Ковальчук Игорь. Бессмертные

   Его поразило ее присутствие духа. Принца смерили таким взглядом, словно это он находился в плену и был заперт в «камере для гостей». Невольно Руин подумал, что его сестра Моргана в сходной ситуации забилась бы в уголок и дрожала, а его старшая сестра, злая красавица Магиана, наверное, тут же попыталась бы продемонстрировать все свои женские чары.
   – Привет, – просто сказал он.
   – Привет, – ответила девушка. На том же языке, хоть и не сразу, и с явным акцентом. Принц наугад использовал так называемое «зеркальное наречие», упрощенная версия которого в Провале и всех окрестных мирах считалась всеобщим языком. Классическое «зеркальное наречие» использовали для написания магических книг и официальных документов, и то не всех – лишь самых важных, регулирующих от ношения между мирами или между лордами и властителями. Его примитивной версией пользовались торговцы.
   – Ты кто? – поинтересовалась пленница и провела по волосам изящным гребнем. Недовольно покосилась на вещицу – видимо, гребень ей не нравился.
   С первого взгляда принцу бросилась в глаза ее необычность. Женщины Провала и окрестных миров так себя не вели. Девушка держалась уверенно, спокойно и с таким достоинством, что ее волей-неволей приходилось уважать. Гордая посадка головы и прямая спина, манера держаться – не царственная, нет, очень простая, непринужденная, но с чувством собственной значимости – она показалась Руину поразительно красивой. Ошеломляли ее волосы – пышные, совершенно белые, с легким платиновым оттенком, они лежали на покрывале пушистым ворохом, часть прядей, соскользнув с кровати, касалась пола.
   Короткие локоны челочки обрамляли правильное лицо с глазами синими, как небосвод, с прямым носиком, с тонкими губами, будто очерченными пером. «Совершенство» – подумал Руин.
   – Я – сын местного властителя, – небрежно сказал он.
   – А, монаршья особа, – улыбнулась пленница. Без издевки или пренебрежения, но так легко, как на памяти принца еще никому не удавалось. Впервые титул показался ему совершенно незначительной вещью.
   – Да. В определенной степени, – сострил он (странно, откуда в нем эта скованность?). – Как тебя зовут?
   – Реневера, – представилась она. – Реневера Мортимер. Можно Райнивер.
   – Красивое имя, – медленно произнес Руин, при саживаясь на край кровати, в стороне от рассыпанных белокурых локонов.
   – Нравится? – Она сверкнула глазами.
   И принц понял, что его отец эту девушку не получит. Прелестница, наверное, просто не понимает, в каком опасном положении оказалась. По воле властителя живой она отсюда не выйдет. В самом лучшем случае, насытившись девушкой, Арман-Улл подарит ее кому-нибудь из своей свиты. Нет. Даже если придется испытать на себе гнев отца – кстати, неплохого мага – Руин все же решился выручить пленницу.
   Она стоила усилий.
   – Да, – ответил он.
   Ответ получился неоднозначный, но Реневера почти не смутилась. Правда, и игру, похоже, не собиралась продолжать – взгляд девушки стал холодным, отстраненным: дескать, шутки неуместны.
   – Это ты вместе с каким-то молодым человеком проникла во дворец?
   – Сидела бы я тут иначе.
   – А зачем вам это понадобилось, можно спросить? Ведь не в сокровищницу же вы лезли.
   – Нет. Наше появление здесь – случайность.
   – Странная случайность. Можно узнать, чем она обусловлена?
   – Нельзя. – Ответ мог бы показаться грубым, но прозвучал нейтрально, и Руин отдал должное ее дипломатичности.
   – Жаль. А то мне стало очень интересно, ради чего можно пойти на подобную авантюру. – Он ста рался тоном смягчать то, что говорил.
   – Почему ты считаешь, что это было ради чего-то?
   Руин поднял бровь.
