Страница:
Квентис усмехнулся. Воистину не всякая дочь краснодеревщика бывает дурой. Иногда случаются и умные или же чрезмерно хитрые особи. А Лаури, похоже, обладала еще и замечательным свойством всегда получать желаемое.
Он присел на край стола:
– Ты достойна награды. Чего хочешь?
Девушка с наигранным равнодушием пожала плечами:
– Мой повелитель знает, чего я хочу.
– Диадему Императрицы?
Лаури кивнула:
– Я буду достойной супругой Квентису Великому…
– Доброму, милочка. Квентису Доброму.
В самом деле, а почему бы и нет? Ведь он – Император и сам решает, на ком жениться. Был бы жив отец, он бы непременно занялся выбором невесты и оженил бы сына. Но старый Император пребывал в садах Хаттара, а потому никто и ничто более не сковывало волю Квентиса.
Он окинул Лаури оценивающим взглядом; любая другая уже была бы готова со стыда провалиться сквозь землю, а эта даже и бровью не повела.
– Ты ведь знаешь, что за подобную наглость я могу отрубить тебе голову? Или бросить в подземелья, туда, где десятилетиями гниют заживо некоторые не особо учтивые мои подданные?
Уголок ее красивого рта дернулся, но тут же застыл. Разумеется, девчонка боялась, но – Хаттар Всемогущий – как же хорошо она скрывала свой страх!
– Я могу взять тебя в жены, – задумчиво протянул Квентис, – но не ранее осеннего равноденствия.
Золотистые ресницы Лаури взмыли вверх крыльями птицы.
– Это… правда? Повелитель не шутит?
– А к чему мне шутить? – Император накручивал на палец золотой локон. – Но, Лаури… Берегись. Тебе придется очень постараться, чтобы дожить до свадьбы.
– Я доживу, – просто ответила она, – обязательно.
Соскользнув с высокого стула, девушка торопливо разгладила складки на юбке, грациозно присела в реверансе:
– Император позволит мне удалиться?
– Позволяю. – Квентис невольно улыбнулся.
– Я буду ждать моего повелителя ночью.
Да, воля у этой девчонки была подобна клинку из квертской стали, что гнется, но никогда не ломается. И, похоже, он все-таки принял верное решение, ибо что может быть лучше, чем жена, достойная мужа?
Он наблюдал, как она легкой, плавной походкой пересекла зал, одарила его страстным взглядом и на выходе налетела на Интара.
…Ведун, поскальзываясь на полированных плитах, очень спешил к своему повелителю. Краска гнева разрумянила щечки Лаури, казалось, она готова стукнуть кулачком старика, но вместо этого смущенно улыбнулась и выпорхнула прочь.
Квентис вздохнул. Взлохмаченный сгорбленный Интар являл собой разительный контраст с золотисто-розовым великолепием Лаури.
– Повелитель! Мой Император! Я нашел… нашел!
– Рассказывай, – строго молвил Квентис. Некоторое время Интар не мог выговорить ни слова; бедняга так спешил, что запыхался. Он остановился в двух шагах от Квентиса, хватая воздух ртом, и Квентису показалось таким омерзительным само ощущение столь близкого от себя старческого дыхания, что он отшатнулся. Движение это было расценено Интаром по-своему: ведун грохнулся на пол, вцепился в край камзола. Пальцы его были измазаны в какой-то магической гадости, что отнюдь не улучшило настроения Императору
– Мой владыка! Прошу, выслушай…
Квентис ловко высвободил вышитую полу, отряхнулся.
– Я слушаю, ведун. Говори же!
– Я построил заклятие, владыка… Все, как положено-с использованием карты… – Он закашлялся, в горле что-то забулькало и уже гораздо тише продолжил: – Мальчишка… он уже почти на границе Дэйлорона, владыка! Как же такое возможно?!!
Квентис поспешно прилепил к губам привычную улыбку Императора – чуть ироничную и, несомненно, исполненную мудрости.
– Возможно, ему посодействовал Магистр Закрытого города. Или, быть может, Гилларду была известна какая-нибудь особая магия…
Стоит ли говорить, Квентис был удивлен никак не меньше самого Интара. Но разве может Император показать подобную слабость? Нет, не может.
– …Разве мы не пойдем через Дэйлорон?
Мирте, до этого уверенно шагавшая впереди, остановилась. Ее яркие сапфировые глаза очутились совсем близко, так, что Гиллард невольно отпрянул. Бледные губы нелюди тронула горькая усмешка:
– А ты хочешь идти через Дэйлорон?
Гил пожал плечами:
– Не знаю. Я много читал об этой удивительной стране, где сама земля помогала своим детям, и теперь…
– Теперь тебе хочется все увидеть собственными глазами?
Он кивнул. И тут же, не удержавшись, спросил:
– Это правда, что у дэйлор были живые замки? Ну я имею в виду, что они… то есть вы… жили в огромных деревьях?
Щека Мирте нервно дернулась, и нелюдь отвернулась.
– Правда, – донеслось до Гила, – только что с того? Все это было давно. – Ее узкие плечи поникли. – Но если тебе в самом деле хочется увидеть Дэйлорон, хотя бы таким, какой он сейчас, я не буду препятствовать. Мы пойдем… мимо того, что раньше было Поющим озером. И, быть может, даже заглянем в королевский дворец, д’Эломан Аинь.
Постояв немного на тропинке, Мирте двинулась в сторону, и Гилларду ничего не оставалось, как следовать за ней.
Стояла чудная летняя ночь, с пением сверчков в траве, нежным шепотом ветра среди ветвей и огромной круглой луной, кокетливо прикрывшейся легкой вуалью облаков. Время от времени до слуха Гилларда доносился треск ветки; он оборачивался, но не видел ничего, кроме густой, разлитой под деревьями темноты. Звери не смели нападать, чувствуя нелюдь. Правда, нет-нет, да становилось Гилу не по себе: в сплетении теней мерещилась ему фигура в одеянии мага Закрытого города. Того самого, что был подослан убить сбежавшего мага и предателя Гилларда, но так и остался лежать под деревом с прожженной насквозь грудью. От воспоминаний к горлу подкатывала горечь, и Гиллард старался перевести мысли в иное русло, повторяя про себя то, что сказала Мирте, проснувшись после заката и осмотрев тело.
Вампиресса просто констатировала факт, что у Гилларда не было выбора. Только и всего. А Магистр Закрытого города – подлая тварь, которой не должно было существовать и вовсе.
…Впереди показалась прогалина, и Мирте замедлила шаг. С шелестом выскользнули мечи из ножен. Гиллард покрутил головой и, хотя не видел ничего подозрительного, заготовил небольшой, но достаточно действенный ком огненной Силы. Ему хотелось спросить у Мирте, что ее так насторожило, но предпочел пока молчать – вдруг даже неосторожно сказанное слово выдаст их затаившемуся врагу?
