Страница:
у
тый кубок, еще какой-то хлам. Сундук раскрыт, из него свешивается тряпье, еще тряпье по полу раскидано. Она куда-то собиралась? Пока я дрыхла, срубле
н
ная как деревце бокалом чудовищного хесера?
Пара больших окон, ставни раздвинуты, сквозь частый переплет видна беленая пло с кость соседней стены, в черных узорах фахверка. Окно напротив распахнуто, освещено мя г ким мерцающим светом. Темно-красные драпировки, золотая бахрома. Ишь ты, как близко! Щелкнув задвижкой, я тихонько приоткрыла раму. И сразу же отступила в сторону, потому что в окне напротив возникла тень.
— Условия поменялись, не так ли? — голос принцессы. — И это, черт возьми, меня рад у ет. Прямо таки несказанно радует. Да, я знаю, у меня нет ни стыда, ни совести. Зато у м е ня есть…
Скрипнула рама, теплый отблеск свечи погас. Я высунулась наружу, глядя на глухой прямоугольник ставен. Прорезанные в створках ромбики насмешливо светились как два к о шачьих глаза. Ну, на нет и суда нет. Но надо же, как покои расположены — окно в окно. И на т а кой высоте! Если на подоконники положить доску, то можно ходить в гости, не спускаясь вниз.
— Нет? — вдруг взвизгнули из-за запертых ставен. Я аж подпрыгнула. — Нет? Нет?! Но почему?
Я навострила уши.
— Сколько можно? Ты нарочно меня мучаешь?!
Она что-то быстро говорила там, в другой комнате, в др у гом доме, отделенная от меня тремя ярдами темноты. Неодолимой темноты. Опять приступ?
Она вдруг застонала в голос, словно у нее зуб заболел. Что там, пр о пасть, происходит? Она не стонала и не жаловалась, когда мантикор ей лицо распахал. Что же ее так скосило? Ей кто-то чего-то не дает? Неужели наркотики? Кто-то держит за глотку нашу при н цессу?
Я высунулась еще дальше — и чуть не кувырнулась вниз. Шаркнула рукой по краю проема, схватилась за какую-то веревку, еле удержала равновесие. Веревка? Откуда здесь в е ревка?
И правда, веревка. Корабельный канат, с узлами, с петлей на конце, в которую вста в лена дощечка. Я задрала голову. Веревка, кажется, крепилась к одной из балок, поддерж и вающих кро в лю. Я подергала ее — крепко. Ни шиша себе! Это вам не доска, чтобы ходить в гости. Это кое-что п о лучше. Ай да принцесса! Значит, она похаживает ночами к соседу. Да так, что никто не знает. Хотя на этот раз она, похоже, пришла не через окно. Иначе веревка была бы закреплена на той стороне. Сейчас глянем, кто ее там за гло т ку держит!
Я влезла на подоконник, покрепче ухватилась за канат, сунула сапог в петлю и о т толкнулась. Темная пропасть мелькнула под ногами, прям о угольник ставен прыгнул вперед. За долю мгновения я успела выставить носок, чтобы смягчить удар о карниз и не гр я нуться в ставни со всей дури. Пальцы левой руки сами собой впились в прорезь створки. Я прилипла к окну и перевела дыхание.
Подо мной зияла пропасть. Веревочная петля показалась очень и очень ненадежной. Но в запертой комнате всхлипнула принцесса — и я забыла о страхе. Прижалась глазом к св о бодной прорези.
Ничего не понимаю.
В комнате находились двое, мужчина и женщина. Женщина стояла на коленях, обн и мая сидящего на краю постели мужчину, ее широкая юбка с о всем скрывала его ноги. Голова мужчины была опущена, они то ли целовались, то ли шептались. Тонкие белые пальцы п о глаж и вали затянутую в алый шелк женскую спину. Черные волосы женщины были высоко подняты на затылке и убраны под драгоценный гребень. Гребень я узнала. Андаланский гр е бень. К а ландин.
— Зачем ты тогда… позвал меня, Герт?.. — еле выговорила женщина хрипловатым, сда в леным голосом. Голосом принцессы Мораг.
Мораг в платье?!
Белая рука скользнула по смуглой шее у края волос и легла женщине на плечо, отстр а няя.
— Не надо, Мореле, — шепнул мужчина. — Не заходи далеко.
Блеснула серебряная прядь, личико Нарваро Найгерта, бледное, с л и хорадочными пятнами на скулах, взошло как луна над склонившейся фиг у рой. Огромные глаза Найгерта совсем провалились, он был похож на хру п кую фарфоровую куклу.
Мораг… Мораг, в платье, с прической, на коленях перед братом… «У меня нет мужа. И не будет». Вот оно что… Попалась ты, принцесса. И, видать, давно.
— Что же ты за ледышка, Герт!
Холера, а платье ей идет. Черт, да она красавица в этом платье, какая у нее шея, оч у меть можно! Герт, дурак, ты куда смотришь? Точно, ледышка. Ледышка натуральная.
— Сейчас-то почему? — Мораг продолжала сжимать его локти. — Ну почему? Я же не с е стра тебе, слава идолам. Почему — нет? Я на все согласна, Герт, малыш, бесце н ный мой…
Он покачал головой. Узкие плечики, ключицы торчат… на свои в о семнадцать он никак не тянул. Шестнадцать, от силы. Дунь — рассыплется.
— Не сейчас. Не время, Мореле. Нельзя расслабляться.
— Да какая разница! Я тебе не сестра! Это ты у нас правильный, мне всегда плевать б ы ло. Но сейчас…
«Хочу луну с неба» — вспомнила я. «Хочу. Луну». Ой, Мораг…
Найгерт протянул прозрачную лапку и вытер пальцами принцессины щеки.
— Сейчас надо быть особенно осторожными, дорогая. Ты забыла, что мне… нам грозит опасность?
— Да. Я помню…
Руки ее упали, она откачнулась назад и села на пятки. Прекрасная женщина в алом, у ног коронованного задохлика. Тема для баллады. Подк и нуть Пеплу идею, что ли?
— Это война, Мореле. Есть мы. Есть противник. Мы в осаде, сестра.
— Я не сестра!
— Сестра, Мореле. Ты принцесса Амалеры, ты моя сестра. Никому н и какого повода. Ни единого. Нам надо выжить. Не только выжить — выстоять. Понимаешь?
Привычным жестом Мораг схватилась за горло. Кивнула обреченно.
