Страница:
– Это тебе, – она протянула ему штаны и рубаху, – самые большие, что я нашла.
– Благодарю госпожу.
– Не нужно меня величать госпожой. Я не буду против, если ты будешь называть меня по имени.
– Слушаюсь, госп… Миральда.
– Только, будь любезен, прежде чем надеть все это, помойся.
– Зачем? – Казалось, он искренне удивлен.
– Затем, что чистое не надевают на грязное, – объяснила Миральда, – тут вроде ручей неподалеку… Да и я… переоденусь.
И она довольно похлопала по скомканным рубахе и верхнему платью. Конечно, не наряд придворной красотки, но – чистое, пахнет мылом и свежим ветром.
– Постричь тебя тоже не мешало бы, – пробурчала ночница, в то время как Гор с неподдельным интересом изучал покрой штанов.
– В них ходить неудобно. – Он заглянул в штанины, затем перевел огорченный взгляд на Миральду.
– Все ходят, и ты будешь. Не забывай – мы пойдем через людские земли, иной раз и из лесу выходить придется.
– Как скажешь… Миральда.
Под утро они добрались до широкого ручья с ледяной водой, и сперва Миральда тщательно и долго смывала с себя грязь. Гор в это время сидел на берегу, повернувшись к ней спиной, а потом полез купаться и он, ночница же сидела на траве, наслаждаясь каждым прикосновением чистого белья к коже. Время от времени Миральда напоминала, что Гор должен стереть с себя всю грязь, въевшуюся за годы в кожу, а потому следует тереться песком, и, кроме того, нужно вымыть голову, что было воспринято едва ли не с мольбами о помиловании. Спустя еще час препирательств он уселся на траву в двух шагах от Миральды, уже облаченный в одежду простого землепашца. На небо поспешно выкатывалось алое яблоко солнца.
«И ночь – мое время». – Миральда вздохнула. Было похоже на то, что дальше они пока не двинутся.
Закрыв глаза, ночница потянулась к той ниточке, которой привязала собственное сердце к сердцу Гилларда. Пока что… он был жив, и ничто не угрожало ему, и юная вампиресса заботилась о человеке, над которым тяготело последнее пророчество. Миральда зевнула. Оставалось надеяться, что ночницы, посланные королевой, не доберутся этим днем до намеченной жертвы…
– Госпоже нужно отдохнуть, чтобы двигаться дальше, – напомнил Гор.
– Не называй меня…
– Прости.
…Она улеглась спать в ложбинке между корней, накрывшись с головой плащом. Дневное светило набирало силу, касалось горячими ладошками старой ткани, и Миральде стало хорошо и уютно. Теплые волны гуляли по телу, то же самое ощущает человек, задремавший на солнце после купания, на берегу реки. Миральда улыбнулась. Она улыбалась, погружаясь в сон болотной ночницы, которая еще молода и недостаточно сильна, чтобы запросто разгуливать днем. Вот Кларисс – та старая ночница, а потому ей все равно… Конечно, Миральда тоже не умрет, если грозное солнце обратит на нее свой лик, но нежная кожа будет долго болеть, затем облезет. А потому лучше вздремнуть.
…Пробуждение вышло резким. На диво болезненным. Глаза резнуло ярким светом, и она с удивлением поняла, что до ночи еще далеко. Щурясь, Миральда рывком поднялась – и тут же, взвыв, мешком свалилась на траву. Последовал резкий удар в бок, от которого что-то хрустнуло внутри, и перед глазами полыхнуло алым.
– Что, попалась, душечка?
Незнакомый мужской голос. Еще одна попытка подняться – и снова падение, снова боль.
Миральда застонала сквозь стиснутые зубы. Суть происходящего начала доходить до ее затуманенного недавним сном и побоями сознания: ее всего-то связали. Но не просто, а зачарованной веревкой. Такими пользуются охотники за нелюдью и… ведьмы. Чтобы обездвижить пойманную нелюдь, чтобы отвезти в людское селение и там убить на потеху крестьянам.
И ведь годы назад и она порой пользовалась веревками, вымоченными в специальных отварах. Правда, ночниц не вязали, убивали сразу, а вот зеркальника можно было и повезти показать заказчикам…
Она с трудом повернула голову и увидела добротный сапог.
«Охотник, не иначе… Это ж после Мареса его позвали! А то и вовсе в деревне столовался».
Ночница осторожно пошевелила руками, надеясь, что ее связали не очень крепко и есть шанс…
«А где же Гор? – вспышкой пронеслось в голове. – Вдруг… он и его?..»
В этот миг сильные руки приподняли ее и затем бесцеремонно поволокли по траве.
«Нет, все правильно. Я болотная ночница, а он – охотник за нелюдью. Его призвание – защищать людей от таких, как я…»
– Не дергайся, красотка, – хохотнул человек, – сейчас отвезу тебя в деревню… Хорошо ты Мареса разделала, уважаю!
И снова рассмеялся – хриплым, скрипучим смехом. Краем глаза Миральда заметила ножны, что время от времени хлопали по голенищу сапога.
«Еще и с мечом, – обреченно подумала она, – бедный Гор…»
Лица охотника ночница не видела, да и не могла видеть, потому как волокли ее за связанные сзади локти. Да, крепок дневной сон нелюди, если она засыпает. Можно делать все, что заблагорассудится…
«Вот и сделали! Но Гиллард, как же Гиллард?»
– Отпусти меня, – прохрипела Миральда. И тут же поняла, насколько абсурдной прозвучала в ее устах эта просьба. – У меня есть сын, живой человек… Как и ты… Ему грозит опасность, и я должна…
– Заткнись, – прорычал охотник, – у Мареса тоже сын есть.
На глаза навернулись жгучие слезы. Как же так? Что теперь делать?
– Во имя Хаттара! Отпусти…
Ее охватило отчаяние. Надо было что-то предпринять, но – увы, увы… Бессильна хорошо связанная ночница, уж это-то ведьма Миральда хорошо знала.
И в тот миг, когда из глаз побежали злые слезы, по траве скользнула тень.
Хруст. Как будто треснула яичная скорлупа. И Миральда упала лицом в траву, еще не веря, но уже почувствовав мгновенную гибель охотника. Крепкие руки бережно перевернули ее на спину.
– Гор? Ох, ты жив… А я-то думала…
Кочевник, сосредоточенно сопя, возился с узлами. Чистая рубаха на боку напиталась кровью, прилипла к ране, и Миральда подумала, что ее опасения оправдались.
– Он тебя сильно задел? – шепотом спросила она. – Тебе плохо?
Гор только кивнул головой на распростертое тело:
– Ему еще хуже. Зато теперь у нас есть лошадь.