   – Так для чего? Не ответишь? Ну ты разжигаешь мое любопытство.
   – Это допрос? – спокойно спросила Реневера. Принц слегка помрачнел.
   – Нет, конечно. Я – не мой отец. Прости, если сказанное мной так прозвучало… Меня, честно говоря, привело сюда чистое любопытство. Никогда еще я не видел девушки, которая решилась бы на подобные эскапады, да еще в чужом мире, к тому же в самом охраняемом дворце этого мира… – Он бросил мимолетный взгляд на ее запястья. Их охватывали широкие браслеты магических блоков, вернее, блоков магии. – Кроме того, девушку, владеющую магией, тоже вижу впервые в жизни. Девушку отменно мужественную и такую безрассудную.
   – Таковы уж мы, Мортимеры, – улыбнулась она.
   – Мортимеры? Кто это?
   – Это клан, к которому я принадлежу.
   – Клан?
   – Ты не знаешь, что такое клан?
   – Знаю… Огромные семейства у диких кочевников.
   Реневера залилась смехом.
   – Не только у диких кочевников. Еще и у вполне цивилизованных центритов. Но в остальном ты прав. Клан – большая семья, где каждый держится друг за друга и друг другу помогает. Огромный род.
   – И сколько в вашем… клане человек?
   – Чуть больше четырехсот.
   – Сколько?! Как вы все не передеретесь?
   – Я же говорю – семья. Большая семья. Мы друг друга любим.
   – Хм. – Руин смотрел на Реневеру напряженно и испытующе. – Твой клан правит этим самым Центром? Это мир?
   – Не совсем так. Это, конечно, мир. На самом деле он называется Асгердан, «Центр» – вроде как прозвище, для простоты. Но наш клан им не правит. У нас есть свои владения как в этом мире, так и в других. Асгердан – что-то вроде грандиозной столицы большой Системы Миров, где правит Совет Патриархов.
   – Патриархов? А, так у вас называются главы кланов.
   – Вспомнил?
   – Нет. Угадал.
   – Догадливый.
   – Расскажи еще о своем родном мире.
   – Он расположен на Белой стороне. – Она заметила удивленный взгляд собеседника и уточнила: – Ты что же, не знаешь, что такое Белая сторона?
   – Нет, я, конечно, знаю, что миры во Вселенной делятся по черному и белому типу, просто не думал, что девушка с Белой стороны решится… Это же так далеко. Слишком опасно. Ты рассчитывала на свою магию? Но говорят, ваша магия построена по совершенно иному принципу, чем наша.
   – Не совсем так.
   – А как?
   – Долго рассказывать.
   – Кроме того… Говорят, на Белой стороне все иначе. Какой тебе был интерес заглядывать к нам, на Черную? Искала приключений?
   – Ну сказать, что у нас все совсем иначе, нельзя. Да, у нас больше техники, более упорядоченная магическая система.
   – Какую технику ты имеешь в виду?
   – Автомобили, компьютеры, магнитофоны.
   – Что это такое? Реневера улыбнулась.
   – Технические приспособления. Насколько я знаю, у вас, на Черной стороне, водятся гремлины, верно? Я тут видела парочку. Так вот, техника – как раз то, что гремлины обожают пожирать. У меня был с собой мобильный телефон. Один из местных мордоворотов отнял, стал вертеть – так какой-то гремлин из-под стола как дикий зверь кинулся, выхватил, вмиг сожрал…
   – Да, они это любят, – усмехнулся Руин. – Им нечасто перепадает. Из техники они, по-моему, только лампочки не едят.
   – У вас здесь есть лампочки?
   – Есть. Но только в парадных залах, бальных и жилых покоях. И то не во всех. Вокруг генератора я лично ставил защиту от гремлинов. Отцовские маги не смогли с ними справиться.
   – Да, существа пронырливые.
