Лоуэлл Элизабет. Очарованная

   Мрачная усмешка искривила его губы. Он сомневался, что Ариана испытывала те же чувства к мужчине, которому она отдала свою невинность.
   «Он женился на другой, Ариана, и предал тебя? И ты раскрыла ему свое нетронутое лоно во имя лжи, называемой любовью?»
   Саймон с усилием заставил себя сосредоточить свое внимание на всаднике, который уже проявлял нетерпение, — время шло, а его до сих пор еще не встретили хозяева замка.
   — Не открывай главные ворота, пока я не подам знак, — произнес Саймон, обращаясь к привратнику Гарри, который стоял неподалеку в ожидании приказаний. — И после моего сигнала открой только одну створку: это же всего один рыцарь.
   — Хотелось бы верить, — пробормотал Свен.
   — Слушаю, сэр! — отозвался Гарри.
   — Если мы позволим ему войти, — негромко сказал Свен, — то скоро сможем убедиться, как мало у нас преданных рыцарей.
   — А если мы его не впустим, то оскорбим моего тестя.
   Свен хмыкнул.
   — Пойдем же, поприветствуем его, — сказал Саймон, увлекая за собой Свена. — Лучше сносить выходки одного черта, чем отправляться в ад за другим.
   Свен расхохотался и поспешил вслед за Саймоном чсоез открытую калитку. Они перешли мост, держась плечом к плечу, и направились к ожидающему их рыцарю, чья кольчуга сверкала в лучах заката.
   Кот продолжал спокойно сидеть на плече у Саймона, глядя перед собой загадочными желтыми глазами. Несмотря на то что рука Саймона уже больше не ласкала его, а лежала на рукояти меча, он не выказывал никакого неудовольствия. Просто смотрел не мигая, с хищным любопытством на незнакомого рыцаря, — Как твое имя, незнакомец? — громко спросил Саймон, остановившись посреди моста через ров.
   В его голосе звучала только холодная любезность. Он бы предпочел, чтобы незнакомцы не появлялись в Блэкторне, пока у Доминика не будет больше обученных воинов.
   — Джеффри Красавец, вассал барона Дегерра, — ответил высокий рыцарь и любезно осклабился. Его широкая ухмылка была видна даже с другого конца моста. — А это и есть легендарный Блэкторн, замок Волка Глендруидов?
   Восхищение в голосе Джеффри могло бы обезоружить любого, но только не Свена. Он пропустил комплимент мимо ушей — лесть была обычным оружием лазутчиков, подосланных в стан врага.
   Саймон же не принял эту лесть в расчет, так как Джеффри ему все больше не нравился. Почему — он и сам не знал. Он только чувствовал тревогу так же ясно, как и то, что кот больше не мурлыкал у него на плече.
   — Да, это замок Блэкторн, а я — Саймон, брат Доминика Ле Сабра. Этот человек рядом со мной — Свен, достойный рыцарь.
   — Для меня большая честь приветствовать вас, — произнес Джеффри.
   — Твой господин далеко отсюда? — спросил Саймон.
   — Не уверен.
   — Сколько человек в его свите? Мы должны дать знать на кухню, сокольничим и ловчим, сколько нам заготовить провизии для гостей.
   — Этого я тоже не знаю, сэр, — возразил Джеффри.
   С этими словами он устало провел рукой по лицу.
   — Простите мне мою неосведомленность, — тяжело произнес он. — Я был в свите леди Арианы и сопровождал ее по пути из Нормандии. Там эта болезнь…
   — Мы слышали об этом, — коротко заметил Саймон.
   — Я только недавно пришел в себя, — добавил Джеффри. — И сразу же отправился к вашему замку. Я так спешил, что дважды чуть было не заблудился.
   — Неужели?
   — Да, сперва я четыре дня следовал за одним купцом и его караваном, который направлялся на север Англии. Или, может быть, дней пять или шесть… Я не помню, возможно, он и ехал не на север…
   Свен и Саймон обменялись быстрыми взглядами.
