Лоуэлл Элизабет. Очарованная

   Саймон неохотно оторвал взгляд от волшебного платья, меняющегося у него на глазах: свет и тени переплелись в нем так же крепко, как тела влюбленных.
   Он посмотрел в ту сторону, куда указывала Ариана, и нахмурился.
   — Это Стоунринг — Каменное Кольцо, — сказал он.
   Ариана вопросительно посмотрела на него.
   Но Саймон сделал вид, что не заметил ее взгляда. Он не любил говорить о Каменном Кольце — это было загадочное место: у него было по крайней мере два обличья, и только одно из них было доступно чувствам и разуму.
   Саймона мучило то, что ему была ведома только внешняя, менее важная сторона Каменного Кольца.
   — Каменное Кольцо? — переспросила Ариана. — Это там и летом, и зимой цветет священное рябиновое дерево?
   Не отвечая на ее настойчивые вопросы, Саймон молча освободил путы сокола, зацепившиеся за поводья. Скайленс беспокойно вертелся на деревянном крестообразном шесте, прикрепленном к седлу. Голова его была по-прежнему накрыта колпаком, клюв чуть приоткрылся. Его поза выражала нетерпение — казалось, он только и ждет момента, когда сможет рвануться в непокоренную синь осеннего неба.
   — Был я у этого кольца из камней, — произнес наконец Саймон, — и не видел там никакой рябины, а тем более цветущей.
   — А ты не хочешь попытаться увидеть ее сейчас?
   — Нет.
   — Но почему же? Или у нас мало времени?
   — Просто я не хочу искать этот рябиновый цвет, — ответил Саймон. — За то, чтобы его увидеть, придется слишком дорого заплатить.
   — И какова цена?
   — Любовь, — коротко ответил он.
   — Ах это… А Дункан это знает?
   — Да я и не делаю из этого секрета. Любой здравомыслящий мужчина рассуждает в точности, как я.
   — И любая женщина, — холодно согласилась Ариана.
   Саймона почему-то неприятно поразил ее ответ. Сам того не подозревая, он хотел, чтобы его жена смотрела на него с таким же восхищением и любовью, с какими Эмбер и Мэг смотрели на своих мужей.
   Прищурившись, Ариана глядела вдаль, туда, где в облаках на холме возвышались каменные глыбы, подняв свои древние лики к небу.
   — Тогда почему Дункан пожелал нам увидеть священный рябиновый цвет? — внезапно спросила Ариана.
   — Спроси об этом у самого Дункана, — ответил Саймон. — Я не собираюсь угадывать мысли влюбленного.
   Тон, каким были произнесены эти слова, мог бы отбить у любого охоту к дальнейшим расспросам, но только не у Арианы — она прямо сгорала от любопытства.
   — А что случилось, когда ты пошел по следу Эмбер к Каменному Кольцу? — спросила она.
   — Ничего.
   — Как — ничего?
   Саймон покосился на нее черным глазом.
   — Ты же живешь сейчас в Стоунринге, — отрывисто бросил он. — Значит, ты слышала все эти бредни.
   — Только обрывки, — сказала она. — Я редко прислушиваюсь к сплетням.
   — Конечно, ты ведь так занята — целыми днями выводишь на своей возлюбленной арфе печальные рулады.
   — Да, — отрезала она. — Уж лучше слушать арфу, чем праздные языки. Да и, кроме того, я очень устала после нашего путешествия: мы ведь отправились в Стоунринг, даже не отдохнув после моего прибытия из Нормандии. Моих рыцарей свалила какая-то страшная болезнь, и я потеряла всех, кроме моей служанки и…
   — И приданого, — сухо добавил Саймон.
   — И поэтому меня совсем не интересовала жизнь чужих мне людей в чужом замке, — закончила Ариана. — Правда, сейчас я совсем оправилась.
   — И стремишься наверстать упущенное?