   – Но зато отличные слуги. Как вы без них обходитесь…
   – Слава Творцу, у нас гремлинов нет. Не водятся. В качестве слуг мы используем демонов. Тоже удобно. Подпитываешь магией, не нужно кормить мобильными телефонами.
   Руин и Реневера посмеялись. Она – довольно напряженно. Он лихорадочно продумывал план спасения девушки, а она пыталась догадаться, чего можно ожидать от этого молодого человека. Провальский принц в первые минуты ухитрился расположить ее к себе, хотя сейчас ей меньше всего хотелось кому-то излишне доверяться. Гордость и надежда на то, что она так или иначе вывернется, поддерживали присутствие духа пленницы, но в глубине души она мечтала о том, чтоб кинуться на кровать, зарыться головой в подушки и сделать вид, что ее тут нет. Властитель уже приходил смотреть на нее, его внешность вызвала у Реневеры отвращение. Щуплый, жилистый, горбится… а эта омерзительная жиденькая бородка, маленькие глазки, в которых вспыхивают желтые искры… Кажется, коснешься его – и по телу пойдут мурашки. Не надо обладать особой проницательностью, чтоб понять – он более чем опасен.
   У девушки дрогнули губы. Если ослабить пружину выдержки, то начнется истерика и ее будет уже не остановить. Значит, чего бы это ни стоило, надо держать себя в руках.
   – Что с Дэвеном? – спросила она. Руин свел брови.
   – Это кто? Твой спутник?
   – Ну естественно.
   – Ты не знаешь? Тебе не сказали?
   – О чем?
   – Он умер.
   – Отчего? – вскрикнула Реневера.
   – Можно считать, от ран. От последствий магического воздействия, если по-ученому.
   Девушка спрятала лицо в ладонях. Весь ее облик говорил о таком отчаянии, что у молодого человека сжалось сердце. Помедлив, он коснулся ее плеча.
   – Ты очень любила его?
   – Ну конечно же! – вспылила она, на мгновение опуская руки. Ни единой слезинки – только покрасневшие глаза. – Ведь он – мой родственник!
   – Родственник?
   – Да. Пятиюродный прадед. Руин слегка опешил.
   – Да уж… Степень родства.
   – При чем тут степень родства?! Да хоть десяти-юродный! Мы с ним в одном клане, значит, считай, брат и сестра!
   Во взгляде принца вспыхнул странный огонек. Он сжал ее руку.
   – Послушай, вначале надо подумать о том, как тебе спастись. Потом будешь горевать о гибели родственника. Держись.
   Со сказанным трудно было не согласиться. Реневера сделала над собой усилие.
   – А что, у меня есть шанс?
   – Шанс есть всегда… Во имя Вселенной, зачем же вы вообще сюда полезли? Ведь это не игрушки. По нашим законам властитель, застукав вас в своем замке, может сделать с вами все, что угодно.
   В лице девушки что-то изменилось.
   – Случайно, – сказала она. – Нас занесло. Ошибка в заклинании перемещения.
   Руин внутренне напрягся. Он не понимал, почему ему показалось, будто собеседница немного кривит душой. Но об этом не хотелось думать, и принц задвинул неподходящие мысли поглубже, решив, что это, в конце концов, не его дело. Даже если двое путешественников с Белой стороны хотели пошарить в сокровищнице, это ничего не значит. Он – не казначей, не обязан стоять на страже отцовских денег. Кроме того, долг мужчины – верить красивой девушке даже тогда, когда она сама себе не верит. Чары красавицы с Белой стороны ошеломили молодого человека, и он понимал – неважно, почему эти искатели приключений оказались в Провале, важно, что он смог встретиться с Реневерой.
   Теперь он взглянул на нее, как не смотрел еще ни на одну женщину. Да и не на кого ему было так смотреть. Все провальские женщины, которые прежде встречались ему, были на его вкус чересчур обычными. Кроме того, все они были напрочь лишены собственного достоинства, и неважно, в чем это выражалось – в неоправданной боязни слово сказать или глаза поднять от пола, или, наоборот, в запредельной вольности поведения, даже развратности. И то и другое вызывало у принца неприязнь. Руин протянул руку, убрал с лица Реневеры белокурые пряди, про вел по щеке, нежной, как лепесток розы.
