Кликин Михаил Геннадьевич. Страж могил

   В инструкциях ни про что подобное сказано не было.
   — Он же сдохнет сейчас! Он уже весь синий!
   — Может, вызвать лекаря сюда?
   — Да ты что?! Пока сюда, потом назад! А если ему инструмент понадобится? Опять возвращаться?
   — Пока мы тут болтаем, лекарь бы уже был здесь, — пробормотал страж. Он колебался. Он не знал, как поступить.
   — Ну же! Думай скорей! — не унимался палач. Он чувствовал холод острой стали на своей шее, и это леденящее ощущение придавало искренность каждому его слову.
   — Ладно! — решился стражник. — Вытяни руку, закрой глаза!
   — Что? — не понял палач. — Зачем?
   — Делай, как я сказал!
   — Ладно… — Палач, прислонившись к решетке, вытянул перед собой правую руку, зажмурился. Стражник подался вперед, бритвенно острым клинком полоснул палача по предплечью. Надрезанная кожа разошлась, обнажив темное мясо, похожее на мякоть перезревшей ведьминой ягоды. Рана вспухла кровью, тяжелые капли разбились о каменный пол, расплылись черными кляксами. Палач вскрикнул, охнул, отшатнулся, едва не упав.
   — Тихо! — прикрикнул на него стражник. — Я лишь проверил, не мертвяк ли ты. Теперь осталось проверить, не притворяется ли наш некромант. Ну-ка поверни его ко мне!
   Палач, пошатываясь, цепляясь за решетку, неуклюже повернулся. Страж ткнул мечом в болтающуюся ногу некроманта, всадил клинок в бедро, повернул, медленно вытащил. Признал:
   — Вроде бы действительно без сознания… Эй, Лаук! — позвал он напарника.
   — Да? — Казалось, парень вышел прямо из стены.
   — Держи их на прицеле. Я подниму решетку…

6

   «Цени все, что происходит с тобой в жизни. Понимай, что у любого, даже самого неприятного события может быть еще более неприятная замена. Помни — порой и зло может сослужить добрую службу. Знай — меньшее зло — это уже добро».
   Так наставлял Страж Огерта, когда тот привыкал жить с одной ногой…
   «Калека» — Огерт сам себя так называл. Но никогда и никому он не позволял употреблять в его адрес это слово.
   «Калека» — в звучании этого слова он слышал жалость. В этом слове были слабость, безволие и бессилие. Оно навевало тоску. Оно было словно приговор.
   Да, Огерт понимал, что ослепшей Нелти повезло еще меньше. И поэтому он соглашался с утверждением Стража о том, что у любого, даже самого неприятного события может быть еще более неприятная — страшная — замена.
   Но вот с тем, что и зло может сослужить добрую службу, — с этим Огерт не мог согласиться.
   Разве омертвелая нога лучше живой? Что она может? Какой от нее прок?
   Огерт не мог ответить на эти вопросы до того самого дня, когда в его бесчувственное бедро вонзили клинок, повернули и медленно вытащили.

7

   Грохотала поднимающаяся решетка.
   Один из стражей крутил ворот небольшой лебедки. Второй прижимал к плечу приклад арбалета.
   Под потолком трепыхалась летучая мышь.
   В черном слюдяном окошке отражался огонек светильника.
   На тумбочке стояла бочка с водой. В небольшом шкафчике лежал круг сыра и ржаной каравай.
   Оружия здесь хватило бы на десятерых бойцов…
   Даже сквозь ресницы Огерт видел каждую мелочь, каждую деталь. Он был готов к любому повороту событий. Только смерть не устраивала его…
   Решающий момент близился.
   — Скажи, пусть он поможет тебе затащить меня… — прошептал Огерт палачу на ухо. — И даже не пытайся меня перехитрить. Помни о своей шее…
   Решетка остановилась.
   Отзвуки грохота умерли в тесном тюремном коридоре.