   — Здесь теперь мой дом, близкие мне люди. Разве я не имею права узнать о них побольше? — спокойно возразила Ариана.
   — Мы будем жить в замке Блэкторн, а не в Стоунринге.
   — Но лорд Эрик и лорд Дункан — союзники твоего господина, Волка Глендруидов. Ты — правая рука своего брата и, значит, будешь часто с ними видеться.
   Сказав это, Ариана умолкла.
   Хотя была совершенно права: она стала женой Саймона и не только имела право, но даже обязана была знать соратников своего мужа. Оба понимали, что со стороны Саймона было невежливо отказывать ей в этом.
   Саймон молча попытался обуздать свой нрав: все разговоры о сводящих с ума тайнах Каменного Кольца вызывали у него раздражение.
   Как и все, что нельзя было взвесить и измерить.
   — Стагкиллер бежал по следу Эмбер до самой границы Каменного Кольца, — с напускным равнодушием произнес Саймон. — Затем остановился, будто натолкнувшись на невидимую стену.
   — А он нашел ее след, выходящий из кольца?
   — Нет.
   — Но ведь Эмбер была в кольце, верно?
   —Да.
   — Тогда почему не нашли след ее выхода из кольца?
   — Кассандра говорит, что Эмбер пошла по тропе друидов, — ответил Саймон.
   — Что это значит?
   — Спроси у Кассандры. Она ведь Посвященная, а не я.
   На этот раз Ариана не могла не заметить раздражения в его голосе. На некоторое время между ними воцарилось молчание. И все равно, несмотря на видимое недовольство своего супруга, Ариана не могла оторвать взгляд от древнего кольца камней, проезжая у подножия холма.
   Было что-то странное в том, что покрытые лишайником камни отбрасывали тени, даже когда солнце скрывалось за набежавшим облаком. Возможно, ей просто почудилось. Но нет, она ясно видела второе кольцо, повторяющее первое, будто его отражение в воде…
   Саймон же всеми силами старался не смотреть на древние каменные глыбы.
   — Саймон, — позвала его Ариана.
   Он промычал что-то невразумительное.
   — Здесь два кольца?
   Саймон уставился на нее пронзительным неподвижным взглядом.
   — Почему ты об этом спрашиваешь? — наконец произнес он. — Ты что, видишь второе кольцо?
   Ариана прищурилась, привстала на стременах и вся подалась вперед, как бы желая получше рассмотреть то, что было видно только ей.
   — Может, это и не второе кольцо, — медленно произнесла она. — Хотя я вижу что-то странное.
   — Что?
   — Это похоже на тени от камней, но они врастают прямо в землю, — продолжала Ариана. — Или второе кольцо просто лежит внутри первого. И это второе кольцо состоит из призрачных камней. Они подернуты дымкой, словно их скрывает туман или речная рябь. Так не бывает, скажи?
   — А что говорят по этому поводу слухи?
   — Спроси у служанок на кухне, — насмешливо бросила Ариана.
   Саймон усмехнулся.
   — Посвященные верят, что здесь существует еще одно, внутреннее кольцо, — произнес он. — Говорят, там и цветет эта священная рябина.
   — Значит, нужно быть Посвященным, чтобы увидеть священное дерево?
   Саймон медленно покачал головой.
   — Дункан не Посвященный, но он видел рябиновый цвет. Во всяком случае, он так утверждает.
   — А ты ему не веришь?
   Саймон плотно сжал губы под мягкой золотистой бородой. В этом-то было все дело: он не мог найти случившемуся разумное объяснение и поэтому, как всегда в таких случаях, решил не обращать на это внимания.
   Однако у Арианы глаза горели любопытством, как у кошки, забравшейся в кладовку. Ей не терпелось услышать от него объяснение, пусть даже таинственное, неправдоподобное. А у Саймона не было ни малейшего желания что-либо ей объяснять. Слишком дорого он заплатил за то, чтобы позволить своим чувствам управлять своими действиями.