   Девушка смотрела на мужчину растерянно и очарованно. Его глаза показались ей черными, как ночь, но теплая, ласковая, расцвеченная звездами. Уютная бездна, в которую хотелось погрузиться навсегда, словно в объятия отца. Золотистые искры, казавшиеся ей осколками ласкового смеха, завораживали, как течение реки в солнечной ряби. Она подставила ему щеку и поразилась, насколько нежно его прикосновение. Реневера и сама не заметила, как оказалась в кольце рук Руина, а он не заметил, когда в первый раз провел рукой по ее груди и бедру. Ощущение упругой теплой кожи под ладонью отдалось жаром, и принц на миг закрыл глаза. Оно было поистине сладостным.
   Он и не заметил, как коснулся губами губ, и ее аромат обдал его чуткие ноздри таким предощущением радости, что он почти потерял голову. Отступать уже не хотелось, да и было невозможно, и молодой человек обнял гибкое тело девушки руками и прижал к себе. Она не сопротивлялась, в ней не чувствовалось ни отвращения, ни равнодушия. Все было совсем иначе, чем с провальскими женщинами. Инстинктивно Руин почувствовал, что податливость Реневеры не имеет никакого отношения к легкомыслию. Она поступала естественно, делала лишь то, что в данный момент хотела.
   А часом позже они лежали рядом на скомканных простынях, он гладил ее плечо и, немного смущенный, понимал, что говорить о только что произошедшем будет нетактично. Реневера отдыхала, закрыв глаза, и ее полудетское личико казалось изысканным украшением, вырезанным из кости мастером-ювелиром. Завитки волос на белой коже едва выделялись, и он подумал о том, как бы ей пошел провальский женский головной убор – расшитая золотом темная лента и черная вуаль на волосах.
   – Ты хочешь пить? – спросил принц неожиданно.
   – Хочу, – сказала она. – И есть тоже.
   Что ж, я могу приказать принести ужин, – рассмеялся Руин и постучал пальцем по деревянной основе ложа.
   Из– под кровати высунулась пушистая шевелюра гремлина. Он потянул носом и уставился на принца глазками-пуговками.
   Росту в гремлине едва набралось бы на фут (самые крупные особи достигали роста полутора футов), меховые ручки и ножки, чуть вытянутая мор дочка, немного похожая на человеческую, и потешное выражение глаз. Несмотря на свой малый рост, гремлины обладали удивительной силой и сноровкой в обращении с вещами, много тяжелее и больше собственных размеров – со шваброй, подносом, сундуком.
   – Ужин, – приказал Руин.
   – Мигом, хозяин, – пискнул тот и пропал.
   – Он пошел не через дверь? – с интересом спросила Реневера.
   – Нет. У них какие-то свои ходы. Лазы. – Он помолчал, украдкой любуясь бликами пламени свечей, дрожащими на матовой коже, на плавных изгибах и впадинках совершенного женского тела. Потом вздохнул и накинул на нее снятое платье. – Ты прекрасна. Но когда я смотрю на тебя, я перестаю думать.
   Она открыла глаза.
   – О чем тебе сейчас надо думать? – лениво спросила она.
   – О том, как вытащить тебя отсюда.
   Он воспринимал ее теперь как свою девушку, за которую в ответе, которую обязан вытащить из любой беды. Провальские женщины по традиции должны были оставаться безынициативными и пассивными, словно и в самом деле представляли собой лишь часто достояния мужчины. Это давало сильной половине уйму прав – но налагало и немало обязанностей. Руин осознавал, что лежащая рядом с ним женщина не является и не может являться «достоянием», но привычно собирался взять на себя ответственность за нее – как и положено.