— Слушай, — он наклонился, и принцесса потянулась к нему, с такой несвойственной ей доверчивостью, что мне аж не по себе стало. — Я думал целый день. Нам очень мало извес т но, точно простроить ситуацию невозможно. Но сидеть и ждать у моря погоды я не имею права. Слушай. Вполне вероятно, что враг задействовал кого-то из нейтрального лагеря. Таэ, напр и мер. Но, скорее всего, спектакль будет разыгран так: колдун уйдет со сцены, чтобы из-за угла дергать за ниточки. Каланда и ее чадо явятся с притензиями, и расскажут что да, ко л дун был. Но весь в ы шел.
— Как вышел? — Мораг тряхнула головой. Ей было трудно вернуться с облаков на зе м лю.
— Умер. Убит. Уехал далеко и надолго. Это неважно. Главное — он был, а сейчас его не стало. Пленники перестали быть пленниками и верн у лись домой. И хотят получить обратно то, чего их так подло и коварно лишили. Поэтому они припадают к стопам их верховного в е личества и молят о высшей королевской справедливости. Это сработает, Мореле. Иленгар сам оказался на троне только благодаря Реестру.
— Змеиный Князь…
— Не очень надежный ход. Колдун, скорее всего, это понимает. Таэ не союзник ни нам, не им. Таэ всю жизнь служил какой-то идеальной истине. И до сих пор служит. Потому, п о дозреваю, отец и не захотел отдавать ему Амалеру. В смысле, Леогерт Морао. — Найгерт у с мехнулся. — Политика ниже его змеинокняжеского достоинства. Грязь и мерзость. И хорошо бы он позволял другим в ней ковыряться — нет, Таэ надо болото засыпать, да не песком, а и з вестью негашеной. Что б уж наверняка никто не шевелился…
Найгерт зло фыркнул. Мораг смотрела ему в рот.
— Королеву Каланду он терпеть не мог, Кадор рассказывал. В конце концов они с о т цом… с Леогертом вдрызг из-за нее рассорились, и Таэ убрался в Багряный Бор. А Касаль весь в отца, тоже воин истины. И тот, и другой — хорошие рыцари, но королю таким быть нельзя. Им самое место на границе. Ладно. — Найгерт потер лицо и сжал ладонями ви с ки. — Вернемся к нашим баранам. К колд у нам, то есть.
— А что колдун? — спросила принцесса.
— Колдун будет дергать за ниточки из-за угла. И нам неизвестно, на скольких людей он может подействовать. И сможет ли заморочить голову Иленгару. Однако здесь на сцену в ы ходишь ты.
Мораг недоуменно нахмурилась:
— А до этого я где была?
— Пустим слух, что я отправил тебя в Викот. Пусть все думают, что я хочу убрать сес т ру со свадебных торжеств, чтобы не случилось безобразных попоек, драк, и подобных ска н далов.
— Ты хочешь от меня избавиться!
— Мореле, дай договорить. Я сказал «пустим слух». Ни в какой Викот ты не поедешь, хотя придется выехать из города и перебраться на ту сторону Нержеля. Ты заедешь в Нагору, переоденешься, возьмешь другую лошадь и…
— Вернусь?
— Да, чтобы направиться на восток. В сторону Галабры. Ты поедешь встречать сваде б ный поезд.
— Как? — Она вскинулась, сжимая кулаки. — Я? Встречать эту лахудру? Да как ты…
Найгерт сморщился, вдавил пальцы в виски:
— Не кричи. О, Господи… Не надо орать.
— Малыш? — Мораг тут же сбавила громкость. — Прости дуру… Сильно прихватило? Сейчас я капелек накапаю…
Вскочила в вихре юбок, побежала к столу. Зазвенело стекло.
— Только не вина, — слабым голосом попросил Найгерт. — Просто воды.
Он продолжал держаться за голову. Глядя принцессе в спину, скорчил гримасу муч е ника и закатил глаза. Маленький стервец.
Я здорово замерзла, болтаясь в петле. Занозила палец, между прочим. Поменяла ногу — правая стояла на дощечке, левая на узком карнизе. Поменяла руку — и прилипла к глазом к соседней прорези. Долго я, конечно, не выдержу, но то, что говорил Найгерт, было интере с но. Оказывается, он усиленно соображал своей болезной головой, покуда я мирно почивала. И надо же, как сестренку к рукам прибрал! Бери и мажь на хлеб вместо масла. Это Мораг-то, самое зн а менитое амалерское страшидло!
Принцесса вернулась со стаканом воды, помогла брату напиться. Укутала его меховым одеялом.
— Не замерз? Закрыть окно?
— Не надо. Сядь. Я хочу сказать… Мореле, мне не на кого опереться, только на тебя.
— Да, малыш.
— Помоги мне и на этот раз. Оставь ревность и обиду на потом. Девчонка Клеста не в и новата, что ее продают Морану. Такова судьба всех женщин, — он устало улыбнулся. — Кроме о д ной. Но такой, как она на свете больше нет.
— Малыш…
— Слушай. Мне нужна кукла, которая будет сидеть рядом со мной на троне. Клестиха мне подходит, почему бы не посадить именно ее?
— Она красивая…
— На портретиках все красивые. — Мои слова! Найгерт снова улыбнулся сестре, сид я щей у его ног. — Даже если и в самом деле красивая. Она курица, как они все. Она не стоит твоей злости. Ни одна из них не стоит. Пусть со своими дамами занимается вышиванием и гуляет в с а ду. Пригласим ей менестреля, а если заведет интрижку, будем смотреть сквозь пальцы.
Мораг опустила голову.
— Дерьмо. Какое… ну ладно. Что я должна делать?
— Ты должна встретить мою невесту и вместе с ней вернуться в Амалеру. Твое возвр а щение будет неожиданностью для нашего «друга»
— Хочешь поймать его на живца? А если он…
— На меня покушений не было, дорогая. Пусть почувствует себя свободным.
— Клестиха, может, сама в сговоре с колдуном!
Найгерт пожал плечами:
— Этого уже не отследишь. Если колдун в свадебном поезде, значит, ты нейтрализуешь его раньше. Другое дело, что мы не сможем его вычислить… Нет! — Юноша мотнул головой и сразу же схватился за висок. — Ох, проклятье… Нет. Колдун не отпустит Каланду с сыном о т дельно. Он будет рядом, покуда они не заявятся в Амалеру. Они, скорее всего, приедут сами по себе, не с какими-то гостями.
— Угу. — Тяжелый вздох. — Значит, я встречаю Клестиху. Сколько сопровождения ты мне повесишь на шею?
— С тобой я отправлю четверых гвардейцев. Но только до Нагоры. Там они останутся, и дальше ты поедешь одна. Мы же все делаем тайно.
— То есть, я еду не как Мораг Моран? — Принцесса прищурилась. — Понимаю. Я еду в мужском, под видом молодого рыцаря, и присоединяюсь к свадебному поезду как какой-нибудь полублагородный любитель дармовщинки.
