Макдевит Джек. Чинди

   Затем она появилась вновь.
   - … приблизительно с полчаса ты не будешь нас слышать. А немного позже пройдешь мимо нас. Примерно через час двадцать после этой передачи. Тор…
   Ну, слава Богу. Его снимут в течение ближайших двух часов. Его ждали там, впереди. От радости Тор выбросил вверх сжатый кулак. Два часа - это хорошо. Это он может пережить. Да, разумеется, может. Он даже рассмеялся своей маленькой шуточке.
   - Спасибо, Хатч.
   -  Тор, мы просим экипаж чиндио помощи. Просим этих инопланетян.
   «Инопланетян?» - удивился Тор.
   - Хатч, ты слышишь меня? - Черт возьми, но ведь здесь нетинопланетян. - Хатч? Где ты? Пожалуйста, ответь, черт возьми.
   -  Извини, Тор. Хотелось бы, чтобы мы могли сделать больше.
   Это уже теряло всякий смысл.
   - Хатч, здесь нет ничего живого, кроме меня.
   -  У тебя не будет возможности говорить со мной. Ты пробудешь в зоне связи всего мгновение. Мы подсчитали, что ты пройдешь мимо нас со скоростью семьдесят пять тысяч километров в секунду.
    Нет, это неправда. Это не моглобыть правдой. Звезды над Тором были неподвижны - и чиндитоже.
   - Это ошибка, - сказал он. - Я лежу в дрейфе. Я вообще не двигаюсь.
   Он ждал, а потом окликнул ее. Встал и взглянул на звезды.
   - Происходит нечто совсем другое. Хатч…
 

* * *

 
   Она продолжала говорить с ним, объясняя, что они в силах сделать, объясняя, что очень сожалеет о происходящем и что она обязательно предпримет что-нибудь, чтобы снять его… Передачу периодически прерывали помехи. Их приветствовала Бетельгейзе.
   Тор вышагивал по корпусу чинди, странствуя между «холмов» и бесплодных «равнин». Он припомнил: когда-то давно Хатч заметила, что археологи, откапывая древние строения и извлекая оттуда то, что еще можно извлечь, всегда заканчивали раскопки одним и тем же заявлением: «Какую интересную историю они могли бы поведать, если бы умели говорить!»
   Им нравилось думать, что они в силах заставить заговорить древние храмы. Что им слышны «рассказы» и резцов, и инструментов, и керамики, и давно погибшей орбитальной станции возле Беты Пасифика. Но, по словам Хатч, археологи отлично знали, что это очень «скупые» беседы. Ведь даже имена королей обречены забвению.
   Но вот взгляд чинди, как ему казалось, проникал повсюду. И его «голос» говорил с каждым, кто умел найти способ попасть к нему на борт. Неужели такова и была цель? Неужели эта «скала» действительно драгоценный дар для любого, кто в состоянии найти ее? Или она так и останется потерянной?
   Он израсходовал почти весь воздух и потому решил отправиться к выходному люку, заглянул вниз и обрадовался, увидев, что его палатка по-прежнему на месте. Всякий раз он возвращался к ней, затаив дыхание, осознавая, что всегда есть шанс, что в его отсутствие роботы смахнули ее куда подальше. Бригада для уборки помещений- это же так понятно. Никак не может позволить, чтобы кругом валялся мусор.
   Он экспериментировал, оставляя в разных коридорах смятые листы бумаги. Они неизменно исчезали, через день или позже. Но роботы никогда не трогали его палатку.
   Кто-то знал. Может быть, он просто не понимал, как ему помочь.
   Тор спустился по лестнице. Как раз приближался один из роботов. И этой движущейся платформе пришлось изменить маршрут, прижаться к стене, чтобы миновать палатку.
   Тор сделал шаг, заступил роботу дорогу, и тот остановился. Черные диски, которые, по всей вероятности, служили ему глазами, уставились на землянина.
   - Привет, - сказал Тор. - Отвези меня к твоему капитану.
   Робот ждал.
   - Ты меня понимаешь? Я «застрял»… «влип»… я в затруднительном положении. Мне нужна помощь.
   Робот пытался объехать его, но Тор держался прямо перед ним.
   - У вас, парни, действительно немалый интерес ко всему незаурядному. Но вот мы явились сюда, к вам, а вы даже не заметили этого. Почему?