   Хуже всего было то, что за его грехи поплатился его брат, а не он сам. От этого полученный урок стал еще более суровым.
   — Я ни минуты не сомневаюсь в том, что Дункан — человек чести, — резко сказал Саймон.
   — Но ты не веришь, что существует второе кольцо?
   — Я его не вижу.
   — Но как же Дункан его увидел? — продолжала свой допрос Ариана.
   — У тебя любопытства больше, чем у кошки.
   — А шерсти меньше, — лукаво рассмеялась она.
   Саймон тихо выругался, но не смог скрыть улыбку: чем дольше он общался с Арианой, тем больше ему нравился ее острый язычок.
   Ее забавные колкости были так похожи на его собственные, что он в который раз уже испытал чувство непонятного удивления, как мальчишка, впервые осознавший, зачем Господь Бог создал мужчин и женщин.
   — Как же Дункан может видеть то, чего мы не видим? — настойчиво спрашивала Ариана.
   Саймон подавил готовое вырваться резкое слово.
   — Легенда гласит, — сдержанно ответил он, — что только те, кто по-настоящему любят друг друга, могут увидеть священный рябиновый цвет.
   Ядовитая насмешка явно слышалась в голосе Саймона. И так же отчетливо виднелись силуэты древнего каменного кольца на фоне чистого осеннего неба.
   — А второе кольцо? — вновь спросила Ариана. — Его тоже могут увидеть только влюбленные?
   Саймон нетерпеливо перевел дух.
   — Нет. Эрик и Кассандра говорят, что видят второе кольцо, а они не такие дураки, чтобы поверить разным сказочкам о любви.
   — Так они не видели рябину?
   — О, тысяча чертей, — пробормотал Саймон. — Когда же этому придет конец?
   Ариана терпеливо ждала, напряженно глядя на него своими волшебными глазами, затмевающими даже блеск серебра и аметистов на драгоценном обруче, сверкавшем на ее голове.
   — Они видят рябину, — хмуро произнес Саймон, — но ее ветви для них никогда не цвели.
   — Значит… — Ариана задумчиво постукивала пальчиками по седлу. — Значит, нужно быть Посвященным, чтобы увидеть второе кольцо, и по-настоящему влюбленным, чтобы увидеть рябиновый цвет?
   Саймон напряженно передернул плечами.
   — Тогда Дункан — Посвященный, — заключила Ариана.
   — Полагаю, просто ему в голову ударила молния и слегка расплавила его мозги, — пробормотал Саймон. — Видит Бог, у него порой с памятью нелады.
   Ариана задумчиво склонила голову. Саймон был почти уверен: если бы у нее под рукой оказалась арфа, раздались бы вопрошающие трели.
   — Что случилось в Долине Призраков? — спросила она.
   Саймон в отчаянии чуть не хлопнул себя по лбу. После Каменного Кольца он меньше всего хотел обсуждать Долину Призраков — это была еще одна таинственная история, которую отказывался воспринять его разум.
   Именно благодаря этим загадочным событиям обручение Дункана и Эмбер стало чем-то вроде легенды в Спорных Землях.
   — Спроси у Дункана или у Эмбер, — сказал он. — Они ведь там были, а не я.
   — Но ведь Дункан туда отправился с тобой, Эриком и Кассандрой, разве не так?
   Саймон стиснул зубы.
   — Наши лошади отказались туда идти, — нехотя проговорил он. — Тогда Дункан пересел на лошадь Эмбер, которую он вел в поводу, и сразу же нашел след.
   Ариана внимательно вглядывалась в. лицо своего мужа — под его внешним спокойствием скрывалось глубокое волнение.
   — Дункан попал в Долину Призраков, — продолжал Саймон, — а мы не смогли. Через некоторое время он выехал из тумана с Эмбер на руках.
   — Странно, что ваши лошади заупрямились.
   Пожав плечами, Саймон сказал:
   — Ее кобылка и раньше там бывала. Туман ее не испугал.
