Лоуэлл Элизабет. Очарованная

   Джеффри ошеломленно уставился на крест Эмбер.
   — Ты пришел в мои покои тем же вечером, — продолжала Ариана в наступившей тишине, — и предложил мне выпить с тобой вина на прощание?
   — Да, — не успев подумать, ответил Джеффри, поглощенный созерцанием креста Эмбер, спокойно лежавшего на ее ладони.
   — Правда, — сказала Эмбер.
   — Потом ты подсыпал колдовское зелье в мой кубок, да или нет? — продолжала допрашивать Ариана.
   Джеффри вскинул голову и взглянул в лицо своей обвинительнице. Аметистовое платье Арианы слегка шевелилось от сквозняка, серебряная вышивка вспыхивала тысячами молний на фиолетовой ткани.
   — Нет, — ответил Джеффри.
   — Ложь! — промолвила Эмбер.
   Гул возмущенных голосов пронесся по залу. Ариана продолжала, не обращая внимания на поднявшийся шум.
   — Это зелье затуманило мой разум и лишило меня возможности сопротивляться и звать на помощь? — спросила она.
   — Нет!
   — Ложь!
   Гул голосов перешел в глухой ропот. Дункан тревожно взглянул на Саймона.
   Тот сидел неподвижно и был совершенно спокоен. Подавив вздох облегчения и мысленно благодаря Саймона за его самообладание, Дункан слегка отпустил его плечи.
   Саймсн не сделал никакой попытки вырваться из могучих рук Шотландского Молота, и Дункан еще немного ослабил железную хватку.
   — Потом ты бросил меня на постель, ведь так? — спросила Ариана.
   — Да, — через силу вымолвил Джеффри.
   — Правда.
   Ариана глубоко вздохнула, пытаясь сдержать дрожь отвращения и ненависти.
   «В груди ее застыл безмолвный крик отчаяния».
   — Ты изнасиловал меня, а наутро…
   — Нет!
   — Ложь.
   «Предательство так глубоко ранило ее душу, что она почти умерла, закованная в лед отчуждения».
   — …ты привел ко мне моего отца, и он увидел меня, нагую, на окровавленных простынях…
   — Ты лжешь! Этого не было!
   — Ложь.
   — …и ты сказал ему, что я соблазнила тебя, подмешав зелье тебе в вино.
   — Нет! Ты…
   — Ложь.
   «Ариана Преданная».
   Ее имя облетело огромный зал, повторяясь из уст в уста, и Джеффри понял, что Ариана победила.
   — Потом ты… — продолжала Ариана.
   Джеффри внезапно вскочил со своего места. Его грубые пальцы сжали горло девушки с такой силой, будто он хотел навеки заставить замолчать голос правды, а вместе с ним и саму Ариану.
   С яростным криком Саймон вырвался наконец из рук Дункана и одним прыжком перескочил через стол, расшвыривая во все стороны дорогие кубки и блюда. Дункан, Доминик и Эрик со всех ног бросились за ним.
   Но им не удалось его опередить — Саймон уже бежал через толпу. Рыцари при одном взгляде на его искаженное гневом лицо и глаза, чернее преисподней, пятились назад, давая ему дорогу.
   Внезапно Джеффри дико взвыл от боли: длинные рукава Арианы хлестнули его по лицу, оставляя на его коже алые рубцы, как от удара кнутом.
   — Будь ты проклята, ведьма! — в бешенстве выкрикнул Джеффри. — Жаль, что я не прикончил тебя вместе с твоим муженьком, когда напал на вас в Спорных Землях!
   Он выхватил из-под плаща кинжал и занес руку над беззащитной девушкой.
   В то же мгновение клинок Саймона со свистом рассек воздух, пролетев между столами, и вонзился в плечо Джеффри по самую рукоять. Не успел тот опомниться, как Саймон, схватив за руку, вырвал кинжал из его ослабевших пальцев и приставил острие клинка к его левому боку — туда, куда была ранена и Ариана. Лезвие вошло в тело Джеффри до отказа, и Саймон резко повернул рукоять кинжала.
