Страница:
34
Лоб девочки был так холоден, что Нелти невольно отдернула руку и вскрикнула:— Она жива!
— Что? — переспросил Армид.
Помощники Армида готовили саван и место в катафалке. А пока они занимались своей работой, тело девчушки лежало на вкопанной возле забора скамейке.
— Девочка жива! — повторила собирательница, отогревая занемевшую руку под мышкой.
— Не может быть! — не поверил перевозчик. — Она же не дышит. И сердце не бьется.
— Она просто очень испугана. Душа ее сжалась в комочек и спряталась.
— Ты уверена?
— Уверена? Конечно! Она жива!.. — Нелти улыбнулась, сняла с плеча кошку, погладила ее, почесала за ухом и положила девочке на грудь. Усь, словно поняв, что от нее требуется, тотчас свернулась клубком, прикрыла нос распушенным хвостом и тихонько замурлыкала. Нелти, чуть помедлив, коснулась кончиками пальцев лба девочки. Шепнула, склонившись к самому ее уху:
— Просыпайся…
Рука девочки дрогнула.
Армид глянул на собирательницу и попятился. За его спиной лязгнула оружейная сталь — это очнувшиеся охранники спрыгнули с катафалков на землю.
— Не бойся, — Нелти поняла, о чем сейчас подумал старик и что представилось воинам. — Девочка действительно жива, и я не некромант.
— А откуда мне знать? — Армид не мог рисковать своими людьми и своим грузом. — Мы только вчера с тобой познакомились.
— Просто поверь мне… — Нелти уже не улыбалась, она поняла, в какой опасной ситуации вдруг очутилась.
Девочка протяжно вздохнула, перевернулась на бок и согнула ноги в коленях. Казалось, она пытается согреться. Потревоженная кошка одним длинным прыжком перемахнула на плечо хозяйки. И Нелти заторопилась:
— Она жива! Она была жива, я почувствовала это, когда коснулась ее! Я просто ее разбудила! Я сделала так, что ее душа очнулась!
— Возможно, это и так… — Армид продолжал отступать. Вооруженные охранники, напротив, приближались. — Ну, а если ты обманываешь меня, женщина?..
— А если я не обманываю тебя? — почти закричала Нелти. — Неужели ты готов убить слепую собирательницу душ и маленькую девочку?
— Стой где стоишь, — сказал Армид. — И я не трону тебя.
Охранники были уже в нескольких шагах. Под ногой одного что-то хрустнуло. Второй в этот момент хрипло кашлянул. А третий поддел клинком валяющийся на земле булыжник, отшвырнул его в сторону.
— Ты бросишь нас здесь? — Нелти не решалась двинуться с места. — Но мы не успеем ни спрятаться, ни уйти от мертвяков. Уж лучше смерть от меча!
Девочка застонала, захныкала, произнесла что-то чуть слышное — кажется, позвала папу.
— Слышишь? — воскликнула Нелти. — С ней все в порядке! Она обычный ребенок!
— Может быть, — Армид колебался.
— Все, что я тебе сказала, — правда! Все до единого слова!
— Но ты так и не рассказала, что случилось в овраге, — проговорил Армид. — Ты не смогла объяснить, почему мертвяки тебя не тронули. И сейчас я задаю себе вопрос — а может, это твои мертвяки? Может, это ты привела их сюда?
Охранники остановились, окружив слепую собирательницу, наставили на нее острия клинков.
— Но я не помню! — Нелти была близка к отчаянию. — Я пришла в себя уже в поселке! И не знаю, что случилось в овраге! Последнее, что я запомнила, это имя Кху… — Она осеклась, сделала вид, что закашлялась, понимая, как неправдоподобно и смешно выглядит сейчас со стороны.
— Какое имя? — тут же спросил Армид.
— Проклятое имя… — перестав кашлять, нехотя ответила Нелти. — Имя Проклятого… Кхутул…
Лежащая на скамье девочка повернула голову и открыла глаза.