   — А Эрик и Кассандра бывали раньше в той Долине? Это же неподалеку от Сихоума?
   — Нет, не были. Да, это там.
   — Тогда почему они туда не попали? Кажется, это чудесная и плодородная земля, которая может прокормить не один замок.
   — Клянусь Богом! — в отчаянии пробормотал Саймон.
   Ариана с беспокойством посмотрела на мужа, ожидая ответа с нетерпением, которого она не могла объяснить. Она чувствовала только, что Каменное Кольцо и его тайны имеют для нее какое-то значение.
   Она была уверена в этом, как когда-то была уверена в местонахождении пропавших вещей.
   — Саймон, ну пожалуйста! — произнесла она, и в ее голосе послышалась мольба.
   Она должна услышать конец этой истории.
   Во что бы то ни стало!
   — Кассандра говорит, что священные места могут пропускать или не пропускать к себе человека по своему усмотрению, — раздраженно ответил Саймон. — Она говорит, что Долина Призраков не пустила ее с Эриком.
   — А ты пытался?
   Он коротко кивнул.
   — И Долина отвергла тебя?
   Саймон недовольно поморщился.
   — Нельзя сказать, чтобы отвергла — скорее ничто не влекло меня туда. В проклятом тумане невозможно было ничего разглядеть.
   Его голос сказал Ариане о многом: у Саймона просто не укладывалось в голове, что след в тумане не может взять ни собака, ни охотник, пока какая-то таинственная, непонятная сила не позволит им это сделать.
   — Но Дункана это место приняло, — сказала Ариана. — И Эмбер.
   — Приняло? — Саймон дернул плечом. — Просто туман к тому времени рассеялся.
   — А туман там был все время?
   — Не знаю.
   — Ты уверен, что Дункан — не Посвященный?
   — Почему тебя это так беспокоит? — сердито возразил Саймон. — Можно подумать, ты замужем за ним.
   — Вы с Кассандрой союзники?
   Саймон даже заморгал от удивления — так быстро она переменила тему. Он взглянул в ясную аметистовую глубину ее глаз, и у него захватило дух от их непередаваемой красоты. Он вспомнил, как блестели ее глаза в свете факела, как дрожали ресницы, когда она наконец поддалась очарованию поцелуя.
   — Доминик уважает Кассандру за ее дар провидицы, — сказал он.
   — А ты?
   — А я уважаю Доминика.
   Ариана нахмурилась и опять посмотрела на загадочные тени, отбрасываемые каменными глыбами.
   — Ты не доверяешь Посвященным, — медленно произнесла Ариана, — но они принимают тебя.
   Саймон метнул на нее косой взгляд темных глаз.
   — Почему ты так думаешь? — насмешливо спросил он.
   — Мне сказала Кассандра. Поэтому они и подарили мне это платье.
   На лице Саймона отразилось искреннее удивление.
   — Наверное, они принимают меня из уважения к Доминику, — задумчиво произнес он спустя некоторое время.
   — Нет.
   — Ты уверена в этом?
   — Да.
   — Ты что, ясновидящая? — ехидно осведомился он.
   — Все гораздо проще — мне это известно из первых рук, — возразила она. — Кассандра сказала, что они принимают тебя, потому что ты способен стать Посвященным. Не многим это дано.
   — Бог ты мой, какая напыщенность! — проворчал Саймон.
   Внезапно он сдернул колпачок с головы сокола, посадил Скайленса на рукавицу и пустил лошадь быстрой рысью. Птица приоткрыла клюв и расправила крылья. Только путы, которые Саймон сжимал в кулаке, не давали соколу рвануться ввысь.
   — Не будем терять времени, — коротко бросил Саймон. — Скайлснс сгорает от нетерпения, да и я тоже. Озеро Туманов лежит вон за тем пригорком.
   С этими словами Саймон пустил лошадь галопом, пытаясь таким образом уйти от тревожащих его душу вопросов любопытной супруги.
