Лоуэлл Элизабет. Очарованная

   — Я услышал колокол и оставил свой наблюдательный пост.
   — Он еще почивает?
   — Нет, уже встал.
   Доминик хмыкнул.
   — Ну, как он там, пришел в себя?
   — Да, к несчастью.
   — Это после чего он пришел в себя? — недоуменно спросил Саймон.
   Свен и Доминик как-то странно посмотрели на пего, и Доминик небрежно ответил:
   — Джеффри нашли вчера утром в свином загоне.
   — Что ты сказал? — переспросил Саймом, не веря своим ушам.
   Доминик и Гвен загадочно переглянулись.
   — Кто-то стащил с Джеффри всю одежду и бросил его лицом вниз прямо на навозную кучу, — вежливо пояснил Свен.
   Саймон кинул на них подозрительный взгляд, но двое мужчин смотрели на него с самым невинным видом.
   — Как бы я хотел сделать это своими руками, — мстительно произнес Саймон. — Но, к сожалению, опоздал. Кто же устроил этому неотразимому красавцу такую взбучку?
   Доминик ничего не ответил и стал быстро спускаться по ступеням винтовой лестницы с ловкостью хорошо обученного воина. Саймон и Свен не отставали от него ни на шаг.
   — У меня есть кое-какие догадки на этот счет, — хитро заметил Свен, когда они вышли из башни в коридор, ведущий к выходу из замка. — Только Мари могла заставить Джеффри ползти к ней через весь свиной загон, разгребая навоз.
   — А тебя там случайно не было поблизости? — подозрительно осведомился Саймон.
   — Нет. Мне надоело каждую ночь наблюдать, как он хрюкает над ней, потный, как свинья, и как она завлекает его своими ужимками. Когда Джеффри уединяется с Мари, я жду во дворе, пока она не выйдет от него.
   — Но почему тогда Мари бросила его голым на навозной куче? — спросил Саймон, пытаясь представить себе эту картину и не в силах спрятать довольную ухмылку. — Она ведь последнее время так и бегала за ним — присосалась, прямо как пиявка.
   Свен смиренно пожал плечами.
   — Мари — женщина. Кто знает, что взбрело ей в голову?
   — Я вижу, общение с Эриком не прошло для тебя даром, — сухо заметил Саймон. — Ты говоришь точь-в-точь как он.
   — Что ж, это лестно слышать — значит, ты и меня считаешь человеком редкого ума и просвещенности, — улыбаясь, заметил Свен.
   — Я думаю, Свен прав насчет Мари, — вмешался Доминик. — Я сам видел Джеффри в то утро — на его теле были те же следы, что и у меня после той проклятой подземной темницы.
   — Да его пытали, что ли? — не поверил Саймон.
   Лицо Доминика исказила волчья ухмылка.
   — Можно и так сказать. А можно сказать, что с ним развлекалась опытная гаремная шлюха.
   — Тогда это точно Мари, — коротко согласился Саймон. — С нами она никогда не пользовалась своими штучками, но остальные воины узнали в ее руках, как связаны между собой боль и наслаждение.
   — Это верно, — подтвердил Доминик.
   — Но почему именно Джеффри? — продолжал допытываться Саймон, когда они подошли к выходу из замка. — Чем он ей не угодил, что она так жестоко ему отомстила?
   — Об этом лучше спроси у своей жены, — ответил Свен.
   Г лаза Саймона широко распахнулись от удивления.
   — Какие у Арианы могут быть секреты с Мари?
   — Откуда мне знать? Мне известно только, что твой оруженосец видел, как Ариана прошла в комнату Мари поздно ночью дней этак десять назад.
   — Десять дней?..
   Саймон остановился как вкопанный. Приглушенное проклятие сорвалось с его губ.
   — Да, все так и было, — подтвердил Доминик, тоже остановившись. — Твой Эдвард знал, что произошло в оружейной, когда Ариана вытащила свой кинжал.
   — Я научу Томаса Сильного держать язык за зубами.
   — Думаю, он здесь ни при чем — это Мари все разболтала.
