проверив его и обезопасив. Затем коротко проинструктировал Глорию, заставив повторить основные пункты. Не то чтоб она сильно походила на Изабель, но идиотов везде полно – могут и спутать. А этот ход уж больно накатан: погибнуть по ошибке, удостоившись чести быть принятой за племянницу короля. Да ну их нафиг, такие радости!
Оставив раздраженную актерку в покое, Светлан вернулся в гостиную, где поставил заслон на дверь, ведущую в этот закуток, – к счастью, единственную. И лишь после этого вошел к Лоре.
Его… гм… секретарь, успев избавиться от одежды, развалилась на низенькой софе, забросив ногу на спинку, и методично поглощала фрукты, вслепую снимая с ближнего столика. Под ним сладко дремала Агра, умудрившись свернуться между ножек, – наконец дорвалась до нормальной кошачьей жизни.
– Обжорству – бой, – объявил Светлан, подходя к столику. – Не боишься зажиреть от такой жизни?
– Ага, уже час, как жирую! – откликнулась дева. – А ты как: успешно съездил?
– Точно дерьма наелся, – признался он. – То ли мое монашье терпение иссякло, то ли такое уже за его пределами.
– А чего ты ждал? – повела плечом Лора. – Уж кардинал ведает, что творит, – в отличие от приозерных тупарей. Это другим он может заливать!..
Отступив в угол, Светлан разделся, складывая доспехи на пол. Затем присел рядом с девушкой и тоже принялся за фрукты. Выбирать было из чего – молодчага Луи, умеет ублажать гостей.
– А что скажешь про здешнего монарха? – снова спросила она, точно сама устраивала смотрины.
– Лучше, чем я опасался, – ответил Светлан. – Но хуже, чем надеялся. Даже не знаю, какой мерой его мерить, – обычная не годится. Одно дело – сосед по подъезду… Конечно, и королям не чуждо человеческое. Отличие в том, что за их слабости больше расплачиваются подданные.
– Это у плохих королей, – возразила Лора.
– А где напасешься хороших на все королевства? И сама власть – портит, – прибавил он со вздохом. – Уж я знаю.
– Но что им движет – ты понял?
– У Луи слишком сильна тяга к бессмертию. В юные года пытался стяжать славу, девственниц… э-э… портил. Но в легенду не вошел, а всей его плодовитости хватило на единственного сына. Теперь решил запомниться как удачливый правитель, а заодно – завоеватель. Мало было прочих придурков!..
– Но если к нему вернется сын…
– Тогда Луи, возможно, утихнет. К тому ж Изабель беременна, а состоявшемуся деду не к лицу суета – надо династию строить.
– Династию, ишь! – повторила девушка и задумалась, мотая ногой, словно примеряла это на себя. Финик глодать, впрочем, не прекратила.
– А Изабель, похоже, спит?
– Точно, – кивнула Лора. – Как вернулась от Луи, сразу и завалилась. Силы, что ли, бережет? Ведь не знает еще!
– Организм бывает мудрее сознания, – рассеянно откликнулся Светлан, глядя на солнце, опускавшееся за городскую стену. И снова ночь. А в Нордии тьма редко обходится без сюрпризов. Хотя и в Междуречье, помнится, не скучали.
Бесшумно он прошел в сумеречную спальню, где на огромной кровати, под балдахином, застыла обмякшая фигура, небрежно прикрытая простыней, и поочередно нацелил ладонь на три окна, формируя пленочный заслон. Затем прогулялся по всему периметру, не оставив без внимания даже слуховые отверстия, проверив стены и потолок. Сила силой, а судьбе лучше не оставлять шансов.
Вернувшись к Лоре, богатырь спросил:
– Ты уже забиралась в корыто?
– Не-а, – мотнула та головой. – Тебе ждала.
– Так пошли, – сказал он. – Устрою помывку по высшему разряду.
– Ха!.. И кто ж тут кому служит?
– Вот на этот вопрос, милая, каждый отвечает себе сам.
– Опять мудришь, святой отец? Быстрее бы отросли твои волосы!..
Усмехнувшись, Светлан вскинул девушку на руки и вместе с ней зашагал к ванне, похожей на небольшой бассейн. И хотя Лора запросто могла бы отнести его сама, она чуть не мурлыкала от удовольствия. Но столик с фруктами не забыла прихватить, переставив вплотную к бортику.
Почти тотчас следом за ними пришлепала Агра, как и обычно, стараясь не терять Светлана из вида, – эдакое недреманное око Лу. Хотя какое ж оно «недреманное»? Такая засоня!..
Когда разлеглись в пенистой воде, Лора спросила:
– А что можешь сказать про кардинала?
– Он не показался мне умным. И хотя коварства в Людвиге на двоих, а злобы – так на целую банду…
– Ну?
– Измыслить такую интригу не по его мозгам. И кто ж его надоумил, а?
– И кто?