— Каких, я уверен, к поезду и так прицепится немеряно. Ты будешь просто один из. Т е бе даже не придется представляться нашей леди Клест. Зато несложно будет посматривать по ст о ронам и слушать что болтают.
— Ага. — Принцесса, похоже, воодушевилась. — Заодно посмотрю, какова эта курвища без фаты.
— Ты только не пугай ее, слышишь? Когда вы приедете, большинство гостей уже соб е рется. Не знаю, когда прибудет Иленгар…
— Погоди. Герт, но если каландин отпрыск таки объявит о своем праве и Каланда его подтвердит… Прошло не так уж много лет, здесь полно народу, который помнит королеву. Ее свидетельство будет очень весомо.
— Да. — Бледные губы презрительно изогнулись. — Мы встретим их заявление со слез а ми радости на глазах. Раскроем им объятия и воссоединим семью.
— Не поняла… Как? Если она скажет, что ее и наследника украл колдун, оставив взамен заколдованных кукол, то сразу возникнет вопрос — а кто есть ты, Найгерт? Откуда ты взялся?
— А мы ответим, что детей было двое. Я и мой младший брат. Так сказал мне, тебе и своему внебрачному сыну Вигену король Леогерт Морао, находясь на смертном ложе. И пусть докажут, что это н е правда.
— Лжесвидетельство? Виген пойдет на лжесвидетельство?
— А куда он денется? Меня больше интересуешь ты, Мореле. Ты — пойдешь?
Мораг помолчала, глядя брату в глаза.
— Пойду, — сказала она глухо. — Ради тебя — на все, ты знаешь.
— И против матери пойдешь?
Опять пауза. Принцесса сжала кулаки.
— И против матери.
Найгерт потянулся вперед, коснулся стиснутого кулака — и тот раскрылся под пр о зрачными пальчиками. Поднял сестрину руку, поднес ее к губам. Мораг не выдержала, сгребла мальчишку в объ я тия, в которых он прямо-таки утонул. Принялась его облизывать. Смотреть на это было то ш но.
Но я почему-то смотрела.
Она согласна на все… Даже встать против матери. И против своего настоящего брата. Ради этой маленькой ехидны… что она вообще в нем нашла? Он умница, не спорю, и, может, хороший король. Но стервец, каких мало. Он ведь не любит тебя, принце с са. Он, наверное, вообще любить не умеет. И черепушка у него не так уж болит. По-моему, он притворяется. А м о жет, не притворяется, вид у него и правда выжатый…
Найгерт пискнул, и Мораг его отпустила.
— Голова кругом… — Он тяжело дышал. — Не надо больше, Мореле. Я же не каме н ный.
Ты не каменный, ты ледяной. Зачем пылинки с него сдуваешь, принцесса? Завалила бы паршивца и показала бы ему, где раки зимуют. Ыыыы! Давай, давай, отпаивай водой свой подснежник ненаглядный…
Я закусила губу, стараясь унять злость.
Все, хватит беситься, Леста Омела. Они опять что-то говорят.
— …если колдун окажется сильнее меня? У него же еще Каланда есть, а она тоже ко л дунья, малявка клялась. И неизвестно что за птица, этот претендент. Вдруг он тоже колдовать умеет?
— Мореле, а что другое ты предлагаешь? Мы должны защищаться, и будем защищат ь ся, любыми доступными способами. Кстати, здесь от Таэ может случится польза. У него нюх на колдовство, и сам он непрост. Недаром про него всякие байки ходят.
— Я попрошу малявку, если она со зверьем своим договорится…
Найгерт покачал головой:
— Мореле, ты разве не слышала, что сказала твоя малявка у Кадора в застенке? «Я пр и шла помогать Каланде и ее детям», вот что она сказала. Ляпнула, не подумав, наверное. Ты увер е на, что она не переметнется?
Мораг угрюмо смотрела на брата. А я почувствовала, как у меня все волоски на теле становятся дыбом. Маленькая ехидна… ты ведь меня закопаешь… на всякий случай. А М о раг только кивнет.
— Что молчишь? — подтолкнул сестру Найгерт. — Ты, вроде, ручалась за ведьмочку.
— Если взять с нее честное слово…
— Какое честное слово? Очнись! Она уже врала мне. Не моргнув глазом. Она врет так же легко, как блефует. Будь она поумнее, ей бы цены не было.
Дальше я не слушала. Оттолкнулась ногой от карниза, развернулась в воздухе, вл е тела в распахнутое окно. Не удержалась на подоконнике и с изрядным грохотом рухнула на к о вер. Хол-л-лера черная!
Полежала, прислушиваясь. Вроде никто не всполошился. Руки-ноги у меня одеревен е ли, некоторое время я растирала их, лежа на полу. Потом все-таки поднялась, аккуратно у б рала веревку за кро м ку окна, прикрыла раму, защелкнула задвижку.
Бежать. Сейчас же. Я, правда, обещала обойтись без побегов, но Найгерт не лучшего мнения о моем честном слове, не буду его разочаровывать. У меня совсем немного форы… может быть, до утра, может быть, меньше. Может быть, Найгерт приказал схватить меня, п о ка он любезничает с Мораг. Надо драпать. Но как, Выс о кое Небо?
Если я достаточно сильно испугаюсь, я чего-нибудь сделаю. Что-нибудь волшебное. Понятия не имею, что. Пропасть! Из окна, что ли, выпрыгнуть?
Спрятаться?
У старухи! У Райнары! Она знает замок, покажет какую-нибудь нору. Хуже все равно не будет.
Я несколько раз глубоко вздохнула. Если за мной еще не пришли, значит время есть. Внутри замка мне передвигаться разрешено. Поэтому — спокойствие, уверенность, и, главное, не суетиться.
Со свечой в руке, я отворила дверь из принцессиных покоев. Охранники в коридоре повернули головы, я вежливо позд о ровалась. Стражники не торчали у порога, а сидели чуть поодаль, в нише, где предавались порочному азарту — резались в «андрахитос», излюбле н ную игру южанских наемников и моряков, весьма порицаемую церковью. У одного из вояк им е лось на руках всего лишь три или четыре жалких «лоскутка», зато его сосед томно обмах и вался огромным засаленным веером. Между игроками, на кучке кожаных обрывков, блестели м о неты. Третий герой из игры, видимо, уже выбыл. Он просто сидел, прислонясь к стене, и грыз ногти. Вынув палец изо рта, он строго спр о сил:
— Куда?
— Приказ принцессы.
— Какой приказ? Ее высочество у короля.
— Миледи приказала, как только я вспомню одну важную вещь, сей же момент опове с тить ее. Мне требуется кое-что сказать миледи по поводу покушений.
— Ну раз так, то иди, — разрешил поедатель ногтей. — Критель, подымай зад, проводи даму.
