Страница:
– Не надорвешься? – Молодой властитель с тревогой взглянул на брата. – После купания в источнике полагается отдыхать сутки.
– Я всегда был необычным. – Руин чувствовал в себе избыток сил. Энергию хотелось срочно куда-нибудь деть. Он знал за собой это свойство – удерживаться на ногах, когда остальные уже падали без сил – и собирался использовать свои возможности по полной. Он хотел найти сестру, если она еще жива, и никакие соображения не шли в сравнение с этим его желанием. – Идем.
В покоях отца он остановился на пороге и первым делом осмотрелся. Кровать была прибрана и тщательно застелена, мебель расставлена по своим местам, шторы задернуты, пыль и мусор выметены – комната выглядела нежилой. Похоже, Киан ночевал где-то в другом месте. Руин жестом дал брату понять, чтоб не входил, и медленно, осторожно подошел к кровати. Осмотрелся. Он заметил кольцо в стене, но лицо его осталось невозмутимым, потому что сейчас помочь ему могла только полная сосредоточенность. Никаких эмоций, уговаривал он себя. Только факты.
Он опустился на колени и приложил ладони к полу, к пышному ковру. Несмотря на старательную чистку, на нем были заметны жирные пятна – при виде них к горлу Руина подступила тошнота. Он замер, справляясь с собой, а потом снова сконцентрировался на энергетическом плане комнаты. Жирные следы никуда не делись, и его собственные размышления на эту тему – тоже, но они отодвинулись на дальний план, настолько дальний, что уже и не мешали. Магия наполняла каждую клеточку тела Руина, каждую частичку его души, и ничто в мире больше не имело значения – только она. Магия.
Ладони Руина, распластанные в воздухе, задержались над полом, а потом поднялись и встали параллельно дальней стене. На сосредоточенном лице не дрогнула ни единая мышца, глаза были холодные и спокойные, взгляд углублен в себя. Принц медленно повернул голову и посмотрел на кольцо в стене. Потом на кровать. Потом снова на кольцо. Подошел, потрогал металл, ощутил пальцем пару глубоких царапин. Встал, прошелся до кровати, погладил покрывало. Сел на пол.
– Здесь был мужчина. Крупный, почти на голову выше меня, – сказал Руин. – Не самые выдающиеся магические способности, но врата между мирами смог поставить. Он был вооружен двумя ножами. Убил Армана-Улла… Потом медленно положил на пол. Постоял над ним… Потом пошел в угол, взялся за цепь… Дернул… Потом взял Моргану и внес ее в портал. Вернее, во врата.
– Мужчина?
– Да. Высокий. Широкоплечий. – Руин показал руками. – Коротко стриженный. Глаза серые… Кажется. Или голубые. Волосы светлые.
– Ты уверен?
– Совершенно. Пришли ко мне пару архимагов, я им покажу, на что надо было смотреть.
– Хочешь сказать, что видишь больше архимагов?
– Последнюю дипломную работу я защищал по энергетическим следам в пространстве. Перечел уйму книг, привезенных из других миров. Твои архимаги могли этих книг не видеть.
Киан жадно следил за жестами брата.
– Куда он отправился, можешь сказать?
– Во врата между мирами.
– Я это понял. Но куда?
Улыбаясь, Руин поднялся с ковра и встряхнул руками.
– Как я могу это знать? Я ведь всего лишь средненький маг.
– Ну да… – недоверчиво пробурчал Воин. – Оно и видно.
Он лишь покачал головой, когда Руин бессильно развел руками. Принц нагнулся и, вынув из-за пазухи артефакт, поднес его к ложу. Потом поводил вокруг. Остановился в двух шагах от постели и показал пальцем.
– Вот здесь стоял один, вот здесь – другой. А вот здесь были врата.
– Куда они ведут, ты можешь определить? – спохватился Киан.
Руин мельком взглянул на брата.
– Нет. Это не мой уровень.
– Жаль. Ну что ж, может, смогут мои маги. Тебе я, конечно, сообщу об их решении. Маги наверняка созовут консилиум.
Принц кивнул.
– У меня к тебе просьба, – продолжил молодой властитель. – Ты ведь останешься на мою коронацию? Она состоится послезавтра.
– Ну если послезавтра, то можно. – Принц внимательно посмотрел на старшего брата. – Ты жениться не собираешься?
– К чему это ты спросил?
– К коронации. Миру нужен не только властитель, но и властительница. И еще неплохо бы пяток властелят.
Киан развел руками. Он поскучнел, и видно было, что не слишком-то расположен говорить на эту тему. Но, поколебавшись, все-таки ответил – он любил брата и доверял ему больше, чем кому-либо. Атмосфера вечного подозрения, бесконечные интриги не смогли испортить его, потому что с юных лет Киан служил то на одной границе миров, то на другой, от отца вдалеке – хоть и под надзором, но по большому счету жил своим умом. Молодой властитель не думал о том, что когда-нибудь Руин может превратиться в его соперника, эта мысль попросту не приходила ему в голову, как немедленно пришла бы в голову его отца, окажись он на месте сына.
– Ты прекрасно знаешь, что женщина, на которой я мог бы жениться, для меня недоступна.
Руин свел брови.
– Ты говоришь о сестре? О Делии? Или о ком-то еще?
– О Делии. О ком же еще? – разозлился Киан. Отвернулся.
Он был сыном первой жены Армана-Улла, супруги, выбранной ему отцом, Уллом-Нэргино. Любви между ними не было, но тогда над будущим властителем еще была чужая власть, и он вел себя с нелюбимой женой вполне пристойно. Она умерла в родах – с бессмертными такое случалось, хоть и редко, но случалось – оставив мужу наследника, Киана. Делия появилась много позже, она была четвертым ребенком Армана-Улла от второй жены. Не особенно красивая, очень скромная, молчаливая, с вечно опущенными долу глазами, она, не желая того, каким-то образом умудрилась так влюбить в себя своего старшего брата, что он совершенно потерял голову.
Но о браке не могло быть и речи. Пусть и сводные, но они были братом и сестрой. А без брака у Киана и Делии не могло быть ничего – слишком она была скромна. Киан не ждал смерти отца, но в голову нет-нет да и приходило – если бы он стал правителем, он добился бы ее и даже мог бы жениться. По традициям Провала законы были писаны не для властителей. Но задолго до гибели Армана-Улла Делия ушла в монастырь. Отец не возражал, дочь была не слишком красива; конечно, выглядела она не так отталкивающе, как Моргана до операции, но выдать ее замуж за кого-нибудь из капризных властителей было бы не просто.
