Страница:
— Что? — эхом откликнулся бородатый Маркс.
— Где у нас твой молодой земляк Курт? Ко мне его!
— Есть! — Было слышно, как Маркс набрал в грудь воздуху. И через мгновение рев его раскатился по закоулкам казармы. — Рядовой Курт! К капралу Ягичу! Быстро! — Голосом рядовой Геккель тянул на мастер-сержанта, никак не меньше, сказывался опыт.
— Молодец, Маркс, — уважительно сказал Зверь. — Не понимаю только, почему он до сих пор в солдатах ходит…
Курт был все такой же неловкий и нескладный. Входя в комнату, он зацепился плечом за косяк; перешагнув порог, запнулся о чьи-то ботинки; махнув рукой, опрокинул фотографию, стоящую на тумбочке Цеце.
— Смирно, рядовой! — скомандовал Гнутый, останавливая суетящегося Курта, пытающегося все вернуть на свои места. — Такое дело к тебе: сбегай в городок, купи нам колбасы, рыбки копченой, сыра, консервов каких-нибудь, салатов готовых побольше, хлеба.
— Хлеба не надо, — сказал Цеце. — У меня на кухне знакомый работает, так что хлеб с меня.
— Хорошо. Хлеба не надо. Все запомнил?
— Да.
— Если увидишь сало, возьми обязательно, — наказал Цеце.
— Деньги есть у тебя? — спросил Гнутый.
— Есть, — кивнул Курт.
— Купишь на свои. Когда все принесешь, рассчитаемся. На КПП, если остановят, скажешь, что я послал. Там сегодня Боров дежурит. — Гнутый усмехнулся. — Он мне должен кое-что. Так что проблем не будет. Ясно?
— Да.
— Ну, двигай. Только давай поскорей.
Курт ушел, снова задев косяк плечом.
— Может, зря мы его послали? — сказал Рыжий.
— Ничего, не в первый раз. Справится.
— Странный он все-таки…
Он притащил столько закуски, что ее хватило бы на всю роту. Сала, правда, не было.
— Заставь дурака богу молиться… — пробормотал Цеце, криво ухмыляясь, с интересом наблюдая, как Курт и Павел извлекают из объемистых пакетов провизию, выкладывают на койку. Когда на свет появились ветчина, колбаса и копченое мясо, Цеце горестно вздохнул, подумав, что двух буханок, которые он принес, теперь уж точно не хватит. Придется еще раз бежать в столовую, на поклон к сержанту Красюку. Эх, дернул черт похвастаться выгодным знакомством! Молчал бы себе…
Продукты убрали за кровать, прикрыли сверху пакетами. Гнутый собрал со всех деньги, расплатился с Куртом. Отпустил его.
— Подожди, — остановил Павел собирающегося уйти немца. — Загляни к нам после отбоя…
Постепенно подтягивался народ. В полном составе вернулось из сауны распаренное отделение капрала Буасье. На вечернем автобусе прибыли из города рядовые Карпов и Анзани, ввалились в казарму — оба уже навеселе, у одного — свежая ссадина на лбу, у другого — кулак ободран. Прибыли грек Ксенакис, итальянцы Дульбекко и Кваренги, поляк Мрожек, албанец Моисеи, грузин Такидзе — они ранним утром покинули Форпост, отправились на природу, “исследовать непокоренную русскую Сибирь”, как сами сказали. Очевидно, для лучшего исследования прихватили с собой шампуры, три бутылки вина и замаринованное в ведре мясо. Возвратился с рыбалки сильно покусанный комарами чернокожий Рем, бросил под кровать спиннинг, вытащил из мешка полуметровую щучку, стал воодушевленно рассказывать, как тащил ее из воды, через водоросли, мимо коряг, боясь, что сорвется, уйдет…
Взвод собирался. Кто-то, заметив возвращение Павла, подходил, здоровался, поздравлял, сочувствовал. Некоторых — немногих — Павел приглашал заглянуть после отбоя в тренажерную комнату.
Пришел Жан-Карапуз. Павел отозвал его в сторону, налил водки в пластмассовый стакан, достал бутерброд с икрой, кусок ветчины:
— За мое здоровье!
Француз выпил, с удовольствием закусил икрой, долго жевал ветчину. Сказал по-русски, сильно грассируя:
— Благодарствую. — Крепко пожал Павлу руку, потряс ее. Потом он долго разговаривал со своим земляком Буасье. Договорившись о чем-то, ушел в свой сектор.
— Смирно! — прогремел вдруг голос Маркса.
— Черт! — Цеце кинул взгляд на угол, где была спрятана водка и закуска. — Кто там приперся?
Приперлись лейтенант Уотерхилл и сержант Хэллер.
— Не забудь его пригласить, — шепнул Зверь на ухо Павлу. — Скорее всего, он не придет, но позвать надо обязательно.
— Лейтенанта?
— Сержанта!
Судя по всему, командиры прибыли не просто так. Лица их были серьезны и непроницаемы, глаза холодны, слова скупы, интонации сухи:
— Капрал Ягич! — сказал лейтенант, остро глядя на Гнутого.
В казарме стало необычайно тихо.
— Я… — Гнутый осторожно снял цепляющегося хота с плеча, передал его Павлу, вытянулся, пытливо всматриваясь в лица командиров.
— Следуйте за нами! — Лейтенант щелкнул каблуками, развернулся четко, словно на плацу.
— Доигрался, — буркнул сержант Хэллер и грозно осмотрел своих подчиненных.
— Может, узнали, что он мясом экстерров своего хота кормит? — предположил Ухо.
— Тогда бы за ним явились люди из спецслужб, — сказал Зверь.
— Ну, может, они не смогли.
Рыжий хмыкнул:
— Они все могут…
Казарма опустела — рота отправилась на ужин. Только отделение капрала Ягича никуда не пошло. Один Цеце вместе со всеми направился в столовую, да и то лишь за тем, чтобы выклянчить у своего знакомого сержанта еще одну буханку и сразу же вернуться.
Есть никто не хотел, да и была у них еда — в дальнем углу грудой лежала за двухъярусной койкой, прикрытая пакетами и бумагой.
— Может, про драку в городе кто-нибудь начальству доложил?
— Почему тогда только Гнутого взяли?
— Так он же капрал. Старший.
— Подумаешь, драка, — Рыжий пожал плечами. — Ничего особенного.
— А стрельба!
— Не мы же стреляли!
— А не все равно.
— Да ведь и сержант с нами тогда был. Так что дело не в этом…
Они замолчали, глядя в пол, придумывая еще причины, по которым могли забрать Гнутого.
Настроение было испорчено. Даже пить не хотелось.
— А может, это из-за девчонки, которую он тогда в городе подцепил? — поднял голову Рыжий.
— А тут-то что не так?
— Слышал я, попадаются стервы такие, что говорят, будто их изнасиловали.
— Зачем?
— Деньги требуют. Потом вроде бы отказываются от своих слов, если им заплатят. Зарабатывают так.
— Сержант бы нас предупредил.
— Может, не успел?