Окончательно выпутавшись из веревок, Миральда поднялась на ноги и огляделась. Неподалеку мирно пощипывал траву конек; видимо, участь хозяина его ничуть не интересовала. Охотник за нелюдью лежал бездыханным, рядом валялся тяжеленный сук, которым Гор и воспользовался.
Она вздохнула. В боку саднило, но это пройдет. Болотные ночницы быстро исцеляются, и совсем другое дело – люди.
– Показывай рану, – приказала она своему спасителю.
Гор поморщился. А Миральда, не говоря ни слова, принялась рвать подол рубахи на полосы.
– Жалко, – вдруг сказал он.
– Охотника? Ну жалко, а что ж… Человек живой. Как и ты, между прочим.
– Нет, – Гор горестно качнул головой, – одежду. Была чистая, а теперь…
Миральда бросила на него любопытствующий взгляд, но на лице Гора не было и тени улыбки. Только сожаление, как у ребенка, которому дали красивую игрушку, а он ее нечаянно сломал.
– Ох, замолчи, – процедила Миральда – будет тебе новая рубашка… Лишь бы ты не расхворался.
…Когда-то, занимаясь пришиванием пуговиц в отцовской мастерской, Гиллард мечтал. Маленькому портняжке грезилось, что, став отважным рыцарем, он обязательно покорит снежного дракона. И тот, признав человека хозяином, заменит собой коня.
Но мог ли Гил предположить, что он будет летать вместе с вампирессой?
Последние две ночи они провели в небесах, среди влажных облаков, которые на поверку оказались всего лишь сгустками тумана. Да и луны не приблизились, оставаясь такими же далекими и равнодушными. В связи с этим у Гилларда появились сомнения в истинности жреческих суждений о том, что небесный купол – из чистейшего хрусталя, а там, прямо за ним – чертоги Хаттара. Гил даже попросил Мирте подняться чуть выше, но та наотрез отказалась под предлогом, что-де выше – уже опасно для них обоих.
Сперва было страшно, непривычно.
Во-первых, само преображение Мирте: она аккуратно скинула одежду, увязала ее в тугой узел и, присовокупив мечи, протянула красному, как свекла, Гилларду. В стенах Закрытого города какие-либо взаимоотношения между мужчинами и женщинами строго пресекались, а купить женщину на ночь в Алларене он отчего-то так и не решился, слишком много ходило разговоров о скверных болезнях. А тут – пожалуйста, любуйтесь, только руками не трогайте, иначе лишитесь оных… Правда, уже через несколько мгновений совершенное тело Мирте начало оплывать, изменяться; с хрустом вытягивались руки, искривлялись ноги, из спины полезли мокрые отростки, которые развернулись перепончатыми крыльями. И от лица Мирте не осталось ровным счетом ничего; перед Гилом стояло зубастое чудовище, каких частенько рисуют на стенах святилищ Хаттара как пример темной нелюди.
Ну а во-вторых – полет. Продирающий по коже мороз, когда земля уходит из-под ног, удаляется, когда внизу остаются шапки деревьев в сизой дымке лунного света… Когда понимаешь, что, разожми Мирте лапы – и останется от мага Гилларда мокрое место.
Потом Гиллард приноровился, ему даже нравилось смотреть, как проплывают далеко внизу блестящие рукава рек, блюдечки озер, мохнатые ковры ельников и курчавые, как шкура ягненка, лиственные леса. Мирте летела ровно, без рывков, мерно взмахивала крыльями; порой она указывала Гилларду на чем-нибудь примечательные места, о существовании которых он никогда не знал.
К концу второй ночи полета вампиресса прорычала:
– Мы добрались до Огневой Пустоши. Смотри внимательно, здесь стояла армия Императора, и здесь, я так думаю, было положено начало твоей жизни.
Гиллард вспомнил, что слышал о происхождении упомянутого места – древние войны, маг народа дэйлор, испепеливший себя, людскую армию и лес на пару лиг. И по сей день красовалась большая проплешина среди Мелколесья, старый шрам от ожога; за долгие годы ни одного дерева не выросло на земле, опаленной пламенем ненависти…
Мирте начала плавно снижаться. Пояснила:
– Утро близится. Да и устала я, Гил.
– Мы летим прямо на Пустошь? – только и спросил он.
– Ну да. Мне свои крылья тоже жалко, чтобы драть их о ветки.
…Мелколесье встретило их настороженной, грустной тишиной, предваряющей рассвет. Пока Гиллард разминал затекшее тело, Мирте обрела вполне дэйлорский вид и принялась одеваться.
– Наверное, дальше мы уже не полетим. Мы совсем недалеко от Дэйлорона… Вернее, оттого, что им когда-то было, – глухо поясняла она, – а там, чтобы добраться до Гнезда… Норл научил меня пользоваться камнями порталов, даже в моем нынешнем положении…
Гиллард вздохнул. Разумеется, то, о чем говорила Мирте, было крайне интересно, но недовольно бурчащий желудок требовал пищи. Которой, естественно, поблизости не было – да и быть не могло, слишком далеко человеческое жилье… Он вспомнил о хлебной краюхе, украденной прошлой ночью у спящего свинопаса, и пожалел о том, что съел ее всю сразу.
Между тем вампиресса, казалось, поняла его состояние. Заговорщицки подмигнула сапфировым глазом:
– Пойдем, Гил. Будет день, будет тебе пища. Я ж тоже живая и тоже, знаешь ли, голодная.
Мирте не обманула. Когда подыскали уютное местечко для дневного отдыха, она уселась на землю, закатила глаза и замерла, как изваяние. Гиллард молча ждал. И не прошло и нескольких минут, как из ближайших кустов появился поджарый заяц. Тело Мирте будто расплылось в предрассветной дымке – и вот уже дичь в зубах темной нелюди. Гил невольно отвернулся; нет, вовсе не потому, что боялся вида крови. Просто чтобы не смущать даму…
– Ну все, я пошла спать, – объявила Мирте, – зайца-то зажарь. Он вполне съедобен.
Гиллард вздохнул и занялся дичью.
…Когда солнце поднялось и осушило слезы, что оставила на траве ночь, заяц уже жарился над огнем. Гил сидел рядом, обхватив колени руками, и сквозь просветы меж деревьев глядел на Огневую Пустошь.
Место это казалось ему слишком печальным и безжизненным. Много веков назад здесь бушевал огонь, но чудилось, до сих пор слышны вопли тех, кто навсегда остался в запекшемся горячем пепле. И не существовало более ни правых, ни виноватых – все поглотило время.
«Когда-нибудь время поглотит и нас, – грустно подумал Гиллард, – и никто не вспомнит о тех, кто сейчас жив».
Настроение испортилось окончательно. Без всякого аппетита пожевав пахнущей дымом зайчатины, Гил улегся под деревом. Но сон не шел, мысли сами собой возвращались к проклятому месту, древнему шраму на теле мира. И в шепот ветра вплетались далекие крики, полные боли и ужаса перед неотвратимым.