– Теперь и ты стала работать эхом, – с неудовольствием заметил Светлан. – А может, я как раз спрашиваю – у тебя?
– Мне-то откуда знать!
Недолго помолчав, он сказал:
– Знаешь, кто приходит на ум? Тот тип, что едва не пропихнул Оттара в боги.
– Граль?
– Ага. Затея-то – в его стиле. Тот же размах, та же извращенная изобретательность, то же небрежение миллионами судеб…
– Граль же опередил нас всего на пару дней.
– А вот такой оказался шустрик – времени не теряет. И ситуацию оценить ума хватило.
– Если это он, – напомнила Лора. – Или уверен?
– Данных-то вроде мало – но, может, я уже способен на прозрения? Последнее время мои подозрения почти всегда попадают в точку. Эдак и в свою непогрешимость недолго уверовать.
Потянувшись за мочалкой, Светлан вынул из воды ее ногу и стал методично драить, начиная с подошв. Откинувшись на бортик, девушка прикрыла глаза, откровенно блаженствуя. Не то чтоб она нуждалась в столь тщательном мытье, но массаж ценила. А еще и… Н-да, как бы не заиграться. Ведь не поверят, что это – по-дружески. И сам-то… гм… верю не очень. Дружба без границ, ну да. И куда это заведет?
Стараясь не очень сосредоточиваться на процессе, Светлан произнес:
– Похоже, у Луи действительно не хватает власти, иначе бы он давно поставил Людвига в угол. А то и отшлепал – по-братски.
– Разве у короля мало войск? – спросила Лора, не открывая глаз.
– Меченосцев тоже расплодилось, как крыс. Но дело даже не в численности – тех или других. Кое в чем кардинал прав: большинство нордийцев на стороне ордена.
– Безоружная трусливая чернь, – пробормотала силачка. – Что они могут!
– Не скажи, – возразил он. – На сей счет у меня даже есть гипотеза. А что, если преданность граждан добавляет правителю мощи? То есть не опосредственно, а напрямую, будто он насыщается Силой, текущей от подданных. Вот так во вполне заурядном человеке и возникает пресловутая харизма, некая аура власти, побуждающая прочих повиноваться. Недаром же римские императоры стремились угодить плебсу? А только его симпатии переключались на иные объекты, как начинались заговоры, покушения – причем предавали самые близкие…
Закончив с одной ногой, Светлан взялся за вторую. Лора подчинялась ему с охотой, сейчас больше похожая на куклу… сработанную с изумительным мастерством. Вдобавок и говорящую:
– Ты сам сказал: король слишком привязан к родичам. Может, в этом главная его слабость? Кардинал-то – вроде лишен.
– Наш Людвиг вознесся над привязанностями, – усмехнулся он. – Цель, как говорится, оправдывает. И даже сейчас Луи готов простить ему тысячи невинных смертей. Но не дай бог магистру посягнуть на жизнь своей дочери! Такого небрежения родственными узами король не спустит. Для Луи это как святотатство для фанатика – Людвиг разом окажется за гранью.
– Разве он сам – не понимает?
Богатырь пожал плечами:
– Когда-то Людвиг, наверно, умел мыслить здраво. Но с годами многие теряют такую способность.
Или лучше назвать это привычкой?
– Странно, что король обо всем узнает с задержкой, – заметила Лора. – Разве у него нет своих дознавателей?
– Секретная служба, ага! – усмехнулся он. – С упором на первое слово. То есть там не столько служат, сколько напускают туман. Или же мутят воду, чтоб в ней лучше ловилась рыбка.
– Пираньи? – спросила Лора, очередной раз удивив Светлана осведомленностью.
Переключившись на ее руки, он произнес:
– Между прочим, давно пора учредить курсы по интригам… или даже институт. Ну нельзя такое важное дело пускать на самотек. Всё самоучки, самоучки – стыдно!.. В преподаватели набрать самых прожженных, а одаренной молоди вокруг – тьма. Хватит учиться на своих шишках, когда набито столько чужих.
– А сам заделаешься ректором, да? – ухмыльнулась Лора.
– Не-е, не потяну, – отказался богатырь. – И учитель из меня – хреновый. Может, податься в повара?
– Чтобы всех отравить? – догадалась она.
– Точно.
– А поваренком – возьмешь?
– Да я ж тебя съем!
– Все обещаешь, ага…
Руки тоже закончились, а следом – шея с плечами. Так, осталось самое заветное. Или пропустим? Ну конечно, так нам и позволят!.. Лора уже перетекала на колени, выставляя над водой недомытое.
– Работай, работай, – подстегнула она. – «По высшему разряду» – сам обещал.
– За язык не тянули, – пробормотал Светлан, осторожно подступаясь к ее скульптурному торсу. – Но черт, видимо, дернул. – И повторил уже вслух: – Не заиграться бы…
– Напугал! – фыркнула девушка. – Хотя, знаешь…
– Что?
– В этом гулянии по краю тоже есть кайф.