   Это были роботы-смотрители, роботы-сторожа. Несколько дней назад Тор забрался на одну из таких платформ и ехал на ней, пока она не свернула в одну из комнат. Робот запустил программу, заключавшуюся в демонстрации чудовищного зрелища: раскинувшийся на морском побережье выстроенный из мрамора город внезапно разрушало облако. «Одно из Омега-облаков, - подумалось ему, - тех самых бесструктурных материальных масс, что волнами распространяются от центра Галактики примерно каждые восемь тысяч лет, чтобы разрушать геометрически правильные тела. Одна из величайших загадок современности».
   Изображения были нечеткими. Робот произвел все необходимые настройки и удалился. При этом он так и не обратил никакого внимания на Тора.
   Много времени Тор уделял и своему дневнику, записывая впечатления от увиденного в «выставочных павильонах» и от времяпрепровождения на корпусе (с тех пор, как «Мемфис» был для него потерян, ему расхотелось описывать сами «выставки»). Но когда он перечитал свои заметки и обнаружил, что они чересчур сентиментальны, ему пришлось вносить исправления. В итоге он переписал все. Ведь, в конце концов, он знал: кто-то сюда придет. И каждое из оставленных им последних слов, станет частью легенды о чинди. Поэтому он старался оставаться сухим, холодным и насмешливо удивленным. Он представлял себе, как люди в Смитсонианском институте разглядывают экспонаты в выставочных залах. И как в конечном счете перед ними предстают «Размышления Тора Виндерваля».
   Да, сухого, холодного, замкнутого. Того самого типа, которого всем хотелось узнать.
   Он проследил, как робот укатил в глубину коридора и исчез за углом, и подумал: «Все было бы великолепно, если бы тот сейчас прикатил прямо на мостик и, вызвав капитана, доложил: „Сэр, Тор ожидает у выходного люка. Ему требуется пара канистр с кислородом. Вполне достаточно, чтобы дождаться, пока придет „Мемфис“ и заберет его“. А потом, вернувшись, произнес: „Для нас ваше присутствие на борту большая честь, мистер Виндерваль. Заходите еще, когда будете по соседству“.
   Тор забрался в палатку и наполнил баллоны воздухом. Сигнальная лампа едва светилась. Тор стоял перед компрессором, чувствуя себя потерянным и одиноким, проникаясь жалостью к себе. Затем он оставил агрегат и вновь вышел наружу, ожидая прохождения «Мемфиса». Хатч тоже находилась снаружи, на корпусе своего корабля. Она дважды повторила Тору, что будет там. Он еще раз проверил время. Оставалось всего несколько минут. Разумеется, возможности узнать, когда именно она собиралась появиться там, не было. Обычно когда люди говорят: «Мы будем там-то через полтора часа», подразумевается определенная погрешность.
   - Хатч, - сказал он, активируя канал связи, - я хотел бы провести остаток жизни рядом с тобой. - И усмехнулся. По всему выходило, что так оно и случится.
   Ровный хор шумов вселенной стал ему ответом. Если слушать внимательно, как говорилось в старинной песне, можно услышать Бетельгейзе.
   -  Я все еще здесь, Тор.
   И снова он поразился, какой близкой казалась Хатч, как будто стояла позади него или за ближайшим гребнем.
   - Хатч, ты все-таки меня слышишь? Ответь, если да.
   -  Сейчас ты всего в нескольких секундах полета от нас. Я хочу, чтобы ты поговорил со мной, - сказала она.
    А я что делаю?
   Гребни по обе стороны от внешнего люка были невысокими. Едва заметными волнами на обширной поверхности камня. Но он все-таки выбрал точку, которая казалась самой высокой, хотя и без того мог свободно видеть все вокруг. Он подошел, покачал головой и забрался на самый верх. «Мемфис» должен появиться строго впереди. Где-то за передней кромкой чинди. За тем местом, где смыкались гребни. Где-то.
   Он терпеливо ждал, прикрывая глаза от несуществующего слепящего света. С одной стороны возникло какое-то движение. Но это было всего лишь облачко пыли. Микрометеорит.
   И затем:
   -  Я люблю тебя, Тор.
   Что ж, это последнее было, в общем-то, неплохой новостью.
   Едва различимое изменение в передаче и в ее голосе подсказало ему, что тот искажен эффектом Доплера. - Прощай, Присцилла, - сказал Тор.
   Он выпрямился во весь рост, отчаянно желая, чтобы заблудившийся камень попал прямо в него, освободив от необходимости самому принимать подобное решение. Помог бы покончить со всем этим.