   Его конь был резвый, длинноногий, легкий на подъем. А вот приземистая, крепкая кобылка Арианы была предназначена скорее для того, чтобы нести на себе тяжеловооруженного рыцаря, а не нестись вскачь за оленями на охоте.
   Лошадка Арианы медленно трусила вверх по склону холма. хотя девушка что есть силы понукала ее, пришпоривая пятками. Казалось, неторопливое животное смогла бы расшевелить только стая волков, преследующая его. Кобылка успела только взобраться на гребень холма, как вдруг прозрачный осенний воздух прорезал отчаянный крик Саймона, от которого кровь застыла в жилах у Арианы:
   — Изменники! Спасайся, Ариана, скачи к замку!

Глава 13

   Услышав крик Саймона, Ариана что есть силы натянула поводья. Не ожидавшая этого лошадь поднялась на дыбы, так что девушка покачнулась в седле. С трудом удерживая равновесие, она напряженно вглядывалась с вершины холма вниз, туда, где в тумане исчезала узкая тропка.
   Один беглый взгляд сказал ей все: она увидела редкие дубы, растущие по склону холма, озеро, мерцавшее ртутным блеском в туманной дали, и две группы всадников, во весь опор мчавшихся навстречу Саймону. Ближайший всадник был примерно в миле от нее, а от Саймона — в нескольких шагах. Лица двух первых скрывали старые боевые шлемы. У них были быстрые верховые кони, такие же как конь Саймона, — длинноногие, грациозные животные, не предназначенные для тяжеловооруженных воинов.
   Но трое других рыцарей, которые чуть поотстали, были защищены кольчугами с ног до головы, и даже их коней покрывала тяжелая броня. На всадниках были рыцарские доспехи, но на их щитах и пиках не было никаких гербов и других знаков, отличающих благородного лорда от простого разбойника.
   Саймон не делал никаких попыток спастись бегством. Твердо сжимая поводья, он удерживал своего коня на месте, защищая подход к склону холма.
   Защищая ее, Ариану.
   Девушка в ужасе смотрела, как первые два разбойника налетели на Саймона, занеся над головой мечи для смертельного удара. Ариана дико закричала, но ее крик заглушили лязг и скрежет стали — Саймон размахнулся и что есть силы ударил мечом ближайшего из изменников.
   Удар пришелся тому прямо в правый бок, не защищенный кольчугой, и рыцарь, окровавленный, свалился на пожухлую траву. Обезумевший конь, потеряв седока, помчался прочь и исчез между деревьями.
   Второй всадник, вне себя от злобы и ярости, выкрикнул какое-то проклятие и, пришпорив коня, понесся на Саймона, который одной рукой крепко сжимал тяжелый меч, а другой натянул поводья, разворачивая лошадь так, чтобы встретить удар противника. Когда всадник был совсем близко, Саймон внезапно отпустил вожжи, схватил меч обеими руками и нанес ему сокрушительный удар.
   Второй рыцарь замертво свалился рядом с первым.
   Три других изменника пришпорили своих коней, и те перешли с тяжелой рыси в галоп. Расстояние между ними и Саймоном стремительно сокращалось.
   — Беги, Саймон, спасайся! — отчаянно закричала Ариана. — Твой конь быстрее!
   Но Саймон был уже далеко и не слышал ее криков. Он слышал только тяжелый стук копыт и видел, как с каждым ударом его сердца к нему приближаются тяжеловооруженные всадники. Он ждал, натянув поводья и стиснув рукоять меча.
   В эту минуту он молча молился, чтобы Господь даровал ему могучую силу Доминика или Дункана из Максвелла. Но в распоряжении Саймона были только его ловкость и быстрая рука. И еще он твердо знал, что до последнего вздоха будет защищать девушку с волшебными аметистовыми глазами, волею судьбы оказавшуюся под его покровительством.