   Реневера подняла бровь и покосилась на него. В ее глазах был вопрос.
   – Разве ты не можешь просто отпустить меня?
   – Если б все упиралось только в необходимость отдать приказ стражнику открыть перед тобой двери, думать и в самом деле было бы не о чем. Только охра на моего приказа не выполнит. В этом мире правит мой отец и не позволяет никому вмешиваться в свои дела. В общем-то это, пожалуй, правильно. Власть и не должна терпеть наносимый ей ущерб. Но когда сам носитель власти неправилен… если можно так выразиться. Думаю, ты меня поняла.
   – Поняла.
   – Отец тебя не отпустит, тем более по моей просьбе.
   – Почему «тем более»?
   – Он меня ненавидит, – сухо и довольно буднично ответил Руин, и девушка поняла, что разговор на эту тему лучше не продолжать.
   – Так что же делать?
   – Ну я могу тебя украсть.
   Реневера с изумлением оглядела своего собеседника. Потом изумление сменилось озабоченностью и задумчивостью.
   – Ты рискуешь.
   – Конечно. Я всегда рискую.
   – Ты считаешь себя обязанным мне? – предположила она. – Напрасно. Ты ничего не должен…
   – Что за чушь, – сердито перебил принц. – Какие еще долги? Я делаю лишь то, что считаю нужным. Нужным не для кого-то – для самого себя. И не надо заранее нервничать, Реневера. Есть и другие варианты развития событий, не только банальная кража. Не бойся. Все будет хорошо.
   Он положил руку ей на плечо, и под этой узкой изящной ладонью девушка и в самом деле успокоилась, хотя и не полностью поверила в то, что все будет хорошо.
   Руин прислушался, добавил магическое восприятие – охранник по-прежнему дремал снаружи. Он проснется лишь для того, чтоб сдать пост.
   – Какие еще есть варианты? – спросила пленница.
   – Насколько у тебя сильная магия? – спросил он пленницу.
   – Пятый уровень.
   – Что это означает? Извини, я не разбираюсь в ваших уровнях. Мм… Скажем так, что ты можешь?
   – Ээ… Даже не знаю, с чего начать.
   – Ты можешь поставить портал?
   – Могу.
   – К себе на родину, через миры?
   – Могу.
   – Отлично. – Он повеселел. – Значит, все упрощается. Только подожди ночи. Договорились? Отец к тебе сегодня не придет, я уверен. Он наверняка упьется. К нему приехал старый друг, так что… – Принц коснулся ее запястий и провел пальцами по браслетам, которые на ощупь казались цельнометаллическими. Потом нежно поцеловал ее в губы.
   Встал и вышел из покоев. Как положено, широко распахнул дверь, прежде чем плотно закрыть ее за собой, чтоб стражник, дремавший за дверью, но мигом проснувшийся, как только на нем остановился взгляд начальства, смог убедиться – пленница на месте. Солдат незаметно одернул мундир, вытянулся перед принцем и красиво отдал честь. Затем зало жил засов.
   Он был немного смущен, что его застали спящим на посту, и не знал, как себя вести. Но его высочество, похоже, не собирался разносить его на все корки или отправляться ругать офицера. Второе намного хуже, ибо офицеры в отместку умеют наказывать провинившихся рядовых куда более жестоко, чем принцы. Хорошо, когда облеченный властью человек решает проявить милость на первый раз. Как правило, у власть имущих плохая память, и снисхождение пре вращается в целую череду «первых разов».
   Руину было не до рассеянного часового. Пусть волнуется, пусть думает, что ему будет за сон на посту. Чем больше нервозность охранника, тем меньше шансов, что он заглянет в «камеру для гостей» и осмотрит блоки пленницы. Принц сдержанно и задумчиво улыбнулся. Даже если он никогда больше не встретится с обворожительной девушкой, все равно он выполнил свой долг. И, кстати, оставил отца в дураках.