— Нет, не похоже. Нагрянули. Взяли, словно под арест… Если бы баба, вызвали бы по коммуникатору. Зачем лично являться? Тут что-то служебное, официальное.
Зверь сердито махнул рукой:
— Чего зря гадать? Надо сержанта дождаться, все у него расспросить.
— Скажет ли?
— А это как спрашивать будем.
Сержант не пришел. Зато через два часа явился сам Гнутый — необычайно веселый, шумный, возбуждённый! Его сразу окружили, засыпали вопросами:
— Что случилось? Зачем водили? Чего хотели?
— Совсем отпустили? Или как?
— Ты что такой довольный?
Гнутый, широко улыбаясь, только отмахивался.
— Мы уж не надеялись, что ты вернешься, — сказал Рыжий. — По крайней мере не ждали так скоро.
— Разве мог я такую гулянку пропустить?
— Да мы уж и передумали вроде пить, — сказал Зверь.
— Как это? Ну уж нет! Я что, зря торопился?
— Да ты расскажи толком, что случилось-то? — тормошил его Цеце.
— А ничего не случилось. — Гнутый протолкнулся к своей койке, сел, вытащил из тумбочки нож, покрутил его в пальцах и, делано вздохнув, принялся отпарывать капральские нашивки.
Бойцы притихли.
— За что? — негромко спросил Зверь.
— За старое, — помолчав, ответил Гнутый.
— Да-а-а… — мечтательно протянул Цеце, осматривая импровизированный стол, заставленный снедью. — Еды нам хватит до самого утра.
— А за выпивкой придется кому-то бежать, — сказал Рыжий и выразительно посмотрел на Курта.
— Увлекаться не стоит, — предостерег Зверь. — И без того проблем хватает.
Шайтан, устремив взгляд в потолок и пробормотав что-то про Аллаха, двумя пальцами взял свой стакан, кивнул Павлу:
— Ну, за тебя, Писатель! За твое выздоровление, и не надо болеть больше.
— За возвращение, — добавил Зверь. Помолчал, додумывая родившийся тост. Продолжил: — За твое возвращение и за возвращение Гнутого. Но не только! За то, чтобы все мы всегда возвращались и чтобы нам было куда вернуться!
— Хорошо сказал! — не удержался Цеце.
Они выпили по чуть-чуть. Закусили от души.
— Так что за история с тобой приключилась? — спросил Рыжий у Гнутого.
— Да ничего особенного. Помнишь лейтенанта Розетти?
— А как же! Редкостная скотина!
— Вот-вот… — Гнутый обвел взглядом лица товарищей. Пояснил для тех, кто не был знаком с лейтенантом-скотиной: — Стояли мы тогда на побережье под Салалой, Форпост номер двести восемьдесят шесть. И служил там лейтенант Розетти, за глаза его все называли Вонючкой. Работал он в штабе, прислуживал начальству, то ли племянником он был чьим-то, то ли сыночком. С личным составом он дела не имел, но любил совать нос куда не следует.
— Я его помню, — криво усмехнулся Цеце.
— Еще бы! Он тебя на три дня в карцер посадил за то, что ты с развязавшимся шнурком ему навстречу попался.
— Меня отправил к медикам, — сказал Рыжий, — велел спиртовую клизму поставить. Ему показалось, что я был пьян.
— А ты не был пьян? — спросил Зверь.
— Это дела не меняет! — отмахнулся Рыжий. — Так что там случилось с Розетти?
— А ничего, — пожал плечами Гнутый. — Когда нас переводили на новое место, я в последний день одолжил автомобиль у одного сержанта, подстерег этого Вонючку, когда он домой возвращался, запихнул в багажник и отвез в пустыню. Километров за тридцать от Форпоста.
— Ну! — восхитился Цеце. — Что ж ты раньше не рассказывал? !
— А это наше с ним личное дело было. Он из меня изрядно крови попил… Ну да ладно… Так вот — выбросил я его на песок, разул, раздел до белья, физиономию слегка подпортил, показал направление, в котором надо ему идти, а сам уехал.
— И теперь эта история всплыла, — сказал Зверь с легким осуждением в голосе.
— Да, — кивнул Гнутый. — Уж почти два года прошло. Я и забывать стал. А Вонючка, видимо, не забыл. Должно быть, искал меня по всему миру, запросы, заявления рассылал.
— Легко ты отделался, — сказал Зверь. — Знаешь, что положено тебе за избиение офицера?
— Знаю. Начитан… — Гнутый ухмыльнулся. — А папа-то наш, полковник — молодец, оказывается! Мы его старым пнем считаем, развалюхой и маразматиком, а он за нас горой! Тот еще вояка!
— Это он тебя прикрыл?
— Он. Не дал в обиду. Привели меня к нему в кабинет, он передо мной, ни слова не говоря, выложил распечатку на стол, развернул. “Читай”, — говорит. Я и начал: читаю и чувствую, как улыбка все шире становится. Там Вонючка во всех подробностях расписывает, как я его мордой в песок тыкал и обещал наизнанку вывернуть. Красиво пишет, образно, зримо! Видно, за время переписки стиль отточил, каждую фразу до совершенства довел!
— Ты не отвлекайся. Что дальше было?
— Полковник заметил, что я не очень-то расстроен, поинтересовался, чему я так рад. Я ему все и выложил про этого Вонючку. Он выслушал внимательно. Приказал сержанту и лейтенанту выйти. И завел разговор по душам. Старики, конечно, болтливы, но на нашего я не в претензии. Сказал, что доложит наверх о моем наистрожайшем наказании. Велел держать язык за зубами. Объявил, что с должности все-таки меня снимет — не может не снять. И велел впредь быть осторожней.
— Повезло, — сказал Зверь.
— Так что теперь мы отделение без командира, — подвел итог Гнутый.
— Кого-нибудь назначат, — сказал Цеце.
— Тебя, например.
— Нет! — запротестовал Цеце. — Зачем мне такая радость? Я откажусь!
— Значит, Рыжего поставят.
— Я в неблагонадежных числюсь. Удивляюсь, как вообще меня еще не уволили.
— Шайтан! — Гнутый повернулся к арабу. — Хочешь быть командиром отделения?
— Хочу!
— Ну, хоти дальше. Фактурой ты не вышел… Ухо! Может тебя командиром сделают?
— Вряд ли. Образования у меня не хватает. Сами знаете.
— Значит, Писателя.
— Молод еще!
— Так кого же?
— А никого! — сказал Зверь. — Будет у нас в отделении демократия. Все решения станем принимать голосованием.
— А что! — усмехнулся Цеце. — Это выход!
— Предлагаю подобную систему распространить на все подразделения, — продолжил Зверь. — Раз в квартал будут проводиться выборы сержантского состава, раз в год — офицерского. Командир Форпоста избирается на три года. Ряд полномочий передается Солдатскому Сенату. Сразу же предлагаю от нашего взвода выдвинуть в Сенат кандидатуру Писателя.
Они негромко рассмеялись.
— Занятно было бы послужить в таком бардаке, — сказал Рыжий.
— И кончилось бы все полным развалом, — сказал Цеце.