Охранники подались вперед, острые клинки уперлись собирательнице в грудь, живот и шею.
— Да, я вслух произнесла это имя! — воскликнула Нелти, понимая, что в подобной ситуации скрывать что-то смертельно опасно. — Произнесла его там, в овраге, когда почуяла, что оказалась в ловушке. Не знаю почему! Не знаю зачем! Оно словно само вырвалось! И, может быть, мертвяки не тронули меня из-за этого имени! Именно поэтому они меня и пропустили! Возможно! Но я не знаю наверняка!..
— Собирательница… — Голос девочки был слаб, но его услышали все. — Ты вернулась?..
— Опустите мечи, — сказал Армид, и воины послушно выполнили его приказ. — Кто-нибудь помогите ребенку… — Старый перевозчик видел слезы на щеках ребенка, и он знал наверняка, что мертвые не умеют плакать.
— Сейчас ты веришь мне? — спросила Нелти.
— Пока я верю лишь в то, что девочка жива.
— Так поверь и в то, что я обычная собирательница душ. Если когда-нибудь ты встретишь Стража Могил, назови ему мое имя, и он подтвердит это.
— Я готов поверить тебе, женщина, — сказал Армид, — но боюсь. Ведь Страж далеко, а ты рядом.
— Свяжите меня, — тут же предложила Нелти. — Наставьте на меня свои мечи, не позволяйте мне двигаться и говорить. Только увезите меня отсюда!
— Наверное, мы так и сделаем, — поразмыслив, сказал Армид. — Ты не похожа на некроманта, но осторожность не помешает. Извини… — Он махнул рукой охранникам, и один из них, воткнув в землю меч, снял кожаный пояс.
35
Смазанные колеса проворачивались бесшумно, скоро двигались отдохнувшие лошади, катафалки были загружены почти наполовину, и на несколько монет потяжелел кошель на поясе Армида-перевозчика.Все вроде бы в порядке.
Только вот звон одного колокольчика — самого громкоголосого, звучного — казался укором.
— Послушай, собирательница, — Армид, не выпуская из рук вожжи, обернулся. — Я все же не совсем понимаю, почему мертвяки тебя не тронули. Неужели имя Проклятого обладает над ними какой-то властью?
— Не знаю, — Нелти, связанная по рукам и ногам, лежала на дне телеги. Рядом расположился молчаливый охранник; он, отложив меч, осторожно гладил кошку собирательницы, спокойно сидящую возле головы хозяйки.
— Кхутул давно погиб. Войско Короля разбило всю его армию, а сам он был ранен и бежал с поля боя. Но вскоре его нашли. Нашли уже мертвым и похоронили на Кладбище… Я ничего не напутал?
— Все верно.
— Так почему полузабытое имя покойника остановило мертвяков?
— Не знаю, — повторила Нелти.
— Или же дело вовсе не в имени?
— Может быть… Они оба задумались.
— Ты на меня не сердись, — снова заговорил Армид. — Представь себя на моем месте. Что бы ты сделала?
— Я не сержусь. Я все понимаю. Спасибо, что не бросил меня там.
— Я был готов это сделать
— И что тебе помешало?
— Трудно сказать… Неуютно как-то стало вот здесь, — старик положил руку на левую сторону груди. — Нехорошо это — бросить слепую женщину посреди пустого села, куда вот-вот войдет целый отряд мертвяков.
— Даже если это мои мертвяки? Вопрос остался без ответа…
Мимо ухоженных полей и зеленых пастбищ двигался скорбный обоз. Село осталось позади, уже не было видно ни строений, ни деревьев, только торчала на холме одинокая ветряная мельница, похожая на поднявшего руку, провожающего гостей великана…
— Кажется, догоняем, — сказал Армид в тот самый момент, когда Нелти забылась чуткой дремотой.
Дорога впереди дымилась пылью.