   — Что ж, ей лучше знать.
   Доминик хмуро усмехнулся.
   — Да, это уж точно. Поэтому-то парнишка и перепугался, что она сделает что-нибудь с Арианой.
   — Или наоборот — Ариана с ней, — вполголоса буркнул Свен.
   — Эдвард сразу же побежал к тебе, но ты уже ушел. И тогда он отправился за Свеном, — продолжал Доминик.
   — Ариану у Мари я уже не застал — она понеслась вверх но ступеням на дозорную башню так стремительно, будто юбки ее были объяты пламенем, — произнес Свен, старательно отводя глаза.
   Несмотря на холод, царивший в замке, краска бросилась в лицо Саймону.
   Свен расхохотался и похлопал его по плечу, не прибавив больше ни слова о том, что произошло между Арианой и Саймоном на крепостной стене.
   — Итак, я понял, что Ариана в безопасности, и вернулся к своим основным обязанностям — быть тенью Джеффри, — продолжал Свен. — Спустя некоторое время на конюшне, где он изволил почивать, появилась Мари. Она стащила с него штаны, прежде чем он успел спросонья разобрать, что к чему. И так повторялось все последующие ночи.
   — И ты, без сомнения, досмотрел все до конца, — вежливо заметил Саймон.
   — У Мари весьма забавные приемы…
   Саймон ждал, но Свен больше ничего не прибавил.
   — Так почему же все-таки Джеффри оказался в навозной куче? — спросил Саймон.
   — Чего не знаю, того не знаю. Ночные бдения меня здорово утомили, и последние три ночи я дремал в сторожке привратника, пока Мари развлекалась с Джеффри. Я был уверен, что до рассвета ничего ужасного с Джеффри не случится.
   Саймон молча покачал головой, втайне удивляясь, как Свен мог выдержать холодные ночи без сна, неотступно следя за Джеффри.
   — Так вот, — продолжал Свен. — Вчера утром свинопас нашел Джеффри в зловонной грязи. Он сказал об этом Гарри Колченогому, тот — мне. Ну а я — Доминику.
   — И что ты предпринял? — спросил Саймон у брата.
   — Ничего. Джеффри смотрелся в навозе, прямо как у себя дома, — ответил Доминик, жестко усмехнувшись. — Вот я и оставил его там, где ему, по-видимому, и место.
   Саймон чуть не задохнулся от хохота. Но его веселость тут же как рукой сняло.
   — А как же Дегерр? — тревожно спросил он. — По словам Арианы, Джеффри ему прямо как сын.
   — А ты мой брат. Если Дегерр возмутится приемом, оказанным его любимцу, пусть сначала научит Джеффри вести себя как подобает. Тогда, может быть, мы и переведем его из свинарника в покои замка.
   Саймон поморщился.
   — Тебе не следовало в это вмешиваться. Барон Дегерр этого не простит.
   — Тогда позволь Эмбер использовать свой чудесный дар. Обещаю, мы не будем этого делать на виду у всего замка.
   Саймон, прикрыв глаза, молчал. В душе его боролись противоречивые чувства: сердцем он был готов поверить, что Ари-ана потеряла невинность не по своей воле.
   И все же…
   На мгновение он снова мысленно очутился на крепостной стене в ту ненастную ночь, снова ощутил порывы ледяного ветра и горячие губы Арианы, прильнувшие к его телу.
   «Не может быть, чтобы она была неискушенной девушкой.
   Но что мне до того? Главное, что она желает меня так, как ни одна женщина никогда меня не желала.
   И в этом не может быть никаких сомнений».
   Желание захлестнуло его с неистовой силой, когда Саймон вспомнил, как страстно отвечала Ариана на его ласки. Ему казалось, что он мог бы вечно гореть в ее огне.
   «Благодарение Богу, она совсем не похожа на Мари — та получала удовольствие, только подчиняя себе мужчин.
   У нас с Ариапой все по-другому — я управляю ее чувствами, а не она моими».
   — Каково же твое решение, Саймон? — спросил Доминик.