— А вдруг вышло бы что-нибудь дельное? — сказал Ухо.
— Армия и демократия несовместимы, — сказал Гнутый. — Так что давайте-ка выпьем за систему, которая всем нам позволяет жить просто, спокойно, весело и бездумно. Нам велели — мы сделали. Хорошо быть солдатом, за него все всегда решают! А голова о мировых проблемах пусть болит у начальства.
— Конец твоей речи мне понравился больше, чем начало, — сказал Рыжий. — Итак: за то, чтобы у начальства болела голова!
Они только подняли стаканы, как в запертую дверь кто-то требовательно застучал кулаком. Бойцы переглянулись, мгновенно кто куда попрятали стаканы. Цеце быстро задвинул бутылки под скамейку.
— Открывайте! — прогремел голос сержанта Хэллера.
— Ну вот, накликали, — сказал Зверь. — Судя по всему, голова у него разболелась не на шутку. Откройте кто-нибудь, иначе через минуту дверь вылетит. И вставлять ее будем мы.
Дверь отпер Курт. Сперва он откатил тяжелую штангу, при этом едва не придавив ногу капралу Гессе. Потом отодвинул щеколду замка, зацепившись за дверную ручку рукавом.
— Заходите, сержант! — крикнул Гнутый. Сержанту приглашение не требовалось. Он уже вошел — толчком распахнул дверь и застыл на пороге, заслонив собой весь проем, обводя взглядом лица своих солдат, осматривая подобие стола, оценивая закуски, отыскивая выпивку.
— Гуляете?
— Присоединяйтесь, сэр, — сказал Ухо.
— Без вас не начинали, — сказал Гнутый, доставая из-под ног запечатанную бутылку. — Ждали.
— Вижу, — сказал сержант чуть потеплевшим голосом. — По какому поводу сборище?
— Отмечаем возвращение, — ответил Зверь.
— Меня выписали, — негромко сказал Павел.
— А меня выпустили, — добавил Гнутый.
— Хорошее дело, — сказал сержант. — Но я вам праздник немного подпорчу. Знакомьтесь — ваш новый капрал. — Он шагнул в комнату, и позади него шевельнулась во мраке коридора какая-то тень. — Уверен, он вам не очень понравится, но меня это не волнует. Вы здесь ничего не решаете. За вас думают командиры. У них голова болит — не у вас. А кому это не нравится — выметайтесь… — Похоже, сержант был не в духе. Видимо, крепко влетело ему за сомнительные подвиги его подчиненных. Возможно, и ему не пришлось по сердцу решение, принятое командованием Форпоста.
— Ну, добро пожаловать… — начал было Гнутый и осекся, разглядев, кто стоит позади сержанта.
— Черт возьми, — буркнул Зверь. Павел поднялся, невольно стиснув кулаки.
— Кажется, я здесь уже был однажды… — через порог, заложив руки за спину, ухмыляясь криво, недобро щуря маленькие глазки, шагнул капрал Некко, недавний рядовой. — Помнится, кто-то запретил мне подходить к нему ближе, чем на три шага, и клялся, что сломает мне нос, если я осмелюсь это сделать. Так что? Вот он я! Здесь! — Некко подступил вплотную к Зверю, навис над ним, привстав на цыпочках.
— Потише, капрал, — спокойно сказал сержант Хэллер.
И Некко, обернувшись, смолк, отступил на шаг.
— Зачем вы притащили сюда этого клоуна, сэр? — спросил Зверь.
— Я уже сказал. Он ваш новый капрал. Командир отделения.
— Какой идиот решил отправить его к нам? — поинтересовался Гнутый.
— Приказ подписан самим полковником. У тебя есть возражения?
— Уже нет, сэр. Но это странное назначение…
— Это обычное назначение! — Сержант возвысил голос. — Среди вас не нашлось никого, кто смог бы возглавить отделение! Вы — жалкие неумехи! Вы позорите весь взвод! Поэтому хватит разговоров!
— Действительно, хватит разговоров, — сказал Цеце. — Наливайте.
Но никто не пошевелился.
Отделение неприязненно рассматривало новообретенного командира. А он вроде бы нисколько не смущался таким холодным приемом, стоял, сцепив руки за спиной, широко расставив ноги, и хищно осматривал своих подчиненных.
Словно выискивал самого слабого.
Первую жертву.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Тем не менее мы понимаем, что капрал Некко ненавидит нас всех.
Не будь мы так дружны, он бы уже установил в отделении собственные порядки, как это было в четвертой роте. Мы уже наслышаны: двадцать процентов заработка бойцы отдавали капралу “на общие нужды”; все хозяйственные и бытовые работы за командира выполняло отделение — сам он никогда не чистил оружие, не стирал одежду, не гладил ее — за него все делали солдаты. Для бойцов своего отделения он решил ввести дополнительную дисциплину — рукопашный бой, преподавать который взялсясам. И с этого дня начались постоянные “официальные” избиения солдат.
Конечно, долго так продолжаться не могло. О самоуправстве капрала стало известно начальству. Но скандала не получилось. Некко даже не разжаловали. Его просто перевели к нам — под надзор сержанта Хэллера, во взвод лейтенанта Уотерхилла.
В связи с этим я вспоминаю слова Арнарсона о том, что у Некко есть связи на самом верху. И мне думается, Викинг не ошибся. Иначе как объяснить такую “непотопляемость” Некко? Только так можно объяснить, почему этот психически нездоровый, неуравновешенный, озлобленный человек оказался на военной службе, да еще и настолько быстро получил первое свое повышение.
Впрочем, есть мнение, что капрала ему дали за победу надо мной.
Но я уверен, что, займи я первое место в боях, новое звание мне бы не дали и командовать отделением не доверили бы…
Вчера Некко впервые показал мне фокус с протыканием руки ножом. Он вогнал лезвие в кисть возле основания большого пальца, пронзил ладонь насквозь, с таким расчетом, чтобы не повредить кости. Потом выдернул нож, слизал с него кровь. Сжал пальцы в кулак, помахал им в воздухе. А через минуту показал, что его рана уже зарубцевалась.
Я не понимаю, как он это делает. Но я знаю для чего.
Он пытается нас запугать.
Почему-то он ненавидит нас. Всех нас. Каждого. Он пытается держать это в себе, но это сильнее его. Он не контролирует свою злобу, свою ненависть.
Он для нас — чужак.
Но и мы для него — чужаки…
Несколько раз дело чуть не доходило до драки. Некко невзлюбил хота и всячески его обижает. Гнутый, естественно, издевательства над животным терпеть не может, заступается, огрызается. Кроме того, очень напряженные отношения складываются у Некко с бывшим командиром отделения, с разжалованным Зверем. Они не переваривают друг друга и готовы сцепиться в любой момент. Но сержант Хэллер всегда оказывается поблизости. А его слушаются все. Его невозможно не слушаться.
Так что мы пока уживаемся. Капрал Некко делает вид, что командует нами. Мы делаем вид, что подчиняемся ему.