   Джеффри встряхнул головой, будто очнувшись.
   — Простите меня, благородные господа. Эта проклятая хвороба совсем меня доконала. Я даже сейчас еще чувствую слабость. Какая удача, что я нашел приют под гостеприимной крышей Блэкторна!
   Свен и Саймон снова многозначительно посмотрели друг на друга.
   — А леди Ариана здесь, в замке? — спросил Джеффри, видя, что Саймон продолжает молчать. — Она может за меня поручиться — мы ведь с ней давние друзья.
   Улыбка, промелькнувшая на губах Джеффри при слове «друзья», не пробудила в Саймоне ответных теплых чувств к незнакомому рыцарю.
   Но, с другой стороны, было бы неразумно оскорблять барона Дегерра, отказывая в гостеприимстве его рыцарю, который к тому же совсем недавно оправился от тяжелой болезни. Хотя Саймон с превеликим удовольствием повернулся бы спиной к вассалу Дегерра, он слишком хорошо понимал, что Доминик был сейчас уязвим, как никогда.
   «Поэтому-то я и заменил Дункана у алтаря.
   Мной двигало чувство долга, а не страсть».
   Но Саймон знал, что это только часть правды — и самая малая. Еще когда Ариана была обручена с Дунканом, Саймон желал ее так, что просыпался ночью весь в поту, горя от возбуждения и стиснув зубы, пытаясь подавить стон неутоленного желания.
   До сих пор.
   Саймон неожиданно обернулся и подал знак привратнику открыть ворота.
   — Благодарю тебя, любезный рыцарь, — произнес Джеффри, направляя лошадь к мосту. — Барон будет весьма доволен, что вы оказываете мне гостеприимство — он любит меня, как собственного сына.
   Когда подковы жеребца тяжело застучали по деревянному мосту, Свен незаметно щелкнул Саймона по руке — это был их давний условный знак еще с той поры, когда они вместе под покровом ночи выслеживали сарацин.
   — Саймон, — тихо произнес Свен, — взгляни в сторону плотины.
   Саймон слегка прищурил глаза против заходящего солнца и заметил женскую фигурку, быстро направлявшуюся к замку по заброшенной тропинке. Ему достаточно было одного беглого взгляда, чтобы узнать легкую, плавную походку своей жены.
   — Ариана… — еле слышно пробормотал Саймон.
   — Травы растут совсем в другой стороне.
   — Я знаю.
   Конюший поспешил навстречу Джеффри, чтобы принять у него лошадь, но тот не обратил на него внимания — он тоже заметил девушку, приближающуюся к мосту.
   — Ариана! — воскликнул Джеффри, прямо-таки светясь от радости. — Наконец-то!
   Он мощным прыжком соскочил с лошади, улыбаясь, как ребенок, которому неожиданно дали сладкий пирожок. Только встретив суровый взгляд Саймона, Джеффри, казалось, вспомнил, что Ариана замужем.
   За Саймоном.
   — О, простите меня, — извиняющимся тоном проговорил Джеффри, смахнув с лица радостную ухмылку. — Должен вам признаться по секрету: я приехал сюда из-за Арианы, а не в поисках барона Дегерра. Я скучал по ней, как по теплому солнцу студеной зимой.
   — Как романтично, — снисходительно заметил Саймон. — Но тогда почему ты не отправился прямо в Стоунринг? Ведь владения Дункана из Максвелла находятся именно там.
   Джеффри побледнел как полотно.
   — Но… хм… — Джеффри, тщетно пытаясь подобрать слова, откашлялся, потом начал снова: — Тот купец, с которым я путешествовал, сказал мне, что Ариана вышла замуж за другого рыцаря, поскольку Дункана околдовала ведьма.
   — Да, и так говорят, — коротко согласился Саймон.
   — Но ты ведь точно это знаешь, — возразил Джеффри.
   — Почему ты так решил?
   — Если ты брат Волка Глендруидов, то ты и есть тот рыцарь, что женился на Ариане!
   — Однако тебе попался весьма сведущий купец, — насмешливо бросил Саймон.