   — Пусть все останется так, как есть, — резко ответил тот. — Я доволен своей женой, и меня не интересует ее прошлое — не важно, признает ли Эмбер ее правоту или виновность.
   Черные брови Доминика взлетели вверх, серебристо-серые глаза жестко сощурились.
   Но Саймон только холодно взглянул на него в ответ.
   — Ну что ж, раз прошлое тебя не интересует, что ты думаешь о настоящем? — требовательно спросил Доминик.
   — Ты прирожденный тактик, Волк Глеидруидов, — возразил ему Саймон. — Вот и скажи, что сделать, чтобы поскорее отвести беду от Блэкторна: принять невесту, чья неискушенность привела к потере невинности, или отомстить за девушку, которую изнасиловал бесчестный подонок?
   При этих словах Саймона братьям сразу вспомнились слова Эмбер: «В груди Арианы застыл безмолвный крик отчаяния. Предательство так глубоко ранило ее душу, что она почти умерла, закованная в лед отчуждения».
   И Доминик, и Саймон слишком хорошо понимали, что предательство требует отмщения.
   Если Джеффри в самом деле обесчестил Ариану силой.
   Но для защиты замка было бы лучше — значительно лучше, как это ни ужасно, — если бы все обернулось старой как мир историей: девушку соблазнил, а потом бросил ветреный любовник.
   Тогда ни о какой мести не могло быть и речи — с этим можно было бы только смириться.
   И Саймон смирился.
   Доминик выдохнул какое-то проклятие.
   — Я вижу, ты начал понимать, — холодно произнес Саймон. — Слишком часто хочется и вовсе не знать правды.
   Приглушенные сарацинские проклятия прозвучали в ответ на его слова: Доминик был в ярости от того, что даже со своим даром тактика бессилен найти выход из этой ловушки.
   — Да, — с горечью сказал Саймон. — Да, да и еще раз да! Послушайся голоса разума, Волк Глендруидов, и примирись с судьбой. Пусть все останется так, как есть.
   Доминик помрачнел и медленно направился к воротам. Саймон и Свен последовали за ним.
   Во дворе, там, куда не попадали солнечные лучи, лежал лед. но на открытых местах он слегка подтаял и теперь поблескивал при неярком свете дня. Ветер, ворвавшийся через открытые ворота, принес с собой запах стужи и снега. Тяжелые кони прогрохотали подковами но деревянному мосту и вступили во двор.
   Эрик спешился первым. Он посмотрел сначала па Доминика, потом на Саймона и окинул быстрым взглядом двор.
   — Кажется, у вас все в порядке, — удовлетворенно отметил он.
   — До того как дозорный заметил вашу кавалькаду, у нас тут и впрямь было все спокойно, — сухо ответил Доминик.
   Эрик снял шлем, откинул капюшон кольчуги и тряхнул золотыми волосами. Потом, запрокинув голову к небу, свистнул. Звук был высоким и чистым — так, наверное, лесной эльф трубит в свой охотничий рог. В ответ вдали раздался крик сокола.
   — Слава Богу, в округе все спокойно, — промолвил Эрик. — Поднялся сильный ветер, и мне не хотелось бы больше посылать Винтера на разведку.
   — Да и для дальних прогулок погода тоже не подходящая, — заметил Свен. — Вам следовало бы дождаться окончания бури.
   — Кассандра нас торопила — боялась, что мы не подоспеем вовремя. У нас слишком мало времени, — сказал Дункан, спешившись вслед за Эриком.
   — Для чего? — в один голос спросили Доминик и Саймон. Эрик и Дункан молча обменялись взглядом с Эмбер.
   — Нам нужно успеть выяснить правду, пока не поздно, — ответила Посвященная колдунья.
   — О какой правде ты говоришь? — с вызовом спросил Саймон.
   Неприкрытая ярость в его голосе испугала Эмбер: она напомнила ей, что Саймон когда-то называл ее «чертовой ведьмой». Эмбер для храбрости глубоко вздохнула и решительно посмотрела в его черные непроницаемые глаза.
   — Кассандра сказала, что ты знаешь, о чем идет речь.