   Ариана что было силы хлестнула лошадь кнутом. Испуганное животное дернулось в сторону, но Ариана вновь занесла руку, и кнут со свистом рассек воздух, вытянув лошадь по крупу. Кобылка припустила тяжелой рысью, потом галопом, виляя между деревьями и огромными валунами.
   Но Ариана скакала не к замку, в спасительный безопасный Стоунринг. Она неслась по склону холма вниз, туда, где Саймон напряженно ждал встречи с тремя до зубов вооруженными всадниками.
   Не отрывая глаз от рыцарей, мчавшихся на него во весь опор, Саймон будто прирос к месту, повернувшись спиной к склону. Было ясно, что изменники собираются атаковать его с трех сторон, хотя у него не было ни кольчуги, ни боевого коня.
   Он был почти безоружен и беззащитен и знал это.
   Хуже всего было то, что Саймон знал: долго он не продержится — Ариана может не успеть добраться до Стоунринга на своей медлительной лошадке.
   Саймон ждал, напряженный как струна. Глаза его настойчиво искали наиболее уязвимое звено в этом трио. Один из рыцарей скакал чуть позади остальных, будто конь с трудом выдерживал его тяжесть. Самый высокий из всадников, жаждущий крови, вырвался на шаг вперед. Третий сидел в седле как-то неуклюже, защищая левый бок, — похоже, он был недавно ранен.
   «Хорошую память оставил о себе его противник, — холодно подумал Саймон. — Вероятнее всего, его кольчуга повреждена».
   С копьем наперевес первый всадник издал победный клич и налетел на Саймона, как ураган. Что есть силы натянув поводья и стиснув ногами бока лошади, Саймон удерживал ее на месте до последнего.
   Затем внезапно дернул за узду и заставил лошадь резко отскочить в сторону.
   Всадник, не ожидавший этого маневра, промчался мимо, подобно снежной лавине, но Саймон был уже вне его досягаемости. Рыцарь тотчас же натянул поводья, но на всем скаку развернуть коня было нелегко — на минуту-другую он выбыл из боя.
   У Саймона не было времени порадоваться своей маленькой стратегической победе — перед ним уже был второй рыцарь. Саймон снова придержал копя, затем пришпорил его и помчался навстречу противнику, так что комья земли полетели из-под копыт.
   Изменник ожидал этого маневра и чуть замедлил ход для встречного удара. Но благодаря собственной ловкости и проворству коня Саймон опять сумел избежать смертоносного копья.
   На этот раз он направил коня прямо на противника и оказался слева от рыцаря — со стороны, которую тот заботливо оберегал.
   Саймон наотмашь ударил изменника в бок — по-другому не позволял необученный конь, — но этого оказалось достаточно. Меч Саймона глухо ударил по ребрам всадника. Хотя лезвие и отскочило от кольчуги, удар был так силен, что рыцарь взвыл от боли, выронил копье и согнулся в седле.
   Прежде чем Саймон успел воспользоваться своим преимуществом, он увидел, что к нему приближается третий рыцарь. Окинув беглым взглядом поле сражения, Саймой заметил, что первый всадник сумел наконец развернуть своего коня, второй на некоторое время выбыл из боя, а третий, судя по всему, намеревался прижать его к лошади второго всадника.
   Саймон пришпорил коня, стараясь ускользнуть от третьего рыцаря и в то же время не приближаясь к первому, который явно стремился прикончить его и снова мчался по направлению к нему тяжелой рысью.
   Избежать столкновения с третьим всадником было нетрудно — его конь прихрамывал на левую заднюю ногу. Но Саймон не мог быстро развернуть своего коня, чтобы встретить нападение первого изменника.
   Он сделал последнюю отчаянную попытку избежать смертельного удара копьем: дернув повод изо всех сил, он вонзил шпоры в бока коня. Тот дико заржал и поднялся на дыбы — этот прием был хорошо знаком боевым копям, но был совершенно неожиданным для необученного животного.
   Конь Саймона со страшной силой ударил копытом по руке первого рыцаря. Тот зарычал от боли и бешенства и выронил оружие.