   — Отправляйся в ад, — негромко сказал он.
   Джеффри был мертв, прежде чем его тело упало на каменный пол.
   Саймон в оцепенении застыл над своим поверженным врагом. Как во сне, до него доносился неясный гул голосов:
   — Джеффри Красавец!
   — Изменник и убийца!
   — Любимец барона Дегерра!
   — Он мертв — Саймон Верный отомстил за Ариану Преданную!
   Саймон вздрогнул, почувствовав, как рука Доминика сжала его плечо. Безудержная ярость вновь уступила место рассудку, и Саймон слишком поздно понял, что он совершил.
   Проклиная свое безрассудство, Саймон отвел взгляд от бездыханного тела Джеффри и поднял глаза на Волка Глендруидов.
   — Я снова тебя предал, — произнес он.
   Голос его прозвучал резко, почти хрипло от сдерживаемого напряжения.
   — Ты защищал жизнь и честь своей жены, — спокойно возразил ему Доминик. — Я не считаю это предательством.
   — Я должен был оставить его в живых. Но не смог сдержаться. Хуже всего то, что я почти уверен: если бы все повторилось сначала, я сделал бы то же самое… только тогда я продлил бы его мучения, пока эта свинья не завизжала бы, моля меня о пощаде.
   Саймон подошел к Посвященной колдунье, протягивая ей руку.
   — Леди Эмбер, окажите мне милость.
   Эмбер помедлила мгновение, потом прикоснулась к его руке. Ее пальцы слабо дрогнули, и она глубоко вздохнула. Затем обратила на Саймона внимательный взгляд золотистых глаз.
   — Пусть моя жена знает, — произнес Саймон, не глядя на Ариану, — что я заставил бы этого подонка замолчать еще раньше, если бы Блэкторн был сильнее.
   — Правда.
   — Пусть она также знает: я больше не сомневаюсь в ее верности.
   — Правда.
   — И еще, — негромко добавил Саймон, — скажи моей жене, что, даже знай я о ее невиновности, я не смог бы относиться к ней с большим уважением и преданностью, чем теперь.
   — Правда.
   В то же мгновение Саймон выпустил руку Эмбер.
   — Прошу прощения, миледи, за боль, которую я вам причинил, — промолвил он.
   — Я не почувствовала ни малейшей боли.
   — Вы столь же добры, сколь и прекрасны.
   Саймон повернулся и наконец встретился глазами с Арианой.
   — Соловушка, — мягко промолвил он, — теперь у тебя спокойно на душе?
   Ариана молчала. Слезы душили ее, сжимая горло, текли по щекам. В ушах болью отдавались слова, которые Саймон не произнес вслух: ее безрассудное стремление доказать собственную невиновность привело к тому, что Саймон вынужден был предать своего брата, которого он любил больше всех на свете.
   Защищая ее, Ариану, Саймон разоушил хрупкий мир Блэк-торна, убив Джеффри Красавца.
   Слова Мари о предательстве в Святой Земле вдруг эхом отозвались в ее памяти, открывая ей еще одну истину, которую она поняла слишком поздно: «Саймон — человек бурных страстей. Пройдут годы, прежде чем он все забудет. Или простит меня».
   Ариана была почти уверена, что ее ожидает то же самое.

Глава 29

   — Миледи! — Бланш беспокойно взглянула на свою хозяйку.
   — В чем дело?
   Ариана вздрогнула от звука собственного голоса — таким он был чужим и напряженным: после смерти Джеффри у всех и так уже были до предела натянуты нервы, а тут еще прибыл посланец барона Дегерра и объявил о прибытии своего господина. Это было последней каплей. Обитатели замка места себе не находили от тревоги в ожидании барона. Самое важное, что волновало всех, — сколько воинов он приведет с собой.
   — Никак не могу найти ваш любимый гребень, — удрученно сказала Бланш.
   Ариана едва обратила внимания на ее слова: ей показалось, что она слышит крики дозорных на башне замка.
   — Миледи!
   — Он под кроватью, в углу, — коротко бросила Ариана.
