Латынина Юлия Леонидовна. Вейская империя (Том 1-5)

   Но хотя его личная жизнь протекала среди всяких опасностей, и стоила, по правде говоря, меньше, чем жизнь какой-нибудь дворовой кошки, - ему всегда казалось, что она протекает на фоне неизменной и вечной в своем постоянстве империи и мудрости императора, по чьей воле весной распускаются почки и птицы начинают нести яйца.
   Теперь, после месяца пребывания в доме господина Андарза, этому ощущению был нанесен страшный удар. Империя не была безгранична, какие-то варвары и купцы ошивались вокруг ее окраин, лазали по рекам до столицы. Империя не была вечна, - эти варвары и купцы разевали на нее рот и только что не могли согласиться, с какого края начать есть пирог. А люди, люди, близкие императору, держащие, можно сказать, подол неба рукой... черт знает что это были за люди! Чем они руководствовались? Рыночные воры тем не руководствовались, чем они руководствовались! Разве рыночные воры станут тащить в столицу варваров, чтобы отомстить своему врагу?
   Или - карта империи в кабинете Андарза, священная карта, которой могли владеть только высшие сановники, и изображения на которой превращались в действительность? Город Осуя был обозначен на этой карте частью империи, - город Осуя от этого даже не чихнул...
   А император?
   Хамавн, брат господина Андарза, крикнул: "паршивый щенок, которого не додушили по приказу матери". Андарз, правда, замахал рукавами, - но Шаваш сразу же понял, что Хамавн сказал правду, и эта правда ставила все в новом мире на свои места. И было в этом новом мире пусто и страшно.
   Варварский поезд въехал во двор ровно в полдень. К изумлению Шаваша, у варваров оказались не собачьи головы, а человечьи. Зато лошади их, словно женщины, были одеты в длинные, до земли юбки. Впереди всей свиты, на лошади с белой шеей и в красной юбке ехал главный король по имени Аннар Рогач. Это был человек весом с молодого бычка, с квадратным подбородком, голубыми глазами и изрядным шрамом на большом белом лбе. На нем был боевой кафтан, крытый красным шелком с изображением извивающихся змей и пастей, и красная же шапка, украшенная тремя рядами жемчуга. В ухе на золотой цепочке висел человеческий зуб. Зуб принадлежал тому самому человеку, который украсил лоб Аннара шрамом, а все остальное было награблено в кладовых Аракки. По правый бок короля ехал молодой господин Астак, а по левый бок - господин Нан. Заметив Шаваша, Нан поманил его пальцем и шепнул:
   - Мы сейчас взойдем наверх: Заслужи внимание варваров, потешая их фокусами, и послушай, о чем они говорят.
   Императорский наставник Андарз вышел встречать варваров к самым воротам.
   - Я счастлив, - сказал старый король, - видеть вас в добром здравии!
   Господин Андарз провел обоих варваров в роскошный кабинет, и там они остались вчетвером: старый король Аннар Рогач и его сын, Маленькая Куница, императорский наставник Андарз и господин Нан.
   - Поистине, - сказал Андарз, глубоко кланяясь, - я, недостойный, счастлив вас видеть в моем доме.
   - Ого, - сказал Аннар Рогач на своем птичьем языке, - счастлив он, как же!
   Отпихнул кресло и сел на пол.
   - Что он говорит, - справился Андарз, делая вид, будто не знает птичьего языка.
   - Он говорит, - перевел Нан, - что проделал путь в тысячи верст, переправился через горы и потоки, неустанно стремился вперед, только чтобы побеседовать с вами!
   - Ага, - сказал варвар по-человечески, - именно так, через горы и водопады.
   - Я, - сказал господин Андарз, - взволнован до глубины души. Чем бы я мог отблагодарить вас за ваш визит?
   Варвар замялся.
   - Дело в том, - сказал господин Нан, - что выглядите на безнадежно влюбленного человека.
   Господин Андарз всплеснул руками и справился:
   - В кого же вы влюблены?
   - В государеву дочку, - ответил варвар.
   - Гм, - сказал Андарз, - а видели ли вы ее когда-нибудь?
   - Нет, - сказал король, - но слухи о совершенствах царевны и ее красоте переполнили мое сердце. Молва о ее уме и таланте поразила меня в моих диких ущельях. Я решился на великие подвиги, только чтобы добиться ее руки!
   - Да, - сказал господин Андарз, - но государевой дочке только два года: не рано ли ей говорить о браке?