– Любишь риск, да? Альпинисточка!.. А ну как сорвемся в пропасть?
– Значит, такая судьба, – не устрашилась она.
– Ага, щас! Вот на ее поводу не пойдем…
Впрочем, Светлан и сам ощущал притяжение бездны – да так явственно, до зримых картинок! Не-ет, вот порнофильмы смотреть мы не будем… тем более, с таким актерским составом.
– Не бойся, я не буду заступать, – заверила Лора, по-кошачьи прогибая спину под его рукой. – Не то опять стукнешься в аскезу. Ты еще дозреешь.
Обнадежила, нечего сказать. Уж если такой фрукт рухнет… Ньютон бы не пережил.
В этот момент (видимо, все же к счастью) от входной двери процокали решительные шаги и в проеме возникла Глория, облаченная в просторную рубаху без рукавов, но обутая в прежние туфли, будто приросшие к ее ступням.
– Вот вы где! – воскликнула обличающе. – А еще посол, надо же… Ну конечно, самое пословое дело – своих любимиц обхаживать!
– Тебя опять муха укусила? – спросил Светлан. – И чем теперь недовольна?
– Да чему радоваться? – с готовностью откликнулась актерка. – Бросили одну, точно все тут голубокровые и бело…
– …костные? – подсказал он.
– Да. А вот я будто прокаженная – никто близко не подпускает!..
Она напоминала шумливую собачонку, скучающую по общению, но понимавшую его как непрерывную свару. А уж прима из Глории получится образцовая – скандалы станет закатывать без антрактов.
– Мыться надо чаще, – заметила Лора, оттопыривая мерцающий зад уже с явным вызовом.
– Мыться, ха! – даже задохнулась актерка. – Ведь когда моют, отчего ж не помыться? А у меня и служанки нет.
Запросы растут как на дрожжах – в полном согласии с классиком. Живая иллюстрация, ага. Или Пушкин писал с натуры?
– Так забирайся к нам, – предложил Светлан. – Конечно, обувку придется скинуть.
– Да за кого вы принимаете меня? – возмутилась «порядочная девица». И, покосившись на Лору, пустила пробный шар: – Вот если она уйдет…
Ну, началась борьба за место фаворитки – прямо кукушонок.
– Она не уйдет, – лениво сообщила силачка. – То есть не раньше, чем вернет долг. Ты хоть знаешь такое слово?
Светлан глянул на нее с некоторой тревогой: ты, что ли, всерьез? Лора ухмыльнулась.
– Что ж, тогда уйду я! – возгласила актерка, будто цитируя какую-то пьесу. И, действительно, нехотя убралась, всей спиной излучая надежду, что господин прикажет вернуться. Пусть даже накажет, если она… гм… перегнула палку, – все равно потом сам и залечит. А затем, мало-помалу…
Господин не позвал, отказавшись играть по правилам. Стандартный прием не сработал – пришлось актерке прогуляться до двери, возвращаясь в одиночество будуара. А ведь могла бы млеть в теплой воде, ублажаемая не хуже Лоры, и влезать со своими глупостями в разговоры умных. Ничего, в следующий раз будет аккуратнее с заявлениями… Или не будет?
– Вот интересно, – осклабясь, заговорила Лора, – чего ты зацепился за эту дуреху? И ладно б хотел ее!.. Или прогнать не хватает духа?
– Иногда проще убить, точно, – ухмыльнулся богатырь. – Вот такие мы гуманисты: терпим до последнего, а после пристаем с вопросом «молилась ли ты на ночь».
– Ну и зачем доводить?
– Э-э… в каком смысле?
– Зачем испытывать терпение? Стоит ли того предмет?
– Ведь она не злая, – сказал Светлан. – Ну бестолковая, ясно… и без тормозов. Моралью тоже не отягощена, хотя претендует. Но иной раз даже способна на жалость.
Зафиксировав ладонью талию Лоры, он без жалости прошелся мочалкой по ее тылам, проминая упругую плоть едва не до костей. И кому из двоих это нравится больше?
– По-твоему, этого довольно, чтобы опекать? – не отставала дева, хотя ее голос походил сейчас на довольное урчание.
– Знаешь, при нынешнем разгуле вапмиризма не быть садистом – уже добродетель. И потом, это любопытно: из какой топи можно вытащить человека?
– Смотри, как бы самого не затянуло. Ведь и предать может.
– Это – запросто, – согласился Светлан. – Из чистой выгоды, без всякого зла. Потом еще и поплачет над могилкой.
– Как крокодил, ага. И прорастет чертополох!..
Шлепнув Лору по заду, он бросил мочалку в воду, извещая об окончании работы, и спросил:
– А вы, часом, не сестры? Уж больно неровно дышишь к ней. У вас и имена схожи – в некоторых странах это указывает на родство.
– Да я б удавилась, – фыркнула силачка. – На кой мне такие родичи?