   Бланш замерла посреди комнаты, потом резко обернулась к Ариане и радостно воскликнула:
   — Вы снова обрели свой волшебный дар, миледи!
   Ее слова не сразу дошли до сознания Арианы. Она бросила на Бланш раздраженный взгляд.
   — Нет, — нетерпеливо возразила она, — я просто раньше заметила там гребень.
   — Вот как!
   Бланш подошла к кровати, опустилась на четвереньки и стала шарить за складками полога.
   — Острый же у вас, однако, глаз, — бормотала она, ползая под кроватью. — Я этот чертов гребень и двумя руками никак не могу нащупать.
   — Ты что-то сказала? — переспросила Ариана.
   — Нет, миледи, — поспешно откликнулась Бланш.
   Поднявшись с колен, служанка молча возблагодарила Бога, что рядом не было янтарной ведьмы, которая уличила бы ее во лжи.
   Ариана неподвижно сидела с отрешенным видом, пока Бланш расчесывала ее густые черные волосы, заплетала их в косы и укладывала в высокую прическу: она думала о предстоящей ночи, когда Саймон придет к ней после обхода часовых.
   Как он себя поведет? Будет с ней так же холоден, как с Мари? Или, может быть, под покровом ночи вновь преподаст ей урок страсти — вечно новой и обжигающей?
   «Соловушка, теперь у тебя спокойно на душе?»
   Слезы затуманили ей глаза.
   Нет, на душе у нее было совсем не спокойно. Она рисковала слишком многим, заставив Джеффри пройти через допрос Посвященных, — даже, как выяснилось, поставила на карту свою жизнь. И все напрасно. Для Саймона ее невиновность ничего не значила.
   Но из-за этого он был вынужден предать своего брата.
   Что ж, Саймон и раньше не любил ее.
   А теперь уже точно не полюбит. Никогда!
   — Как вы думаете, миледи, когда он явится? — спросила Бланш.
   — Кто? Саймон? — хрипло произнесла Ариана.
   — Нет, ваш отец, миледи.
   — Скоро. Совсем скоро.
   — Неужели сегодня ночью? — испугалась Бланш. — Ведь уже поздно.
   — Поэтому он и явится тогда, когда его меньше всего ожидают.
   — А сколько рыцарей он приведет с собой?
   — Я думаю, немало.
   Крик дозорного донесся с крепостной стены сквозь шум ветра. Ариана застыла, прислушиваясь: часовой возвещал о прибытии барона Дегерра.
   — Подай мне платье Посвященных, — коротко приказала Ариана. — И побыстрее.
   Бланш протянула платье своей хозяйке и отступила на шаг, стараясь не дотрагиваться до странной ткани.
   В то время как Ариаиа лихорадочно зашнуровывала платье в своей комнате, Доминик, Саймон, Эрик и Дункан носились по всему замку, отдавая приказания воинам.
   — Похоже, этот господин не отличается хорошими манерами, — пробормотал Саймон себе под нос, — иначе он подождал бы до утра и не стал будить весь замок.
   — Дегерр надеется, что наши рыцари одурманены элем, и мы вместе с ними, — сказал Доминик.
   — Как всегда, он все предусмотрел, — заметил Саймон.
   — Кто? Дегерр или Доминик? — хмуро переспросил Дункан.
   — Дегерр, — ответил Доминик.
   — Доминик, — возразил Саймон.
   Волк Глендруидов свирепо усмехнулся.
   Двор замка, освещенный факелами, был скован льдом.
   — Эрик, — негромко сказал Доминик. — Я бы попросил тебя не выставлять напоказ свою сообразительность. Пусть Дегерр решит, что ты…
   — Что я глуповат? — предложил Эрик.
   — Ну, на это я даже не надеюсь, — возразил Доминик. — Дегерр дьявольски проницателен. Но если ты будешь помалкивать, может, нам и удастся его перехитрить. Он здорово удивится, внезапно услышав твое меткое замечание.
   Эрик в ответ хищно ухмыльнулся.