Как ни странно, но ко мне капрал относится вполне терпимо. Видимо, дело в том, что однажды он уже одержал надо мной победу, раздавил, растоптал, размазал по рингу. И теперь я для него не опасен и не интересен. Я — пария.
Что ж, я не против. Может, оно и к лучшему…
Последние дни очень беспокойные, напряженные. Лихорадит наше отделение, лихорадит весь взвод. И с Форпоо том тоже что-то происходит, что-то с ним не в порядке. Даже я — салага — чувствую это.
Форпост к чему-то готовится.
Офицеры убывают в командировки. В увольнение почти никого не отпускают. Ломаются обычные графики. Не? дежурства заступают усиленные наряды.
И множатся слухи.
Говорят самое разное: что на Земле нашли базу экстерров и сейчас не знают, как к ней подступиться; что некое сообщество предателей вышло на связь с хозяевами экстерров и договорилось о сдаче планеты, если им будут сохранены жизни; что последнее время из космоса стали прибывать новые, незнакомые ранее существа — неуязвимые для обычного оружия, на порядок более стремительные и плодовитые, смертоносные — и вскоре ожидаются еще более опасные твари, справиться с которыми будет очень непросто. А может, и вовсе невозможно.
Это слухи, и никто всерьез их не принимает.
Один Курт уверен в том, что говорит.
Он утверждает, что скоро будет крупная наземная операция. Подробностей он не знает — его видения обрывочны и туманны.
Курт ясно видит одно — будет много крови.
И капрал Некко с ним согласен.
— …Форпост двести девять! — форпост двести девять! Цифровой канал закрыт, упал спутник, перехожу на запасную частоту два-двенадцать!
— Понял вас!
— Всем! Освободите канал для срочного сообщения!
— Ястреб тринадцать! Срочно снимки квадрата восемьдесят пять!
— Центр! В секторе двадцать обнаружена группа экстерров! Движутся от точки Сигма на северо-запад. Трансляция в реальном времени через спутник восемнадцать дробь два.
— Форпост шестьсот двадцать три! Боевая тревога!
— Звено Б-154! Передаю полетное задание!..
— …неопознанный объект в вашей зоне ответственности! Вы там спите, что ли, черти?!..
— …зенитный комплекс! Срочно примите координаты цели!..
— …сообщите уточненные координаты точки Сигма…
— …Форпост восемьсот шестьдесят три! Подтвердите получение геограмм!..
— …вылет! Немедленный вылет!..
Такой была каждая ночь на Земле.
Но на утреннем разводе случилось то, чего все так долго ждали.
Старый полковник, отстранив брехуна, сам поднялся на трибуну. Он не сутулился, шагал твердо, голову держал высоко, и молодые ясные глаза его были обращены на выстроившихся бойцов.
— Солдаты! — Ему не нужен был микрофон. Сегодня голос его звучал громко и четко. — Через два дня нам предстоит крупное сражение! Командование разработало план операции по уничтожению колонии экстерров, крупнейшей из обнаруженных за последнее десятилетие. И наш Форпост примет непосредственное участие в боевых действиях. Возможно, это будет самое опасное задание в вашей жизни. Но я надеюсь на вас, солдаты! На вас надеется вся планета! Объявляю: с настоящего момента я перевожу Форпост на боевое положение. Все дальнейшие приказы вы будете получать от своих непосредственных командиров… Вольно!.. Разойдись!..
И не было долгих речей и приевшихся докладов. Не было выноса знамен, перестроений и прохождения торжественным маршем.
На войне нет времени для подобных глупостей.
— …Это очень старая колония. Эксперты говорят, что ей около десяти лет. Мы не замечали ее раньше, потому что район там очень сложный — тайга, горы, в округе ни одного человеческого поселения, отсутствуют транспортные коммуникации. Подобная колония была обнаружена в Бразилии в 2052 году. Ее пытались уничтожить в течение четырех лет, но она укоренилась настолько прочно, что каждый раз восстанавливалась. В конце концов была проведена мощнейшая военная операция с участием всех сил UDF, и на очищенной территории были развернуты два Форпоста, в чьи задачи входило постоянное наблюдение за освобожденными от экстерров пространствами. Как выяснилось позже, это было правильное решение: если бы не постоянный надзор, колония, возможно, существовала бы и сейчас. Тогда в наземных боях приняли участие восемнадцать тысяч солдат, это не считая служб поддержки.
— А сколько человек погибло, сэр? — спросил Гнутый, подняв руку.
— У меня таких данных нет, — сказал лейтенант. — Думаю, это закрытая информация. Но все вопросы позже… Итак, продолжаю. Колонию, с которой нам придется иметь дело, обнаружили аналитики, а не разведка, как должно было быть. Они обратили внимание на участившееся появление в регионе небольших кочующих отрядов экстерров. Отряды эти нападали на деревни и села, на окраины маленьких городов. Силы UDF легко с ними справлялись, но аналитиков беспокоило то, что появление экстерров нельзя было связать с частотностью появления инопланетных кораблей в воздушном пространстве региона. Так был сделан вывод, что где-то существует развитая колония инопланетных существ. Предполагаемое место размещения колонии назвали точкой Сигма. Проведя анализ появления экстерров, были вычислены примерные координаты точки Сигма. Только потом за дело взялась разведка, и информация, полученная от ученых, подтвердилась. Все данные об обнаруженной колонии были засекречены. Все региональные посты UDF были оповещены о возможной вскоре операции, но никаких подробностей не сообщалось. Разведка велась целый месяц. В результате мы имеем все необходимое. Дальше в дело вступают ударные силы UDF: задача — уничтожить логово экстерров. Операция будет проходить в два этапа. Первый: массированная бомбежка и артиллерийский обстрел мест скопления экстерров, уничтожение киберов и биологических ловушек. Второй: наземная операция по зачистке местности, установление контроля над освобожденной областью, обеспечение прикрытия групп спецназначения. В ходе наземной операции будут задействованы Форпосты… — Лейтенант опустил взгляд на планшетный компьютер и стал зачитывать: — Шестьсот восемьдесят девять, семьсот восемь, семьсот десять, восемьсот двадцать, восемьсот тридцать пять и мы — Форпост восемьсот шестьдесят три. Кроме того, в операции примут участие артиллерийский полк “Молот”, минометная батарея “Девятый вал”, десантная группа специального назначения “Парящий орел”, отдельный огнеметный взвод “Саламандра” и элитная рота “Ирокезы”.
— Где у нас твой молодой земляк Курт? Ко мне его!
— Есть! — Было слышно, как Маркс набрал в грудь воздуху. И через мгновение рев его раскатился по закоулкам казармы. — Рядовой Курт! К капралу Ягичу! Быстро! — Голосом рядовой Геккель тянул на мастер-сержанта, никак не меньше, сказывался опыт.
— Молодец, Маркс, — уважительно сказал Зверь. — Не понимаю только, почему он до сих пор в солдатах ходит…
Курт был все такой же неловкий и нескладный. Входя в комнату, он зацепился плечом за косяк; перешагнув порог, запнулся о чьи-то ботинки; махнув рукой, опрокинул фотографию, стоящую на тумбочке Цеце.