– А будто у Луи родители спрашивали: одарять ли таким братцем?
Засмеявшись, она уселась на пятки и прищурилась, обращая смех в коварный оскал.
– Ну? – спросила. – Как насчет долга?
– Прощаю, – царственно обронил Светлан. – Я не крохобор.
– А с чего ты взял, будто нуждаюсь в прощении? – процедила Лора, надвигаясь ближе. – Ну-ка, где наша ножка?
– Ножища, ты хотела сказать, – поправил он. – Такие площади надо мыть артелью.
– Или я не богатырь? – резонно заметила дева. – А заодно – твой вассал.
– Не знаю, кто ты, но что я не сюзерен – точно. А уж тем паче не король, коему гордецы графы только что не подтирают… нос. Я вообще из другого кино.
Лора ухмыльнулась, не пропустив заминку.
– Лучше по-доброму, – предупредила она.
Но тут дальняя дверь распахнулась и через комнату вновь прозвучали шаги – теперь шлепающие.
– Ишь, разулась! – удивилась силачка. – Неужто детство захотела вспомнить?
Вот тут она ударила по больному – о своем детстве Глория наверняка старалась забыть.
– Ну, что опять? – спросил Светлан, оглядываясь. – Какую причину придумала?
Или правильнее назвать это предлогом?
– Ведь в королевском театре нужно и танцевать, – заговорила актерка, обиженно выставив губу.
– Ясное дело, – ответила Лора. – А у тебя что, подагра?
На происки соперницы Глория не откликнулась… хотя хотелось, явно.
– И пляшут там, я слыхала, босыми, – продолжила она. – Иногда и с голыми животами.
– Этого Луи набрался на Востоке, – подтвердила силачка. – Говорят, изъездил не одну страну, прежде чем сделался королем. А там даже святоши знают толк в похоти и не строят из себя скопцов, как иные.
На сей булыган в свой огород Светлан, как и актерка, не стал реагировать. Сказал лишь:
– Вот оттого Людвиг и зовет брата развращенным – сам-то смолоду был стар. Так в чем проблема? – спросил у актерки.
– А мои подошвы, когда хожу без туфлей…
– Туфель, – поправил он машинально. – Привет от Хиггинса!
– …быстро твердеют. И хороша я буду на сцене с дубовыми пятками! А если еще и пальцы собью…
– Предлагаешь сплясать за тебя? – уколола Лора.
– Ну говори! – подбодрил Светлан.
– И я подумала… А нельзя вон тем… э-э… прозрачным, чем вы завесили окна, обтянуть ноги – ну, чтоб защищало… А?
Силачка хохотнула, даже с одобрением. И Светлан удивился: надо ж, сообразила! Ведь может, когда припрет?
Миновав придверных стражников, Светлан вступил в первую комнату и сразу наткнулся на Глорию, беспокойно кружившую по залу. Переодеться она не успела или не захотела, по-прежнему стиснутая корсетом от тазовых гребней до грудей, и, судя по отчетливому стуку каблуков, продолжала увечить ступни тесной обувью – хотя никто не принуждал. Завидя богатыря, тотчас устремилась к нему.
– В чем проблема? – спросил тот.
– И он еще спрашивает, – всхлипнула актерка. – Ведь в королевском театре нужно петь!..
– И?
– А у меня… слишком низкий голос. И тихий.
– Да? Мне не показалось. Но диапазон не вытягивает, согласен… А как со слухом?
– Спасибо, не жалуюсь, – огрызнулась она, умывая щеки слезами.
– Точно? Ну, тогда дело поправимо. Уж этой беде я могу помочь. Четыре октавы тебя устроят?
И, протянув руку, богатырь обхватил ладонью высокую шею девушки, уместившуюся в ней целиком, от ключиц до подбородка. В глазах Глории мелькнул испуг, она застыла. И что вообразила, интересно? Ну ясно, лучшее средство от насморка – гильотина!.. Впрочем, здешняя медицина еще не продвинулась дальше виселицы.
Под его ладонью уже разгорался свет, а в горле и груди актерка наверняка ощущала тепло, скорее всего приятное. Постепенно Глория обмякала, будто впадала в транс, дыхание делалось мерным, истома завладевала мышцами, навевая сон. Ну-ну, сейчас не время… не говоря о месте.
Впрочем, Светлан отпустил девушку прежде, чем у нее ослабли колени. Очнувшись, она открыла глаза.
– Видишь, как просто? – сказал богатырь. – А ведь в моем мире хорошие связки часто перевешивают прочее, включая голову, и приносят такие дивиденды!.. Ну-ка, скажи что-нибудь.
Лучше бы не просил:
– По-вашему, я такая дура – сразу и поверю?..
Тут Глория умолкла, заметив, что голос стал намного звонче, будто она излечилась от простуды.
– Да зачем же – сразу, – пожал плечами Светлан. – Вот попоешь в Ла Скала, сделаешься примадонной… или даже дивой… А уж там и подпишем договор – кровью, как понимаешь.