— Не стоит утруждаться, господа. — Я улыбнулась, хотя внутри все похолодело: сейчас приведут меня за ручку прямиком к Найгерту. — Я прекрасно знаю, где находятся короле в ские покои. Его величество позволил мне обращаться к нему в любой час дня и ночи.
— Это верно, — закивал владелец лоскутного веера, явно не желавший прерывать игру. — Такой приказ был.
— Ладно, иди, — лениво отмахнулся ногтеед. — Вот же, приспичило под утро…
— Миледи велела, как только — так сразу.
— Иди, иди.
У входа на лестницу меня еще разок окликнули, но подозрений я не вызвала. На вер х них этажах, где обитали слуги, стражи не ставили. Правда, надеяться замести следы не пр и ходилось. Я немного заплутала, то и дело наталкиваясь на каких-то полуночников. Бронз о вый Замок не засыпал никогда. Один раз меня даже прижали в углу и попытались полапать — я без зазрения совести ткнула свечкой в морду любителю ночных приключений, и быстрен ь ко смоталась, пока он ругался и махал руками в темноте. Другой раз меня в моем белом пл а тье приняли за прив и дение. Визгу было!
На черный, как кротовья нора, закоулок, ведущий к райнариной коморе, я наткнулась почти случайно. Дверцу пришлось искать наощупь. Она подалась под руками с пронзител ь ным скр и пом.
Я ожидала увидеть Райнару в постели, но та сидела, согнувшись в три погибели, на полу перед сальной плошкой, и возилась со своими нитками. Я замерла на пороге — грязную солому сплошь покрывала лохматая нитяная паутина. Старуха сидела в центре ее, как н а стоящая паучиха, вязала узлы, бормотала и раскачивалась. Я вдруг сообразила, что глаза у нее закрыты. В прорехи расползающейся ночной сорочки высовывались измятые соломой покрасневшие к о лени. Она, похоже, всю ночь тут ползала на карачках.
— Ама Райна!
— Штой там, араньика. Шкоро щеть готова будет, ошталось щемижды девять ушлов, щемижды щемь перекрещтьев, щемижды три перемышки, ньидо де ило, веррохо де шеда, шеррохо ланеро, трех шьете щавес…
В голове у меня что-то щелкнуло.
— Ама Райна! — заорала я. — Беда, беда! Каланду похитили!
Старуха вздрогнула. Голые веки распахнулись, в птичьих круглых глазах огненным бликом отразилось безумие.
— Нет! — Она вскинула костлявые руки. Рукава скатились до локтей, я увидела исчерна-синие вены, обвившие дряблую плоть.
— Вместо нее оставили соломенную куклу, Ама Райна. Кукла под заклятием. Но кукла — не Каланда. Каланду украли!
Безумица вцепилась себе в волосы.
— Ооооо… упуштила… опождала… я же жнала, нельжя было шпать! Вороненок шон нашлал, прилетел и унес… где ж ты теперь, шлааадкая моя, крашавица, шердше мое… Оооо, горе глупой Райнаре!
— Ама Райна, не плачь. Думай, что делать. Скорее. Можешь вывести меня из замка? Я пойду искать Каланду.
Старуха уронила руки. Посмотрела на меня, хмуря ведьмовские брови.
— Иди шюда.
Приказной тон, пронзительный жесткий взгляд. Душевная слабость слетела с нее как шелуха.
— Ошторожней. Перешагивай щерес нити.
Я подобрала подол. Подобно цапле высоко поднимая ноги, прошагала в центр комн а ты.
Райнара кое-как поднялась с моей помощью. От нее кисло, душно пахло прелой ше р стью и застарелым потом. Дикие, мутные, в кровавых прожилках глаза захватили мой взгляд. В глазах ее была какая-то странная алчная сила, но поверх подернутая то ли старческой сл е зой, то ли радужной пленкой. Так черная бездна глядит из ржавой болотной лужи, неопасной и ме л кой на вид. Райнара схватила меня за плечи, крепко встряхнула:
— Любишь ее, араньика? Пойдешь жа ней?
— Пойду, пойду. Скорее, Ама Райна.
— Вороненок хитер. Тебе не поймать. Он щильнее тебя, нена тонта.
— Научи меня, Ама Райна.
Старуха вдруг раскаркалась хрипло, не хуже этого ее неизвестного вороненка. Я не сразу поняла, что она смеется.
— На хитрошть найдетщя большая хитрошть! — Она так тискала платье у меня на пл е чах, что шелк визжал у нее под пальцами. — На щилу найдетщя большая щила! Не ищи вор о ненка, ищи ворона. Ворон вороненку глаз в ы клюет! Глаз выклюет! Каррр-каррр-каррр!
— Какой еще ворон? — Я морщилась от боли — она мне все плечи искогтила.
Райнара захихикала ни с того ни с сего, но глаза ее со страшной внимательностью смотрели сквозь прищур.
— Аманте. Ее аманте. Ее аманте — большой черный ворон. Ищи его!
И она с размаху ткнула меня в грудь колючим кулаком. Уй, холллера!
— Ворон и вороненок… они что, родственники?
— Нееет! — Корявый указательный закачался у меня перед носом. — Нееет! Нет! Нет! Нет! Ищи ворона!
— Ну хорошо, хорошо. Только выведи меня.
— Шама выйдешь. А штоб не увидели — вот тебе щеть. Ни одетая, ни ражьдетая, ни ве р хом, ни пешком, ни в полдень, ни в полночь… — Старуха надавила мне на плечо, заставив опуститься на колени в центре паутины. — Дехадме, нудохаш рейех. — Темные скрюче н ные пальцы засновали вокруг, собирая лохматые нити, выплетая все новые и новые узлы. — Пуех ке веишь ке-ех коша клара. — Она вплетала в паутину и меня и себя. — Ке мах ке вошотрох н у дох. — Она подтолкнула меня вверх, я встала — глаза в глаза с Райнарой. Паутина приподн я лась вместе со мной и теперь лежала у нас с Райнарой на плечах. — Тенхо пара енкаварше ка у шах.
Старуха достала из-за пазухи крученый из той же шерсти шнурок и собрала на него последние петельки.
— Дехадме эхкондерше а макула щьега!
И совершенно неожиданно повалилась на колени, одновременно дергая за шнур. Г о лова ее исчезла под сетью, а сама сеть, шурша и волоча мусор, поползла по соломе, соб и раясь в бол ь шой рыхлый ячеистый плащ. Я сунула ладонь под нитки; задушить они меня не могли, однако горло перехватили очень неприятно. Оттянула шнурок, но гадкое ощущение осталось. К а кая-то блуждающая невнятная тошнота. Даже перед глазами как-то все… я подняла взгляд к потолку — там, в маслянистой темноте, плавали белесые пленки. Приживалы. Г а дость.