Глава 28

   Не успели вновь прибывшие укрыться под кровом замка, как попалил мокрый снег, наметая сугробы у каменных стен крепости. Воины Эрика и Дункана расположились вместе со своими лошадьми там, где их не мог настигнуть ледяной ветер.
   К вечеру все помещения замка заполнились до отказа. В большом зале полукругом расставили деревянные столы, за которыми плечом к плечу разместились рыцари из Стоунринга, Блэкторна и Сихоума. Ужин подходил к концу, и гости подбирали последние капли мясного соуса ломтями свежеиспеченного хлеба.
   Только Джеффри сидел в одиночестве, на самом краю стола — дальше всех от хозяина замка. Оруженосцы ему не прислуживали. И ни один из приглашенных рыцарей не сел рядом с ним. Слуги проявляли явное пренебрежение, постоянно обходя его, и Джеффри приходилось самому вставать и накладывать себе еду и наливать эль в чашу: никто из рыцарей по соседству не собирался передавать ему блюда — даже Свен, который сидел к нему ближе всех.
   Столь неприкрытая враждебность рыцарей Спорных Земель по отношению к Джеффри заставила Волка Глендруидов запретить всем присутствующим в большом зале иметь при себе мечи. Доминик хотел изъять и кинжалы, но, поразмыслив, раздумал: оруженосцы и так носились без передышки во время трапезы — не хватало еще, чтобы они нарезали рыцарям мясо, как изнеженным благородным девицам.
   Эрик сидел за господским столом в центре зала и не сводил с Джеффри золотисто-огненных глаз. В руках его поблескивал серебряный кинжал, которым он медленно, почти лениво играл. Сокол на жердочке за спинкой его кресла был, казалось, вне себя от ярости: птица беспокойно ворочалась на своем шесте, когти ее царапали дерево, золотые колокольчики беспрестанно звенели.
   Сокол неотступно следил за Джеффри злобным, немигающим взглядом. У ног Эрика пристроился и Стагкиллер. Пес скалил клыки и жалобно поскуливал от нетерпения — он явно рвался в бой.
   — Эрик, — негромко произнесла Эмбер, наклонившись к брату. — Утихомирь своих зверей — ты встревожишь Джеффри.
   — Сомневаюсь, — коротко ответил тот. — Не стоит так беспокоиться из-за скотины, которая ночует в свином загоне.
   Его слова были встречены хохотом. История о том. как Джеффри нашли лежащим нагишом на навозной куче, облетела весь замок со скоростью урагана.
   Эмбер в отчаянии обернулась к Доминику, молча умоляя его приструнить Эрика, и встретила неподвижный и неотрывный взгляд стальных глаз, наблюдавших за Эриком так же, как тот наблюдал за Джеффри.
   — Я говорила Кассандре, что без нее нам не обойтись, — сокрушенно пробормотала Эмбер. — Эрик намеревается отрезать Джеффри его болтливый язык.
   Доминик кивнул, не отводя глаз от Посвященного.
   — Ты здесь не поможешь, — в отчаянии сказала Эмбер. — Где Мэг? Придется, наверное, послать за ее успокоительными настойками.
   — Они с Арианой в господских покоях, — ответил Доминик. — Мэг что-то нездоровится — она отказалась ужинать в шумном зале.
   В его голосе прозвучали тревожные нотки, и Эрик, Саймой и Дункан сразу же обернулись к нему.
   — Что, у Мэгги близятся роды? — спросил Дункан с бесцеремонностью старого друга.
   — Нет, это должно произойти через несколько недель, хотя нам с ней и не терпится поскорее увидеть наше дитя.
   Словно в ответ на тревожный вопрос Дункана, в дверях большого зала появились Мэг и Ариана. Ариана сразу же подошла к Саймону и, не обращая ни на кого внимания, легко положила руку ему на плечо. Рядом с ней Мэг склонилась к своему мужу и что-то прошептала ему на ухо.
   Саймон не заметил, как насторожился его брат, ибо в то же мгновение Ариана взяла его правую руку и приложила к своей щеке.