Шаг. Еще шаг. И еще.
А потом, когда стало ясно, что это за пустое пространство впереди, Мирте громко выругалась, нимало не стесняясь Гила и используя такие выражения, что у мага зарделись уши.
Перед ними расстилалась обширная вырубка. Ни единого зверя, ни единого человека – только пни, и пни, и пни… Мирте уселась на один из них и уронила лицо в ладони.
– Здесь был рубеж деревьев-стражей, – глухо пояснила она, – почему… почему это происходит? Зачем твои сородичи делают все это с нашей землей? – И, помолчав, добавила: – Пророчество должно исполниться, Гил… Наверное, ты должен освободить Дэйлорон, иначе… все жертвы были зряшние.
В голосе вампирессы Гил услышал безмерную усталость, обреченность и… ненависть. По коже побежали холодные иголочки.
– Думаю, все прояснится после Гнезда куниц, – быстро сказал он, – пойдем дальше, Мирте. Мы здесь как на ладони, и ежели кто захочет…
– …то будет иметь дело со мной. – Мирте посмотрела на него. В глазах, всегда таких прозрачных, плавал кровавый туман.
– Хорошо, хорошо. Пойдем, пожалуйста.
– Даже боюсь подумать о том, что они сотворили с королевским дворцом, – пробурчала вампиресса, но с пня все-таки поднялась, – идем к Поющему озеру, Гиллард. Будем там через ночь.
… И чем дальше углублялись они в волшебную страну дэйлор, тем мрачнее становилось лицо Мирте, тем чаще ее чистые глаза подергивались багровой дымкой.
Империя с воодушевлением осваивала новую территорию; сводились на нет леса, прокладывались широченные дороги, и строились небольшие крепости. Было, правда, неясно, от кого здесь можно было защищаться, но Гиллард пару раз видел на мощном частоколе пятна, слишком сильно напоминающие засохшую и впитавшуюся в дерево кровь. Внутри стен жгли костры, раздавалось покрикивание дозорных, и в аромат леса неуместно вплетался грубый запах человеческого жилья.
Потом Мирте привела Гилларда к огромному засохшему эвкалипту.
Гил долго смотрел на гиганта, раздумывая о двух, нет – о трех вещах: как сюда вообще занесло эвкалипт, каким образом его ствол раздуло до столь чудовищных размеров и отчего под ногами из-под травы до сих пор просматривается дорога, ведущая к засохшему дереву.
«Быть может, этот гигант – дерево для обрядов?» – мелькнула мысль, но вампиресса тут же раздавила ее в крошку.
– Вот, Гил. Это – живой замок дэйлор, вернее, был таковым. Когда я еще не принадлежала народу Зла, все здесь было живым, и внутри, говорят, было очень красиво… А потом, когда дэйлор ушли, дерево закрылось и высохло.
Он промолчал. Подобно пауку, опутывающему своей паутиной жертву, сердце опутывала печаль сродни той, что посещает людей в преддверии зимы, когда последние золотые листья летят в грязь и деревья воздевают обнаженные руки к тусклому небу.
– Как ты думаешь, – спросил он, – зачем в Дэйлороне возводят укрепления? Кого здесь могут бояться люди?
Мирте хмыкнула:
– Разве что самих себя. Ведь здесь больше нет никого, кто мог бы оказать сопротивление.
…Позже Гиллард увидел королевский дворец и застывшее Поющее озеро, святыню лесного народа. На небе неподвижно висели обе луны, отражаясь в неподвижном черном зеркале, и обитель королей – грандиозное сооружение, окутанное пеной каменных кружев, – мягко светилась в ночи.
Под покровом теней, что отбрасывали старые ели, они спустились к самой воде; Гиллард присел на корточки, прикоснулся к поблескивающей поверхности – и тут же отдернул руку.
И дело было даже не в том, что пальцы встретили холодный, мертвый камень; Поющее озеро внушало неодолимый, животный ужас каждому, кто осмеливался коснуться его застывших вод. Перстень и медальон сделались подозрительно горячими, словно кто-то старательно подогревал их.
– Мирте… А ты не знаешь, что именно я должен сделать? Что предрек ваш последний король? – шепотом спросил Гиллард; говорить громче казалось… святотатством в этом месте.
– Шениор говорил о великом воине, – задумчиво пробормотала вампиресса, – наверное, ты должен изгнать людей с этих земель… Возможно, тогда… Если порядок вещей под небесами будет справедливым…
Она не договорила и положила ладони на окаменевшую воду.
– Я слышу их, Гил… Слышу их дыхание, правда. Они просто… спят в глубине, в пещерах, стены которых белее снега в Драконовых горах. – И грустно покачала головой: – Пойдем во дворец, что ли?
…Обитель королей Дэйлорона выглядела весьма и весьма обжитой людьми. Но Мирте слишком хорошо знала все ходы и выходы, все тайные двери, скрытые от непосвященных, чтобы попасться на глаза часовым. И они побродили часок по пустующим галереям, даже вышли на один из балконов, чтобы взглянуть на зеркало Поющего озера. Гиллард чувствовал себя не в своей тарелке; ему казалось неправильным то, что люди заняли этот дворец, в отсутствие истинных хозяев слишком напоминающий пышную гробницу. И озеро, застывшее в камне, холодно и враждебно блестело под взглядами двух ночных светил.
– А ведь когда-то отсюда можно было увидеть Лунный Цветок, – едва слышно вздохнула Мирте, – и не было в мире ничего прекраснее… Но все ушло, растоптанное и оскверненное.
На душе у Гилларда стало совсем мерзко. И, к собственной растерянности, он ощутил прилив стыда… За своих же. За людей, которые с такой легкостью уничтожили прекрасный и волшебный мир дэйлор.
– Давай уйдем отсюда, – сказал он, – отведи меня в горы… к этому колодцу. Раз, как ты утверждаешь, это нужно. Наверное, то пророчество, о котором ты говорила, в самом деле должно исполниться.
Мирте с пониманием кивнула и прошептала:
– И так будет правильнее всего, уж поверь мне.
Никем не видимые и не слышимые, они выбрались из дворца, обогнули Поющее озеро и двинулись на север. Там, как утверждала вампиресса, они могли бы воспользоваться одним из тайных камней портала и не тащиться еще несколько ночей к горам, а сразу перенестись в Гнездо куниц.
Шли молча. И, когда Мирте резко остановилась, Гил едва не уткнулся ей в спину.
– Назад, – шикнула темная нелюдь, – сдается мне, кое-кто явился по твою душу.
Гиллард удивленно моргнул. Здесь? В Дэйлороне?!! Но кто, кто мог его найти – разве что Магистр Закрытого города?..