Глава 2

   Камни, нагретые солнцем, охотно отдавали тепло ногам, и даже подошвы сапог не становились преградой для этой своеобразной ласки. Мелкие осколки камня осыпались вниз, и вместе с песком узкими ручейками текли к подножию горы, изрытой ходами и взрывами, как магическими, так и пороховыми. Ребятам из ударной антитеррористической группы «Авла» (впрочем, здесь были взводы и из других частей) хуже смерти надоел этот холм и остатки укреплений на нем. Когда-то здесь высился великолепный форт, но десяток лет штурма превратил военную по стройку в развалины.
   Войска Асгердана (он же в просторечии Центр) обычно не пользовались огнестрельным оружием. Оно не было запрещено и даже стояло на вооружении армии, но считалось, что большого толка от него нет. Из века в век солдаты воевали с солдатами, то есть с людьми, и ту же функцию выполняла магия. А огнестрельное оружие… Такое впечатление, будто оно воюет со строениями. Разрушения, которые вызывают пороховые взрывы, мало что дают: достаточно одного хиленького мага, чтоб он смог поставить защиту от любой пушки.
   Потребовалось восемь лет, чтоб понять, что в форте нет ни одного мага. По крайней мере, если они и были первые восемь лет, то в последние два года ни каких следов магов не обнаруживалось, и пушки сумели сровнять каменные стены с землей. Похоже, команда Белокурой Бестии, засевшая там, либо владела запасом артефактов, достаточным на такой долгий срок, либо их маг умудрился скоропостижно скончаться. Бывает и такое.
   Правда, потребовалось слишком много времени, чтоб разрушить стены, защищавшие отряд от штурмующих. Магия здесь не помогала – еще при постройке в кладку, как принято, были заложены мощные заклинания антимагии, а солдаты, похоже, укрывались хотя и за ослабевшими, но еще действующими артефактами. Обнаружив, что магия больше не действует, центриты подтянули пушки. Еще два года они обстреливали укрепления. Защитники форта, разумеется, не сидели сложа руки, они отстреливались как из обычного оружия, так и из магического.
   Поэтому осада форта была не похожа на пикник. Когда Белокурую Бестию откопали из-под обломков еще живым (впрочем, тогда еще не знали, что это Белокурая Бестия), люди, обессиленные боями, разозленные штурмом, готовы были растерзать пленника, хоть и сознавали, что это военное преступление. Вмешался командир. Фэйн из клана Одзэро Неистовых отлично знал, что такое закон, порядок и устав, сам почти не нарушал и другим не давал. Ну разве что в мелочах.
   Никто не поверил, что в форте оставался только один человек. Откопав его, солдаты отправились лопатить остальные развалины – но никого больше не нашли. Пленник был без сознания, и, пока вокруг него хлопотали медики, солдаты успели изрыть все, что можно. Когда выяснилось, что спасенный противник почти не пострадал, медики отправились готовить эвакуационный госпиталь – на случай, если в развалинах кого-нибудь найдут, а пленника передали командиру.
   Фэйн не слишком обрадовался, что ему навязали пленника, но в любом случае был готов выполнять свои обязанности четко и неукоснительно. Сейчас он считал своим долгом провести так называемый «полевой допрос». Подождав пару минут в надежде, что противник сам откроет глаза, командир привел его в чувства пинком ноги под ребра и наклонился над ним.
   – Ты один?
   Пленный зажмурился и взглянул на Фэйна одним глазом. Небо сияло ослепительной голубизной, напоенной солнечным светом, и, наверное, после долгих лет полутьмы в стенах форта смотреть вверх было больно. У пленника были ясные синие глаза, длинные белокурые волосы – даже бородка и усы почти бесцветные, теряющиеся на фоне бледной кожи, совершенно нетронутой загаром. Если бы командир антитеррористической группы не знал, что пленник несколько лет просидел взаперти (если можно определить подобным образом осажденный форт), он не поверил бы, что это его естественный цвет его волос.