   — Что ты, соловушка? Что-нибудь случилось? — беспокойно спросил Саймон.
   — Нет, ничего. Просто мне хотелось дотронуться до тебя. Если бы мы не были на виду у всего замка, я бы тебя поцеловала.
   — К черту замок! Поцелуй меня.
   Его рука скользнула под ее накидку, обвилась вокруг ее шеи, лаская нежную кожу. Саймон осторожно притянул к себе Ариану и коснулся губами ее губ, скрывая их поцелуй под аметистовой тканью ее накидки.
   Тем временем Мэг подошла к Дункану, тихо сказала ему что-то и затем направилась к Эмбер. Пока Мэг шепталась с Эмбер и Эриком, Дункан без лишнего шума поднялся со своего места и встал за спиной у Саймона. Саймон этого опять не заметил: незаметно для окружающих под столом аметистовое платье мягко обвилось вокруг его бедер, а губы Арианы слегка раскрылись, и ее язычок ласкал его легкими, дразнящими движениями.
   Эрик встал и прошел через весь зал вслед за Эмбер. Они остановились у стола, где сидел Джеффри.
   Поймав взгляд Эрика, Свен тут же отставил свой кубок и тоже поднялся. Через минуту он смешался с толпой рыцарей и вскоре уже был рядом с Домиником в ожидании приказаний своего господина.
   — Все готово, — громко произнесла Мэг.
   — Я люблю тебя, Саймон, — прошептала Ариана, склонившись к его губам. — Скоро и ты сможешь мне доверять, и тогда ты тоже меня полюбишь.
   Саймон опешил от изумления, услышав ее слова: Ариана ни разу не говорила о любви после той ночи, когда они наконец-то по-настоящему стали мужем и женой. И до сих пор он даже не подозревал, как ему хотелось еще раз услышать от нее эти слова.
   Радость и вместе с тем боль затопили его душу — боль, потому что он понял: Ариана ждет от него ответной любви.
   Но он знал, что именно любви он и не может ей дать. Ни одной женщине в мире он не даст такую всеобъемлющую власть над собой — даже Ариане.
   — Соловушка! — прошептал Саймон.
   Ариана отступила от него так быстро, что он не успел ее удержать. Она повернулась и быстро пошла вдоль длинных столов, за которыми гости уже закончили трапезу. Теперь они во все глаза смотрели на янтарную колдунью, которая сняла головной убор и накидку, тряхнув длинными золотыми волосами.
   Внезапно Саймон вспомнил, что по обычаю Посвященные колдуньи распускали волосы, когда приступали к своим обрядам — или собирались мстить.
   — Ариана! — крикнул Саймон.
   Она обернулась и посмотрела на него нежным, почти исступленным взглядом.
   — Слишком поздно, Саймон, — сказала она.
   — Нет! Остановись, Ариана!
   Саймон хотел было вскочить на ноги, но тяжелая рука Дункана надавила на его плечо, заставляя вновь опуститься на свое место.
   — Проклятие! — в бешенстве крикнул Саймон, пытаясь вырваться из железных рук Дункана. — Пусти меня! Я должен остановить ее!
   Дункан жестко усмехнулся, надавив обеими руками Саймону на плечи и прямо-таки пригвождая его к креслу.
   — Сиди тихо и не дергайся! — сквозь зубы прошипел Дункан. — А не то мне придется пригрозить тебе кинжалом, как ты грозил мне когда-то!
   — Успокойся, Саймон, — коротко сказал Доминик. — Ариана имеет на это право — пришло время всем узнать правду.
   — Господи, да неужели ты не понимаешь? — в ярости прорычал Саймон, резко дернув плечом, на котором прочно обосновалась ладонь Дункана. — Ведь если этот сукин сын и вправду изнасиловал Ариану, я пошлю к черту благополучие Блэкторна и убью его!
   — Я знаю, — мрачно ответил Доминик. — Я сам с превеликим удовольствием посмотрел бы, как ты изрубишь его на мелкие кусочки, но, к сожалению, не могу тебе этого позволить.