Райнара вывалилась из-под плаща, отползла на пару шагов. Ткнула в меня изреза
Пара больших окон, ставни раздвинуты, сквозь частый переплет видна беленая пло с кость соседней стены, в черных узорах фахверка. Окно напротив распахнуто, освещено мя г ким мерцающим светом. Темно-красные драпировки, золотая бахрома. Ишь ты, как близко! Щелкнув задвижкой, я тихонько приоткрыла раму. И сразу же отступила в сторону, потому что в окне напротив возникла тень.
— Условия поменялись, не так ли? — голос принцессы. — И это, черт возьми, меня рад у ет. Прямо таки несказанно радует. Да, я знаю, у меня нет ни стыда, ни совести. Зато у м е ня есть…
Скрипнула рама, теплый отблеск свечи погас. Я высунулась наружу, глядя на глухой прямоугольник ставен. Прорезанные в створках ромбики насмешливо светились как два к о шачьих глаза. Ну, на нет и суда нет. Но надо же, как покои расположены — окно в окно. И на т а кой высоте! Если на подоконники положить доску, то можно ходить в гости, не спускаясь вниз.
— Нет? — вдруг взвизгнули из-за запертых ставен. Я аж подпрыгнула. — Нет? Нет?! Но почему?
Я навострила уши.
— Сколько можно? Ты нарочно меня мучаешь?!
Она что-то быстро говорила там, в другой комнате, в др у гом доме, отделенная от меня тремя ярдами темноты. Неодолимой темноты. Опять приступ?
Она вдруг застонала в голос, словно у нее зуб заболел. Что там, пр о пасть, происходит? Она не стонала и не жаловалась, когда мантикор ей лицо распахал. Что же ее так скосило? Ей кто-то чего-то не дает? Неужели наркотики? Кто-то держит за глотку нашу при н цессу?
Я высунулась еще дальше — и чуть не кувырнулась вниз. Шаркнула рукой по краю проема, схватилась за какую-то веревку, еле удержала равновесие. Веревка? Откуда здесь в е ревка?
И правда, веревка. Корабельный канат, с узлами, с петлей на конце, в которую вста в лена дощечка. Я задрала голову. Веревка, кажется, крепилась к одной из балок, поддерж и вающих кро в лю. Я подергала ее — крепко. Ни шиша себе! Это вам не доска, чтобы ходить в гости. Это кое-что п о лучше. Ай да принцесса! Значит, она похаживает ночами к соседу. Да так, что никто не знает. Хотя на этот раз она, похоже, пришла не через окно. Иначе веревка была бы закреплена на той стороне. Сейчас глянем, кто ее там за гло т ку держит!
Я влезла на подоконник, покрепче ухватилась за канат, сунула сапог в петлю и о т толкнулась. Темная пропасть мелькнула под ногами, прям о угольник ставен прыгнул вперед. За долю мгновения я успела выставить носок, чтобы смягчить удар о карниз и не гр я нуться в ставни со всей дури. Пальцы левой руки сами собой впились в прорезь створки. Я прилипла к окну и перевела дыхание.
Подо мной зияла пропасть. Веревочная петля показалась очень и очень ненадежной. Но в запертой комнате всхлипнула принцесса — и я забыла о страхе. Прижалась глазом к св о бодной прорези.
Ничего не понимаю.
В комнате находились двое, мужчина и женщина. Женщина стояла на коленях, обн и мая сидящего на краю постели мужчину, ее широкая юбка с о всем скрывала его ноги. Голова мужчины была опущена, они то ли целовались, то ли шептались. Тонкие белые пальцы п о глаж и вали затянутую в алый шелк женскую спину. Черные волосы женщины были высоко подняты на затылке и убраны под драгоценный гребень. Гребень я узнала. Андаланский гр е бень. К а ландин.
— Зачем ты тогда… позвал меня, Герт?.. — еле выговорила женщина хрипловатым, сда в леным голосом. Голосом принцессы Мораг.
Мораг в платье?!
Белая рука скользнула по смуглой шее у края волос и легла женщине на плечо, отстр а няя.
— Не надо, Мореле, — шепнул мужчина. — Не заходи далеко.
Блеснула серебряная прядь, личико Нарваро Найгерта, бледное, с л и хорадочными пятнами на скулах, взошло как луна над склонившейся фиг у рой. Огромные глаза Найгерта совсем провалились, он был похож на хру п кую фарфоровую куклу.
Мораг… Мораг, в платье, с прической, на коленях перед братом… «У меня нет мужа. И не будет». Вот оно что… Попалась ты, принцесса. И, видать, давно.
— Что же ты за ледышка, Герт!
Холера, а платье ей идет. Черт, да она красавица в этом платье, какая у нее шея, оч у меть можно! Герт, дурак, ты куда смотришь? Точно, ледышка. Ледышка натуральная.
— Сейчас-то почему? — Мораг продолжала сжимать его локти. — Ну почему? Я же не с е стра тебе, слава идолам. Почему — нет? Я на все согласна, Герт, малыш, бесце н ный мой…
Он покачал головой. Узкие плечики, ключицы торчат… на свои в о семнадцать он никак не тянул. Шестнадцать, от силы. Дунь — рассыплется.
— Не сейчас. Не время, Мореле. Нельзя расслабляться.
— Да какая разница! Я тебе не сестра! Это ты у нас правильный, мне всегда плевать б ы ло. Но сейчас…
«Хочу луну с неба» — вспомнила я. «Хочу. Луну». Ой, Мораг…
Найгерт протянул прозрачную лапку и вытер пальцами принцессины щеки.
— Сейчас надо быть особенно осторожными, дорогая. Ты забыла, что мне… нам грозит опасность?
— Да. Я помню…
Руки ее упали, она откачнулась назад и села на пятки. Прекрасная женщина в алом, у ног коронованного задохлика. Тема для баллады. Подк и нуть Пеплу идею, что ли?
— Это война, Мореле. Есть мы. Есть противник. Мы в осаде, сестра.
— Я не сестра!
— Сестра, Мореле. Ты принцесса Амалеры, ты моя сестра. Никому н и какого повода. Ни единого. Нам надо выжить. Не только выжить — выстоять. Понимаешь?
Привычным жестом Мораг схватилась за горло. Кивнула обреченно.
— Слушай, — он наклонился, и принцесса потянулась к нему, с такой несвойственной ей доверчивостью, что мне аж не по себе стало. — Я думал целый день. Нам очень мало извес т но, точно простроить ситуацию невозможно. Но сидеть и ждать у моря погоды я не имею права. Слушай. Вполне вероятно, что враг задействовал кого-то из нейтрального лагеря. Таэ, напр и мер. Но, скорее всего, спектакль будет разыгран так: колдун уйдет со сцены, чтобы из-за угла дергать за ниточки. Каланда и ее чадо явятся с притензиями, и расскажут что да, ко л дун был. Но весь в ы шел.