— Смирно, рядовой! — скомандовал Гнутый, останавливая суетящегося Курта, пытающегося все вернуть на свои места. — Такое дело к тебе: сбегай в городок, купи нам колбасы, рыбки копченой, сыра, консервов каких-нибудь, салатов готовых побольше, хлеба.
— Хлеба не надо, — сказал Цеце. — У меня на кухне знакомый работает, так что хлеб с меня.
— Хорошо. Хлеба не надо. Все запомнил?
— Да.
— Если увидишь сало, возьми обязательно, — наказал Цеце.
— Деньги есть у тебя? — спросил Гнутый.
— Есть, — кивнул Курт.
— Купишь на свои. Когда все принесешь, рассчитаемся. На КПП, если остановят, скажешь, что я послал. Там сегодня Боров дежурит. — Гнутый усмехнулся. — Он мне должен кое-что. Так что проблем не будет. Ясно?
— Да.
— Ну, двигай. Только давай поскорей.
Курт ушел, снова задев косяк плечом.
— Может, зря мы его послали? — сказал Рыжий.
— Ничего, не в первый раз. Справится.
— Странный он все-таки…
5
Курт справился.Он притащил столько закуски, что ее хватило бы на всю роту. Сала, правда, не было.
— Заставь дурака богу молиться… — пробормотал Цеце, криво ухмыляясь, с интересом наблюдая, как Курт и Павел извлекают из объемистых пакетов провизию, выкладывают на койку. Когда на свет появились ветчина, колбаса и копченое мясо, Цеце горестно вздохнул, подумав, что двух буханок, которые он принес, теперь уж точно не хватит. Придется еще раз бежать в столовую, на поклон к сержанту Красюку. Эх, дернул черт похвастаться выгодным знакомством! Молчал бы себе…
Продукты убрали за кровать, прикрыли сверху пакетами. Гнутый собрал со всех деньги, расплатился с Куртом. Отпустил его.
— Подожди, — остановил Павел собирающегося уйти немца. — Загляни к нам после отбоя…
Постепенно подтягивался народ. В полном составе вернулось из сауны распаренное отделение капрала Буасье. На вечернем автобусе прибыли из города рядовые Карпов и Анзани, ввалились в казарму — оба уже навеселе, у одного — свежая ссадина на лбу, у другого — кулак ободран. Прибыли грек Ксенакис, итальянцы Дульбекко и Кваренги, поляк Мрожек, албанец Моисеи, грузин Такидзе — они ранним утром покинули Форпост, отправились на природу, “исследовать непокоренную русскую Сибирь”, как сами сказали. Очевидно, для лучшего исследования прихватили с собой шампуры, три бутылки вина и замаринованное в ведре мясо. Возвратился с рыбалки сильно покусанный комарами чернокожий Рем, бросил под кровать спиннинг, вытащил из мешка полуметровую щучку, стал воодушевленно рассказывать, как тащил ее из воды, через водоросли, мимо коряг, боясь, что сорвется, уйдет…
Взвод собирался. Кто-то, заметив возвращение Павла, подходил, здоровался, поздравлял, сочувствовал. Некоторых — немногих — Павел приглашал заглянуть после отбоя в тренажерную комнату.
Пришел Жан-Карапуз. Павел отозвал его в сторону, налил водки в пластмассовый стакан, достал бутерброд с икрой, кусок ветчины:
— За мое здоровье!
Француз выпил, с удовольствием закусил икрой, долго жевал ветчину. Сказал по-русски, сильно грассируя:
— Благодарствую. — Крепко пожал Павлу руку, потряс ее. Потом он долго разговаривал со своим земляком Буасье. Договорившись о чем-то, ушел в свой сектор.
— Смирно! — прогремел вдруг голос Маркса.
— Черт! — Цеце кинул взгляд на угол, где была спрятана водка и закуска. — Кто там приперся?
Приперлись лейтенант Уотерхилл и сержант Хэллер.
— Не забудь его пригласить, — шепнул Зверь на ухо Павлу. — Скорее всего, он не придет, но позвать надо обязательно.
— Лейтенанта?
— Сержанта!
Судя по всему, командиры прибыли не просто так. Лица их были серьезны и непроницаемы, глаза холодны, слова скупы, интонации сухи:
— Капрал Ягич! — сказал лейтенант, остро глядя на Гнутого.
В казарме стало необычайно тихо.
— Я… — Гнутый осторожно снял цепляющегося хота с плеча, передал его Павлу, вытянулся, пытливо всматриваясь в лица командиров.
— Следуйте за нами! — Лейтенант щелкнул каблуками, развернулся четко, словно на плацу.
— Доигрался, — буркнул сержант Хэллер и грозно осмотрел своих подчиненных.
— Может, узнали, что он мясом экстерров своего хота кормит? — предположил Ухо.
— Тогда бы за ним явились люди из спецслужб, — сказал Зверь.
— Ну, может, они не смогли.
Рыжий хмыкнул:
— Они все могут…
Казарма опустела — рота отправилась на ужин. Только отделение капрала Ягича никуда не пошло. Один Цеце вместе со всеми направился в столовую, да и то лишь за тем, чтобы выклянчить у своего знакомого сержанта еще одну буханку и сразу же вернуться.
Есть никто не хотел, да и была у них еда — в дальнем углу грудой лежала за двухъярусной койкой, прикрытая пакетами и бумагой.
— Может, про драку в городе кто-нибудь начальству доложил?
— Почему тогда только Гнутого взяли?
— Так он же капрал. Старший.
— Подумаешь, драка, — Рыжий пожал плечами. — Ничего особенного.
— А стрельба!
— Не мы же стреляли!
— А не все равно.
— Да ведь и сержант с нами тогда был. Так что дело не в этом…
Они замолчали, глядя в пол, придумывая еще причины, по которым могли забрать Гнутого.
Настроение было испорчено. Даже пить не хотелось.
— А может, это из-за девчонки, которую он тогда в городе подцепил? — поднял голову Рыжий.
— А тут-то что не так?
— Слышал я, попадаются стервы такие, что говорят, будто их изнасиловали.
— Зачем?
— Деньги требуют. Потом вроде бы отказываются от своих слов, если им заплатят. Зарабатывают так.
— Сержант бы нас предупредил.
— Может, не успел?
— Нет, не похоже. Нагрянули. Взяли, словно под арест… Если бы баба, вызвали бы по коммуникатору. Зачем лично являться? Тут что-то служебное, официальное.
Зверь сердито махнул рукой:
— Чего зря гадать? Надо сержанта дождаться, все у него расспросить.
— Скажет ли?
— А это как спрашивать будем.
Сержант не пришел. Зато через два часа явился сам Гнутый — необычайно веселый, шумный, возбуждённый! Его сразу окружили, засыпали вопросами:
— Что случилось? Зачем водили? Чего хотели?
— Совсем отпустили? Или как?
— Ты что такой довольный?
Гнутый, широко улыбаясь, только отмахивался.
— Мы уж не надеялись, что ты вернешься, — сказал Рыжий. — По крайней мере не ждали так скоро.
