Страница:
-- -- Вы не верите, что я спасаю людей Земли? Марина почувствовала, что
отвечать надо вполне откровенно.
-- Да, -- сказала она. -- Этому я не верю. Я очень высоко ценю ваши
добрые намерения, но не верю, что кто-нибудь может причинить нам вред. Вы
нас недооцениваете. Не знаете нашей науки и нашей техники. Они способны
справиться с любой опасностью.
-- Если она известна.
-- Но ведь именно этого вы и не хотите нам сказать.
-- Потому, что сама не знаю, -- ответила Гианэя.
Стоун сдержал слово. Трудная и сложная подготовка Седьмой лунной
экспедиции была закончена ровно через два дня. Звездолет, под командованием
Юрия Вересова, стоял на пиренейском ракетодроме, ожидая своих пассажиров. На
его борту находились новые усовершенствованные вездеходы, оборудованные
совсем иными, чем раньше, приборами и кибернетическими автоматами. Задача
была иной. Первые шесть экспедиций ставили перед собой цель найти базу и
детально обследовать как ее самое, так и спутников-разведчиков. Теперь,
после того, что сказала Гианэя, нужно было найти и уничтожить базу. "К ним
нельзя приближаться", -- сказала Гианэя, и этим словам приходилось верить.
Люди хорошо помнили обстоятельства гибели робота-разведчика, запущенного с
борта звездолета "Герман Титов". Базу иного мира надо было уничтожить на
расстоянии.
Муратов прилетел накануне старта. Он был слабее всех участников Седьмой
экспедиции подготовлен к предстоящей работе, а быть в ее составе безучастным
зрителем, спрашивать на каждом шагу, что происходит, ему совсем не хотелось.
С Вересовым он был давно знаком и надеялся, что командир корабля,
принимавший участие во всех шести экспедициях, сумеет в один день
основательно ознакомить его с техникой поисков и методами уничтожения базы.
Вересов приветливо встретил первого пассажира. Он сразу понял, что
хочет получить от него Муратов, и с готовностью согласился помочь ему. Они
засели с утра и до позднего вечера усердно занимались.
Было половина двенадцатого, когда Муратов, устало откинувшись на спинку
кресла, сказал:
-- Теперь я могу чем-то помочь в работе. Во всяком случае, буду
понимать что к чему. Меня включили в состав экспедиции из внимания к прежним
"заслугам", и это было немного неприятно. Спасибо, Юрий!
-- Не стоит благодарности, ложись и выспись хорошенько. Ты еще не был
на Луне, и полет к ней будет для тебя интересным. Спокойной ночи!
Вересов, ушел, чтобы вернуться на звездолет и провести на нем ночь.
Муратов остался один.
-- Спать, так спать, -- сказал он громко и сладко потянулся, довольный
собой.
Неожиданно в дверь постучали. Стук был тихий, осторожный. Видимо,
стоявший за дверью не был уверен, спит Муратов или нет .
-- Войдите! -- сказал он.
И тут же вскочил, изумленный, растерянный, ничего не понимающий.
В дверях стояла Гианэя.
Он знал, что она находится на Японских островах, еще вчера вечером он
говорил с Мариной по радиофону, спрашивал, как чувствует себя гостья, что
она говорит и делает. Марина ни словом не упомянула о поездке на Пиренейский
полуостров, наоборот, она сказала, что Гианэя собирается провести в Японии
долгое время.
И вот!
Муратов быстро овладел собой и пригласил Гианэю войти.
Она протянула ему руку, снова ответила на пожатие, непринужденно села.
Казалось, она не видела ничего удивительного в своем внезапном появлении.
Она была одна, без Марины.
-- Я прилетела сюда полчаса тому назад, -- сказала Гианэя. -- И легко
узнала, где вы остановились. Она говорила по-испански.
-- Почему вы одна? -- спросил Муратов.
-- Чтобы говорить с вами, мне не нужен переводчик, -- просто ответила
Гианэя. -- Марина устала, и мне удалось уговорить ее отпустить меня одну.
Надо же мне привыкать обходиться на Земле без проводника. Я всю жизнь
проживу здесь.
Тень грусти прошла по ее лицу при этих словах, Гианэя энергично
тряхнула головой.
-- Я сейчас уйду, -- сказала она. -- Поздно, и вам надо отдохнуть перед
полетом. А прилетела я сюда потому, что хочу лететь с вами на Луну.
-- С нами? -- воскликнул Муратов. -- Зачем? Это вырвалось у него
невольно, от удивления. Он сразу понял намерения Гианэи.
-- Затем, что всегда и во всем надо быть последовательным, -- ответила
гостья. -- Вы знаете, еще сегодня днем я и не думала о полете на Луну. В
том, что такое желание у меня явилось, виновата ваша сестра.
-- Она вам посоветовала?
Снова, как недавно на ракетодроме Селены, по лицу Гианэи скользнула
пренебрежительная улыбка. И Муратов понял, что эта улыбка относится не к
Марине, а к нему самому. Гианэя удивлялась его недогадливости.
"Положительно, я не умею говорить с ней, -- подумал Муратов. --
Забываю, что она не земная женщина, что у нее иные понятия. И сам же порчу
ее мнение о себе".
Ему захотелось тут же рассказать ей о мотивах его поведения, доказать,
что он ее хорошо понимает, но он удержался, зная, что этим только ухудшит
положение. Она расценит его слова как хвастливое желание показать свой ум, и
в ответ он получит новую пренебрежительную улыбку.
"Сам виноват -- думал он -- Это урок на будущее. Таких ошибок допускать
нельзя".
-- Меня никто не уговаривал, -- сказала Гианэя. -- И никто мне ничего
не советовал. Для этого надо знать то, что знаю я и чего никто не может
знать на Земле. Откуда могла знать Марина, что я могу принести пользу в
вашей экспедиции? Это знаю только я.
-- Вы хотите помочь нам найти спутников?
-- Вы странно их называете. Но наше название непереводимо на ваш язык.
Да, я хочу помочь вам и могу это сделать. Марина сумела доказать мне, что
это мой долг. Надо быть последовательным, -- повторила Гианэя. -- То, что вы
хотите найти и что надо найти как можно скорей, невидимо для вас, но видимо
для меня.
Наши глаза видят больше, чем ваши. Я это давно знаю, Так скажите,
возьмут меня или нет?
-- Конечно, возьмут. И даже с радостью. Я сейчас же сообщу о вашем
желании Стоуну. Это начальник экспедиции, -- пояснил Муратов.
-- Я знаю. Она встала.
-- Спасибо, Гианэя, -- сказал Муратов. -- Спасибо от имени всех. Я
очень рад, что вы изменили свое отношение к нам.
-- Это могло случиться раньше. Здесь ваша вина, Виктор. Не нужно было
пренебрегать мной.
Он не нашелся, что ответить на такое заявление.