Гиллард поднялся и, чтобы хоть чем-то себя занять, принялся собирать живые компоненты для своих магических взаимодействий.
«Если уж тебя так печалит Огневая Пустошь, то что же будет, когда доберешься до Дэйлорона, отравленного, растоптанного и уничтоженного по прихоти одного-единственного человека?»
Он не спеша, вдумчиво плел косичку из травы, не забывая привязывать к ней мелкие щепочки и пучки хвои. Линии Силы послушно ложились одна на другую, образуя взаимодействие, использовав которое, можно было порождать огненные заклятия. Гиллард связал концы травяной плетенки – получился аккуратный браслет. Теперь, если надеть его на ту же руку, где перстень с изумрудом… И Гил в который раз пожалел, что нет при себе письменных принадлежностей, чтобы заносить на пергамент свои наблюдения за магией живых компонент.
Его мысли вернулись к ведьме Миральде, оставившей своему сыну медальон и кольцо. Были ли это ее личные вещи? Или они ранее принадлежали кому-нибудь еще? Пожалуй, стоит об этом спросить у Мирте, коль скоро вампиресса была знакома с ведьмой…
Костерок начал гаснуть, и Гиллард наклонился, чтобы подбросить хвороста.
Что-то горячо пыхнуло, обдав жаром спину; Гил от неожиданности попросту завалился набок и… совершенно случайно увидел, как между деревьями мелькнула темная фигура. До боли напоминающая мага Закрытого города в традиционном одеянии.
И этот неизвестный маг, выходит, только что атаковал!
От изумления потеряв дар речи, Гиллард рванулся в сторону, уходя от частой цепи расцветших в воздухе огненных цветков. Все это… совершенно не умещалось в голове. Маг Закрытого города – и атакует? Своего же?!!
«А, ты совсем забыл, Гил, что много чего выболтал Императору и его ведуну! Кому это понравится? Не Магистру, точно…»
Еще один шар огня ударил в ствол сосны, как раз туда, где за миг до этого находился Гиллард. Темная фигура снова мелькнула среди деревьев, замышляя очередной маневр.
«И он приказал меня убить?!! Невозможно!» Но тоненький, едва слышный голосок уже подсказывал Гилу, что – возможно. Очень даже. Два проступка для мага Закрытого города – это уже слишком, даже если этот маг был одним из самых лучших учеников… «А ты, дурачок, хотел вернуться в Закрытый город!» Гил стиснул зубы. Невероятным, запредельным усилием бросил свое тело в самую гущу орешника. Сейчас главное – скрыться из виду, потеряться. А дальше?
– А дальше – тебе придется его убить, Гил, – промурлыкал голос. Бесплотный женский голос, который уже не раз заговаривал с ним, делая намеки, но никогда не договаривая до конца.
– Да кто ты такая?!! – яростно огрызнулся Гиллард. – Хоть бы раз показалась!
– Ты все увидишь. Позже. В Гнезде куниц.
Он пополз вперед, стараясь не шуметь. С какой стороны ни глянь, а ведь голос прав, и сейчас придется либо расправиться с подосланным убийцей, либо… погибнуть самому.
Маневр удался, да так хорошо, что Гиллард и сам не ожидал. Маг Закрытого города стоял, прислонившись спиной к кряжистому дубу, и, вероятно, полагал, что Гиллард должен находиться совсем с другой стороны.
«Ну что ж… Прости меня, брат».
Сила потекла из плетеного браслета, собираясь тяжелыми каплями в пальцах; Гиллард, прицелившись толкнул ее вперед большим лохматым шаром… Все что успел сделать подосланный убийца, – это вскрикнуть, поднять руку для отражения заклятия… Но было слишком поздно. Сила удара оказалась столь велика, что мага словно вдавило в дерево. Завоняло паленым мясом, поплыл густой дым. Гиллард поспешно выбрался из своего убежища, бросился к содрогающемуся в агонии телу – и его тут же стошнило.
Нет, разумеется, маг Закрытого города знал, чисто теоретически, что шар огня с легкостью прожигает человеческую плоть. Но до сего дня Гиллард никогда, ни разу не видел результата действия этого заклятия. Все, что происходило в Закрытом городе, строилось на основе экспериментов и умозаключений. Все, что случилось сейчас, – слишком разительно отличалось от того, к чему привык маг Гиллард Накори.
– П… прости… – с трудом выдавил он, стараясь не смотреть в застывшие глаза убитого, – прости меня… Ведь ты ни в чем не виноват. Да пребудет с тобой Хаттар.
Его бил озноб, руки тряслись, и зубы выстукивали барабанную дробь.
Похоже, пути в Закрытый город больше не было.
Глава 8
– Благодарю госпожу.
– Не нужно меня величать госпожой. Я не буду против, если ты будешь называть меня по имени.
– Слушаюсь, госп… Миральда.
– Только, будь любезен, прежде чем надеть все это, помойся.
– Зачем? – Казалось, он искренне удивлен.
– Затем, что чистое не надевают на грязное, – объяснила Миральда, – тут вроде ручей неподалеку… Да и я… переоденусь.
И она довольно похлопала по скомканным рубахе и верхнему платью. Конечно, не наряд придворной красотки, но – чистое, пахнет мылом и свежим ветром.
– Постричь тебя тоже не мешало бы, – пробурчала ночница, в то время как Гор с неподдельным интересом изучал покрой штанов.
– В них ходить неудобно. – Он заглянул в штанины, затем перевел огорченный взгляд на Миральду.
– Все ходят, и ты будешь. Не забывай – мы пойдем через людские земли, иной раз и из лесу выходить придется.
– Как скажешь… Миральда.
Под утро они добрались до широкого ручья с ледяной водой, и сперва Миральда тщательно и долго смывала с себя грязь. Гор в это время сидел на берегу, повернувшись к ней спиной, а потом полез купаться и он, ночница же сидела на траве, наслаждаясь каждым прикосновением чистого белья к коже. Время от времени Миральда напоминала, что Гор должен стереть с себя всю грязь, въевшуюся за годы в кожу, а потому следует тереться песком, и, кроме того, нужно вымыть голову, что было воспринято едва ли не с мольбами о помиловании. Спустя еще час препирательств он уселся на траву в двух шагах от Миральды, уже облаченный в одежду простого землепашца. На небо поспешно выкатывалось алое яблоко солнца.
«И ночь – мое время». – Миральда вздохнула. Было похоже на то, что дальше они пока не двинутся.