Но нет. Он вдруг ощутил, как во рту стало горько, а страх под ребрами стянулся в холодный скользкий узел, мешающий дышать.
Навстречу из густой тени, одна за другой вышли четыре женщины.
Они казались невыразимо прекрасными, но красота эта не была красотой живых людей. Кожа светилась белизной во мраке, и глаза – большие, приподнятые к вискам – напоминали отполированные куски черного обсидиана, ведьминого камня.
Гиллард однажды сталкивался с женщиной, похожей на этих: то было в детстве, и тогда она спасла ему жизнь, сцепившись с зеркальником, а потом долго снилась ночами и называла его маленьким храбрым воином.
– Мирте, – шепнул он, – почему ты думаешь, что они… за мной?
– Потому что сестры печали никогда не ходят группами, – нехорошо усмехнулась вампиресса, – готовься к драке, маг. Если, конечно, в твои планы не входит отправиться к предкам.
– Но я ничего плохого им не сделал, – задумчиво пробормотал Гиллард, – я просто… просто не понимаю.
Мечи с тихим печальным шелестом покинули ножны, и Мирте заняла оборонительную позицию, прикрывая собой Гилларда. Ночницы переглянулись, и одна из них шагнула вперед:
– Мы пришли не за тобой, уважаемая вампиресса. – Голос болотного зла живо напомнил Гилларду звук, который возникает, если водить ложечкой по стенкам хрустального бокала. Такой же завораживающий, но безжизненный. – Королева приказала нам избавиться от него.
И белый изящный пальчик пронзил мрак в направлении Гилларда.
– Но я не причинил вашей королеве неприятностей, – твердо ответил он, – почему она отдала вам такой приказ?
Ему было страшно. Но перед глазами вновь и вновь вставало спокойное лицо командора Геллера, когда тот шагал к эшафоту. Наверное, он тоже боялся, однако нашел в себе силы скрыть, растоптать собственную слабость…
Ночница сложила руки на груди и вновь обратилась к Мирте, словно Гилларда и не было рядом.
– Наша королева, первая болотная ночница этого мира, считает, что этот человек загубит все живое под небесами. И у нас, ее верных подданных и возлюбленных сестер, нет причин сомневаться в ее мудрости. Не мешай нам, мы не хотим причинять тебе вред, потому как ты – одна из n’tahe…
Мирте вздохнула, но ее мечи не опустились ни на волосок. И четко сказала:
– Irr aname Shenior de Damm.
И, видимо, ночница прекрасно ее поняла, чего нельзя было сказать о Гилларде.
– Но ты не знаешь, что именно имел в виду последний король Дэйлорона, – мягкий голос болотного зла усыплял, убаюкивал, – и точно так же ты не знаешь, кто нашептал ему это пророчество. Мы же верим нашей матери, она не ошибается. Так что – с дороги. Нам нужен только человек.
– Нет. Вы его не получите. И, как я погляжу, ты, сестра, уже совсем забыла, что значит быть дэйлор и видеть свою землю отравленной и порабощенной, – жестко ответила Мирте.
Ночница пожала плечами:
– Как скажешь. Но тебе нас не остановить.
Гиллард вдруг понял, что разойтись по-хорошему уже не получится. Болотные ночницы были намерены забрать его, Гилларда, жизнь. А Мирте не собиралась бросать его на съедение болотным тварям.
Сделав такие выводы, он осторожно потянулся к Силе, заключенной в браслете, и, сминая в пальцах тугой огненный кокон, приготовился…
В этот миг ночницы бросились вперед. Казалось, только что неподвижно стояли на месте, и вдруг – раз – и мелькнул в темном воздухе размытый силуэт. Гил швырнул в юркую серую тень пламенем, рванулся в сторону, уходя от вздыбившихся перед лицом когтей. Ему было некогда смотреть, чем занимается Мирте, услышал только душераздирающий визг ночницы и как что-то мокрое шлепнулось на траву.
Словно ниоткуда на него надвинулось белое лицо с черным провалом рта. Нет, даже не рта – пасти, усаженной игольчатыми зубами так густо, что обзавидовалось бы чучело оборотня в лаборатории Закрытого города, которое ученики прозвали зубастиком. Едва не задохнувшись от волны гнилостного, затхлого воздуха, Гил швырнул еще один огненный шар прямо в разверстую пасть; голова ночницы лопнула, что-то горячее брызнуло Гилу на щеку…
И вдруг все затихло. Тяжело дыша, Мирте возникла рядом; с ее клинков на землю капала черная кровь.
– Ты как? – Она быстро оглядела Гилларда. – Не задели?
– Н-нет, – выдавил он, – но куда они пропали?
– Две из них, – уточнила вампиресса, – не знаю… Может, готовят что-нибудь новенькое?
– Ох… – Только сейчас Гил увидел два стремительно оплывающих, как восковые свечи, тела на траве. Колени предательски задрожали, и маг с ужасом подумал о том, что еще немного – и он, как изнеженная барышня, грохнется в обморок. Хаттар Всеобъемлющий! Как же все то, что происходило с ним последние дни, отличалось от лет, проведенных внутри каменных стен! Тут можно и разума лишиться, от таких-то переделок… Сперва – убитый им маг, теперь вот – ночницы…
Мирте внимательно глядела на него и, кажется, поняла:
– Успокойся, Гил. Еще не такое увидишь. И скоро привыкнешь. – И тут же, озираясь, процедила сквозь зубы: – Где же, однако, наши подружки? Уж лучше разделаться с ними сейчас, чем… днем… когда я буду спать…
Гиллард потрогал медальон. Что-то определенно было не так, происходило нечто из ряда вон…
– Он такой горячий, – пробубнил маг, – почему?
Мирте воззрилась на изумруд в грубой оправе так словно увидела ядовитую змею. Мгновением позже она вскинулась, прислушиваясь…
– Кажется, я знаю, отчего они ушли. Давай, Гил, на дерево, да поживее… У нас еще есть шанс… Главное, уйти с земли.
Обдирая пальцы, он вскарабкался на развилку ели; Мирте легко забралась следом. В лесу воцарилась какая-то необычайная, зловещая тишина. Даже ветер, казалось, замер в ожидании.
– Что… это? – прошептал Гиллард. – Во имя Хаттара…
Мирте не ответила. Просто указала ему пальцем на кусты малины.
– Кажется, теперь я знаю, от кого пытаются защититься твои сородичи… От кого сбежали ночницы.
И Гиллард сперва услышал сухой стрекот, шорох раздвигаемых веток… А затем увидел.