   - Дети государей, - возразил король, - не то, что дети простолюдинов, они растут не по дням, а по часам. Или вы хотите сказать, что ваши послы лгали, говоря об уме и красоте дочери государя?
   Господин Андарз улыбнулся и сказал:
   - Я был бы счастлив быть вашим сватом, но, признаться, государь почти не слушает моих советов. Не лучше ли вам попросить об этом господина Нарая?
   Варвар, улыбаясь, сказал:
   - Завтра вечером государь примет нас в Зале Ста Полей. Он спросит: как мы, глупые люди диких гор, осмелились на мятеж? Как вы думаете, что мне лучше ответить: что я осмелился на мятеж, желая добиться славы и стать достойным государевой дочери, или что я осмелился на мятеж из-за несправедливых цен, установленных вашим братом?
   - Я не желаю, чтобы вы упоминали это имя, - вскричал Андарз, - мой брат, - преступник, опозоривший наше имя!
   - Так-то оно так, - возразил варвар, - но во дворце вашего брата остались бумаги и документы о ценах и грузах! И подумать только, что у половины этих бумаг - ваша личная печать!
   Господин Андарз закрыл глаза и пробормотал, кланяясь:
   - Я доложу государю о вашем желании. Я счастлив стать вашим сватом!
   Варвар улыбнулся и стал тереть руками о щеки, а сын его недовольно сказал:
   - Батюшка, вы забыли о моем счастье!
   - Ах да, - сказал варвар, - дело в том, что вы видите перед собой двух влюбленных людей!
   - Великий Вей, - сказал Андарз, - в кого же влюблен ваш сын?
   - В вашу дочь, - сказал варвар.
   Все говорят "варвары, варвары". А кто такие были эти варвары ласы? Мы вам расскажем.
   Жил некогда народ по прозванию "та-лас", что значит "рогатые шапки". Это был совсем дикий народ. Они жили в лесу вместе с обезьянами. У обезьян не было царя и у рогатых шапок не было царя, и они жили одинаково скверно. У них было много племен и мало законов, и каждый три года они собирались в одно священное место выбирать начальника, которого они потом не слушали.
   Однажды они выбрали начальником человека по имени Лахар Сурок, и Лахар Сурок повел их через северные сопки. В тот год, когда это случилось, они захватили в одном набеге кувшин с прекрасным лицом и шитую серебром скатерть. Все посчитали это благоприятным предзнаменованием, потому что тогда у рогатых шапок не было таких дивных вещей.
   Через три года после того, как Лахар Сурок стал королем, к нему привели двух человек, путешествовавших со стражей и с нагруженными ослами.
   - Вы лазутчики? - спросил король.
   - Нет, мы купцы из Осуи, - ответили эти люди.
   Король подивился храбрости этих людей, пускающихся в одиночку за прибылью, и стал их расспрашивать, что такое торговля. И когда они ему объяснили, он сказал:
   - Покажите мне ваши товары и назначьте за них цену.
   Тогда первый купец разложил свои товары, и каково же было изумление короля, когда он увидел перед своей палаткой на земле кувшины с маленькими ручками и тяжелыми бедрами, и шелк, белый как кислое молоко, и цветные ткани, благоухающие, как цветущий луг.
   А купец разложил товары, поклонился и сказал:
   - За всю эту красоту я прошу у тебя тысячу шкурок бобра и пятьсот шкурок горностая.
   Король покраснел от гнева и сказал:
   - Этот человек принимает нас за невежд, которые никогда не видали кувшинов с прекрасными лицами! Неужели человек чести будет платить за то, что он может взять даром?
   И он приказал прибить купца к ограде перед палаткой.
   После этого он спросил у его товарища:
   - А сколько ты просишь за свой товар?
   Тот перепугался и ответил:
   - Великий король! Я пустился в путь, прослышав о твоей мудрости, и привез эти товары тебе в подарок, а о плате я сроду не думал.
   Такая торговля понравилась великому королю: он взял те подарки, что предложил ему купец, и сказал:
   - Ты справедливый человек! Я прикажу моему племени покупать твои товары за ту цену, которую ты назначишь.
   Так и пошло: каждый год осуйские купцы приезжали к королю, и он брал у них приглянувшиеся ему вещи по той цене, которую он назначал, а потом купцы продавали племени вещи за ту цену, которую назначали они.