Закрыв глаза, ночница потянулась к той ниточке, которой привязала собственное сердце к сердцу Гилларда. Пока что… он был жив, и ничто не угрожало ему, и юная вампиресса заботилась о человеке, над которым тяготело последнее пророчество. Миральда зевнула. Оставалось надеяться, что ночницы, посланные королевой, не доберутся этим днем до намеченной жертвы…
– Госпоже нужно отдохнуть, чтобы двигаться дальше, – напомнил Гор.
– Не называй меня…
– Прости.
…Она улеглась спать в ложбинке между корней, накрывшись с головой плащом. Дневное светило набирало силу, касалось горячими ладошками старой ткани, и Миральде стало хорошо и уютно. Теплые волны гуляли по телу, то же самое ощущает человек, задремавший на солнце после купания, на берегу реки. Миральда улыбнулась. Она улыбалась, погружаясь в сон болотной ночницы, которая еще молода и недостаточно сильна, чтобы запросто разгуливать днем. Вот Кларисс – та старая ночница, а потому ей все равно… Конечно, Миральда тоже не умрет, если грозное солнце обратит на нее свой лик, но нежная кожа будет долго болеть, затем облезет. А потому лучше вздремнуть.
…Пробуждение вышло резким. На диво болезненным. Глаза резнуло ярким светом, и она с удивлением поняла, что до ночи еще далеко. Щурясь, Миральда рывком поднялась – и тут же, взвыв, мешком свалилась на траву. Последовал резкий удар в бок, от которого что-то хрустнуло внутри, и перед глазами полыхнуло алым.
– Что, попалась, душечка?
Незнакомый мужской голос. Еще одна попытка подняться – и снова падение, снова боль.
Миральда застонала сквозь стиснутые зубы. Суть происходящего начала доходить до ее затуманенного недавним сном и побоями сознания: ее всего-то связали. Но не просто, а зачарованной веревкой. Такими пользуются охотники за нелюдью и… ведьмы. Чтобы обездвижить пойманную нелюдь, чтобы отвезти в людское селение и там убить на потеху крестьянам.
И ведь годы назад и она порой пользовалась веревками, вымоченными в специальных отварах. Правда, ночниц не вязали, убивали сразу, а вот зеркальника можно было и повезти показать заказчикам…
Она с трудом повернула голову и увидела добротный сапог.
«Охотник, не иначе… Это ж после Мареса его позвали! А то и вовсе в деревне столовался».
Ночница осторожно пошевелила руками, надеясь, что ее связали не очень крепко и есть шанс…
«А где же Гор? – вспышкой пронеслось в голове. – Вдруг… он и его?..»
В этот миг сильные руки приподняли ее и затем бесцеремонно поволокли по траве.
«Нет, все правильно. Я болотная ночница, а он – охотник за нелюдью. Его призвание – защищать людей от таких, как я…»
– Не дергайся, красотка, – хохотнул человек, – сейчас отвезу тебя в деревню… Хорошо ты Мареса разделала, уважаю!
И снова рассмеялся – хриплым, скрипучим смехом. Краем глаза Миральда заметила ножны, что время от времени хлопали по голенищу сапога.
«Еще и с мечом, – обреченно подумала она, – бедный Гор…»
Лица охотника ночница не видела, да и не могла видеть, потому как волокли ее за связанные сзади локти. Да, крепок дневной сон нелюди, если она засыпает. Можно делать все, что заблагорассудится…
«Вот и сделали! Но Гиллард, как же Гиллард?»
– Отпусти меня, – прохрипела Миральда. И тут же поняла, насколько абсурдной прозвучала в ее устах эта просьба. – У меня есть сын, живой человек… Как и ты… Ему грозит опасность, и я должна…
– Заткнись, – прорычал охотник, – у Мареса тоже сын есть.
На глаза навернулись жгучие слезы. Как же так? Что теперь делать?
– Во имя Хаттара! Отпусти…
Ее охватило отчаяние. Надо было что-то предпринять, но – увы, увы… Бессильна хорошо связанная ночница, уж это-то ведьма Миральда хорошо знала.
И в тот миг, когда из глаз побежали злые слезы, по траве скользнула тень.
Хруст. Как будто треснула яичная скорлупа. И Миральда упала лицом в траву, еще не веря, но уже почувствовав мгновенную гибель охотника. Крепкие руки бережно перевернули ее на спину.
– Гор? Ох, ты жив… А я-то думала…
Кочевник, сосредоточенно сопя, возился с узлами. Чистая рубаха на боку напиталась кровью, прилипла к ране, и Миральда подумала, что ее опасения оправдались.
– Он тебя сильно задел? – шепотом спросила она. – Тебе плохо?
Гор только кивнул головой на распростертое тело:
– Ему еще хуже. Зато теперь у нас есть лошадь.
Окончательно выпутавшись из веревок, Миральда поднялась на ноги и огляделась. Неподалеку мирно пощипывал траву конек; видимо, участь хозяина его ничуть не интересовала. Охотник за нелюдью лежал бездыханным, рядом валялся тяжеленный сук, которым Гор и воспользовался.
Она вздохнула. В боку саднило, но это пройдет. Болотные ночницы быстро исцеляются, и совсем другое дело – люди.
– Показывай рану, – приказала она своему спасителю.
Гор поморщился. А Миральда, не говоря ни слова, принялась рвать подол рубахи на полосы.
– Жалко, – вдруг сказал он.
– Охотника? Ну жалко, а что ж… Человек живой. Как и ты, между прочим.
– Нет, – Гор горестно качнул головой, – одежду. Была чистая, а теперь…
Миральда бросила на него любопытствующий взгляд, но на лице Гора не было и тени улыбки. Только сожаление, как у ребенка, которому дали красивую игрушку, а он ее нечаянно сломал.
– Ох, замолчи, – процедила Миральда – будет тебе новая рубашка… Лишь бы ты не расхворался.
* * *
…Когда-то, занимаясь пришиванием пуговиц в отцовской мастерской, Гиллард мечтал. Маленькому портняжке грезилось, что, став отважным рыцарем, он обязательно покорит снежного дракона. И тот, признав человека хозяином, заменит собой коня.
Но мог ли Гил предположить, что он будет летать вместе с вампирессой?
Последние две ночи они провели в небесах, среди влажных облаков, которые на поверку оказались всего лишь сгустками тумана. Да и луны не приблизились, оставаясь такими же далекими и равнодушными. В связи с этим у Гилларда появились сомнения в истинности жреческих суждений о том, что небесный купол – из чистейшего хрусталя, а там, прямо за ним – чертоги Хаттара. Гил даже попросил Мирте подняться чуть выше, но та наотрез отказалась под предлогом, что-де выше – уже опасно для них обоих.
Сперва было страшно, непривычно.