Они сильно походили на гигантских насекомых, жутковатую помесь муравья, сороконожки и паука. Их глаза светились во мраке ядовито-зелеными плошками, а челюсти непрерывно двигались, словно что-то пережевывая. Ночь полнилась скрежетом, скрипом, стуком друг о дружку панцирей и высоким неприятным писком. Почти что комариным…
И не было им числа. И лилась, лилась чудовищная река, не обращая ни малейшего внимания на притаившихся Мирте и Гилларда, мимо дворца, примерно в том направлении, где строились деревянные срубы в попытке защититься от… новой нелюди, порожденной отражениями и отравленной землей Дэйлорона.
А потом Гиллард и Мирте услышали нечеловеческий вопль. Затем еще и еще, невыносимые, предсмертные крики, которые вскоре захлебнулись хрипом и растворились в стрекоте тварей. Могли ли то быть последние мгновения двух болотных ночниц?..
– Н-да, – задумчиво протянула Мирте, – я не знала этого. И раньше не видела. Но зато понятно, отчего сестры печали предпочли убраться подальше. Может быть, мы их больше и не увидим?
– Но королева отправит по следу других, – прошептал Гиллард.
Его бил озноб, и сознание, пугливо съежившись, отказывалось верить в происходящее. Вампиресса улыбнулась:
– Разве ты еще не понял, что великая сила в твоих руках? Нелюдь набросилась на нелюдь, такого раньше не бывало! Я уже не сомневаюсь, что предсказание Шениора сбудется… Осталось только заглянуть в колодец памяти.
До камня портала добрались к рассвету, когда край неба уже опасно розовел и ночные тени слились в сумеречной дымке.
Гиллард с удивлением воззрился на отшлифованный временем и стихиями кусок базальта; таинственный портал он представлял себе совсем другим, по крайней мере, больше в размерах. А тут – всего лишь торчащая из земли округлая спинка камня, которую можно накрыть двумя ладонями.
Присмотревшись внимательнее, Гил заметил бегущий по периметру тонкий орнамент, выполненный грубо, но аккуратно – мелкие насечки, перекрещивающиеся друг с другом. В центре была выдолблена маленькая ложбинка, как будто мякоть камня придавили подушечкой большого пальца.
Он поднял на Мирте недоумевающий взгляд:
– И как оно работает?
Вообще-то Гил с трудом представлял себе, что этот камень должным образом переместит их в надлежащее Место. Но затем он вспомнил уроки давно минувших столетий, то, как воины дэйлор возникали ниоткуда под покровом тумана нападали на людей и в конце концов заставили повернуть обратно многотысячную армию.
Мирте беззаботно пожала плечами:
– Не сомневайся. Скоро мы окажемся в Гнезде куниц… Вернее, в том месте, которое таковым когда-то было.
Неподалеку хрустнула ветка; Мирте было потянулась за оружием, но затем упрямо тряхнула головой:
– Давай руку, Гиллард. Даже если сестры печали остались живы и идут по следу, они уже не успеют ничего сделать.
Пальцы темной нелюди сомкнулись на запястьях, Мирте прикрыла глаза; ее губы беззвучно зашевелились, словно она читала заклинание… Гил ощутил, как его ступни проваливаются во что-то мягкое, вязкое, не имеющее дна. Глянул себе под ноги – и обомлел. Потому как и он и Мирте медленно, но неудержимо переставали существовать: раскрываясь, черная воронка заглатывала их тела все выше и выше. Он невольно зажмурился чтобы не видеть, как в непроглядной черноте утонули сжатые руки, как прохладная волна захлестнула грудь, шею, подбородок…
– Считается, что темная нелюдь не должна пользоваться камнями порталов, – назидательно произнесла Мирте, – но если хотя бы немного умеешь пользоваться Силой, все равно какой, то камень ответит на призыв и перенесет туда, куда нужно, в соответствии с давным-давно составленной схемой порталов. Открой глаза, Гил, мы уже на месте.
Он почувствовал, что краснеет. И правда, давным-давно уже под ногами твердая почва, а он, как дурак или еще того хуже – трус, стоит, зажмурившись и вцепившись в тонкие руки Мирте.
Гил поморгал немного, чтобы исчезли мельтешащие пятнышки перед глазами, и быстро огляделся.
Оказывается, они стояли посреди большой пещеры, с потолка непонятным образом сочился свет, падая размытыми пятнами на пол; по периметру возвышались колонны, грубо вытесанные из того же кровянистого гранита, и несколько выходов вели прочь. Или, наоборот, несколько входов давали возможность попасть в зал.
– Тут светло, – заметил Гиллард и тут же покраснел еще больше, так как фраза показалась совершенно неуместной и глупой.
Мирте указала наверх:
– Это зеркала, Гиллард. Им много столетий, но все по-прежнему работает. Иной раз мне кажется, что не обошлось без древней магии… Ну да что там… Вот, любуйся. Ни одному человеку еще не доводилось увидеть своими глазами Гнездо куниц, самых лучших воинов Дэйлорона! Эх, светает уже…
Вампиресса двинулась к одному из тоннелей, и Гиллард последовал за ней. Потом они погрузились в лабиринт, хаотичное сплетение коридоров, долго шли, поворачивая то направо, то налево, пока, наконец, не оказались перед галереей, утыканной по всей длине самыми обычными деревянными дверьми.
– Здесь раньше были кельи воспитанников, – деловито поясняла Мирте, – я предлагаю тебе передохнуть, да и мне уже давно пора укрыться в каком-нибудь темном местечке… И я, пожалуй, оставлю тебя вот здесь…
Взгляду Гилларда предстала чистая и светлая комнатушка с циновкой, которая служила постелью, небольшим столом и простым, грубо сколоченным табуретом.
– Оставайся здесь, пока я не зайду за тобой вечером. И помни, что здесь тебе ничто и никто не угрожает! Ночницы сюда не доберутся… Только, будь добр, сам никуда не выходи, а то заплутаешь.
Гиллард молча прошелся по келье, попробовал пальцем засохшее чернильное пятно на столе… А когда обернулся, Мирте уже не было.
Похоже, вампиресса не оставила ему выбора – отдыхать так отдыхать. По крайней мере, даже здравый смысл не позволил бы Гилу отправиться странствовать по лабиринтам Гнезда самостоятельно.
Вздохнув, он выложил на стол из карманов нехитрый провиант: несколько недозревших орехов и сладкие корешки. Внезапно появившиеся ночницы помешали разжиться чем-то более сытным, и теперь желудок недовольно бурчал, требуя хоть какого-то подкрепления! Гил задумчиво сжевал свои запасы, покосился на циновку – и тут же, как по заказу, почувствовал, насколько он устал за последние ночи. Безумный побег из Алларена, подосланный убийца, болотные ночницы… Пожалуй, не каждому магу Закрытого города довелось испытать такие приключения за всю жизнь, проведенную в уютных черных стенах! И только теперь Гиллард необыкновенно ясно понял, насколько все искусственное в городе магов, словно понарошку. А настоящая жизнь – вот она, во всей красе; либо ты – либо тебя. Иного решения не существует.