   — Примите мои поздравления, сэр, — любезно промолвил Джеффри.
   — Можешь забрать их обратно.
   — Немногим мужчинам выпадает на долю такое счастье — взять в жены красивую, богатую девушку, которая к тому же страстная, как нимфа, — произнес Джеффри, не обращая внимания на холодность Саймона. — Клянусь Богом, меня удивляет, как ты вообще можешь стоять на ногах после ночи, проведенной на…
   Джеффри с наигранным смущением умолк, как бы внезапно осознав, что означают его слова. Он кашлянул, пожал плечами и взглянул на Саймона с глупой ухмылкой.
   — Я доволен своей женой, — ровно произнес Саймон.
   — Ну да, это же и я сказал трактирщику в одном селении, когда тот стал рассказывать об этом союзе без любви, заключенном столь поспешно, — с подкупающей искренностью поддакнул Джеффри. — У Арианы распутная натура — девушка, подобная ей, не сможет отказать мужу в супружеских ласках.
   Хотя на лице Саймона не дрогнул ни один мускул в ответ на эти наглые слова, Свен мысленно стал прикидывать, сколько полотна потребуется на саван для Джеффри.
   — Конечно, — доверительно продолжал Джеффри, — если только Ариана не тоскует но своему первому любовнику — возможно, поэтому она не позволяет другому войти в ее уютное маленькое… хм… гнездышко.
   — По-моему, даже сороки не так болтливы, как этот пустозвон, — небрежно заметил Свен. — И они гораздо симпатичнее.
   — Ну, это излечимо, — спокойно возразил Саймон. — Я имею в виду болтливость. Что касается лица — тут ему ни один смертный не поможет.
   — Неужели я оскорбил тебя? — с наигранным удивлением спросил Джеффри Саймона. — Черт возьми, какой ты чувствительный! Ну да, конечно, неприятно, когда тебе наступают на больную мозоль — как я мог об этом забыть!
   Саймон улыбнулся одними губами.
   — Поверь, я совсем не хотел тебя оскорбить, — небрежно продолжал Джеффри. — Если тебя раздражают мои неуклюжие комплименты в адрес твоей страстной супруги, я, так и быть, буду более осторожен в своих похвалах.
   Свен повел глазами в сторону Саймона, ожидая только знака, чтобы скрутить рыцаря, чьи льстивые комплименты были хуже самых грубых оскорблений, которые Саймон когда-либо выслушивал.
   Но рука Саймона незаметно предостерегающе коснулась меча Свена.
   — Добрый вечер, Ариана, — произнес Саймон, глядя мимо Джеффри. — Как тебе понравилось в саду?
   — А, моя милашка, — воскликнул Джеффри, живо обернувшись. — Если бы ты только знала, как я скучал по твоим страстным объятиям — ты меня прямо околдовала. Без тебя я зачахну, как цветок без солнца.
   — Вот было бы славно, — бросила Ариана. — Тогда я заперлась бы в своей комнате, чтобы ускорить твою безрадостную кончину.
   С этими словами она быстро прошла мимо рыцаря и встала рядом с Саймоном и Свеном.
   — Я бы обиделся, не знай я твое горячее сердечко, — ухмыльнулся Джеффри. — Ну, после свадьбы девушка становится более осторожной, да еще в присутствии супруга. Не так ли, моя милашка?
   — Я ходила к реке — поиграть на арфе, — сказала Ариана Саймону, не обращая внимания на Джеффри.
   — А, тогда все понятно, — протянул Джеффри, указывая на сухие листья и колючки, прилипшие к ее плащу. — Как неосторожно с твоей стороны, — вполголоса добавил он. — Твой ревнивый муж подумает, что ты валялась на траве, забавляясь со своим любовником.
   Ариана побелела как полотно и в ужасе взглянула на Саймона. Выражение его лица заставило ее похолодеть от страха.
   Она еще ни разу не видела, чтобы Саймон был так взбешен.
   И вместе с тем так неприступен.