— Как вышел? — Мораг тряхнула головой. Ей было трудно вернуться с облаков на зе м лю.
— Умер. Убит. Уехал далеко и надолго. Это неважно. Главное — он был, а сейчас его не стало. Пленники перестали быть пленниками и верн у лись домой. И хотят получить обратно то, чего их так подло и коварно лишили. Поэтому они припадают к стопам их верховного в е личества и молят о высшей королевской справедливости. Это сработает, Мореле. Иленгар сам оказался на троне только благодаря Реестру.
— Змеиный Князь…
— Не очень надежный ход. Колдун, скорее всего, это понимает. Таэ не союзник ни нам, не им. Таэ всю жизнь служил какой-то идеальной истине. И до сих пор служит. Потому, п о дозреваю, отец и не захотел отдавать ему Амалеру. В смысле, Леогерт Морао. — Найгерт у с мехнулся. — Политика ниже его змеинокняжеского достоинства. Грязь и мерзость. И хорошо бы он позволял другим в ней ковыряться — нет, Таэ надо болото засыпать, да не песком, а и з вестью негашеной. Что б уж наверняка никто не шевелился…
Найгерт зло фыркнул. Мораг смотрела ему в рот.
— Королеву Каланду он терпеть не мог, Кадор рассказывал. В конце концов они с о т цом… с Леогертом вдрызг из-за нее рассорились, и Таэ убрался в Багряный Бор. А Касаль весь в отца, тоже воин истины. И тот, и другой — хорошие рыцари, но королю таким быть нельзя. Им самое место на границе. Ладно. — Найгерт потер лицо и сжал ладонями ви с ки. — Вернемся к нашим баранам. К колд у нам, то есть.
— А что колдун? — спросила принцесса.
— Колдун будет дергать за ниточки из-за угла. И нам неизвестно, на скольких людей он может подействовать. И сможет ли заморочить голову Иленгару. Однако здесь на сцену в ы ходишь ты.
Мораг недоуменно нахмурилась:
— А до этого я где была?
— Пустим слух, что я отправил тебя в Викот. Пусть все думают, что я хочу убрать сес т ру со свадебных торжеств, чтобы не случилось безобразных попоек, драк, и подобных ска н далов.
— Ты хочешь от меня избавиться!
— Мореле, дай договорить. Я сказал «пустим слух». Ни в какой Викот ты не поедешь, хотя придется выехать из города и перебраться на ту сторону Нержеля. Ты заедешь в Нагору, переоденешься, возьмешь другую лошадь и…
— Вернусь?
— Да, чтобы направиться на восток. В сторону Галабры. Ты поедешь встречать сваде б ный поезд.
— Как? — Она вскинулась, сжимая кулаки. — Я? Встречать эту лахудру? Да как ты…
Найгерт сморщился, вдавил пальцы в виски:
— Не кричи. О, Господи… Не надо орать.
— Малыш? — Мораг тут же сбавила громкость. — Прости дуру… Сильно прихватило? Сейчас я капелек накапаю…
Вскочила в вихре юбок, побежала к столу. Зазвенело стекло.
— Только не вина, — слабым голосом попросил Найгерт. — Просто воды.
Он продолжал держаться за голову. Глядя принцессе в спину, скорчил гримасу муч е ника и закатил глаза. Маленький стервец.
Я здорово замерзла, болтаясь в петле. Занозила палец, между прочим. Поменяла ногу — правая стояла на дощечке, левая на узком карнизе. Поменяла руку — и прилипла к глазом к соседней прорези. Долго я, конечно, не выдержу, но то, что говорил Найгерт, было интере с но. Оказывается, он усиленно соображал своей болезной головой, покуда я мирно почивала. И надо же, как сестренку к рукам прибрал! Бери и мажь на хлеб вместо масла. Это Мораг-то, самое зн а менитое амалерское страшидло!
Принцесса вернулась со стаканом воды, помогла брату напиться. Укутала его меховым одеялом.
— Не замерз? Закрыть окно?
— Не надо. Сядь. Я хочу сказать… Мореле, мне не на кого опереться, только на тебя.
— Да, малыш.
— Помоги мне и на этот раз. Оставь ревность и обиду на потом. Девчонка Клеста не в и новата, что ее продают Морану. Такова судьба всех женщин, — он устало улыбнулся. — Кроме о д ной. Но такой, как она на свете больше нет.
— Малыш…
— Слушай. Мне нужна кукла, которая будет сидеть рядом со мной на троне. Клестиха мне подходит, почему бы не посадить именно ее?
— Она красивая…
— На портретиках все красивые. — Мои слова! Найгерт снова улыбнулся сестре, сид я щей у его ног. — Даже если и в самом деле красивая. Она курица, как они все. Она не стоит твоей злости. Ни одна из них не стоит. Пусть со своими дамами занимается вышиванием и гуляет в с а ду. Пригласим ей менестреля, а если заведет интрижку, будем смотреть сквозь пальцы.
Мораг опустила голову.
— Дерьмо. Какое… ну ладно. Что я должна делать?
— Ты должна встретить мою невесту и вместе с ней вернуться в Амалеру. Твое возвр а щение будет неожиданностью для нашего «друга»
— Хочешь поймать его на живца? А если он…
— На меня покушений не было, дорогая. Пусть почувствует себя свободным.
— Клестиха, может, сама в сговоре с колдуном!
Найгерт пожал плечами:
— Этого уже не отследишь. Если колдун в свадебном поезде, значит, ты нейтрализуешь его раньше. Другое дело, что мы не сможем его вычислить… Нет! — Юноша мотнул головой и сразу же схватился за висок. — Ох, проклятье… Нет. Колдун не отпустит Каланду с сыном о т дельно. Он будет рядом, покуда они не заявятся в Амалеру. Они, скорее всего, приедут сами по себе, не с какими-то гостями.
— Угу. — Тяжелый вздох. — Значит, я встречаю Клестиху. Сколько сопровождения ты мне повесишь на шею?
— С тобой я отправлю четверых гвардейцев. Но только до Нагоры. Там они останутся, и дальше ты поедешь одна. Мы же все делаем тайно.
— То есть, я еду не как Мораг Моран? — Принцесса прищурилась. — Понимаю. Я еду в мужском, под видом молодого рыцаря, и присоединяюсь к свадебному поезду как какой-нибудь полублагородный любитель дармовщинки.
— Каких, я уверен, к поезду и так прицепится немеряно. Ты будешь просто один из. Т е бе даже не придется представляться нашей леди Клест. Зато несложно будет посматривать по ст о ронам и слушать что болтают.