Он присел на край стола:
– Ты достойна награды. Чего хочешь?
Девушка с наигранным равнодушием пожала плечами:
– Мой повелитель знает, чего я хочу.
– Диадему Императрицы?
Лаури кивнула:
– Я буду достойной супругой Квентису Великому…
– Доброму, милочка. Квентису Доброму.
В самом деле, а почему бы и нет? Ведь он – Император и сам решает, на ком жениться. Был бы жив отец, он бы непременно занялся выбором невесты и оженил бы сына. Но старый Император пребывал в садах Хаттара, а потому никто и ничто более не сковывало волю Квентиса.
Он окинул Лаури оценивающим взглядом; любая другая уже была бы готова со стыда провалиться сквозь землю, а эта даже и бровью не повела.
– Ты ведь знаешь, что за подобную наглость я могу отрубить тебе голову? Или бросить в подземелья, туда, где десятилетиями гниют заживо некоторые не особо учтивые мои подданные?
Уголок ее красивого рта дернулся, но тут же застыл. Разумеется, девчонка боялась, но – Хаттар Всемогущий – как же хорошо она скрывала свой страх!
– Я могу взять тебя в жены, – задумчиво протянул Квентис, – но не ранее осеннего равноденствия.
Золотистые ресницы Лаури взмыли вверх крыльями птицы.
– Это… правда? Повелитель не шутит?
– А к чему мне шутить? – Император накручивал на палец золотой локон. – Но, Лаури… Берегись. Тебе придется очень постараться, чтобы дожить до свадьбы.
– Я доживу, – просто ответила она, – обязательно.
Соскользнув с высокого стула, девушка торопливо разгладила складки на юбке, грациозно присела в реверансе:
– Император позволит мне удалиться?
– Позволяю. – Квентис невольно улыбнулся.
– Я буду ждать моего повелителя ночью.
Да, воля у этой девчонки была подобна клинку из квертской стали, что гнется, но никогда не ломается. И, похоже, он все-таки принял верное решение, ибо что может быть лучше, чем жена, достойная мужа?
Он наблюдал, как она легкой, плавной походкой пересекла зал, одарила его страстным взглядом и на выходе налетела на Интара.
…Ведун, поскальзываясь на полированных плитах, очень спешил к своему повелителю. Краска гнева разрумянила щечки Лаури, казалось, она готова стукнуть кулачком старика, но вместо этого смущенно улыбнулась и выпорхнула прочь.
Квентис вздохнул. Взлохмаченный сгорбленный Интар являл собой разительный контраст с золотисто-розовым великолепием Лаури.
– Повелитель! Мой Император! Я нашел… нашел!
– Рассказывай, – строго молвил Квентис. Некоторое время Интар не мог выговорить ни слова; бедняга так спешил, что запыхался. Он остановился в двух шагах от Квентиса, хватая воздух ртом, и Квентису показалось таким омерзительным само ощущение столь близкого от себя старческого дыхания, что он отшатнулся. Движение это было расценено Интаром по-своему: ведун грохнулся на пол, вцепился в край камзола. Пальцы его были измазаны в какой-то магической гадости, что отнюдь не улучшило настроения Императору
– Мой владыка! Прошу, выслушай…
Квентис ловко высвободил вышитую полу, отряхнулся.
– Я слушаю, ведун. Говори же!
– Я построил заклятие, владыка… Все, как положено-с использованием карты… – Он закашлялся, в горле что-то забулькало и уже гораздо тише продолжил: – Мальчишка… он уже почти на границе Дэйлорона, владыка! Как же такое возможно?!!
Квентис поспешно прилепил к губам привычную улыбку Императора – чуть ироничную и, несомненно, исполненную мудрости.
– Возможно, ему посодействовал Магистр Закрытого города. Или, быть может, Гилларду была известна какая-нибудь особая магия…
Стоит ли говорить, Квентис был удивлен никак не меньше самого Интара. Но разве может Император показать подобную слабость? Нет, не может.
* * *
– …Разве мы не пойдем через Дэйлорон?
Мирте, до этого уверенно шагавшая впереди, остановилась. Ее яркие сапфировые глаза очутились совсем близко, так, что Гиллард невольно отпрянул. Бледные губы нелюди тронула горькая усмешка:
– А ты хочешь идти через Дэйлорон?
Гил пожал плечами:
– Не знаю. Я много читал об этой удивительной стране, где сама земля помогала своим детям, и теперь…
– Теперь тебе хочется все увидеть собственными глазами?
Он кивнул. И тут же, не удержавшись, спросил:
– Это правда, что у дэйлор были живые замки? Ну я имею в виду, что они… то есть вы… жили в огромных деревьях?
Щека Мирте нервно дернулась, и нелюдь отвернулась.
– Правда, – донеслось до Гила, – только что с того? Все это было давно. – Ее узкие плечи поникли. – Но если тебе в самом деле хочется увидеть Дэйлорон, хотя бы таким, какой он сейчас, я не буду препятствовать. Мы пойдем… мимо того, что раньше было Поющим озером. И, быть может, даже заглянем в королевский дворец, д’Эломан Аинь.
Постояв немного на тропинке, Мирте двинулась в сторону, и Гилларду ничего не оставалось, как следовать за ней.
Стояла чудная летняя ночь, с пением сверчков в траве, нежным шепотом ветра среди ветвей и огромной круглой луной, кокетливо прикрывшейся легкой вуалью облаков. Время от времени до слуха Гилларда доносился треск ветки; он оборачивался, но не видел ничего, кроме густой, разлитой под деревьями темноты. Звери не смели нападать, чувствуя нелюдь. Правда, нет-нет, да становилось Гилу не по себе: в сплетении теней мерещилась ему фигура в одеянии мага Закрытого города. Того самого, что был подослан убить сбежавшего мага и предателя Гилларда, но так и остался лежать под деревом с прожженной насквозь грудью. От воспоминаний к горлу подкатывала горечь, и Гиллард старался перевести мысли в иное русло, повторяя про себя то, что сказала Мирте, проснувшись после заката и осмотрев тело.
Вампиресса просто констатировала факт, что у Гилларда не было выбора. Только и всего. А Магистр Закрытого города – подлая тварь, которой не должно было существовать и вовсе.
…Впереди показалась прогалина, и Мирте замедлила шаг. С шелестом выскользнули мечи из ножен. Гиллард покрутил головой и, хотя не видел ничего подозрительного, заготовил небольшой, но достаточно действенный ком огненной Силы. Ему хотелось спросить у Мирте, что ее так насторожило, но предпочел пока молчать – вдруг даже неосторожно сказанное слово выдаст их затаившемуся врагу?
Шаг. Еще шаг. И еще.