36
Вскоре они нагнали колонну покинувших свои дома селян.— Где Гетс? — крикнул Армид, поднявшись в телеге во весь рост.
Какой-то невысокий мужичок, бредущий в хвосте колонны, повернулся, махнул рукой:
— Там!
— Спасибо, — поблагодарил Армид и направил лошадь на обочину.
Скорбный обоз сошел с дороги. Черные катафалки покатили прямо по пшеничному полю. Возницы взялись за кнуты, зацокали языками, подгоняя лошадей.
— Где Гетс? — не унимался Армид. Гетс был где-то впереди…
А людской поток все тянулся. Широко вышагивали хмурые мужчины с рогатинами, с вилами и топорами в руках. Они были готовы отразить любое нападение — мертвяков ли, разбойников, диких зверей… Женщины, старики и дети разместились на телегах. Шмыгали меж повозок шумные стайки подростков, вырвавшихся из-под опеки матерей. С лаем носились взад-вперед одуревшие от суеты и беспорядка собаки…
— Где Гетс?! — в очередной раз крикнул охрипший Армид.
И через мгновение староста отозвался сам.
— Я здесь! — донеслось издалека. От группы верховых, возглавляющих колонну, отделился всадник. Развернув дымчато-серого коня, он пришпорил его и направил наперерез скорбному обозу.
Они встретились на скрещении дорог, остановились там, где кончались поля и начинались необработанные ничейные земли.
— Девочка жива, — сразу же сообщил Армид. — Она просто была без сознания.
— Рад слышать, — Гетс смотрел на идущих мимо людей. — Где она?
— Там, в последней повозке.
— Спасибо, мы ее заберем… — Гетс глянул на связанную собирательницу, нахмурился, посмотрел на старика-перевозчика. — Что у вас произошло?
— Небольшая предосторожность, — уклончиво ответил Армид.
— Я сама попросила сделать это, — спокойно добавила Нелти.
— Куда вы сейчас? — поспешил переменить тему разговора Армид.
— Направо. Там переберемся через реку, уйдем в лес. На старой просеке разобьем лагерь. Пару дней переждем, потом отправим верховых проверить, ушли мертвяки или нет. А у вас какие планы?
— А мы двинемся в сторону Кладбища, — сказал Армид. — Нам нужно спешить.
— Ты все же решился? — удивилась Нелти.
— Что-то меняется, это ясно, — сказал старик. — Твоя помощь нужна Стражу, а моя может понадобиться Королю. Я ведь когда-то уже воевал на его стороне, — в голосе Армида звучала гордость. — Да, я — самый обычный перевозчик — участвовал в том самом сражении, когда был ранен Кхутул.
— Я не знала, — сказала Нелти.
— У нас еще будет время об этом поговорить. Путь предстоит неблизкий. — Легкой дороги! — пожелал Гетс. — Надеюсь, мы еще встретимся.
— Хочется верить, — ответил Армид.
— Хочется… — кивнул староста, глядя на Нелти. — Хочется верить, что мы правильно поступили… Мы ведь правильно сделали, послушав твоего совета, собирательница?
— Воевать с мертвяками было бы большой ошибкой, — уклончиво ответила Нелти.
— Возможно, нам еще придется воевать с ними, — сказал Гетс. — Если они не уйдут из села или если направятся не туда, куда ты предсказывала.
— Они идут на Кладбище, — сказала Нелти. — Почему-то я в этом уверена. Ну, а если я ошибаюсь… Тогда вам потребуется человек, что сумеет вас защитить… Мой старший брат, например.
— Он охотник? — спросил Гетс. — Где его найти?
— Он не охотник, но у него есть дар. Впрочем, мой брат старается об этом не говорить и не любит, когда его об этом спрашивают. Где он, я не знаю. Но скорей всего, он сейчас на пути к Кладбищу. И возможно, он пройдет этой дорогой.
— Как его зовут?
— Огерт.