Во-первых, само преображение Мирте: она аккуратно скинула одежду, увязала ее в тугой узел и, присовокупив мечи, протянула красному, как свекла, Гилларду. В стенах Закрытого города какие-либо взаимоотношения между мужчинами и женщинами строго пресекались, а купить женщину на ночь в Алларене он отчего-то так и не решился, слишком много ходило разговоров о скверных болезнях. А тут – пожалуйста, любуйтесь, только руками не трогайте, иначе лишитесь оных… Правда, уже через несколько мгновений совершенное тело Мирте начало оплывать, изменяться; с хрустом вытягивались руки, искривлялись ноги, из спины полезли мокрые отростки, которые развернулись перепончатыми крыльями. И от лица Мирте не осталось ровным счетом ничего; перед Гилом стояло зубастое чудовище, каких частенько рисуют на стенах святилищ Хаттара как пример темной нелюди.
Ну а во-вторых – полет. Продирающий по коже мороз, когда земля уходит из-под ног, удаляется, когда внизу остаются шапки деревьев в сизой дымке лунного света… Когда понимаешь, что, разожми Мирте лапы – и останется от мага Гилларда мокрое место.
Потом Гиллард приноровился, ему даже нравилось смотреть, как проплывают далеко внизу блестящие рукава рек, блюдечки озер, мохнатые ковры ельников и курчавые, как шкура ягненка, лиственные леса. Мирте летела ровно, без рывков, мерно взмахивала крыльями; порой она указывала Гилларду на чем-нибудь примечательные места, о существовании которых он никогда не знал.
К концу второй ночи полета вампиресса прорычала:
– Мы добрались до Огневой Пустоши. Смотри внимательно, здесь стояла армия Императора, и здесь, я так думаю, было положено начало твоей жизни.
Гиллард вспомнил, что слышал о происхождении упомянутого места – древние войны, маг народа дэйлор, испепеливший себя, людскую армию и лес на пару лиг. И по сей день красовалась большая проплешина среди Мелколесья, старый шрам от ожога; за долгие годы ни одного дерева не выросло на земле, опаленной пламенем ненависти…
Мирте начала плавно снижаться. Пояснила:
– Утро близится. Да и устала я, Гил.
– Мы летим прямо на Пустошь? – только и спросил он.
– Ну да. Мне свои крылья тоже жалко, чтобы драть их о ветки.
…Мелколесье встретило их настороженной, грустной тишиной, предваряющей рассвет. Пока Гиллард разминал затекшее тело, Мирте обрела вполне дэйлорский вид и принялась одеваться.
– Наверное, дальше мы уже не полетим. Мы совсем недалеко от Дэйлорона… Вернее, оттого, что им когда-то было, – глухо поясняла она, – а там, чтобы добраться до Гнезда… Норл научил меня пользоваться камнями порталов, даже в моем нынешнем положении…
Гиллард вздохнул. Разумеется, то, о чем говорила Мирте, было крайне интересно, но недовольно бурчащий желудок требовал пищи. Которой, естественно, поблизости не было – да и быть не могло, слишком далеко человеческое жилье… Он вспомнил о хлебной краюхе, украденной прошлой ночью у спящего свинопаса, и пожалел о том, что съел ее всю сразу.
Между тем вампиресса, казалось, поняла его состояние. Заговорщицки подмигнула сапфировым глазом:
– Пойдем, Гил. Будет день, будет тебе пища. Я ж тоже живая и тоже, знаешь ли, голодная.
Мирте не обманула. Когда подыскали уютное местечко для дневного отдыха, она уселась на землю, закатила глаза и замерла, как изваяние. Гиллард молча ждал. И не прошло и нескольких минут, как из ближайших кустов появился поджарый заяц. Тело Мирте будто расплылось в предрассветной дымке – и вот уже дичь в зубах темной нелюди. Гил невольно отвернулся; нет, вовсе не потому, что боялся вида крови. Просто чтобы не смущать даму…
– Ну все, я пошла спать, – объявила Мирте, – зайца-то зажарь. Он вполне съедобен.
Гиллард вздохнул и занялся дичью.
…Когда солнце поднялось и осушило слезы, что оставила на траве ночь, заяц уже жарился над огнем. Гил сидел рядом, обхватив колени руками, и сквозь просветы меж деревьев глядел на Огневую Пустошь.
Место это казалось ему слишком печальным и безжизненным. Много веков назад здесь бушевал огонь, но чудилось, до сих пор слышны вопли тех, кто навсегда остался в запекшемся горячем пепле. И не существовало более ни правых, ни виноватых – все поглотило время.
«Когда-нибудь время поглотит и нас, – грустно подумал Гиллард, – и никто не вспомнит о тех, кто сейчас жив».
Настроение испортилось окончательно. Без всякого аппетита пожевав пахнущей дымом зайчатины, Гил улегся под деревом. Но сон не шел, мысли сами собой возвращались к проклятому месту, древнему шраму на теле мира. И в шепот ветра вплетались далекие крики, полные боли и ужаса перед неотвратимым.
Гиллард поднялся и, чтобы хоть чем-то себя занять, принялся собирать живые компоненты для своих магических взаимодействий.
«Если уж тебя так печалит Огневая Пустошь, то что же будет, когда доберешься до Дэйлорона, отравленного, растоптанного и уничтоженного по прихоти одного-единственного человека?»
Он не спеша, вдумчиво плел косичку из травы, не забывая привязывать к ней мелкие щепочки и пучки хвои. Линии Силы послушно ложились одна на другую, образуя взаимодействие, использовав которое, можно было порождать огненные заклятия. Гиллард связал концы травяной плетенки – получился аккуратный браслет. Теперь, если надеть его на ту же руку, где перстень с изумрудом… И Гил в который раз пожалел, что нет при себе письменных принадлежностей, чтобы заносить на пергамент свои наблюдения за магией живых компонент.
Его мысли вернулись к ведьме Миральде, оставившей своему сыну медальон и кольцо. Были ли это ее личные вещи? Или они ранее принадлежали кому-нибудь еще? Пожалуй, стоит об этом спросить у Мирте, коль скоро вампиресса была знакома с ведьмой…
Костерок начал гаснуть, и Гиллард наклонился, чтобы подбросить хвороста.
Что-то горячо пыхнуло, обдав жаром спину; Гил от неожиданности попросту завалился набок и… совершенно случайно увидел, как между деревьями мелькнула темная фигура. До боли напоминающая мага Закрытого города в традиционном одеянии.
И этот неизвестный маг, выходит, только что атаковал!
От изумления потеряв дар речи, Гиллард рванулся в сторону, уходя от частой цепи расцветших в воздухе огненных цветков. Все это… совершенно не умещалось в голове. Маг Закрытого города – и атакует? Своего же?!!
«А, ты совсем забыл, Гил, что много чего выболтал Императору и его ведуну! Кому это понравится? Не Магистру, точно…»
Еще один шар огня ударил в ствол сосны, как раз туда, где за миг до этого находился Гиллард. Темная фигура снова мелькнула среди деревьев, замышляя очередной маневр.