А потом, когда стало ясно, что это за пустое пространство впереди, Мирте громко выругалась, нимало не стесняясь Гила и используя такие выражения, что у мага зарделись уши.
Перед ними расстилалась обширная вырубка. Ни единого зверя, ни единого человека – только пни, и пни, и пни… Мирте уселась на один из них и уронила лицо в ладони.
– Здесь был рубеж деревьев-стражей, – глухо пояснила она, – почему… почему это происходит? Зачем твои сородичи делают все это с нашей землей? – И, помолчав, добавила: – Пророчество должно исполниться, Гил… Наверное, ты должен освободить Дэйлорон, иначе… все жертвы были зряшние.
В голосе вампирессы Гил услышал безмерную усталость, обреченность и… ненависть. По коже побежали холодные иголочки.
– Думаю, все прояснится после Гнезда куниц, – быстро сказал он, – пойдем дальше, Мирте. Мы здесь как на ладони, и ежели кто захочет…
– …то будет иметь дело со мной. – Мирте посмотрела на него. В глазах, всегда таких прозрачных, плавал кровавый туман.
– Хорошо, хорошо. Пойдем, пожалуйста.
– Даже боюсь подумать о том, что они сотворили с королевским дворцом, – пробурчала вампиресса, но с пня все-таки поднялась, – идем к Поющему озеру, Гиллард. Будем там через ночь.
… И чем дальше углублялись они в волшебную страну дэйлор, тем мрачнее становилось лицо Мирте, тем чаще ее чистые глаза подергивались багровой дымкой.
Империя с воодушевлением осваивала новую территорию; сводились на нет леса, прокладывались широченные дороги, и строились небольшие крепости. Было, правда, неясно, от кого здесь можно было защищаться, но Гиллард пару раз видел на мощном частоколе пятна, слишком сильно напоминающие засохшую и впитавшуюся в дерево кровь. Внутри стен жгли костры, раздавалось покрикивание дозорных, и в аромат леса неуместно вплетался грубый запах человеческого жилья.
Потом Мирте привела Гилларда к огромному засохшему эвкалипту.
Гил долго смотрел на гиганта, раздумывая о двух, нет – о трех вещах: как сюда вообще занесло эвкалипт, каким образом его ствол раздуло до столь чудовищных размеров и отчего под ногами из-под травы до сих пор просматривается дорога, ведущая к засохшему дереву.
«Быть может, этот гигант – дерево для обрядов?» – мелькнула мысль, но вампиресса тут же раздавила ее в крошку.
– Вот, Гил. Это – живой замок дэйлор, вернее, был таковым. Когда я еще не принадлежала народу Зла, все здесь было живым, и внутри, говорят, было очень красиво… А потом, когда дэйлор ушли, дерево закрылось и высохло.
Он промолчал. Подобно пауку, опутывающему своей паутиной жертву, сердце опутывала печаль сродни той, что посещает людей в преддверии зимы, когда последние золотые листья летят в грязь и деревья воздевают обнаженные руки к тусклому небу.
– Как ты думаешь, – спросил он, – зачем в Дэйлороне возводят укрепления? Кого здесь могут бояться люди?
Мирте хмыкнула:
– Разве что самих себя. Ведь здесь больше нет никого, кто мог бы оказать сопротивление.
…Позже Гиллард увидел королевский дворец и застывшее Поющее озеро, святыню лесного народа. На небе неподвижно висели обе луны, отражаясь в неподвижном черном зеркале, и обитель королей – грандиозное сооружение, окутанное пеной каменных кружев, – мягко светилась в ночи.
Под покровом теней, что отбрасывали старые ели, они спустились к самой воде; Гиллард присел на корточки, прикоснулся к поблескивающей поверхности – и тут же отдернул руку.
И дело было даже не в том, что пальцы встретили холодный, мертвый камень; Поющее озеро внушало неодолимый, животный ужас каждому, кто осмеливался коснуться его застывших вод. Перстень и медальон сделались подозрительно горячими, словно кто-то старательно подогревал их.
– Мирте… А ты не знаешь, что именно я должен сделать? Что предрек ваш последний король? – шепотом спросил Гиллард; говорить громче казалось… святотатством в этом месте.
– Шениор говорил о великом воине, – задумчиво пробормотала вампиресса, – наверное, ты должен изгнать людей с этих земель… Возможно, тогда… Если порядок вещей под небесами будет справедливым…
Она не договорила и положила ладони на окаменевшую воду.
– Я слышу их, Гил… Слышу их дыхание, правда. Они просто… спят в глубине, в пещерах, стены которых белее снега в Драконовых горах. – И грустно покачала головой: – Пойдем во дворец, что ли?
…Обитель королей Дэйлорона выглядела весьма и весьма обжитой людьми. Но Мирте слишком хорошо знала все ходы и выходы, все тайные двери, скрытые от непосвященных, чтобы попасться на глаза часовым. И они побродили часок по пустующим галереям, даже вышли на один из балконов, чтобы взглянуть на зеркало Поющего озера. Гиллард чувствовал себя не в своей тарелке; ему казалось неправильным то, что люди заняли этот дворец, в отсутствие истинных хозяев слишком напоминающий пышную гробницу. И озеро, застывшее в камне, холодно и враждебно блестело под взглядами двух ночных светил.
– А ведь когда-то отсюда можно было увидеть Лунный Цветок, – едва слышно вздохнула Мирте, – и не было в мире ничего прекраснее… Но все ушло, растоптанное и оскверненное.
На душе у Гилларда стало совсем мерзко. И, к собственной растерянности, он ощутил прилив стыда… За своих же. За людей, которые с такой легкостью уничтожили прекрасный и волшебный мир дэйлор.
– Давай уйдем отсюда, – сказал он, – отведи меня в горы… к этому колодцу. Раз, как ты утверждаешь, это нужно. Наверное, то пророчество, о котором ты говорила, в самом деле должно исполниться.
Мирте с пониманием кивнула и прошептала:
– И так будет правильнее всего, уж поверь мне.
Никем не видимые и не слышимые, они выбрались из дворца, обогнули Поющее озеро и двинулись на север. Там, как утверждала вампиресса, они могли бы воспользоваться одним из тайных камней портала и не тащиться еще несколько ночей к горам, а сразу перенестись в Гнездо куниц.
Шли молча. И, когда Мирте резко остановилась, Гил едва не уткнулся ей в спину.
– Назад, – шикнула темная нелюдь, – сдается мне, кое-кто явился по твою душу.
* * *
Гиллард удивленно моргнул. Здесь? В Дэйлороне?!! Но кто, кто мог его найти – разве что Магистр Закрытого города?..
Но нет. Он вдруг ощутил, как во рту стало горько, а страх под ребрами стянулся в холодный скользкий узел, мешающий дышать.