— Ага. — Принцесса, похоже, воодушевилась. — Заодно посмотрю, какова эта курвища без фаты.
— Ты только не пугай ее, слышишь? Когда вы приедете, большинство гостей уже соб е рется. Не знаю, когда прибудет Иленгар…
— Погоди. Герт, но если каландин отпрыск таки объявит о своем праве и Каланда его подтвердит… Прошло не так уж много лет, здесь полно народу, который помнит королеву. Ее свидетельство будет очень весомо.
— Да. — Бледные губы презрительно изогнулись. — Мы встретим их заявление со слез а ми радости на глазах. Раскроем им объятия и воссоединим семью.
— Не поняла… Как? Если она скажет, что ее и наследника украл колдун, оставив взамен заколдованных кукол, то сразу возникнет вопрос — а кто есть ты, Найгерт? Откуда ты взялся?
— А мы ответим, что детей было двое. Я и мой младший брат. Так сказал мне, тебе и своему внебрачному сыну Вигену король Леогерт Морао, находясь на смертном ложе. И пусть докажут, что это н е правда.
— Лжесвидетельство? Виген пойдет на лжесвидетельство?
— А куда он денется? Меня больше интересуешь ты, Мореле. Ты — пойдешь?
Мораг помолчала, глядя брату в глаза.
— Пойду, — сказала она глухо. — Ради тебя — на все, ты знаешь.
— И против матери пойдешь?
Опять пауза. Принцесса сжала кулаки.
— И против матери.
Найгерт потянулся вперед, коснулся стиснутого кулака — и тот раскрылся под пр о зрачными пальчиками. Поднял сестрину руку, поднес ее к губам. Мораг не выдержала, сгребла мальчишку в объ я тия, в которых он прямо-таки утонул. Принялась его облизывать. Смотреть на это было то ш но.
Но я почему-то смотрела.
Она согласна на все… Даже встать против матери. И против своего настоящего брата. Ради этой маленькой ехидны… что она вообще в нем нашла? Он умница, не спорю, и, может, хороший король. Но стервец, каких мало. Он ведь не любит тебя, принце с са. Он, наверное, вообще любить не умеет. И черепушка у него не так уж болит. По-моему, он притворяется. А м о жет, не притворяется, вид у него и правда выжатый…
Найгерт пискнул, и Мораг его отпустила.
— Голова кругом… — Он тяжело дышал. — Не надо больше, Мореле. Я же не каме н ный.
Ты не каменный, ты ледяной. Зачем пылинки с него сдуваешь, принцесса? Завалила бы паршивца и показала бы ему, где раки зимуют. Ыыыы! Давай, давай, отпаивай водой свой подснежник ненаглядный…
Я закусила губу, стараясь унять злость.
Все, хватит беситься, Леста Омела. Они опять что-то говорят.
— …если колдун окажется сильнее меня? У него же еще Каланда есть, а она тоже ко л дунья, малявка клялась. И неизвестно что за птица, этот претендент. Вдруг он тоже колдовать умеет?
— Мореле, а что другое ты предлагаешь? Мы должны защищаться, и будем защищат ь ся, любыми доступными способами. Кстати, здесь от Таэ может случится польза. У него нюх на колдовство, и сам он непрост. Недаром про него всякие байки ходят.
— Я попрошу малявку, если она со зверьем своим договорится…
Найгерт покачал головой:
— Мореле, ты разве не слышала, что сказала твоя малявка у Кадора в застенке? «Я пр и шла помогать Каланде и ее детям», вот что она сказала. Ляпнула, не подумав, наверное. Ты увер е на, что она не переметнется?
Мораг угрюмо смотрела на брата. А я почувствовала, как у меня все волоски на теле становятся дыбом. Маленькая ехидна… ты ведь меня закопаешь… на всякий случай. А М о раг только кивнет.
— Что молчишь? — подтолкнул сестру Найгерт. — Ты, вроде, ручалась за ведьмочку.
— Если взять с нее честное слово…
— Какое честное слово? Очнись! Она уже врала мне. Не моргнув глазом. Она врет так же легко, как блефует. Будь она поумнее, ей бы цены не было.
Дальше я не слушала. Оттолкнулась ногой от карниза, развернулась в воздухе, вл е тела в распахнутое окно. Не удержалась на подоконнике и с изрядным грохотом рухнула на к о вер. Хол-л-лера черная!
Полежала, прислушиваясь. Вроде никто не всполошился. Руки-ноги у меня одеревен е ли, некоторое время я растирала их, лежа на полу. Потом все-таки поднялась, аккуратно у б рала веревку за кро м ку окна, прикрыла раму, защелкнула задвижку.
Бежать. Сейчас же. Я, правда, обещала обойтись без побегов, но Найгерт не лучшего мнения о моем честном слове, не буду его разочаровывать. У меня совсем немного форы… может быть, до утра, может быть, меньше. Может быть, Найгерт приказал схватить меня, п о ка он любезничает с Мораг. Надо драпать. Но как, Выс о кое Небо?
Если я достаточно сильно испугаюсь, я чего-нибудь сделаю. Что-нибудь волшебное. Понятия не имею, что. Пропасть! Из окна, что ли, выпрыгнуть?
Спрятаться?
У старухи! У Райнары! Она знает замок, покажет какую-нибудь нору. Хуже все равно не будет.
Я несколько раз глубоко вздохнула. Если за мной еще не пришли, значит время есть. Внутри замка мне передвигаться разрешено. Поэтому — спокойствие, уверенность, и, главное, не суетиться.
Со свечой в руке, я отворила дверь из принцессиных покоев. Охранники в коридоре повернули головы, я вежливо позд о ровалась. Стражники не торчали у порога, а сидели чуть поодаль, в нише, где предавались порочному азарту — резались в «андрахитос», излюбле н ную игру южанских наемников и моряков, весьма порицаемую церковью. У одного из вояк им е лось на руках всего лишь три или четыре жалких «лоскутка», зато его сосед томно обмах и вался огромным засаленным веером. Между игроками, на кучке кожаных обрывков, блестели м о неты. Третий герой из игры, видимо, уже выбыл. Он просто сидел, прислонясь к стене, и грыз ногти. Вынув палец изо рта, он строго спр о сил:
— Куда?
— Приказ принцессы.
— Какой приказ? Ее высочество у короля.
— Миледи приказала, как только я вспомню одну важную вещь, сей же момент опове с тить ее. Мне требуется кое-что сказать миледи по поводу покушений.
— Ну раз так, то иди, — разрешил поедатель ногтей. — Критель, подымай зад, проводи даму.
— Не стоит утруждаться, господа. — Я улыбнулась, хотя внутри все похолодело: сейчас приведут меня за ручку прямиком к Найгерту. — Я прекрасно знаю, где находятся короле в ские покои. Его величество позволил мне обращаться к нему в любой час дня и ночи.