   – Ты один? – повторил Фэйн, на всякий случай поднимая руку для удара.
   – Да, – лаконично ответил допрашиваемый.
   – А остальные? Где?
   – Ушли.
   – Куда?
   – Подальше.
   Фэйн из клана Одзэро Неистовых скрипнул зубами. Выражение его лица не изменилось, но внутри бушевала ярость. По его представлениям, пленный не имел права шутить над тем, кто его взял в плен, и поведение упрямого противника показалось ему вдвойне издевательским, вдвойне оскорбительным. А подобного командир не должен допускать. Он ударил допрашиваемого по лицу, вряд ли отдавая себе отчет, что в его ярости виноваты не статьи и параграфы устава, а собственная неуравновешенность. После удара Фэйну стало легче.
   – Назовись, – потребовал он.
   – Белокурая Бестия.
   – Так это ты? – удивился и не сразу поверил Одзэро. – А чего не ушел с остальными?
   – Не захотелось, – ответил пленник и опять получил, на этот раз в живот.
   – Мы тут не шутки шутим, – процедил Фэйн. – И ты это поймешь либо сам, либо с моей помощью. С моей помощью будет больно.
   – Ну что ж поделаешь…
   И хотя ответ показался командиру «Авлы» не менее хамским, чем предыдущие, на этот раз он сдержался. Все-таки лупить пленника за каждое слово – это уже вопиющее нарушение правил.
   Дальнейший допрос ничего не дал – то ли Белокурая Бестия в глубине души твердо решил молчать, чего бы это ни стоило, то ли в самом деле не знал. С ним действительно был большой отряд – бывшие солдаты Ордена Серых Братьев. Они куда-то ушли, но куда, когда и каким образом умудрились это сделать – тайна. Пленник, разумеется, должен был хоть что-то знать, ну хоть что-то. Но добиться внятного ответа не удавалось. Проще было махнуть рукой на Бестию и приказать ребятам из спецподразделения прочесать окрестности. По сути, разговор Фэйна с пленником свелся к обмену репликами, где Одзэро то и дело чувствовал себя оплеванным, а вторая сторона, как ни парадоксально, веселилась от души, даже несмотря на побои.
   – Сколько было ушедших?
   – Много.
   – Где вы брали оружие?
   – В тумбочке. – Даже зуботычина не стерла улыбку с лица пленника. – Раз, – отметил он.
   – Что – «раз»?
   – Удар.
   – Будет больше, если не начнешь говорить.
   – А я разве молчу? – Еще удар. – Два.
   – Куда они пошли?
   – Далеко.
   – Понятно, что не близко. Направление?
   – О-о… Пожалуй, на все четыре стороны.
   – Сейчас ты отправишься на все четыре стороны, одновременно! По кускам! – взбесился Фэйн, понимая, что ни убить, ни по-настоящему взяться за пленника ему нельзя – не та ситуация – только пинки и аккуратные удары. – Конкретно!
   – А вот хрен! – Тычок под ребра, тяжелый вы дох. – Три.
   – Со счета не сбейся… Куда они пошли? На север?
   – Да в задницу! – Несколько полновесных ударов заставили пленника ненадолго замолчать. – Кажется, одиннадцать… Нет, тринадцать… Какое число!
   – Придурок! – не выдержал Фэйн и оставил Белокурую Бестию в покое.
   Солдаты продолжали обследовать развалины, на чем свет стоит кляня командира, форт, оружие, превратившее его в развалины, Белокурую Бестию и весь Орден Серых Братьев вместе взятые. Но среди камней больше не оказалось живых – откопали только несколько обширных подвалов, где еще оставалось немало магических припасов и, конечно, боеприпасы – и того и другого должно было хватить еще на несколько лет. Не было никаких сомнений – именно здесь хранились все запасы защитников форта. Но все люди давно ушли, по крайней мере дней десять назад.