   — Саймон не станет подозревать меня по пустякам — им движет здравый смысл, а не чувства, — еле слышно промолвила Ариана.
   — Тебе лучше знать, — серьезно возразил Джеффри. — А то можно было бы подумать, что поступками твоего мужа движет обыкновенная трусость, а не хваленый здравый смысл.
   Свен пробормотал что-то на резком северном наречии.
   — Этот любезный рыцарь утверждает, что он пользуется особым расположением твоего отца, — холодно произнес Саймон, обращаясь к Ариане. — Это так?
   — Да, это так, — ответила Ариана, не пытаясь скрыть горечи, прозвучавшей в ее голосе.
   — И твой отец крепко к нему привязан?
   — Он в нем души не чает.
   — Жаль, — промолвил Саймон, — а то бы я с гораздо большим удовольствием швырнул его в загон к свиньям, чем стал потчевать свининой за ужином.
   — Это что, оскорбление? — надменно спросил Джеффри.
   — Ни в коей мере. Зачем же здравомыслящему человеку оскорблять такого господина, как ты, о достойнейший вассал барона Дегерра? — возразил Саймон.
   — Ты спрашиваешь почему? Да потому, что ты подозреваешь, что твоя жена в меня влюблена! И ты…
   — Замолчи! — хрипло выкрикнула Ариана.
   — …думаешь, что я завоевал невинность твоей жены в любовной битве. Ты подозреваешь…
   С уст Арианы вместе с именем Джеффри сорвалось яростное проклятие.
   — …что твоя жена холодна с тобой, — ехидно продолжал Джеффри, не обращая внимания на попытки Арианы прервать его, — потому что она не хочет быть с другим мужчиной, после того как познала меня!
   Во дворе воцарилась мертвая тишина.
   Только твердая рука Саймона, крепко сжавшая ее запястья, помешала Ариане вцепиться в ухмыляющуюся физиономию Джеффри. Ариана попыталась вырваться, но тут же поняла, что это ей не удастся.
   Как не удастся исправить то, что уже произошло.
   — Если ты и вправду был первым любовником моей жены, — ровно проговорил Саймон, — то это просто чудо, что она не прокляла весь род мужской и не постриглась в монахини.
   Прежде чем Джеффри открыл рот, Саймон повернулся к Свену.
   — Проведи нашего гостя в конюшню, — сказал он. — Он может там расположиться на ночлег вместе со своим конем.
   — Слушаю, сэр, — произнес Свен. — Прошу, — добавил он, обращаясь к Джеффри.
   Тот попытался что-то возразить по поводу более чем скромных покоев, но Свен оборвал его на полуслове.
   — Поспеши, — коротко заметил он. — У нас столько рыцарей, что сеновал уже занят.
   Джеффри потоптался в нерешительности, затем пожал плечами и направился вслед за Свеном.
   Ариана глубоко перевела дух, потом подняла глаза на Саймона: ей хотелось объяснить, что Джеффри оболгал ее и затронул ее честь и честь Саймона.
   Но как только она взглянула в черные глаза своего мужа, горевшие гневным огнем, все слова, которые она хотела сказать, замерли у нее на устах.
   — Слушай меня, — холодно произнес Саймон. — Слушай внимательно. То, что произошло до того, как ты обвенчалась со мной, уже не исправить. Но если ты изменила мне…
   — Джеффри лжет! Все было совсем не так!
   — …беги отсюда сейчас же, пока я обо всем не узнал. Иначе я настигну тебя, и тогда гореть нам обоим в аду! Ты поняла меня, моя дражайшая супруга?
   Ариана хотела что-то сказать, но у нее пересохло в горле — она сумела произнести только имя Саймона.
   — Я вижу, ты меня поняла, — заметил он.
   Внезапно Саймон отпустил ее руки. Ариана прерывисто вздохнула: она вдруг почувствовала, что за его холодной яростью скрывается что-то другое, более страшное, чем гнев. То, что и ей довелось испытать — разъедающий душу яд предательства.
   — Саймон, — произнесла Ариана, шагнув к нему.