– Ч-чего? – совсем растерялась она.
– Или не знаешь, что меня прозвали Антихристом? Хотя при чем здесь Христос!..
Вот в плохое Глория верила сразу, а потому попятилась, зачем-то прикрывая грудь обеими руками. Хотя ее ладоней для такой задачи явно не хватало.
– Боисся? – спросил богатырь. – Правильно делаешь. Правда, опасен не я, а те, кто желает сделать мне укорот. Но рикошетом может угодить в ближних. А потому, красавица, лучше держись подальше от меня. Что ты желала – сбылось. Но погонишься за шибко крупной дичью – как бы она сама тебя не схрумкала.
Черт, опять он промахнулся с тактикой. Надо было убеждать Глорию остаться…
– Хотите избавиться, ну ясно! – своим новым голосом воскликнула актерка, сразу перестав пятиться. – Конечно, я ж не королевская родня – можно выкинуть, как наскучу. Раз девица с улицы, без манер, без породы… Вам меня стыдно, да?
– Лучше не напрягайся, – посоветовал Светлан. – Не ищи в моих словах второе дно. Не веришь мне, спроси тех, кто знает меня дольше. Запомни: я никогда не лгу друзьям. Насчет врагов не поручусь, но и с ними стараюсь играть по правилам.
– А чего гоните тогда? – плачущим голосом спросила Глория. – С рождения всем на меня плевать, хоть кто бы помог!
– Ну, знаешь!.. – было возмутился он.
Но тут же, усмехнувшись, покачал головой. Если б среди не помнящих добра проводили конкурс, девица точно попала бы в призеры. Уж такую короткую память поискать! Сколько прошло: минута, две?..
– Да кто тебя гонит? – сказал Светлан. – На свой риск живи хоть в террариуме. Если сама себя не бережешь…
И широким шагом направился дальше, безошибочно выбирая путь. Подумав пару секунд, Глория зацокала следом, изящно подобрав пышную юбку. Хотя ума у нее явный недобор, нутром она чуяла, что при опасности лучше быть поближе к богатырю. Вот если б еще научилась избегать опасностей…
Поднявшись на третий этаж, Светлан направил актерку в незанятый… э-э… будуар, предварительно проверив его и обезопасив. Затем коротко проинструктировал Глорию, заставив повторить основные пункты. Не то чтоб она сильно походила на Изабель, но идиотов везде полно – могут и спутать. А этот ход уж больно накатан: погибнуть по ошибке, удостоившись чести быть принятой за племянницу короля. Да ну их нафиг, такие радости!
Оставив раздраженную актерку в покое, Светлан вернулся в гостиную, где поставил заслон на дверь, ведущую в этот закуток, – к счастью, единственную. И лишь после этого вошел к Лоре.
Его… гм… секретарь, успев избавиться от одежды, развалилась на низенькой софе, забросив ногу на спинку, и методично поглощала фрукты, вслепую снимая с ближнего столика. Под ним сладко дремала Агра, умудрившись свернуться между ножек, – наконец дорвалась до нормальной кошачьей жизни.
– Обжорству – бой, – объявил Светлан, подходя к столику. – Не боишься зажиреть от такой жизни?
– Ага, уже час, как жирую! – откликнулась дева. – А ты как: успешно съездил?
– Точно дерьма наелся, – признался он. – То ли мое монашье терпение иссякло, то ли такое уже за его пределами.
– А чего ты ждал? – повела плечом Лора. – Уж кардинал ведает, что творит, – в отличие от приозерных тупарей. Это другим он может заливать!..
Отступив в угол, Светлан разделся, складывая доспехи на пол. Затем присел рядом с девушкой и тоже принялся за фрукты. Выбирать было из чего – молодчага Луи, умеет ублажать гостей.
– А что скажешь про здешнего монарха? – снова спросила она, точно сама устраивала смотрины.
– Лучше, чем я опасался, – ответил Светлан. – Но хуже, чем надеялся. Даже не знаю, какой мерой его мерить, – обычная не годится. Одно дело – сосед по подъезду… Конечно, и королям не чуждо человеческое. Отличие в том, что за их слабости больше расплачиваются подданные.
– Это у плохих королей, – возразила Лора.
– А где напасешься хороших на все королевства? И сама власть – портит, – прибавил он со вздохом. – Уж я знаю.
– Но что им движет – ты понял?
– У Луи слишком сильна тяга к бессмертию. В юные года пытался стяжать славу, девственниц… э-э… портил. Но в легенду не вошел, а всей его плодовитости хватило на единственного сына. Теперь решил запомниться как удачливый правитель, а заодно – завоеватель. Мало было прочих придурков!..
– Но если к нему вернется сын…
– Тогда Луи, возможно, утихнет. К тому ж Изабель беременна, а состоявшемуся деду не к лицу суета – надо династию строить.