— Это верно, — закивал владелец лоскутного веера, явно не желавший прерывать игру. — Такой приказ был.
— Ладно, иди, — лениво отмахнулся ногтеед. — Вот же, приспичило под утро…
— Миледи велела, как только — так сразу.
— Иди, иди.
У входа на лестницу меня еще разок окликнули, но подозрений я не вызвала. На вер х них этажах, где обитали слуги, стражи не ставили. Правда, надеяться замести следы не пр и ходилось. Я немного заплутала, то и дело наталкиваясь на каких-то полуночников. Бронз о вый Замок не засыпал никогда. Один раз меня даже прижали в углу и попытались полапать — я без зазрения совести ткнула свечкой в морду любителю ночных приключений, и быстрен ь ко смоталась, пока он ругался и махал руками в темноте. Другой раз меня в моем белом пл а тье приняли за прив и дение. Визгу было!
На черный, как кротовья нора, закоулок, ведущий к райнариной коморе, я наткнулась почти случайно. Дверцу пришлось искать наощупь. Она подалась под руками с пронзител ь ным скр и пом.
Я ожидала увидеть Райнару в постели, но та сидела, согнувшись в три погибели, на полу перед сальной плошкой, и возилась со своими нитками. Я замерла на пороге — грязную солому сплошь покрывала лохматая нитяная паутина. Старуха сидела в центре ее, как н а стоящая паучиха, вязала узлы, бормотала и раскачивалась. Я вдруг сообразила, что глаза у нее закрыты. В прорехи расползающейся ночной сорочки высовывались измятые соломой покрасневшие к о лени. Она, похоже, всю ночь тут ползала на карачках.
— Ама Райна!
— Штой там, араньика. Шкоро щеть готова будет, ошталось щемижды девять ушлов, щемижды щемь перекрещтьев, щемижды три перемышки, ньидо де ило, веррохо де шеда, шеррохо ланеро, трех шьете щавес…
В голове у меня что-то щелкнуло.
— Ама Райна! — заорала я. — Беда, беда! Каланду похитили!
Старуха вздрогнула. Голые веки распахнулись, в птичьих круглых глазах огненным бликом отразилось безумие.
— Нет! — Она вскинула костлявые руки. Рукава скатились до локтей, я увидела исчерна-синие вены, обвившие дряблую плоть.
— Вместо нее оставили соломенную куклу, Ама Райна. Кукла под заклятием. Но кукла — не Каланда. Каланду украли!
Безумица вцепилась себе в волосы.
— Ооооо… упуштила… опождала… я же жнала, нельжя было шпать! Вороненок шон нашлал, прилетел и унес… где ж ты теперь, шлааадкая моя, крашавица, шердше мое… Оооо, горе глупой Райнаре!
— Ама Райна, не плачь. Думай, что делать. Скорее. Можешь вывести меня из замка? Я пойду искать Каланду.
Старуха уронила руки. Посмотрела на меня, хмуря ведьмовские брови.
— Иди шюда.
Приказной тон, пронзительный жесткий взгляд. Душевная слабость слетела с нее как шелуха.
— Ошторожней. Перешагивай щерес нити.
Я подобрала подол. Подобно цапле высоко поднимая ноги, прошагала в центр комн а ты.
Райнара кое-как поднялась с моей помощью. От нее кисло, душно пахло прелой ше р стью и застарелым потом. Дикие, мутные, в кровавых прожилках глаза захватили мой взгляд. В глазах ее была какая-то странная алчная сила, но поверх подернутая то ли старческой сл е зой, то ли радужной пленкой. Так черная бездна глядит из ржавой болотной лужи, неопасной и ме л кой на вид. Райнара схватила меня за плечи, крепко встряхнула:
— Любишь ее, араньика? Пойдешь жа ней?
— Пойду, пойду. Скорее, Ама Райна.
— Вороненок хитер. Тебе не поймать. Он щильнее тебя, нена тонта.
— Научи меня, Ама Райна.
Старуха вдруг раскаркалась хрипло, не хуже этого ее неизвестного вороненка. Я не сразу поняла, что она смеется.
— На хитрошть найдетщя большая хитрошть! — Она так тискала платье у меня на пл е чах, что шелк визжал у нее под пальцами. — На щилу найдетщя большая щила! Не ищи вор о ненка, ищи ворона. Ворон вороненку глаз в ы клюет! Глаз выклюет! Каррр-каррр-каррр!
— Какой еще ворон? — Я морщилась от боли — она мне все плечи искогтила.
Райнара захихикала ни с того ни с сего, но глаза ее со страшной внимательностью смотрели сквозь прищур.
— Аманте. Ее аманте. Ее аманте — большой черный ворон. Ищи его!
И она с размаху ткнула меня в грудь колючим кулаком. Уй, холллера!
— Ворон и вороненок… они что, родственники?
— Нееет! — Корявый указательный закачался у меня перед носом. — Нееет! Нет! Нет! Нет! Ищи ворона!
— Ну хорошо, хорошо. Только выведи меня.
— Шама выйдешь. А штоб не увидели — вот тебе щеть. Ни одетая, ни ражьдетая, ни ве р хом, ни пешком, ни в полдень, ни в полночь… — Старуха надавила мне на плечо, заставив опуститься на колени в центре паутины. — Дехадме, нудохаш рейех. — Темные скрюче н ные пальцы засновали вокруг, собирая лохматые нити, выплетая все новые и новые узлы. — Пуех ке веишь ке-ех коша клара. — Она вплетала в паутину и меня и себя. — Ке мах ке вошотрох н у дох. — Она подтолкнула меня вверх, я встала — глаза в глаза с Райнарой. Паутина приподн я лась вместе со мной и теперь лежала у нас с Райнарой на плечах. — Тенхо пара енкаварше ка у шах.
Старуха достала из-за пазухи крученый из той же шерсти шнурок и собрала на него последние петельки.
— Дехадме эхкондерше а макула щьега!
И совершенно неожиданно повалилась на колени, одновременно дергая за шнур. Г о лова ее исчезла под сетью, а сама сеть, шурша и волоча мусор, поползла по соломе, соб и раясь в бол ь шой рыхлый ячеистый плащ. Я сунула ладонь под нитки; задушить они меня не могли, однако горло перехватили очень неприятно. Оттянула шнурок, но гадкое ощущение осталось. К а кая-то блуждающая невнятная тошнота. Даже перед глазами как-то все… я подняла взгляд к потолку — там, в маслянистой темноте, плавали белесые пленки. Приживалы. Г а дость.
Райнара вывалилась из-под плаща, отползла на пару шагов. Ткнула в меня изреза