— Я запомню это имя, собирательница, — сказал Гетс. Он помолчал немного, с тоской глядя в сторону оставленного селения. Спросил, отвлеченно о чем-то думая: — Каждый должен заниматься своим делом, не так ли?
— Именно, — ответила Нелти…
На скрещении дорог разошлись пути скорбного обоза и колонны селян. Их мало что связывало — только мертвецы и жизнь одной маленькой девочки.
Вечерело.
В сторону Кладбища дул холодный ветер, а темнеющее небо заволакивали грозовые тучи, похожие на горы вздувшихся трупов.
Глава 3
НЕКРОМАНТ
1
Тонкий фитиль плевался горячим жиром. Рыжий лепесток пламени задыхался в тяжелом влажном воздухе, трепетал, словно однокрылый яркий мотылек. Струйка чада — призрак фитиля — поднималась к высокому каменному потолку и утекала в узкое зарешеченное окно.— Завтра я тебя обезглавлю… В тесной тюремной камере находились двое — палач и его жертва. Они смотрели друг другу в глаза. Первый говорил, второй пока молчал.
— Но у нас еще целая ночь впереди. И поверь мне, это будет самая длинная ночь в твоей жизни…
Из огромного кожаного мешка палач доставал пыточные инструменты. Он не торопился, он был мастером своего дела и знал, что страх порой оказывается гораздо результативней боли.
— Я выпущу наружу все твои сухожилия. Я буду дергать их, и ты будешь прыгать, словно карась на сковородке…
Щипцы, ножи, иглы, зажимы — все это аккуратно раскладывалось на низенькой лавочке, стоящей у ног связанной жертвы. — Я затолкаю тебе под ногти железные занозы, а потом начну медленно их вытягивать. Я выдергаю тебе все зубы, а на их место вколочу ржавые гвозди…
Пленник не обращал внимания на жуткие инструменты. Он смотрел в лицо палачу. Спокойно смотрел, твердо. И все еще молчал.
— Я умею разговорить человека… — Из мешка появилась большая жаровня, похожая на медный барабан. Из нее сыпались хлопья пепла, внутри гремели древесные угли. — Я любого человека могу превратить в зверя. У меня кто угодно завизжит свиньей, завоет волком, заревет медведем… И нечего на меня так смотреть, это тебе не поможет…
От холодного взгляда жертвы палачу было не по себе. Он знал, с кем имеет дело, и это обстоятельство также не способствовало его спокойствию.
— Правый твой глаз я проткну крючком и медленно вытащу. Так вытащу, что ты увидишь это левым глазом. И даже не надейся зажмуриться — не выйдет…
Пленник и не думал зажмуриваться. Кажется, он еще ни разу не моргнул.
Палач, продолжая бормотать угрозы, разжег жаровню. Через специальные отверстия сунул внутрь медные стержни.
— Я твою шкуру опалю так, что она вся пузырями пойдет и лоскутами сползать будет…
Неожиданно узник хмыкнул, и палач вздрогнул, вскинулся, набросился на пленника:
— Заткнись! Иначе я весь твой рот в один миг выжгу!
Пленный снова хмыкнул, громче, отчетливей, сказал:
— А я-то думал, что ты хочешь меня разговорить.
— А ты мне и с выжженным ртом все выложишь!
— Ты так уверен?
— Я в этом не сомневаюсь.
— А тебе сказали, кто я такой?
— Сказали.
— И неужели ты меня не боишься?
— Нет!
— А зря… — Пленник пристально смотрел в лицо палача, и тот вдруг почувствовал, как слабеют его руки. — Я ведь редко прощаю тех, кто мне угрожал. — Глаза пленника изменились, зрачки сузились, взгляд сделался тяжелым и размытым. И голос его вроде бы тоже изменился.
— После того, как твоя голова скатится с плахи, ты никому не будешь страшен.
— Это случится завтра утром. Так что у нас еще целая ночь впереди.