   Вот прошло много лет, и Лахар Сурок помер, и народ избрал королем его племянника. К этому времени рогатые шапки слушались самих себя во время мира, а во время войны слушались одного человека. По счастью, они много любили воевать.
   Годы летели, и вышло так, что все бобры и песцы, которыми рогатые шапки платили за кувшины и шелк, были истреблены, а кувшинов и шелка, напротив, меньше не становилось. Тогда князья рогатых шапок стали воевать с соседями и отбирать у них золото и разные вещи, и на эти вещи покупать у осуйцев товары, которые они потом раздавали дружине, чтобы она храбро воевала с соседями.
   Как-то один осуйский купец, приближенный короля ласов, сказал:
   - На юге есть большая страна, под названием страна великого света, и в ней много добра, которое плохо лежит. Если вы переселитесь к ее границам, то ее правители будут посылать вам дань только за то, чтоб вы их не грабили. Эту дань вы будете продавать нам и жить очень хорошо, а во времена смуты, кто знает? Может, вы и сами завладеете этой большой страной.
   После такого намека король созвал общий совет, и совет рассудил, что в провинции Аракка много добра и на нее можно напасть. Король повел свои войска с гор на равнину. Наместник испугался и прислал ему письмо: "Лучше я заплачу дань". Король ответил: "Пошли же мне людей, с которыми я заключу мир." Тот прислал троих чиновников и дары. Король схватил этих чиновников и одного убил, а у других с помощью пыток выведал наилучшую дорогу.
   Король построил алтарь своему богу и сжег на нем все подарки наместника, чтобы обеспечить себе благоволение и поддержку небес, а потом призвал себе в палатку осуйского банкира, бывшего при нем, и заключил весьма выгодные соглашения о продаже добычи, так как был очень корыстолюбив.
   В скором времени они подошли к столице провинции. Жители столицы, не видавшие войн, дивились на них со стен, и потешались, что такие грязные свиньи могут взять такой большой город. Варвары же соорудили перевернутые суда на колесиках, и обмазали их, по совету осуйских банкиров, глиной и уксусом. Сжечь эти суда было невозможно. Спрятав внутри этих черепашек воинов, варвары подступили к городским стенам. И в конце концов вышло так, что варвары ворвались в город, сжигая дом за домом и квартал за кварталом.
   Последним пал дворец аравана. Аравану провинции предложили сдаться, но араван стал спиной к спине своего брата. Рядом стало еще до сотни людей, а в середину они воткнули государево знамя. Первым погиб араван, а потом его брат, а потом варвары срубили государево знамя.
   Наместник бежал в самом начале осады, так как араван, враждовавший с ним по обыкновению, воспользовался этим случаем, чтобы обвинить наместника в том, что это он привел варваров. Множество людей бросилось в реку и утонуло. Король, ужаснувшись, приказал вытаскивать трупы на берег, так как ему было жалко, что столько золота и серебра пропадает на утопленниках.
   Так варвары-ласы в первый раз завоевали Аракку, и очень огорчились, когда Андарз отвоевал ее обратно. Но они постепенно смирились с этим фактом, поселились на границах империи, грабили ее или служили в ее войсках.
   Хамавн выплачивал ласам деньги, которые ласы называли "данью", а вейцы "жалованием", и вожди ласов продавали эту дань купцам города Осуи. Кроме того, вдоль границы имелись рынки.
   Когда у ласов снова выбрали короля, Аннара Рогача, наместник Хамавн послал против него отряд человека по имени Росомаха. Поговаривали, что отец Росомахи был раб, показавший чудеса доблести и занявший в королевском совете место своего хозяина. Из-за своего новейшего происхождения Росомаха был человек неверный и злой. Войско Росомахи сошлось с войском Аннара, и король подскакал на глазах у всех к Росомахе, схватил за повод его коня и сказал: "Ты с ума сошел! Какого беса нам, братьям-ласам, воевать друг с другом, если мы вдвоем завоюем всю Аракку?" Росомаха поразмыслил и пришел к выводу, что Аннар прав.
   Через три дня жители богатого пограничного города Иннеха увидели войско Росомахи, которое гнало к городу пленных варваров, и впереди, на поводке и со связанными руками, ехал король Аннар. Жители города высыпали на стены и отворили ворота: но не успели конвоиры въехать в город, как пленники их освободились от фальшивых узлов и бросились вместе с конвоирами избивать горожан.
   Так они завоевали Аракку так легко, словно это было какое-нибудь овечье пастбище.