8

   — Помогите мне его затащить! — прохрипел палач. — Я не удержу! Быстрей!.. — Он не притворялся. Он с трудом стоял на ногах. Если бы не стена и не страх, он давно бы уже свалился.
   — Кажется, ты собирался его нести к лекарю, — недовольно сказал пожилой страж, выпуская ворот лебедки и снова берясь за меч.
   — Я донесу! Только помоги его перехватить! Он сползает.
   — Как же ты надоел своими стенаниями!
   — Как мне надоела твоя тупость!
   — Еще одно слово и…
   — Заткнись и хватай его! Иначе утром Совет узнает, как ты лишил город последней надежды на спасение.
   — Ты мне угрожаешь?
   — Я тебя умоляю!..
   Они стояли друг напротив друга — палач, выполняющий приказания некроманта, и пожилой страж, привыкший действовать по инструкциям.
   На полу растекалась черная кровавая лужа.
   — Ладно, — сдался страж. — Помогу… — Он обернулся, убедился, что молодой напарник в любое мгновение готов разрядить арбалет, убрал меч в ножны. Сказал:
   — А утром я обо всем доложу Совету… — и почему-то сразу почувствовал себя намного уверенней, словно после этих слов вся ответственность за принятое им решение легла на Совет.

9

   Охранник был совсем рядом.
   Огерт затаил дыхание.
   Острый ланцет, наставленный палачу в шею, прятался в длинном свободном рукаве тюремного одеяния, и Огерт надеялся, что страж не углядит металлический блеск отполированного лезвия.
   Не успеет…
   Было довольно темно. Колеблющийся свет факелов и светильников обманывал зрение. В узком коридоре темницы шевелились тени, и каждая из них могла обрести плоть и соскользнуть со стены…
   «Наверное, здесь нашлась бы работа для Нелти… — подумал Огерт, плотно закрывая глаза. — Эти камни впитали много человеческих страданий…»
   Стражник коснулся его плеча. Буркнул что-то недовольное. Затем подхватил Огерта под мышку, чуть приподнял, взвалил на плечо, помогая палачу освободиться от ноши…
   Лучшего момента не будет.
   Огерт распахнул глаза, схватил стража за шею, отпустил палача, ударил его здоровой ногой, отбрасывая к стене, и закричал так, что самому страшно стало…

10

   Лаук не успел понять, что произошло.
   Ему показалось, что его старший товарищ и обессилевший палач выронили полумертвого некроманта. Он даже подался вперед, собираясь спросить, не нужна ли им помощь.
   И услышал крик.
   — Не двигаться! Один шаг, и он труп!.. Лаук вдавил приклад арбалета в плечо.
   — Хотите жить — замрите! Иначе превратитесь в мертвяков! — грохотал голос.
   Сцепившиеся фигуры застряли в дверном проеме. Лаук целился в них, но не решался выстрелить.
   Он не знал, в кого попадет.
   И он не был уверен, что выстрел изменит ситуацию к лучшему.
   — Опусти арбалет, парень! Замри! Не вынуждай меня убивать!..
   Лаук шагнул вперед и тут же застыл, осознав, в каком положении они все оказались.
   В руке недавнего пленника блестело лезвие. По нему текла тонкая струйка крови. Старший караульный Зонг замер, боясь пошевелиться. Оседлавший его некромант мог перерезать ему горло в мгновение ока.
   Лежащий на полу палач не подавал признаков жизни. Ударившись головой о каменную стену, он потерял сознание.
   А может, у него просто не осталось сил, чтобы подняться.
   Или же он был заодно с некромантом. Ведь это он его притащил на себе к выходу.
   А в полумраке подземелья шевелились тени. Кто еще там скрывается?..
   — Опусти арбалет, слышишь? Положи его! Я не собираюсь причинять вам вред! Просто вы не оставили мне выбора! Я поступил так, потому что должен еще раз встретиться с Городским советом! Произошла ошибка, вы приняли меня не за того! Опусти арбалет! Не делай глупостей!..
   Лаук смотрел некроманту в глаза.
   «…Вдруг еще не поздно договориться?..»
   — Не тяни время, парень, это бесполезно! Я не собираюсь ждать! Немедленно положи оружие! Это твой единственный шанс! Скажи ему, старший! Прикажи! И я не трону вас, клянусь Королем!
   Лаук посмотрел в лицо Зонга. И ему показалось, что старший караульный слегка кивнул.
   «…еще не поздно договориться…»
   — Если бы я хотел вас убить, я бы уже это сделал! Сейчас у меня было бы два мертвяка! И ты бы стал третьим! Но я не хочу! Но еще больше не хочу быть казнен! Так что положи оружие! Положи, слышишь!..
   Лаук отнял арбалет от плеча, медленно наклонился, положил его у своих ног.
   — Молодец, парень! А теперь сними со стены веревку и кинь ее мне! Только не делай резких движений! И не подходи близко!.. Поверь, я никому не желаю зла. Но вы сами не оставили мне выбора… Доверься мне, делай все, что я скажу. И тогда никто не пострадает. Все будет хорошо…
   Странное дело — Лаук верил этому некроманту. Наверное, потому, что очень хотел ему верить.