Палачу вдруг показалось, что по высокому потолку скользнули крылатые тени. Он поднял голову, оглядел каменный свод, посмотрел на светильник, на окно.
— Ночь — это наше время, — зловеще прошептал узник и подался вперед. Руки, которые были крепко связаны у него за спиной, каким-то образом оказались свободны, и он схватил растерявшегося палача за кожаный фартук, рванул его к себе, рявкнул в самое ухо: — А теперь?! Теперь тебе страшно?!
Перепуганный палач потерял равновесие и упал на колени. Он бестолково дергался, задыхался, хрипел. По каменным стенам прыгали тени, под потолком бились черные крылья, на полу метались живые серые комья. Было холодно, смертельно холодно — мышцы онемели, заледенела кровь, сердце зашлось.
— Теперь ты понял, кто я такой? — исступленно кричал освободившийся пленник. — Теперь ты знаешь, что такое страх?..
Опрокинулась лавка, со звоном разлетелись инструменты, перевернувшаяся жаровня разбрызгала искры.
Два обезумевших человека, крепко сцепившись, катались по ножам, щипцам, углям, крысам, бились о стены, о запертую дверь, хрипели, рычали, словно звери, кричали дико, грызлись, царапались… Сейчас в них не было ничего человеческого…
2
Они пришли в себя одновременно. Разжали пальцы, отпустили друг друга, расползлись. Палач трясся, дикими глазами смотрел на узника. А тот, тяжело дыша, сидел на полу и недоуменно разглядывал связку ключей в своей руке, словно пытался понять, как она у него очутилась.— Что произошло?
Вокруг валялся пыточный инструмент, перевернутая жаровня еще дымилась, пол был усеян невесть откуда взявшимися тушками крыс и летучих мышей.
— Что произошло? — повторил пленник. Он посмотрел на забившегося в угол палача и, кажется, все понял.
— Опять… Не удержал… Я надеялся, но дар пересилил… — узник словно оправдывался. — Я не хотел… Не думал, что так получится… Мне просто нужно выбраться отсюда…
Палач, похоже, был в полуобморочном состоянии. Отвисшая челюсть его дрожала, глаза были полны ужаса, на правом виске серебрились только что бывшие черными волосы, и сочился кровью широкий порез на щеке.
— Давай же, соберись… — пробормотал узник, распутывая веревки на ногах. Непонятно было, к кому он обращается — к себе или же к палачу. — Все уже кончилось… Вставай… Слышишь, вставай!.. Нам нужно выйти отсюда!.. Я должен встретиться с теми, кто отправил меня в камеру и дал тебе эту работу… Я хочу еще раз переговорить с ними…
3
Как же они догадались, что он некромант? Каким образом они это определили? Что натолкнуло их на эту мысль и что утвердило их в подозрениях? В чем он ошибся, чем выдал себя?Все это оставалось для него загадкой.
И загадку эту необходимо было решить.
Огерт пришел в этот город заработать немного денег. Или, как сказала бы Нелти, он пришел сюда, чтобы «заняться своим делом».
«Своим делом» Огерт занимался уже мною лет. Некоторые люди считали, что он охотник на мертвяков, но это было не так. Охотником был Гиз.
Огерт же был некромантом.
Конечно, он никому не говорил, кто он такой на самом деле — слишком опасно это было.
«Дар — это просто умение, это способность, средство, инструмент, — любил повторять Страж Могил. — Человек сам решает, как ему распорядиться своим даром. Вот потому всегда нужно судить человека, но нельзя судить его дар».
Мало кто из людей был способен безоговорочно принять эту истину. Мало кто из простых людей мог поверить некроманту.
Да и сам Страж поправлялся порой:
«Но бывает и так, что дар начинает управлять человеком. Это случается, когда человек уже не мыслит себя без дара, когда он считает, что сам он и есть этот дар…»
Огерт хорошо помнил уроки Стража и старался не совершать ошибок, о которых предупреждал наставник. Кроме того, Огерт знал, как меняется человек, когда частица его души отдана другому телу — телу мертвеца. Потому-то Огерт использовал свой дар лишь в исключительных случаях.