— Разве мог я такую гулянку пропустить?
— Да мы уж и передумали вроде пить, — сказал Зверь.
— Как это? Ну уж нет! Я что, зря торопился?
— Да ты расскажи толком, что случилось-то? — тормошил его Цеце.
— А ничего не случилось. — Гнутый протолкнулся к своей койке, сел, вытащил из тумбочки нож, покрутил его в пальцах и, делано вздохнув, принялся отпарывать капральские нашивки.
Бойцы притихли.
— За что? — негромко спросил Зверь.
— За старое, — помолчав, ответил Гнутый.
8
За полчаса до отбоя они собрались в тренажерной комнате. Перетащили туда выпивку и закуску, принесли стулья, заперли дверь, подперли ее штангой, расселись вокруг двух составленных вместе широких скамей, заменивших стол. Их было одиннадцать человек: Гнутый, Рыжий, Зверь, Цеце, Шайтан, Ухо и Павел — отделение, оставшееся без командира, — хозяева вечеринки. И их гости: рядовой Буриев, более известный как Монгол, — из первого взвода, рядовой Курт и капрал Гессе из второго взвода, рядовой Ким, которого все называли Сковородой, — из третьего, Павел приглашал еще нескольких человек, но они отказались, они решили как следует отоспаться перед началом новой недели.— Да-а-а… — мечтательно протянул Цеце, осматривая импровизированный стол, заставленный снедью. — Еды нам хватит до самого утра.
— А за выпивкой придется кому-то бежать, — сказал Рыжий и выразительно посмотрел на Курта.
— Увлекаться не стоит, — предостерег Зверь. — И без того проблем хватает.
Шайтан, устремив взгляд в потолок и пробормотав что-то про Аллаха, двумя пальцами взял свой стакан, кивнул Павлу:
— Ну, за тебя, Писатель! За твое выздоровление, и не надо болеть больше.
— За возвращение, — добавил Зверь. Помолчал, додумывая родившийся тост. Продолжил: — За твое возвращение и за возвращение Гнутого. Но не только! За то, чтобы все мы всегда возвращались и чтобы нам было куда вернуться!
— Хорошо сказал! — не удержался Цеце.
Они выпили по чуть-чуть. Закусили от души.
— Так что за история с тобой приключилась? — спросил Рыжий у Гнутого.
— Да ничего особенного. Помнишь лейтенанта Розетти?
— А как же! Редкостная скотина!
— Вот-вот… — Гнутый обвел взглядом лица товарищей. Пояснил для тех, кто не был знаком с лейтенантом-скотиной: — Стояли мы тогда на побережье под Салалой, Форпост номер двести восемьдесят шесть. И служил там лейтенант Розетти, за глаза его все называли Вонючкой. Работал он в штабе, прислуживал начальству, то ли племянником он был чьим-то, то ли сыночком. С личным составом он дела не имел, но любил совать нос куда не следует.
— Я его помню, — криво усмехнулся Цеце.
— Еще бы! Он тебя на три дня в карцер посадил за то, что ты с развязавшимся шнурком ему навстречу попался.
— Меня отправил к медикам, — сказал Рыжий, — велел спиртовую клизму поставить. Ему показалось, что я был пьян.
— А ты не был пьян? — спросил Зверь.
— Это дела не меняет! — отмахнулся Рыжий. — Так что там случилось с Розетти?
— А ничего, — пожал плечами Гнутый. — Когда нас переводили на новое место, я в последний день одолжил автомобиль у одного сержанта, подстерег этого Вонючку, когда он домой возвращался, запихнул в багажник и отвез в пустыню. Километров за тридцать от Форпоста.
— Ну! — восхитился Цеце. — Что ж ты раньше не рассказывал? !
— А это наше с ним личное дело было. Он из меня изрядно крови попил… Ну да ладно… Так вот — выбросил я его на песок, разул, раздел до белья, физиономию слегка подпортил, показал направление, в котором надо ему идти, а сам уехал.
— И теперь эта история всплыла, — сказал Зверь с легким осуждением в голосе.
— Да, — кивнул Гнутый. — Уж почти два года прошло. Я и забывать стал. А Вонючка, видимо, не забыл. Должно быть, искал меня по всему миру, запросы, заявления рассылал.
— Легко ты отделался, — сказал Зверь. — Знаешь, что положено тебе за избиение офицера?
— Знаю. Начитан… — Гнутый ухмыльнулся. — А папа-то наш, полковник — молодец, оказывается! Мы его старым пнем считаем, развалюхой и маразматиком, а он за нас горой! Тот еще вояка!
— Это он тебя прикрыл?
— Он. Не дал в обиду. Привели меня к нему в кабинет, он передо мной, ни слова не говоря, выложил распечатку на стол, развернул. “Читай”, — говорит. Я и начал: читаю и чувствую, как улыбка все шире становится. Там Вонючка во всех подробностях расписывает, как я его мордой в песок тыкал и обещал наизнанку вывернуть. Красиво пишет, образно, зримо! Видно, за время переписки стиль отточил, каждую фразу до совершенства довел!
— Ты не отвлекайся. Что дальше было?
— Полковник заметил, что я не очень-то расстроен, поинтересовался, чему я так рад. Я ему все и выложил про этого Вонючку. Он выслушал внимательно. Приказал сержанту и лейтенанту выйти. И завел разговор по душам. Старики, конечно, болтливы, но на нашего я не в претензии. Сказал, что доложит наверх о моем наистрожайшем наказании. Велел держать язык за зубами. Объявил, что с должности все-таки меня снимет — не может не снять. И велел впредь быть осторожней.
— Повезло, — сказал Зверь.
— Так что теперь мы отделение без командира, — подвел итог Гнутый.
— Кого-нибудь назначат, — сказал Цеце.
— Тебя, например.
— Нет! — запротестовал Цеце. — Зачем мне такая радость? Я откажусь!
— Значит, Рыжего поставят.
— Я в неблагонадежных числюсь. Удивляюсь, как вообще меня еще не уволили.
— Шайтан! — Гнутый повернулся к арабу. — Хочешь быть командиром отделения?
— Хочу!
— Ну, хоти дальше. Фактурой ты не вышел… Ухо! Может тебя командиром сделают?
— Вряд ли. Образования у меня не хватает. Сами знаете.
— Значит, Писателя.
— Молод еще!
— Так кого же?
— А никого! — сказал Зверь. — Будет у нас в отделении демократия. Все решения станем принимать голосованием.
— А что! — усмехнулся Цеце. — Это выход!
— Предлагаю подобную систему распространить на все подразделения, — продолжил Зверь. — Раз в квартал будут проводиться выборы сержантского состава, раз в год — офицерского. Командир Форпоста избирается на три года. Ряд полномочий передается Солдатскому Сенату. Сразу же предлагаю от нашего взвода выдвинуть в Сенат кандидатуру Писателя.
Они негромко рассмеялись.
— Занятно было бы послужить в таком бардаке, — сказал Рыжий.
— И кончилось бы все полным развалом, — сказал Цеце.