   — Зашнуруй сначала свой корсаж, — коротко прервал ее Саймон, отстраняясь от ее прикосновения. — Не то дашь еще большую пищу сплетням — и так уже все вокруг хихикают и перемывают тебе кости.
   Ариана глянула вниз — из-под плаща болтались концы серебристых тесемок. Краска стыда залила ее бледные щеки — корсаж был почти расшнурован.
   — Это не то, о чем ты думаешь! — горячо возразила она.
   — Я думаю только о том, что на твое счастье Волку Глендруидов нужен мир, а не война, а я превыше всего ценю волю моего брата.
   — У меня разболелась рана, — сказала Ариапа. — Я расшнуровала платье, чтобы посмотреть, не раскрылась ли она снова!
   — А голова у тебя тоже разболелась? — спросил Саймон обманчиво мягким тоном.
   — Голова? — недоуменно повторила Ариана.
   — Вот именно, голова, — произнес Саймон, отворачиваясь от нее с ледяным безразличием и направляясь к замку. — Посмотри на себя — твои волосы в еще большем беспорядке, чем платье.

Глава 25

   Ариана поднялась из-за стола, устало пробормотав несколько слов в свое оправдание, и ушла в спальню. На самом же деле она просто больше не могла выносить грязные намеки Джеффри, которые ранили ее честь и гордость Саймона перед всеми рыцарями замка, собравшимися за ужином.
   Ариана мрачно думала, считает ли теперь Саймон, что его свадьба менее суровое наказание, чем тюрьма султана, в которой когда-то побывал Доминик.
   Ужин, принесенный Бланш в ее комнату, остывал на подносе, по Ариана по-прежнему сидела на кровати, отрешенно уставившись в пустоту. В коридоре раздавались быстрые шаги Бланш, но девушка не обращала на них внимания.
   Даже арфа не могла ее утешить: Ариана поняла, что собственную боль ей было вынести легче, чем боль и унижение, которые испытывал ее муж. Сама она страдала не по своей вине. Но из-за нее мучился теперь Саймон.
   В дверь негромко постучали. Ариана, очнувшись, подняла голову.
   — Кто там? — спросила она.
   — Это я, Бланш.
   — Войди, — произнесла Ариана без особой радости.
   Дверь отворилась. Бланш быстро окинула взглядом комнату — после ее ухода ничто здесь не изменилось.
   — Вы уже поужинали, миледи? — с беспокойством спросила служанка.
   — Я не хочу есть — нет аппетита.
   — А ваша ванна, миледи?
   — Моя ванна?
   — Да, миледи, — нетерпеливо кивнула Бланш. — Я приготовила вам ванну, как вы и просили, и положила там теплую ночную рубашку. Все в замке уже давно спят.
   Ариана перевела безжизненный взгляд с нетронутого ужина на служанку.
   — Разве я велела тебе приготовить ванну? — нахмурившись, спросила она.
   — Да, миледи. Сразу после ужина в большом зале. Вы сказали тогда, что примете ванну, несмотря на поздний час, так как хотите смыть чужие прикосновения со своего тела.
   — Я так сказала? Не может быть!
   Бланш молча кивнула, но Ариана не произнесла больше ни слова.
   — Миледи, так что же с ванной?
   — Ты хочешь пойти спать? — спросила Ариана.
   — О да, конечно, если вам угодно.
   — Ты свободна.
   — Благодарю вас, миледи!
   Вспыхнув и радостно сверкнув глазами, Бланш выскочила из комнаты, в спешке даже забыв притворить за собой дверь.
   Ариана вдруг подумала, знает ли новый любовник Бланш — кто бы он ни был, — что его возлюбленная носит под сердцем чужое дитя? Возможно, для него это не имело значения. Возможно, все, чего ему хотелось, — это слышать ее переливчатый смех в темноте, ласкать теплое нежное тело и получать ласки в ответ, обнимать ее крепко-крепко и пить ее прерывистые крики наслаждения.