   Мощные руки Дункана с силой сжали плечи Саймона, так что он не мог даже пошевелиться. Саймон дернулся раз, другой… и затих, выжидая подходящий момент, когда Дункан потеряет бдительность и ослабит хватку.
   — Прости меня, брат, — произнес Доминик, ласково коснувшись его плеча.
   В следующее мгновение раздался чистый, высокий голос Мэг. В зале наступила такая тишина, что слышно было позванивание золотых пут глендруидской колдуньи.
   — Сэр Джеффри затронул честь леди Арианы. Леди Ариана настоятельно просила не решать этот вопрос на поединке, ибо в этом случае под угрозу ставятся мир и благополучие замка Блэкторн, которому Волк Глендруидов отдал столько сил и стараний.
   Гул одобрения пронесся среди собравшихся гостей. Всем было хорошо известно, что за вопрос необходимо было решить. И все удивлялись, почему до сих пор Саймон не вызвал Джеффри на поединок.
   Теперь же собравшимся открылась истинная причина этого промедления.
   — Вместо этого, — продолжала Мэг, — леди Ариана попросила, чтобы сэра Джеффри подвергли допросу Посвященных. И леди Эмбер дала свое согласие.
   — Что это еще за вздор? — недовольно произнес Джеффри, со звоном опуская на стол пустой кубок. — Да все и так знают правду. Леди Ариана — моя…
   Он не успел докончить фразу, ибо в то же мгновение лезвие клинка очутилось у его рта и в уголках его губ показались тонкие алые струйки.
   — Лорду Доминику ты нужен живым, — мягко произнес Эрик. — Но у меня нет такого желания — тем более что лорд Доминик не господин мне.
   Джеффри попытался дернуться назад, но Эрик еще крепче прижал лезвие кинжала к его губам, и кровь потекла сильнее.
   — Ты будешь вести себя тихо, — ласково продолжал Эрик, — или я отрежу твой мерзкий язык. Надеюсь, мы поняли друг друга?
   — Да, — хрипло ответил Джеффри.
   Но его глаза полыхнули злобным огнем — было очевидно, что он попытается прикончить Эрика при первой же возможности. Эрик вернул ему столь же красноречивый взгляд, а его сокол пронзительно крикнул и яростно зазвенел колокольцами.
   — Лорд Эрик, — отчетливо произнес Доминик. — Я бы хотел, чтобы вы вернулись на свое место.
   Медленно и неохотно Эрик опустил кинжал и быстро прошел к своему месту рядом с Домиником. Он был обязан повиноваться не только потому, что был гостем Доминика, но и потому, что обряд допроса Посвященных запрещал применение силы, если тот, кому задают вопросы, не будет уж слишком сопротивляться. Джеффри больше не выказывал никаких признаков раздражения и сидел тихо как мышь.
   — Начинайте, коли вы готовы, — сказал Доминик, обращаясь к Эмбер.
   Мэг бросила на Эмбер сочувственный взгляд: она слишком хорошо понимала, через что предстоит пройти Посвященной колдунье. Но Эмбер не заметила ее взгляда — она смотрела только на Ариану.
   — Вы готовы, миледи? — спросила Эмбер.
   — Да, — ответила Ариана. — Но, может быть, мои ответы будешь проверять ты, а не Джеффри?
   — Нет. Мы должны услышать правду именно из уст Джеффри.
   — Тогда мы никогда не узнаем истину, — коротко возразила Ариана. — Джеффри — отъявленный лгун.
   Джеффри раскрыл было рот, чтобы возразить, но увидев, как Эрик сделал шаг в его сторону, благоразумно промолчал.
   — Ты еще успеешь спросить обо всем Ариану, — вмешалась Мэг, подходя к Эмбер, — если это будет необходимо.
   Эмбер глубоко вздохнула, призывая на помощь все свои силы, затем прикоснулась кончиком пальца к щеке Джеффри — чуть повыше того места, где Эрик провел своим кинжалом.