   Выполняя указание господина Нана, Шаваш принялся развлекать варваров всякими фокусами. Впрочем, фокусников во дворе оказалось двенадцать человек, и шестерых из них Шаваш знал как государственных соглядатаев, одного - как чародея из запрещенной секты "знающих путь", а еще один работал на побегушках у богачей из "красных циновок". Словом, все слои общества проявили интерес к новому элементу.
   Некоторые из варваров были совсем сырые, а другие были вполне люди: впереди всех сидел и хмурился Росомаха, которого не позвали наверх. Шавашу говорили, что Росомаха - человек злой и корыстный, но Росомаха бросил Шавашу золотой, и Шаваш решил, что чужие языки часто мелют вздор. Когда Шаваш кончил подкидывать в воздух шарики, Росомаха сдернул его со стола и посадил рядом с собой. Они поговорили о том, о сем, и Шаваш полюбопытствовал, отчего король, завоевавший провинцию, так скоро очутился просителем в столице:
   - Видишь ли, - сказал Росомаха - когда король брал стены города, впереди него бился какой-то великан в черных доспехах; а когда после битвы король пожелал отличить этого человека, оказалось, что никто, кроме короля, его не видел! Король бросился искать по залам и переходам, зашел в храм Парчового Бужвы, взглянул на статую бога, и вскричал: "Вот этот черный парень". Тут статуя встрепенулась и сказала: "Я отдал тебе этот город, потому что владевший им погряз во взятках и воровстве: смотри же, следуй правильному пути!" Эти слова произвели на короля большое впечатление, и вот он вытребовал у вашего государя двести чиновников в заложники, а сам с тремястами воинов явился в столицу.
   В это время послышался шум: во двор спустился господин Андарз и объявил:
   - Сегодня я угощаю всех! Пусть дружинники остаются во дворе, первых людей прошу наверх!
   - У моего народа, - заявил король, - нет первых и последних, мы тут все равны!
   И велел звать всех в Красный Зал.
   Красный Зал получил свое название по колоннам красного мрамора, уходящим вглубь усадьбы. Эти мраморные колонны были не что иное, как хвосты драконов, чьи крылья, перекрещиваясь, образовывали потолок. Головы драконов были вырезаны с необычайным искусством, и в пасти некоторые драконы держали светильники.
   Поначалу варвары притихли, изумленные красотой. Но скоро к ним вынесли кожаные блюда с наваленным на них мясом и тяжелые серебряные кувшины с вином, и, по мере того, как все это исчезало в глотках варваров, столь широких, что в них без труда могла бы пролезть изрядная дыня, они вели себя все более и более нахально, и даже велели фокусникам плясать на столе, чего в порядочных домах не делается.
   Все были довольно пьяны, когда Нан, наклонясь к королю, спросил:
   - Как вам Небесный Город?
   - Чудный город, - ответил король, - хотел бы я княжить в таком городе.
   - Ба, - сказал Нан, видимо пьяный, - разве это - чудный город? Раньше был, а теперь? Видели ли вы львов перед входом в храм Земных Зерен?
   - Видел, - сказал варвар, - золотые львы, стоят на задних лапах и держат в передних факелы!
   - Были золотые, - сказал Нан, - но при государыне Касие их продали Осуе, за проценты от долга.
   Нан вздохнул. Варвар поглядел на него горящими глазами: чиновник был явно пьян, выбалтывал государственные секреты.
   - Чтобы не было позора, - продолжал Нан, - умоляли осуйцев не говорить, откуда взялось золото. И что же? Они воспользовались этим, чтобы утверждать, будто мы вообще не платили никаких процентов, и теперь требуют их от государя Варназда второй раз! А государь, - он ведь не может признаться, что заплатил долг священным золотом!
   - Клянусь божьим зобом, - изумился варвар, - то-то осуйский посланник мне говорил, что вейцы не хотят платить долга!
   - Мало этого, - горько сказал Нан, - видели вы крышу в Зале Облачных Чертогов?
   - Видел, - сказал варвар, - но там нет крыши: просто сеточка.
   - Сеточка, - заплакал пьяный чиновник. - Раньше над залом была золотая кровля, ее сняли и отправили в Осую. Государь строит в Зеленом Овраге маленький дворец, - десять комнат! Хочет в него переехать. А отчего? Ему не по силам содержать нынешний дворец. Государь, конечно, горд, уверяет, будто ему хочется уединения.
   И пьяный чиновник уронил голову на стол.