Навстречу из густой тени, одна за другой вышли четыре женщины.
Они казались невыразимо прекрасными, но красота эта не была красотой живых людей. Кожа светилась белизной во мраке, и глаза – большие, приподнятые к вискам – напоминали отполированные куски черного обсидиана, ведьминого камня.
Гиллард однажды сталкивался с женщиной, похожей на этих: то было в детстве, и тогда она спасла ему жизнь, сцепившись с зеркальником, а потом долго снилась ночами и называла его маленьким храбрым воином.
– Мирте, – шепнул он, – почему ты думаешь, что они… за мной?
– Потому что сестры печали никогда не ходят группами, – нехорошо усмехнулась вампиресса, – готовься к драке, маг. Если, конечно, в твои планы не входит отправиться к предкам.
– Но я ничего плохого им не сделал, – задумчиво пробормотал Гиллард, – я просто… просто не понимаю.
Мечи с тихим печальным шелестом покинули ножны, и Мирте заняла оборонительную позицию, прикрывая собой Гилларда. Ночницы переглянулись, и одна из них шагнула вперед:
– Мы пришли не за тобой, уважаемая вампиресса. – Голос болотного зла живо напомнил Гилларду звук, который возникает, если водить ложечкой по стенкам хрустального бокала. Такой же завораживающий, но безжизненный. – Королева приказала нам избавиться от него.
И белый изящный пальчик пронзил мрак в направлении Гилларда.
– Но я не причинил вашей королеве неприятностей, – твердо ответил он, – почему она отдала вам такой приказ?
Ему было страшно. Но перед глазами вновь и вновь вставало спокойное лицо командора Геллера, когда тот шагал к эшафоту. Наверное, он тоже боялся, однако нашел в себе силы скрыть, растоптать собственную слабость…
Ночница сложила руки на груди и вновь обратилась к Мирте, словно Гилларда и не было рядом.
– Наша королева, первая болотная ночница этого мира, считает, что этот человек загубит все живое под небесами. И у нас, ее верных подданных и возлюбленных сестер, нет причин сомневаться в ее мудрости. Не мешай нам, мы не хотим причинять тебе вред, потому как ты – одна из n’tahe…
Мирте вздохнула, но ее мечи не опустились ни на волосок. И четко сказала:
– Irr aname Shenior de Damm.
И, видимо, ночница прекрасно ее поняла, чего нельзя было сказать о Гилларде.
– Но ты не знаешь, что именно имел в виду последний король Дэйлорона, – мягкий голос болотного зла усыплял, убаюкивал, – и точно так же ты не знаешь, кто нашептал ему это пророчество. Мы же верим нашей матери, она не ошибается. Так что – с дороги. Нам нужен только человек.
– Нет. Вы его не получите. И, как я погляжу, ты, сестра, уже совсем забыла, что значит быть дэйлор и видеть свою землю отравленной и порабощенной, – жестко ответила Мирте.
Ночница пожала плечами:
– Как скажешь. Но тебе нас не остановить.
Гиллард вдруг понял, что разойтись по-хорошему уже не получится. Болотные ночницы были намерены забрать его, Гилларда, жизнь. А Мирте не собиралась бросать его на съедение болотным тварям.
Сделав такие выводы, он осторожно потянулся к Силе, заключенной в браслете, и, сминая в пальцах тугой огненный кокон, приготовился…
В этот миг ночницы бросились вперед. Казалось, только что неподвижно стояли на месте, и вдруг – раз – и мелькнул в темном воздухе размытый силуэт. Гил швырнул в юркую серую тень пламенем, рванулся в сторону, уходя от вздыбившихся перед лицом когтей. Ему было некогда смотреть, чем занимается Мирте, услышал только душераздирающий визг ночницы и как что-то мокрое шлепнулось на траву.
Словно ниоткуда на него надвинулось белое лицо с черным провалом рта. Нет, даже не рта – пасти, усаженной игольчатыми зубами так густо, что обзавидовалось бы чучело оборотня в лаборатории Закрытого города, которое ученики прозвали зубастиком. Едва не задохнувшись от волны гнилостного, затхлого воздуха, Гил швырнул еще один огненный шар прямо в разверстую пасть; голова ночницы лопнула, что-то горячее брызнуло Гилу на щеку…
И вдруг все затихло. Тяжело дыша, Мирте возникла рядом; с ее клинков на землю капала черная кровь.
– Ты как? – Она быстро оглядела Гилларда. – Не задели?
– Н-нет, – выдавил он, – но куда они пропали?
– Две из них, – уточнила вампиресса, – не знаю… Может, готовят что-нибудь новенькое?
– Ох… – Только сейчас Гил увидел два стремительно оплывающих, как восковые свечи, тела на траве. Колени предательски задрожали, и маг с ужасом подумал о том, что еще немного – и он, как изнеженная барышня, грохнется в обморок. Хаттар Всеобъемлющий! Как же все то, что происходило с ним последние дни, отличалось от лет, проведенных внутри каменных стен! Тут можно и разума лишиться, от таких-то переделок… Сперва – убитый им маг, теперь вот – ночницы…
Мирте внимательно глядела на него и, кажется, поняла:
– Успокойся, Гил. Еще не такое увидишь. И скоро привыкнешь. – И тут же, озираясь, процедила сквозь зубы: – Где же, однако, наши подружки? Уж лучше разделаться с ними сейчас, чем… днем… когда я буду спать…
Гиллард потрогал медальон. Что-то определенно было не так, происходило нечто из ряда вон…
– Он такой горячий, – пробубнил маг, – почему?
Мирте воззрилась на изумруд в грубой оправе так словно увидела ядовитую змею. Мгновением позже она вскинулась, прислушиваясь…
– Кажется, я знаю, отчего они ушли. Давай, Гил, на дерево, да поживее… У нас еще есть шанс… Главное, уйти с земли.
Обдирая пальцы, он вскарабкался на развилку ели; Мирте легко забралась следом. В лесу воцарилась какая-то необычайная, зловещая тишина. Даже ветер, казалось, замер в ожидании.
– Что… это? – прошептал Гиллард. – Во имя Хаттара…
Мирте не ответила. Просто указала ему пальцем на кусты малины.
– Кажется, теперь я знаю, от кого пытаются защититься твои сородичи… От кого сбежали ночницы.
И Гиллард сперва услышал сухой стрекот, шорох раздвигаемых веток… А затем увидел.
Они сильно походили на гигантских насекомых, жутковатую помесь муравья, сороконожки и паука. Их глаза светились во мраке ядовито-зелеными плошками, а челюсти непрерывно двигались, словно что-то пережевывая. Ночь полнилась скрежетом, скрипом, стуком друг о дружку панцирей и высоким неприятным писком. Почти что комариным…
И не было им числа. И лилась, лилась чудовищная река, не обращая ни малейшего внимания на притаившихся Мирте и Гилларда, мимо дворца, примерно в том направлении, где строились деревянные срубы в попытке защититься от… новой нелюди, порожденной отражениями и отравленной землей Дэйлорона.