– Династию, ишь! – повторила девушка и задумалась, мотая ногой, словно примеряла это на себя. Финик глодать, впрочем, не прекратила.
– А Изабель, похоже, спит?
– Точно, – кивнула Лора. – Как вернулась от Луи, сразу и завалилась. Силы, что ли, бережет? Ведь не знает еще!
– Организм бывает мудрее сознания, – рассеянно откликнулся Светлан, глядя на солнце, опускавшееся за городскую стену. И снова ночь. А в Нордии тьма редко обходится без сюрпризов. Хотя и в Междуречье, помнится, не скучали.
Бесшумно он прошел в сумеречную спальню, где на огромной кровати, под балдахином, застыла обмякшая фигура, небрежно прикрытая простыней, и поочередно нацелил ладонь на три окна, формируя пленочный заслон. Затем прогулялся по всему периметру, не оставив без внимания даже слуховые отверстия, проверив стены и потолок. Сила силой, а судьбе лучше не оставлять шансов.
Вернувшись к Лоре, богатырь спросил:
– Ты уже забиралась в корыто?
– Не-а, – мотнула та головой. – Тебе ждала.
– Так пошли, – сказал он. – Устрою помывку по высшему разряду.
– Ха!.. И кто ж тут кому служит?
– Вот на этот вопрос, милая, каждый отвечает себе сам.
– Опять мудришь, святой отец? Быстрее бы отросли твои волосы!..
Усмехнувшись, Светлан вскинул девушку на руки и вместе с ней зашагал к ванне, похожей на небольшой бассейн. И хотя Лора запросто могла бы отнести его сама, она чуть не мурлыкала от удовольствия. Но столик с фруктами не забыла прихватить, переставив вплотную к бортику.
Почти тотчас следом за ними пришлепала Агра, как и обычно, стараясь не терять Светлана из вида, – эдакое недреманное око Лу. Хотя какое ж оно «недреманное»? Такая засоня!..
Когда разлеглись в пенистой воде, Лора спросила:
– А что можешь сказать про кардинала?
– Он не показался мне умным. И хотя коварства в Людвиге на двоих, а злобы – так на целую банду…
– Ну?
– Измыслить такую интригу не по его мозгам. И кто ж его надоумил, а?
– И кто?
– Теперь и ты стала работать эхом, – с неудовольствием заметил Светлан. – А может, я как раз спрашиваю – у тебя?
– Мне-то откуда знать!
Недолго помолчав, он сказал:
– Знаешь, кто приходит на ум? Тот тип, что едва не пропихнул Оттара в боги.
– Граль?
– Ага. Затея-то – в его стиле. Тот же размах, та же извращенная изобретательность, то же небрежение миллионами судеб…
– Граль же опередил нас всего на пару дней.
– А вот такой оказался шустрик – времени не теряет. И ситуацию оценить ума хватило.
– Если это он, – напомнила Лора. – Или уверен?
– Данных-то вроде мало – но, может, я уже способен на прозрения? Последнее время мои подозрения почти всегда попадают в точку. Эдак и в свою непогрешимость недолго уверовать.
Потянувшись за мочалкой, Светлан вынул из воды ее ногу и стал методично драить, начиная с подошв. Откинувшись на бортик, девушка прикрыла глаза, откровенно блаженствуя. Не то чтоб она нуждалась в столь тщательном мытье, но массаж ценила. А еще и… Н-да, как бы не заиграться. Ведь не поверят, что это – по-дружески. И сам-то… гм… верю не очень. Дружба без границ, ну да. И куда это заведет?
Стараясь не очень сосредоточиваться на процессе, Светлан произнес:
– Похоже, у Луи действительно не хватает власти, иначе бы он давно поставил Людвига в угол. А то и отшлепал – по-братски.
– Разве у короля мало войск? – спросила Лора, не открывая глаз.
– Меченосцев тоже расплодилось, как крыс. Но дело даже не в численности – тех или других. Кое в чем кардинал прав: большинство нордийцев на стороне ордена.
– Безоружная трусливая чернь, – пробормотала силачка. – Что они могут!
– Не скажи, – возразил он. – На сей счет у меня даже есть гипотеза. А что, если преданность граждан добавляет правителю мощи? То есть не опосредственно, а напрямую, будто он насыщается Силой, текущей от подданных. Вот так во вполне заурядном человеке и возникает пресловутая харизма, некая аура власти, побуждающая прочих повиноваться. Недаром же римские императоры стремились угодить плебсу? А только его симпатии переключались на иные объекты, как начинались заговоры, покушения – причем предавали самые близкие…
Закончив с одной ногой, Светлан взялся за вторую. Лора подчинялась ему с охотой, сейчас больше похожая на куклу… сработанную с изумительным мастерством. Вдобавок и говорящую:
– Ты сам сказал: король слишком привязан к родичам. Может, в этом главная его слабость? Кардинал-то – вроде лишен.