-- Думаю, что у вас найдется костюм для меня. Мы с вами почти одного
роста.
-- Конечно, найдется. Вы видели наши "космические" костюмы на Гермесе.
Похожи они на ваши? -- Муратов не мог удержаться от соблазна еще раз
попытать счастье.
-- Не совсем, -- ответила Гианэя. -- Но в общем они похожи.
-- А мы думали, что ваше платье золотого цвета -- это и есть костюм для
полетов.
-- Нелепое предположение, -- резко ответила Гианэя. -- Разве можно быть
так одетой в полете?
-- Почему же вы явились к нам именно так?
Ожидая ответа, он затаил дыхание. Откроется ли одна из загадок или
нет?..
Его охватило глубокое разочарование, когда Гианэя вместо ответа
сказала:
-- До завтра! Не надо провожать меня. Я знаю, что у вас существует
такой странный обычай. Здесь близко.
-- Где вы остановились?
-- Мне сразу указали, как только я прилетела. Не знаю, как называется
эта улица, но дом рядом с вашим. -- Она посмотрела на него знакомым уже
пристальным взглядом. -- Вы сказали, что рады изменению моего отношения к
вам. Это неверно. Оно осталось прежним. Но я многое поняла. И не буду
объяснять, что именно. Вы этого все равно не поймете.
В этот момент она напомнила Муратову прежнюю Гианэю, "гордую и
высокомерную", какой она казалась всем на Гермесе.
-- Попробуйте! -- улыбнулся он. -- Может быть, я способен понять вас.
-- Вы? -- она подчеркнула это слово. -- Возможно. Я хочу думать, что
это так, -- прибавила она. -- Я должна так думать. Но я хотела бы, чтобы
меня поняли все. До свиданья!
Оставшись снова один, Муратов долго сидел в кресле в глубокой
задумчивости. Он пытался понять, что хотела сказать Гианэя последней фразой.
Он понял это, но не сейчас, а много позже.
Глаз человека воспринимает сравнительно небольшой участок спектра
лучистой энергии, ограниченный с одной стороны красными, а с другой --
фиолетовыми волнами. Этот участок носит название "видимого". Инфракрасные и
ультрафиолетовые лучи, отличающиеся от видимых только длиной волны, уже не
раздражают зрительные нервы и не дают светового ощущения, хотя по своей
природе они одинаковы с видимыми.
Глаз -- чувствительный и достаточно точный орган, но считать его
совершенным нельзя. Вполне могут существовать другие органы зрения,
способные воспринимать как свет более широкую полосу частот. На Земле многие
так называемые ночные животные, например совы или филины, видят инфракрасные
излучения нагретых тел, что дает им возможность охотиться в темноте.
Было известно, что глаза Гианэи более дальнозорки, чем глаза людей
Земли. Теперь, после того, что она сказала Муратову, стало очевидно, что не
только этим она отличается от "землян", не только остротой зрения, но и тем,
что способна видеть как свет лучистую энергию, не воспринимаемую глазами
человека Земли.
В каких же пределах? Какой участок спектра доступен ее зрению? Что она
видит, более длинные или более короткие волны? А может быть, и те и другие?
Пока это оставалось неизвестным. Но теперь, когда Гианэя ступила на
путь откровенности, была надежда, что она согласится, чтобы ее зрение
обследовали окулисты.
Участники Седьмой экспедиции с удовольствием приняли Гианэю в свой
состав. Ее участие в поисках сильно повышало шансы на успех даже в том
случае, если она не знает точного местонахождения базы. Ведь она сказала,
что может увидеть ее -- невидимую для людей.
Между разговором Муратова с Гианэей и стартом звездолета прошло немного
времени -- всего одна ночь, но "открытие" успело разнестись по всему миру.
Уже утром стало известно мнение видных ученых относительно зрения Гианэи.
Большинство склонялось к тому, что она видит как свет инфракрасный участок
спектра.
Если догадка была верной, то Гианэя могла сыграть в экспедиции роль
своеобразного живого инфракрасного экрана. Такой "экран" был, конечно, во
много раз удобнее и надежнее любого прибора.
Марине Муратовой предложили сопровождать Гианэю.
-- Я совершенно не нужна, -- ответила она. -- Гианэя может говорить с
Виктором. Кроме него, еще три участника экспедиции владеют испанским языком.
Мое присутствие не диктуется необходимостью. Зачем вам лишний и ненужный
человек?
Из разговора с сестрой по радиофону Муратов узнал подробности той
беседы, которая натолкнула Гианэю на мысль лично принять участие в полете на
Луну.
-- Мы говорили с ней о моральной стороне ее поступка, -- сказала
Марина. -- Я старалась убедить ее в том, что она "выдала" планы своих
соплеменников из чувства человеколюбия и из благородных побуждений. И
видимо, мне удалось этого добиться. Очень помогла ссылка на Рийагейю. Гианэя
относится к нему с огромным уважением и считается с его мнением. Это
совершенно очевидно. Нет, -- ответила она на вопрос Муратова. -- Гианэя не
уговаривала меня лететь вместе. Она сказала, что ей надо привыкать к
самостоятельности и что не век же мне опекать ее. Да, я действительно не
хочу лететь с вами. И рада, что Гианэя не уговаривала меня. Я устала, хочу
пожить в полном покое.
Марина ни словом не упомянула о сделанном ею открытии, ничего не
сказала о том, что загадка особого расположения Гианэи к Виктору перестала
быть загадкой. Почему она не открыла брату этой тайны, было неясно ей самой.
Но что-то ее удержало, возможно, чувство деликатности, боязнь огорчить
Виктора, в чем-то испортить его дружеские отношения с гостьей.
Если бы не зеленый оттенок кожи Гианэи, мало заметный, впрочем, из-за
приобретенного ею на Земле загара, если бы не форма глаз, ярко-зеленые ногти
на пальцах, да еще волосы, слишком густые, тяжелые и отливающие изумрудом,
Гианэя казалась бы обычной земной женщиной в ловко сидящем на ней коричневом
комбинезоне.
В высокой гибкой фигуре гостьи было что-то напоминающее танцовщицу.
-- Кастаньет не хватает, -- шутили участники экспедиции. -- Чистая
испанка!
Внимание, оказываемое Гианэе населением земного шара, на этот раз
проявилось в большом количестве желающих проводить ее.
Муратов, стоя рядом с Гианэей у нижней ступени трапа, напомнил ей о еще
большей толпе, встретившей ее полтора года тому назад на этом поле.
-- Я тогда ничего не видела, -- ответила Гианэя. -- Все мои мысли были
заняты совсем другим.
-- Чего вы тогда ожидали? -- спросил Муратов, снова надеясь раскрыть
одну из загадок. Тщетно!
-- Вы этого все равно не поймете, -- повторила Гианэя вчерашние слова.
Муратов промолчал.