Огерт боялся перестать быть собой…
4
Обнявшись, словно закадычные друзья, перебравшие хмельного напитка, они брели по тюремному коридору, освещенному факелами. Они раскачивались и хватались за сырые холодные стены, и любой посторонний наблюдатель решил бы, что эта пара действительно пьяна.Но здесь не было посторонних наблюдателей. В ночное время здесь не было даже охранников.
Огерт, крепко обняв своего палача за шею, прыгал на одной ноге. Просто идти он не мог. От второй его ноги, на вид вполне здоровой, не было никакого толку. Она волочилась за ним, словно пристегнутый мешок с песком — такая же тяжелая и раздражающе неудобная.
— Сколько стражников на выходе? — спросил Огерт.
— В ночной смене двое, — ответил палач, задыхаясь, но не пытаясь вырваться. Острый ланцет был прижат к его плечу, возле самой шеи.
— Что они сделают, когда увидят нас?
— Тебя убьют. На меня не обратят внимания.
— Они знают, кто я такой?
— Конечно.
— Тогда почему их только двое?
— Потому что мы вовремя избавились от всех своих мертвецов. Так что в городе ты никого не сможешь призвать на помощь. Охранники это знают.
— А от дохлых животных вы тоже избавляетесь?
— Нет.
— Я так и думал.
— Разве некроманты могут оживлять зверей?
— Некоторые.
— Это невозможно!
— Тогда объясни, откуда взялись в тюремной камере крысы, и почему они перегрызли связывающую меня веревку?
Палач не нашелся, что ответить. Да и не хотел он отвечать…
Они добрели до полого поднимающихся ступеней, остановились перед ними, тяжело дыша.
— Ты ведь не убьешь меня? — спросил палач, не понимая, почему он до сих пор еще жив.
— Пока не собираюсь, — ответил Огерт. — Но было бы заманчиво получить в свое распоряжение послушного, сильного, не знающего ни боли, ни страха мертвяка.
Палач содрогнулся.
— Впрочем, если ты поможешь мне выбраться, то я тебя не трону, — сказал Огерт и наставил острие ланцета точно на пульсирующую шейную артерию. — Выбирай скорей…
5
Затянутое пластинкой слюды окошко было темно, словно сама ночь.— Ну как там? — спросил пожилой стражник у своего молодого напарника, только что вернувшегося с улицы.
— Ни зги не видно, — ответил тот. — И небо черно.
— Дождь будет.
— Откуда знаешь?
— Ноги ломит. У меня перед дождем всегда кости ноют — примета верная.
Под потолком затрепыхалась летучая мышь, и они одновременно подняли головы.
— Нечисти всякой развелось, — пробормотал молодой стражник. — Откуда только она берется?
Мышь зацепилась за стропила и повисла вниз головой, завернувшись в крылья.
— Это разве нечисть, — пренебрежительно сказал пожилой страж. — Настоящая нечисть сейчас по ту сторону крепостной стены. Да еще здесь, в камерах, — он кивнул на железную дверь, запертую на два стальных засова.
— А может, зря мы с ними так? Может, не стоило связываться? Жили бы мирно, спокойно. Как думаешь? Вдруг еще не поздно договориться?
— Ты о чем это? — нахмурился пожилой охранник.
— А то ты не знаешь… — нехотя ответил молодой страж. — Люди поговаривают, что все из-за этой темницы. Говорят, некроманты злы на наш город. Потому и ополчились, осадили нас. А не будь ее, жили бы мы себе тихо… Всякое говорят, сам, наверное, слышал…
— Слышал, да не слушал, — рассердился пожилой страж. — Ты что, забыл, что нам поручено? Или хочешь против воли Короля пойти?