«И он приказал меня убить?!! Невозможно!» Но тоненький, едва слышный голосок уже подсказывал Гилу, что – возможно. Очень даже. Два проступка для мага Закрытого города – это уже слишком, даже если этот маг был одним из самых лучших учеников… «А ты, дурачок, хотел вернуться в Закрытый город!» Гил стиснул зубы. Невероятным, запредельным усилием бросил свое тело в самую гущу орешника. Сейчас главное – скрыться из виду, потеряться. А дальше?
– А дальше – тебе придется его убить, Гил, – промурлыкал голос. Бесплотный женский голос, который уже не раз заговаривал с ним, делая намеки, но никогда не договаривая до конца.
– Да кто ты такая?!! – яростно огрызнулся Гиллард. – Хоть бы раз показалась!
– Ты все увидишь. Позже. В Гнезде куниц.
Он пополз вперед, стараясь не шуметь. С какой стороны ни глянь, а ведь голос прав, и сейчас придется либо расправиться с подосланным убийцей, либо… погибнуть самому.
Маневр удался, да так хорошо, что Гиллард и сам не ожидал. Маг Закрытого города стоял, прислонившись спиной к кряжистому дубу, и, вероятно, полагал, что Гиллард должен находиться совсем с другой стороны.
«Ну что ж… Прости меня, брат».
Сила потекла из плетеного браслета, собираясь тяжелыми каплями в пальцах; Гиллард, прицелившись толкнул ее вперед большим лохматым шаром… Все что успел сделать подосланный убийца, – это вскрикнуть, поднять руку для отражения заклятия… Но было слишком поздно. Сила удара оказалась столь велика, что мага словно вдавило в дерево. Завоняло паленым мясом, поплыл густой дым. Гиллард поспешно выбрался из своего убежища, бросился к содрогающемуся в агонии телу – и его тут же стошнило.
Нет, разумеется, маг Закрытого города знал, чисто теоретически, что шар огня с легкостью прожигает человеческую плоть. Но до сего дня Гиллард никогда, ни разу не видел результата действия этого заклятия. Все, что происходило в Закрытом городе, строилось на основе экспериментов и умозаключений. Все, что случилось сейчас, – слишком разительно отличалось от того, к чему привык маг Гиллард Накори.
– П… прости… – с трудом выдавил он, стараясь не смотреть в застывшие глаза убитого, – прости меня… Ведь ты ни в чем не виноват. Да пребудет с тобой Хаттар.
Его бил озноб, руки тряслись, и зубы выстукивали барабанную дробь.
Похоже, пути в Закрытый город больше не было.
Глава 8
СЕВЕРНАЯ ПРОВИНЦИЯ ИМПЕРИИ
…К утру стало ясно, что у Гора начался жар и что, хочешь не хочешь, придется сделать привал. Глядя, как он тяжело слез с коня, Миральда только покачала головой. Везение в который раз решило обойти их стороной.
– Почему мы остановились? – только и пробормотал имн. – Я готов следовать за тобой дальше.
– Мы передохнем и продолжим наш путь, – выдохнула ночница, – а сейчас ложись-ка. Гор. Я поищу нужные травы, чтобы тебе стало легче.
Она сама привязала коня, не забыв потрепать его по холке; животное глядело на нее со страхом, но не бесилось и не пыталось вырваться. Миральда даже расседлала его и, припоминая опыт человеческой жизни и обтерла сухой тряпкой. Затем, предоставив коньку право выбирать между кустом лещины и просто травой под ногами, ночница занялась поисками компонент, из которых она могла бы приготовить снадобье для своего верного спутника.
Гор молча сидел под деревом и виновато поглядывал на нее, прекрасно понимая, отчего они делают остановку! И снова Миральда увидела на его лице странную печать обреченности, и снова ей стало немного страшно. Она поспешно юркнула прочь с полянки и занялась поисками травы. Зубастая волчанка, очищающая кровь, медвежье ушко, заживляющее и восстанавливающее силы и синеглазка, вытягивающая любое воспаление. Все это в обилии росло по всей Империи, и Миральда, пользуясь острым обонянием нелюди, быстро набрела на кустики искомых трав.
Вернувшись, молча отломила кусочек коры и принялась растирать на нем компоненты, обращая упругие зеленые листочки и ярко-синие цветы в резко пахнущую кашицу. Гор, притаившись, как мышь, наблюдал за приготовлениями, но Миральда спиной чувствовала, как ему плохо и как стыдно за то, что подвел. В общем-то за то, что пострадал, спасая ее же.
– Я думаю, нет причин для беспокойства, – сказала Миральда, поворачиваясь, – я чувствую, что мы успеваем. Так что нет большой беды, если мы задержимся на день.
Хотя положа руку на сердце ночница была вовсе не уверена в сказанном.
Гиллард был далеко, и сможет ли Мирте защитить его от сестер печали?
Она аккуратно размотала куски полотна, ранее бывшие подолом ее рубашки, и осмотрела рану еще раз. Меч охотника за нелюдью скользнул по ребрам и рассек мышцы, не задев жизненно важных органов; это давало надежду на быстрое выздоровление. Но вот слегка воспалившиеся края раны ей не понравились. Миральда вздохнула и вспомнила, как она в свое время исцелила Шениора д’Амес, последнего короля Дэйлорона. Теперь, к сожалению, такая магия была ей недоступна. Пошарив глазами по земле, она подняла щепку.
– Ну-ка, возьми это в зубы. Сейчас тебе придется немного потерпеть.
И, как только Гор выполнил ее требование, Миральда усердно занялась лечением, стараясь, чтобы снадобье попало и внутрь раны.
…Когда повязка вновь была водружена на место и бледный, как призрак, Гор улегся под деревом, Миральда отерла со лба трудовой пот и уселась рядом.
– Вот теперь все быстро заживет, – сказала она.
Гор бросил на нее печальный взгляд и промолчал. Чтобы хоть как-то подбодрить его, Миральда добавила:
– Когда я найду Гилларда, то постараюсь сделать так, чтобы ты остался свободен. Ну понимаешь? Я не хочу, чтобы ты вернулся в Кайэр, где тебя в конце концов съедят. Я хочу, чтобы ты остался жить с людьми…
В карих глазах кочевника блеснул осторожный интерес:
– Но… Я не могу уйти из Кайэрских топей!
– Это еще почему?
– Потому что… – он замялся, долго подбирая нужные слова, – потому что я не умею жить сам.
– А, понятно, – Миральда кивнула, – ты просто боишься стать свободным, потому как не знаешь, что это такое и что тебе придется тогда делать?
Гор вздохнул.