11

   «…В умении убеждать других людей заключена великая мощь, — говорил когда-то Страж, беседуя с поправляющимся Огертом. — Этот дар дается не каждому, и не каждый может развить его. Сила слова способна управлять умами людей подобно тому, как сила некроманта позволяет управлять мертвыми телами. Знай — в тебе сочетаются оба этих дара. Какой из них использовать — ты будешь решать сам. Я знаю — жизнь еще много раз поставит тебя перед выбором. И я не знаю, какой выбор ты сделаешь, какой дар будешь применять, чтобы решать свои проблемы. Но я хочу, чтобы ты помнил — дар слова развивает твою душу, а дар некроманта калечит ее…»

12

   Огерту потребовалось немало времени и усилий для того, чтобы связать палача и охранников
   Никто из них не сопротивлялся. Они подчинялись ему, выполняли все его требования. А он безостановочно разговаривал с ними, снова и снова излагал свою историю, клялся, что произошла ошибка, убеждал, что никому не причинит вреда, оправдывался, извинялся за свои действия.
   И угрожал.
   В руке он держал острое лезвие, и лезвие это постоянно было возле чьей-нибудь шеи.
   — У меня нет другого выбора, — то и дело напоминал он своим пленникам. — Я должен быть уверен, что вы не нападете на меня, как только представится такая возможность.
   — И что ты собираешься делать дальше? — спросил старший страж, досадуя на свою невнимательность, осознавая, что это по его вине все они оказались в заложниках, и понимая, что уже ничего нельзя исправить. — В городе тебе не спрятаться, а покинуть его ты вряд ли сумеешь.
   — Я не собираюсь покидать город. Не для того я сюда пришел.
   — И для чего же ты здесь?
   — Говорю же — я хочу вам помочь. Не бесплатно, но почти задаром. — Помочь нам избавиться от мертвяков?
   — Да.
   — Я думал, что для этого потребуется целая армия.
   — И она уже здесь, перед тобой…
   Огерт перевязал рану палача, похлопал его по плечу, приободрил:
   — Ничего серьезного, кровь уже почти остановилась.
   Сложно по-человечески относиться к тому, кто собирался тебя пытать…
   Под потолком снова затрепыхалась летучая мышь. Из-за тумбочки выглянула серая крыса, внимательно оглядела людей. Словно поняв, что им сейчас не до нее, бесстрашно шмыгнула на середину комнаты, схватила оброненную хлебную корку и исчезла за оружейным стеллажом.
   — Кто ты такой? — спросил старший страж, сверля глазами некроманта, бинтующего свою ногу.
   — Я?.. — Огерт пожал плечами. — Я — ученик Стража Могил… — Он выдержал паузу и добавил: — А еще я некромант на службе Короля.
   — Разве бывает такое?
   — И не такое бывает, уж поверь мне… — Огерт, хватаясь за стену, прыгая на здоровой ноге, приблизился к оружейному стеллажу, выбрал один из мечей, взмахнул им несколько раз, примеряясь, пробуя его баланс, оценивая ухватистость рукояти, а заодно демонстрируя пленникам свое умение обращаться с клинковым оружием. Затем он вытащил здоровенное копье, двумя точными ударами меча обрубил ему наконечник и, сев за стол, стал мастерить костыль из отшлифованного древка, клочьев промасленной ветоши и остатка веревки.