   — А я уж было подумал, что ты не ценишь ясность моего ума, — ехидно заметил он.
   Саймона так и распирал смех, пока он слушал этот обмен любезностями, на ощупь ступая по скользким булыжникам: Посвященный колдун и Волк Глендруидов не раз готовы были вцепиться друг другу в горло, когда речь заходила о способности Эрика видеть связь событий там, где всем остальным представлялся лишь хаос.
   Для Доминика Эрик был словно обоюдоострый меч. И все же, несмотря на это, Доминик не мог не признавать храбрость и проницательный ум воина, который был намного моложе его.
   Когда все четверо подошли к сторожке, Гарри Колченогий открыл перед ними дверь. Огонь в очаге горел в полутьме, как огромное оранжевое око.
   — Интересно, оставит ли Дегерр оружие у порога, перед тем как войти в замок? — спросил Дункан, входя в сторожку.
   — А почему бы и нет? — ласково осведомился Саймон. — Ты и твои рыцари так и сделали. И Эрик со своими воинами. Хотя никто из вас не обязан присягать на верность Доминику, и колдун в особенности.
   — Что верно, то верно, — буркнул Эрик. — Волк Глен-друидов доставляет мне одни неприятности.
   — Как это любезно с твоей стороны, — пробормотал Доминик. — Я думал, ты этого не оценишь.
   — А если Дегерр воспротивится этому условию? — спросил Эрик, пропустив слова Доминика мимо ушей.
   — Тогда он будет ночевать в открытом поле, укрывшись ветром вместо одеяла и зарывшись головой в сугроб, — произнес Саймон.
   — Похоже, тебе бы это доставило удовольствие, — заметил Доминик.
   — Да по мне лучше бы барон ночевал в аду вместе со своим похрюкивающим вассалом, чем в чистых стенах Блэкторна, — зло бросил Саймон.
   Доминик тревожно посмотрел на младшего брата.
   — Не беспокойся, — напряженно произнес Саймон, заметив его взгляд. — Я буду тебе подчиняться, если это не причинит Ариане еще больших страданий. Ей и так уже много пришлось пережить.
   Дункан и Эрик переглянулись: в первый раз им доводилось слышать, что Саймон Верный ограничивает свою безоговорочную преданность Волку Глендруидов.
   — А что, если нам не удастся уберечь Ариану от новых страданий? — спросил Доминик.
   — Тогда, Волк Глендруидов, тебе придется держать меня крепче, чем в первый раз. Я чувствую, что сыт по горло всеми этими мерзавцами, которые мучили беззащитную пташку.
   — Не такая уж она и беззащитная, — сухо сказал Доминик. — Ты ведь видел следы у Джеффри на лице?
   — Да, — пробормотал Дункан. — Должно быть, у леди Арианы ноготки что кинжалы.
   — Нет, это все платье, — возразил Эрик. — Платье, вытканное самой искусной ткачихой из Сильверфелла.
   — Что ты имеешь в виду? — хмуро спросил Саймон.
   — Ткань Серены во всем подчиняется Ариане, будто она Посвященный воин, которому известен утраченный секрет власти над волшебными силами, — ответил Эрик.
   — Объясни, — коротко потребовал Доминик.
   — Для Арианы платье служит и защитой, и оружием. Любопытно было бы узнать, предусмотрела ли это Кассандра.
   — И сможешь ли ты использовать подарок Посвященных в своих целях, — мрачно добавил Дункан.
   Хотя Дункану и нравился брат Эмбер, он все же никак не мог забыть, что именно Эрик был причиной многих опасных событий, которые привели к тому, что Дункан был помолвлен с одной девушкой, но, изменив своей клятве, женился на другой.
   — В своих целях? — с вызовом переспросил Эрик. — Нет, на пользу Спорным Землям. Мне, как и Волку Глендруидов, войны не нужны.
   Послышался цокот копыт — к замку рысью приближались всадники.
   — Жаль только, что Дегерр не стремится к миру, — заметил Эрик, переглянувшись с остальными. — Сколько головорезов он привел с собой?