   Хатч была права. Ничто внутри чиндине стоило его жизни. Может быть, умереть и стоило, но лишь в каком-то смутном философском смысле. И только ради чьего-то спасения. Когда Пит, и Герман, и остальные погибали, их поступки казались смелыми, достойными, уравнивая высокую жертву с высокой целью. С попыткой открыть окно, чтобы различные расы наконец-то смогли бы узнать своих ближайших соседей.
   Но присутствие на «Мемфисе» Присциллы Хатчинс подчеркивало, почему гораздо лучше оставаться в живых.
   Тор вновь спустился и отправился попрощаться с «оборотнем». Коридоры, которые когда-то казались такими широкими и просторными, теперь были ему тесны. «Оборотень» поджидал его в темноте. Еще одно существо, увезенное так далеко от дома.
   Тор стоял и смотрел на него при свете фонаря, прикрепленного к запястью. То, что Хатч говорила о скорости чинди, начинало обретать смысл, и он почувствовал себя еще более одиноко. Пока Тор стоял и разглядывал изваяние, он понял, почему чиндитак и не «прыгнул» и почему он перемещался с высокой скоростью. И еще Тор начал сознавать, каким по-настоящему старымдолжен быть этот корабль.
   Когда земляне впервые обнаружили его, Джордж надеялся, что им удастся вовлечь его экипаж в диалог. Привет, мы явились с Земли. А вы откуда, друзья?
   - Как поживаешь, волчара?
   Этот экспонат, скорее всего, был воплощением чьей-то идеи, зародившейся неизвестно где, образа правителя Вселенной. Тор обозревал изваяние в течение нескольких минут. А ведь «оборотень» выглядел вполне рассудительным и практичным. И, в определенном смысле, спокойным и невозмутимым. Пожалуй даже, в нем было своего рода величие.
   Если в Его облике что-то и преобладало, то только направленность на изображение интеллекта, анатомия была вторичной.
   - Я никогда не верил в Тебя, - сказал Тор. - И по-прежнему не верю. - Выключил свет. - Прощай, любезнейший «оборотень». Я долго не приду сюда.
   Но по-прежнему казалось, что глаза этого создания видны даже в темноте.
   Тор попятился к двери.
   - Хотя я был бы очень благодарен, если бы ты придумал способ помочь мне.
   Тор наполнил баллоны воздухом, вероятно в последний раз, и поставил их в стороне. Источник питания уже почти полностью разрядился. Лучшим в данных обстоятельствах, при желании еще потянуть время, было оставаться в палатке до тех пор, пока не погаснет свет. Разумеется, все, что можно было выключить внутри нее, он выключил. Но на самом деле Тору следует сидеть в ней до тех пор, пока система жизнеобеспечения не откажет окончательно и не начнет портиться воздух. И только тогдаможно будет перейти на баллоны. Вот, собственно, что необходимосделать. Возможно, гораздо легче было бы разом покончить со всем этим. Но Тор не верил, что сумеет заставить себя отключить костюм.
   Все-таки он был относительно молод и все еще очень любил солнечный свет. Его воображение нарисовало картину внезапного появления «Мемфиса», который обнаруживает лишь его труп. Тор представил, как Хатч в отчаянии и слезах, безутешно прижимает его к груди. Сожалея об упущенном времени, они, возможно, обрели бы новую близость.
 
   Странно. Эта мысль принесла некоторое удовлетворение.
   Хатч продолжала говорить с ним. Ее голос доходил к Тору через ретранслятор. Тор понимал, как ей тяжело. Но ей было бы столь же трудно и в том случае, если на его месте оказался бы просто посторонний. Наблюдать чужую смерть всегда нелегко.
   Ну, что бы здесь ни случилось, он не собирался рвать легкие. Вам не найти Виндерваля выдернувшим разъем. Нет, мадам.
   -  Тор. - Это снова был ее голос. Теперь значительно более далекий. - У нас есть идея, которая должна сработать. Она гораздо лучше, чем предыдущая. Держись.
    Очередная идея. Он понадеялся, что они не собираются воскресить главного инженера чинди.
   Спустя десять минут система жизнеобеспечения прекратила функционировать. Вентиляторы встали. Гудение в стенках палатки прекратилось. Тор включил лампу-фонарь и удивился, что та все еще функционировала. Свет был тусклым, но лампа работала. Экономить не было никакого смысла. Он оставил ее включенной и тихо сидел, пока воздух в палатке не стал непомерно тяжелым и не напомнил ему о недавних приключениях в туалете. Тогда он натянул костюм, присоединил баллоны с воздухом и активировал силовое поле.
   Выключив лампу-фонарь, Тор выбрался наружу через выходной люк.
 

34

 
   В сердце каждой истинной женщины живет искра неземного огня: он дремлет, неподвижный, в ярком свете благоденствия, но вспыхивает и сияет в мрачный час превратностей судьбы.
   Вашингтон Ирвинг. Блокнот. 1820
 
   В то самое время, когда в портативной палатке Тора отключилась энергия, «Маккарвер» и «Лонгворт» сообщили, что они уже в пути, с запасом тросов и соединителей. Билл включил постоянную радиопередачу, так что им было совсем несложно отыскать «Мемфис» после того, как они вышли из «мешка».
   Все происходящее становилось для Аликс до невозможности восхитительным. Когда Хатч, извинившись, решила отправиться наружу, чтобы начать готовить к операции Собачью Кость, Аликс вызвалась сопровождать ее.
   - Ты уверена? - спросила Хатч, после того как Ник перечислил целый ряд возможных опасностей.
    Уверена?!Аликс начинала чувствовать себя ветераном. Она уверенным шагом спустилась в грузовой отсек, без посторонней помощи надела защитный костюм, подключила баллоны с воздухом и активировала поле Фликингера. Хатч пристегнула портативную двигательную установку и подхватила три связки тросов - все, что у них было в наличии. Связав две из них вместе, третью она передала Аликс, которая перекинула связку через плечо. Женщины прошли в воздушный шлюз (Аликс все еще прихрамывала, но сейчас было не до мелких травм) и взглянули на Собачью Кость: та плыла достаточно близко, казалось, ее можно коснуться рукой. Камень был просто громадный. Валун больше, чем три четверти их корабля.
   - Невероятно! - воскликнула Аликс. - И мы собираемся разогнать вот этодо нескольких тысяч километров в секунду?
   - Надеюсь, что это удастся, - сказала Хатч. - Но у нас будет помощь.
   Хотя валун выглядел слишком массивным, для того чтобы свободно передвигаться по нему, он был чересчур мал. Совсем не то, что на лунной базе в системе 1107. Или даже на чинди. Аликс пришло в голову, что она ввязалась в куда более пугающее предприятие, чем все предыдущие. Но оказалось, что сейчас она боится меньше, чем ожидала. Наоборот, ей даже пришлось по возможности умерить свой восторг. (Неужели она действительно горела воодушевлением, поставив себя под такой удар?) А если повезет, то Билл мог бы сделать серию снимков, которые стали бы популярными по всему миру. АЛИКС БЕЛЛИНДЖЕР, БЕССТРАШНЫЙ СПАСАТЕЛЬ.
    Прекрасно.
   Хатч легко оттолкнулась от люка, пересекла пустоту, мягко опустилась на Собачью Кость, повернулась и помахала рукой. Вот так, в два счета. Она вполне могла иметь большой успех как танцовщица.
   Аликс помахала в ответ и последовала за ней. Гравитация тут же исчезла, и женщина обнаружила, что перелетела к астероиду так легко, будто была рождена для этого. На всякий случай она все же была привязана к Хатч, которая при ее появлении улыбнулась и похлопала ее по плечу: отличное шоу, ничего не скажешь. От ее похвал Аликс просияла.
   Билл отслеживал перевороты и вращения астероида с такой точностью, что казалось, будто «Мемфис» лишь медленно плывет по небосклону. Это хорошо помогало справляться с тошнотой и головокружением.
   Хотя звездывсе-таки вращались слишком быстро. И еще: горизонт исчез. Аликс словно стояла на скале, а вокруг, куда ни глянь, простиралась бездонная пропасть. Звезды, цепляясь друг за друга, взмывали по кругу вверх с одной стороны и медленно плыли вниз с другой.
   - Не смотри на них, - предупредила Хатч. - Старайся смотреть в землю.
    В такую, какая есть.
   Спасатели прошли по астероиду, осматривая поле будущей деятельности. Хатч нашла, что искала: относительно гладкое пространство почти на середине длинной оси.
   - Здесь мы разместим «Маккарвер», - решила она. Затем они обернули вокруг объекта все три куска троса, буквально пройдя по поверхности камня метр за метром. Аликс предпочла бы предоставить Хатч самой обойти камень, но они были в одной связке, и ей пришлось отправиться следом.
   Они подтянули трос, чтобы закрепить его. Хатч начала осматривать камень и, гримасничая, постукивая пальцем, приговаривала:
   - Да, именно здесь. Я думаю, получится.
   Еще Хатч потратила уйму времени на беседу с Тором. Она подробно описала ему, что они собираются предпринять, и заверила, что стремятся сделать все как можно быстрее. Она сообщила ему расписание, ободряя его и уверяя, что сейчас ситуация обнадеживает. Временами она переключала связь на Аликс, для которой было привычным делом болтать в эфире с аудиторией, понятия не имея, слышит ли ее кто-нибудь. И она старалась.
   - Как замечательно будет вернуть тебя, Тор, - сказала Аликс. И продолжила: - Хатч уверена, что мы сможем успешно провести эту операцию. - И еще: - Мы планируем вечеринку в твою честь.
   Продюсер Генри Клеймора, некто по имени Истер, вышел на связь в самый разгар их деятельности, когда подсоединяли дополнительный трос к основной связке. Он был в восторге оттого, что в этой экспедиции ему удалось отыскать Аликс. Не согласится ли она на интервью?
    Разумеется, согласится. Клеймор был очень популярной фигурой с огромной аудиторией. Аликс следила за тем, как он давал свои комментарии: Клеймор на Ближнем Востоке, Клеймор об укреплении веры в условиях фактов расширения «механизации» Вселенной, Клеймор о прекращении проекта «Мафусаил», сулившего тысячелетний жизненный цикл.
   С профессиональной точки зрения он был скучноват и довольно консервативен, и поэтому Аликс предпочла бы дать интервью человеку, более близкому по духу молодому поколению. Но, как говорится, находясь в захолустье, пользуйся тем, что есть.
   Приблизительно через девять часов женщины закончили все, что было в их силах, и теперь бездельничали, поджидая остальные корабли.
   - Так вот, значит, как выглядит комета, - сказала Аликс, притопнув по промерзшей поверхности. - Это вовсе не похоже на часть облака Оорта. Я, кроме этого камня, больше вообще ничего здесь не вижу.
   - И не увидела бы и в нашем родном облаке Оорта, - ответила Хатч. - Эти камни обычно рассеяны на очень обширном пространстве.
   Осколку, на котором они стояли, вероятнее всего, было несколько миллиардов лет, и он остался после формирования планетной системы.
   - Нам повезло, - заметила Хатч. - Эта «штучка» оказалась у нас под боком. Как раз там, где требовалось.
   - А у нас дома оно далеко простирается?
   - Ты имеешь в виду облако Оорта? Примерно на один световой год от Солнца.
   - А это?
   - На расстоянии всего нескольких световых дней. - Хатч продолжала следить за часами.
   - Интересно, почему это происходит? - спросила Аликс.
   Хатч пожала плечами. Она не была знакома с деталями.
   - Облака Оорта формируются на самых разных расстояниях от солнца. Создается впечатление, что этот процесс зависит от числа, размера и расположения планет, а также от солнечных масс.
   - А теперь давай кое-что уточним, - попросила Аликс. - Когда придет время, кто будет перерезать трос на «Мемфисе»?
   - Надеюсь, на одном из кораблей найдется квалифицированный доброволец.
   Самой, Хатч, разумеется, полагалось быть на борту «Маккарвера». И еще требовались три человека для такой же работы на «Лонгворте».
   - Ты действительно надеешься найти там кого-то?
   - Вероятнее всего.
   - А как насчет меня?
   - У тебя нет опыта работы в открытом космосе.
   - Извини, Присцилла, а сейчас мы, по-твоему, где? И куда мы то и дело выходили за несколько прошедших недель?
   - Я помню, что ты выходила в космос, Аликс. Но ты по-прежнему новичок в этом деле. А мне бы хотелось использовать более опытных людей.
   - Послушай. Я вполне могу сделать это. Ведь это не так уж сложно. И вообще, ведь ты сама признаешь, что, возможно, больше никого не найдется.
   - Я понимаю. Я сама собиралась просить тебя. - Хатч уставилась на ледяную поверхность.
   - Ведь нужно всего-навсего перерезать трос, верно? Я уже знаю, где надо резать. И управлять лазером, мне кажется, совсем несложно. Что еще от меня требуется?
   - Ты должна уметь управлять ранцевым двигателем.
   - Зачем?
   - На случай, если свалишься.
   - Так научи меня.
   - Сейчас?
   - А что еще ты собираешься делать в оставшуюся пару часов? - Аликс попыталась заглянуть в ее синие глаза. - Послушай, ведь я часть всего этого. Как и ты. Я хочу помочь. Я готова помочь - и могу!
   Хатч обратила к ней сияющий взгляд.
   - Спасибо, Аликс.
   Они коротко обнялись. Уголком глаза Аликс уловила какую-то слабую вспышку - что-то блеснуло, но тут же исчезло, как только она попыталась приглядеться. «Игра звездного света и проносящегося льда», - подумалось ей.
   -  «Лонгворт» только что завершил «прыжок» в наш район, - сообщил Билл. - Расчетное время прибытия пятьдесят шесть минут.
   «Лонгворт» был огромен. Он еще больше подчеркивал скромные размеры «Мемфиса» и Собачьей Кости. Оказалось, что они получили столь же огромное подспорье. С полдюжины добровольцев - некоторые из них знакомились с техникой защитных костюмов, а некоторые, очевидно, освоили их - вышли наружу и помогли закрепить камень на буксире сразу у двух кораблей. Они же доставили существенное количество тросов. Люди в шортах и рубашках с эмблемами и девизами университетов, роя?сь как пчелы, заполонили лед, натягивали тросы, закрепляли связки и таким образом опутывали камень сетью. К сожалению, у них не было устройств дистанционного управления, которые бы позволили в нужный момент отделить кабели от кораблей. Это предстояло сделать вручную.
   Могамбо очень удивил Хатч именно тем, что сам отыскал ее и представил двум людям, которых хотел взять с собой на «Маккарвер». Он пытался держаться очень дружелюбно, но это стоило ему больших усилий. Профессору так отчаянно хотелось попасть на борт чинди, что Хатч заподозрила: если их попытка окажется тщетной и его планы потерпят неудачу, Могамбо хватит удар.
   Два помощника, физик и инженер, мужчина и женщина, оба достаточно взрослые, чтобы не загореться идеей влезть на борт чинди. Они поздравили ее со столь оригинальным «изобретением», и тем самым завоевали ее симпатии. Хатч знала, что в этих делах новичок. А кто в этой области не новичок? Она посоветовала им держаться от чиндиподальше, но они, похоже, пропустили это мимо ушей.
   Могамбо спросил, удалось ли ей договориться о его переходе на борт «Маккарвера».
   - Бронштейн ведет себя как упрямый осел. Он не понимает, насколько это важно.
   Хатч попросту было не до того.
   У нее не было контактов с капитаном «Маккарвера». Но обычно пилоты помогают друг другу.
   - Я была немного занята, профессор. Позвольте посмотреть, что можно сделать.
   - А ты не забудешь?
   Она слабо кивнула.
   - Сделаю все, что могу.
   «Маккарвер» доложил о подходе. Он только что появился на дальнем краю этого вектора, но уже держал курс к ним и собирался прибыть через пару часов.
   Хатч руководила окончательным формированием «паутины» и старалась придерживаться конструкции силовой оплетки астероида, разработанной Биллом. Но попадались проблемные участки, и особенно - группа каменных гребней вблизи того места, которое постепенно становилось «кормой» Собачьей Кости. Эти заостренные пики могли перетереть поперечную обвязку, так что «строителям» приходилось «тупить» их лазером. В итоге от этого пришлось отказаться: на обработку камней уходило много времени и требовались большие переделки всей конструкции. Когда работа была закончена (к общему полному удовлетворению) и «паутина» оказалась достаточно прочной, добровольцы протянули буксирные тросы к «Лонгворту» и закрепили их под нижней частью его фюзеляжа. Билл развернул «Мемфис» вдоль длинной оси и подогнал его как можно ближе к противоположной стороне астероида. В обоих направлениях были переброшены, а затем закреплены и натянуты тросы. Теперь астероид удерживала между двух кораблей связка тросов длиной около шестидесяти метров.
   А затем последовал томительный час - ждали «Маккарвер». Невыносимо долго. Казалось, этот час тянулся целую вечность.
   Если все задуманное осуществится, спасатели отправятся в погоню за чинди. И вот тогда время полетит стрелой.
   Хатч воспользовалась преимуществами этой вынужденной задержки, чтобы переговорить с Бронштейном.
   -  Я не люблю его, - сказал тот. У него был акцент, который она не смогла распознать. Скорее, восточно-европейский.
   - Окажите мне любезность, - настаивала Хатч, включая прежнее обаяние.
   Она стояла под корпусом «Лонгворта». Корабль казался неуклюжим и громоздким, длинным и очень массивным, беспорядочным скоплением прямоугольных секций самых разных размеров, состыкованных друг с другом словно детская головоломка. Единственной уступкой эстетике была симметрия.