– Это же так просто, – ночница улыбнулась, – когда человек свободен…
И тут она сама задумалась о том, что же такое эта свобода на самом деле. Когда-то она, одна из трех ведьм считала себя абсолютно свободной, но было ли так на самом деле? Долг ведьмы, защитницы людей от темной нелюди, всегда нависал над ними зловещей тенью, пока не обратился в две отрубленные головы, насаженные на колья. А сейчас? Свободна ли она сейчас, будучи ночницей, чья сила в болотной воде и чье время – глубокая ночь?
Она смущенно поглядела на замершего в ожидании Гора. Выходит, и сама-то не знала, что же такое быть свободной. Так чего же можно хотеть от человека, выросшего в рабстве у ночниц?
И вдруг Миральде в голову пришла замечательная мысль.
– Когда человек свободен, – сказала она, – он волен сам принимать решения, за которые потом так или иначе будет расплачиваться.
Гор кивнул, но было видно, что ему не совсем еще понятно, о чем идет речь. Потом он тихо попросил:
– Не прогоняй меня, Миральда. Я буду тебе служить до конца своих дней.
– Ты так ничего и не понял.
Солнце давно взошло, и Миральда накинула на голову капюшон, свернулась клубочком у корней дерева. Наверное, теперь можно было и вправду немного передохнуть, потому что долгий путь по-прежнему лежал перед ними.
…Квентис еще раз оглядел присутствующих.
Когда-то в зале Советов собирались старики министры, чтобы обсудить государственные дела с юным Императором. Потом все они, друг за другом, отошли в сады Небесные, и Квентис отменил Совет как таковой. В конце концов, он был Императором, и ежели что и нужно было обсудить, то министры являлись по первому зову. Так зачем же устраивать нудные совещания? За круглым столом сидели Интар, Шеном Тэр и Лаури.
Ведун – по той причине, что дело касалось непосредственно его умений. Шеном Тэр – как самый здравомыслящий министр. И Лаури – как предусмотрительная особа, оказавшаяся весьма полезной Императору.
К слову, синеглазая красавица на этот небольшой Совет вырядилась так, словно на бал, но это не раздражало: наоборот, Квентису было даже приятно, хотелось подколоть – вот, мол, поглядите, какая у меня наложница! Догадалась-таки запастись нужными ингредиентами, а вы, остолопы, и не подумали об этом…
Он еще раз оглядел собравшихся, откашлялся и сказал:
– Ну-с, Интар. Ты готов найти сбежавшего мальчишку?
Ведун нахохлился, бросил на Императора осторожный взгляд из-под нависших бровей:
– Мой повелитель… Как я уже говорил, я мог бы…Но… частицы…
Квентис позволил себе снисходительную улыбку:
– Таковые имеются, Интар.
Многозначительно кивнул Лаури, отчего та залилась довольным румянцем и выложила на стол маленький мешочек. В выпуклых глазах лорда Тэра появился неподдельный интерес к происходящему.
– Полагаю, этого тебе будет достаточно. Раз уж Магистр отказался от беглеца, то… обойдемся и без его магического самодовольства, – пояснил Квентис, – забирай, Интар, и я жду результатов не позже полудня.
Ведун напрягся:
– Я сделаю все, чтобы мой повелитель остался доволен.
– Вот и прекрасно. А ты, лорд Тэр, подготовь курьеров, которые разнесут весть о том, что Гиллард Накори, сбежавший из города магов, разыскивается как государственный преступник. Отправь голубей куда нужно, но вся Империя должна знать об этом чародее! Мои верные подданные сами принесут мне голову мальчишки, как только будет озвучено вознаграждение.
Шеном Тэр поднялся:
– Разрешите удалиться, ваше величество?
Квентис махнул рукой:
– Удаляйся, удаляйся. И ты, Интар, тоже поторопись. У меня слишком много дел, чтобы уделять столько внимания ничтожному магу.
Он вдруг подумал, что хорошо сделал, когда отменил Советы. Все-таки каждый Совет – это несколько часов утомительных споров и обсуждений, то ли дело сейчас..!
…Осталась только Лаури.
Некоторое время она сидела, потупившись, и делала вид, что разглядывает собственные руки. Затем ее взгляд выжидающе остановился на Квентисе.
Наверное, ему следовало что-то сказать. В конце концов, даже собака, хорошо выполняющая команды хозяина, заслуживает ласки.
Квентис откашлялся, прочищая горло. Лаури все еще не отводила от него взгляда.
– Я доволен тобой, – пробормотал он, – скажи… Как догадалась, что маг готовится к побегу? И о том, что для поиска потребуются частицы его плоти?
Девушка зарделась, но глаз не опустила.
– Не всякая дочь краснодеревщика бывает дурой необразованной, повелитель. Про волшбу мне доводилось читать, я в ближайшей книжной лавке весь товар переворошила. Ну а как я могла предвидеть побег этого мальчишки… Разве, мой господин, ничего не бывает сделано на всякий случай?
– Почему мы остановились? – только и пробормотал имн. – Я готов следовать за тобой дальше.
– Мы передохнем и продолжим наш путь, – выдохнула ночница, – а сейчас ложись-ка. Гор. Я поищу нужные травы, чтобы тебе стало легче.
Она сама привязала коня, не забыв потрепать его по холке; животное глядело на нее со страхом, но не бесилось и не пыталось вырваться. Миральда даже расседлала его и, припоминая опыт человеческой жизни и обтерла сухой тряпкой. Затем, предоставив коньку право выбирать между кустом лещины и просто травой под ногами, ночница занялась поисками компонент, из которых она могла бы приготовить снадобье для своего верного спутника.
Гор молча сидел под деревом и виновато поглядывал на нее, прекрасно понимая, отчего они делают остановку! И снова Миральда увидела на его лице странную печать обреченности, и снова ей стало немного страшно. Она поспешно юркнула прочь с полянки и занялась поисками травы. Зубастая волчанка, очищающая кровь, медвежье ушко, заживляющее и восстанавливающее силы и синеглазка, вытягивающая любое воспаление. Все это в обилии росло по всей Империи, и Миральда, пользуясь острым обонянием нелюди, быстро набрела на кустики искомых трав.
Вернувшись, молча отломила кусочек коры и принялась растирать на нем компоненты, обращая упругие зеленые листочки и ярко-синие цветы в резко пахнущую кашицу. Гор, притаившись, как мышь, наблюдал за приготовлениями, но Миральда спиной чувствовала, как ему плохо и как стыдно за то, что подвел. В общем-то за то, что пострадал, спасая ее же.
– Я думаю, нет причин для беспокойства, – сказала Миральда, поворачиваясь, – я чувствую, что мы успеваем. Так что нет большой беды, если мы задержимся на день.
Хотя положа руку на сердце ночница была вовсе не уверена в сказанном.