   Варвар озадачился, а вскоре поднялся с места и пошел поднести рог певцу, игравшему на лютне в дальнем конце зала.
   Когда варвар ушел, к Нану незаметно приблизился секретарь Иммани.
   - Господин Нан, - зашипел он, - что вы себе позволяете? Вы что, травы наглотались? Над Залой Облачных Чертогов никогда не было никакой крыши, кроме серебряной сетки! Золотых львов никто не продавал!
   - Тише, - сказал Нан, безо всякой пьянки в голосе, - я знаю, что я себе позволяю.
   Между тем король вернулся с певцом, и тот начал петь одну за другой песни о походах Андарза: и все это были славные песни. А затем он спел новую песню, и эта была та самая песня о Черном Бужве, который сражался впереди короля на стене города, и который пригрозил королю бесчестьем, если тот не будет править по совести. Сын короля, Маленькая Куница, дал певцу золота и сказал:
   - Это неплохая песня, - но сдается мне, что господин Андарз сочинил бы об этом песню получше!
   - А ведь и правда, - сказал человек по имени Каба Деревянный Башмак, - провинция погибла из-за жадности наместника! Господин Андарз подписал указ о взяточничестве своего брата, почему бы ему не написать об этом песню?
   Андарз поднял голову и поглядел на Кабу этаким тараканьим глазом, а король заметил это и сказал:
   - Не пори чепухи, Каба! Одно - подписать указ, а другое - написать о таком деле песню!
   Росомаха, желая сгладить впечатление от случившегося, взял за шкирку Шаваша и поставил его на стол:
   - А ну-ка, покидай свои шарики, - и, вздохнув, прибавил вполголоса: а все-таки это была бы прекрасная песня, если б ее написал Андарз.
   Шаваш стал между сладкими дынями и фруктами, запеченными в тесте, вынул из корзинки семь гибких колец и стал их подкидывать. Кольца закрутились в воздухе, подобно разноцветным бабочкам. Король наблюдал за мальчишкой, разинув рот. Если бы дело было на рынке, сообщник Шаваша непременно срезал бы у него в этот миг кошелек.
   - А, - сказал король, - не такое уж это дорогое дело, - подкидывать в воздух круглый прут! А вон у левой стены стоят кувшинчики: покидай-ка их!
   С этими словами король подошел к стене, сгреб с полки три стоявших там вазы и стал швырять их Шавашу одну за другой: а Шаваш их ловил.
   Это были ламасские вазы из собрания господина Андарза: только десяток таких ваз, может быть, и осталось по всей ойкумене, и больше этих фарфоровых вазочек Андарз любил только сына. Андарз, побледнев, положил убить про себя мальчишку, если с вазами что-то случится.
   Шаваш покидал-покидал вазочки, и они остались целы. Андарз и гости стали смеяться и хлопать в ладоши, а варвара взяла зависть. Он еще не забыл, что Андарз выразил нежелание сочинить песню о своем брате. Он сгреб вазы и сказал:
   - Подумаешь! Каждый может удостоить похвалы от господина Андарза за то, что не разбил эти вазы! А вот я могу их разбить, и все равно меня похвалят!
   И шваркнул все три вазы о пол.
   Утром, расставаясь, Андарз подарил гостю меч старинной работы, драгоценное янтарное ожерелье, меховой плащ на златотканой подкладке, и много штук шелка и виссона.
   - Все мое добро в вашем распоряжении, - сказал Андарз, - чем я, ничтожнейший, могу порадовать гостя?
   В это время через двор, как на грех, проходил Шаваш.
   - Господин Андарз, - сказал король, кланяясь, - подарите мне этого мальчишечку: он вчера славно меня позабавил.
   Господин Андарз наклонил голову, но не посмел отказать варвару. Он подозвал к себе Шаваша и сказал:
   - Я хочу подарить тебя королю Аннару: иди с ним.
   - Долгового раба нельзя дарить без его согласия, - дерзко возразил Шаваш.
   Король ужасно изумился:
   - Что же за порядки в этой стране! - сказал он, - если человек, который вершит судьбы государства, не имеет права продать своего слугу?
   А Шаваш упал в ноги Андарзу и запричитал:
   - Никуда я не уйду от вас, господин.
   Императорский наставник страшно разгневался. Он приказал выпороть Шаваша и вскричал:
   - Либо ты отправишься завтра же к прекрасному королю, либо я пошлю тебя на кружевной завод, чтобы ты не думал, будто у варваров тебе будет хуже, чем у меня.