   Копье еще не успело удариться о землю, а Саймон уже знал, что его силы на исходе и удача покинула его. Прежде чем его конь коснется передними копытами земли, его ударит в спину третий рыцарь. Выхода не было — Саймон понимал, что на сей раз его ничто не спасет.
   Его утешало только то, что он выиграл время и Ариана уже наверняка успеет скрыться от изменников.
   Саймон дернул поводья, пытаясь повернуть коня и встретить смерть лицом к лицу — он знал, что, не успеет он вздохнуть, как удар меча обрушится на его незащищенную спину.
   Но, обернувшись, он увидел, как справа к третьему рыцарю вихрем подлетела гнедая кобылка, на которой сидела девушка в аметистовом платье. Ее темные волосы развевались по ветру, словно черный стяг, она что-то выкрикивала — чье-то имя.
   И прежде чем меч изменника опустился на спину Саймона, неповоротливая гнедая кобылка столкнулась с боевым конем третьего рыцаря. Конь сразу же припал на поврежденную ногу, и обе лошади вместе с седоками повалились на траву, смешавшись в кучу яростно молотящих по воздуху копыт.
   Поверженный рыцарь, падая с коня, успел выхватить кинжал — он, видимо, хотел нанести смертельный удар тому, кто стал причиной его падения, не зная или не заботясь о том, что это была беззащитная девушка.
   Конь Саймона в это время пошатнулся и припал на передние ноги, но Саймон уже успел освободиться от стремян. Он быстро подбежал к поверженному рыцарю и занес тяжелый меч над головой, будто он был легким, как перышко.
   Широкое лезвие опустилось на голову рыцаря в то мгновение, когда тот полоснул кинжалом Ариану. Только боевой шлем спас рыцарю жизнь.
   У Ариапы не было такой защиты. Она пронзительно вскрикнула, когда лезвие кинжала вонзилось в ее тело и боль обожгла ее бок.
   Саймон обезумел от ярости. Его меч со свистом рассек воздух и, наверное, разрубил бы изменника надвое, несмотря на кольчугу.
   Но вдруг чья-то рука в железной перчатке тяжело ударила его в спину, оттолкнув в сторону. Если бы это не был боковой удар слева, Саймон свалился бы без чувств, а так он просто был оглушен внезапностью нападения.
   Бессознательно, повинуясь инстинкту, Саймон, падая, обернулся, чтобы рассмотреть лицо своего врага. Перед его затуманенным взором мелькнули копыта боевого коня, занесенный меч и холодный взгляд голубых глаз, сверкавших в прорезях кованого стального шлема, словно осколки льда. Это был тот самый первый рыцарь.
   Собрав последние силы, Саймон успел увернуться от удара его меча, откатившись по земле в сторону.
   Высокий всадник свирепо выругался и снова поднял оружие. Его движение было неловким — видимо» рука его все еще не оправилась от удара, выбившего у него копье. И все же, несмотря на это, у Саймона едва хватило сил поднять свой меч и отразить нападение.
   Не успел он перевести дух, как конь противника с силой толкнул его мощной, закованной в кольчугу грудью, сбив с ног, так что меч отлетел от него на несколько шагов. Оглушенный и безоружный, Саймон повалился на траву. С торжествующим кличем изменник занес руку, намереваясь прикончить его.
   И вдруг воздух прорезал пронзительный крик ловчего сокола — птица камнем ринулась вниз, выпустив когти, будто пытаясь схватить добычу в воздухе.
   Но ее целью была не куропатка, а конь изменника.
   Когти полоснули по незащищенным ушам коня — тот дико заржал и отскочил в сторону, прочь от Саймона. Не успело животное оправиться от испуга, как сокол опять набросился на него, целясь когтями прямо в глаза. Попятившись, конь всхрапнул от ужаса и ярости. Дерзкая птица парила над ним, выжидая момент для нового удара.