Гиллард был далеко, и сможет ли Мирте защитить его от сестер печали?
Она аккуратно размотала куски полотна, ранее бывшие подолом ее рубашки, и осмотрела рану еще раз. Меч охотника за нелюдью скользнул по ребрам и рассек мышцы, не задев жизненно важных органов; это давало надежду на быстрое выздоровление. Но вот слегка воспалившиеся края раны ей не понравились. Миральда вздохнула и вспомнила, как она в свое время исцелила Шениора д’Амес, последнего короля Дэйлорона. Теперь, к сожалению, такая магия была ей недоступна. Пошарив глазами по земле, она подняла щепку.
– Ну-ка, возьми это в зубы. Сейчас тебе придется немного потерпеть.
И, как только Гор выполнил ее требование, Миральда усердно занялась лечением, стараясь, чтобы снадобье попало и внутрь раны.
…Когда повязка вновь была водружена на место и бледный, как призрак, Гор улегся под деревом, Миральда отерла со лба трудовой пот и уселась рядом.
– Вот теперь все быстро заживет, – сказала она.
Гор бросил на нее печальный взгляд и промолчал. Чтобы хоть как-то подбодрить его, Миральда добавила:
– Когда я найду Гилларда, то постараюсь сделать так, чтобы ты остался свободен. Ну понимаешь? Я не хочу, чтобы ты вернулся в Кайэр, где тебя в конце концов съедят. Я хочу, чтобы ты остался жить с людьми…
В карих глазах кочевника блеснул осторожный интерес:
– Но… Я не могу уйти из Кайэрских топей!
– Это еще почему?
– Потому что… – он замялся, долго подбирая нужные слова, – потому что я не умею жить сам.
– А, понятно, – Миральда кивнула, – ты просто боишься стать свободным, потому как не знаешь, что это такое и что тебе придется тогда делать?
Гор вздохнул.
– Это же так просто, – ночница улыбнулась, – когда человек свободен…
И тут она сама задумалась о том, что же такое эта свобода на самом деле. Когда-то она, одна из трех ведьм считала себя абсолютно свободной, но было ли так на самом деле? Долг ведьмы, защитницы людей от темной нелюди, всегда нависал над ними зловещей тенью, пока не обратился в две отрубленные головы, насаженные на колья. А сейчас? Свободна ли она сейчас, будучи ночницей, чья сила в болотной воде и чье время – глубокая ночь?
Она смущенно поглядела на замершего в ожидании Гора. Выходит, и сама-то не знала, что же такое быть свободной. Так чего же можно хотеть от человека, выросшего в рабстве у ночниц?
И вдруг Миральде в голову пришла замечательная мысль.
– Когда человек свободен, – сказала она, – он волен сам принимать решения, за которые потом так или иначе будет расплачиваться.
Гор кивнул, но было видно, что ему не совсем еще понятно, о чем идет речь. Потом он тихо попросил:
– Не прогоняй меня, Миральда. Я буду тебе служить до конца своих дней.
– Ты так ничего и не понял.
Солнце давно взошло, и Миральда накинула на голову капюшон, свернулась клубочком у корней дерева. Наверное, теперь можно было и вправду немного передохнуть, потому что долгий путь по-прежнему лежал перед ними.
* * *
…Квентис еще раз оглядел присутствующих.
Когда-то в зале Советов собирались старики министры, чтобы обсудить государственные дела с юным Императором. Потом все они, друг за другом, отошли в сады Небесные, и Квентис отменил Совет как таковой. В конце концов, он был Императором, и ежели что и нужно было обсудить, то министры являлись по первому зову. Так зачем же устраивать нудные совещания? За круглым столом сидели Интар, Шеном Тэр и Лаури.
Ведун – по той причине, что дело касалось непосредственно его умений. Шеном Тэр – как самый здравомыслящий министр. И Лаури – как предусмотрительная особа, оказавшаяся весьма полезной Императору.
К слову, синеглазая красавица на этот небольшой Совет вырядилась так, словно на бал, но это не раздражало: наоборот, Квентису было даже приятно, хотелось подколоть – вот, мол, поглядите, какая у меня наложница! Догадалась-таки запастись нужными ингредиентами, а вы, остолопы, и не подумали об этом…
Он еще раз оглядел собравшихся, откашлялся и сказал:
– Ну-с, Интар. Ты готов найти сбежавшего мальчишку?
Ведун нахохлился, бросил на Императора осторожный взгляд из-под нависших бровей:
– Мой повелитель… Как я уже говорил, я мог бы…Но… частицы…
Квентис позволил себе снисходительную улыбку:
– Таковые имеются, Интар.
Многозначительно кивнул Лаури, отчего та залилась довольным румянцем и выложила на стол маленький мешочек. В выпуклых глазах лорда Тэра появился неподдельный интерес к происходящему.
– Полагаю, этого тебе будет достаточно. Раз уж Магистр отказался от беглеца, то… обойдемся и без его магического самодовольства, – пояснил Квентис, – забирай, Интар, и я жду результатов не позже полудня.
Ведун напрягся:
– Я сделаю все, чтобы мой повелитель остался доволен.
– Вот и прекрасно. А ты, лорд Тэр, подготовь курьеров, которые разнесут весть о том, что Гиллард Накори, сбежавший из города магов, разыскивается как государственный преступник. Отправь голубей куда нужно, но вся Империя должна знать об этом чародее! Мои верные подданные сами принесут мне голову мальчишки, как только будет озвучено вознаграждение.
Шеном Тэр поднялся:
– Разрешите удалиться, ваше величество?
Квентис махнул рукой:
– Удаляйся, удаляйся. И ты, Интар, тоже поторопись. У меня слишком много дел, чтобы уделять столько внимания ничтожному магу.
Он вдруг подумал, что хорошо сделал, когда отменил Советы. Все-таки каждый Совет – это несколько часов утомительных споров и обсуждений, то ли дело сейчас..!
…Осталась только Лаури.
Некоторое время она сидела, потупившись, и делала вид, что разглядывает собственные руки. Затем ее взгляд выжидающе остановился на Квентисе.
Наверное, ему следовало что-то сказать. В конце концов, даже собака, хорошо выполняющая команды хозяина, заслуживает ласки.
Квентис откашлялся, прочищая горло. Лаури все еще не отводила от него взгляда.
– Я доволен тобой, – пробормотал он, – скажи… Как догадалась, что маг готовится к побегу? И о том, что для поиска потребуются частицы его плоти?
Девушка зарделась, но глаз не опустила.
– Не всякая дочь краснодеревщика бывает дурой необразованной, повелитель. Про волшбу мне доводилось читать, я в ближайшей книжной лавке весь товар переворошила. Ну а как я могла предвидеть побег этого мальчишки… Разве, мой господин, ничего не бывает сделано на всякий случай?