   Шаваша выпороли не очень сильно. Он не спал всю ночь и думал о далеких северных варварах, которые не знают домов и земледелия, а живут в шатрах и питаются молоком кобылиц, и о княжеском городе Инехе, далеко в горах, богатом городе: склады его ломятся от награбленного и унесенного, подземелья его полны пленниками из империи.
   Надобно сказать, что нрав народа очень переменчив, и прибытие варварского посольства сильно расстроило население столицы. Все доводы о покорности короля, так хорошо звучавшие во дворце, были совершенно потеряны для народу. Народу казалось, что будет гораздо лучше, если варвары будут платить дань империи, а не империя - жалованье варварам. Народ был возмущен утратой провинции и поведением Нарая. Черт знает что за глупый народ: ведь, казалось бы, это у государя пропала провинция и налоги, - но государь был согласен с доводами Нарая. А какое дело горшечнику или башмачнику, который и за ворота квартала-то только в праздник ходит, - до провинции за речными переправами и горными хребтами? А горшечник рыдает.
   О причинах варварского посольства в городе говорили по-разному. Рассказывали ту самую басню про Черного Бужву, который, собственно, и сдал город. Говорили также, что наместник Хамавн, идя на войну, пренебрег ежегодными церемониями в честь Бужвы и даже обозвал его "дерьмом собачьим" - и лазутчики варваров, услышав об этом, проникли в храм и принесли Бужве жертвы, умоляя о победе. Перед городским храмом росло священное дерево, отросток Золотого Дерева из императорского сада, без которого в провинциях не бывает урожаев и налогов: наместник перед бегством срубил это дерево, и рассказывали, что варвар приехал к государю за новым ростком.
   Трудно сказать, было ли так на самом деле или нет, и трудно сказать, не совершил ли бог Бужва государственного преступления, сражаясь на стороне врагов империи, - но несомненно, что народ толковал в этой басне о том же, о чем советник Нарай заявил государю в простых словах: "Король понимает, что наместник налогами добудет больше, чем король - грабежом, и он готов признать над собой власть императора, если император поможет ему справиться с непокорной знатью". Басни эти имели перед рассуждениями то преимущество, что басни рассказывали между собой и самые знатные варвары, в то время как ни один знатный варвар не повторил бы с удовольствием рассуждений чиновников.
   Читатель, однако, может удивиться, почему король вздумал сватать сына за дочку Андарза, брата которого он победил, а не за дочку Нарая. Но, во-первых, у Нарая не было дочки, а, во-вторых, король был вполне варвар, то есть не обладал такой в гибкостью в перемене суждений, как верховные чиновники и столичная чернь. Андарз воевал в Аракке: в войске короля были такие, которые сражались против Андарза, а были и такие, которые сражались в его войсках. Все они пели про Андарза множество песен, а про Нарая песен не пел никто.
   Чиновники видели в Нарае нового фаворита, а в Андарза - старого; король же, в силу своей варварской невосприимчивости, видел в Андарза лучшего полководца империи, а в Нарае - дурака-крючкотвора. К тому же вся знать у варваров знала язык империи, а стало быть, и стихи Андарза; королю было не все равно, какие Андарз напишет про него стихи, и ему было совершенно неважно, какой Нарай сочинит про него указ.
   Надо сказать, что Нарай всего этого совершенно не ожидал.
   На следующее утро король осматривал город. В числе сопровождающих был судья десятой управы господин Нан.
   Король осмотрел Площадь Великого Перекрестка, где пересекались четыре дороги, идущие в Аракку, Иниссу, Харайн и Чахар, каждая из которых была вымощена квадратными и треугольными камнями и имела ширину, достаточную для одновременного продвижения четырех повозок, - и эту ширину она имела от столицы и до провинции на всем своем протяжении.
   - Как хороши дороги империи! - восхитился король. - У нас, глупых варваров, ничего подобного. Войско, проникнувшее за пограничные укрепления, за неделю дойдет по вашим дорогам до столицы!
   Короля провели на монетный двор, и он заметил:
   - Вам следовало бы чеканить поменьше железных монет и побольше наконечников для стрел.
   Показали и рынок: место, где товары сами находят свою цену. На рынке король заметил группу детей с ветками ивы в руках, разгонявших торговцев, и, узнав, что это дети из общества "Тростниковых стен", полюбопытствовал: