Макаренко Антон Семенович. Марш 30-го года

   В а л ь ч е н к о : Я вас ожидаю.
   Т о р с к а я : А зачем я вам? Насчет инструментальной стали?
   В а л ь ч е н к о : Как?
   Т о р с к а я : А может быть, вам нужно знать мое мнение об установке диаметрально-фрезерного "рейнекелис"?
   В а л ь ч е н к о : Надежда Николаевна, вы все шутите.
   Т о р с к а я : Нет, я серьезно. Да постойте, Иван Семенович, постойте, голубчик. Как вам понравились наши коммунары?
   В а л ь ч е н к о : Коммунары мне понравились. Красиво это. И музыка, и все. Только вот... все-таки, знаете, мальчики...
   Т о р с к а я : Что вы там лепечете? Какие мальчики? Они комсомольцы...
   В а л ь ч е н к о : Нет, я так, знаете, конечно, это хорошо, что они комсомольцы...
   Т о р с к а я : Ах вы, чудак... Так что вам от меня нужно? Имейте в виду, что я имею разрешение говорить с вами только о слиянии душ...
   В а л ь ч е н к о : От кого разрешение?
   Т о р с к а я : От вашего Вия.
   В а л ь ч е н к о : Какого Вия?
   Т о р с к а я : А вот у Гоголя в одном производственном романе говорят (басом): "Приведите Вия". Это значит пригласить самого высокого специалиста. И у вас такой Вий тоже есть...
   В а л ь ч е н к о (смеется): Ах, Воргунов...
   Т о р с к а я : Так вот... Вий распорядился, чтобы с молодыми инженерами я говорила только о слинянии душ. Можно еще о воробьях, но это уже в крайнем случае. Дело, видите ли, в том, что молодые инженеры оказались скоропортящимися. Знаете - не ближе одиннадцатого к паровозу. Это так пишут на вагонах, когда перевозят вас, молодых инженеров, и другие скоропортящиеся предметы: молоко, сметана, вообще...
   В а л ь ч е н к о : Нет, Надежда Николаевна, вы меня таким, скоропортящимся, не считайте. Напротив...
   Т о р с к а я : Бросьте, бросьте... Так давайте о слиянии душ... Что вы знаете об этом предмете?
   В а л ь ч е н к о : Как вам сказать? А знаете что, по этому поводу мне приходят в голову некоторые мысли...
   Т о р с к а я : Этого не бойтесь Это не вредно. На практике вы знакомы с этим?
   Сверху спускается Наташа.
   Н а т а ш а : Надежда Николаевна, миленькая, передайте эту записку Жученку.
   Т о р с к а я : А ты куда это с узелком?
   Н а т а ш а : Ой, Надежда Николаевна! Уезжаю.
   Т о р с к а я : Уезжаешь?
   Н а т а ш а : Уезжаю. Совсем. Знаете, ой, стыдно! - к Пете! Ой! (Выбежала.)
   Т о р с к а я : Видите, Иван Семенович. Вот вам и практика слияния душ...
   З ы р я н с к и й (из дверей столовой): А куда это Наташа, а?
   Т о р с к а я : Почему ты, Алексей, так интересуешься Наташей?
   З ы р я н с к и й : Я не так Наташей, как этим донжуаном. Он ее с толку собьет. (Пристально смотрит в двери.) Ай, черт, уехали, ей-ей уехали!
   Сверху спускается четвертый отряд со всеми приспособлениями для уборки.
   З а б е г а й : Кто уехал?
   З ы р я н с к и й : Наташка с Петром. На машине. Это ты насоветовал. Она с узелком была, правда?
   Т о р с к а я : С узелком. Да вот записка для Жучка. Наверное, здесь все написано.
   З ы р я н с к и й : Записка? Все как в настоящем романе. Вот мещане! А ну, дайте.
   З а б е г а й : Умыкнул, значит? Молодец. Теперь его не догонишь.
   В группе четвертого отряда оживленное обсуждение событий.
   О т д е л ь н ы е г о л о с а :
   - Куда же они поехали?
   - Они хитрые, никто и не знал.
   - Я тоже читал: влюбится, понимаешь...
   - А я еще до похода догадывался.
   З ы р я н с к и й : Ах ты, черт, слушай: "Жучок, я люблю Петю, уезжаю к нему и выхожу замуж. Спасибо колонистам за все. До скорого свидания". Вот я ей покажу свидание! К приказу смирно!
   Ребята так же дурашливо вытягиваются.
   З а б е г а й (водит пальцем по воздуху, как будто пишет): Убежавшая из коммуны по причине мещанства коммунарка Нестеренко Наташка снимается с довольствия. Вольно! (К Вальченко и Торской.) Граждане, здесь будет происходить уборка, так что прошу очистить помещение.
   В а л ь ч е н к о : Пожайлуста, пожайлуста.
   Т о р с к а я : Давайте я вам помогу. (Берет тряпку у кого-либо из рук.)
   В а л ь ч е н к о : Значит, Надежда Николаевна...
   Т о р с к а я : Это насчет слияния душ? Давайте отложим конференцию... по случаю уборки.
   Вальченко посмотрел на нее и с оскорбленным видом пошел наверх.
   З а б е г а й : Ну, четвертый непобедимый! Сорок пауков смотрят на вас с вершины... этих козел...
   Начинается уборка.
   Р а з г о в о р ы :
   - А эту лестницу?
   - Ликвидировать.
   - Степка, ты сам внизу никого не впускай.
   - Ай, и хитрая ж Наташка!
   - Здесь нужно глории.
   - Нельзя глории, краска облезет.
   - Колька, я там кислоту в спальне оставил, принеси.
   - А чего это Алешка так против Наташки?
   - А как же ты думал! Им только дай волю на романы.
   - Это же, правда, нехорошо - романы, Надежда Николаевна?
   Т о р с к а я : Волю на романы? Да, это вопрос серьезный.
   Б л ю м (со двора): Товарищ Жученко здесь?
   З а б е г а й : Сюда нельзя ходить. Видите - уборка.
   Б л ю м : Я по делу.
   З а б е г а й : Знаем ваши дела. По делу, по делу, а потом возьмете и умыкнете коммунарку.
   Б л ю м : Что вы, товарищ Забегай! Для чего ее красть, если своих не знаешь, как замуж девать.
   Ж у ч е н к о : Какой здесь отряд?
   К т о - т о и з р е б я т : Четвертый, непобедимый.
   Б л ю м : Товарищ Жученко! Я, конечно, понимаю. Мальчики с дороги и все такое. Но вы же видите: шоферы ругаются, и никого нет...
   Ж у ч е н к о : В чем дело?
   Б л ю м : Да станочки эти.
   Ж у ч е н к о : Разгрузить?
   Б л ю м : Да, там три станочка.
   Ж у ч е н к о : Ну что же, сейчас это устроим. Забегай, давай свою братву! Зырянский уже в столовой. Вот здорово! Алешка!
   З ы р я н с к и й (в дверях столовой): Жучок, тебе любовное послание. (Отдает записку.)
   Ж у ч е н к о : Алексей, дай отряд на разгрузку станков.
   З ы р я н с к и й : Есть дать отряд на разгрузку станков. (В столовую.) Эй, пацаны, станки снимать.
   З а б е г а й (к Блюму): Это какие станки?
   Б л ю м : "Вандереры" - универсальные фрезерные.
   З а б е г а й : Ребята, так это же те же самые "вандереры".
   Общий возбужденный шум. Все выбегают на двор. Жученко читает записку.
   Ж у ч е н к о : Допрыгались! Слышали, Надежда Николаевна?
   Т о р с к а я : Знаю.
   Ж у ч е н к о : Вот беда. Что нам делать с этими женщинами? И откуда в голову придет - жениться?
   Т о р с к а я : Ничего, Жучок, не поделаете, жениться всегда будут.
   Ж у ч е н к о : Так нельзя же так ни с того ни с сего... Ну... как это так у них выходит?
   Со двора слышно.
   Г о л о с З ы р я н с к о г о : Раз, два - взяли, два - нажали... Стой, стой!
   Д и с к а н т : А давайте так, как на Волге.
   Г о л о с а : Давай, давай. (Смех.)
   Х о р :
   И пойдет, пойдет, пойдет...
   Вот идет, идет, идет...
   И еще, еще идет. (Хохот.)
   Ж у ч е н к о : Пойдем посмотрим.
   Жученко и Торская выходят. Сверху медленно спускается Воргунов,
   прислушиваясь к тому, что делается на дворе. Со двора слышно:
   З а б е г а й : Подкладывай, подкладывай. Стой! Навались на ту сторону.
   З ы р я н с к и й : Малыши, вы все сразу. Вы не тащите, животами, животами навались!
   Какой-то треск, победный крик, смех: "Готово!" Воргунов, направившийся было к дверям, останавливается, задумывается, машет рукой и возвращается к лестнице. Не видя его, Федька Романченко с верхней площадки спускается вниз по перилам лестницы и на полном ходу налетает на Воргунова. Воргунов, пошатнувшись, поневоле принимают Федьку в обьятия. После освобождения из них Федька очень смущен и поправляет одежду.
   В о р г у н о в : Это... что ж вы... спешите так!..
   Р о м а н ч е н к о : Там... это... станки. А вы кто - инженер?
   В о р г у н о в : Да, инженер, а все-таки надо развивать меньшую скорость.
   Р о м а н ч е н к о : Когда спешишь...
   В о р г у н о в : Тогда у вас третья скорость.
   Р о м а н ч е н к о : Угу!
   В о р г у н о в : Вы там увидите Блюма, попросите его зайти ко мне - к Воргунову.
   Р о м а н ч е н к о : Есть пригласить товарища Блюма. (Убежал.)
   Воргунов обернулся и тяжело смотрит ему вслед.
   З а н а в е с
   АКТ ТРЕТИЙ
   Тот же вестибюль, что и во втором акте. Очень чисто, все блестит. На верхней площадке между окнами большой портрет Фрунзе, а под самым потолком на красном шелке золотой лозунг. По лестнице положена малиновая бархатная дорожка. Внизу при входе на лестницу
   стоит высокий денежный шкаф, а на стене - круглые часы. У денежного шкафа часовой с винтовкой#4. Часовой держится свободно, но когда проходит
   Захаров, становится "смирно". У лестницы в специальной подстановке из белой жести - цветы. У барьера вешалки два диванчика, обитые кожей. У входных дверей пушистый половик, и
   все входящие обязательно вытирают ноги.
   Забывчивых часовой знаком или словом приглашает к порядку. У денежного шкафа Клюкин. Сверху спускаются Крейцер, Дмитриевский,
   Воргунов, Троян.
   К р е й ц е р : Совещание ни в чем меня не убедило. (Остановился.) У нас есть все: инженеры, рабочая сила, станки, материалы, инструменты, вот этот самый ваш технологический процесс. Все есть, понимаете, а продукции нет. Вы мне рассказываете: то не так, другое не так, это не выходит. А я вас не понимаю. Должно выйти. И Троян вот говорит.
   Т р о я н : Должно выйти.
   К р е й ц е р : А не выходит. Может быть, молебен отслужить нужно? Позовите попа, отслужите молебен. Святой водой покропить? Кропите все ваши агрегаты. Давайте делать то, что нужно, по вашему мнению. А что нужно? Ну? Что нужно, Петр Петрович?
   В о р г у н о в : Я так думаю, что поп и святая вода не помешают.
   К р е й ц е р (смеется): Видите?
   В о р г у н о в : Получится полный ассортимент: головотяпство, лень, чудеса и попы. Попы определенно соответствуют. Стиль будет выдержан...
   Д м и т р и е в с к и й : Петр Петрович по обыкновению шутит. Причины ведь более или менее известны, только вы не хотите назвать их серьезными. Я уже докладывал вам: производство у нас сложное, мальчики работать не умеют, и, кроме того, как это ни неприятно признать, - крадут. Крадут инструменты, материалы. Я вот только сейчас узнал: у коммунара Собченко украли штанген, он стоит сто пятьдесят рублей, и без него работать нельзя. Штанген заграничный. И все это на самом ответственном участке, на выключателях.
   К р е й ц е р : Что вы скажите, Петр Петрович?
   В о р г у н о в : То же самое. Кражи тоже соответствуют: тоже стиль.
   К р е й ц е р : Но нужно же бороться с этим стилем! Надо же принимать меры. Найти воров, наладить учет и ответственность. Ведь и на заводах могут красть. Никто из нас никогда не думает: вот он пролетарий, так и не украдет. Пролетарий тоже может спереть. Надо организовать дело, а вы сидите и руками разводите.
   Т р о я н : Я думаю так: организм физически здоров, но наблюдаются, понимаете... так сказать, мозговые явления. Мальчики работой интересуются, к станкам относятся любовно, у нас все есть, это верно... Но вот - кражи, потом как бы это сказать: именно мозговые явления...
   К р е й ц е р : В чем дело?
   В о р г у н о в : Я вам скажу, в чем дело. Психическая установка не такая. Другая нужна психическая установка. Нужно более точное отношение к себе и к задаче. А у нас этого нет. Ведь сегодня целый скандал: диаметр штатива пять сантиметров, а диаметр пружины, которая на штатив надевается, - понимаете? - у нас вышел четыре с половиной сантиметра. Кто виноват? Виноватого, конечно, мы найдем, но это же не про
   изводственная работа - искать виноватого. Второе: выключатель. Вы говорите: мальчики виноваты. Не то, не то, Георгий Васильевич. (К Крейцеру.) Это сложная, довольно противная штука: всякие винтики, штифтики, осики, шарнирчики. У нас все это разлезается. Мы не знаем, как он собирается в Вене, а наш способ не годится...
   К р е й ц е р : Теперь понял, чего вам не хватает. Вам не хватает немца. До каких пор мы немцев будем целовать?
   В о р г у н о в : Еще долго будем целовать...
   К р е й ц е р : Глупости.
   В о р г у н о в : Будем...
   К р е й ц е р : А я говорю: глупости.
   В о р г у н о в : Ну и говорите. А пока что мы выключатель делаем вручную и накладываем заклепки по методу Иванушки-дурачка. Делаем, а того нет, чтобы задуматься, напряжения нет, воли, всего такого...
   Д м и т р и е в с к и й : Петр Петрович, вот бы вы сели и задумались.
   К р е й ц е р : Молодец!
   В о р г у н о в : Не молодец, а гадость... Я начальник механического цеха, почему я должен выполнять работу конструктора? Что это за организация? Все в расчете на случайность. И автомат загнали.
   К р е й ц е р : Автомат стоит?
   Т р о я н : Автомат испорчен?
   Д м и т р и е в с к и й : Нет.
   В о р г у н о в : Загнали. Это Ваш Белоконь...
   К р е й ц е р : Товарищи, вы просто не овладели техникой.
   В о р г у н о в : Вы еще скажете: болезни роста.
   К р е й ц е р : А что же, и скажу. (Смеется.)
   В о р г у н о в : Александр Осипович, простите меня, старика. В Европе давно нет холеры, сыпного тифа и этих самых болезней роста:#5.
   К р е й ц е р (взял за пуговицу, ласково): Это потому, что Европа ваша старенькая. Из нее уже порох сыплется. У нее другие болезни: подагра, старческая немощь, артериосклероз.
   В о р г у н о в : Это, может у дворян каких там. У техников этого нет...
   Т р о я н (улыбается): Вы замечаете, Петр Петрович, что вы делаете успехи в классовом подходе?
   К р е й ц е р (хохочет): Правильно!
   В о р г у н о в (рассердился): Вам угодно называть дворян классом, а я их называю просто дармоедами. Таких подагриков и у нас еще сколько хотите.
   К р е й ц е р (хохочет): Поддели, поддели Петра Петровича...
   Выходит Зырянский из столовой в повязке дежурного.
   З ы р я н с к и й : Васька, скоро сигнал?
   К л ю к и н : Через двадцать минут.
   Зырянский исчез. Входит Лаптенко и останавливается у дверей.
   К л ю к и н : Чего тебе?
   Л а п т е н к о : В коммуну.
   К л ю к и н : Чего в коммуну?
   Л а п т е н к о : Примите меня в коммуну.
   К л ю к и н : Как тебя зовут?
   Л а п т е н к о : Гришка, Лаптенко Гришка.
   К л ю к и н : Ты откуда?
   Л а п т е н к о : Да откуда же? Мне негде жить.
   К л ю к и н : Давно на улице?
   Л а п т е н к о : Два года. Как ушел от мамки.
   К л ю к и н : Сядь вот там, подожди. Нет, на диван не садись, на ступеньку сядь.
   Лаптенко усаживается на ступеньку у дверей. Сверху идут Григорьев и
   Белоконь.
   Б е л о к о н о ь : Я сколько раз говорил главному инженеру: раз они набросали гвоздей в коробку шестеренок, пускай они и отвечают. Я за автомат определенно не отвечаю.
   Г р и г о р ь е в : А кто набросал?
   Б е л о к о н ь : Да кто же? Я знаю разве? Народ тут такой. Они меня... (Оглянулся на часового.)
   Клюкин заглядывает в столовую. утопить готовы, что я с них определенно требую. Игорь Александрович, переведите меня на другой завод.
   Г р и г о р ь е в : Глупости, работай здесь. Что тебе, плохо?
   Б е л о к о н ь : Оно не плохо, да народ здесь беспокойный здорово...
   Г р и г о р ь е в : Ничего.
   Б е л о к о н ь : Народ здесь оскорбительный. А я такого не люблю. С автоматом этим прохода нету... Вы скажите главному...
   Г р и г о р ь е в : Хорошо.
   Входит Торская. Белоконь уходит, здоровается с ней в дверях.
   Г р и г о р ь е в : здравствуйте, Надежда Николаевна.
   Т о р с к а я : Здравствуйте, здравствуйте, Вася. Не знаешь, где Вальченко?
   К л ю к и н : Кажется, на заводе.
   Г р и г о р ь е в : Спасите мою душу, Надежда Николаевна. Уже не товарищ Вальченко вас ищет, а вы его ищете...
   Т о р с к а я : Товарищ Вальченко мне нужен, вот я его и ищу.
   Г р и г о р ь е в : Кажется, товарищ Вальченко вытеснил из вашей души даже коммунаров.
   Т о р с к а я : Ошибаетесь, в моей душе они уместятся, не мешая друг другу.
   Г р и г о р ь е в : Только для меня нет места в этой любвеобильной душе.
   Т о р с к а я : Для людей вашей категории места нет. Верно.
   Г р и г о р ь е в : Надежда Николаевна, обратите внимание, здесь часовой.
   Т о р с к а я : Ничего не могу поедлать: в присутствии часового вы не умнеете.
   Клюкин неожиданно взрывается смехом.
   Г р и г о р ь е в : Так, Надежда Николаевна?
   Т о р с к а я : Да, так.
   Г р и г о р ь е в : Хорошо. (Ушел наверх.)
   К л ю к и н : Сцена ревности, да?
   Т о р с к а я : Нет, Вася, это сцена хамства...
   К л ю к и н : И я так думаю.
   Т о р с к а я : А где Воргунов?
   К л ю к и н : А вот.
   Воргунов вошел.
   В о р г у н о в : Удивительное дело: для чего я вам могу понадобиться?
   Т о р с к а я : Идите сюда, мне надо с вами поговорить. Садитесь.
   В о р г у н о в : А это что за персонаж?
   К л ю к и н : В коммуну просится.
   В о р г у н о в : Смотрите, какой он смирненький. Ну, чего ты такой смирный?
   Л а п т е н к о : Примите в комумну.
   В о р г у н о в : Ага, практические соображения, значит?
   Л а п т е н к о : У меня соображение хорошее. Примите.
   В о р г у н о в : Я вижу: смирненький.
   Т о р с к а я : Так и нужно: он будет хорошим коммунаром, правда?
   Л а п т е н к о : Я буду все делать... А примете?
   Т о р с к а я : Я здесь человек маленький... Попросишь старших... Примут.
   В о р г у н о в : Ну, сел. Говорите, в чем дело?
   Т о р с к а я : Один коммунар, фамилия его Одарюк, сделал важное усовершенствование в выключателе. Об этом говорят все коммунары. Вам известно?
   В о р г у н о в : Ничего не слышал. В выключателе? Угу...
   Т о р с к а я : Знает о нем Григорьев. Григорьев обьявил, что усовершенствование Одарюка ничего не стоит. Я хочу, чтобы вы проверили.
   В о р г у н о в : Где же этот молодой русский изобрататель?
   К л ю к и н : Он сейчас на работе, я могу вам рассказать.
   В о р г у н о в : Оказывается, это уже достояние широких народных масс? Рассказывайте.
   К л ю к и н : В выключателе есть пластинка, знаете?
   В о р г у н о в : Ну?
   К л ю к и н : Там на двух углушках нужно высверлить две дырочки и закрепывать на них штифтики для контактов. Одарюк предлагает дырочек не сверлить, штифтиков не ставить, а штамповать пластинку наподобие ласточкиного хвоста, а потом загнуть два хвостика. Можно их загнуть во время штамповки. Получаются хорошие контакты#6.
   В о р г у н о в : Угу. Это он сам придумал?
   К л ю к и н : Ну, а кто же?
   Т о р с к а я : Разве хорошо?
   В о р г у н о в (в задумчивости подмыается и направляется вверх): Черт... Просто как... Ласточкин хвост...
   Т о р с к а я : Петр Петрович, куда же вы?
   В о р г у н о в (остановился на лестнице): Ах, да. Так его фамилия Одарюк? А не Одергейм?
   К л ю к и н : Да нет, Одарюк.
   В о р г у н о в : Пошлите этого Одергейма ко мне.
   К л ю к и н (сдерживая смех): Смотри ты!
   Сверху спускается Григорьев.
   В о р г у н о в : Товарищ Григорьев, вам было известно предложение Одарюка - ласточкин хвост?
   Г р и г о р ь е в : Дело в том...
   В о р г у н о в : Было известно?
   Г р и г о р ь е в : Было...
   В о р г у н о в : Больше не имею вопросов.
   Г р и г о р ь е в : Петр Петрович, спасите мою душу - я же говорил о нем Георгию Васильевичу, и он со мной согласился.
   В о р г у н о в : С чем именно согласился?
   Г р и г о р ь е в : Что это слишком наивно.
   В о р г у н о в : Угу. Замечательно!
   Г р и г о р ь е в : И потом ведь немцы этого не делают.
   В о р г у н о в : Отправляйтесь к чертовой матери с вашими немцами, понимаете? Немцы за вас будут соображать? Ох ты, господи, когда это кончится? ((Ушел.)
   Г р и г о р ь е в : Это вы ему рассказали, товарищ Торская?
   Т о р с к а я : Я.
   Г р и г о р ь е в : Это называется интригой, товарищ Торская.
   Т о р с к а я : Это называется борьбой, товарищ Григорьев. (Ушла.)
   Г р и г о р ь е в : Что она ему рассказывала?
   К л ю к и н : С часовым разговаривать строго воспрещается.
   Г р и г о р ь е в : Ага, воспрещается? (Пошел наверх.)
   З ы р я н с к и й (выходит из столовой): А это что за птица?
   Л а п т е н к о : Дядя, примите в комумну.
   З ы р я н с к и й : Из детского дома давно?
   Л а п т е н к о : Я не из детского дома.
   З ы р я н с к и й : А ну, покажи. ?Открывает ворот рубахи, осматривает белье.) Когда ты убежал из детского дома?
   Л а п т е н к о : Три дня.
   З ы р я н с к и й : Так чего ты к нам пришел?
   Л а п т е н к о : На заводе хочу работать.
   З ы р я н с к и й : Ну, посиди, просохни малость. (Уходит во двор.)
   Л а п т е н к о : А кто здесь самый старший?
   К л ю к и н : Обойдешься без самого старшего.
   Клюкин смотрит на часы, заглядывает в столовую. Вбегает Синенький.
   К л ю к и н : Ты где это шляешься?
   С и н е н ь к и й : Ты знаешь, что в цехе делается? Зырянский Вехова обыскивал. (Снимает сигналку с дежурного шкафа.)
   К л ю к и н : Ящик?
   С и н е н ь к и й : Ага. Два французких ключа, которые у Гедзя пропали.
   К л ю к и н : Ну, давай, давай.
   Синенький дает сигнал "кончай работу" в вестибюле, в верхнем коридоре,
   во вдоре. Зырянский и Вехов входят.
   В е х о в : На что мне эти ключи, у меня самого таких два.
   З ы р я н с к и й : Значит, продать хотел! Я тебя знаю!
   В е х о в : Алеша, честное слово, коммунарское слово, не брал.
   З ы р я н с к и й : Почему они в твоем ящике?
   В е х о в : Не знаю.
   Жученко и Шведов входят.
   Ж у ч е н к о : Я его сейчас выгоню на все четыре стороны. Ага, он здесь?
   Ш в е д о в : Подожди выгонять, чего ты горячишься?
   Ж у ч е н к о : Ты понимаешь, Шведов, по всему заводу и в городе уже растрепали: "Коммунары крадут", "Коммунары - воры, срывают завод".
   З ы р я н с к и й : Ты, Шведов, брось тут добрую душу разводить. Сколько инструмента пропало! А штанген у Собченко? Я вот тебя поддам в дверь!..
   Ш в е д о в : Так не годится, Алексей. Вечером в бюро поговорим. Это дело темное. Ведь он не признался? Тут может быть ошибка.
   З ы р я н с к и й : Я его выгоню сейчас. А ты меня в бюро сколько хочешь разделывай.
   Ш в е д о в : Я не позволю никого выгонять без разбора.
   Ж у ч е н к о : И вечно ты, Шведов, усложняешь дело.
   Ш в е д о в : Постой. Ты вот что, Алексей, скажи мне: почему ты у него производил обыск?
   З ы р я н с к и й : По праву дежурного командира.
   Ш в е д о в : Да знаю. А почему именно у него?
   З ы р я н с к и й :А мне Григорьев сказал.
   Ж у ч е н к о : Григорьев сказал?
   З ы р я н с к и й : Чего ты?
   Ж у ч е н к о : Постой. Как он тебе сказал?
   З ы р я н с к и й : Просто сказал, что он подозревает Вехова.
   Входят три-четыре коммунара, между ними Гедзь.
   Ш в е д о в : Откуда же он знает?
   З ы р я н с к и й : Значит, знает.
   Г е д з ь : А в самом деле интересно: как он может знать, что Вехов у меня украл ключи?
   З ы р я н с к и й : Разве вы коммунары? Вы бабы. Откуда знает? Что же, по-вашему, он крал вместе с Веховым? Значит, имеет какие-нибудь основания.
   Ш в е д о в (задумчиво): Какие-нибудь... Это недостаточно.
   Г е д з ь : Да, это верно. Скажи, Вехов, прямо: когда ты украл ключи?
   В е х о в : Я ключей не брал.
   Ш в е д о в : Я ему верю.
   З ы р я н с к и й : Ну еще бы! Как это можно, чтобы Шведов кому-нибудь не поверил? Я удивляюсь, как ты попам не веришь? Ну что с ним делать?
   Ш в е д о в : Это дело завтра разберем. Завтра все равно день боевой. И комсомол и совет командиров. (Вехову.) Иди в спальню.