— А где он сейчас, твой Король? — повысил голос молодой стражник. — Мы тут отдуваемся за него, а он словно пропал вовсе. Может, и нет никакого Короля? Может, умер давно?
— Ты что это говоришь?!
— Говорю то, что от других слышал!
— Бабьи сплетни разносишь?!
— Не бабьи! Все уже шепчутся, ропщут! Где Король? Где его армия? Вокруг нас войско мертвяков, а он как сквозь землю провалился!
— Значит, есть у него другие дела!
— Какие?! Нас защищать — вот его главное дело!
— А твое дело слушать меня, а не слухи!
Они кричали друг на друга в полный голос и потому не сразу услышали стук, доносящийся из-за тяжелой, запертой на стальные засовы двери. А когда услышали, разом смолкли. Какое-то время они пристально разглядывали дверь, словно надеялись увидеть, кто за ней стоит и что вообще там происходит.
Стук смолк. Потом возобновился. Теперь, кажется, в дверь били ногой.
— Стучит, — сказал пожилой страж.
— Вроде бы рано еще, — неуверенно сказал его молодой напарник.
— Может, случилось что?
— Да что там может случиться?
— Ну, мало ли…
Младший страж взял со стола взведенный арбалет. Пожилой охранник вытащил меч из ножен, нахлобучил шлем. Буркнул, словно оправдывался:
— Предписанием положено… Мало ли что… — Он шагнул к двери, вынул из скоб первый засов. Покосился на напарника, тот уже стоял на своем месте — у дальней стены, в затененной нише, — только наконечник тяжелого арбалетного болта поблескивает.
— Готов?
— Готов.
Они не ждали нападения. Они не верили, что кто-то из трех плененных, приговоренных к казни некромантов может освободиться.
Они просто выполняли инструкции…
Пожилой страж вытащил второй засов. Ногой придавил потайную кнопку на полу, толкнул плечом дверь, одновременно шагнул назад и выставил перед собой клинок.
— Сколько можно ждать! — ворвался в комнату голос палача. — Выпустите меня! Быстрее!
Открывшийся проход был перегорожен чугунной решеткой. За ней стояло двуглавое всклокоченное существо, горбатое, перекошенное так, что не разобрать, где у него ноги, где руки. Оно-то и кричало знакомым голосом палача:
— Чего стоите?! Говорю же — быстрей!..
Несколько мгновений пожилой страж оторопело рассматривал орущее чудище, со спины освещенное отблесками факелов.
— Чего уставились?! Открывайте!
— Это ты? — Наконец-то охранник понял, что видит растрепанного, скособоченного палача, взвалившего на спину еще кого-то. — Кого приволок? Зачем?
— Некогда! Помогите скорей! — Палач, похоже, был слегка не в себе.
— Кто это на тебе? — Страж не обязан был выполнять распоряжения палача. — Уж не тот ли некромант, которого сегодня поймали?
— Да, это он! И хватит болтать! Его надо вытащить на свежий воздух! Ему нужен лекарь, немедленно!
— Ты опять перестарался? Но к чему такая спешка?
— Он нам необходим! Он не должен умереть! Ты что, остолоп, не понимаешь, что от этого сейчас зависит судьба города?!
— Хочешь сказать, это его мертвяки нас осадили? Тогда, может быть, не нужно дожидаться казни? Давай прикончим его сейчас!
— Да он уже почти мертв! И это не его мертвяки!
— Так в чем дело? — Пожилой страж не спешил поднимать решетку. Больно уж подозрительно все это выглядело.
— Он знает всех некромантов, которые собрали здесь свои отряды! Он знает, где их можно найти и как с ними можно справиться! Он уже начал говорить, но потом вдруг задохнулся и потерял сознание! Кажется, он подавился языком! Нужен лекарь! Как можно скорей!
— Вот незадача… — Страж опустил меч, почесал в затылке, покосился на напарника, все еще прячущегося в темной нише. — Что же делать-то?