   — Мы это узнаем, когда вернется Свен, — ответил Доминик.
   — Ах да. Твое верное Привидение. Хотел бы я тоже иметь такого лазутчика, — произнес Эрик. — Для меня ведь многие места в Спорных Землях… недоступны.
   — Если нам удастся притупить меч барона Дегерра, я отпущу к тебе Свена, — сказал Доминик. — Думаю, он будет рад — спокойная жизнь быстро ему надоедает.
   — Милорд! — позвал Гарри. — К воротам приближается рыцарь.
   — Он один?
   — Один.
   Саймон почувствовал, как по его телу пробежал неприятный холодок.
   — Это больше похоже на переговоры между враждующими сторонами, чем на визит тестя, — буркнул Дункан.
   — Саймон, — негромко сказал Доминик. — Ты сможешь держать себя в руках?
   — Да.
   — Тогда поговори от моего имени с этим рыцарем. — Доминик повернулся к Эрику: — Твой пес — надежный лазутчик?
   — Безусловно.
   — Ты можешь послать его проверить, не прячется ли кто в засаде под стенами замка?
   — Да, конечно.
   — Прошу тебя, сделай это поскорее.
   Эрик свистнул. Свист был чистым и пронзительным, как зов трубы.
   Из-за угла сторожки тут же выскочил Стагкиллер. Эрик что-то негромко сказал ему на древнем языке Посвященных. Пес посмотрел на хозяина смышлеными глазами и рысью побежал к воротам. Мгновение спустя он растворился в темноте.
   Тем временем всадник остановился у крепостного рва, его лошадь всхрапнула, и рыцарь что-то резко крикнул стражникам. Раздался звон железной сбруи и упряжи.
   — Ступай, — тихо произнес Доминик, похлопав брата по плечу.
   Саймон вышел из сторожки. Ледяной ветер ударил ему в лицо и распахнул его плащ, открывая серебристую меховую подкладку.
   Конь незнакомца снова заржал и сделал несколько шагов по направлению к подъемному мосту. Теперь при свете факела можно было разглядеть, что он был не таким мощным, как боевые кони, но в то же время, по-видимому, был быстр и легок. Шкура коня отливала серебром.
   — Мой господин лорд Чарльз, барон Дегерр, следует за мной, — громко произнес рыцарь. — Может ли лорд Доминик Ле Сабр, прозванный Волком Глендруидов, оказать барону гостеприимство в своем замке?
   — Да, — ответил Саймон, — если барон согласится сложить оружие у ворот замка. Лорд Доминик запретил приезжим носить оружие в стенах Блэкторна.
   — Клянусь Крестом Господним! — изумленно промолвил рыцарь. — Кто ты такой, чтобы приказывать барону Дегерру?
   — Я брат лорда Доминика и его доверенное лицо, — отчетливо произнес Саймон. — Я говорю от его имени.
   — Ты сэр Саймон, прозванный Верным?
   — Ты угадал.
   — Супруг леди Арианы?
   — Да.
   — Твой брат не очень-то любезен. Я передам барону его ответ.
   Посланник развернул лошадь, пришпорил ее и умчался в ночь.
   — Что предпримет барон, как ты думаешь? — спросил Доминик у Саймона, когда тот вернулся в сторожку.
   — Окружит замок.
   — Эрик, что скажешь? — продолжал Доминик.
   — Я согласен с твоим братом. Барон приведет с собой соглядатаев и убийц, разведает все, что ему нужно, и только тогда уберется отсюда.
   — Он решится осаждать Блэкторн? — спросил Доминик Эрика.
   Посвященный пожал плечами.
   — Это зависит от того, какую слабину он здесь нащупает и какой придумает повод для войны.
   — Есть у тебя какие-нибудь догадки?
   Эрик прищурился, глядя на огонь. Глаза его превратились в мерцающие золотистые щелки.
   Доминик молча ждал, что он скажет, не в силах отделаться от тревожного чувства: Эрик порой предлагал весьма рискованные решения, но тем не менее Доминик признавал за Посвященным незаурядный дар стратега. И правда, только очень искусный тактик мог из руин запретной любви Дункана и Эм-бер и из хаоса, царившего на Спорных Землях, выстроить мир и спокойствие.