— А вдруг вышло бы что-нибудь дельное? — сказал Ухо.
— Армия и демократия несовместимы, — сказал Гнутый. — Так что давайте-ка выпьем за систему, которая всем нам позволяет жить просто, спокойно, весело и бездумно. Нам велели — мы сделали. Хорошо быть солдатом, за него все всегда решают! А голова о мировых проблемах пусть болит у начальства.
— Конец твоей речи мне понравился больше, чем начало, — сказал Рыжий. — Итак: за то, чтобы у начальства болела голова!
Они только подняли стаканы, как в запертую дверь кто-то требовательно застучал кулаком. Бойцы переглянулись, мгновенно кто куда попрятали стаканы. Цеце быстро задвинул бутылки под скамейку.
— Открывайте! — прогремел голос сержанта Хэллера.
— Ну вот, накликали, — сказал Зверь. — Судя по всему, голова у него разболелась не на шутку. Откройте кто-нибудь, иначе через минуту дверь вылетит. И вставлять ее будем мы.
Дверь отпер Курт. Сперва он откатил тяжелую штангу, при этом едва не придавив ногу капралу Гессе. Потом отодвинул щеколду замка, зацепившись за дверную ручку рукавом.
— Заходите, сержант! — крикнул Гнутый. Сержанту приглашение не требовалось. Он уже вошел — толчком распахнул дверь и застыл на пороге, заслонив собой весь проем, обводя взглядом лица своих солдат, осматривая подобие стола, оценивая закуски, отыскивая выпивку.
— Гуляете?
— Присоединяйтесь, сэр, — сказал Ухо.
— Без вас не начинали, — сказал Гнутый, доставая из-под ног запечатанную бутылку. — Ждали.
— Вижу, — сказал сержант чуть потеплевшим голосом. — По какому поводу сборище?
— Отмечаем возвращение, — ответил Зверь.
— Меня выписали, — негромко сказал Павел.
— А меня выпустили, — добавил Гнутый.
— Хорошее дело, — сказал сержант. — Но я вам праздник немного подпорчу. Знакомьтесь — ваш новый капрал. — Он шагнул в комнату, и позади него шевельнулась во мраке коридора какая-то тень. — Уверен, он вам не очень понравится, но меня это не волнует. Вы здесь ничего не решаете. За вас думают командиры. У них голова болит — не у вас. А кому это не нравится — выметайтесь… — Похоже, сержант был не в духе. Видимо, крепко влетело ему за сомнительные подвиги его подчиненных. Возможно, и ему не пришлось по сердцу решение, принятое командованием Форпоста.
— Ну, добро пожаловать… — начал было Гнутый и осекся, разглядев, кто стоит позади сержанта.
— Черт возьми, — буркнул Зверь. Павел поднялся, невольно стиснув кулаки.
— Кажется, я здесь уже был однажды… — через порог, заложив руки за спину, ухмыляясь криво, недобро щуря маленькие глазки, шагнул капрал Некко, недавний рядовой. — Помнится, кто-то запретил мне подходить к нему ближе, чем на три шага, и клялся, что сломает мне нос, если я осмелюсь это сделать. Так что? Вот он я! Здесь! — Некко подступил вплотную к Зверю, навис над ним, привстав на цыпочках.
— Потише, капрал, — спокойно сказал сержант Хэллер.
И Некко, обернувшись, смолк, отступил на шаг.
— Зачем вы притащили сюда этого клоуна, сэр? — спросил Зверь.
— Я уже сказал. Он ваш новый капрал. Командир отделения.
— Какой идиот решил отправить его к нам? — поинтересовался Гнутый.
— Приказ подписан самим полковником. У тебя есть возражения?
— Уже нет, сэр. Но это странное назначение…
— Это обычное назначение! — Сержант возвысил голос. — Среди вас не нашлось никого, кто смог бы возглавить отделение! Вы — жалкие неумехи! Вы позорите весь взвод! Поэтому хватит разговоров!
— Действительно, хватит разговоров, — сказал Цеце. — Наливайте.
Но никто не пошевелился.
Отделение неприязненно рассматривало новообретенного командира. А он вроде бы нисколько не смущался таким холодным приемом, стоял, сцепив руки за спиной, широко расставив ноги, и хищно осматривал своих подчиненных.
Словно выискивал самого слабого.
Первую жертву.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
19.07.2068
Некко совсем не глуп. Сейчас ему хватает ума не ввязываться в прямое противостояние с нами. Конечно, не все идет гладко, случаются всякие эксцессы, но все же он часто делает уступки, лишь бы сохранить с нами — с его отделением — нормальные отношения.Тем не менее мы понимаем, что капрал Некко ненавидит нас всех.
Не будь мы так дружны, он бы уже установил в отделении собственные порядки, как это было в четвертой роте. Мы уже наслышаны: двадцать процентов заработка бойцы отдавали капралу “на общие нужды”; все хозяйственные и бытовые работы за командира выполняло отделение — сам он никогда не чистил оружие, не стирал одежду, не гладил ее — за него все делали солдаты. Для бойцов своего отделения он решил ввести дополнительную дисциплину — рукопашный бой, преподавать который взялсясам. И с этого дня начались постоянные “официальные” избиения солдат.
Конечно, долго так продолжаться не могло. О самоуправстве капрала стало известно начальству. Но скандала не получилось. Некко даже не разжаловали. Его просто перевели к нам — под надзор сержанта Хэллера, во взвод лейтенанта Уотерхилла.
В связи с этим я вспоминаю слова Арнарсона о том, что у Некко есть связи на самом верху. И мне думается, Викинг не ошибся. Иначе как объяснить такую “непотопляемость” Некко? Только так можно объяснить, почему этот психически нездоровый, неуравновешенный, озлобленный человек оказался на военной службе, да еще и настолько быстро получил первое свое повышение.
Впрочем, есть мнение, что капрала ему дали за победу надо мной.
Но я уверен, что, займи я первое место в боях, новое звание мне бы не дали и командовать отделением не доверили бы…
Вчера Некко впервые показал мне фокус с протыканием руки ножом. Он вогнал лезвие в кисть возле основания большого пальца, пронзил ладонь насквозь, с таким расчетом, чтобы не повредить кости. Потом выдернул нож, слизал с него кровь. Сжал пальцы в кулак, помахал им в воздухе. А через минуту показал, что его рана уже зарубцевалась.
Я не понимаю, как он это делает. Но я знаю для чего.
Он пытается нас запугать.
Почему-то он ненавидит нас. Всех нас. Каждого. Он пытается держать это в себе, но это сильнее его. Он не контролирует свою злобу, свою ненависть.
Он для нас — чужак.
Но и мы для него — чужаки…
Несколько раз дело чуть не доходило до драки. Некко невзлюбил хота и всячески его обижает. Гнутый, естественно, издевательства над животным терпеть не может, заступается, огрызается. Кроме того, очень напряженные отношения складываются у Некко с бывшим командиром отделения, с разжалованным Зверем. Они не переваривают друг друга и готовы сцепиться в любой момент. Но сержант Хэллер всегда оказывается поблизости. А его слушаются все. Его невозможно не слушаться.