   Ариана резко поднялась с постели, стянула с себя одежду и вытащила шпильки из волос. Она тряхнула головой, и волосы, как черный шелк, упали ей на плечи и легли гладкими блестящими волнами на бедра. Девушка собрала их и стала было заплетать в косы, но почти сразу же потеряла к этому интерес. Она опустила руки, и волосы снова расплелись.
   Ариана потянулась за ночной рубашкой, но ее пальцы коснулись серебряной шнуровки платья Посвященных — ей не хотелось расставаться с ним даже в купальне. Почему — она не знала, только чувствовала, что не может теперь без него обойтись.
   Ариана внимательно посмотрела на платье, ища у него ответа.
   Потом всмотрелась в глубь ткани.
   «Женщина откинула голову в страстном порыве, ее черные волосы разметались, губы приоткрыты в крике наслаждения.
   Очарованная!
   И воин, сдержанный и пылкий, весь отдавшийся страсти.
   Волшебник, очаровавший ее, Он склонился к ней, он пьет ее крики, как сладостный нектар. Его могучее тело застыло над ней в ожидании, содрогаясь от чувственной жажды, столь же сильной, сколь и его сдержанность.
   Саймон!»
   Ариана видела его так же ясно, как свое отражение в безумных аметистовых глазах женщины на платье.
   — Боже всемогущий! — изумленно прошептала она.
   Ариана тряхнула головой и окинула испуганным взглядом комнату, почти уверенная, что Саймон стоит у нее за спиной. Однако все, что она увидела, был почти потухший очаг, ее разобранная постель и несколько покрывал, сваленных у подножия кровати.
   Эти покрывала служат постелью Саймону, когда он приходит в ее спальню.
   Если только он придет!
   Ариана снова надела на себя аметистовое платье и принялась затягивать корсаж, меряя комнату беспокойными шагами. Только сейчас она наконец заметила, что в замке наступила мертвая тишина. Слышно было только, как часовой прокричал время.
   Саймон уже давно должен был прийти в ее комнату. Он всегда приходил в это время. Даже раньше: ведь он вставал вместе со слугами на заре, шел на крепостную стену и проверял, все ли спокойно в округе. Как правило, с ним вместе был и Доминик, хотя он никогда не требовал от Саймона вставать в столь ранний час.
   «Мари! Как же я могла забыть?
   Саймон сейчас с ней!»
   Эта неожиданная догадка пронзила сердце Арианы. Девушка лихорадочно схватила свечу, зажгла ее и вышла из комнаты так стремительно, что пламя затрепетало. Издав нетерпеливое восклицание, Ариана замедлила торопливый шаг, чтобы огонек свечи мог снова разгореться.
   Прикрывая свечу рукой, Ариана поспешила в противоположное крыло замка, где находилась комната Бланш и Мари. Дверь в спальню служанок заменяла полотняная занавеска, которую днем поднимали.
   — Бланш, Мари, вы здесь? Это леди Ариана, — негромко произнесла девушка.
   — Прошу вас, войдите, миледи, — послышался голос Мари.
   Ариана скользнула в дверной проем прежде, чем Мари успела закончить фразу. Сверкающие аметистовые глаза бегло оглядели комнату — сначала быстро, затем помедленнее.
   — Я вижу, у тебя никого нет.
   Ариану не удивило отсутствие Бланш — ее удивило, что Мари была в комнате одна. Темноглазая женщина с любопытством смотрела на нее, оторвавшись от шитья, лежавшего у нее на коленях.
   — Да, я одна, — кивнула Мари. — А вы кого-то ищете, миледи?
   — Да. Саймона.
   — Тогда вам лучше поискать его где-нибудь в другом месте. Саймон не заходит ко мне с тех пор, как…
   Мари пожала плечами и вновь принялась усердно шить — игла так и мелькала в ее ловких пальцах.
   — С каких это пор? — переспросила Ариана.
   — С тех пор, как мой муж заметил Саймона, выходящего из моей палатки. Он решил, что это был Доминик, и предал его рыцарей султану — из-за него они и попали в засаду.