13

   Утром слюдяное окошко сделалось серым, а огни светильников чуть потускнели.
   Огерт не спешил покидать темницу. Там, на улице, его бы снова схватили и, возможно, казнили бы на месте. А здесь, за толстыми каменными стенами с единственным крохотным окном, за железной дверью, которую невозможно открыть снаружи, он был в безопасности.
   Конечно, когда горожанам станет известно, что освободившийся некромант захватил темницу, здесь станет не так спокойно. Ополченцы и стражники осадят здание тюрьмы точно так же, как мертвяки осадили их город…
   Огерт усмехнулся своим мыслям. Сказал:
   — Близится время моей казни.
   И в этот момент раздался грохочущий стук в дверь. Огерт сразу понял, кто это, он ждал этого стука, и старший страж, подняв голову, подтвердил догадку некроманта, сказав:
   — Это смена…
   На металлической двери была маленькая заслонка, закрывающая узкую бойницу. Огерт откинул щеколду, отодвинул заслонку в сторону, крикнул в открывшуюся щель:
   — Немедленно вызовите сюда кого-нибудь из городского Совета! — и прислушался.
   Какое-то время на улице было тихо. Потом кто-то сердито ответил:
   — Зонг, ты что, перепил? Открывай сейчас же!
   — Это не Зонг! — немедленно отозвался Огерт. — Зонг сидит рядом, он связан и обезоружен, точно так же, как его товарищ и палач.
   — Зонг, ты что, рехнулся?
   — Меня зовут Огерт! Я некромант, которого должны были сегодня казнить. Но сейчас я свободен, я вышел из камеры и нахожусь здесь. Рядом со мной три связанных человека, два стражника и палач, а сам я держу в руке меч. Кроме того, возле меня лежат четыре взведенных арбалета.
   — Если это розыгрыш, Зонг…
   — Это не розыгрыш!.. Зонг, скажи им, что я говорю правду…
   — Он говорит правду, мастер Гонт! — крикнул пожилой стражник, вытянув шею. — Это тот самый некромант, которого вчера схватили!..
   Снова стало тихо.
   За дверью, должно быть, сейчас совещались. Возможно, Огерт услышал бы что-нибудь, если бы припал ухом к бойнице, но это был бы очень рискованный и глупый поступок.
   Огерт выждал немного, а потом опять закричал:
   — Произошла ошибка, вы не за того меня приняли! Я пришел к вам, чтобы помочь избавиться от армии мертвяков! Я должен это сделать! Сам Король направил меня в ваш город!.. — Это было неправдой, но Огерт соврал бы еще тысячу раз, лишь бы все шло по намеченному им плану. Слишком высоки были ставки, чтобы честно играть.
   — Зонг! Ты слышишь меня?! Это все правда?!
   — Не знаю, мастер Гонт! — откликнулся пожилой страж. — Но он действительно нас не тронул, хотя мог бы убить!
   — Я мог бы их всех убить! — подтвердил Огерт. — Я и сейчас могу это сделать! В любой миг! Вы же не хотите, чтобы в самом центре вашего города появились три мертвяка?! А я могу это устроить! Так что не вздумайте ломать дверь! И не пытайтесь меня обмануть! Просто вызовите сюда кого-нибудь из Совета! А лучше соберите весь Совет! Мне есть что сказать, а им будет интересно меня выслушать! Вы всё поняли, мастер Гонт?! Я на вашей стороне! Доложите об этом городскому Совету! Я жду!
   Огерт, прижав палец к губам, повернулся лицом к связанным пленникам. Они все смотрели на него. Смотрели с надеждой.

14

   «Некромант захватил тюрьму!» — эта новость, словно подхваченная ветром, разлетелась по городу.
   — Вы знаете? Он требует Совет, чтобы вести переговоры!
   — Неслыханно! О чем можно говорить с некромантом? Разве можно ему верить?
   — Он утверждает, что это Король послал его к нам.
   — Точно так же он мог бы сказать, что он сам и есть Король. Его нужно немедленно уничтожить!
   — Это непросто сделать. У тюрьмы толстые стены.
   — Можно обложить ее соломой и поджечь. Он задохнется в дыму.
   — Но там живые люди! Два охранника и палач.
   — Что ж… Значит, они погибнут тоже…
   — Вы не понимаете! Если мы нападем на него, он тут же превратит их в мертвяков и выпустит наружу.
   — Мы справимся с ними!
   — А если не справимся?! Мы начнем бой, и кто-то неизбежно погибнет. Что случится, если наши погибшие перейдут на сторону некроманта? Мертвяков будет становиться все больше и больше, а ведь за крепостной стеной сейчас находится целая армия мертвецов. Они только и ждут удобного момента для атаки. Не забывайте и о том, что в темнице сидели еще два некроманта. И никто не может сказать, где они сейчас и чем заняты.
   — Так что же делать?
   — Откуда мне знать? Пускай Совет решает…
   К городской тюрьме — невысокому каменному зданию, большая часть помещений которого располагалась под землей, подтягивались отряды вооруженных горожан. Словно щетина, топорщились копья и алебарды, стеной смыкались тяжелые щиты, сколоченные из разобранных дощатых заборов. Люди перестраивались, окружая приземистую тюрьму, готовились к чему-то — то ли к обороне, то ли к нападению — они сами не знали. Слухи расползались, множились, менялись. Кто-то уже рассказывал, что два некроманта ночью покинули тюрьму и сейчас скрываются в городе, а третий — тот, что забаррикадировался в тюремном здании, — просто отвлекает внимание.
   Слухов было так много, что уже никто не мог сказать ничего определенного.
   И ясных приказов пока не поступало…
   Что же делать? Насколько реальна опасность? Надо ли перегруппировывать основные силы? Начнутся ли переговоры с некромантом? И кто он вообще такой?..
   Все ждали появления городского Совета.

15

   Этим утром, пожалуй, единственным спокойным местом в растревоженном городе была тюрьма.
   Смиренные связанные пленники сидели на полу и зачарованно слушали воспоминания некроманта. Невозмутимый Огерт восседал за столом; он неторопливо завтракал и рассказывал о давних событиях, изменивших его жизнь и жизнь его друзей. А под потолком, свернувшись в кулек, спала летучая мышь.
   — …моя нога была как полено. Мертвяк прыгнул, и в этот самый момент я ухитрился вырваться из рук Нелти. Перекатившись на бок, я приподнялся, махнул тесаком и попал мертвяку в грудь. Но что ему какой-то тесак? Он всем телом навалился мне на руку, я попытался отбросить его и отползти в сторону, но что-то хрустнуло, и боль, словно игла, прошла через плечо и вонзилась в голову. Последнее, что я запомнил, — это облако черных мух перед глазами… Что было дальше, я знаю только по рассказам друзей и пояснениям Стража. Мертвяк рухнул мне на ногу, сломав ее. Нелти пыталась вытащить меня, но потом посмотрела мертвяку в лицо и застыла. Мертвяк тоже замер. Они боролись, сцепившись взглядами. Нелти, сама того не понимая, пыталась использовать свой дар, хотя тогда она даже не догадывалась о его существовании. А оживший труп вытягивал из нее душу… Мы бы все погибли тогда, если б не Гиз. Он появился сбоку от мертвяка, держа в руках подобие длинного копья — обычную жердь, заостренную с одного конца. С разбегу он воткнул эту жердь в мертвяка, сбросил его с меня и протащил по земле. Страх дал ему силу взрослого человека, силу охотника… — Огерт задумался, кроша в пальцах кусок подсохшего сыра.
   — Что было потом? — спросил палач.
   — Потом?.. Потом ребенок дрался с мертвяком. И в конце концов прикончил его… Удивительно, правда?
   — Почти невероятно, — пробормотал Зонг.
   — Почти?.. — посмотрел на него Огерт. — Это слово здесь лишнее… Тот ребенок убил не обычного мертвяка. Он прикончил самого Кхутула.
   — Не может быть!
   — Но это так.
   — Невероятно.
   — Вот именно…
   От одного только упоминания проклятого имени воздух разом выстыл. Люди поежились, переглянулись. И вздрогнули, когда по комнате тревожным набатом раскатился стук. Кто-то нетерпеливо колотил в железную дверь с улицы.