– Наш Людвиг вознесся над привязанностями, – усмехнулся он. – Цель, как говорится, оправдывает. И даже сейчас Луи готов простить ему тысячи невинных смертей. Но не дай бог магистру посягнуть на жизнь своей дочери! Такого небрежения родственными узами король не спустит. Для Луи это как святотатство для фанатика – Людвиг разом окажется за гранью.
– Разве он сам – не понимает?
Богатырь пожал плечами:
– Когда-то Людвиг, наверно, умел мыслить здраво. Но с годами многие теряют такую способность.
Или лучше назвать это привычкой?
– Странно, что король обо всем узнает с задержкой, – заметила Лора. – Разве у него нет своих дознавателей?
– Секретная служба, ага! – усмехнулся он. – С упором на первое слово. То есть там не столько служат, сколько напускают туман. Или же мутят воду, чтоб в ней лучше ловилась рыбка.
– Пираньи? – спросила Лора, очередной раз удивив Светлана осведомленностью.
Переключившись на ее руки, он произнес:
– Между прочим, давно пора учредить курсы по интригам… или даже институт. Ну нельзя такое важное дело пускать на самотек. Всё самоучки, самоучки – стыдно!.. В преподаватели набрать самых прожженных, а одаренной молоди вокруг – тьма. Хватит учиться на своих шишках, когда набито столько чужих.
– А сам заделаешься ректором, да? – ухмыльнулась Лора.
– Не-е, не потяну, – отказался богатырь. – И учитель из меня – хреновый. Может, податься в повара?
– Чтобы всех отравить? – догадалась она.
– Точно.
– А поваренком – возьмешь?
– Да я ж тебя съем!
– Все обещаешь, ага…
Руки тоже закончились, а следом – шея с плечами. Так, осталось самое заветное. Или пропустим? Ну конечно, так нам и позволят!.. Лора уже перетекала на колени, выставляя над водой недомытое.
– Работай, работай, – подстегнула она. – «По высшему разряду» – сам обещал.
– За язык не тянули, – пробормотал Светлан, осторожно подступаясь к ее скульптурному торсу. – Но черт, видимо, дернул. – И повторил уже вслух: – Не заиграться бы…
– Напугал! – фыркнула девушка. – Хотя, знаешь…
– Что?
– В этом гулянии по краю тоже есть кайф.
– Любишь риск, да? Альпинисточка!.. А ну как сорвемся в пропасть?
– Значит, такая судьба, – не устрашилась она.
– Ага, щас! Вот на ее поводу не пойдем…
Впрочем, Светлан и сам ощущал притяжение бездны – да так явственно, до зримых картинок! Не-ет, вот порнофильмы смотреть мы не будем… тем более, с таким актерским составом.
– Не бойся, я не буду заступать, – заверила Лора, по-кошачьи прогибая спину под его рукой. – Не то опять стукнешься в аскезу. Ты еще дозреешь.
Обнадежила, нечего сказать. Уж если такой фрукт рухнет… Ньютон бы не пережил.
В этот момент (видимо, все же к счастью) от входной двери процокали решительные шаги и в проеме возникла Глория, облаченная в просторную рубаху без рукавов, но обутая в прежние туфли, будто приросшие к ее ступням.
– Вот вы где! – воскликнула обличающе. – А еще посол, надо же… Ну конечно, самое пословое дело – своих любимиц обхаживать!
– Тебя опять муха укусила? – спросил Светлан. – И чем теперь недовольна?
– Да чему радоваться? – с готовностью откликнулась актерка. – Бросили одну, точно все тут голубокровые и бело…
– …костные? – подсказал он.
– Да. А вот я будто прокаженная – никто близко не подпускает!..
Она напоминала шумливую собачонку, скучающую по общению, но понимавшую его как непрерывную свару. А уж прима из Глории получится образцовая – скандалы станет закатывать без антрактов.
– Мыться надо чаще, – заметила Лора, оттопыривая мерцающий зад уже с явным вызовом.
– Мыться, ха! – даже задохнулась актерка. – Ведь когда моют, отчего ж не помыться? А у меня и служанки нет.
Запросы растут как на дрожжах – в полном согласии с классиком. Живая иллюстрация, ага. Или Пушкин писал с натуры?
– Так забирайся к нам, – предложил Светлан. – Конечно, обувку придется скинуть.
– Да за кого вы принимаете меня? – возмутилась «порядочная девица». И, покосившись на Лору, пустила пробный шар: – Вот если она уйдет…
Ну, началась борьба за место фаворитки – прямо кукушонок.
– Она не уйдет, – лениво сообщила силачка. – То есть не раньше, чем вернет долг. Ты хоть знаешь такое слово?
Светлан глянул на нее с некоторой тревогой: ты, что ли, всерьез? Лора ухмыльнулась.