А потом Гиллард и Мирте услышали нечеловеческий вопль. Затем еще и еще, невыносимые, предсмертные крики, которые вскоре захлебнулись хрипом и растворились в стрекоте тварей. Могли ли то быть последние мгновения двух болотных ночниц?..
– Н-да, – задумчиво протянула Мирте, – я не знала этого. И раньше не видела. Но зато понятно, отчего сестры печали предпочли убраться подальше. Может быть, мы их больше и не увидим?
– Но королева отправит по следу других, – прошептал Гиллард.
Его бил озноб, и сознание, пугливо съежившись, отказывалось верить в происходящее. Вампиресса улыбнулась:
– Разве ты еще не понял, что великая сила в твоих руках? Нелюдь набросилась на нелюдь, такого раньше не бывало! Я уже не сомневаюсь, что предсказание Шениора сбудется… Осталось только заглянуть в колодец памяти.
* * *
До камня портала добрались к рассвету, когда край неба уже опасно розовел и ночные тени слились в сумеречной дымке.
Гиллард с удивлением воззрился на отшлифованный временем и стихиями кусок базальта; таинственный портал он представлял себе совсем другим, по крайней мере, больше в размерах. А тут – всего лишь торчащая из земли округлая спинка камня, которую можно накрыть двумя ладонями.
Присмотревшись внимательнее, Гил заметил бегущий по периметру тонкий орнамент, выполненный грубо, но аккуратно – мелкие насечки, перекрещивающиеся друг с другом. В центре была выдолблена маленькая ложбинка, как будто мякоть камня придавили подушечкой большого пальца.
Он поднял на Мирте недоумевающий взгляд:
– И как оно работает?
Вообще-то Гил с трудом представлял себе, что этот камень должным образом переместит их в надлежащее Место. Но затем он вспомнил уроки давно минувших столетий, то, как воины дэйлор возникали ниоткуда под покровом тумана нападали на людей и в конце концов заставили повернуть обратно многотысячную армию.
Мирте беззаботно пожала плечами:
– Не сомневайся. Скоро мы окажемся в Гнезде куниц… Вернее, в том месте, которое таковым когда-то было.
Неподалеку хрустнула ветка; Мирте было потянулась за оружием, но затем упрямо тряхнула головой:
– Давай руку, Гиллард. Даже если сестры печали остались живы и идут по следу, они уже не успеют ничего сделать.
Пальцы темной нелюди сомкнулись на запястьях, Мирте прикрыла глаза; ее губы беззвучно зашевелились, словно она читала заклинание… Гил ощутил, как его ступни проваливаются во что-то мягкое, вязкое, не имеющее дна. Глянул себе под ноги – и обомлел. Потому как и он и Мирте медленно, но неудержимо переставали существовать: раскрываясь, черная воронка заглатывала их тела все выше и выше. Он невольно зажмурился чтобы не видеть, как в непроглядной черноте утонули сжатые руки, как прохладная волна захлестнула грудь, шею, подбородок…
– Считается, что темная нелюдь не должна пользоваться камнями порталов, – назидательно произнесла Мирте, – но если хотя бы немного умеешь пользоваться Силой, все равно какой, то камень ответит на призыв и перенесет туда, куда нужно, в соответствии с давным-давно составленной схемой порталов. Открой глаза, Гил, мы уже на месте.
Он почувствовал, что краснеет. И правда, давным-давно уже под ногами твердая почва, а он, как дурак или еще того хуже – трус, стоит, зажмурившись и вцепившись в тонкие руки Мирте.
Гил поморгал немного, чтобы исчезли мельтешащие пятнышки перед глазами, и быстро огляделся.
Оказывается, они стояли посреди большой пещеры, с потолка непонятным образом сочился свет, падая размытыми пятнами на пол; по периметру возвышались колонны, грубо вытесанные из того же кровянистого гранита, и несколько выходов вели прочь. Или, наоборот, несколько входов давали возможность попасть в зал.
– Тут светло, – заметил Гиллард и тут же покраснел еще больше, так как фраза показалась совершенно неуместной и глупой.
Мирте указала наверх:
– Это зеркала, Гиллард. Им много столетий, но все по-прежнему работает. Иной раз мне кажется, что не обошлось без древней магии… Ну да что там… Вот, любуйся. Ни одному человеку еще не доводилось увидеть своими глазами Гнездо куниц, самых лучших воинов Дэйлорона! Эх, светает уже…
Вампиресса двинулась к одному из тоннелей, и Гиллард последовал за ней. Потом они погрузились в лабиринт, хаотичное сплетение коридоров, долго шли, поворачивая то направо, то налево, пока, наконец, не оказались перед галереей, утыканной по всей длине самыми обычными деревянными дверьми.
– Здесь раньше были кельи воспитанников, – деловито поясняла Мирте, – я предлагаю тебе передохнуть, да и мне уже давно пора укрыться в каком-нибудь темном местечке… И я, пожалуй, оставлю тебя вот здесь…
Взгляду Гилларда предстала чистая и светлая комнатушка с циновкой, которая служила постелью, небольшим столом и простым, грубо сколоченным табуретом.
– Оставайся здесь, пока я не зайду за тобой вечером. И помни, что здесь тебе ничто и никто не угрожает! Ночницы сюда не доберутся… Только, будь добр, сам никуда не выходи, а то заплутаешь.
Гиллард молча прошелся по келье, попробовал пальцем засохшее чернильное пятно на столе… А когда обернулся, Мирте уже не было.
Похоже, вампиресса не оставила ему выбора – отдыхать так отдыхать. По крайней мере, даже здравый смысл не позволил бы Гилу отправиться странствовать по лабиринтам Гнезда самостоятельно.
Вздохнув, он выложил на стол из карманов нехитрый провиант: несколько недозревших орехов и сладкие корешки. Внезапно появившиеся ночницы помешали разжиться чем-то более сытным, и теперь желудок недовольно бурчал, требуя хоть какого-то подкрепления! Гил задумчиво сжевал свои запасы, покосился на циновку – и тут же, как по заказу, почувствовал, насколько он устал за последние ночи. Безумный побег из Алларена, подосланный убийца, болотные ночницы… Пожалуй, не каждому магу Закрытого города довелось испытать такие приключения за всю жизнь, проведенную в уютных черных стенах! И только теперь Гиллард необыкновенно ясно понял, насколько все искусственное в городе магов, словно понарошку. А настоящая жизнь – вот она, во всей красе; либо ты – либо тебя. Иного решения не существует.