   Как только Эмбер дотронулась до Джеффри, она побледнела как полотно и на ее коже выступил холодный пот. Зрачки ее расширились, так что глаза стали почти черными. Она стиснула зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать.
   То, что почувствовала Эмбер, прикоснувшись к Джеффри, причиняло ей видимую боль, но это был единственный путь угадать ложь или правду в его ответах.
   Эмбер содрогнулась, пытаясь овладеть собой: ей понадобилось все ее самообладание, чтобы усмирить свои чувства.
   Саймон почувствовал, как пальцы Дункана с силой сжали его плечо: от Дункана не укрылась боль, захлестнувшая его жену.
   — Я не просил ни Эмбер, ни Ариану терпеть эту пытку, — сквозь зубы бросил Саймон.
   — Знаю, — ответил Дункан, чуть ослабив нажим на его плечи. — Эмбер тоже не просила Господа даровать ей способность видеть правду. Но так уж получилось — значит, она должна вынести все, что выпало на ее долю.
   — Зачем ты позволил им сделать это? — резко спросил Саймон у Доминика.
   — Так хотела Ариана — это ее право.
   — Пережить такой позор на глазах у всего замка? — яростно возразил Саймон. — Клянусь Богом, она этого не заслужила!
   — И все же она попросила об этом, — тихо сказал Доминик. — Саймон, я почти уверен, что мы были к ней несправедливы — она жертва, а не соблазнительница.
   — Все это в прошлом! — со злостью бросил Саймон. — Изнасиловали ее или соблазнили — теперь не имеет значения!
   — Имеет — для Арианы.
   «Я люблю тебя, Саймон. Скоро и ты сможешь мне доверять, и тогда ты тоже меня полюбишь».
   Саймон застыл — боль пронзила его сердце, как холодный острый кинжал. Слишком поздно он понял, зачем Ариана решила устроить это дознание: она верила, что он сможет полюбить ее, если она докажет свою невиновность.
   — Начинай, — произнесла Эмбер спокойным, безжизненным тоном, обращаясь к Ариане.
   Ариана повернулась к Джеффри и взглянула на него впервые с того момента, как вошла в большой зал.
   — В то утро, когда мой отец объявил мне, что я буду невестой другого рыцаря, — громко сказала Ариана, — ты пришел в мою комнату и умолял меня убежать с тобой. Отвечай, так ли это было на самом деле?
   — Нет, это ты пришла…
   — Ложь! — ответила Эмбер.
   Ее голос, как и выражение лица, был бесстрастным.
   — Да кто ты такая, чтобы называть меня лжецом? — прорычал Джеффри.
   — Замолчи!
   В спокойном голосе Мэг таилась угроза. Глаза ее метали изумрудные искры.
   — Дар леди Эмбер известен далеко за пределами Спорных Земель, — отчетливо произнесла Мэг. — Перед ней ты должен говорить только правду — как перед Богом.
   — И все же ей никто не давал права судить меня! — выкрикнул Джеффри.
   — Правда! — сказала Эмбер.
   Удивленное, почти испуганное выражение промелькнуло на лице Джеффри.
   — Теперь ты понял наконец? — спросила Мэг. — Когда Эмбер прикасается к тебе, она может отличить ложь от правды в твоих словах. Ты уверен, что она не имеет права судить тебя, и Эмбер определила твой ответ как искренний.
   — Колдовство! — прохрипел Джеффри, поспешно перекрестившись.
   Не говоря ни слова, Эмбер свободной рукой достала из-под туники серебряный крест, украшенный пятью кроваво-красными янтарными камнями. Ее пальцы на мгновение сжали крест, затем снова раскрылись.
   На ее ладони не осталось никаких следов от ожогов, которые были бы неизбежны, если бы крест накалился, коснувшись ее кожи.
   Джеффри бросил взгляд в сторону господского стола, где сидел и священник Блэкторна.
   — Что скажешь ты, служитель церкви? — крикнул ему Джеффри.
   — Этот замок не прибежище дьявола, — раздался глубокий, звучный голос священника. — Господь благословил леди Эмбер, как и леди Маргарет, наделив их чудесным даром.