   Задерживаются в вестибюле: Шведов, Жученко, Зырянский, Собченко, Деминская, Донченко, Гедзь. Другие коммунары в спецовках пробегают наверх
   и влево по коридору.
   Г е д з ь : Странная история!
   С о б ч е н к о : Теперь у нас все истории странные. Вот смотри: мой штанген, эти самые ключи, сколько инструмента у всех пропадает. Откуда у нас столько воров? Откуда набрались, понимаешь?
   Р о м а н ч е н к о (пробегая): Это не коммунары крадут.
   Ж у ч е н к о : Вот мудрец тоже, Федя, а кто же крадет?
   Р о м а н ч е н к о : Это черти завелись в коммуне.
   Д о н ч е н к о : Вот я тебе уши надеру. Какие черти?
   Р о м а н ч е н к о : Завелись в коммуне. Черти. С рогами и хвостом. Штатив пять сантиметров, а пружина четыре с половиной. Все крадут. Много чертей. Мы вчера с Ванькой одного поймали.
   Ш в е д о в : И что ты мелешь? Кого вы поймали?
   Р о м а н ч е н к о : Я же сказал тебе: черта, такой, знаешь... (Прикладывает рожки.)
   Ж у ч е н к о : А ну, покажи.
   Р о м а н ч е н к о : Э, нет! Это мы в подарок готовим с Ванькой.
   Ж у ч е н к о : Кому?
   Р о м а н ч е н к о : Совету командиров, кому же? Вот завтра поднесем. (Показывает, как он будет подносить. Удирает наверх.)
   Ш в е д о в : Болтает пацан.
   Ж у ч е н к о : Нет, здесь что-то есть. Федька - серьезный человек.
   Ч е р н ы й (входит): О, целое совещание. Григорьева не видели?
   С о б ч е н к о : Вот еще этот Григорьев, понимаешь ты... А зачем он тебе?
   Ч е р н ы й : В коллекторе была прокладка из слюды. Обтачивали коллектор на шлифовальных. Теперь ставим прокладку бокелитовую.
   Ж у ч е н к о : А бокелит на шлифовальных плавится.
   Ч е р н ы й : Во, прокладку переменили, а того не заметили, что бокелит жару не выдерживает. Ты знаешь, какое вращение на шлифовальных?
   С о б ч е н к о : Ну?
   Ч е р н ы й : Вот тебе и "ну". Бокелит расплавится, а снаружи этого не видно. Ставим коллектор на место, все собираем, пробуем мотор - ничего не выходит. А черт его знает, в чем причина? Попробуй догадаться.
   С о б ч е н к о : А кричали все: "Девчата виноваты - обмотка неверная".
   Ч е р н ы й : Валили на обмотку. Девчата уже и плакали, бедные.
   Ж у ч е н к о : Да, это, брат, действительно. Кто же это наделал?
   Ч е р н ы й : Да Григорьев же...
   Ш в е д о в : Ну бедт завтра день, постойте.
   Ж у ч е н к о : Действительно, черти в коммуне.
   Воргунов медленно спускается с лестницы, задумался.
   З ы р я н с к и й : Вот, может быть, товарищ Воргунов разьяснит?
   В о р г у н о в : Чего разьяснять?
   Ж у ч е н к о : Говорят, черти в коммуне завелись.
   В о р г у н о в : Этого только не хватало.
   Ж у ч е н к о : Товарищ Воргунов, вы слышали сказки о штативе и пружине, о бокелитовой прокладке, об автомате, о ласточкином хвосте?
   В о р г у н о в : Слышал.
   Г е д з ь : Так отчего это?
   Коммунаров прибавляется.
   В о р г у н о в : Отчего? Ясно - отчего. Не умеем работать.
   Ш в е д о в : А вот мы за это возьмемся по-комсомольскому.
   В о р г у н о в : Как же это - по-комсомольскому?
   Ш в е д о в : А вы не знаете?
   В о р г у н о в : Да видите ли, я уже сорок лет как в комсомольцах не был.
   Б л ю м : Энтузиазм - вот что нужно!