Так что мы пока уживаемся. Капрал Некко делает вид, что командует нами. Мы делаем вид, что подчиняемся ему.
Как ни странно, но ко мне капрал относится вполне терпимо. Видимо, дело в том, что однажды он уже одержал надо мной победу, раздавил, растоптал, размазал по рингу. И теперь я для него не опасен и не интересен. Я — пария.
Что ж, я не против. Может, оно и к лучшему…
Последние дни очень беспокойные, напряженные. Лихорадит наше отделение, лихорадит весь взвод. И с Форпоо том тоже что-то происходит, что-то с ним не в порядке. Даже я — салага — чувствую это.
Форпост к чему-то готовится.
Офицеры убывают в командировки. В увольнение почти никого не отпускают. Ломаются обычные графики. Не? дежурства заступают усиленные наряды.
И множатся слухи.
Говорят самое разное: что на Земле нашли базу экстерров и сейчас не знают, как к ней подступиться; что некое сообщество предателей вышло на связь с хозяевами экстерров и договорилось о сдаче планеты, если им будут сохранены жизни; что последнее время из космоса стали прибывать новые, незнакомые ранее существа — неуязвимые для обычного оружия, на порядок более стремительные и плодовитые, смертоносные — и вскоре ожидаются еще более опасные твари, справиться с которыми будет очень непросто. А может, и вовсе невозможно.
Это слухи, и никто всерьез их не принимает.
Один Курт уверен в том, что говорит.
Он утверждает, что скоро будет крупная наземная операция. Подробностей он не знает — его видения обрывочны и туманны.
Курт ясно видит одно — будет много крови.
И капрал Некко с ним согласен.
1
Всю ночь ревели над сопками ракетные двигатели. Алые зарницы расцвечивали темное небо. Меж звезд бежали искорки управляемых спутников-разведчиков. Вспарывали тьму росчерки болидов — возможно, среди них были идущие на посадку корабли экстерров. И звучала в эфире какофония голосов:— …Форпост двести девять! — форпост двести девять! Цифровой канал закрыт, упал спутник, перехожу на запасную частоту два-двенадцать!
— Понял вас!
— Всем! Освободите канал для срочного сообщения!
— Ястреб тринадцать! Срочно снимки квадрата восемьдесят пять!
— Центр! В секторе двадцать обнаружена группа экстерров! Движутся от точки Сигма на северо-запад. Трансляция в реальном времени через спутник восемнадцать дробь два.
— Форпост шестьсот двадцать три! Боевая тревога!
— Звено Б-154! Передаю полетное задание!..
— …неопознанный объект в вашей зоне ответственности! Вы там спите, что ли, черти?!..
— …зенитный комплекс! Срочно примите координаты цели!..
— …сообщите уточненные координаты точки Сигма…
— …Форпост восемьсот шестьдесят три! Подтвердите получение геограмм!..
— …вылет! Немедленный вылет!..
Такой была каждая ночь на Земле.
2
День начался, как обычно.Но на утреннем разводе случилось то, чего все так долго ждали.
Старый полковник, отстранив брехуна, сам поднялся на трибуну. Он не сутулился, шагал твердо, голову держал высоко, и молодые ясные глаза его были обращены на выстроившихся бойцов.
— Солдаты! — Ему не нужен был микрофон. Сегодня голос его звучал громко и четко. — Через два дня нам предстоит крупное сражение! Командование разработало план операции по уничтожению колонии экстерров, крупнейшей из обнаруженных за последнее десятилетие. И наш Форпост примет непосредственное участие в боевых действиях. Возможно, это будет самое опасное задание в вашей жизни. Но я надеюсь на вас, солдаты! На вас надеется вся планета! Объявляю: с настоящего момента я перевожу Форпост на боевое положение. Все дальнейшие приказы вы будете получать от своих непосредственных командиров… Вольно!.. Разойдись!..
И не было долгих речей и приевшихся докладов. Не было выноса знамен, перестроений и прохождения торжественным маршем.
На войне нет времени для подобных глупостей.
3
Лейтенант Уотерхилл, выполняя поручение капитана, собрал роту в комнате отдыха и обрисовывал солдатам ситуацию:— …Это очень старая колония. Эксперты говорят, что ей около десяти лет. Мы не замечали ее раньше, потому что район там очень сложный — тайга, горы, в округе ни одного человеческого поселения, отсутствуют транспортные коммуникации. Подобная колония была обнаружена в Бразилии в 2052 году. Ее пытались уничтожить в течение четырех лет, но она укоренилась настолько прочно, что каждый раз восстанавливалась. В конце концов была проведена мощнейшая военная операция с участием всех сил UDF, и на очищенной территории были развернуты два Форпоста, в чьи задачи входило постоянное наблюдение за освобожденными от экстерров пространствами. Как выяснилось позже, это было правильное решение: если бы не постоянный надзор, колония, возможно, существовала бы и сейчас. Тогда в наземных боях приняли участие восемнадцать тысяч солдат, это не считая служб поддержки.
— А сколько человек погибло, сэр? — спросил Гнутый, подняв руку.
— У меня таких данных нет, — сказал лейтенант. — Думаю, это закрытая информация. Но все вопросы позже… Итак, продолжаю. Колонию, с которой нам придется иметь дело, обнаружили аналитики, а не разведка, как должно было быть. Они обратили внимание на участившееся появление в регионе небольших кочующих отрядов экстерров. Отряды эти нападали на деревни и села, на окраины маленьких городов. Силы UDF легко с ними справлялись, но аналитиков беспокоило то, что появление экстерров нельзя было связать с частотностью появления инопланетных кораблей в воздушном пространстве региона. Так был сделан вывод, что где-то существует развитая колония инопланетных существ. Предполагаемое место размещения колонии назвали точкой Сигма. Проведя анализ появления экстерров, были вычислены примерные координаты точки Сигма. Только потом за дело взялась разведка, и информация, полученная от ученых, подтвердилась. Все данные об обнаруженной колонии были засекречены. Все региональные посты UDF были оповещены о возможной вскоре операции, но никаких подробностей не сообщалось. Разведка велась целый месяц. В результате мы имеем все необходимое. Дальше в дело вступают ударные силы UDF: задача — уничтожить логово экстерров. Операция будет проходить в два этапа. Первый: массированная бомбежка и артиллерийский обстрел мест скопления экстерров, уничтожение киберов и биологических ловушек. Второй: наземная операция по зачистке местности, установление контроля над освобожденной областью, обеспечение прикрытия групп спецназначения. В ходе наземной операции будут задействованы Форпосты… — Лейтенант опустил взгляд на планшетный компьютер и стал зачитывать: — Шестьсот восемьдесят девять, семьсот восемь, семьсот десять, восемьсот двадцать, восемьсот тридцать пять и мы — Форпост восемьсот шестьдесят три. Кроме того, в операции примут участие артиллерийский полк “Молот”, минометная батарея “Девятый вал”, десантная группа специального назначения “Парящий орел”, отдельный огнеметный взвод “Саламандра” и элитная рота “Ирокезы”.