16

   Непросто убеждать людей, разговаривая с ними через узкую бойницу, не видя их глаз, их жестов. Непросто найти искренние слова, в которых одновременно чувствовались бы сила и мягкость, уверенность и недоумение, извинение и угроза, обида и готовность простить.
   — Король дал мне поручение помочь вашему городу, а вы сразу же сунули меня за решетку, чтобы пытать и казнить… — Огерт, опершись на костыль, прислонившись боком к двери, смотрел на крохотное оконце справа на стене. Он был готов броситься на пол, если вдруг за мутной пластиной слюды что-то мелькнет. — Я понимаю, что вы в кольце врагов, но почему вы решили, будто я из их числа? Да, я могу поднимать мертвых, но разве можно осуждать за одну лишь возможность? Если так, то вы все виновны — ведь вы можете убивать…
   Он не знал, кто сейчас слышит его и сколько людей стоит по ту сторону двери. Лишь один человек представился ему — землевладелец Докар, избранный глава городского Совета.
   — Надеюсь, мы еще можем исправить оплошность, — продолжал Огерт свой монолог. — Мне бы не хотелось защищать свою жизнь смертью других людей. Не для того я пришел к вам.
   — Чем вы докажете свои слова? — спросили из-за двери, и Огерт довольно улыбнулся.
   — Разве мои поступки их не доказывают?
   — Возможно, ваши поступки — обычная хитрость.
   — Тем не менее, согласитесь, — я бы мог ночью бежать из города.
   — Вы сами знаете, что это невозможно. Город на военном положении, он охраняется по всему периметру, на каждой улице патрули. Далеко бы вы не ушли. Огерт кивнул, признавая правоту невидимого собеседника. — Хорошо, допустим, я все это знал. Но почему тогда я не попробовал прорваться с боем, используя своих мертвяков?
   — Возможно, вы подумали, что проще и надежней будет нас обмануть.
   — А вы умный человек, Докар, — рассмеялся Огерт.
   — Я — глава Совета, — сухо ответили с улицы.
   — Верю, — кивнул Огерт.
   — Поверьте и вы, что я посланник Короля.
   — Поверил бы с радостью. Но боюсь. Мне нужны доказательства.
   Огерт покачал головой, выдержал паузу. Поинтересовался:
   — Вы смотрели мои вещи?
   — Нет, — ответил Докар.
   — Если вы отпорете подкладку моего плаща с правой стороны, то найдете под ней документ с королевской печатью и подписью, где он удостоверяет, что я тот, за кого себя выдаю.
   Довольный Огерт подмигнул своим пленникам. Он предполагал, что эта бумага еще не раз ему пригодится, и вот момент настал. Конечно, там не написано, что Огерт состоит на королевской службе, зато там четко указано, что податель документа — темноволосый высокий мужчина с острым носом, серыми глазами, крупной родинкой на правом виске и имеющий только одну здоровую ногу — отмечен особой благодарностью Короля и пожизненно освобождается ото всех подорожных сборов. Немалого труда стоило Огерту получить эту бумагу.
   Довольно долго за дверью не раздавалось ни единого звука. Огерт уже был готов нарушить затянувшееся молчание, но тут наконец-то послышался голос Докара:
   — У нас нет вашего плаща.
   — Что? — не сдержавшись, воскликнул Огерт.
   — Вашего плаща у нас нет, — повторил Докар. Кажется, он и сам был разочарован.