"Сама ты, милая, ничего не понимаешь, -- хотелось ему сказать. -- Но
ничего, придет время, и поймешь".
Протяжный низкий гудок -- сигнал отлета -- пронесся над ракетодромом.
Гианэя ласково обняла Марину. (Марина не выдержала и прилетела на
Пиренейский полуостров попрощаться с подругой.)
-- Мы скоро увидимся, -- сказала она. -- Вы будете со мной, когда я
вернусь на Землю?
-- Конечно, -- ответила Марина. -- Я буду с вами, пока вы сами меня не
прогоните.
-- Этого никогда не будет.
-- Тогда, значит, мы состаримся вместе, -- засмеялась Муратова.
Научный городок кратера Тихо был выстроен у северного склона хребта,
под защитой нависших скал. Здания, стоявшие открыто, как, например,
астрономическая обсерватория, были окружены магнитными и антигравитационными
полями. Все же наиболее крупные и быстрые метеориты пробивали иногда
защитный слой, и был случай, когда довольно сильно повредили главный
телескоп.
Пребывание на Луне не было вполне безопасным, но люди мирились с этим,
учитывая огромную пользу, приносимую астрономии и службе космического
излучения отсутствием атмосферы -- этого бича земных наблюдателей.
Много очень ценных открытий для науки было сделано на Луне, и это
вознаграждало людей за риск, которому они ежечасно подвергали свою жизнь.
На Земле полным ходом шли изыскания способов более надежной защиты, и
близко было уже время, когда "селениты" будут находиться на Луне в такой же
безопасности, как у себя дома.
Находясь в городке, было трудно поверить, что находишься внутри
кратера. Противоположная сторона горного кольца скрывалась за горизонтом,
перед глазами была равнина, изрезанная трещинами и, как сыпью, покрытая
маленькими кратерами. Позади высоко уходили в черное, усеянное звездами небо
крутые обрывистые склоны, почти белые в лучах Солнца и совершенно черные в
тени. Казалось, что их вершины должны скрываться в облаках, которых здесь,
конечно, не могло быть. Горы закрывали диск Земли, и, чтобы увидеть родную
планету, жителям городка нужно было отъехать далеко к югу.
Наполовину высеченные в скалах жилые здания были снабжены чуть ли не
всеми удобствами земных домов, вплоть до радиофонов, телевизионных экранов и
плавательных бассейнов.
Именно бассейны доставляли жителям Луны наибольшее удовольствие. Только
плавая, люди могли не чувствовать шестикратного уменьшения веса и вспомнить
обычное, нормальное ощущение своего тела.
Сотрудники обсерватории и научной станции могли видеть земные передачи,
слушать радио и говорить с любым человеком на Земле с замедлением всего в
одну-две секунды, что было, конечно, совершенно незаметно и не доставляло
никаких неудобств.
Телевизионные и радиоантенны были установлены на вершине горы, хорошо
"видели" Землю и соединялись с городком пятикилометровым кабелем. Ни разу
еще как сами антенны, так и кабель не были повреждены случайным метеоритом.
Все, что происходило на Земле, тотчас же становилось известным на Луне.
Люди не чувствовали себя оторванными от родной планеты, и многие жили здесь
по несколько лет.
Вересов посадил свой корабль вплотную к зданиям, не опасаясь повредить
их. Отсутствие атмосферы в этом случае играло положительную роль. Даже
грохот тормозных двигателей не был слышен.
Одетые в лунные скафандры, двадцать человек -- участников Седьмой
экспедиции -- перешли небольшое расстояние и укрылись в безопасном доме, где
их с радостью встретили "селениты", ожидавшие их прилета и всегда
радовавшиеся гостям.
-- Наконец-то вы явились к нам сами, -- сказал Стоуну руководитель
научной станции кратера -- профессор Токарев. -- Пора уже кончать с этой
загадкой.
-- Именно для того, чтобы это сделать, мы и прилетели так скоро, --
ответил Стоун.
Гианэю встретили так же, как и всех остальных, радушно и без видимого
любопытства, хотя никто из теперешнего персонала станции еще не видел ее,
разве что на экранах или на фотографиях.
Здесь уже знали все, даже то, что стало известно на Земле сегодня
утром. Перелет с Земли на Луну занимал немногим больше пяти часов.
-- Завтра с утра, земного, конечно, примемся за работу, -- сказал Стоун
-- Времени терять нельзя.
-- Мы и сами живем по земному времени, -- улыбнулся Токарев.
-- У вас все готово?
-- Вы имеете в виду вездеходы? Они всегда готовы. С теми, которые были
оставлены здесь Шестой экспедицией, в вашем распоряжении восемь машин и
четыре лунные ракеты.
-- Столько нам и не нужно. А ракеты вряд ли понадобятся вообще.
Токарев кивнул головой.
-- Да, -- сказал он, -- знаю. Вы надеетесь на... -- незаметным
движением руки он указал на Гианэю.
-- Вот именно, -- сказал Муратов.
Гианэя стояла у окна. Казалось, ее заинтересовал лунный пейзаж,
озаренный лучами высоко стоявшего Солнца. На меридиане станций был полдень.
Она обернулась как раз в тот момент, когда говорили о ней, взглядом
нашла Муратова и знаком подозвала его.
Он тотчас же подошел к ней.
-- Земля бывает видна отсюда? -- спросила Гианэя.
-- Нет, никогда.
-- Это место далеко от Южного полюса?
-- Не очень далеко. Это место находится с краю видимого с Земли лунного
диска. Это кратер Тихо.
-- Я не знаю названий, -- нетерпеливо сказала Гианэя. -- Меня
интересует другое. Здесь, в этом месте, сошлись траектории, которые вы
вычисляли?
-- Да, здесь, -- удивленно ответил Муратов. Он никак не ожидал таких
вопросов от Гианзи. Она обнаруживала великолепное знание испанского языка.
Его охватило волнение, он начал подозревать, к чему клонятся ее вопросы.
Неужели?!
Знавшие испанский язык участники экспедиции и двое из персонала станции
подошли к ним. Затаив дыхание, все ждали, что скажет Гианэя.
Она, казалось, никого не замечала, обращаясь только к одному Муратову.
-- Тогда... -- Гианэя на минуту задумалась, словно вспоминая что-то. --
Был один разговор, который я слышала. Рийагейа -- ("Опять это имя", --
подумал Муратов) -- сказал, что спутники, -- она произнесла это слово
ироническим тоном, -- находятся в месте, с которого никогда не видно Земли.
Он прибавил, что оно расположено у подножия горного хребта, недалеко от
Южного полюса. То, что я вижу, -- она плавно повела рукой, -- похоже на
описанное им. Но здесь ли то, что вы хотите найти?
-- Он сказал, что база расположена внутри горного кольца? -- спросил
Муратов.
-- Я не поняла слова, которое вы сказали.
-- База?
-- Да.
-- Ну, место, где находятся сейчас спутники.
-- Что-то похожее было. Даже наверное было. Откуда иначе я могла знать,
что на Луне кольцевые горы. А я это знала!
-- Вы хорошо помните, что Рийагейа сказал именно так: "В месте, откуда
не видно Земли"?
-- Да, я помню это точно.
-- Спасибо, Гианэя! Вы снова оказываете нам всем огромную услугу. Она
повела плечом.
-- Я делаю то, что уже сделала. Ничего нового.
И отвернулась, всем своим видом показывая, что не намерена продолжать
разговор.
Но и так она сказала очень многое и чрезвычайно важное для дальнейших
действий.
Стоун созвал всех на экстренное совещание.
Если Гианэя угадала, а было очень похоже, что это именно так, то база
иного мира, которую искали на сотни километров вокруг центра кратера, могла
находиться совсем близко от станции, в месте, открытом взору людей и где
никому не приходило в голову искать ее.
По словам Гианэи, к базе нельзя было приближаться. Если она рядом с
городком, то уже сотни раз люди могли приблизиться к ней. Что случилось бы в
этом случае, было неизвестно, но, вероятно, ничего хорошего.
-- Счастливая случайность, -- сказал Токарев.
Муратов сидел, погруженный в свои мысли, и почти не слушал
развернувшихся прений. Смутное подозрение, возбужденное в нем стремительным
ростом откровенности Гианэи, постепенно превращалось почти в уверенность.
Он воспользовался наступившей паузой и сказал:
-- Многое говорит за то, что соплеменники Гианэи были на Земле и на
Луне очень давно. Видимо, тогда и была сооружена база для спутников и
запущены они сами. Больше не может быть никаких сомнений в том, что это было
сделано не с добрыми намерениями. Но создатели плана явно просчитались.
Темпы развития человечества Земли, ее науки и техники опередили их
предположения. Они думали, что Луна будет еще недоступна для нас, когда- они
вторично явятся к нам. Нет также никаких сомнений, что космический корабль,
погибший возле Гермеса, направлялся именно на Луну. Это и был вторичный
визит в Солнечную систему. Зачем они прилетали? Что хотели сделать, если бы
не погибли? Это очень важно узнать, и Гианэя это знает. Да, конечно, то, что
люди не наткнулись на невидимую базу, случайность, но не в этом самое
главное. Меня смущает требование Гианэи, она советует, но по существу это
требование, уничтожить базу. Действительно ли так опасно приближаться к ней?
А может быть, она, я говорю о Гианэе, просто хочет помешать нам ознакомиться
с оборудованием базы, узнать цель ее хозяев? Может быть, неожиданная и такая
скоропалительная откровенность Гианэи -- тактический маневр? Она поняла, что
люди Земли рано или поздно найдут то, что хотят найти. И решила вмешаться,
спутать нам карты. Этим хорошо объясняется ее интерес к Шестой экспедиции,
все ее поведение в последнее время. Мы расцениваем его положительно по
отношению к нам, но может оказаться другое. И ее желание участвовать в
экспедиции может быть вызвано желанием лично убедиться в том, что база
перестала существовать и ее тайны останутся не известными нам.
-- Вы обвиняете Гианэю в вероломстве? -- спросил Стоун.
Муратов взволнованно вскочил с кресла.
-- Я ни в чем ее не обвиняю. Со своей точки зрения она, может быть,
абсолютно права. Все во мне протестует против моих же слов. Я высказываю
одну из возможных версий. И только .
-- Об этом стоит подумать, -- сказал Токарев. -- Очень заманчиво
познакомиться с оборудованием базы и самими разведчиками. Но пренебрегать
словами Гианэи было бы неосторожно.
-- Вполне ясно, -- сказал Стоун. -- Давайте подумаем, нельзя ли, с
помощью роботов, проверить степень опасности, которую представляет собой
база.
Совещание приняло узкоспециальный характер, и Муратов вышел из комнаты.
В общем зале он увидел Гианэю. Она стояла у того же окна, в той же
позе.
Он медленно подошел к ней, мучимый угрызениями совести, раскаиваясь уже
в том подозрении, которое возбудил против нее. Но он должен был сказать,
если ему в голову пришла такая мысль; ничем нельзя пренебрегать в таком
деле...
Гианэя не обернулась. Казалось, она не видела, кто именно подошел к
ней. Но, когда он остановился позади нее, она сказала:
-- Посмотрите, Виктор. Я давно наблюдаю и ничего не могу понять. Тени
не движутся. Можно подумать, что Луна не вращается.
-- Нет, Гианэя, она вращается, -- ответил Муратов, думая о том, как
узнала его Гианэя, по шагам, что ли? -- Луна вращается, как и все небесные
тела, но только очень медленно. Один оборот за двадцать восемь земных суток.
Поэтому движение теней очень трудно заметить.
-- А зачем это нужно?
-- Что нужно? Наблюдать за движением теней?
-- Я говорю о другом. Зачем вам нужно, чтобы Луна вращалась так
медленно? Или это более удобно для проводимой здесь научной работы?
-- Скорость вращения Луны от нас не зависит.
Гианэя бросила на него короткий взгляд. Но он не увидел в нем ожидаемой
насмешки. Она, видимо, просто очень удивилась.
-- Посмотрите! -- Гианэя снова протянула руку к окну. -- Как сильно
нагреты освещенные скалы и какие они холодные в тени. Разве это удобно для
вас?
"Так! -- подумал Муратов. -- Она видит тепловое излучение. Температура
тела ей так же ясна, как нам ясен его цвет. Она ее в и д и т!"
В последние дни ему постоянно приходилось волноваться при разговорах с
Гианэей. Так и сейчас. Он почувствовал сильное волнение. Видеть температуру!
Что может быть более странным и фантастичным! Значит, глядя, например, на
него, Гианэя видит не только черты его лица или цвет кожи, но и на сколько
градусов нагрето его тело. Каким же он представляется ее глазам?
-- Разве это удобно? -- повторила Гианэя.
"Но ведь и мы видим Гианэю не такой, какой видят ее соотечественники,
да и она сама -- в зеркале. Температура для них -- внешний зрительный
признак предметов, как форма или как цвет. С их точки зрения, это нормально
и естественно. Наше восприятие мира, в суженном спектре, должно казаться
Гианэе непонятным и странным, точно так же, как мне непонятно и странно ее
восприятие окружающего", -- думал Муратов.
Гианэя слегка коснулась его руки.
-- О чем вы так задумались? -- спросила она и улыбнулась.
"Сказать? Нет, лучше не надо".
-- Я думал о ваших словах, -- ответил он. -- Да, конечно,
неравномерность нагрева лунной почвы не очень удобна, но что можно тут
сделать?
-- Ускорить вращение Луны.
-- Вы думаете, это просто?
-- А разве не так? -- вопросом на вопрос ответила Гианэя.
-- К сожалению, не так. Ускорить или замедлить движение небесного тела,
отвечать надо вполне откровенно.
-- Да, -- сказала она. -- Этому я не верю. Я очень высоко ценю ваши
добрые намерения, но не верю, что кто-нибудь может причинить нам вред. Вы
нас недооцениваете. Не знаете нашей науки и нашей техники. Они способны
справиться с любой опасностью.
-- Если она известна.
-- Но ведь именно этого вы и не хотите нам сказать.
-- Потому, что сама не знаю, -- ответила Гианэя.
Стоун сдержал слово. Трудная и сложная подготовка Седьмой лунной
экспедиции была закончена ровно через два дня. Звездолет, под командованием
Юрия Вересова, стоял на пиренейском ракетодроме, ожидая своих пассажиров. На
его борту находились новые усовершенствованные вездеходы, оборудованные
совсем иными, чем раньше, приборами и кибернетическими автоматами. Задача
была иной. Первые шесть экспедиций ставили перед собой цель найти базу и
детально обследовать как ее самое, так и спутников-разведчиков. Теперь,
после того, что сказала Гианэя, нужно было найти и уничтожить базу. "К ним
нельзя приближаться", -- сказала Гианэя, и этим словам приходилось верить.
Люди хорошо помнили обстоятельства гибели робота-разведчика, запущенного с
борта звездолета "Герман Титов". Базу иного мира надо было уничтожить на
расстоянии.
Муратов прилетел накануне старта. Он был слабее всех участников Седьмой
экспедиции подготовлен к предстоящей работе, а быть в ее составе безучастным
зрителем, спрашивать на каждом шагу, что происходит, ему совсем не хотелось.
С Вересовым он был давно знаком и надеялся, что командир корабля,
принимавший участие во всех шести экспедициях, сумеет в один день
основательно ознакомить его с техникой поисков и методами уничтожения базы.
Вересов приветливо встретил первого пассажира. Он сразу понял, что
хочет получить от него Муратов, и с готовностью согласился помочь ему. Они
засели с утра и до позднего вечера усердно занимались.
Было половина двенадцатого, когда Муратов, устало откинувшись на спинку
кресла, сказал:
-- Теперь я могу чем-то помочь в работе. Во всяком случае, буду
понимать что к чему. Меня включили в состав экспедиции из внимания к прежним
"заслугам", и это было немного неприятно. Спасибо, Юрий!
-- Не стоит благодарности, ложись и выспись хорошенько. Ты еще не был
на Луне, и полет к ней будет для тебя интересным. Спокойной ночи!
Вересов, ушел, чтобы вернуться на звездолет и провести на нем ночь.
Муратов остался один.
-- Спать, так спать, -- сказал он громко и сладко потянулся, довольный
собой.
Неожиданно в дверь постучали. Стук был тихий, осторожный. Видимо,
стоявший за дверью не был уверен, спит Муратов или нет .
-- Войдите! -- сказал он.
И тут же вскочил, изумленный, растерянный, ничего не понимающий.
В дверях стояла Гианэя.
Он знал, что она находится на Японских островах, еще вчера вечером он
говорил с Мариной по радиофону, спрашивал, как чувствует себя гостья, что
она говорит и делает. Марина ни словом не упомянула о поездке на Пиренейский
полуостров, наоборот, она сказала, что Гианэя собирается провести в Японии
долгое время.
И вот!
Муратов быстро овладел собой и пригласил Гианэю войти.
Она протянула ему руку, снова ответила на пожатие, непринужденно села.
Казалось, она не видела ничего удивительного в своем внезапном появлении.
Она была одна, без Марины.
-- Я прилетела сюда полчаса тому назад, -- сказала Гианэя. -- И легко
узнала, где вы остановились. Она говорила по-испански.
-- Почему вы одна? -- спросил Муратов.
-- Чтобы говорить с вами, мне не нужен переводчик, -- просто ответила
Гианэя. -- Марина устала, и мне удалось уговорить ее отпустить меня одну.
Надо же мне привыкать обходиться на Земле без проводника. Я всю жизнь
проживу здесь.
Тень грусти прошла по ее лицу при этих словах, Гианэя энергично
тряхнула головой.
-- Я сейчас уйду, -- сказала она. -- Поздно, и вам надо отдохнуть перед
полетом. А прилетела я сюда потому, что хочу лететь с вами на Луну.
-- С нами? -- воскликнул Муратов. -- Зачем? Это вырвалось у него
невольно, от удивления. Он сразу понял намерения Гианэи.
-- Затем, что всегда и во всем надо быть последовательным, -- ответила
гостья. -- Вы знаете, еще сегодня днем я и не думала о полете на Луну. В
том, что такое желание у меня явилось, виновата ваша сестра.
-- Она вам посоветовала?
Снова, как недавно на ракетодроме Селены, по лицу Гианэи скользнула
пренебрежительная улыбка. И Муратов понял, что эта улыбка относится не к
Марине, а к нему самому. Гианэя удивлялась его недогадливости.
"Положительно, я не умею говорить с ней, -- подумал Муратов. --
Забываю, что она не земная женщина, что у нее иные понятия. И сам же порчу
ее мнение о себе".
Ему захотелось тут же рассказать ей о мотивах его поведения, доказать,
что он ее хорошо понимает, но он удержался, зная, что этим только ухудшит
положение. Она расценит его слова как хвастливое желание показать свой ум, и
в ответ он получит новую пренебрежительную улыбку.
"Сам виноват -- думал он -- Это урок на будущее. Таких ошибок допускать
нельзя".
-- Меня никто не уговаривал, -- сказала Гианэя. -- И никто мне ничего
не советовал. Для этого надо знать то, что знаю я и чего никто не может
знать на Земле. Откуда могла знать Марина, что я могу принести пользу в
вашей экспедиции? Это знаю только я.
-- Вы хотите помочь нам найти спутников?
-- Вы странно их называете. Но наше название непереводимо на ваш язык.
Да, я хочу помочь вам и могу это сделать. Марина сумела доказать мне, что
это мой долг. Надо быть последовательным, -- повторила Гианэя. -- То, что вы
хотите найти и что надо найти как можно скорей, невидимо для вас, но видимо
для меня.
Наши глаза видят больше, чем ваши. Я это давно знаю, Так скажите,
возьмут меня или нет?
-- Конечно, возьмут. И даже с радостью. Я сейчас же сообщу о вашем
желании Стоуну. Это начальник экспедиции, -- пояснил Муратов.
-- Я знаю. Она встала.
-- Спасибо, Гианэя, -- сказал Муратов. -- Спасибо от имени всех. Я
очень рад, что вы изменили свое отношение к нам.
-- Это могло случиться раньше. Здесь ваша вина, Виктор. Не нужно было
пренебрегать мной.
Он не нашелся, что ответить на такое заявление.
-- Думаю, что у вас найдется костюм для меня. Мы с вами почти одного
роста.
-- Конечно, найдется. Вы видели наши "космические" костюмы на Гермесе.
Похожи они на ваши? -- Муратов не мог удержаться от соблазна еще раз
попытать счастье.
-- Не совсем, -- ответила Гианэя. -- Но в общем они похожи.
-- А мы думали, что ваше платье золотого цвета -- это и есть костюм для
полетов.
-- Нелепое предположение, -- резко ответила Гианэя. -- Разве можно быть
так одетой в полете?
-- Почему же вы явились к нам именно так?
Ожидая ответа, он затаил дыхание. Откроется ли одна из загадок или
нет?..
Его охватило глубокое разочарование, когда Гианэя вместо ответа
сказала:
-- До завтра! Не надо провожать меня. Я знаю, что у вас существует
такой странный обычай. Здесь близко.
-- Где вы остановились?
-- Мне сразу указали, как только я прилетела. Не знаю, как называется
эта улица, но дом рядом с вашим. -- Она посмотрела на него знакомым уже
пристальным взглядом. -- Вы сказали, что рады изменению моего отношения к
вам. Это неверно. Оно осталось прежним. Но я многое поняла. И не буду
объяснять, что именно. Вы этого все равно не поймете.
В этот момент она напомнила Муратову прежнюю Гианэю, "гордую и
высокомерную", какой она казалась всем на Гермесе.
-- Попробуйте! -- улыбнулся он. -- Может быть, я способен понять вас.
-- Вы? -- она подчеркнула это слово. -- Возможно. Я хочу думать, что
это так, -- прибавила она. -- Я должна так думать. Но я хотела бы, чтобы
меня поняли все. До свиданья!
Оставшись снова один, Муратов долго сидел в кресле в глубокой
задумчивости. Он пытался понять, что хотела сказать Гианэя последней фразой.
Он понял это, но не сейчас, а много позже.
Глаз человека воспринимает сравнительно небольшой участок спектра
лучистой энергии, ограниченный с одной стороны красными, а с другой --
фиолетовыми волнами. Этот участок носит название "видимого". Инфракрасные и
ультрафиолетовые лучи, отличающиеся от видимых только длиной волны, уже не
раздражают зрительные нервы и не дают светового ощущения, хотя по своей
природе они одинаковы с видимыми.
Глаз -- чувствительный и достаточно точный орган, но считать его
совершенным нельзя. Вполне могут существовать другие органы зрения,
способные воспринимать как свет более широкую полосу частот. На Земле многие
так называемые ночные животные, например совы или филины, видят инфракрасные
излучения нагретых тел, что дает им возможность охотиться в темноте.
Было известно, что глаза Гианэи более дальнозорки, чем глаза людей
Земли. Теперь, после того, что она сказала Муратову, стало очевидно, что не
только этим она отличается от "землян", не только остротой зрения, но и тем,
что способна видеть как свет лучистую энергию, не воспринимаемую глазами
человека Земли.
В каких же пределах? Какой участок спектра доступен ее зрению? Что она
видит, более длинные или более короткие волны? А может быть, и те и другие?
Пока это оставалось неизвестным. Но теперь, когда Гианэя ступила на
путь откровенности, была надежда, что она согласится, чтобы ее зрение
обследовали окулисты.
Участники Седьмой экспедиции с удовольствием приняли Гианэю в свой
состав. Ее участие в поисках сильно повышало шансы на успех даже в том
случае, если она не знает точного местонахождения базы. Ведь она сказала,
что может увидеть ее -- невидимую для людей.
Между разговором Муратова с Гианэей и стартом звездолета прошло немного
времени -- всего одна ночь, но "открытие" успело разнестись по всему миру.
Уже утром стало известно мнение видных ученых относительно зрения Гианэи.
Большинство склонялось к тому, что она видит как свет инфракрасный участок
спектра.
Если догадка была верной, то Гианэя могла сыграть в экспедиции роль
своеобразного живого инфракрасного экрана. Такой "экран" был, конечно, во
много раз удобнее и надежнее любого прибора.
Марине Муратовой предложили сопровождать Гианэю.
-- Я совершенно не нужна, -- ответила она. -- Гианэя может говорить с
Виктором. Кроме него, еще три участника экспедиции владеют испанским языком.
Мое присутствие не диктуется необходимостью. Зачем вам лишний и ненужный
человек?
Из разговора с сестрой по радиофону Муратов узнал подробности той
беседы, которая натолкнула Гианэю на мысль лично принять участие в полете на
Луну.
-- Мы говорили с ней о моральной стороне ее поступка, -- сказала
Марина. -- Я старалась убедить ее в том, что она "выдала" планы своих
соплеменников из чувства человеколюбия и из благородных побуждений. И
видимо, мне удалось этого добиться. Очень помогла ссылка на Рийагейю. Гианэя
относится к нему с огромным уважением и считается с его мнением. Это
совершенно очевидно. Нет, -- ответила она на вопрос Муратова. -- Гианэя не
уговаривала меня лететь вместе. Она сказала, что ей надо привыкать к
самостоятельности и что не век же мне опекать ее. Да, я действительно не
хочу лететь с вами. И рада, что Гианэя не уговаривала меня. Я устала, хочу
пожить в полном покое.
Марина ни словом не упомянула о сделанном ею открытии, ничего не
сказала о том, что загадка особого расположения Гианэи к Виктору перестала
быть загадкой. Почему она не открыла брату этой тайны, было неясно ей самой.
Но что-то ее удержало, возможно, чувство деликатности, боязнь огорчить
Виктора, в чем-то испортить его дружеские отношения с гостьей.
Если бы не зеленый оттенок кожи Гианэи, мало заметный, впрочем, из-за
приобретенного ею на Земле загара, если бы не форма глаз, ярко-зеленые ногти
на пальцах, да еще волосы, слишком густые, тяжелые и отливающие изумрудом,
Гианэя казалась бы обычной земной женщиной в ловко сидящем на ней коричневом
комбинезоне.
В высокой гибкой фигуре гостьи было что-то напоминающее танцовщицу.
-- Кастаньет не хватает, -- шутили участники экспедиции. -- Чистая
испанка!
Внимание, оказываемое Гианэе населением земного шара, на этот раз
проявилось в большом количестве желающих проводить ее.
Муратов, стоя рядом с Гианэей у нижней ступени трапа, напомнил ей о еще
большей толпе, встретившей ее полтора года тому назад на этом поле.
-- Я тогда ничего не видела, -- ответила Гианэя. -- Все мои мысли были
заняты совсем другим.
-- Чего вы тогда ожидали? -- спросил Муратов, снова надеясь раскрыть
одну из загадок. Тщетно!
-- Вы этого все равно не поймете, -- повторила Гианэя вчерашние слова.
Муратов промолчал.
"Сама ты, милая, ничего не понимаешь, -- хотелось ему сказать. -- Но
ничего, придет время, и поймешь".
Протяжный низкий гудок -- сигнал отлета -- пронесся над ракетодромом.
Гианэя ласково обняла Марину. (Марина не выдержала и прилетела на
Пиренейский полуостров попрощаться с подругой.)
-- Мы скоро увидимся, -- сказала она. -- Вы будете со мной, когда я
вернусь на Землю?
-- Конечно, -- ответила Марина. -- Я буду с вами, пока вы сами меня не
прогоните.
-- Этого никогда не будет.
-- Тогда, значит, мы состаримся вместе, -- засмеялась Муратова.
Научный городок кратера Тихо был выстроен у северного склона хребта,
под защитой нависших скал. Здания, стоявшие открыто, как, например,
астрономическая обсерватория, были окружены магнитными и антигравитационными
полями. Все же наиболее крупные и быстрые метеориты пробивали иногда
защитный слой, и был случай, когда довольно сильно повредили главный
телескоп.
Пребывание на Луне не было вполне безопасным, но люди мирились с этим,
учитывая огромную пользу, приносимую астрономии и службе космического
излучения отсутствием атмосферы -- этого бича земных наблюдателей.
Много очень ценных открытий для науки было сделано на Луне, и это
вознаграждало людей за риск, которому они ежечасно подвергали свою жизнь.
На Земле полным ходом шли изыскания способов более надежной защиты, и
близко было уже время, когда "селениты" будут находиться на Луне в такой же
безопасности, как у себя дома.
Находясь в городке, было трудно поверить, что находишься внутри
кратера. Противоположная сторона горного кольца скрывалась за горизонтом,
перед глазами была равнина, изрезанная трещинами и, как сыпью, покрытая
маленькими кратерами. Позади высоко уходили в черное, усеянное звездами небо
крутые обрывистые склоны, почти белые в лучах Солнца и совершенно черные в
тени. Казалось, что их вершины должны скрываться в облаках, которых здесь,
конечно, не могло быть. Горы закрывали диск Земли, и, чтобы увидеть родную
планету, жителям городка нужно было отъехать далеко к югу.
Наполовину высеченные в скалах жилые здания были снабжены чуть ли не
всеми удобствами земных домов, вплоть до радиофонов, телевизионных экранов и
плавательных бассейнов.
Именно бассейны доставляли жителям Луны наибольшее удовольствие. Только
плавая, люди могли не чувствовать шестикратного уменьшения веса и вспомнить
обычное, нормальное ощущение своего тела.
Сотрудники обсерватории и научной станции могли видеть земные передачи,
слушать радио и говорить с любым человеком на Земле с замедлением всего в
одну-две секунды, что было, конечно, совершенно незаметно и не доставляло
никаких неудобств.
Телевизионные и радиоантенны были установлены на вершине горы, хорошо
"видели" Землю и соединялись с городком пятикилометровым кабелем. Ни разу
еще как сами антенны, так и кабель не были повреждены случайным метеоритом.
Все, что происходило на Земле, тотчас же становилось известным на Луне.
Люди не чувствовали себя оторванными от родной планеты, и многие жили здесь
по несколько лет.
Вересов посадил свой корабль вплотную к зданиям, не опасаясь повредить
их. Отсутствие атмосферы в этом случае играло положительную роль. Даже
грохот тормозных двигателей не был слышен.
Одетые в лунные скафандры, двадцать человек -- участников Седьмой
экспедиции -- перешли небольшое расстояние и укрылись в безопасном доме, где
их с радостью встретили "селениты", ожидавшие их прилета и всегда
радовавшиеся гостям.
-- Наконец-то вы явились к нам сами, -- сказал Стоуну руководитель
научной станции кратера -- профессор Токарев. -- Пора уже кончать с этой
загадкой.
-- Именно для того, чтобы это сделать, мы и прилетели так скоро, --
ответил Стоун.
Гианэю встретили так же, как и всех остальных, радушно и без видимого
любопытства, хотя никто из теперешнего персонала станции еще не видел ее,
разве что на экранах или на фотографиях.
Здесь уже знали все, даже то, что стало известно на Земле сегодня
утром. Перелет с Земли на Луну занимал немногим больше пяти часов.
-- Завтра с утра, земного, конечно, примемся за работу, -- сказал Стоун
-- Времени терять нельзя.
-- Мы и сами живем по земному времени, -- улыбнулся Токарев.
-- У вас все готово?
-- Вы имеете в виду вездеходы? Они всегда готовы. С теми, которые были
оставлены здесь Шестой экспедицией, в вашем распоряжении восемь машин и
четыре лунные ракеты.
-- Столько нам и не нужно. А ракеты вряд ли понадобятся вообще.
Токарев кивнул головой.
-- Да, -- сказал он, -- знаю. Вы надеетесь на... -- незаметным
движением руки он указал на Гианэю.
-- Вот именно, -- сказал Муратов.
Гианэя стояла у окна. Казалось, ее заинтересовал лунный пейзаж,
озаренный лучами высоко стоявшего Солнца. На меридиане станций был полдень.
Она обернулась как раз в тот момент, когда говорили о ней, взглядом
нашла Муратова и знаком подозвала его.
Он тотчас же подошел к ней.
-- Земля бывает видна отсюда? -- спросила Гианэя.
-- Нет, никогда.
-- Это место далеко от Южного полюса?
-- Не очень далеко. Это место находится с краю видимого с Земли лунного
диска. Это кратер Тихо.
-- Я не знаю названий, -- нетерпеливо сказала Гианэя. -- Меня
интересует другое. Здесь, в этом месте, сошлись траектории, которые вы
вычисляли?
-- Да, здесь, -- удивленно ответил Муратов. Он никак не ожидал таких
вопросов от Гианзи. Она обнаруживала великолепное знание испанского языка.
Его охватило волнение, он начал подозревать, к чему клонятся ее вопросы.
Неужели?!
Знавшие испанский язык участники экспедиции и двое из персонала станции
подошли к ним. Затаив дыхание, все ждали, что скажет Гианэя.
Она, казалось, никого не замечала, обращаясь только к одному Муратову.
-- Тогда... -- Гианэя на минуту задумалась, словно вспоминая что-то. --
Был один разговор, который я слышала. Рийагейа -- ("Опять это имя", --
подумал Муратов) -- сказал, что спутники, -- она произнесла это слово
ироническим тоном, -- находятся в месте, с которого никогда не видно Земли.
Он прибавил, что оно расположено у подножия горного хребта, недалеко от
Южного полюса. То, что я вижу, -- она плавно повела рукой, -- похоже на
описанное им. Но здесь ли то, что вы хотите найти?
-- Он сказал, что база расположена внутри горного кольца? -- спросил
Муратов.
-- Я не поняла слова, которое вы сказали.
-- База?
-- Да.
-- Ну, место, где находятся сейчас спутники.
-- Что-то похожее было. Даже наверное было. Откуда иначе я могла знать,
что на Луне кольцевые горы. А я это знала!
-- Вы хорошо помните, что Рийагейа сказал именно так: "В месте, откуда
не видно Земли"?
-- Да, я помню это точно.
-- Спасибо, Гианэя! Вы снова оказываете нам всем огромную услугу. Она
повела плечом.
-- Я делаю то, что уже сделала. Ничего нового.
И отвернулась, всем своим видом показывая, что не намерена продолжать
разговор.
Но и так она сказала очень многое и чрезвычайно важное для дальнейших
действий.
Стоун созвал всех на экстренное совещание.
Если Гианэя угадала, а было очень похоже, что это именно так, то база
иного мира, которую искали на сотни километров вокруг центра кратера, могла
находиться совсем близко от станции, в месте, открытом взору людей и где
никому не приходило в голову искать ее.
По словам Гианэи, к базе нельзя было приближаться. Если она рядом с
городком, то уже сотни раз люди могли приблизиться к ней. Что случилось бы в
этом случае, было неизвестно, но, вероятно, ничего хорошего.
-- Счастливая случайность, -- сказал Токарев.
Муратов сидел, погруженный в свои мысли, и почти не слушал
развернувшихся прений. Смутное подозрение, возбужденное в нем стремительным
ростом откровенности Гианэи, постепенно превращалось почти в уверенность.
Он воспользовался наступившей паузой и сказал:
-- Многое говорит за то, что соплеменники Гианэи были на Земле и на
Луне очень давно. Видимо, тогда и была сооружена база для спутников и
запущены они сами. Больше не может быть никаких сомнений в том, что это было
сделано не с добрыми намерениями. Но создатели плана явно просчитались.
Темпы развития человечества Земли, ее науки и техники опередили их
предположения. Они думали, что Луна будет еще недоступна для нас, когда- они
вторично явятся к нам. Нет также никаких сомнений, что космический корабль,
погибший возле Гермеса, направлялся именно на Луну. Это и был вторичный
визит в Солнечную систему. Зачем они прилетали? Что хотели сделать, если бы
не погибли? Это очень важно узнать, и Гианэя это знает. Да, конечно, то, что
люди не наткнулись на невидимую базу, случайность, но не в этом самое
главное. Меня смущает требование Гианэи, она советует, но по существу это
требование, уничтожить базу. Действительно ли так опасно приближаться к ней?
А может быть, она, я говорю о Гианэе, просто хочет помешать нам ознакомиться
с оборудованием базы, узнать цель ее хозяев? Может быть, неожиданная и такая
скоропалительная откровенность Гианэи -- тактический маневр? Она поняла, что
люди Земли рано или поздно найдут то, что хотят найти. И решила вмешаться,
спутать нам карты. Этим хорошо объясняется ее интерес к Шестой экспедиции,
все ее поведение в последнее время. Мы расцениваем его положительно по
отношению к нам, но может оказаться другое. И ее желание участвовать в
экспедиции может быть вызвано желанием лично убедиться в том, что база
перестала существовать и ее тайны останутся не известными нам.
-- Вы обвиняете Гианэю в вероломстве? -- спросил Стоун.
Муратов взволнованно вскочил с кресла.
-- Я ни в чем ее не обвиняю. Со своей точки зрения она, может быть,
абсолютно права. Все во мне протестует против моих же слов. Я высказываю
одну из возможных версий. И только .
-- Об этом стоит подумать, -- сказал Токарев. -- Очень заманчиво
познакомиться с оборудованием базы и самими разведчиками. Но пренебрегать
словами Гианэи было бы неосторожно.
-- Вполне ясно, -- сказал Стоун. -- Давайте подумаем, нельзя ли, с
помощью роботов, проверить степень опасности, которую представляет собой
база.
Совещание приняло узкоспециальный характер, и Муратов вышел из комнаты.
В общем зале он увидел Гианэю. Она стояла у того же окна, в той же
позе.
Он медленно подошел к ней, мучимый угрызениями совести, раскаиваясь уже
в том подозрении, которое возбудил против нее. Но он должен был сказать,
если ему в голову пришла такая мысль; ничем нельзя пренебрегать в таком
деле...
Гианэя не обернулась. Казалось, она не видела, кто именно подошел к
ней. Но, когда он остановился позади нее, она сказала:
-- Посмотрите, Виктор. Я давно наблюдаю и ничего не могу понять. Тени
не движутся. Можно подумать, что Луна не вращается.
-- Нет, Гианэя, она вращается, -- ответил Муратов, думая о том, как
узнала его Гианэя, по шагам, что ли? -- Луна вращается, как и все небесные
тела, но только очень медленно. Один оборот за двадцать восемь земных суток.
Поэтому движение теней очень трудно заметить.
-- А зачем это нужно?
-- Что нужно? Наблюдать за движением теней?
-- Я говорю о другом. Зачем вам нужно, чтобы Луна вращалась так
медленно? Или это более удобно для проводимой здесь научной работы?
-- Скорость вращения Луны от нас не зависит.
Гианэя бросила на него короткий взгляд. Но он не увидел в нем ожидаемой
насмешки. Она, видимо, просто очень удивилась.
-- Посмотрите! -- Гианэя снова протянула руку к окну. -- Как сильно
нагреты освещенные скалы и какие они холодные в тени. Разве это удобно для
вас?
"Так! -- подумал Муратов. -- Она видит тепловое излучение. Температура
тела ей так же ясна, как нам ясен его цвет. Она ее в и д и т!"
В последние дни ему постоянно приходилось волноваться при разговорах с
Гианэей. Так и сейчас. Он почувствовал сильное волнение. Видеть температуру!
Что может быть более странным и фантастичным! Значит, глядя, например, на
него, Гианэя видит не только черты его лица или цвет кожи, но и на сколько
градусов нагрето его тело. Каким же он представляется ее глазам?
-- Разве это удобно? -- повторила Гианэя.
"Но ведь и мы видим Гианэю не такой, какой видят ее соотечественники,
да и она сама -- в зеркале. Температура для них -- внешний зрительный
признак предметов, как форма или как цвет. С их точки зрения, это нормально
и естественно. Наше восприятие мира, в суженном спектре, должно казаться
Гианэе непонятным и странным, точно так же, как мне непонятно и странно ее
восприятие окружающего", -- думал Муратов.
Гианэя слегка коснулась его руки.
-- О чем вы так задумались? -- спросила она и улыбнулась.
"Сказать? Нет, лучше не надо".
-- Я думал о ваших словах, -- ответил он. -- Да, конечно,
неравномерность нагрева лунной почвы не очень удобна, но что можно тут
сделать?
-- Ускорить вращение Луны.
-- Вы думаете, это просто?
-- А разве не так? -- вопросом на вопрос ответила Гианэя.
-- К сожалению, не так. Ускорить или замедлить движение небесного тела,