   — У барона много возможностей, — наконец сказал Эрик. — Либо он потребует, чтобы его дочери и ее новоявленному супругу предоставили во владение роскошный замок, либо сразу же нам объявит войну. А может быть, и еще что-нибудь придумает.
   — Возможно, — задумчиво кивнул Доминик.
   — Какие вещие сны снятся твоей жене? — спросил Эрик.
   — Ничего хорошего.
   — По-прежнему ее посещают колдовские видения?
   — Да.
   — Даже днем?
   Доминик тяжело перевел дух.
   — Да, ближе к вечеру.
   Эрик потянулся было за несуществующим мечом и тут же со вздохом опустил руку.
   — Тогда нас ожидают неприятности не только из-за смерти Джеффри, — заметил он.
   — Какие же? — требовательно спросил Саймон.
   — Увы, этого я не ведаю, — ответил Эрик.
   — И я тоже, — сказал Доминик. — Но одно знаю точно: если мы в чем-то уязвимы, то барон это непременно отыщет.
   Ветер на мгновение утих, и стало слышно, как к замку галопом приближаются всадники.
   — Это он, — сказал Дункан.
   — Похоже, — согласился Доминик.
   — Его люди вооружены? — спросил Саймон.
   В сторожке повисла напряженная тишина, натянутая, как струна. Доминик покачал головой.
   — Нет, не думаю, — сказал он. — Барон, должно быть, и в самом деле весьма проницателен: он сначала все разведает, а уж потом будет решать, оскорблен он или нет моим приемом.
   Эрик бросил на Доминика косой взгляд: теперь он догадался, что Волк Глендруидов надеялся разозлить барона настолько, чтобы тот, оскорбленный, отказался от его гостеприимства.
   — Ловко задумано, Волк, — негромко заметил Эрик.
   — Да, но, к сожалению, я ничего этим не добился, — возразил Доминик. — Теперь нам надо во что бы то ни стало отыскать слабое звено в рядах наших врагов, прежде чем барон найдет, где мы сами уязвимы.
   — Ты уверен, что мы уязвимы? — с сомнением спросил Саймон.
   — Да, уверен, — твердо ответил Доминик. — И Дегерр тоже.
   — Именем Господа, в чем же наша слабость? — спросил Дункан.
   — Клянусь Богом, я этого не знаю.

Глава 30

   В молчании четверо рыцарей смотрели, как барон Дегерр со своей свитой подъезжает к замку.
   — Опустить мост, — скомандовал Доминик.
   Скрипнули петли, и мост перекинулся через ров. Дегерр в сопровождении пяти всадников въехал по деревянному настилу в главные ворота Блэкторна.
   На воинах не было заметно ни кольчуг, ни мечей.
   — Барон Дегерр приветствует вас, — громко произнес один из рыцарей.
   Саймон окинул взглядом каждого из всадников и сразу узнал среди них Дегерра. Как и Джеффри, барон был красив, но какой-то демонической красотой. В отличие от Джеффри на лице барона не было следов распутства — вместо этого ум и жестокость отчетливо проглядывали в его чертах.
   Саймон с трудом мог поверить, что его нежная ночная пташка была дочерью этого холодного, расчетливого человека.
   — Лорд Доминик приветствует своих гостей, — холодно сказал Саймон.
   — Который из вас лорд Доминик? — недовольно спросил рыцарь.
   — Скажите сначала, который из вас барон Дегерр? — насмешливо бросил Саймон.
   Один из рыцарей выехал вперед настолько, что его лошадь, казалось, втопчет Саймона в доски моста. Но Саймон не двинулся с места — только плащ развевался у него за спиной.
   — Я — барон Дегерр, — властно промолвил всадник с демоническими чертами лица.
   Саймон почувствовал движение у себя за спиной: Доминик подошел и встал с ним рядом. В темноте ясные глаза Волка Глендруидов сверкнули недобрым огнем.