   — Но как же так?! — Огерт на мгновение потерял над собой контроль. — Вы что, выбросили его? Сожгли? А бумага?! Она там! Поверьте! Подписанная Королем! С гербом! Все как положено!.. — Он сжал кулаки, стиснул зубы, ударил головой в холодную дверь. Сознание его помутилось, как уже бывало раньше, и он испугался, что сейчас снова рассудок оставит его и начнется новый припадок, после которого не вспомнить, что делал, что говорил…
   Страх отрезвил его.
   — Хорошо, забудем про плащ, — пробормотал он, приказывая себе успокоиться. — Забудем про документ! — крикнул он в бойницу. — И давайте признаем, что вы и без него верите мне! Иначе вы не стояли бы здесь, не разговаривали сейчас со мной.
   — Все же я хотел бы увидеть бумагу, о которой вы упомянули.
   — Я тоже этого хотел бы.
   — Так покажите нам ее.
   — Говорю же, она была в моем плаще. А вы отобрали все мои вещи.
   — Все верно. Но мы не выкинули их и не сожгли. Просто сейчас они находятся там, откуда мы не можем их забрать.
   — Да? И где же?
   — В городской тюрьме. В одном из ящиков, стоящих у стены. Рядом с дверью, что ведет в подземелье.
   — Мои вещи здесь? — Огерт почувствовал себя обманутым и ухмыльнулся. — Всё здесь? — Он, не сдержавшись, заглянул в бойницу, увидел лицо своего собеседника, успел заметить в отдалении ряды вооруженных бойцов. — Тогда подождите… Тогда… сейчас…
   Он уже ковылял .к сундукам, опираясь на костыль и меч, не рискуя отходить от стены, шаркая по ней плечом. Он не смотрел на своих пленников, не до них сейчас было. Его могли обманывать. Возможно, его просто выманивали к этим сундукам, ведь они стояли как раз напротив окошка. А что успеет предпринять одноногий некромант, когда мутная пластина слюды вдруг треснет и рассыплется и в камеру сунет свое рыло взведенный арбалет?..
   Опасения Огерта оказались напрасны. К окну так никто и не подошел, а плащ вместе с остальными вещами оказался именно там, где говорил Докар. Сундуки были заперты, но Огерт выломал щеколды клинком меча.
   — Сейчас… — бормотал он, вытаскивая свое барахло: мешковатые штаны с широкими карманами, нашитыми на бедрах, любимый тесак в легких деревянных ножнах, темная, пропахшая потом рубаха, мятая широкополая шляпа, дорожная сумка. И, конечно же, потертый кожаный плащ — вещь старая, но крепкая и практичная, способная защитить от дождя и снега, от солнца и ветра, от любопытных глаз и даже от острых стрел.
   Только вот старых костылей не было. Должно быть, не влезли они в сундук, не поместились. А жаль…
   Огерт, вернувшись к столу, немного подпорол подкладку плаща, двумя пальцами схватил бумагу за уголок, вытащил ее, разгладил, убедился, что с ней все в порядке. Крикнул, словно боялся, что его не дождутся:
   — Она здесь! Сейчас!.. — И, оперевшись на костыль, двинулся к двери, собираясь передать свой единственный документ людям, от которых зависело дальнейшее развитие событий.

17

   Высокий эшафот светился свежеоструганным деревом. Он возносился над городской площадью, словно храм. Широкая лестница вела на помост, к трем плахам, похожим на алтари.
   Кованые сапоги охранников цокали по брусчатке, будто копыта. Отрывисто лязгали дешевые доспехи. Позади раздавались короткие команды — десятники уводили отряды ополченцев к городской стене.