   — Боже милосердный! — выдохнула Ариана.
   — Милосердный, да только не к своим воинам, — заметила Мари, горько усмехнувшись.
   Завязав узелок, она откусила нитку, и ее белые острые зубки блеснули при свете свечи.
   — Большинство рыцарей Доминика были захвачены людьми султана, — продолжала Мари, вдевая новую нитку в иголку.
   — И Саймон тоже?
   — Да. Но захватили не тех, кого надо.
   — Не понимаю.
   — Среди плененных рыцарей не было того, кто был нужен султану и кого предал Роберт, — пояснила Мари.
   — Это Доминик Ле Сабр? — догадалась Ариана.
   — Да.
   — Но почему султану понадобился именно Доминик?
   — Султану правилось мучить людей. А Доминик прослыл сильным и храбрым воином, которого никому не удавалось сломить. И султан поклялся уничтожить его.
   — И что случилось потом?
   — Доминик предложил себя в обмен па свободу своих рыцарей, среди которых был и Саймон.
   — И их освободили?
   —Да.
   — А потом и Доминика? — спросила Ариана.
   — Да, через некоторое время.
   — Тогда почему…
   — Почему Саймон ненавидит меня? — усмехнулась Мари.
   Ариана кивнула.
   — Саймон был рядом с моим мужем, когда его смертельно ранили в схватке с сарацинами, которые устроили им засаду, — спокойно сказала Мари. — Перед смертью Роберт признался Саймону, что он предал Доминика и почему.
   — Но Саймон ведь знал, что Доминик был невиновен.
   — Кому, как не ему, было это знать, — кивнула Мари. — После того как я вышла замуж за Роберта, моим любовником был Саймон, а не его брат. Но с тех пор как Саймон услышал предсмертную исповедь Роберта, он больше ни разу не прикоснулся ко мне. Он винит себя за то, что произошло с Домиником.
   — Но, помнится, ты говорила, что Доминика освободили?
   — Его освободили. Но только после таких пыток, от которых любой другой бы умер.
   Ариана попыталась что-то сказать, но слова застряли у нее в горле. Она судорожно глотнула и с трудом произнесла:
   — Там, в оружейной… Саймон поцеловал тебя.
   Мари молча встряхнула свое шитье, выдернула наметку и взглянула на девушку, которая была почти одного с ней возраста, но далеко не столь опытна в любовных делах.
   — Саймон меня не целовал, — сказала Мари. — Это я его поцеловала. Я видела, что он был очень зол на вас, леди, — так зол, что ему было все равно, ревнуете вы его или нет. Потому-то я и поцеловала его. Саймон ни разу не дотронулся до меня по своей воле с тех пор, как услышал признание Роберта.
   — Ни разу?
   — Ни разу.
   — Но ведь со времени Крестового похода прошло столько лет!
   — Да. Но Саймон — человек бурных страстей. Пройдут годы, прежде чем он все забудет. Или простит меня.
   — Он тебя любил, — с болью в голосе проговорила Ариана.
   — Любил?
   Мари рассмеялась, разглаживая вышитый шелк. Потом завязала узелок, перекусила нитку и заправила узелок так, что он стал невидимым. Снова вдела нитку в иголку и, усмехнувшись, произнесла:
   — Саймон никогда не любил меня. — Ее проворные пальцы вновь замелькали над шитьем. — Просто я была у него первая женщина, которая могла не только лежать на спине и думать о Боге. Мои гаремные штучки всего лишь поработили его на время.
   Ариана не могла скрыть смущения — грубая прямота Мари ее потрясла. Мари взглянула на нее с интересом.
   — Можно подумать, вы в монастыре воспитывались, — промолвила она.
   — Вот уж нет! Мой отец силой принудил мою мать к сожительству — только так он мог ею овладеть. У нее был необычный… дар.
   — Она была ведьмой?
   — Ее называли и так. Но, я думаю, здесь бы она звалась Посвященной.
   — Значит, она была колдунья, — отчетливо произнесла Мари. — А вы унаследовали ее дар, леди?