Киан не спорил и даже не приехал проститься перед разлукой – он не смог отлучиться с перевала, где шли бои. И теперь, получив в руки власть, не попытался вернуть ее. Единственный закон, который не стоило нарушать даже властителю – религиозный. Отнять монахиню у монастыря ему не под силу. Да и это не главное. Заключить бессмертную в стенах монастыря до конца времен не мог никто. Обет приносился на столетие, а потом его необходимо было повторить, если возникало такое желание. Пожалуй, исключение делалось лишь для тех, кто был пострижен в монастырь по воле властителя – таких заставляли подтверждать обет силой. Киан понимал, что ему нужно только ждать.
Но если Делия не захочет вернуться из монастыря, то заставить ее нельзя. Но если любит, то вернется.
– Сестра недавно подтвердила обет, – осторожно напомнил Руин.
– Да-да…
– Тебе придется ждать больше девяноста лет. Киан развел руками.
– Я буду ждать.
Глава 10
– Я всегда был необычным. – Руин чувствовал в себе избыток сил. Энергию хотелось срочно куда-нибудь деть. Он знал за собой это свойство – удерживаться на ногах, когда остальные уже падали без сил – и собирался использовать свои возможности по полной. Он хотел найти сестру, если она еще жива, и никакие соображения не шли в сравнение с этим его желанием. – Идем.
В покоях отца он остановился на пороге и первым делом осмотрелся. Кровать была прибрана и тщательно застелена, мебель расставлена по своим местам, шторы задернуты, пыль и мусор выметены – комната выглядела нежилой. Похоже, Киан ночевал где-то в другом месте. Руин жестом дал брату понять, чтоб не входил, и медленно, осторожно подошел к кровати. Осмотрелся. Он заметил кольцо в стене, но лицо его осталось невозмутимым, потому что сейчас помочь ему могла только полная сосредоточенность. Никаких эмоций, уговаривал он себя. Только факты.
Он опустился на колени и приложил ладони к полу, к пышному ковру. Несмотря на старательную чистку, на нем были заметны жирные пятна – при виде них к горлу Руина подступила тошнота. Он замер, справляясь с собой, а потом снова сконцентрировался на энергетическом плане комнаты. Жирные следы никуда не делись, и его собственные размышления на эту тему – тоже, но они отодвинулись на дальний план, настолько дальний, что уже и не мешали. Магия наполняла каждую клеточку тела Руина, каждую частичку его души, и ничто в мире больше не имело значения – только она. Магия.
Ладони Руина, распластанные в воздухе, задержались над полом, а потом поднялись и встали параллельно дальней стене. На сосредоточенном лице не дрогнула ни единая мышца, глаза были холодные и спокойные, взгляд углублен в себя. Принц медленно повернул голову и посмотрел на кольцо в стене. Потом на кровать. Потом снова на кольцо. Подошел, потрогал металл, ощутил пальцем пару глубоких царапин. Встал, прошелся до кровати, погладил покрывало. Сел на пол.
– Здесь был мужчина. Крупный, почти на голову выше меня, – сказал Руин. – Не самые выдающиеся магические способности, но врата между мирами смог поставить. Он был вооружен двумя ножами. Убил Армана-Улла… Потом медленно положил на пол. Постоял над ним… Потом пошел в угол, взялся за цепь… Дернул… Потом взял Моргану и внес ее в портал. Вернее, во врата.
– Мужчина?
– Да. Высокий. Широкоплечий. – Руин показал руками. – Коротко стриженный. Глаза серые… Кажется. Или голубые. Волосы светлые.
– Ты уверен?
– Совершенно. Пришли ко мне пару архимагов, я им покажу, на что надо было смотреть.
– Хочешь сказать, что видишь больше архимагов?
– Последнюю дипломную работу я защищал по энергетическим следам в пространстве. Перечел уйму книг, привезенных из других миров. Твои архимаги могли этих книг не видеть.
Киан жадно следил за жестами брата.
– Куда он отправился, можешь сказать?
– Во врата между мирами.
– Я это понял. Но куда?
Улыбаясь, Руин поднялся с ковра и встряхнул руками.
– Как я могу это знать? Я ведь всего лишь средненький маг.
– Ну да… – недоверчиво пробурчал Воин. – Оно и видно.
Он лишь покачал головой, когда Руин бессильно развел руками. Принц нагнулся и, вынув из-за пазухи артефакт, поднес его к ложу. Потом поводил вокруг. Остановился в двух шагах от постели и показал пальцем.
– Вот здесь стоял один, вот здесь – другой. А вот здесь были врата.
– Куда они ведут, ты можешь определить? – спохватился Киан.
Руин мельком взглянул на брата.
– Нет. Это не мой уровень.
– Жаль. Ну что ж, может, смогут мои маги. Тебе я, конечно, сообщу об их решении. Маги наверняка созовут консилиум.
Принц кивнул.
– У меня к тебе просьба, – продолжил молодой властитель. – Ты ведь останешься на мою коронацию? Она состоится послезавтра.
– Ну если послезавтра, то можно. – Принц внимательно посмотрел на старшего брата. – Ты жениться не собираешься?
– К чему это ты спросил?
– К коронации. Миру нужен не только властитель, но и властительница. И еще неплохо бы пяток властелят.
Киан развел руками. Он поскучнел, и видно было, что не слишком-то расположен говорить на эту тему. Но, поколебавшись, все-таки ответил – он любил брата и доверял ему больше, чем кому-либо. Атмосфера вечного подозрения, бесконечные интриги не смогли испортить его, потому что с юных лет Киан служил то на одной границе миров, то на другой, от отца вдалеке – хоть и под надзором, но по большому счету жил своим умом. Молодой властитель не думал о том, что когда-нибудь Руин может превратиться в его соперника, эта мысль попросту не приходила ему в голову, как немедленно пришла бы в голову его отца, окажись он на месте сына.
– Ты прекрасно знаешь, что женщина, на которой я мог бы жениться, для меня недоступна.
Руин свел брови.
– Ты говоришь о сестре? О Делии? Или о ком-то еще?
– О Делии. О ком же еще? – разозлился Киан. Отвернулся.
Он был сыном первой жены Армана-Улла, супруги, выбранной ему отцом, Уллом-Нэргино. Любви между ними не было, но тогда над будущим властителем еще была чужая власть, и он вел себя с нелюбимой женой вполне пристойно. Она умерла в родах – с бессмертными такое случалось, хоть и редко, но случалось – оставив мужу наследника, Киана. Делия появилась много позже, она была четвертым ребенком Армана-Улла от второй жены. Не особенно красивая, очень скромная, молчаливая, с вечно опущенными долу глазами, она, не желая того, каким-то образом умудрилась так влюбить в себя своего старшего брата, что он совершенно потерял голову.
Но о браке не могло быть и речи. Пусть и сводные, но они были братом и сестрой. А без брака у Киана и Делии не могло быть ничего – слишком она была скромна. Киан не ждал смерти отца, но в голову нет-нет да и приходило – если бы он стал правителем, он добился бы ее и даже мог бы жениться. По традициям Провала законы были писаны не для властителей. Но задолго до гибели Армана-Улла Делия ушла в монастырь. Отец не возражал, дочь была не слишком красива; конечно, выглядела она не так отталкивающе, как Моргана до операции, но выдать ее замуж за кого-нибудь из капризных властителей было бы не просто.
Киан не спорил и даже не приехал проститься перед разлукой – он не смог отлучиться с перевала, где шли бои. И теперь, получив в руки власть, не попытался вернуть ее. Единственный закон, который не стоило нарушать даже властителю – религиозный. Отнять монахиню у монастыря ему не под силу. Да и это не главное. Заключить бессмертную в стенах монастыря до конца времен не мог никто. Обет приносился на столетие, а потом его необходимо было повторить, если возникало такое желание. Пожалуй, исключение делалось лишь для тех, кто был пострижен в монастырь по воле властителя – таких заставляли подтверждать обет силой. Киан понимал, что ему нужно только ждать.
Но если Делия не захочет вернуться из монастыря, то заставить ее нельзя. Но если любит, то вернется.
– Сестра недавно подтвердила обет, – осторожно напомнил Руин.
– Да-да…
– Тебе придется ждать больше девяноста лет. Киан развел руками.
– Я буду ждать.
Глава 10
В кухне вкусно пахло рагу – это было фирменное блюдо Мэлокайна. Конечно, он умел готовить что угодно – и супы, и салаты, и даже десерты, но рагу нравилось ему больше всего. И не столько есть (любой еде он предпочитал хороший кусок отлично прожаренного мяса), сколько готовить. Чистка картошки была для него привычным занятием еще со времен послушничества в Ордене, остальные овощи было одно удовольствие шинковать отлично наточенным ножом – а других ножей у него в доме и не было. А мясо… О, он с огромным удовольствием и с большим знанием дела выбирал его на рынке, а потом дома нарезал кубиками и обжаривал, прежде чем бросить в тушащиеся на плите овощи.
В результате получалось замечательное блюдо – пальчики оближешь.
Мэл достал с полки две тарелки, разложил рагу, добавил сметаны и понес в соседнюю комнату. Уже месяц он жил не в убежище, а в своей квартире, правда, зарегистрированной на смертного приятеля да еще расположенной в небольшом, мало кому известном городишке. Так что вычислить его было трудно. Конечно, в жизни нет ничего невозможного, но такая строгая конспирация немного успокаивала ликвидатора.
Он поставил тарелки на столик, застеленный маленькой квадратной скатеркой, и обернулся к кровати.
На кровати лежала Моргана, но когда он вошел, при встала.
– Сколько тебе говорить – лежи, – негромко сказал он. Вынул вилки, принес хлеб. – Хочешь компоту? Я купил баночку. – Она кивнула. – Сейчас принесу.
Он разлил компот по высоким бокалам и унес банку в кухню. Квартирка была маленькая, двухкомнатная, с узенькой спальней, где ночевала Моргана, и с гостиной – чуть побольше, где они ели и где он спал на коротком для него диване. Несмотря на то что их браку исполнилось уже три месяца, они ни разу не спали не то что на одной кровати – даже в одной комнате. Мэлокайн уже привык, что к жене лучше лишний раз не прикасаться, чтоб она не нервничала. Он ухаживал за ней, и то, что другому показалось бы тяжелой повинностью, наполняло его радостью, которую испытывают лишь матери, ухаживая за младенцами.
На то, чтоб оформить ей гражданство, ушел почти месяц – это притом что Мэл пускал в ход и связи, и деньги, и даже свой дар договариваться с людьми. Показывая чиновникам супругу, он все боялся, как бы они не поняли, что она нездорова психически, и не объявили их брак недействительным. Но Морга на вела себя тихо, послушно, она делала все, что ей говорили, подписывалась, где нужно, согласно кивала или отрицательно качала головой, и никто ничего не заподозрил.
Потом начались походы по врачам. Хорошо, что у Мэлокайна были деньги и он имел возможность приводить свою супругу к любым врачам без предварительной записи и даже не называя заранее своего имени. Больше всего он боялся, что алчущие его крови родственники ликвидированных вырожденцев найдут его именно теперь, когда у него появилась жена. Он боялся в первую очередь за нее. Оттого и предпринимал все эти меры предосторожности – не жил подолгу ни в одном городе, не оставлял зримых следов в единой компьютерной сети, даже медицинскую карту жены возил сам от врача к врачу.
Лечение затягивалось. Когда маг-травматолог, врач-женщина, которой Мэл показал Моргану в первую очередь, раздела ее за ширмой, лицо у нее застыло. Она проверила пациентку с помощью разного рода медицинских артефактов, потом помогла одеться и села заполнять карту.
– Деточка, кто вас избивает? – спросила она мягко. – Муж?
Моргана испуганно вскинула голову, но когда убедилась, что обращаются к ней, отрицательно покачала головой.
Врач посмотрела на нее очень пристально. Прищурилась.
– Деточка, если вы боитесь мужа, боитесь, что он вас потом изобьет, если вы скажете правду, – не бойтесь. Я могу немедленно отправить вас в убежище, где супруг вас не достанет.
Моргана снова покачала головой.
– Ее избивал человек, который держал ее в плену, – сказал Мэлокайн. – У него я ее и забрал.
– Как давно?
– Больше месяца назад.
– Почему сразу не привели?
– Ну пока получил все бумаги, понимаете… Врач покивала. Она немного смягчилась и уже не поглядывала на Мортимера так холодно. Заполняя медицинскую карту на ноутбуке, она задавала Моргане вопросы, на которые чаще всего отвечал ее муж. Травматолог распечатала подробный рецепт и объяснила, какие процедуры необходимо пройти.
То же самое повторилось и у других врачей. Кроме психолога.
Психолог выслушал Мэла очень внимательно, посмотрел на Моргану, задал ей несколько вопросов, на которые она, перепуганная, не ответила, и направил Мортимера с женой к другому психологу – женщине. Врач без церемоний выгнала мужа пациентки из комнаты и полтора часа разговаривала с ней за закрытой дверью – мужчина ждал в холле, в мягком кресле. После сеанса у психолога он повез супругу в ресторан, но почувствовал, что ей там не нравится, и увез обратно, домой. У остальных врачей повторялось все то же самое. Только у гинеколога вышла заминка. Из кабинета Моргана вышла не скоро и с ошеломленным, испуганным видом, но врач ничего Мэлу не сказала, только посмотрела неожиданно гневно, даже зло.
Моргану же спрашивать было бессмысленно. От любых вопросов девушка так сжималась, что ее муж старался избегать даже вопросительных интонаций. Да и вряд ли она ответила бы.
Психолог сказала, что у супруги Мэлокайна тяжелая психологическая травма и лучше бы положить ее в больницу. Мэл заколебался – он не был уверен, что находится в полной безопасности, и опасался оставлять жену даже в больнице. Лишь два раза он укладывал ее в частную клинику, каждый раз новую, каждый раз всего на две недели, остальное время ухаживал за ней дома, делал все необходимые процедуры, делал уколы. Моргана не перестала бояться его, не начала разговаривать – лишь изредка говорила фразу-другую, но у нее наладился сон, и она уже не казалась такой истощенной. И приступы помешательства, когда она не узнавала его, не понимала ни слова, пыталась покончить с собой, больше не повторялись.
Мэлокайн накрыл на стол и повернулся к жене.
– Добро пожаловать к столу, – деланно-весело сказал он.
Обычно она молча поднималась и садилась в креслице, но на этот раз почему-то медлила. Он постоял, глядя на нее выжидательно, потом подошел. От него не укрылось то, как она втянула голову в плечи, когда он приблизился.
– Ты плохо себя чувствуешь? – спросил он мягко. Она замотала головой. Мэл подставил ладонь под ее локоть, помог жене подняться. Одеяло соскользнуло с нее, и мужчина почувствовал, как она вздрогнула всем телом. Беспокоясь – не приступ ли это, – он окинул ее фигуру взглядом.
– Я, пожалуй, снова положу тебя в клинику, – сказал он осторожно. – Тебя подлечат. Тебе понравилось в предыдущих больницах?
Кивок. Помедлила, кивнула еще раз, уже живее.
– Вот. Полежишь. Опять в одноместной палате. Клиника будет частная, тебя никто не потревожит. Хорошо?
Кивок в ответ. Мэл уже привык к тому, что голос ее слышит очень редко, поэтому был рад хотя бы тому, что ответ последовал немедленно.
– Понимаешь, – объяснял он, намазывая для нее ломтик хлеба плавленым сыром, – ты что-то похудела, щеки ввалились, выглядишь нервной. Я знаю, должно быть, эта кочевая жизнь тебя уже донимает. Меня тоже, хоть я и привык. Но все затягивается. Понимаешь, у меня есть враги. – Он заботливо вложил ей в пальцы вилку. – Пока все не утихомирится, лучше мне пересидеть. И тебе со мной. Так безопаснее. – Он тревожно посмотрел на нее. Потом снова скользнул взглядом по ее фигуре. – Странно. Лицо вроде похудело, а фигура пополнела. – Девушка съежилась. – Что с тобой? У тебя не отеки ли? Может, водянка? Или что там бывает… – Он лихорадочно копался в памяти. Встал, нашаривая на груди артефакт-тестер. С тех пор как он купил его, он им толком не пользовался, и хотя вещица давала возможность провести полное освидетельствование, он вначале ограничился только поверхностным осмотром, чтоб убедиться, что Моргану не нужно немедленно лечить.
Лицо у девушки смертельно побледнело. Она задышала, захлебываясь воздухом, вскинула ладони в жесте «Пощади!» и вдруг кинулась Мэлокайну в ноги. Он замер, ошеломленный, не понимая, что происходит и что она от него хочет, а жена обняла его ноги, уткнулась в колени и зарыдала.
– Что… Что с тобой? – спросил он испуганно, нагнулся и попытался поднять ее, но девушка не давалась. Она распласталась на полу, рыдая, попыталась поцеловать его ноги. Мэл хотел отскочить – ему стало страшно и противно, но он побоялся толкнуть ее. Потому он просто шагнул назад, и она осталась лежать на полу, лицом вниз, вздрагивая всем телом.
Мортимер подошел к ней, поднял на руки и положил на кровать. Она, дрожа, ловила его руки, порывалась поцеловать их, но он не давался. Коснулся ее волос, погладил, попытался помассировать виски и стал припомнить, какое лекарство можно вколоть ей и какое должно прекратить истерику. Она рвалась из его рук, но стоило ее опустить, кидалась целовать ему колени и руки, и это было так страшно, что в конце концов он сжал ее плечи руками и слегка встряхнул. Голова у нее мотнулась, как у умирающего цыпленка. – Что стряслось? Что случилось, Моргана?
– Простите меня, – прошептала она, задыхаясь от тихих рыданий.
– За что, родная моя?
– За… за…
– Что с тобой произошло? Что случилось?
– Я… беременна. – И она закрыла лицо руками.
– Ты беременна? – в растерянности переспросил он. Девушка кивнула. Съежилась, заслоняясь руками, будто он уже на нее замахнулся. Мэл оглядел ее фигуру и только теперь понял, что увеличился именно живот. – Какой срок?
– Четвертый месяц.
– О, Господи, что ж ты раньше молчала? Боялась? Моргана кивнула, не поднимая низко опущенной головы.
– А врачу ты говорила? Этому… гинекологу? Кивок.
– И что он… она тебе сказала? Все нормально? С ребенком все нормально? А с тобой? – Девушка кивала на каждый вопрос. – Ну и слава богу. Как ты меня напугала. Я думал, у тебя приступ.
– Простите меня…
– Да за что?
– Но ведь… ребенок… он не ваш.
– Да я понимаю. – Мэл не выдержал, ухмыльнулся. – Легко догадаться. Ну и что? За что прощение-то просить? Можно подумать, ты виновата.
– Я виновата, – сказала она едва слышно.
– В чем, бедняга моя?
– Я… спала со своим отцом.
Мэлокайн опешил. Он замешкался с ответом – в первую минуту он просто не знал, что сказать. Но чужие нравы, в конце концов, темный лес. А чужие грехи – это чужие грехи, не ему в них разбираться. Он решил, сейчас самое главное – успокоить девушку, внушить ей, что все хорошо. Что бы она ни делала в своей жизни, она уже искупила все проступки и заслуживает того, чтобы с ней обошлись с сочувствием. Главное, чтоб выздоровела.
– Ну… И что же? Подумаешь… Всякое бывает в жизни. Ты его очень любила, да? – глупо спросил он, не зная, что еще придумать.
Девушка испуганно помотала головой.
– А кто твой отец? – поинтересовался он.
– Властитель.
– Какой властитель?
– Властитель Провала.
– Арман-Улл? – Мэл встал. – Подожди… Тот человек, которого я… Это же был Арман-Улл.
– Да. – Она кивнула, перепуганная. За Мэлокайном она следила неотрывно, и он вдруг понял, что она боится, как бы он не стал бить ее или, может, даже делать еще что-то похуже. «Она не виновата, – сказал он себе. – Она привыкла к такому обращению, если к нему вообще можно привыкнуть. Видно, можно. Это ужасно. Ты просто должен убедить ее, что ничего ей не сделаешь».
– Тот, с которым я расправился. Верно? – Да.
– Так… Так это он тебя держал на цепи. Бил. Насиловал… Так?
Моргана робко кивнула.
– Собственный отец? Да? Тебя… С тобой так обходился собственный отец?… И за что же, скажи на милость, ты просишь прощения? За то, что родилась дочерью подонка? – Он прижал ладонь к лицу. – Хорошо, что я не знал этого раньше, – прошептал он. – Я бы не смог его ликвидировать. Убил бы, как бешеного пса. Шкуру бы содрал. Кости бы переломал… По одной… Ублюдок.
Девушка испуганно следила за ним и за выражением его лица. У нее вздрагивали руки, на лице застыло выражение ужаса.
– Простите меня, – прошептала она.
– За беременность? Успокойся.
– Вы меня убьете?
– Да что ты чепуху городишь! – воскликнул он. – Как я могу тебя убить? Я же тебя люблю… – и замер, изумленный.
Эти слова впервые вырвались у него, но, обдумав сказанное, он понял, что, как и прежде, бессознательно сказанное вполне соответствует истине. Эта несчастная девушка стала для него так дорога, как не была дорога ни одна женщина Вселенной. «Но ведь, когда ты вылечишь ее, она может и не полюбить тебя, – подумал он. – Скорее всего, не полюбит. Кому ты нужен, ликвидатор? В глазах всего Центра ты – наемный убийца, последняя мразь. И не только Центра – Черной стороны тоже. Разве такая краса вица, как она, полюбит тебя?»
Пусть так, решил он. Пусть не полюбит. Лишь бы ей было хорошо. Лишь бы она была здорова и счастлива. Он не умел выражать свои мысли, но, собравшись с силами, принялся успокаивать женщину.
– Думаешь я буду на тебя сердиться? За то, что ты ждешь ребенка?
– Ведь ребенок-то… не ваш.
– Ну так и что? Во-первых, ты не виновата, а во-вторых, дети хороши всякие – и свои, и не свои. Ну? – Он повернул ее к себе. Ужас из глаз Морганы ушел. Она слушала мужчину очень внимательно, даже настороженно. – Ну? Успокоилась? Ты мне веришь? Ведь я тебе ничего плохого не делал и ни когда не сделаю. Веришь?
Она робко кивнула.
– Ну… – Мэлокайн осторожно вытирал ей лицо. – Не плачь. Все будет хорошо. Я тебя положу в больницу, полежишь, тебе организм укрепят, беременность пойдет легче. И малыш будет здоровее… Поешь. Тебе нужно. И тебе, и ребенку. Ты теперь за двоих должна кушать. – Он потрогал тарелку. – Остыло уже… Сейчас разогрею.
Он разогрел рагу в микроволновой печи, снова принес в комнату и заставил Моргану поесть. Она все ловила его взгляд, настороженно и боязливо, но, видимо, спокойствие Мэла успокаивало и ее. Она робко поглядывала на него и, когда их взгляды встречались, испуганно улыбалась ему, как щенок, который боится, что его накажут. Завитки ее волос, тонкие и влажные, прилипли к потному лбу, и при виде этих завитков в сердце у Мэла разливалась горьковатая нежность. Сколько пришлось пережить этой девушке, почти девочке. И как прекрасно было бы, если б благодаря его усилиям вечный испуг из ее взгляда наконец ушел и она улыбнулась бы ему искренне. Как бы она была прекрасна тогда…
Девушка охотно согласилась лечь в больницу. Это в первый раз слово «больница» вызвало у нее ступор, но уже после второго пребывания на лечении она успокоилась. Судя по всему, в ней жили предрассудки и стереотипы ее родного мира, но в Асгердане все было иначе. Дорогие частные клиники, как правило, предоставляли отдельные палаты, где уход и обстановка были максимально приближены к уюту хорошей гостиницы. Мортимер, как человек обеспеченный, мог позволить себе пользоваться услугами частных клиник, кроме того, социальное страхование на клановых не распространялось. Клановым приходилось платить за лечение из собственного кармана, но они вполне могли себе это позволить.
Мэл отвез жену в хорошую частную клинику, с которой договорился накануне. Накануне же он заключил и договор, так что теперь не нужно было тратить время. Оставив Моргану в отдельной палате, утопающей в зелени, снабженной всем необходимым и даже излишним – телевизором и видеомагнитофоном, которыми Моргана все равно не пользовалась – он тут же спустился в офис и заключил дополнительный договор на обследование супруги акушерами-гинекологами и проведение всех анализов. Врачи заверили клиента, что у них в клинике имеется необходимое оборудование и, даже если потребуется особая терапия, они закажут все, что понадобится.
Мэлокайн потребовал, чтоб ему немедленно сказали, в каком состоянии находится его супруга и не нужно ли ей чего. Мортимера попросили подождать. За час был сделан весь комплекс исследований, врач спустился к терпеливому супругу с бумагами в руках. Он обстоятельно рассказал Мэлокайну, что беременность Морганы пока проходит более или менее нормально, что нужны процедуры и лечение, которые клиника с легкостью предоставит. Тогда же Мэл узнал, что его жена ждет двойню.
Известие его скорей обеспокоило и удивило, чем обрадовало. Двойня для бессмертного – редкость. Рожать бессмертного ребенка тяжело, слишком много сил он забирает у матери. А уж двойня – двойное напряжение. Он, сдвинув брови, осведомился, а выживет ли его супруга и не надо ли обратиться в Магическую Медицинскую Академию – она считалась лучшей, там работали около десятка архимагов самой высокой квалификации. Лечащий врач постарался его успокоить. Он пообещал, что Моргане в течение дня сделают все остальные анализы и исследования и сообщат ему, есть ли какие-то сложности или патология.
Выйдя из больницы, Мэлокайн направился в ближайший бар. Потом он собирался наведаться к Блюстителям Закона, оставить выполненный список и подписать платежную ведомость – без этого ему не переведут деньги. Но перед походом в самое сердце чиновничьего мира следовало подкрепиться. Мортимер заказал себе какую-то выпивку, еду и, устроившись в уголке с бокалом и закуской, уставился в стену. На душе было не слишком спокойно.
А потом он забеспокоился.
Что– то тревожило, как едва слышно жужжащий комар, собирающийся вот-вот спикировать к самому уху. Мэлокайн знал цену своей интуиции и потому, делая вид, будто спокойно выбирает закуски, оглянулся. Ничего. За соседним столиком торопливо обедали две молоденькие девушки, должно быть, секретарши из соседнего офиса, через пару столов жадно пожирал жареную свинину потрепанный мужчина в кожаной куртке, такой, какие обычно носят шоферы. Чуть дальше – двое студентов, а у стойки – хорошо одетый мужчина, который, впрочем, на Мэла даже не смотрел. Он молча и торопливо пил пиво.
Ликвидатор не собирался игнорировать никого из присутствующих. Он незаметно нашарил нож, убедился, что в самый нужный момент тот не застрянет в ножнах, и чуть-чуть подвинул стул. Вскочить с него не стоило большого труда. Он ждал, перебирая в уме все возможные варианты отступления из кафе.
В результате получалось замечательное блюдо – пальчики оближешь.
Мэл достал с полки две тарелки, разложил рагу, добавил сметаны и понес в соседнюю комнату. Уже месяц он жил не в убежище, а в своей квартире, правда, зарегистрированной на смертного приятеля да еще расположенной в небольшом, мало кому известном городишке. Так что вычислить его было трудно. Конечно, в жизни нет ничего невозможного, но такая строгая конспирация немного успокаивала ликвидатора.
Он поставил тарелки на столик, застеленный маленькой квадратной скатеркой, и обернулся к кровати.
На кровати лежала Моргана, но когда он вошел, при встала.
– Сколько тебе говорить – лежи, – негромко сказал он. Вынул вилки, принес хлеб. – Хочешь компоту? Я купил баночку. – Она кивнула. – Сейчас принесу.
Он разлил компот по высоким бокалам и унес банку в кухню. Квартирка была маленькая, двухкомнатная, с узенькой спальней, где ночевала Моргана, и с гостиной – чуть побольше, где они ели и где он спал на коротком для него диване. Несмотря на то что их браку исполнилось уже три месяца, они ни разу не спали не то что на одной кровати – даже в одной комнате. Мэлокайн уже привык, что к жене лучше лишний раз не прикасаться, чтоб она не нервничала. Он ухаживал за ней, и то, что другому показалось бы тяжелой повинностью, наполняло его радостью, которую испытывают лишь матери, ухаживая за младенцами.
На то, чтоб оформить ей гражданство, ушел почти месяц – это притом что Мэл пускал в ход и связи, и деньги, и даже свой дар договариваться с людьми. Показывая чиновникам супругу, он все боялся, как бы они не поняли, что она нездорова психически, и не объявили их брак недействительным. Но Морга на вела себя тихо, послушно, она делала все, что ей говорили, подписывалась, где нужно, согласно кивала или отрицательно качала головой, и никто ничего не заподозрил.
Потом начались походы по врачам. Хорошо, что у Мэлокайна были деньги и он имел возможность приводить свою супругу к любым врачам без предварительной записи и даже не называя заранее своего имени. Больше всего он боялся, что алчущие его крови родственники ликвидированных вырожденцев найдут его именно теперь, когда у него появилась жена. Он боялся в первую очередь за нее. Оттого и предпринимал все эти меры предосторожности – не жил подолгу ни в одном городе, не оставлял зримых следов в единой компьютерной сети, даже медицинскую карту жены возил сам от врача к врачу.
Лечение затягивалось. Когда маг-травматолог, врач-женщина, которой Мэл показал Моргану в первую очередь, раздела ее за ширмой, лицо у нее застыло. Она проверила пациентку с помощью разного рода медицинских артефактов, потом помогла одеться и села заполнять карту.
– Деточка, кто вас избивает? – спросила она мягко. – Муж?
Моргана испуганно вскинула голову, но когда убедилась, что обращаются к ней, отрицательно покачала головой.
Врач посмотрела на нее очень пристально. Прищурилась.
– Деточка, если вы боитесь мужа, боитесь, что он вас потом изобьет, если вы скажете правду, – не бойтесь. Я могу немедленно отправить вас в убежище, где супруг вас не достанет.
Моргана снова покачала головой.
– Ее избивал человек, который держал ее в плену, – сказал Мэлокайн. – У него я ее и забрал.
– Как давно?
– Больше месяца назад.
– Почему сразу не привели?
– Ну пока получил все бумаги, понимаете… Врач покивала. Она немного смягчилась и уже не поглядывала на Мортимера так холодно. Заполняя медицинскую карту на ноутбуке, она задавала Моргане вопросы, на которые чаще всего отвечал ее муж. Травматолог распечатала подробный рецепт и объяснила, какие процедуры необходимо пройти.
То же самое повторилось и у других врачей. Кроме психолога.
Психолог выслушал Мэла очень внимательно, посмотрел на Моргану, задал ей несколько вопросов, на которые она, перепуганная, не ответила, и направил Мортимера с женой к другому психологу – женщине. Врач без церемоний выгнала мужа пациентки из комнаты и полтора часа разговаривала с ней за закрытой дверью – мужчина ждал в холле, в мягком кресле. После сеанса у психолога он повез супругу в ресторан, но почувствовал, что ей там не нравится, и увез обратно, домой. У остальных врачей повторялось все то же самое. Только у гинеколога вышла заминка. Из кабинета Моргана вышла не скоро и с ошеломленным, испуганным видом, но врач ничего Мэлу не сказала, только посмотрела неожиданно гневно, даже зло.
Моргану же спрашивать было бессмысленно. От любых вопросов девушка так сжималась, что ее муж старался избегать даже вопросительных интонаций. Да и вряд ли она ответила бы.
Психолог сказала, что у супруги Мэлокайна тяжелая психологическая травма и лучше бы положить ее в больницу. Мэл заколебался – он не был уверен, что находится в полной безопасности, и опасался оставлять жену даже в больнице. Лишь два раза он укладывал ее в частную клинику, каждый раз новую, каждый раз всего на две недели, остальное время ухаживал за ней дома, делал все необходимые процедуры, делал уколы. Моргана не перестала бояться его, не начала разговаривать – лишь изредка говорила фразу-другую, но у нее наладился сон, и она уже не казалась такой истощенной. И приступы помешательства, когда она не узнавала его, не понимала ни слова, пыталась покончить с собой, больше не повторялись.
Мэлокайн накрыл на стол и повернулся к жене.
– Добро пожаловать к столу, – деланно-весело сказал он.
Обычно она молча поднималась и садилась в креслице, но на этот раз почему-то медлила. Он постоял, глядя на нее выжидательно, потом подошел. От него не укрылось то, как она втянула голову в плечи, когда он приблизился.
– Ты плохо себя чувствуешь? – спросил он мягко. Она замотала головой. Мэл подставил ладонь под ее локоть, помог жене подняться. Одеяло соскользнуло с нее, и мужчина почувствовал, как она вздрогнула всем телом. Беспокоясь – не приступ ли это, – он окинул ее фигуру взглядом.
– Я, пожалуй, снова положу тебя в клинику, – сказал он осторожно. – Тебя подлечат. Тебе понравилось в предыдущих больницах?
Кивок. Помедлила, кивнула еще раз, уже живее.
– Вот. Полежишь. Опять в одноместной палате. Клиника будет частная, тебя никто не потревожит. Хорошо?
Кивок в ответ. Мэл уже привык к тому, что голос ее слышит очень редко, поэтому был рад хотя бы тому, что ответ последовал немедленно.
– Понимаешь, – объяснял он, намазывая для нее ломтик хлеба плавленым сыром, – ты что-то похудела, щеки ввалились, выглядишь нервной. Я знаю, должно быть, эта кочевая жизнь тебя уже донимает. Меня тоже, хоть я и привык. Но все затягивается. Понимаешь, у меня есть враги. – Он заботливо вложил ей в пальцы вилку. – Пока все не утихомирится, лучше мне пересидеть. И тебе со мной. Так безопаснее. – Он тревожно посмотрел на нее. Потом снова скользнул взглядом по ее фигуре. – Странно. Лицо вроде похудело, а фигура пополнела. – Девушка съежилась. – Что с тобой? У тебя не отеки ли? Может, водянка? Или что там бывает… – Он лихорадочно копался в памяти. Встал, нашаривая на груди артефакт-тестер. С тех пор как он купил его, он им толком не пользовался, и хотя вещица давала возможность провести полное освидетельствование, он вначале ограничился только поверхностным осмотром, чтоб убедиться, что Моргану не нужно немедленно лечить.
Лицо у девушки смертельно побледнело. Она задышала, захлебываясь воздухом, вскинула ладони в жесте «Пощади!» и вдруг кинулась Мэлокайну в ноги. Он замер, ошеломленный, не понимая, что происходит и что она от него хочет, а жена обняла его ноги, уткнулась в колени и зарыдала.
– Что… Что с тобой? – спросил он испуганно, нагнулся и попытался поднять ее, но девушка не давалась. Она распласталась на полу, рыдая, попыталась поцеловать его ноги. Мэл хотел отскочить – ему стало страшно и противно, но он побоялся толкнуть ее. Потому он просто шагнул назад, и она осталась лежать на полу, лицом вниз, вздрагивая всем телом.
Мортимер подошел к ней, поднял на руки и положил на кровать. Она, дрожа, ловила его руки, порывалась поцеловать их, но он не давался. Коснулся ее волос, погладил, попытался помассировать виски и стал припомнить, какое лекарство можно вколоть ей и какое должно прекратить истерику. Она рвалась из его рук, но стоило ее опустить, кидалась целовать ему колени и руки, и это было так страшно, что в конце концов он сжал ее плечи руками и слегка встряхнул. Голова у нее мотнулась, как у умирающего цыпленка. – Что стряслось? Что случилось, Моргана?
– Простите меня, – прошептала она, задыхаясь от тихих рыданий.
– За что, родная моя?
– За… за…
– Что с тобой произошло? Что случилось?
– Я… беременна. – И она закрыла лицо руками.
– Ты беременна? – в растерянности переспросил он. Девушка кивнула. Съежилась, заслоняясь руками, будто он уже на нее замахнулся. Мэл оглядел ее фигуру и только теперь понял, что увеличился именно живот. – Какой срок?
– Четвертый месяц.
– О, Господи, что ж ты раньше молчала? Боялась? Моргана кивнула, не поднимая низко опущенной головы.
– А врачу ты говорила? Этому… гинекологу? Кивок.
– И что он… она тебе сказала? Все нормально? С ребенком все нормально? А с тобой? – Девушка кивала на каждый вопрос. – Ну и слава богу. Как ты меня напугала. Я думал, у тебя приступ.
– Простите меня…
– Да за что?
– Но ведь… ребенок… он не ваш.
– Да я понимаю. – Мэл не выдержал, ухмыльнулся. – Легко догадаться. Ну и что? За что прощение-то просить? Можно подумать, ты виновата.
– Я виновата, – сказала она едва слышно.
– В чем, бедняга моя?
– Я… спала со своим отцом.
Мэлокайн опешил. Он замешкался с ответом – в первую минуту он просто не знал, что сказать. Но чужие нравы, в конце концов, темный лес. А чужие грехи – это чужие грехи, не ему в них разбираться. Он решил, сейчас самое главное – успокоить девушку, внушить ей, что все хорошо. Что бы она ни делала в своей жизни, она уже искупила все проступки и заслуживает того, чтобы с ней обошлись с сочувствием. Главное, чтоб выздоровела.
– Ну… И что же? Подумаешь… Всякое бывает в жизни. Ты его очень любила, да? – глупо спросил он, не зная, что еще придумать.
Девушка испуганно помотала головой.
– А кто твой отец? – поинтересовался он.
– Властитель.
– Какой властитель?
– Властитель Провала.
– Арман-Улл? – Мэл встал. – Подожди… Тот человек, которого я… Это же был Арман-Улл.
– Да. – Она кивнула, перепуганная. За Мэлокайном она следила неотрывно, и он вдруг понял, что она боится, как бы он не стал бить ее или, может, даже делать еще что-то похуже. «Она не виновата, – сказал он себе. – Она привыкла к такому обращению, если к нему вообще можно привыкнуть. Видно, можно. Это ужасно. Ты просто должен убедить ее, что ничего ей не сделаешь».
– Тот, с которым я расправился. Верно? – Да.
– Так… Так это он тебя держал на цепи. Бил. Насиловал… Так?
Моргана робко кивнула.
– Собственный отец? Да? Тебя… С тобой так обходился собственный отец?… И за что же, скажи на милость, ты просишь прощения? За то, что родилась дочерью подонка? – Он прижал ладонь к лицу. – Хорошо, что я не знал этого раньше, – прошептал он. – Я бы не смог его ликвидировать. Убил бы, как бешеного пса. Шкуру бы содрал. Кости бы переломал… По одной… Ублюдок.
Девушка испуганно следила за ним и за выражением его лица. У нее вздрагивали руки, на лице застыло выражение ужаса.
– Простите меня, – прошептала она.
– За беременность? Успокойся.
– Вы меня убьете?
– Да что ты чепуху городишь! – воскликнул он. – Как я могу тебя убить? Я же тебя люблю… – и замер, изумленный.
Эти слова впервые вырвались у него, но, обдумав сказанное, он понял, что, как и прежде, бессознательно сказанное вполне соответствует истине. Эта несчастная девушка стала для него так дорога, как не была дорога ни одна женщина Вселенной. «Но ведь, когда ты вылечишь ее, она может и не полюбить тебя, – подумал он. – Скорее всего, не полюбит. Кому ты нужен, ликвидатор? В глазах всего Центра ты – наемный убийца, последняя мразь. И не только Центра – Черной стороны тоже. Разве такая краса вица, как она, полюбит тебя?»
Пусть так, решил он. Пусть не полюбит. Лишь бы ей было хорошо. Лишь бы она была здорова и счастлива. Он не умел выражать свои мысли, но, собравшись с силами, принялся успокаивать женщину.
– Думаешь я буду на тебя сердиться? За то, что ты ждешь ребенка?
– Ведь ребенок-то… не ваш.
– Ну так и что? Во-первых, ты не виновата, а во-вторых, дети хороши всякие – и свои, и не свои. Ну? – Он повернул ее к себе. Ужас из глаз Морганы ушел. Она слушала мужчину очень внимательно, даже настороженно. – Ну? Успокоилась? Ты мне веришь? Ведь я тебе ничего плохого не делал и ни когда не сделаю. Веришь?
Она робко кивнула.
– Ну… – Мэлокайн осторожно вытирал ей лицо. – Не плачь. Все будет хорошо. Я тебя положу в больницу, полежишь, тебе организм укрепят, беременность пойдет легче. И малыш будет здоровее… Поешь. Тебе нужно. И тебе, и ребенку. Ты теперь за двоих должна кушать. – Он потрогал тарелку. – Остыло уже… Сейчас разогрею.
Он разогрел рагу в микроволновой печи, снова принес в комнату и заставил Моргану поесть. Она все ловила его взгляд, настороженно и боязливо, но, видимо, спокойствие Мэла успокаивало и ее. Она робко поглядывала на него и, когда их взгляды встречались, испуганно улыбалась ему, как щенок, который боится, что его накажут. Завитки ее волос, тонкие и влажные, прилипли к потному лбу, и при виде этих завитков в сердце у Мэла разливалась горьковатая нежность. Сколько пришлось пережить этой девушке, почти девочке. И как прекрасно было бы, если б благодаря его усилиям вечный испуг из ее взгляда наконец ушел и она улыбнулась бы ему искренне. Как бы она была прекрасна тогда…
Девушка охотно согласилась лечь в больницу. Это в первый раз слово «больница» вызвало у нее ступор, но уже после второго пребывания на лечении она успокоилась. Судя по всему, в ней жили предрассудки и стереотипы ее родного мира, но в Асгердане все было иначе. Дорогие частные клиники, как правило, предоставляли отдельные палаты, где уход и обстановка были максимально приближены к уюту хорошей гостиницы. Мортимер, как человек обеспеченный, мог позволить себе пользоваться услугами частных клиник, кроме того, социальное страхование на клановых не распространялось. Клановым приходилось платить за лечение из собственного кармана, но они вполне могли себе это позволить.
Мэл отвез жену в хорошую частную клинику, с которой договорился накануне. Накануне же он заключил и договор, так что теперь не нужно было тратить время. Оставив Моргану в отдельной палате, утопающей в зелени, снабженной всем необходимым и даже излишним – телевизором и видеомагнитофоном, которыми Моргана все равно не пользовалась – он тут же спустился в офис и заключил дополнительный договор на обследование супруги акушерами-гинекологами и проведение всех анализов. Врачи заверили клиента, что у них в клинике имеется необходимое оборудование и, даже если потребуется особая терапия, они закажут все, что понадобится.
Мэлокайн потребовал, чтоб ему немедленно сказали, в каком состоянии находится его супруга и не нужно ли ей чего. Мортимера попросили подождать. За час был сделан весь комплекс исследований, врач спустился к терпеливому супругу с бумагами в руках. Он обстоятельно рассказал Мэлокайну, что беременность Морганы пока проходит более или менее нормально, что нужны процедуры и лечение, которые клиника с легкостью предоставит. Тогда же Мэл узнал, что его жена ждет двойню.
Известие его скорей обеспокоило и удивило, чем обрадовало. Двойня для бессмертного – редкость. Рожать бессмертного ребенка тяжело, слишком много сил он забирает у матери. А уж двойня – двойное напряжение. Он, сдвинув брови, осведомился, а выживет ли его супруга и не надо ли обратиться в Магическую Медицинскую Академию – она считалась лучшей, там работали около десятка архимагов самой высокой квалификации. Лечащий врач постарался его успокоить. Он пообещал, что Моргане в течение дня сделают все остальные анализы и исследования и сообщат ему, есть ли какие-то сложности или патология.
Выйдя из больницы, Мэлокайн направился в ближайший бар. Потом он собирался наведаться к Блюстителям Закона, оставить выполненный список и подписать платежную ведомость – без этого ему не переведут деньги. Но перед походом в самое сердце чиновничьего мира следовало подкрепиться. Мортимер заказал себе какую-то выпивку, еду и, устроившись в уголке с бокалом и закуской, уставился в стену. На душе было не слишком спокойно.
А потом он забеспокоился.
Что– то тревожило, как едва слышно жужжащий комар, собирающийся вот-вот спикировать к самому уху. Мэлокайн знал цену своей интуиции и потому, делая вид, будто спокойно выбирает закуски, оглянулся. Ничего. За соседним столиком торопливо обедали две молоденькие девушки, должно быть, секретарши из соседнего офиса, через пару столов жадно пожирал жареную свинину потрепанный мужчина в кожаной куртке, такой, какие обычно носят шоферы. Чуть дальше – двое студентов, а у стойки – хорошо одетый мужчина, который, впрочем, на Мэла даже не смотрел. Он молча и торопливо пил пиво.
Ликвидатор не собирался игнорировать никого из присутствующих. Он незаметно нашарил нож, убедился, что в самый нужный момент тот не застрянет в ножнах, и чуть-чуть подвинул стул. Вскочить с него не стоило большого труда. Он ждал, перебирая в уме все возможные варианты отступления из кафе.