   — Я лорд Доминик.
   — Потрудитесь объяснить, что за нелепый приказ — сложить оружие у ворот замка? — недовольно произнес барон.
   — Волк Глендруидов стремится к миру, а не к войне, — ответил Эрик, выступая из темноты в полосу колеблющегося света факела.
   — Вот как? — с наигранным удивлением заметил барон. — Как странно. Обычно мужчинам нравится играть с оружием.
   — Мой брат, — ответил Саймон, — не сторонник такого праздного времяпрепровождения: он тогда потерял бы счет своим победам.
   — Но если какой-нибудь глупец заставит лорда Доминика выйти на поле боя, — раздался из темноты голос Дункана, — ему придется скрестить меч с достойным противником. Порасспросите-ка об этом у Риверсов — если, конечно, сможете оживить мертвых.
   Дегерр метнул взгляд прищуренных глаз в сторону сторожки, где Эрик и Дункан застыли в ожидании.
   — Сожалею, но могу предоставить в распоряжение ваших рыцарей только конюшню, — продолжал Доминик. — Меня слишком поздно предупредили о вашем приезде.
   — Неужели? — пробормотал барон. — Должно быть, мой гонец заблудился.
   Доминик улыбнулся в ответ на эту беззастенчивую ложь.
   — Да, в этих землях такое часто случается, — сказал он. — Но, как вы уже успели заметить, в наших краях многое зависит не от силы оружия, а от успешного и крепкого союза с соседями.
   Доминик повел рукой в сторону Эрика и Дункана, которые выступили вперед и встали рядом с братьями.
   — Это мои союзники, — представил их Доминик. — Лорд Эрик, владелец замков Сихоум и Винтерланс, и лорд Дункан из замка Стоунринг. Они сейчас гостят у меня, и поэтому я вынужден предоставить вам и вашим людям не самые лучшие покои замка.
   Дегерр окинул оценивающим взглядом стоящих перед ним четырех рыцарей. Его особое внимание привлекла древняя пряжка в виде головы волка, украшавшая плащ Доминика.
   — А, так ее все-таки нашли, — пробормотал он себе под нос. — До меня доходили кое-какие слухи, но… да, много древних сокровищ еще до сих пор не найдено.
   Дегерр впился глазами в обладателя пряжки Волка Глендруидов. Его глаза, похожие на осколки льда, сверкали, как и волчьи глаза на пряжке.
   — Я принимаю ваше приглашение, — сказал Дегерр.
   — Гарри, — громко приказал Доминик. — Открой ворота.
   Шестеро всадников въехали во двор замка. Как только Дегерр спешился, к нему подошли Саймон и Доминик.
   — В господских покоях вам, я думаю, будет удобнее, чем во дворе, — любезно сказал Доминик. — Вашу комнату сейчас приготовят. Если вы, конечно, согласитесь ночевать в недостроенной комнате — ее переделывали под детскую.
   — Детскую? — Дегерр искоса взглянул на Доминика. — Значит, это тоже правда — ваша глендруидская колдунья ждет ребенка?
   — Да, Господь благословил нас с женой.
   Ответная улыбка барона была холодной, как заледеневшие камни во дворе замка.
   — Я совсем не хотел оскорбить вас своим замечанием, лорд Доминик. Я тоже был женат на ведьме и имел от нее детей.
   Парадная дверь растворилась — замок встречал гостя. Суетились слуги, накрывая холодный ужин, разводили огонь, подогревали вино.
   Рыцари проследовали через большой зал и поднялись в господские покои. Там горел огонь в очаге, и на фоне мерцающих язычков пламени темнел силуэт женщины, задумчиво стоявшей у огня. Ее косы были распущены, как у Посвященной колдуньи. Волосы ее были черные, совсем не похожие на золотые локоны Эмбер или огненно-рыжие кудри Мэг.
   — Миледи, — быстро произнес Саймон. — Я думал, вы уже спите.
   Ариана обернулась и протянула руку — не отцу, а Саймону.
   — Я слышала, что барон прибыл в наш замок, — сказала она.