– Что ж, тогда уйду я! – возгласила актерка, будто цитируя какую-то пьесу. И, действительно, нехотя убралась, всей спиной излучая надежду, что господин прикажет вернуться. Пусть даже накажет, если она… гм… перегнула палку, – все равно потом сам и залечит. А затем, мало-помалу…
Господин не позвал, отказавшись играть по правилам. Стандартный прием не сработал – пришлось актерке прогуляться до двери, возвращаясь в одиночество будуара. А ведь могла бы млеть в теплой воде, ублажаемая не хуже Лоры, и влезать со своими глупостями в разговоры умных. Ничего, в следующий раз будет аккуратнее с заявлениями… Или не будет?
– Вот интересно, – осклабясь, заговорила Лора, – чего ты зацепился за эту дуреху? И ладно б хотел ее!.. Или прогнать не хватает духа?
– Иногда проще убить, точно, – ухмыльнулся богатырь. – Вот такие мы гуманисты: терпим до последнего, а после пристаем с вопросом «молилась ли ты на ночь».
– Ну и зачем доводить?
– Э-э… в каком смысле?
– Зачем испытывать терпение? Стоит ли того предмет?
– Ведь она не злая, – сказал Светлан. – Ну бестолковая, ясно… и без тормозов. Моралью тоже не отягощена, хотя претендует. Но иной раз даже способна на жалость.
Зафиксировав ладонью талию Лоры, он без жалости прошелся мочалкой по ее тылам, проминая упругую плоть едва не до костей. И кому из двоих это нравится больше?
– По-твоему, этого довольно, чтобы опекать? – не отставала дева, хотя ее голос походил сейчас на довольное урчание.
– Знаешь, при нынешнем разгуле вапмиризма не быть садистом – уже добродетель. И потом, это любопытно: из какой топи можно вытащить человека?
– Смотри, как бы самого не затянуло. Ведь и предать может.
– Это – запросто, – согласился Светлан. – Из чистой выгоды, без всякого зла. Потом еще и поплачет над могилкой.
– Как крокодил, ага. И прорастет чертополох!..
Шлепнув Лору по заду, он бросил мочалку в воду, извещая об окончании работы, и спросил:
– А вы, часом, не сестры? Уж больно неровно дышишь к ней. У вас и имена схожи – в некоторых странах это указывает на родство.
– Да я б удавилась, – фыркнула силачка. – На кой мне такие родичи?
– А будто у Луи родители спрашивали: одарять ли таким братцем?
Засмеявшись, она уселась на пятки и прищурилась, обращая смех в коварный оскал.
– Ну? – спросила. – Как насчет долга?
– Прощаю, – царственно обронил Светлан. – Я не крохобор.
– А с чего ты взял, будто нуждаюсь в прощении? – процедила Лора, надвигаясь ближе. – Ну-ка, где наша ножка?
– Ножища, ты хотела сказать, – поправил он. – Такие площади надо мыть артелью.
– Или я не богатырь? – резонно заметила дева. – А заодно – твой вассал.
– Не знаю, кто ты, но что я не сюзерен – точно. А уж тем паче не король, коему гордецы графы только что не подтирают… нос. Я вообще из другого кино.
Лора ухмыльнулась, не пропустив заминку.
– Лучше по-доброму, – предупредила она.
Но тут дальняя дверь распахнулась и через комнату вновь прозвучали шаги – теперь шлепающие.
– Ишь, разулась! – удивилась силачка. – Неужто детство захотела вспомнить?
Вот тут она ударила по больному – о своем детстве Глория наверняка старалась забыть.
– Ну, что опять? – спросил Светлан, оглядываясь. – Какую причину придумала?
Или правильнее назвать это предлогом?
– Ведь в королевском театре нужно и танцевать, – заговорила актерка, обиженно выставив губу.
– Ясное дело, – ответила Лора. – А у тебя что, подагра?
На происки соперницы Глория не откликнулась… хотя хотелось, явно.
– И пляшут там, я слыхала, босыми, – продолжила она. – Иногда и с голыми животами.
– Этого Луи набрался на Востоке, – подтвердила силачка. – Говорят, изъездил не одну страну, прежде чем сделался королем. А там даже святоши знают толк в похоти и не строят из себя скопцов, как иные.
На сей булыган в свой огород Светлан, как и актерка, не стал реагировать. Сказал лишь:
– Вот оттого Людвиг и зовет брата развращенным – сам-то смолоду был стар. Так в чем проблема? – спросил у актерки.
– А мои подошвы, когда хожу без туфлей…
– Туфель, – поправил он машинально. – Привет от Хиггинса!
– …быстро твердеют. И хороша я буду на сцене с дубовыми пятками! А если еще и пальцы собью…
– Предлагаешь сплясать за тебя? – уколола Лора.
– Ну говори! – подбодрил Светлан.
– И я подумала… А нельзя вон тем… э-э… прозрачным, чем вы завесили окна, обтянуть ноги – ну, чтоб защищало… А?
Силачка хохотнула, даже с одобрением. И Светлан удивился: надо ж, сообразила! Ведь может, когда припрет?